Фёдор Геннадьевич достал кейс с плутонием. Но на этот раз, кейс был гораздо тяжелее – он явно прибавил в весе.
– Андрей. Я вновь вынужден просить тебя провести очередной опыт, который может оказаться опасным. В кейсе я оборудовал простейшую ядерную батарейку, работающую на принципе преобразования энергии бета-распада в электрический ток. Изобретение не новое, ещё в Советском союзе были проведены первые опыты. Но из-за проблем с материалами, кейс довольно сильно фонит. Поэтому, после подключения и переключения вот этих рычажков, держись от него подальше. Подключается очень просто – вот этими клеммы нужно прицепить к выступам на центральном блоке, которые предназначены для резервного питания нагнетателя от внешнего источника. Это позволит ненадолго замкнуть систему нагнетателя. Для того, чтобы процесс пошёл, оксиду плутония достаточно вступить в реакцию с воздухом – именно это и делают переключатели. Свободные нейтроны, по моей теории будут захватываться самим нагнетателем, а электроны будут прогоняться через систему полупроводников и создадут достаточно сильно электромагнитное поле.
– Спасибо, Фёдор Геннадьевич, я всё сделаю, как нужно.
Я вновь направился к нагнетателю. Как и вчера, при приближении к устройству, моё субъективное восприятие времени замедлилось. Я подумал, что, скорее всего, мои движения довольно забавно выглядят со стороны стороннего наблюдателя. Кто-то даже пытался остановить меня, двинувшись следом, но почему-то, поле, генерируемое нагнетателем, подействовало на моего преследователя гораздо сильнее. Какой-то лаборант застыл метрах в десяти от меня.
Я подошёл к устройству, обнаружил нужные мне выступы и подключил клеммы, тянущиеся из кейса. А потом щёлкнул рычажками. Внутри кейса что-то загудело. Я поспешил отойти подальше, следуя советам Фёдора Геннадьевича. Глянул на часы, висящие над входом в помещение – без одной минуты двенадцать. Секундная стрелка бежала по кругу раза в три быстрее обычного. Скоро вокруг нагнетателя должны будут начать появляться порталы, а время для остальных остановится полностью. Но наступил назначенный час и ничего не произошло. Секундная стрелка ещё больше ускорилась, люди начали носиться ещё быстрее. Я глянул на часы – пять минут времени на часах в помещении пролетели всего за минуту. Лаборанты носились с большой скоростью, а мои друзья о чём-то переговаривались, активно жестикулируя.
Фёдор Геннадьевич был доволен результатом – это было видно по его улыбке.
Прошло ещё пол минуты, ещё пол грамма плутония распались, отправив свои нейтроны в следующую проекцию. А потом я подошёл к кейсу и выключил ядерную батарейку – время вокруг мгновенно замерло. И я вновь увидел порталы. Оставалось шагнуть в последний портал, за которым меня ждала последняя проекция. Но я не спешил. Что если Фёдор Геннадьевич ошибся, и Марк уже давно нас ждёт? Что если Марк всё предусмотрел и отправившись в последнюю проекцию, мы попадём в ловушку? Я крепко зажал кейс в руках и дождался появление тринадцатого портала.
Он не заставил себя долго ждать – порталом стал сам нагнетатель. На месте устройства появилась непроглядная рваная дыра, сквозь которую тяжело было что-то разглядеть. Я зажмурился и шагнул прямо в неё.
Открыв глаза, я понял, что оказался в каком-то тёмном помещении. Слабо светились полосы на стенах, но до них было несколько метров, поэтому свет доходил плохо. Тем не менее, силуэт в точности такого же нагнетателя, как в нашей родной проекции, я видел чётко. На полу слабо светилась дорожка, которая, судя по всему, вела к выходу. У меня были целые сутки до тех пор, пока Марк не придёт. Тем не менее, лучше заранее подготовиться к сегодняшнему вечеру. Я подключил клеммы к нужным перемычкам и спрятал кейс как можно дальше. Осталось дело за малым – когда Полосков прибудет в свою проекцию, нужно будет запустить реактор и зациклить нагнетатель на мой мир. Сейчас это делать категорически нельзя, только в тот самый краткий промежуток времени.
Но пока я должен был выяснить, что же такое случилось в мире Марка Полоскова. В первой проекции. Я отправился по дорожке и каждый мой шаг отдавался гулким эхом и вспышкой света. В какой-то момент, свет в помещении включился автоматически – где-то стояли датчики движения. От яркого света я зажмурил глаза. Когда же глаза немного привыкли, я смог оглядеться.
Помещение было относительно небольшим. Прямо по центру стоял виновник всех наших бед – нагнетатель. По периметру комнаты были расставлены какие-то устройства, назначение которых я сходу понять не смог. Но, поскольку их было ровно двенадцать штук, как и проекций на дисплее нагнетателя – я догадался для чего они были нужны. Помимо устройств, связанных с проекциями, в комнате стоял письменный стол, на котором валялась груда бумаги. А ещё всё помещение было покрыто толстым слоем пыли. Видимо, Полосков давно не заглядывал в свой родной мир.
Я отправился к выходу, решив лишний раз ничего не трогать. На всякий случай, я завёл часы, прихваченные мной из предыдущей проекции – нельзя было опаздывать ни в коем случае. На моё удивление, стрелка на часах указывала на цифру восемь – видимо, правила перехода между проекциями никак не изменились. Либо я умудрился уснуть на краткий миг, который растянулся почти на восемь часов.
Дверь со скрипом отворилась, впустив ветерок и свежий воздух, который тут же жадно начал колыхать бумаги и поднимать пыль. Солнце встретило меня тёплыми осенними лучами. Вдохнув полной грудью, я отправился на улицу. Архитектура строений была довольно вычурной – это был явно не мой город. В основном здания представляли собой высокие шпили, устремлённые в небо. Старых серых многоэтажек не было и в помине. Первая проекция сильно отличалась от всех остальных.
– И как мне тут ориентироваться?
После моих слов, прямо передо мной возникла полупрозрачная голограмма молодого человека в ярко белом костюме.
– Вам нужна помощь?
Я вздрогнул от неожиданности.
– П… простите. Как мне добраться до центра города?
– Позвольте проводить вас?
– Да, конечно. Хотя нет, погодите. Скажите, это какой адрес?
– Ваше текущее местоположение – сектор двадцать семь-два-пятнадцать.
– Спасибо. А вы кто?
– Можете называть меня просто Гидом. Универсальная справочная система. Вы готовы отправиться в первый сектор?
– Да, пойдёмте.
Мы спокойно пошли вместе. Гид вёл меня куда-то, петляя между однообразными строениями. Не будь провожатого, я точно бы заблудился в этой проекции.
– Не могли бы вы рассказать историю нашего мира?
– Какой период вас интересует?
– Недавний катаклизм.
– Вас интересует история спасения человечества от схлопывающейся вселенной?
– Да, пожалуйста.
– Пятнадцать лет назад, группа учёных, под руководством Марка Полоскова доказала, что расширение вселенной после Большого Взрыва было ошибочной теорией. Данная теория гласила о том, что вселенная бесконечно расширяется и расстояние между галактиками увеличивается с каждым мгновением. Но участившиеся в последнее время слияния больших звёздных систем, а также гравитационные возмущения, которые порождались этими событиями дали понять, что теория неприменима в том виде, в котором она просуществовала с самого начала. Астрономические наблюдения также показали, что расстояние между галактиками стремительно сокращается. За последние только тридцать лет, многие наблюдаемые туманности и галактики значительно увеличились в размерах, что уже привело к большим катаклизмам.
– И каким образом человечество спаслось от катастрофы?
– Марка Полосков со своей командой, разработал устройство, которое позволило создать стабильную сингулярность, охватившую всю Солнечную систему. С одной стороны, это, на первый взгляд, позволило выживать человечеству в ближайшие несколько миллионов лет за счёт того, что материя, свет, и любое другое излучение, которое доходит до горизонта событий, полностью останавливается из-за потенциала гравитационного поля. С другой стороны, сингулярность, полностью ограничило видимую вселенную, а также возможности развития человечеством только границами Солнечной системы. Это является одновременно спасением человечества и его бичом.
– То есть, человечество больше никогда не сможет выйти за пределы Солнечной системы?
– Именно так. Но проблема не только в этом. Существование человечества полностью зависит от одной единственной звезды, которая к тому же, стала проявлять признаки увеличения уровня светимости. Первоначальные прогнозы, которые создавались на основе наблюдения за другими жёлтыми карликами, оказались неверны в рамках изменения условий, в которых наша звезда стала функционировать. Замкнутая система, построенная на сингулярности, не только не впускает внешнее излучение, но и не выпускает внутреннее. Пока учёные изучают этот вопрос, но уже точно известно, что светимость солнечного диска, после герметизации солнечной системы, увеличилась на пять десятых процента, что привело к новым катаклизмам на Земле. В рамках обычной теории, наша звезда должна была преодолеть данную планку светимости только через десять миллионов лет.
– Какие прогнозы?
– Если динамика сохранится, то уже через сорок пять лет на Земле произойдут чудовищные события, которые уничтожат многие живые организмы. К тому времени, уровень светимости Солнца, его диаметр и излучаемая энергия вырастет на целых полтора процента. Люди смогут укрыться под землёй, в бункерах и в других подобных замкнутых системах. Кроме того, прорабатывается план переселения человечества на более дальние планеты, а также твёрдые спутники газовых гигантов. Но это лишь временные меры, которые только отсрочат уничтожение человечества. Всего через триста лет, при оптимистичном сценарии, Солнце станет на десять процентов больше. Что приведёт к невозможности существования жизни на Земле. А ещё через две тысячи лет, наша звезда станет красным гигантом, после чего жизнь в рамках солнечной системы вряд ли станет возможной принципиально.
– То есть, у человечества, в лучшем случае, две тысячи лет?
– Скорее всего, гораздо меньше. Процесс эволюции нашей звезды будет губительным не только через какие-то достаточно большие промежутки времени. Он будет представлять опасность на протяжении всего существования Солнечной системы как таковой.
– Спасибо за краткий экскурс.
Теперь понятно, почему Полосков не может ждать. Для чего ему понадобился весь этот сумасшедший план. Параллельные проекции для него ничего не значат – это всего лишь другие миры, которые, в силу своих огромных отличий, не представляют для него никакой ценности. Тем не менее, я помнил, как он пытался оправдать свои действия. Значит, он также, как и я, сомневается в своём решении. Но теперь этот выбор предстоит сделать мне. Что для меня важнее – двенадцать проекций или одна? Восемь миллиардов жизней или сто? Есть ли разница в этих цифрах, когда, в любом случае, погибнут люди. Со своими чувствами, страхами, мыслями. Со своими родными, друзьями, близкими, детьми. Мои действия обрекут на неизбежное уничтожение целой вселенной, но спасут двенадцать других. Но самое главное – будет спасена моя проекция. Обмануть себя не получится, именно из-за моего мира я буду готов совершить этот шаг. Одиннадцать других станут лишь средством утешения. Смогу ли я сохранить после такого выбора рассудок? С другой стороны, сохранять уже ничего и не нужно будет. Главное – это спасти то, что ещё можно спасти. А остальное – не важно.
Я погулял ещё по городу со странной архитектурой, почитал местные газеты, не без помощи гида, кратко изучил культуру и быт этой проекции. Людей на улицах было довольно много. Да, по большей части я встречал на их лицах обречённость, грусть, сосредоточенность. Но были и такие, которые ходили и жадно поглощали учебники по физике, механике, математике.
Несмотря на надвигающуюся опасность, многие люди не теряли надежды. Нерешаемая с первого взгляда задача стала стимулом для всего человечества и объединила весь мир. Каждый пытался внести свою лепту. На просторах местной сети каждую минуту появлялись сотни статей о вариантах спасения человечества. Какие-то находили отклик в массах, какие-то терялись в бесконечном потоке новых идей. Невольно, я и сам проникся атмосферой этого обречённого мира. Отрешённость, которую я почувствовал с самого начала отступила. И я начал думать о том, как можно помочь первой проекции. Одно я знал точно, что там, где не справится один мир, может справиться целых двенадцать. Время ещё есть, надежда ещё не умерла. Ведь банально, просто можно создать тысячи порталов в другие проекции, которые перенесут не только сознание, но и тело.
Я ведь смог это сделать. Очевидно, что моего двойника в этом мире не существует – я целиком и полностью, вместе с телом и сознанием перенёсся в этот мир. Полосков путешествовал в точности также – ему не приходилось перемещаться между телами. Ему достаточно было шагнуть в нужный портал. Так почему другие не воспользуются тем же самым?! Задача сложная, комплексная, огромная, потребует невероятного количества ресурсов. Но она выполнима. Так почему бы не приступить к её решению прямо сейчас?!
Такие мысли и ещё сотни подобных преследовали меня до самой ночи, когда я вернулся обратно в лабораторию Марка. Мне предстояло сделать последний, решающий шаг. И я знал, что неизбежно его осуществлю. А потом, Фёдор Геннадьевич, вместе с моими друзьями что-нибудь придумают. Я в этом полностью уверен.
Портал открылся совершенно внезапно. Единственное, что я успел сделать – это активировать кейс и запустить процесс перекачки частиц. К своему удивлению, я обнаружил, что интерфейс работы нагнетателя был достаточно прост – достаточно было просто выбрать проекцию, в которую полетят нейтроны. И я выбрал самую первую в списке. Свою. А потом появился Полосков. Он уже был готов к тому, что я его буду поджидать.
Пока я колдовал с нагнетателем, он подкрался ко мне и больно стукнул по голове каким-то предметом так, перед глазами поплыло. А сам я прислонился к стене и скатился на пол, закрывшись руками в ожидании нового удара. Но его не последовало. Вместо этого, Полосков смотрел на дисплей нагнетателя, который показывал пятьдесят процентов. А потом загрузка пошла дальше. К счастью, он не догадался посмотреть на статусы других проекций.
– Ну вот и всё. Что сделано – то сделано.
Поняв, что Марк может обнаружить кейс, я быстро затараторил, сидя на полу.
– Марк, я только вчера всё понял. Почти две недели, я копался в памяти, пытался твои поступки оценить. Ну не получается у тебя быть злодеем, которого ты пытаешься из себя строить. Я ведь помню наш разговор у палаты.
Марк отложил биту, которой огрел меня по затылку. Он прекрасно видел, что в текущем состоянии я ему ничего не смогу сделать. А я продолжил.
– Марк. Почему? Ведь были другие варианты? Признайся, ты же рассматривал их.
– Были Андрей. Были. Только все они были либо неосуществимы, либо осуществимы лишь частично.
– Но почему ты решил уничтожить другие проекции?
– Я не решал этого! Побочный эффект, понимаешь? Я работал над нагнетателем, пытался понять, как можно модифицировать процесс деления изотопов, чтобы он высвобождал больше нейтронов.
– Андрей. Я вновь вынужден просить тебя провести очередной опыт, который может оказаться опасным. В кейсе я оборудовал простейшую ядерную батарейку, работающую на принципе преобразования энергии бета-распада в электрический ток. Изобретение не новое, ещё в Советском союзе были проведены первые опыты. Но из-за проблем с материалами, кейс довольно сильно фонит. Поэтому, после подключения и переключения вот этих рычажков, держись от него подальше. Подключается очень просто – вот этими клеммы нужно прицепить к выступам на центральном блоке, которые предназначены для резервного питания нагнетателя от внешнего источника. Это позволит ненадолго замкнуть систему нагнетателя. Для того, чтобы процесс пошёл, оксиду плутония достаточно вступить в реакцию с воздухом – именно это и делают переключатели. Свободные нейтроны, по моей теории будут захватываться самим нагнетателем, а электроны будут прогоняться через систему полупроводников и создадут достаточно сильно электромагнитное поле.
– Спасибо, Фёдор Геннадьевич, я всё сделаю, как нужно.
Я вновь направился к нагнетателю. Как и вчера, при приближении к устройству, моё субъективное восприятие времени замедлилось. Я подумал, что, скорее всего, мои движения довольно забавно выглядят со стороны стороннего наблюдателя. Кто-то даже пытался остановить меня, двинувшись следом, но почему-то, поле, генерируемое нагнетателем, подействовало на моего преследователя гораздо сильнее. Какой-то лаборант застыл метрах в десяти от меня.
Я подошёл к устройству, обнаружил нужные мне выступы и подключил клеммы, тянущиеся из кейса. А потом щёлкнул рычажками. Внутри кейса что-то загудело. Я поспешил отойти подальше, следуя советам Фёдора Геннадьевича. Глянул на часы, висящие над входом в помещение – без одной минуты двенадцать. Секундная стрелка бежала по кругу раза в три быстрее обычного. Скоро вокруг нагнетателя должны будут начать появляться порталы, а время для остальных остановится полностью. Но наступил назначенный час и ничего не произошло. Секундная стрелка ещё больше ускорилась, люди начали носиться ещё быстрее. Я глянул на часы – пять минут времени на часах в помещении пролетели всего за минуту. Лаборанты носились с большой скоростью, а мои друзья о чём-то переговаривались, активно жестикулируя.
Фёдор Геннадьевич был доволен результатом – это было видно по его улыбке.
Прошло ещё пол минуты, ещё пол грамма плутония распались, отправив свои нейтроны в следующую проекцию. А потом я подошёл к кейсу и выключил ядерную батарейку – время вокруг мгновенно замерло. И я вновь увидел порталы. Оставалось шагнуть в последний портал, за которым меня ждала последняя проекция. Но я не спешил. Что если Фёдор Геннадьевич ошибся, и Марк уже давно нас ждёт? Что если Марк всё предусмотрел и отправившись в последнюю проекцию, мы попадём в ловушку? Я крепко зажал кейс в руках и дождался появление тринадцатого портала.
Он не заставил себя долго ждать – порталом стал сам нагнетатель. На месте устройства появилась непроглядная рваная дыра, сквозь которую тяжело было что-то разглядеть. Я зажмурился и шагнул прямо в неё.
Глава 25. Первая проекция
Открыв глаза, я понял, что оказался в каком-то тёмном помещении. Слабо светились полосы на стенах, но до них было несколько метров, поэтому свет доходил плохо. Тем не менее, силуэт в точности такого же нагнетателя, как в нашей родной проекции, я видел чётко. На полу слабо светилась дорожка, которая, судя по всему, вела к выходу. У меня были целые сутки до тех пор, пока Марк не придёт. Тем не менее, лучше заранее подготовиться к сегодняшнему вечеру. Я подключил клеммы к нужным перемычкам и спрятал кейс как можно дальше. Осталось дело за малым – когда Полосков прибудет в свою проекцию, нужно будет запустить реактор и зациклить нагнетатель на мой мир. Сейчас это делать категорически нельзя, только в тот самый краткий промежуток времени.
Но пока я должен был выяснить, что же такое случилось в мире Марка Полоскова. В первой проекции. Я отправился по дорожке и каждый мой шаг отдавался гулким эхом и вспышкой света. В какой-то момент, свет в помещении включился автоматически – где-то стояли датчики движения. От яркого света я зажмурил глаза. Когда же глаза немного привыкли, я смог оглядеться.
Помещение было относительно небольшим. Прямо по центру стоял виновник всех наших бед – нагнетатель. По периметру комнаты были расставлены какие-то устройства, назначение которых я сходу понять не смог. Но, поскольку их было ровно двенадцать штук, как и проекций на дисплее нагнетателя – я догадался для чего они были нужны. Помимо устройств, связанных с проекциями, в комнате стоял письменный стол, на котором валялась груда бумаги. А ещё всё помещение было покрыто толстым слоем пыли. Видимо, Полосков давно не заглядывал в свой родной мир.
Я отправился к выходу, решив лишний раз ничего не трогать. На всякий случай, я завёл часы, прихваченные мной из предыдущей проекции – нельзя было опаздывать ни в коем случае. На моё удивление, стрелка на часах указывала на цифру восемь – видимо, правила перехода между проекциями никак не изменились. Либо я умудрился уснуть на краткий миг, который растянулся почти на восемь часов.
Дверь со скрипом отворилась, впустив ветерок и свежий воздух, который тут же жадно начал колыхать бумаги и поднимать пыль. Солнце встретило меня тёплыми осенними лучами. Вдохнув полной грудью, я отправился на улицу. Архитектура строений была довольно вычурной – это был явно не мой город. В основном здания представляли собой высокие шпили, устремлённые в небо. Старых серых многоэтажек не было и в помине. Первая проекция сильно отличалась от всех остальных.
– И как мне тут ориентироваться?
После моих слов, прямо передо мной возникла полупрозрачная голограмма молодого человека в ярко белом костюме.
– Вам нужна помощь?
Я вздрогнул от неожиданности.
– П… простите. Как мне добраться до центра города?
– Позвольте проводить вас?
– Да, конечно. Хотя нет, погодите. Скажите, это какой адрес?
– Ваше текущее местоположение – сектор двадцать семь-два-пятнадцать.
– Спасибо. А вы кто?
– Можете называть меня просто Гидом. Универсальная справочная система. Вы готовы отправиться в первый сектор?
– Да, пойдёмте.
Мы спокойно пошли вместе. Гид вёл меня куда-то, петляя между однообразными строениями. Не будь провожатого, я точно бы заблудился в этой проекции.
– Не могли бы вы рассказать историю нашего мира?
– Какой период вас интересует?
– Недавний катаклизм.
– Вас интересует история спасения человечества от схлопывающейся вселенной?
– Да, пожалуйста.
– Пятнадцать лет назад, группа учёных, под руководством Марка Полоскова доказала, что расширение вселенной после Большого Взрыва было ошибочной теорией. Данная теория гласила о том, что вселенная бесконечно расширяется и расстояние между галактиками увеличивается с каждым мгновением. Но участившиеся в последнее время слияния больших звёздных систем, а также гравитационные возмущения, которые порождались этими событиями дали понять, что теория неприменима в том виде, в котором она просуществовала с самого начала. Астрономические наблюдения также показали, что расстояние между галактиками стремительно сокращается. За последние только тридцать лет, многие наблюдаемые туманности и галактики значительно увеличились в размерах, что уже привело к большим катаклизмам.
– И каким образом человечество спаслось от катастрофы?
– Марка Полосков со своей командой, разработал устройство, которое позволило создать стабильную сингулярность, охватившую всю Солнечную систему. С одной стороны, это, на первый взгляд, позволило выживать человечеству в ближайшие несколько миллионов лет за счёт того, что материя, свет, и любое другое излучение, которое доходит до горизонта событий, полностью останавливается из-за потенциала гравитационного поля. С другой стороны, сингулярность, полностью ограничило видимую вселенную, а также возможности развития человечеством только границами Солнечной системы. Это является одновременно спасением человечества и его бичом.
– То есть, человечество больше никогда не сможет выйти за пределы Солнечной системы?
– Именно так. Но проблема не только в этом. Существование человечества полностью зависит от одной единственной звезды, которая к тому же, стала проявлять признаки увеличения уровня светимости. Первоначальные прогнозы, которые создавались на основе наблюдения за другими жёлтыми карликами, оказались неверны в рамках изменения условий, в которых наша звезда стала функционировать. Замкнутая система, построенная на сингулярности, не только не впускает внешнее излучение, но и не выпускает внутреннее. Пока учёные изучают этот вопрос, но уже точно известно, что светимость солнечного диска, после герметизации солнечной системы, увеличилась на пять десятых процента, что привело к новым катаклизмам на Земле. В рамках обычной теории, наша звезда должна была преодолеть данную планку светимости только через десять миллионов лет.
– Какие прогнозы?
– Если динамика сохранится, то уже через сорок пять лет на Земле произойдут чудовищные события, которые уничтожат многие живые организмы. К тому времени, уровень светимости Солнца, его диаметр и излучаемая энергия вырастет на целых полтора процента. Люди смогут укрыться под землёй, в бункерах и в других подобных замкнутых системах. Кроме того, прорабатывается план переселения человечества на более дальние планеты, а также твёрдые спутники газовых гигантов. Но это лишь временные меры, которые только отсрочат уничтожение человечества. Всего через триста лет, при оптимистичном сценарии, Солнце станет на десять процентов больше. Что приведёт к невозможности существования жизни на Земле. А ещё через две тысячи лет, наша звезда станет красным гигантом, после чего жизнь в рамках солнечной системы вряд ли станет возможной принципиально.
– То есть, у человечества, в лучшем случае, две тысячи лет?
– Скорее всего, гораздо меньше. Процесс эволюции нашей звезды будет губительным не только через какие-то достаточно большие промежутки времени. Он будет представлять опасность на протяжении всего существования Солнечной системы как таковой.
– Спасибо за краткий экскурс.
Теперь понятно, почему Полосков не может ждать. Для чего ему понадобился весь этот сумасшедший план. Параллельные проекции для него ничего не значат – это всего лишь другие миры, которые, в силу своих огромных отличий, не представляют для него никакой ценности. Тем не менее, я помнил, как он пытался оправдать свои действия. Значит, он также, как и я, сомневается в своём решении. Но теперь этот выбор предстоит сделать мне. Что для меня важнее – двенадцать проекций или одна? Восемь миллиардов жизней или сто? Есть ли разница в этих цифрах, когда, в любом случае, погибнут люди. Со своими чувствами, страхами, мыслями. Со своими родными, друзьями, близкими, детьми. Мои действия обрекут на неизбежное уничтожение целой вселенной, но спасут двенадцать других. Но самое главное – будет спасена моя проекция. Обмануть себя не получится, именно из-за моего мира я буду готов совершить этот шаг. Одиннадцать других станут лишь средством утешения. Смогу ли я сохранить после такого выбора рассудок? С другой стороны, сохранять уже ничего и не нужно будет. Главное – это спасти то, что ещё можно спасти. А остальное – не важно.
Я погулял ещё по городу со странной архитектурой, почитал местные газеты, не без помощи гида, кратко изучил культуру и быт этой проекции. Людей на улицах было довольно много. Да, по большей части я встречал на их лицах обречённость, грусть, сосредоточенность. Но были и такие, которые ходили и жадно поглощали учебники по физике, механике, математике.
Несмотря на надвигающуюся опасность, многие люди не теряли надежды. Нерешаемая с первого взгляда задача стала стимулом для всего человечества и объединила весь мир. Каждый пытался внести свою лепту. На просторах местной сети каждую минуту появлялись сотни статей о вариантах спасения человечества. Какие-то находили отклик в массах, какие-то терялись в бесконечном потоке новых идей. Невольно, я и сам проникся атмосферой этого обречённого мира. Отрешённость, которую я почувствовал с самого начала отступила. И я начал думать о том, как можно помочь первой проекции. Одно я знал точно, что там, где не справится один мир, может справиться целых двенадцать. Время ещё есть, надежда ещё не умерла. Ведь банально, просто можно создать тысячи порталов в другие проекции, которые перенесут не только сознание, но и тело.
Я ведь смог это сделать. Очевидно, что моего двойника в этом мире не существует – я целиком и полностью, вместе с телом и сознанием перенёсся в этот мир. Полосков путешествовал в точности также – ему не приходилось перемещаться между телами. Ему достаточно было шагнуть в нужный портал. Так почему другие не воспользуются тем же самым?! Задача сложная, комплексная, огромная, потребует невероятного количества ресурсов. Но она выполнима. Так почему бы не приступить к её решению прямо сейчас?!
Такие мысли и ещё сотни подобных преследовали меня до самой ночи, когда я вернулся обратно в лабораторию Марка. Мне предстояло сделать последний, решающий шаг. И я знал, что неизбежно его осуществлю. А потом, Фёдор Геннадьевич, вместе с моими друзьями что-нибудь придумают. Я в этом полностью уверен.
Портал открылся совершенно внезапно. Единственное, что я успел сделать – это активировать кейс и запустить процесс перекачки частиц. К своему удивлению, я обнаружил, что интерфейс работы нагнетателя был достаточно прост – достаточно было просто выбрать проекцию, в которую полетят нейтроны. И я выбрал самую первую в списке. Свою. А потом появился Полосков. Он уже был готов к тому, что я его буду поджидать.
Пока я колдовал с нагнетателем, он подкрался ко мне и больно стукнул по голове каким-то предметом так, перед глазами поплыло. А сам я прислонился к стене и скатился на пол, закрывшись руками в ожидании нового удара. Но его не последовало. Вместо этого, Полосков смотрел на дисплей нагнетателя, который показывал пятьдесят процентов. А потом загрузка пошла дальше. К счастью, он не догадался посмотреть на статусы других проекций.
– Ну вот и всё. Что сделано – то сделано.
Поняв, что Марк может обнаружить кейс, я быстро затараторил, сидя на полу.
– Марк, я только вчера всё понял. Почти две недели, я копался в памяти, пытался твои поступки оценить. Ну не получается у тебя быть злодеем, которого ты пытаешься из себя строить. Я ведь помню наш разговор у палаты.
Марк отложил биту, которой огрел меня по затылку. Он прекрасно видел, что в текущем состоянии я ему ничего не смогу сделать. А я продолжил.
– Марк. Почему? Ведь были другие варианты? Признайся, ты же рассматривал их.
– Были Андрей. Были. Только все они были либо неосуществимы, либо осуществимы лишь частично.
– Но почему ты решил уничтожить другие проекции?
– Я не решал этого! Побочный эффект, понимаешь? Я работал над нагнетателем, пытался понять, как можно модифицировать процесс деления изотопов, чтобы он высвобождал больше нейтронов.
