– Ну что, горе лекарь, очнулся?
– Святослав… Что случилось? Почему я в обморок грохнулся? Отродясь такого не было.
– Ничего особенного, ты просто никогда операций раньше не видел. На живых людях, тем более родных. Вижу, что пережил многое. Помню, что про мамку с папкой рассказывал. Но это не то же самое, что самому родного человека резать помогать. Вот и не выдержала психика. Не переживай, ничего страшного не случилось. У Алёнки твоей аппендицит был. Слышал о таком?
– Аппенди… Что?
– Аппендицит. Болезнь такая. Не от хорошей жизни развивается. Заговоров от неё не бывает. Тут только врачеватель помочь может.
– А ты что, врачеватель?
– В какой-то степени. Ну что, готов теперь поговорить?
Святослав только что мою сестру от смерти спас. Я был, как минимум, перед ним в долгу, но мне и правда выговориться надо было. Неделя без Алёнки далась мне очень тяжело. Я уже даже подумал, что навсегда так будет.
– Готов.
– Ну давай по порядку. Кто вы такие, как зовут, откуда заговоры знаете?
– Меня Иваном звать, сестру вы уже знаете – Алёнка. Пантелеевы. Мы в город лет пять назад приехали. Хотели в школу поступить, на храмовников выучиться. Но нас тогда не взяли – взнос очень большой был, а мы сироты, откуда у нас деньги. Вот и живём теперь то тут, то там. Временами получалось по полгода на одном месте жить, но, в основном, пару недель – и всё, дальше новое место ищем. Лодочную вот, пару лет назад нашли – хозяин её так и не вернулся, вот и обжились мы тут.
Святослав задумчиво жевал соломинку, а потом начал кидать какие-то камушки в воду.
– Ну, допустим. А откуда заговоры знаете? Научил кто?
– Нет, куда там. Некому нас учить было, сами всё. Алёнке мамка наша ещё в детстве показала, как зелья варить простые, да парочку заговоров от хвори простой выдала. Ещё от бабки. А потом, перед самой гибелью, мамка нам книжки выдала какие-то, наказала с ними в город ехать, в школу храмовников поступать, по стопам отца пойти. В общем, мы пока до города добирались, книжки эти до дыр выучили. Думали, что поможет нам в школу поступить. Вот только мы в деревне жили, да и папка наш, пятнадцать лет назад, можно сказать, сгинул. Откуда же нам было знать, что за школу платить надо, да ещё и такие деньжищи?
Святослав кинул очередной камень, а потом горестно вздохнул.
– Да. Пятнадцать лет назад бесплатно все учились. Не те времена были, тогда ещё можно было отучиться полностью, а потом школе долг вернуть. Но теперь не так всё – профессии, к которым школа готовит, престижными стали. Абы кого не пускают. Скатилось всё в тартарары, а мы даже и не заметили. Даже детей теперь в храмовники без денег не берут. А когда-то и стар, и млад мог выучиться людям помогать. Но ты продолжай, что за книжки такие?
– Книжки, как книжки. Около дюжины. В одной существа разные описываются, потусторонние и как с ними бороться. Во второй травы всякие, от чего лечат, чего дают. В третьей заговоры первой степени. В четвёртой – второй. В пятой что-то про звёзды, астрогномию…
– Астрономию.
– Ну да, астрогномию, её Алёнка читать любит, мне больше про вурдалаков читать нравится и как бороться с ними и похожими на них. В шестой…
– Хватит. Вероятно, там и инженерия, и общая теория, и математика с литературой. Дюжина, говоришь? И все прочитали?
– Я мельком все прочитал, но больше всего три полюбил – про заговоры, существ разных и магическую инженерию. А Алёнка без ума от травничества, астрог… астрономии и врачевательства. Вот так, мы, шаг за шагом друг друга разным приёмам из книжек обучили. Знаем конечно, что практиковать в простонародье нельзя, только чего нам делать остаётся? Жить-то нужно как-то.
– И действительно.
Седобородый надолго задумался, а я просто сидел недалеко от него на солнышке и, в кои-то веки, мне было не так страшно, как последнюю неделю. Я мог просто, на короткое время поваляться на траве и отдохнуть. Я даже не заметил, как снова заснул.
Я гулял по какому-то странному месту. Кажется, это были руины небольшого, заросшего вереском и бурьяном городка. Среди этих руин витало ощущение непонятной тревоги. Я никак не мог понять, что именно создавало это ощущение и постоянно оглядывался по сторонам. А потом до меня дошло – вокруг не было ни единого звука, кроме звука моих шагов. Даже деревья колыхались абсолютно беззвучно. Но шаги свои я слышал отчётливо.
В центре руин находилось что-то, к чему я шёл целенаправленно, но никак не мог добраться. Я пытался разглядеть то, к чему шёл, но у меня никак не удавалось это сделать. Какой-то странный предмет, то ли камень, то ли столб обладал непонятной структурой, которую невозможно было разглядеть. Казалось, что его границы расплывались в окружающем пространстве, из-за чего взгляду было очень тяжело зацепиться за что-либо. В какой-то момент, я понял, что дальше двигаться нельзя и достал что-то из наплечной сумки.
– Попробуем по-другому.
Голос мой прозвучал словно гром среди ясного неба. И я даже немного повёл плечами от такого неожиданного эффекта.
Я положил странный предмет перед собой. Затем достал секстант, поднёс к глазам, замерил высоту солнца и отмерил нужный мне угол. Затем взял две руны, которые дёрнул накануне в мастерской, и положил их ближе к себе таким образом, чтобы странный предмет был одной из вершин равностороннего треугольника, направленного на расплывчатый объект.
Через несколько минут я потрогал руны и почувствовал, что они значительно потеплели. А потом увидел, как мелкие камушки на земле начали мелко дрожать в непонятном такте. Вскоре, я и сам почувствовал вибрацию, которая исходила из центра магического средоточия. Я понял, что пора, и обратился к аномалии.
– Поговори со мной.
Проснулся я от приятного аромата только что приготовленной рыбы. Я открыл глаза и резко поднялся, чтобы побежать и посмотреть, как дела у Алёнки. Но, к своему удивлению, увидел, что она уже сидела неподалёку на пеньке, который притащил Святослав. Она тихонько хлебала рыбный бульон. Конечно, она была ужасно бледная, но сам факт, что она сидела самостоятельно и не бредила меня ужасно обрадовал.
– Алёнка! Как ты?
– Уже лучше, Вань. Спасибо Святославу Петровичу. В боку только болит. И чешется жутко.
Святослав вышел из лодочной станции и протянул мне чашку супа с небольшим ломтем хлеба, часть которого я и украл у булочника. Я с удовольствием накинулся на еду. Уха получилась отменной. Давно я ничего подобного не ел, поэтому уплетал её за обе щеки.
– Там швы, не трогай. Через пару дней можно будет глянуть, может и снимем немного. А сейчас нельзя. Повязку каждый день меняй. Лучше тряпки, которыми бинтоваться будешь прокипяти.
– Спасибо вам большое, я даже не знаю, как отблагодарить теперь вас.
– Ох, дети. Знай я, кто вы такие, знай, что вы в городе у нас живёте, давно бы уже нашёл вас. Удачный случай только помог – Ванька так торопился тебе помогать, что осторожность потерял и заговоры начал второпях наговаривать. Из-за этого, возмущения пошли в магии и меня местные власти попросили отыскать ворожей незаконных. Надеюсь, что я один только вас нашёл. В любом случае, хорошо, что первый. Любой другой вас за награду давно бы сдал. Вам – дыба, а ему – золотой за каждого законника.
Мы слушали молча. Мы и так знали, что ворожба без лицензии наказывается. Но то, что я местное управление взбудоражил стало неприятной новостью. Я тут же засуетился.
– Спасибо вам, Святослав Петрович. Нам, пора. Придётся в город другой переезжать – иначе нас найдут и, ещё, чего доброго, повесят прилюдно. Ещё и вам достанется.
– Да, погоди, ты, Ванька. Не торопись. Вам надо в школу поступить – тогда никто вам сказать ничего не сможет. Главное – до школы в неприятности не попадайте.
– Святослав Петрович, где мы деньги-то возьмём?! У нас, конечно, есть теперь почти серебряник. Но, чтобы вступительный взнос сделать, нужно пол золотых где-то отыскать. А это в пятьдесят раз больше, чем у нас есть. Где мы такие деньжищи найдём?!
Святослав ненадолго замолчал. А потом как-то хитро прищурился и начал свой рассказ.
– Был у меня лет пятнадцать назад друг хороший. Я на третьем курсе был, а он поступил тогда только. Уделал меня на одном из уроков, а потом первую четверть хорохорился так, будто на голову выше меня. Устроил я ему тогда взбучку хорошую. Настолько хорошую, что мы вместе с ним в местный карцер, в качестве наказания попали. Вот тогда-то мы и подружились. Целый год учились вместе, гуляли, работали, на практику вместе отправлялись. В общем, стали мы не разлей вода. А потом, он мне на хранение оставил одну редкую вещицу и пару золотых. Сказал, чтобы на втором курсе отдал ему, боялся потратить впустую. Но на второй год так и не пришёл. А потом я узнал, что погиб он.
– Святослав Петрович, мне очень жаль вашего друга. Только нам правда-правда заплатить нечем. И в долг мы такую сумму брать не будем.
– Дурак ты, Иван. Вечно не дослушиваешь ничего. Упёртый, прямо как отец твой. Друга моего Гордеем звали. Пантелеевым.
Слова Святослава обрушились на меня снежной лавиной. По всему телу пробежали мурашки. Я глянул на Алёнку, а та улыбалась просто – она умнее меня гораздо, поэтому сразу поняла, к чему бородач клонит. А я так ничего и не понял, пока мне на блюдечке не принесли. Я хлопнул себя по лбу. А потом быстро охладил пыл.
– Святослав Петрович. Всё равно, то, что вам папка наш дал – по праву, ваше. Вы и так сполна расплатились за всё – Алёнку спасли, меня сдавать не стали.
– Ох, Иван. Смотрю на тебя и всё время Гордея вижу. Те два золотых я давно потратил – построил мастерскую и отбил их уже давным-давно в стократном размере. От двух золотых поди не обеднею. Даже с процентами верну за десятилетний вклад в развитие дела моего. И отправим вас в школу храмовников учиться. Закончите дело отца своего – я ему по гроб жизни обязан. И больше не спорь!
Слова Святослава, конечно, грели душу. Несмотря на то, что принимать такой щедрый дар, по сути, от незнакомца было опасно. Но ещё опаснее было не принимать его – неизвестно, сколько ещё мы с Алёнкой протянем. Два золотых! На эти деньги мы сможем оплатить первые два года учёбы! А через какое-то время, будучи уже студентами, заработаем на следующие курсы. Школа храмовников – наша мечта и никогда ещё не была такой близкой.
– Ну хорошо. Но, когда мы выучимся, я обязательно всё вам отдам!
– Достаточно будет, если вы у меня в мастерской с Алёнкой поработаете. На правах обычных работников, разумеется.
– Договорились!
Мы со Святославом пожали друг другу руки, а Алёнка захлопала в ладоши и засмеялась – последние месяцы она смеялась очень редко. Я тоже не удержался и улыбнулся. Святослав посмотрел на нас обоих, глянул на солнце, после чего сказал.
– Значит так. С вами я пробуду ещё два дня. За это время мне нужно подготовить вас к вступительному испытанию, да и Алёнке надо оклематься – за шесть дней воспаление успело соседние органы задеть, но несильно, благодаря Ванькиным нашёптываниям. Поэтому ещё пару дней, и Алёнка на ноги встанет. А там отправимся в город, подадим заявку на вступительные экзамены и начнёте учиться. Кстати, а вы русский язык-то с математикой знаете? И предмет на выбор выучили?
– Мы с Алёнкой последние годы каждый день почти занимались. Правда, у нас учебников мало, да и писать особо нечем было – перья где попало брали и сажей с водой калякали.
– Это хорошо. А специальные предметы какие у вас?
– У меня Бестиарий любимый.
– А у тебя, Алёнка?
– Врачевание.
– Вот и славно. Давайте тогда готовиться будем. Я ваши знания проверю, может подскажу чего. А ваша задача – не бояться, на экзамен идти уверенными и полными сил. Какой бы вопрос вам ни задали, ведите себя так, будто всё по нему знаете, даже если совсем ничего на ум не приходит. Только важно – никаких заговоров, шпаргалок или других хитростей. Иначе вылетите, даже не поступив. Комиссия очень серьёзно к этому относится.
Вот так и решилась моя и Алёнкина судьба. Святослав Петрович оказался добрейшей души человеком. Он во всём помогал нам, кормил и, как и обещал, пробыл с нами ещё два дня. За это время, он нам день и ночь задавал разные каверзные вопросы, которые приходили ему в голову. Но нам с Алёнкой всё было нипочём – последние годы мы только тем и занимались, что книжки папкины читали. Настолько, что каждую страничку наизусть знали. Она – свои книжки, в основном, по травам, зельям и болезням всяким. А я – по существам разным, храмовничеству и боевым заговорам.
Через два дня, мы отправились в город, чтобы подать заявку на поступление в школу. Но перед этим, Святослав повёл нас по лавкам, чтобы обноски наши на нормальную одежду поменять. Мне подобрали красивую белую рубаху, обшитую синей нитью, штаны, обрезанные по колено и кожаные боты. А Алёнку одели в синее платье по коленки и миниатюрные сапожки.
А потом мы пошли к цирюльнику, который нас умыл, подстриг и надушил. Когда мы посмотрели на себя в зеркало, то поначалу даже не узнали. Оттуда на нас смотрели не грязные оборванцы с улицы, а вполне себе приличные подростки, собравшиеся поступать на первый курс местного филиала храмовничьей школы. Отчего-то мне стало не по себе. Но Алёнка была ужасно рада, настолько, что её настроение передалось и мне. Поэтому, во вступительную комиссию мы пришли в хорошем расположении духа.
Вступительная комиссия находилась в небольшом здании, которое, одновременно являлось и пропускным пунктом, впускающим студентов внутрь самой школы. Сама школа – это сеть больших корпусов, расположенных за высоким каменным забором. Не знаю, защищал он саму школу от незваных гостей или, наоборот, не выпускал учеников на улицу, но выглядел забор достаточно внушительно. Находилась школа на отшибе города. Заглянуть за забор возможности никак не представлялось – он был абсолютно глухим. Но из-за него были видны шпили тех самых корпусов. Воочию мы их никогда не видели, но неоднократно слышали рассказы студентов, корчмарей и просто обычных горожан, которые передавали истории из уст в уста.
А сейчас мы стояли перед входом и боялись идти дальше. В здание заходили редкие посетители, а выходили оттуда и того реже. Мы остановились, не зная, что делать дальше. Святослав, после того как «сделал из нас людей» куда-то ушёл, поскольку ему принесли срочное сообщение. На наши возражения никуда без него не идти, он пригрозил нам тем, что выпорет прилюдно.
– Ванька, Алёнка. Не волнуйтесь, к нам поступали студенты, которые были гораздо слабее. У вас такой огромный багаж теоретических и практических знаний. Главное сейчас – разрешение на поступление получить и сдачу вступительных экзаменов. А для этого, вам нужно прийти в комиссию, отдать вступительный взнос и бумагу о том, кто вы такие и откуда взялись.
– Святослав Петрович, так у нас нет никакой бумаги. Куда мы без неё?
– Я уже всё вам сделал. Вот держите.
С этими словами, Святослав передал нам документы. И на Алёнкином, и на моём были красиво выведены наши имена – Пантелеева Алёна Гордеевна и Пантелеев Иван Гордеевич. И даже даты рождения наши Святослав откуда-то узнал. У Алёнки стояла дата «шесть тысяч четыреста шестнадцатого года, двадцать седьмого дня лютовея месяца», а у меня «шесть тысяч четыреста восемнадцатого года двенадцатого дня листобоя месяца».
– Святослав… Что случилось? Почему я в обморок грохнулся? Отродясь такого не было.
– Ничего особенного, ты просто никогда операций раньше не видел. На живых людях, тем более родных. Вижу, что пережил многое. Помню, что про мамку с папкой рассказывал. Но это не то же самое, что самому родного человека резать помогать. Вот и не выдержала психика. Не переживай, ничего страшного не случилось. У Алёнки твоей аппендицит был. Слышал о таком?
– Аппенди… Что?
– Аппендицит. Болезнь такая. Не от хорошей жизни развивается. Заговоров от неё не бывает. Тут только врачеватель помочь может.
– А ты что, врачеватель?
– В какой-то степени. Ну что, готов теперь поговорить?
Святослав только что мою сестру от смерти спас. Я был, как минимум, перед ним в долгу, но мне и правда выговориться надо было. Неделя без Алёнки далась мне очень тяжело. Я уже даже подумал, что навсегда так будет.
– Готов.
– Ну давай по порядку. Кто вы такие, как зовут, откуда заговоры знаете?
– Меня Иваном звать, сестру вы уже знаете – Алёнка. Пантелеевы. Мы в город лет пять назад приехали. Хотели в школу поступить, на храмовников выучиться. Но нас тогда не взяли – взнос очень большой был, а мы сироты, откуда у нас деньги. Вот и живём теперь то тут, то там. Временами получалось по полгода на одном месте жить, но, в основном, пару недель – и всё, дальше новое место ищем. Лодочную вот, пару лет назад нашли – хозяин её так и не вернулся, вот и обжились мы тут.
Святослав задумчиво жевал соломинку, а потом начал кидать какие-то камушки в воду.
– Ну, допустим. А откуда заговоры знаете? Научил кто?
– Нет, куда там. Некому нас учить было, сами всё. Алёнке мамка наша ещё в детстве показала, как зелья варить простые, да парочку заговоров от хвори простой выдала. Ещё от бабки. А потом, перед самой гибелью, мамка нам книжки выдала какие-то, наказала с ними в город ехать, в школу храмовников поступать, по стопам отца пойти. В общем, мы пока до города добирались, книжки эти до дыр выучили. Думали, что поможет нам в школу поступить. Вот только мы в деревне жили, да и папка наш, пятнадцать лет назад, можно сказать, сгинул. Откуда же нам было знать, что за школу платить надо, да ещё и такие деньжищи?
Святослав кинул очередной камень, а потом горестно вздохнул.
– Да. Пятнадцать лет назад бесплатно все учились. Не те времена были, тогда ещё можно было отучиться полностью, а потом школе долг вернуть. Но теперь не так всё – профессии, к которым школа готовит, престижными стали. Абы кого не пускают. Скатилось всё в тартарары, а мы даже и не заметили. Даже детей теперь в храмовники без денег не берут. А когда-то и стар, и млад мог выучиться людям помогать. Но ты продолжай, что за книжки такие?
– Книжки, как книжки. Около дюжины. В одной существа разные описываются, потусторонние и как с ними бороться. Во второй травы всякие, от чего лечат, чего дают. В третьей заговоры первой степени. В четвёртой – второй. В пятой что-то про звёзды, астрогномию…
– Астрономию.
– Ну да, астрогномию, её Алёнка читать любит, мне больше про вурдалаков читать нравится и как бороться с ними и похожими на них. В шестой…
– Хватит. Вероятно, там и инженерия, и общая теория, и математика с литературой. Дюжина, говоришь? И все прочитали?
– Я мельком все прочитал, но больше всего три полюбил – про заговоры, существ разных и магическую инженерию. А Алёнка без ума от травничества, астрог… астрономии и врачевательства. Вот так, мы, шаг за шагом друг друга разным приёмам из книжек обучили. Знаем конечно, что практиковать в простонародье нельзя, только чего нам делать остаётся? Жить-то нужно как-то.
– И действительно.
Седобородый надолго задумался, а я просто сидел недалеко от него на солнышке и, в кои-то веки, мне было не так страшно, как последнюю неделю. Я мог просто, на короткое время поваляться на траве и отдохнуть. Я даже не заметил, как снова заснул.
Глава вторая. Гордей
Я гулял по какому-то странному месту. Кажется, это были руины небольшого, заросшего вереском и бурьяном городка. Среди этих руин витало ощущение непонятной тревоги. Я никак не мог понять, что именно создавало это ощущение и постоянно оглядывался по сторонам. А потом до меня дошло – вокруг не было ни единого звука, кроме звука моих шагов. Даже деревья колыхались абсолютно беззвучно. Но шаги свои я слышал отчётливо.
В центре руин находилось что-то, к чему я шёл целенаправленно, но никак не мог добраться. Я пытался разглядеть то, к чему шёл, но у меня никак не удавалось это сделать. Какой-то странный предмет, то ли камень, то ли столб обладал непонятной структурой, которую невозможно было разглядеть. Казалось, что его границы расплывались в окружающем пространстве, из-за чего взгляду было очень тяжело зацепиться за что-либо. В какой-то момент, я понял, что дальше двигаться нельзя и достал что-то из наплечной сумки.
– Попробуем по-другому.
Голос мой прозвучал словно гром среди ясного неба. И я даже немного повёл плечами от такого неожиданного эффекта.
Я положил странный предмет перед собой. Затем достал секстант, поднёс к глазам, замерил высоту солнца и отмерил нужный мне угол. Затем взял две руны, которые дёрнул накануне в мастерской, и положил их ближе к себе таким образом, чтобы странный предмет был одной из вершин равностороннего треугольника, направленного на расплывчатый объект.
Через несколько минут я потрогал руны и почувствовал, что они значительно потеплели. А потом увидел, как мелкие камушки на земле начали мелко дрожать в непонятном такте. Вскоре, я и сам почувствовал вибрацию, которая исходила из центра магического средоточия. Я понял, что пора, и обратился к аномалии.
– Поговори со мной.
Проснулся я от приятного аромата только что приготовленной рыбы. Я открыл глаза и резко поднялся, чтобы побежать и посмотреть, как дела у Алёнки. Но, к своему удивлению, увидел, что она уже сидела неподалёку на пеньке, который притащил Святослав. Она тихонько хлебала рыбный бульон. Конечно, она была ужасно бледная, но сам факт, что она сидела самостоятельно и не бредила меня ужасно обрадовал.
– Алёнка! Как ты?
– Уже лучше, Вань. Спасибо Святославу Петровичу. В боку только болит. И чешется жутко.
Святослав вышел из лодочной станции и протянул мне чашку супа с небольшим ломтем хлеба, часть которого я и украл у булочника. Я с удовольствием накинулся на еду. Уха получилась отменной. Давно я ничего подобного не ел, поэтому уплетал её за обе щеки.
– Там швы, не трогай. Через пару дней можно будет глянуть, может и снимем немного. А сейчас нельзя. Повязку каждый день меняй. Лучше тряпки, которыми бинтоваться будешь прокипяти.
– Спасибо вам большое, я даже не знаю, как отблагодарить теперь вас.
– Ох, дети. Знай я, кто вы такие, знай, что вы в городе у нас живёте, давно бы уже нашёл вас. Удачный случай только помог – Ванька так торопился тебе помогать, что осторожность потерял и заговоры начал второпях наговаривать. Из-за этого, возмущения пошли в магии и меня местные власти попросили отыскать ворожей незаконных. Надеюсь, что я один только вас нашёл. В любом случае, хорошо, что первый. Любой другой вас за награду давно бы сдал. Вам – дыба, а ему – золотой за каждого законника.
Мы слушали молча. Мы и так знали, что ворожба без лицензии наказывается. Но то, что я местное управление взбудоражил стало неприятной новостью. Я тут же засуетился.
– Спасибо вам, Святослав Петрович. Нам, пора. Придётся в город другой переезжать – иначе нас найдут и, ещё, чего доброго, повесят прилюдно. Ещё и вам достанется.
– Да, погоди, ты, Ванька. Не торопись. Вам надо в школу поступить – тогда никто вам сказать ничего не сможет. Главное – до школы в неприятности не попадайте.
– Святослав Петрович, где мы деньги-то возьмём?! У нас, конечно, есть теперь почти серебряник. Но, чтобы вступительный взнос сделать, нужно пол золотых где-то отыскать. А это в пятьдесят раз больше, чем у нас есть. Где мы такие деньжищи найдём?!
Святослав ненадолго замолчал. А потом как-то хитро прищурился и начал свой рассказ.
– Был у меня лет пятнадцать назад друг хороший. Я на третьем курсе был, а он поступил тогда только. Уделал меня на одном из уроков, а потом первую четверть хорохорился так, будто на голову выше меня. Устроил я ему тогда взбучку хорошую. Настолько хорошую, что мы вместе с ним в местный карцер, в качестве наказания попали. Вот тогда-то мы и подружились. Целый год учились вместе, гуляли, работали, на практику вместе отправлялись. В общем, стали мы не разлей вода. А потом, он мне на хранение оставил одну редкую вещицу и пару золотых. Сказал, чтобы на втором курсе отдал ему, боялся потратить впустую. Но на второй год так и не пришёл. А потом я узнал, что погиб он.
– Святослав Петрович, мне очень жаль вашего друга. Только нам правда-правда заплатить нечем. И в долг мы такую сумму брать не будем.
– Дурак ты, Иван. Вечно не дослушиваешь ничего. Упёртый, прямо как отец твой. Друга моего Гордеем звали. Пантелеевым.
Слова Святослава обрушились на меня снежной лавиной. По всему телу пробежали мурашки. Я глянул на Алёнку, а та улыбалась просто – она умнее меня гораздо, поэтому сразу поняла, к чему бородач клонит. А я так ничего и не понял, пока мне на блюдечке не принесли. Я хлопнул себя по лбу. А потом быстро охладил пыл.
– Святослав Петрович. Всё равно, то, что вам папка наш дал – по праву, ваше. Вы и так сполна расплатились за всё – Алёнку спасли, меня сдавать не стали.
– Ох, Иван. Смотрю на тебя и всё время Гордея вижу. Те два золотых я давно потратил – построил мастерскую и отбил их уже давным-давно в стократном размере. От двух золотых поди не обеднею. Даже с процентами верну за десятилетний вклад в развитие дела моего. И отправим вас в школу храмовников учиться. Закончите дело отца своего – я ему по гроб жизни обязан. И больше не спорь!
Слова Святослава, конечно, грели душу. Несмотря на то, что принимать такой щедрый дар, по сути, от незнакомца было опасно. Но ещё опаснее было не принимать его – неизвестно, сколько ещё мы с Алёнкой протянем. Два золотых! На эти деньги мы сможем оплатить первые два года учёбы! А через какое-то время, будучи уже студентами, заработаем на следующие курсы. Школа храмовников – наша мечта и никогда ещё не была такой близкой.
– Ну хорошо. Но, когда мы выучимся, я обязательно всё вам отдам!
– Достаточно будет, если вы у меня в мастерской с Алёнкой поработаете. На правах обычных работников, разумеется.
– Договорились!
Мы со Святославом пожали друг другу руки, а Алёнка захлопала в ладоши и засмеялась – последние месяцы она смеялась очень редко. Я тоже не удержался и улыбнулся. Святослав посмотрел на нас обоих, глянул на солнце, после чего сказал.
– Значит так. С вами я пробуду ещё два дня. За это время мне нужно подготовить вас к вступительному испытанию, да и Алёнке надо оклематься – за шесть дней воспаление успело соседние органы задеть, но несильно, благодаря Ванькиным нашёптываниям. Поэтому ещё пару дней, и Алёнка на ноги встанет. А там отправимся в город, подадим заявку на вступительные экзамены и начнёте учиться. Кстати, а вы русский язык-то с математикой знаете? И предмет на выбор выучили?
– Мы с Алёнкой последние годы каждый день почти занимались. Правда, у нас учебников мало, да и писать особо нечем было – перья где попало брали и сажей с водой калякали.
– Это хорошо. А специальные предметы какие у вас?
– У меня Бестиарий любимый.
– А у тебя, Алёнка?
– Врачевание.
– Вот и славно. Давайте тогда готовиться будем. Я ваши знания проверю, может подскажу чего. А ваша задача – не бояться, на экзамен идти уверенными и полными сил. Какой бы вопрос вам ни задали, ведите себя так, будто всё по нему знаете, даже если совсем ничего на ум не приходит. Только важно – никаких заговоров, шпаргалок или других хитростей. Иначе вылетите, даже не поступив. Комиссия очень серьёзно к этому относится.
Вот так и решилась моя и Алёнкина судьба. Святослав Петрович оказался добрейшей души человеком. Он во всём помогал нам, кормил и, как и обещал, пробыл с нами ещё два дня. За это время, он нам день и ночь задавал разные каверзные вопросы, которые приходили ему в голову. Но нам с Алёнкой всё было нипочём – последние годы мы только тем и занимались, что книжки папкины читали. Настолько, что каждую страничку наизусть знали. Она – свои книжки, в основном, по травам, зельям и болезням всяким. А я – по существам разным, храмовничеству и боевым заговорам.
Через два дня, мы отправились в город, чтобы подать заявку на поступление в школу. Но перед этим, Святослав повёл нас по лавкам, чтобы обноски наши на нормальную одежду поменять. Мне подобрали красивую белую рубаху, обшитую синей нитью, штаны, обрезанные по колено и кожаные боты. А Алёнку одели в синее платье по коленки и миниатюрные сапожки.
А потом мы пошли к цирюльнику, который нас умыл, подстриг и надушил. Когда мы посмотрели на себя в зеркало, то поначалу даже не узнали. Оттуда на нас смотрели не грязные оборванцы с улицы, а вполне себе приличные подростки, собравшиеся поступать на первый курс местного филиала храмовничьей школы. Отчего-то мне стало не по себе. Но Алёнка была ужасно рада, настолько, что её настроение передалось и мне. Поэтому, во вступительную комиссию мы пришли в хорошем расположении духа.
Вступительная комиссия находилась в небольшом здании, которое, одновременно являлось и пропускным пунктом, впускающим студентов внутрь самой школы. Сама школа – это сеть больших корпусов, расположенных за высоким каменным забором. Не знаю, защищал он саму школу от незваных гостей или, наоборот, не выпускал учеников на улицу, но выглядел забор достаточно внушительно. Находилась школа на отшибе города. Заглянуть за забор возможности никак не представлялось – он был абсолютно глухим. Но из-за него были видны шпили тех самых корпусов. Воочию мы их никогда не видели, но неоднократно слышали рассказы студентов, корчмарей и просто обычных горожан, которые передавали истории из уст в уста.
А сейчас мы стояли перед входом и боялись идти дальше. В здание заходили редкие посетители, а выходили оттуда и того реже. Мы остановились, не зная, что делать дальше. Святослав, после того как «сделал из нас людей» куда-то ушёл, поскольку ему принесли срочное сообщение. На наши возражения никуда без него не идти, он пригрозил нам тем, что выпорет прилюдно.
– Ванька, Алёнка. Не волнуйтесь, к нам поступали студенты, которые были гораздо слабее. У вас такой огромный багаж теоретических и практических знаний. Главное сейчас – разрешение на поступление получить и сдачу вступительных экзаменов. А для этого, вам нужно прийти в комиссию, отдать вступительный взнос и бумагу о том, кто вы такие и откуда взялись.
– Святослав Петрович, так у нас нет никакой бумаги. Куда мы без неё?
– Я уже всё вам сделал. Вот держите.
С этими словами, Святослав передал нам документы. И на Алёнкином, и на моём были красиво выведены наши имена – Пантелеева Алёна Гордеевна и Пантелеев Иван Гордеевич. И даже даты рождения наши Святослав откуда-то узнал. У Алёнки стояла дата «шесть тысяч четыреста шестнадцатого года, двадцать седьмого дня лютовея месяца», а у меня «шесть тысяч четыреста восемнадцатого года двенадцатого дня листобоя месяца».
