Острый слух Зандера, которым он гордился, особенно когда играл в разведчиков со сверстниками, позволил услышать какое-то странное скопление птиц, и не менее острое зрение позволило, пройдя несколько шагов, за деревьями разглядеть дерущихся и кричащих воронов. Он замедлил шаг и стал, непрерывно озираясь, осторожно подбираться к тому месту, которое так понравилось хищникам. Но вот, что странно, он никак не мог понять, почему ему вдруг стало страшно, а кожа покрылась мурашками? Почему животный ужас вдруг стал проникать в каждую клетку его тела и стал заставлять кровь застывать в жилах? Он поежился, как от холода, хотя пот от быстрого бега струился по его лицу. Еще несколько осторожных шагов. И его взору открылось место трагедии — на еле заметной тропе ничком лежало тело женщины, и над ней уже кружило и кричало воронье.
Зандер устало опустился на траву, недалеко от убитой. Какое-то седьмое чувство подсказывало ему, что эта женщина и была няней Лемми. И, скорее всего, это она столкнула мальчика с обрыва в реку, спасая от неизвестных, напавших на них, будучи уверенной, что с ним ничего плохого не случится. А если это так, то, значит, она сама надела на ребенка все эти обереги. И, пройдя над обрывом, он найдет следы его падения в реку. Посидев так еще недолго, Зандер поднялся, набрал веток и накрыл ими тело, попутно отгоняя хищных птиц. Больше ничего он не мог сделать для несчастной женщины.
Осторожно ступая, он двигался по самому краю обрыва. Так и есть. Он нашел следы падения маленького Лемми в реку. Вот почему его не ищут ни друзья, ни враги. Няня погибла, а враги решили, что он просто утонул. Придется бежать дальше, до замка, и уже там попытаться выяснить и про женщину, и про мальчика.
Зандер грустно вздохнул и снова пустился в путь. Небольшая вынужденная передышка помогла ему восстановить силы. Еще четверть часа бегом, и он покинет этот лес, а дальше будут простираться поля до самого замка, башни которого хорошо должны быть видны на горизонте. Он знал и это место, и этот замок. Несколько раз с отцом они посещали его по велению герцога. Вдвоем на красивых жеребцах, и он, как взрослый, гордо держа поводья в руках, хотя слуга за его спиной поддерживал его, скакали по дороге, петляющей по этим богатым полям, где зрела рожь, пшеница и овес. При их появлении открывались огромные кованые ворота, и они въезжали на широкий двор, где им навстречу выбегали конюхи, помогали спешиться и уводили животных под навесы. А слуги в ливреях встречали их на широком крыльце в несколько ступеней и провожали внутрь. Его, ребенка, конечно, никогда не приглашали к общему столу вместе со взрослыми в большой пиршественный зал, богато обставленный, по рассказам отца. Но для него всегда выносили во двор сладости на блюде, где он играл с хозяйскими детьми и щедро с ними делился этими подношениями.
«Где-то пожар, что-то горит — неприятный холодок пробежал по его спине, когда Зандер почувствовал запах гари, — только не это!»
Но он уже знал, что увидит, когда выберется из леса. Зандер остановился за последними деревьями, пытаясь рассмотреть, что там на горизонте. То, что позволило ему увидеть острое зрение, его совсем не обрадовало. Из всех видневшихся башен замка поднимался вверх плотный черный дым. Идти туда совсем не хотелось, но он пытался себя успокоить мыслью о том, что это простой пожар, который уже почти потушили.
Постояв еще немного за деревьями и не почуяв ничего подозрительного, Зандер продолжил свой путь к замку. И чем ближе он подходил, тем сильнее скребли у него на душе кошки от неприятных предчувствий. Его чуткий нос уловил металлический запах крови. Вот уже видны ворота, распахнутые настежь. Он насторожился, во дворе не видно никакого движения — ни суеты слуг, ни криков, вообще ничего. Прокравшись, он заглянул внутрь и закрыл рот руками от рвущегося наружу крика ужаса — двор был залит кровью и усеян телами убитых, судя по одежде, это все были люди герцога. У тел отсутствовали головы, они аккуратной горкой, видимо, как знак устрашения, были сложены на широком крыльце замка, щедро политого кровью его защитников.
Зандер упал на колени, его вывернуло от увиденного, потом еще и еще. Когда рвота, наконец, прекратилась, он вытер тыльной стороной ладони рот, отполз в сторону и сел, привалившись к холодным камням крепостной стены, окружавшей замок. Идти внутрь и искать живых не имело смысла. Нападавшие, скорее всего, не оставили никого, кто смог бы хоть что-то рассказать о том, что здесь произошло. Надо бежать назад и решать, что делать с Лемми. Идти домой к тетке со странным малышом он не мог. Оставлять в пещере его одного — это тоже не выход. Ему нужна нормальная няня, учителя, наставники, он еще такой маленький. Зандер поднялся, мысль о мальчике, оставленном в пещере, придала ему сил, и он, не оборачиваясь, но внимательно прислушиваясь ко всем звукам, устремился назад.
Когда Зандер добрался назад до своей пещеры, солнце уже почти село, и мрачные тени ночного леса стали пугать его. Никогда раньше он никого и ничего не боялся. Да и что могло произойти с ним в таком привычном для него мире. Но после увиденного сегодня и пережитого ужаса ему за каждым кустом мерещился кто-то очень страшный и непонятный, который хочет на него напасть и лишить жизни.
Зандер постоял недалеко от входа, прислушиваясь к каждому шороху — вот пробежала мышь, а за ней бесшумной тенью сорвался с ветки филин. Он несколько раз огляделся по сторонам и, и только после того, как убедился, что не заметил и не услышал ничего подозрительного, шагнул за занавеску в пещеру.
— Лемми, — позвал он мальчика тихим шепотом.
— Я здесь, на лежанке, — тоже очень тихо отозвался ребенок.
Зандер, облегченно вздохнув, уже смелее шагнул внутрь, пытаясь в темноте нашарить лампу и огниво. Ему не сразу удалось это сделать, и в пещере сразу стало веселее и уютнее от заплясавшего на ее сводах огонька.
Он огляделся. Лемми лежал в самом дальнем углу пещеры, забравшись с ногами на лежанку и свернувшись в маленький жалкий комочек. За время его отсутствия никто не приходил и не потревожил ребенка, все продолжало оставаться своих местах, даже еда, которую он оставил для мальчика, осталась нетронутой. Зандер укоризненно покачал головой.
— Почему ты ничего не поел за весь день? — спросил он недовольно малыша.
— Мне было одиноко, страшно и кушать совсем не хотелось. И я не ем сыр с сухариками, — шепотом поведал мальчик, садясь на лежанке и протягивая к Зандеру руки.
Тот присел рядом, обнял Лемми — мальчик обвил его за шею, уткнувшись носом в ухо. От этой неожиданной ласки у Зандера навернулись слезы на глаза, он прокашлялся, прочистив горло, и строго, как отец порой разговаривал с ним, сказал ему:
— Кушать надо всегда, даже когда очень не хочется, хотя бы маленько, хоть чуть-чуть от этого силы появляются.
А потом добавил мягче, нежно целуя Лемми в макушку:
— Я постараюсь больше не оставлять тебя одного надолго. И завтра поищу то, что тебе понравится из еды. Договорились? А теперь давай, попьем чаю, и будем ложиться спать.
Ребенок кивнул, расцепил руки и позволил Зандеру заняться костром и чаем. Он так и остался сидеть на лежанке, с рассеянной счастливой улыбкой наблюдая, как тот ловко орудует возле самодельного очага.
— Ты нашел мою няню? — неожиданно спросил мальчик.
Зандер чуть не выронил кружку с кипятком, с которой уже двигался в сторону лежанки — других мест, куда можно было бы удобно присесть, в пещере просто не было. Он ведь так и не придумал за долгий путь от замка, что скажет ребенку.
— Нет, — покачал он головой, — я дошел до места, где, вероятно, ты жил, но все оттуда ушли, я не застал никого. Мне не удалось ни с кем поговорить.
— Все-все? — нижняя губа у малыша задрожала, глаза заблестели слезами, готовыми вот-вот пролиться с длинных ресниц, он заморгал удивленно и расстроенно. — Как они могли меня оставить?
— Они не хотели тебя оставлять, но ты потерялся, заблудился. А им срочно надо было уйти всем, — придумывал на ходу Зандер, только чтобы хоть как-то успокоить Лемми. — Они поручили мне присмотреть за тобой, пока они не вернутся.
— И ты меня не оставишь, как они? Правда? — И малыш, не выдержав, расплакался.
Зандер поставил кружку с чаем прямо на земляной пол пещеры. Быстро подбежал к плачущему Лемми, поднял и стал баюкать его, как маленького, пытаясь успокоить. Впрочем, тот и был маленьким, совсем маленьким беспомощным ребенком.
— Поклянись, что будешь со мной всегда, — размазывая кулачками слезы по щекам, просил Лемми. — Поклянись жизнью, что никогда меня не бросишь.
— Клянусь, мой хороший, — Зандер соглашался на все, только чтобы успокоить его. — Я буду с тобой всегда, столько, сколько ты посчитаешь нужным. Только не плачь больше.
Лемми вывернулся из объятий своего новоявленного опекуна, обнял его за шею, прижавшись мокрым личиком к его щеке, и прошептал:
— Я буду хорошим и послушным, не буду плакать, только не оставляй меня одного больше. Хорошо?
— Хорошо, — согласился Зандер, не совсем представляя себе, как он выполнит данное ему обещание, причем скрепленное клятвой. Ведь завтра придется снова оставить его, пусть и ненадолго.
«Поистине, утро вечера мудренее, надо ложиться спать», — решил он, допивая свой почти остывший чай и баюкая задремавшего от пережитого волнения мальчика.
* * *
Утро не принесло Зандеру облегчения на сердце и не навело порядка в мыслях. Что делать с ребенком и чем его кормить, он так и не придумал. Он принял решение сходить в город — нужно помириться с теткой, узнать, чем кормят маленьких детей, и зайти к лекарю. Тот всегда был добр к нему — в детстве смазывал и забинтовывал ссадины и порезы, много знал о странностях человеческого поведения и мог ему поведать, если он его хорошенько попросит, о причинах солнцебоязни Лемми.
Итак, сначала лекарь, потом соседка — тетушка Бетти, торговка молоком, а затем он пойдет к себе домой, примет покаянный вид и будет вымаливать прощение у тетушки Матильды, а оно ему, ой, как нужно.
— Лемми, просыпайся, — позвал он мальчика. Зандер пытался быстро придумать оправдательные слова, почему ему надо оставить его и сходить в город. Он вчера давал клятвы, что не оставит Лемми одного, и вот уже утром пытается их нарушить.
Мальчик сонно потянулся, обнял его за шею и, не открывая глаз прошептал:
— Я очень хочу кушать, мне еда снилась всю ночь.
«Ну вот, и причина, по которой я спокойно могу удалиться и оставить его», — обрадовался Зандер такому простому решению, а вслух лишь произнес:
— Лемми, мне придется тебя оставить, но поверь, это совсем ненадолго. Сейчас светит солнце, и ты не сможешь пойти со мной. Я прав?
Ребенок, не разлепляя рук и не открывая глаз, кивнул.
— Но я быстро вернусь, добуду тебе поесть, и вернусь.
Лемми опять кивнул.
— А ты, чтобы не скучать, почитай книжку, у меня тут есть несколько.
Мальчик отрицательно помотал головой:
— Я еще не умею читать.
— Ну, тогда разглядывай картинки. У меня все книжки с картинками, — предложил ему Зандер скоротать время, пока он будет отсутствовать.
После этих слов он попытался встать с лежанки, но ребенок подставил ему лицо для поцелуя, по-прежнему не разлепляя руки и не открывая глаза. Зандер растерялся, его никто не целовал ни перед сном, ни по утрам, и он очень редко к кому-либо прикасался губами, пожалуй, только к матери. В их семье это было как-то не принято.
— Лемми, — предложил он осторожно, — Давай, я не буду тебя целовать.
— Но меня няня всегда целовала, — почему-то захныкал ребенок, видимо, из-за недополученной ласки.
— Но я не твоя няня, — строго продолжил Зандер. — И мы с тобой все-таки мальчики. Давай, и будем вести себя, как положено мальчикам.
— А как положено вести себя мальчикам?
— Они не капризничают, не плачут, не целуются, не обнимаются. Сами одеваются, даже если у них есть слуги. Занимаются физкультурой и совершенствуют свое тело. Изучают науки и военное искусство. Защищают слабых. Ты понял?
Лемми, наконец, открыл глаза, с видимой неохотой снял свои руки с шеи Зандера, отодвинулся от него и торжественно произнес:
— Я буду настоящим мальчиком, как ты хочешь.
А потом очень хитро спросил:
— А кто будет обучать меня наукам?
Зандер сначала хотел отмахнуться от вопроса, но потом решил, что тот ищет лазейку, почему ему можно не вести себя, как настоящему мальчику, да и от вопросов маленьких детей нельзя отмахиваться, и честно ответил:
— Пока, видимо, я буду с тобой заниматься, обучу тебя грамоте, а потом ты сам будешь знания получать из книжек. А сейчас вставай, одевайся, как положено большим настоящим мальчикам, а я побегу в город.
* * *
Меньше чем через четверть часа Зандер постучался в дом лекаря.
— Проходи, мальчик, давно ты не навещал меня, — дверь ему открыл сам хозяин. — Позавтракай со мной, уважь старика.
Зандер вежливо поздоровался и, конечно, согласился разделить с ним трапезу. Все-таки сухарики с сыром — слабая замена полноценному обеду, а из кухни так аппетитно пахло. Они проследовали в столовую, где был уже накрыт стол на одну персону. И молодая служанка, вежливо улыбнувшись Зандеру, тут же принесла дополнительные приборы.
— Что тебя привело в столь ранний час в мой дом? — спросил лекарь, когда Зандер, насытившись и взяв в руки чашку с ароматным чаем, откинулся на высокую спинку стула, неспешно прихлебывая густую, сладко пахнущую травами жидкость.
Бельведер Риттерс хоть и называл себя стариком, на самом деле таковым не выглядел. На вид ему от силы можно было дать лет сорок, как и отцу Зандера, не больше. Для солидности он носил бороду и усы, в которых не было ни одного седого волоска, как и густой аккуратно подстриженной шевелюре. Какой же он старик? Конечно, он старше Зандера, но совсем не старик. Он хорошо разбирался в травах, готовил снадобья и лечил людей. Мог также удалить больной зуб, наложить шину на сломанную конечность. Да мало ли с чем могли прийти к лекарю люди? А еще он много знал о неизвестных болезнях, о которых и в книжках-то часто нельзя было прочитать. Только поэтому Зандер и пришел к нему с проблемой Лемми.
— Я прочитал в одной книжке об одной странной болезни, — начал он издалека. — И хотел у вас поинтересоваться.
— И что это за болезнь? Каковы ее симптомы? — заволновался лекарь. Был случай несколько лет назад в их городке, когда на людей навалилась даже ему неизвестная напасть. Несколько человек тогда вмиг «сгорели» от лихорадки, в том числе и матушка Зандера, оставив парня сиротой, а его отца — вдовцом.
— В этой книжке говорилось, что маленький ребенок пяти лет боялся света.
— Он боялся любого света или только солнечного? А к костру он как относился? И про кого интересно была эта книга? Это был мальчик или девочка? — засыпал вопросами его Бельведер Риттерс, несколько успокоившись, что все же это была не настоящая, а все же вымышленная болезнь.
— Это маленький мальчик и, и боялся он только солнечного света, — честно ответил Зандер и взглянул в глаза лекарю, ожидая ответа.
— Тогда все просто. В этой книжке, видимо, писали о маленьком вампире.
— Как о вампире? — Зандер, растерявшись, чуть чаем не подавился от слов лекаря.
— Это слишком просто и не очень интересно. Спроси лучше про себя, — предложил мужчина и сам посмотрел в глаза парню.
Зандер устало опустился на траву, недалеко от убитой. Какое-то седьмое чувство подсказывало ему, что эта женщина и была няней Лемми. И, скорее всего, это она столкнула мальчика с обрыва в реку, спасая от неизвестных, напавших на них, будучи уверенной, что с ним ничего плохого не случится. А если это так, то, значит, она сама надела на ребенка все эти обереги. И, пройдя над обрывом, он найдет следы его падения в реку. Посидев так еще недолго, Зандер поднялся, набрал веток и накрыл ими тело, попутно отгоняя хищных птиц. Больше ничего он не мог сделать для несчастной женщины.
Осторожно ступая, он двигался по самому краю обрыва. Так и есть. Он нашел следы падения маленького Лемми в реку. Вот почему его не ищут ни друзья, ни враги. Няня погибла, а враги решили, что он просто утонул. Придется бежать дальше, до замка, и уже там попытаться выяснить и про женщину, и про мальчика.
Зандер грустно вздохнул и снова пустился в путь. Небольшая вынужденная передышка помогла ему восстановить силы. Еще четверть часа бегом, и он покинет этот лес, а дальше будут простираться поля до самого замка, башни которого хорошо должны быть видны на горизонте. Он знал и это место, и этот замок. Несколько раз с отцом они посещали его по велению герцога. Вдвоем на красивых жеребцах, и он, как взрослый, гордо держа поводья в руках, хотя слуга за его спиной поддерживал его, скакали по дороге, петляющей по этим богатым полям, где зрела рожь, пшеница и овес. При их появлении открывались огромные кованые ворота, и они въезжали на широкий двор, где им навстречу выбегали конюхи, помогали спешиться и уводили животных под навесы. А слуги в ливреях встречали их на широком крыльце в несколько ступеней и провожали внутрь. Его, ребенка, конечно, никогда не приглашали к общему столу вместе со взрослыми в большой пиршественный зал, богато обставленный, по рассказам отца. Но для него всегда выносили во двор сладости на блюде, где он играл с хозяйскими детьми и щедро с ними делился этими подношениями.
«Где-то пожар, что-то горит — неприятный холодок пробежал по его спине, когда Зандер почувствовал запах гари, — только не это!»
Но он уже знал, что увидит, когда выберется из леса. Зандер остановился за последними деревьями, пытаясь рассмотреть, что там на горизонте. То, что позволило ему увидеть острое зрение, его совсем не обрадовало. Из всех видневшихся башен замка поднимался вверх плотный черный дым. Идти туда совсем не хотелось, но он пытался себя успокоить мыслью о том, что это простой пожар, который уже почти потушили.
Постояв еще немного за деревьями и не почуяв ничего подозрительного, Зандер продолжил свой путь к замку. И чем ближе он подходил, тем сильнее скребли у него на душе кошки от неприятных предчувствий. Его чуткий нос уловил металлический запах крови. Вот уже видны ворота, распахнутые настежь. Он насторожился, во дворе не видно никакого движения — ни суеты слуг, ни криков, вообще ничего. Прокравшись, он заглянул внутрь и закрыл рот руками от рвущегося наружу крика ужаса — двор был залит кровью и усеян телами убитых, судя по одежде, это все были люди герцога. У тел отсутствовали головы, они аккуратной горкой, видимо, как знак устрашения, были сложены на широком крыльце замка, щедро политого кровью его защитников.
Зандер упал на колени, его вывернуло от увиденного, потом еще и еще. Когда рвота, наконец, прекратилась, он вытер тыльной стороной ладони рот, отполз в сторону и сел, привалившись к холодным камням крепостной стены, окружавшей замок. Идти внутрь и искать живых не имело смысла. Нападавшие, скорее всего, не оставили никого, кто смог бы хоть что-то рассказать о том, что здесь произошло. Надо бежать назад и решать, что делать с Лемми. Идти домой к тетке со странным малышом он не мог. Оставлять в пещере его одного — это тоже не выход. Ему нужна нормальная няня, учителя, наставники, он еще такой маленький. Зандер поднялся, мысль о мальчике, оставленном в пещере, придала ему сил, и он, не оборачиваясь, но внимательно прислушиваясь ко всем звукам, устремился назад.
ГЛАВА 3
Когда Зандер добрался назад до своей пещеры, солнце уже почти село, и мрачные тени ночного леса стали пугать его. Никогда раньше он никого и ничего не боялся. Да и что могло произойти с ним в таком привычном для него мире. Но после увиденного сегодня и пережитого ужаса ему за каждым кустом мерещился кто-то очень страшный и непонятный, который хочет на него напасть и лишить жизни.
Зандер постоял недалеко от входа, прислушиваясь к каждому шороху — вот пробежала мышь, а за ней бесшумной тенью сорвался с ветки филин. Он несколько раз огляделся по сторонам и, и только после того, как убедился, что не заметил и не услышал ничего подозрительного, шагнул за занавеску в пещеру.
— Лемми, — позвал он мальчика тихим шепотом.
— Я здесь, на лежанке, — тоже очень тихо отозвался ребенок.
Зандер, облегченно вздохнув, уже смелее шагнул внутрь, пытаясь в темноте нашарить лампу и огниво. Ему не сразу удалось это сделать, и в пещере сразу стало веселее и уютнее от заплясавшего на ее сводах огонька.
Он огляделся. Лемми лежал в самом дальнем углу пещеры, забравшись с ногами на лежанку и свернувшись в маленький жалкий комочек. За время его отсутствия никто не приходил и не потревожил ребенка, все продолжало оставаться своих местах, даже еда, которую он оставил для мальчика, осталась нетронутой. Зандер укоризненно покачал головой.
— Почему ты ничего не поел за весь день? — спросил он недовольно малыша.
— Мне было одиноко, страшно и кушать совсем не хотелось. И я не ем сыр с сухариками, — шепотом поведал мальчик, садясь на лежанке и протягивая к Зандеру руки.
Тот присел рядом, обнял Лемми — мальчик обвил его за шею, уткнувшись носом в ухо. От этой неожиданной ласки у Зандера навернулись слезы на глаза, он прокашлялся, прочистив горло, и строго, как отец порой разговаривал с ним, сказал ему:
— Кушать надо всегда, даже когда очень не хочется, хотя бы маленько, хоть чуть-чуть от этого силы появляются.
А потом добавил мягче, нежно целуя Лемми в макушку:
— Я постараюсь больше не оставлять тебя одного надолго. И завтра поищу то, что тебе понравится из еды. Договорились? А теперь давай, попьем чаю, и будем ложиться спать.
Ребенок кивнул, расцепил руки и позволил Зандеру заняться костром и чаем. Он так и остался сидеть на лежанке, с рассеянной счастливой улыбкой наблюдая, как тот ловко орудует возле самодельного очага.
— Ты нашел мою няню? — неожиданно спросил мальчик.
Зандер чуть не выронил кружку с кипятком, с которой уже двигался в сторону лежанки — других мест, куда можно было бы удобно присесть, в пещере просто не было. Он ведь так и не придумал за долгий путь от замка, что скажет ребенку.
— Нет, — покачал он головой, — я дошел до места, где, вероятно, ты жил, но все оттуда ушли, я не застал никого. Мне не удалось ни с кем поговорить.
— Все-все? — нижняя губа у малыша задрожала, глаза заблестели слезами, готовыми вот-вот пролиться с длинных ресниц, он заморгал удивленно и расстроенно. — Как они могли меня оставить?
— Они не хотели тебя оставлять, но ты потерялся, заблудился. А им срочно надо было уйти всем, — придумывал на ходу Зандер, только чтобы хоть как-то успокоить Лемми. — Они поручили мне присмотреть за тобой, пока они не вернутся.
— И ты меня не оставишь, как они? Правда? — И малыш, не выдержав, расплакался.
Зандер поставил кружку с чаем прямо на земляной пол пещеры. Быстро подбежал к плачущему Лемми, поднял и стал баюкать его, как маленького, пытаясь успокоить. Впрочем, тот и был маленьким, совсем маленьким беспомощным ребенком.
— Поклянись, что будешь со мной всегда, — размазывая кулачками слезы по щекам, просил Лемми. — Поклянись жизнью, что никогда меня не бросишь.
— Клянусь, мой хороший, — Зандер соглашался на все, только чтобы успокоить его. — Я буду с тобой всегда, столько, сколько ты посчитаешь нужным. Только не плачь больше.
Лемми вывернулся из объятий своего новоявленного опекуна, обнял его за шею, прижавшись мокрым личиком к его щеке, и прошептал:
— Я буду хорошим и послушным, не буду плакать, только не оставляй меня одного больше. Хорошо?
— Хорошо, — согласился Зандер, не совсем представляя себе, как он выполнит данное ему обещание, причем скрепленное клятвой. Ведь завтра придется снова оставить его, пусть и ненадолго.
«Поистине, утро вечера мудренее, надо ложиться спать», — решил он, допивая свой почти остывший чай и баюкая задремавшего от пережитого волнения мальчика.
* * *
Утро не принесло Зандеру облегчения на сердце и не навело порядка в мыслях. Что делать с ребенком и чем его кормить, он так и не придумал. Он принял решение сходить в город — нужно помириться с теткой, узнать, чем кормят маленьких детей, и зайти к лекарю. Тот всегда был добр к нему — в детстве смазывал и забинтовывал ссадины и порезы, много знал о странностях человеческого поведения и мог ему поведать, если он его хорошенько попросит, о причинах солнцебоязни Лемми.
Итак, сначала лекарь, потом соседка — тетушка Бетти, торговка молоком, а затем он пойдет к себе домой, примет покаянный вид и будет вымаливать прощение у тетушки Матильды, а оно ему, ой, как нужно.
— Лемми, просыпайся, — позвал он мальчика. Зандер пытался быстро придумать оправдательные слова, почему ему надо оставить его и сходить в город. Он вчера давал клятвы, что не оставит Лемми одного, и вот уже утром пытается их нарушить.
Мальчик сонно потянулся, обнял его за шею и, не открывая глаз прошептал:
— Я очень хочу кушать, мне еда снилась всю ночь.
«Ну вот, и причина, по которой я спокойно могу удалиться и оставить его», — обрадовался Зандер такому простому решению, а вслух лишь произнес:
— Лемми, мне придется тебя оставить, но поверь, это совсем ненадолго. Сейчас светит солнце, и ты не сможешь пойти со мной. Я прав?
Ребенок, не разлепляя рук и не открывая глаз, кивнул.
— Но я быстро вернусь, добуду тебе поесть, и вернусь.
Лемми опять кивнул.
— А ты, чтобы не скучать, почитай книжку, у меня тут есть несколько.
Мальчик отрицательно помотал головой:
— Я еще не умею читать.
— Ну, тогда разглядывай картинки. У меня все книжки с картинками, — предложил ему Зандер скоротать время, пока он будет отсутствовать.
После этих слов он попытался встать с лежанки, но ребенок подставил ему лицо для поцелуя, по-прежнему не разлепляя руки и не открывая глаза. Зандер растерялся, его никто не целовал ни перед сном, ни по утрам, и он очень редко к кому-либо прикасался губами, пожалуй, только к матери. В их семье это было как-то не принято.
— Лемми, — предложил он осторожно, — Давай, я не буду тебя целовать.
— Но меня няня всегда целовала, — почему-то захныкал ребенок, видимо, из-за недополученной ласки.
— Но я не твоя няня, — строго продолжил Зандер. — И мы с тобой все-таки мальчики. Давай, и будем вести себя, как положено мальчикам.
— А как положено вести себя мальчикам?
— Они не капризничают, не плачут, не целуются, не обнимаются. Сами одеваются, даже если у них есть слуги. Занимаются физкультурой и совершенствуют свое тело. Изучают науки и военное искусство. Защищают слабых. Ты понял?
Лемми, наконец, открыл глаза, с видимой неохотой снял свои руки с шеи Зандера, отодвинулся от него и торжественно произнес:
— Я буду настоящим мальчиком, как ты хочешь.
А потом очень хитро спросил:
— А кто будет обучать меня наукам?
Зандер сначала хотел отмахнуться от вопроса, но потом решил, что тот ищет лазейку, почему ему можно не вести себя, как настоящему мальчику, да и от вопросов маленьких детей нельзя отмахиваться, и честно ответил:
— Пока, видимо, я буду с тобой заниматься, обучу тебя грамоте, а потом ты сам будешь знания получать из книжек. А сейчас вставай, одевайся, как положено большим настоящим мальчикам, а я побегу в город.
* * *
Меньше чем через четверть часа Зандер постучался в дом лекаря.
— Проходи, мальчик, давно ты не навещал меня, — дверь ему открыл сам хозяин. — Позавтракай со мной, уважь старика.
Зандер вежливо поздоровался и, конечно, согласился разделить с ним трапезу. Все-таки сухарики с сыром — слабая замена полноценному обеду, а из кухни так аппетитно пахло. Они проследовали в столовую, где был уже накрыт стол на одну персону. И молодая служанка, вежливо улыбнувшись Зандеру, тут же принесла дополнительные приборы.
— Что тебя привело в столь ранний час в мой дом? — спросил лекарь, когда Зандер, насытившись и взяв в руки чашку с ароматным чаем, откинулся на высокую спинку стула, неспешно прихлебывая густую, сладко пахнущую травами жидкость.
Бельведер Риттерс хоть и называл себя стариком, на самом деле таковым не выглядел. На вид ему от силы можно было дать лет сорок, как и отцу Зандера, не больше. Для солидности он носил бороду и усы, в которых не было ни одного седого волоска, как и густой аккуратно подстриженной шевелюре. Какой же он старик? Конечно, он старше Зандера, но совсем не старик. Он хорошо разбирался в травах, готовил снадобья и лечил людей. Мог также удалить больной зуб, наложить шину на сломанную конечность. Да мало ли с чем могли прийти к лекарю люди? А еще он много знал о неизвестных болезнях, о которых и в книжках-то часто нельзя было прочитать. Только поэтому Зандер и пришел к нему с проблемой Лемми.
— Я прочитал в одной книжке об одной странной болезни, — начал он издалека. — И хотел у вас поинтересоваться.
— И что это за болезнь? Каковы ее симптомы? — заволновался лекарь. Был случай несколько лет назад в их городке, когда на людей навалилась даже ему неизвестная напасть. Несколько человек тогда вмиг «сгорели» от лихорадки, в том числе и матушка Зандера, оставив парня сиротой, а его отца — вдовцом.
— В этой книжке говорилось, что маленький ребенок пяти лет боялся света.
— Он боялся любого света или только солнечного? А к костру он как относился? И про кого интересно была эта книга? Это был мальчик или девочка? — засыпал вопросами его Бельведер Риттерс, несколько успокоившись, что все же это была не настоящая, а все же вымышленная болезнь.
— Это маленький мальчик и, и боялся он только солнечного света, — честно ответил Зандер и взглянул в глаза лекарю, ожидая ответа.
— Тогда все просто. В этой книжке, видимо, писали о маленьком вампире.
— Как о вампире? — Зандер, растерявшись, чуть чаем не подавился от слов лекаря.
— Это слишком просто и не очень интересно. Спроси лучше про себя, — предложил мужчина и сам посмотрел в глаза парню.
