И на самом деле в моё сердце прокрадывалось чувство нежности к этому несчастному человеку. Ну, вот скажите мне, почему я такая доверчивая? Почему я всем верю? Ведь ты моё сердце опять меня обманешь… Может он меня убьёт, как только я выйду на свободу? Но нет, я не хочу в это верить сейчас… Может всё будет хорошо?
Генерал протянул мне билет на самолёт до Италии и деньги.
— Надеюсь, ты будешь счастлива… Позволишь писать тебе письма?
Я улыбнулась о того, что хотя бы один человек в данный момент относится ко мне с нежностью… После улыбки по моим щекам тут же потекли слёзы, отчего я уткнулась лицом в мощную грудь мужчины, а он обнял меня и стал гладить по ещё влажным волосам.
Чуть позже он самолично отвёз меня в аэропорт, где меня ждали к моему удивлению целыми и невредимыми мои вещи. Пока мы ехали в аэропорт, я разглядывал билет, из которого я узнала число того дня, когда меня выпустили на свободу. А это было уже двадцатое августа.
В аэропорту генерал сказал мне, протянув визитку:
— Доберёшься и устроишься, напиши мне, пожалуйста, вот по этому адресу. А если не хочешь писать мне, то хотя бы пришли пустой конверт с обратным адресом. И ещё вот пакет, в нём капли для глаз и так ещё кое-что по мелочам… Всё, иди, уже объявили твой рейс… — он вновь провёл ладонью по моей щеке, и я позволила ему себя поцеловать в губы, после чего не оборачиваясь, ушла… И вот я наконец-то в Италии…
Сегодня был первый учебный день. Я поселилась в одной квартире, которую сдавали приезжим жильцам или тем, у кого нет денег на отдельную квартиру. Я это квартира, в которой я поселилась, была из нескольких комнат. В одной поселилась я, другую занимал какой-то другой человек, которого я ещё не видела. Мне кажется, вернее, казалось, как только я приехала в эту квартиру, что моим соседом, а точнее соседкой является милая итальяночка, которая хорошо следит за всей квартирой. Но потом позже я узнала, что за квартирой следит сама хозяйка квартиры, прибираясь и готовя для постояльцев еду.
~ * ~ * ~
2 сентября 2019 года. Италия
Сегодня я пришла с учёбы домой и познакомилась со своей соседкой «милой итальяночкой», которая оказалась вовсе не женщиной, а мужчиной. И этот мужчина был не итальянцем, а русским. И это был никто иной как Антон Леонидович… Я не хотела в это верить. Но всё-таки увидев его, я произнесла на итальянском языке, мило улыбаясь, включая в себе глупую дурочку:
— Здравствуйте! Вы живёте в этой комнате?
— Да, — сухо ответил мужчина также на итальянском языке, мимолётом бросив на меня свой уставший взгляд.
— А я Ваша соседка! — сказала я, заходя в свою комнату.
И, похоже, что он меня не узнал. Вскоре ко мне кто-то постучался. Я открыла дверь, за которой стояла пожилая женщина — хозяйка квартиры, которую зовут Мария.
— Можно к тебе войти? — спросила она.
— Конечно, — ответила я на чистом итальянском.
— Ты уже обустроилась, как я погляжу?
— Обустроилась. Я наконец-то пристроила все свои вещи.
— Это комната сразу же изменилась… Я заглянула к тебе, чтобы ознакомить тебя с распорядком дня в этой квартире, когда здесь находиться Энтони.
— Кто?
— Твой сосед.
— Его зовут Энтони?
— Да… Только не говори ему, что я заходила к тебе сейчас. Он просил меня, чтобы я завтра тебя ознакомила с распорядком, только вот я решила сделать это сегодня… Ужин сегодня и вообще в любой другой день в восемь часов вечера. Завтрак в будние дни в семь часов, в выходные в девять. А обед всегда в час… Он не любит когда опаздывают. Так что постарайся не опаздывать на ужин и завтрак. Так же он не любит шума, особенно если это в позднее время происходит. И не любит кушать в одиночестве. В последнее время (приблизительно последние два месяца) он очень грустный… Может, хотя бы ты сможешь хоть как-то поднять ему настроение???
— Если он подпустит меня к себе поближе… А если это произойдёт, то я сделаю всё возможное, что будет зависеть от меня!
— Ты не итальянка? — вдруг спросила женщина. — У тебя временами немного промелькивает какой-то не понятный мне акцент… Ну, да ладно! Для меня это не важно!!! Ужин в восемь, не опаздывай!.. Пошла я готовить ужин, а как освобожусь, познакомимся поближе?
Я в ответ улыбнулась, и женщина освободила моё жилое помещение. Оставшись одна, я тут же взялась выполнять задания из института. До ужина было ещё четыре часа, а в моём пустом животе, оставшегося без обеда, дико урчало. Учебники удержали меня всего на полчаса, так как всё было мной уже выучено и заполнено на лекциях и во время перемен между ними.
Я вышла из своей комнаты и отправилась на кухню, на которой вовсю прыть хозяйничала Мария.
— Помочь? — спросила я у неё.
— Можешь и не надеяться! Я не позволю тебе ничего делать до тех пор, пока твои руки не заживут. И не вздумай мне перечить!!!
— Когда ты успела заметить раны на моих руках?
— Было время, — только и ответила Мария.
— Я не могу сидеть, сложа руки! — произнесла снова я. — Можно я что-нибудь порежу?
— Ну, уже нет! Нож я тебе не доверю! Не хочу, чтобы ты окончательно искалечила свои руки!
— Ну и ладно! Не хочешь — не надо!!! Я тогда пошла, помоюсь пока что… Моё дело предложить, а твоё — отказаться.
Мария улыбнулась мне в ответ, и я ушла в свою комнату, из которой отправилась в ванну. Там я разбинтовала свои руки, раны уже благополучно стягивались и всё благодаря волшебной мази, которую мне положил генерал… Он, наверное, до сих пор ждёт какой-нибудь весточки от меня, но мне не хватает смелости отправить это письмо, и уж тем более позвонить ему… В любом из этих случаев он сможет определить, где я сейчас нахожусь.
Я помылась, оделась в тоненькие брюки и рубашку с короткими рукавами, и вышла из ванны, наткнувшись (в прямом смысле этого слова, причём очень сильно) на своего соседа.
— Простите, — произнесла я и быстро прошмыгнула в свою комнату, из которой я услышала, как Антон Леонидович спрашивает у Марии:
— Что у неё с руками? Ты видела её руки? На их коже нет чистого кусочка кожи, там сплошные раны!!!
— Я думаю, что это всё бандиты, или какое-нибудь хулиганьё… Она такая хорошенькая! У неё такое миленькое личико и наверняка чистая душа с добрым сердцем!!!
— Я об этом судить не могу, я её совершенно не знаю… Пойду я схожу по своим делам и вернусь к ужину, — сказал Энтони.
— Хорошо, — ответила ему Мария.
Похоже, я вживаюсь в роль интальянки! Я уже Антона Леонидовича стала называть Энтони… Едва он вышел из квартиры, как Мария зашла ко мне в комнату. Я в это время сидела и забинтовывала себе руку.
— Можно я помогу тебе? — попросила меня Мария.
— Я сама справлюсь, — ответила я с улыбкой, пытаясь скрыть слёзы от воспоминаний из-за этих ран.
Но женщина всё равно отобрала у меня бинт и закончила перевязывать ту руку, которую я начала сама. Потом она взялась за другую мою конечность. Приподняв рукав рубашки, Мария с ужасом стала рассматривать мои раны, которые располагались чуть выше локтя, большинство из которых уже практически зажили, а две из них ещё ни в какую не хотели срастаться и кровоточили.
— Откуда эту раны у тебя? — спросила Мария.
Я в ответ промолчала. Да и что я могла сказать? То, что я участвовала в боях без правил? То, что на меня делали огромные ставки? Нет, у меня совсем не было настроения об этом говорить. Пусть лучше сделает свои выводы. И вообще я не хотела вспоминать эти два месяца из своей жизни.
— Если не хочешь, не говори. Но если нужна будет жилетка, которая выслушали бы тебя, то помни: я всегда рядом и с радостью выслушаю тебя.
— Спасибо, — ответила я.
Мария ушла, оставив меня в раздумьях. Я закрыла глаза и из памяти всплыла картина первого моего боя, когда генерал стоял с пистолетом в руках — готовый распрощаться со мной раз и навсегда…
Воспоминания накрыли лавиной истерики, полностью погрузив меня в них, чуть позже я услышала, что кто-то меня зовёт. Открыв глаза, я увидела перед собой Энтони, стоявшего передо мной на коленях и теребя аккуратно меня за плечи. Из моего горла рвалось рыдание, по щекам текли слёзы. В дверях стояла испуганная и растерянная Мария.
— Принеси воды, — попросил мужчина у неё, на что она послушно поплелась на кухню, а я тем временем стала вытирать слёзы.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Энтони.
— Нормально, извините, что напугала Вас!
Энтони хмуро смотрел на меня.
— У тебя есть родственники?
— Рядом нет. Они далеко.
— Может, позовёшь кого-нибудь к себе?
— Не могу. Они всё равно не приедут ко мне.
Я взяла из рук Марии стакан с водой. Меня всё ещё трясло, словно в ознобе. Я посмотрела на часы, время было уже восемь часов ровно.
— Пора ужинать, — тихо и неуверенно произнесла я.
— Да, пойдём, — ответил Энтони, помогая мне встать с кровати.
Сначала я прошла в ванну, где умылась, после чего мы поужинали в полной тишине, и я вернулась к себе в комнату. Постояв немного у окна, села писать в дневнике.
Оказывается, что и эти два жестоких месяца очень плотно врезались в мою психику, только я этого не осознавала. И вся моя боль вылезла сегодня наружу. При этом свидетелями стали два человека, а я бы этого совсем не хотела. Я не хочу, чтобы видели посторонние мою боль. И поэтому завтра мне нужно будет встать бодрой и свеженькой, чтобы они всё быстро позабыли и ни о чём меня не расспрашивали. Я не хочу вспоминать весь этот ужас. Всё это уже в прошлом, там и надо вместе с воспоминаниями оставить всю боль, всё плохое, что было со мной.
~ * ~ * ~
3 сентября 1999 год. Италия
Утром я действительно проснулась бодрой и свежей. Я позавтракала со своим соседом, и у нас даже завязался разговор.
— Ты сейчас куда?
— На учёбу в институт.
— Тебе нравится учиться в нём?
— Нравится, здесь очень много интересных людей, с которыми можно легко и просто общаться. А там, где я училась раньше, было сложно с этим.
— А где ты училась, если не секрет?
— Секрет. Но могу сказать, что я училась на адвоката, а потом меня пригласили сюда.
— У моего друга из России дочь тоже сюда приглашали, в тот же институт, где учишься ты. Только я не знаю, согласилась ли она. Хотя я предполагаю, что отказалась.
— Почему?
— Потому что, чтобы учиться здесь, нужно хорошо владеть итальянским языком. Я вот, например, с трудом усвоил его. Да и эта девушка провела четыре года в местах лишения свободы, слабо верится, что она могла выучить другой язык, будучи в заключении.
Я усмехнулась про себя, но ничего не стала говорить по этому поводу. Но произнесла:
— Не каждому даётся изучение неродного языка. Нужно иметь желание и силу воли! Я вот, например, очень люблю изучать новые языки.
— А какими ты уже владеешь? — спросил с интересом Энтони.
— Немецкий, испанский, английский, французский и… И, наверное, всё.
Произнеся эту фразу, я чуть не ляпнула, что и итальянский, но вовремя успела себя остановить.
— А русский не знаешь? — спросил меня мой сосед. На его вопрос я не ответила, смотря на часы.- Ты торопишься? Подвезти тебя?
— Да, если Вам не трудно это сделать?!
— Не трудно. У меня сегодня лекции в институте, так что нам по пути.
— Вы преподаватель?
— Да, и возможно буду что-нибудь преподавать у тебя.
— Я буду этому очень рада…
Сегодня у меня было только три пары физкультуры, одна из которых была теоретической, а две других практических. Почему так много? Такова программа в Италии, в которой готовят не только мозговитых юристов, но и физически выносливых и осведомленных в этой сфере тоже, чтобы в случае нападения, было возможно себя легко защитить. За время учёбы в институте нам необходимо было, как минимум освоить рукопашную борьбу, стрельбу из короткоствольного оружия, развить скорость бега, остальные направления были на выбор.
Сегодня мы начали изучать теорию по борьбе. На второй паре пробежали кросс объёмом в три километра, сделали различные гимнастические упражнения и поиграли в баскетбол.
Для меня трудным всё это не было. Я со всем с лёгкостью справлялась, только после гимнастики у меня промокли бинты от крови. Но я сделала вид, что всё в порядке.
К концу третьей пары препод подошёл ко мне и сказал:
— У тебя хорошая подготовка. Где ты всему этому научилась?
— Везде по не многу… Я с ранних лет ходила во всякие спортивные секции. И ещё сама жизнь преподнесла уроки, на которых приходилось учиться чему-то новому и неизведанному для меня, а также применять свои навыки по ходу событий и уроках в моей жизни.
— И самый последний урок тебе нанёс ужасные раны на руках?
— Так точно!
— Может, сегодня встретимся где-нибудь, посидим и пообщаемся по этому поводу? — предложил препод.
Преподавателем был парень лет тридцати, а то и меньше, но почему-то его образ и манера общения со мной внушала мне доверие, поэтому я согласилась на его предложение.
После звонка мы с ним вместе зашли в институт со спортплощадки, где я сразу же скрылась в помещении раздевалок с душевыми, после душа и переодевания отправилась к медсестре, чтобы обработать раны.Когда я вышла из медпункта, то обнаружила ждущих мою персону Энтони и физрука.
Мы все вместе вышли из института на улицу, где физрук спросил меня:
— Заеду за тобой в пять?
— Хорошо, — ответила я и села в машину к Энтони.
Приехав домой, Энтони спросил меня:
— Не боишься, что пойдут слухи?
— Я ничего плохого не совершаю! Да и к тому же я уже привыкла, что за моей спиной постоянно шепчутся и показывают на меня пальцем… С некоторых пор мне абсолютно плевать на это!!!
— Шепчутся о тебе в хорошем смысле этого слова?
— Нет! Отнюдь! — ответила я и зашла в свою комнату.
— А ты не хотела бы, чтобы о тебе отзывались в хорошем русле? — услышала я за дверью.
— Разве такое возможно? Этого не будет никогда, — сказала я, выйдя обратно из комнаты, и прошла мимо Энтони на кухню, чтобы налить себе сока.
— Почему ты так пессимистично настроена?
— Потому что знаю: таких особей как я, в наше время не любят и не признают в своём обществе!
— Каких таких?
— Таких, что попадали под пресс суда.
— Ты хочешь сказать, что сидела в тюрьме?
Я не ответила… Козырнув рукой, вернулась в свою комнату со стаканом сока в руках. Там я переоделась, полистала учебники и свои записи с лекций. Потом от скуки стала рисовать. Из-под моей руки на альбомом листе вывелся мужик атлетичечкого телосложения, а рядом появилась чуть позже девушка, которая была очень похожа на меня. А вокруг них были люди, словно зрители… На следующем листе я нарисовала волка и зайца. Заяц сидел в клетке, а волк стоял за клеткой и наблюдал за зайцем. Жертвой клетки и волка была я, а злым и грозным животным был вероятнее всего мой отец.
За последним рисунком «заяц и волк» застала меня Мария.
— Ты хорошо рисуешь!
— Спасибо, — ответила я.
— Там за тобой приехали.
— Хорошо, я иду.
— Ты к ужину вернёшься?
— Постараюсь!
Но вернулась я гораздо быстрее, чем сама ожидала. Мы с физруком просидели в кафе около двух часов, и за это время я рассказала ему, где я раньше занималась и как участвовала в боях без правил. Молодой мужчина зачарованно смотрел на меня во всё глаза во время моего рассказа, боясь меня прервать. Во время пересказа моей жизни я не называла имён. Из-за этого я почему-то думала, что физрук не поверит мне. А нет! Он проглотил всю информацию, что я выложила ему. Всю до единого слова! Когда я закончила свой рассказ, физрук сказал:
Генерал протянул мне билет на самолёт до Италии и деньги.
— Надеюсь, ты будешь счастлива… Позволишь писать тебе письма?
Я улыбнулась о того, что хотя бы один человек в данный момент относится ко мне с нежностью… После улыбки по моим щекам тут же потекли слёзы, отчего я уткнулась лицом в мощную грудь мужчины, а он обнял меня и стал гладить по ещё влажным волосам.
Чуть позже он самолично отвёз меня в аэропорт, где меня ждали к моему удивлению целыми и невредимыми мои вещи. Пока мы ехали в аэропорт, я разглядывал билет, из которого я узнала число того дня, когда меня выпустили на свободу. А это было уже двадцатое августа.
В аэропорту генерал сказал мне, протянув визитку:
— Доберёшься и устроишься, напиши мне, пожалуйста, вот по этому адресу. А если не хочешь писать мне, то хотя бы пришли пустой конверт с обратным адресом. И ещё вот пакет, в нём капли для глаз и так ещё кое-что по мелочам… Всё, иди, уже объявили твой рейс… — он вновь провёл ладонью по моей щеке, и я позволила ему себя поцеловать в губы, после чего не оборачиваясь, ушла… И вот я наконец-то в Италии…
Сегодня был первый учебный день. Я поселилась в одной квартире, которую сдавали приезжим жильцам или тем, у кого нет денег на отдельную квартиру. Я это квартира, в которой я поселилась, была из нескольких комнат. В одной поселилась я, другую занимал какой-то другой человек, которого я ещё не видела. Мне кажется, вернее, казалось, как только я приехала в эту квартиру, что моим соседом, а точнее соседкой является милая итальяночка, которая хорошо следит за всей квартирой. Но потом позже я узнала, что за квартирой следит сама хозяйка квартиры, прибираясь и готовя для постояльцев еду.
~ * ~ * ~
2 сентября 2019 года. Италия
Сегодня я пришла с учёбы домой и познакомилась со своей соседкой «милой итальяночкой», которая оказалась вовсе не женщиной, а мужчиной. И этот мужчина был не итальянцем, а русским. И это был никто иной как Антон Леонидович… Я не хотела в это верить. Но всё-таки увидев его, я произнесла на итальянском языке, мило улыбаясь, включая в себе глупую дурочку:
— Здравствуйте! Вы живёте в этой комнате?
— Да, — сухо ответил мужчина также на итальянском языке, мимолётом бросив на меня свой уставший взгляд.
— А я Ваша соседка! — сказала я, заходя в свою комнату.
И, похоже, что он меня не узнал. Вскоре ко мне кто-то постучался. Я открыла дверь, за которой стояла пожилая женщина — хозяйка квартиры, которую зовут Мария.
— Можно к тебе войти? — спросила она.
— Конечно, — ответила я на чистом итальянском.
— Ты уже обустроилась, как я погляжу?
— Обустроилась. Я наконец-то пристроила все свои вещи.
— Это комната сразу же изменилась… Я заглянула к тебе, чтобы ознакомить тебя с распорядком дня в этой квартире, когда здесь находиться Энтони.
— Кто?
— Твой сосед.
— Его зовут Энтони?
— Да… Только не говори ему, что я заходила к тебе сейчас. Он просил меня, чтобы я завтра тебя ознакомила с распорядком, только вот я решила сделать это сегодня… Ужин сегодня и вообще в любой другой день в восемь часов вечера. Завтрак в будние дни в семь часов, в выходные в девять. А обед всегда в час… Он не любит когда опаздывают. Так что постарайся не опаздывать на ужин и завтрак. Так же он не любит шума, особенно если это в позднее время происходит. И не любит кушать в одиночестве. В последнее время (приблизительно последние два месяца) он очень грустный… Может, хотя бы ты сможешь хоть как-то поднять ему настроение???
— Если он подпустит меня к себе поближе… А если это произойдёт, то я сделаю всё возможное, что будет зависеть от меня!
— Ты не итальянка? — вдруг спросила женщина. — У тебя временами немного промелькивает какой-то не понятный мне акцент… Ну, да ладно! Для меня это не важно!!! Ужин в восемь, не опаздывай!.. Пошла я готовить ужин, а как освобожусь, познакомимся поближе?
Глава 5.
Я в ответ улыбнулась, и женщина освободила моё жилое помещение. Оставшись одна, я тут же взялась выполнять задания из института. До ужина было ещё четыре часа, а в моём пустом животе, оставшегося без обеда, дико урчало. Учебники удержали меня всего на полчаса, так как всё было мной уже выучено и заполнено на лекциях и во время перемен между ними.
Я вышла из своей комнаты и отправилась на кухню, на которой вовсю прыть хозяйничала Мария.
— Помочь? — спросила я у неё.
— Можешь и не надеяться! Я не позволю тебе ничего делать до тех пор, пока твои руки не заживут. И не вздумай мне перечить!!!
— Когда ты успела заметить раны на моих руках?
— Было время, — только и ответила Мария.
— Я не могу сидеть, сложа руки! — произнесла снова я. — Можно я что-нибудь порежу?
— Ну, уже нет! Нож я тебе не доверю! Не хочу, чтобы ты окончательно искалечила свои руки!
— Ну и ладно! Не хочешь — не надо!!! Я тогда пошла, помоюсь пока что… Моё дело предложить, а твоё — отказаться.
Мария улыбнулась мне в ответ, и я ушла в свою комнату, из которой отправилась в ванну. Там я разбинтовала свои руки, раны уже благополучно стягивались и всё благодаря волшебной мази, которую мне положил генерал… Он, наверное, до сих пор ждёт какой-нибудь весточки от меня, но мне не хватает смелости отправить это письмо, и уж тем более позвонить ему… В любом из этих случаев он сможет определить, где я сейчас нахожусь.
Я помылась, оделась в тоненькие брюки и рубашку с короткими рукавами, и вышла из ванны, наткнувшись (в прямом смысле этого слова, причём очень сильно) на своего соседа.
— Простите, — произнесла я и быстро прошмыгнула в свою комнату, из которой я услышала, как Антон Леонидович спрашивает у Марии:
— Что у неё с руками? Ты видела её руки? На их коже нет чистого кусочка кожи, там сплошные раны!!!
— Я думаю, что это всё бандиты, или какое-нибудь хулиганьё… Она такая хорошенькая! У неё такое миленькое личико и наверняка чистая душа с добрым сердцем!!!
— Я об этом судить не могу, я её совершенно не знаю… Пойду я схожу по своим делам и вернусь к ужину, — сказал Энтони.
— Хорошо, — ответила ему Мария.
Похоже, я вживаюсь в роль интальянки! Я уже Антона Леонидовича стала называть Энтони… Едва он вышел из квартиры, как Мария зашла ко мне в комнату. Я в это время сидела и забинтовывала себе руку.
— Можно я помогу тебе? — попросила меня Мария.
— Я сама справлюсь, — ответила я с улыбкой, пытаясь скрыть слёзы от воспоминаний из-за этих ран.
Но женщина всё равно отобрала у меня бинт и закончила перевязывать ту руку, которую я начала сама. Потом она взялась за другую мою конечность. Приподняв рукав рубашки, Мария с ужасом стала рассматривать мои раны, которые располагались чуть выше локтя, большинство из которых уже практически зажили, а две из них ещё ни в какую не хотели срастаться и кровоточили.
— Откуда эту раны у тебя? — спросила Мария.
Я в ответ промолчала. Да и что я могла сказать? То, что я участвовала в боях без правил? То, что на меня делали огромные ставки? Нет, у меня совсем не было настроения об этом говорить. Пусть лучше сделает свои выводы. И вообще я не хотела вспоминать эти два месяца из своей жизни.
— Если не хочешь, не говори. Но если нужна будет жилетка, которая выслушали бы тебя, то помни: я всегда рядом и с радостью выслушаю тебя.
— Спасибо, — ответила я.
Мария ушла, оставив меня в раздумьях. Я закрыла глаза и из памяти всплыла картина первого моего боя, когда генерал стоял с пистолетом в руках — готовый распрощаться со мной раз и навсегда…
Воспоминания накрыли лавиной истерики, полностью погрузив меня в них, чуть позже я услышала, что кто-то меня зовёт. Открыв глаза, я увидела перед собой Энтони, стоявшего передо мной на коленях и теребя аккуратно меня за плечи. Из моего горла рвалось рыдание, по щекам текли слёзы. В дверях стояла испуганная и растерянная Мария.
— Принеси воды, — попросил мужчина у неё, на что она послушно поплелась на кухню, а я тем временем стала вытирать слёзы.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Энтони.
— Нормально, извините, что напугала Вас!
Энтони хмуро смотрел на меня.
— У тебя есть родственники?
— Рядом нет. Они далеко.
— Может, позовёшь кого-нибудь к себе?
— Не могу. Они всё равно не приедут ко мне.
Я взяла из рук Марии стакан с водой. Меня всё ещё трясло, словно в ознобе. Я посмотрела на часы, время было уже восемь часов ровно.
— Пора ужинать, — тихо и неуверенно произнесла я.
— Да, пойдём, — ответил Энтони, помогая мне встать с кровати.
Сначала я прошла в ванну, где умылась, после чего мы поужинали в полной тишине, и я вернулась к себе в комнату. Постояв немного у окна, села писать в дневнике.
Оказывается, что и эти два жестоких месяца очень плотно врезались в мою психику, только я этого не осознавала. И вся моя боль вылезла сегодня наружу. При этом свидетелями стали два человека, а я бы этого совсем не хотела. Я не хочу, чтобы видели посторонние мою боль. И поэтому завтра мне нужно будет встать бодрой и свеженькой, чтобы они всё быстро позабыли и ни о чём меня не расспрашивали. Я не хочу вспоминать весь этот ужас. Всё это уже в прошлом, там и надо вместе с воспоминаниями оставить всю боль, всё плохое, что было со мной.
~ * ~ * ~
3 сентября 1999 год. Италия
Утром я действительно проснулась бодрой и свежей. Я позавтракала со своим соседом, и у нас даже завязался разговор.
— Ты сейчас куда?
— На учёбу в институт.
— Тебе нравится учиться в нём?
— Нравится, здесь очень много интересных людей, с которыми можно легко и просто общаться. А там, где я училась раньше, было сложно с этим.
— А где ты училась, если не секрет?
— Секрет. Но могу сказать, что я училась на адвоката, а потом меня пригласили сюда.
— У моего друга из России дочь тоже сюда приглашали, в тот же институт, где учишься ты. Только я не знаю, согласилась ли она. Хотя я предполагаю, что отказалась.
— Почему?
— Потому что, чтобы учиться здесь, нужно хорошо владеть итальянским языком. Я вот, например, с трудом усвоил его. Да и эта девушка провела четыре года в местах лишения свободы, слабо верится, что она могла выучить другой язык, будучи в заключении.
Я усмехнулась про себя, но ничего не стала говорить по этому поводу. Но произнесла:
— Не каждому даётся изучение неродного языка. Нужно иметь желание и силу воли! Я вот, например, очень люблю изучать новые языки.
— А какими ты уже владеешь? — спросил с интересом Энтони.
— Немецкий, испанский, английский, французский и… И, наверное, всё.
Произнеся эту фразу, я чуть не ляпнула, что и итальянский, но вовремя успела себя остановить.
— А русский не знаешь? — спросил меня мой сосед. На его вопрос я не ответила, смотря на часы.- Ты торопишься? Подвезти тебя?
— Да, если Вам не трудно это сделать?!
— Не трудно. У меня сегодня лекции в институте, так что нам по пути.
— Вы преподаватель?
— Да, и возможно буду что-нибудь преподавать у тебя.
— Я буду этому очень рада…
Сегодня у меня было только три пары физкультуры, одна из которых была теоретической, а две других практических. Почему так много? Такова программа в Италии, в которой готовят не только мозговитых юристов, но и физически выносливых и осведомленных в этой сфере тоже, чтобы в случае нападения, было возможно себя легко защитить. За время учёбы в институте нам необходимо было, как минимум освоить рукопашную борьбу, стрельбу из короткоствольного оружия, развить скорость бега, остальные направления были на выбор.
Сегодня мы начали изучать теорию по борьбе. На второй паре пробежали кросс объёмом в три километра, сделали различные гимнастические упражнения и поиграли в баскетбол.
Для меня трудным всё это не было. Я со всем с лёгкостью справлялась, только после гимнастики у меня промокли бинты от крови. Но я сделала вид, что всё в порядке.
К концу третьей пары препод подошёл ко мне и сказал:
— У тебя хорошая подготовка. Где ты всему этому научилась?
— Везде по не многу… Я с ранних лет ходила во всякие спортивные секции. И ещё сама жизнь преподнесла уроки, на которых приходилось учиться чему-то новому и неизведанному для меня, а также применять свои навыки по ходу событий и уроках в моей жизни.
— И самый последний урок тебе нанёс ужасные раны на руках?
— Так точно!
— Может, сегодня встретимся где-нибудь, посидим и пообщаемся по этому поводу? — предложил препод.
Преподавателем был парень лет тридцати, а то и меньше, но почему-то его образ и манера общения со мной внушала мне доверие, поэтому я согласилась на его предложение.
После звонка мы с ним вместе зашли в институт со спортплощадки, где я сразу же скрылась в помещении раздевалок с душевыми, после душа и переодевания отправилась к медсестре, чтобы обработать раны.Когда я вышла из медпункта, то обнаружила ждущих мою персону Энтони и физрука.
Мы все вместе вышли из института на улицу, где физрук спросил меня:
— Заеду за тобой в пять?
— Хорошо, — ответила я и села в машину к Энтони.
Приехав домой, Энтони спросил меня:
— Не боишься, что пойдут слухи?
— Я ничего плохого не совершаю! Да и к тому же я уже привыкла, что за моей спиной постоянно шепчутся и показывают на меня пальцем… С некоторых пор мне абсолютно плевать на это!!!
— Шепчутся о тебе в хорошем смысле этого слова?
— Нет! Отнюдь! — ответила я и зашла в свою комнату.
— А ты не хотела бы, чтобы о тебе отзывались в хорошем русле? — услышала я за дверью.
— Разве такое возможно? Этого не будет никогда, — сказала я, выйдя обратно из комнаты, и прошла мимо Энтони на кухню, чтобы налить себе сока.
— Почему ты так пессимистично настроена?
— Потому что знаю: таких особей как я, в наше время не любят и не признают в своём обществе!
— Каких таких?
— Таких, что попадали под пресс суда.
— Ты хочешь сказать, что сидела в тюрьме?
Я не ответила… Козырнув рукой, вернулась в свою комнату со стаканом сока в руках. Там я переоделась, полистала учебники и свои записи с лекций. Потом от скуки стала рисовать. Из-под моей руки на альбомом листе вывелся мужик атлетичечкого телосложения, а рядом появилась чуть позже девушка, которая была очень похожа на меня. А вокруг них были люди, словно зрители… На следующем листе я нарисовала волка и зайца. Заяц сидел в клетке, а волк стоял за клеткой и наблюдал за зайцем. Жертвой клетки и волка была я, а злым и грозным животным был вероятнее всего мой отец.
За последним рисунком «заяц и волк» застала меня Мария.
— Ты хорошо рисуешь!
— Спасибо, — ответила я.
— Там за тобой приехали.
— Хорошо, я иду.
— Ты к ужину вернёшься?
— Постараюсь!
Но вернулась я гораздо быстрее, чем сама ожидала. Мы с физруком просидели в кафе около двух часов, и за это время я рассказала ему, где я раньше занималась и как участвовала в боях без правил. Молодой мужчина зачарованно смотрел на меня во всё глаза во время моего рассказа, боясь меня прервать. Во время пересказа моей жизни я не называла имён. Из-за этого я почему-то думала, что физрук не поверит мне. А нет! Он проглотил всю информацию, что я выложила ему. Всю до единого слова! Когда я закончила свой рассказ, физрук сказал:
