— Ты где? — вместо приветствия последовал вопрос.
— Стою возле подъезда, — ответил Андрей.
— Это хорошо, — в голосе Антонины Васильевны сквозила радость. — Пока не закрыли магазин, добеги до него и прикупи булочку хлеба. Дома нет ни кусочка.
Андрей сильно удивился. Куда мог подеваться хлеб? Бабушка его практически не ела? А когда он уходил в театр, в хлебнице оставалась почти треть булки. Но спрашивать не стал…
ГЛАВА 10
Андрей предупредил, что может не успеть в ближний, на удивление бабушка не потребовала, чтобы тогда шел домой, а предложила прогуляться до дальнего.
Думать было некогда, что это с ней, пришлось только подчиниться…
Перед входом в магазин сидел щенок. Он жалобно тявкнул, когда Андрей пробежал мимо него, лишь махнув ему рукой в знак приветствия. Андрей бы обязательно присел перед щенком и почесал его за ухом, но до закрытия оставалось не более десяти минут…
— Потерялся? — спросил сочувственно он у сидевшего по-прежнему перед входом в магазин щенка. Тот радостно завилял хвостом. Потерялся, Андрей даже не засомневался в этом — в магазине он был последним покупателем, за ним закрыли дверь.
Он присел перед щенком и потрепал его по лобастой голове. Скорее всего, убежал — и поводок, и ошейник на нем были. Да и маленькими лабрадорами не разбрасываются.
— Пойдем, поищем, может, и найдем его, твоего хозяина, — предложил Андрей, беря в руки кожаный ремешок от поводка.
Они прошлись в одну сторону, потом в другую, только им не попался никто, кто разыскивал бы сбежавшего щенка.
— Придется, друг, пока взять тебя к себе, — сказал Андрей щенку. — Не оставлять же тебя на улице. А завтра снова попытаемся отыскать твой дом.
Тот тявкнул в ответ, будто понял, что ему сказали.
Зайдя в свой ярко освещенный подъезд, Андрей обратил внимание, что на ошейнике щенка что-то написано. Он поднял на руки собаку и увидел, что это был нацарапанный шариковой авторучкой номер телефона и адрес.
— Делов-то, — обрадовался Андрей. И сразу же попытался набрать номер, записанный на ошейнике.
— Аппарат абонента выключен или находится вне зоны… — равнодушно ответил голос.
— Плохо, — сказал Андрей. Щенок тявкнул в ответ и завилял хвостом.
— Бабушка с хлебом нас подождет, — обратился он снова к щенку, почесав затылок. — К тому же предлагала прогуляться до дальнего магазина. Пойдем, я отведу тебя домой.
Но и дома к домофону никто не подошел. Андрей позвонил в соседнюю квартиру.
— Извините за беспокойство, — сказал он вежливо, когда его спросили «какого ему нужно в такое позднее время», — я собачку вашего соседа нашел.
— Ну и забери Лорда себе, — зло ответил голос в домофон, не желая открывать дверь в подъезд. — Иван Митрофаныч в больницу попал с инсультом. Говорят, очень плох. Не до собаки ему теперь. Да и родственникам его до щенка тоже дела нет, они нам его предлагали, но нам собака ни к чему. Тогда они его и выставили на улицу.
— Вот ведь как получилось, сэр Лорд, — сказал грустно Андрей, обращаясь к щенку, — ты бездомный. Придется идти на поклон к бабушке, чтобы она меня вместе с тобой на улицу не выставила. Тогда мы с тобой оба будем бездомными…
— Лапы мыть, — строго сказала Антонина Васильевна, лишь взглянув на виновато стоявшего в дверях Андрея и послушно севшего на хвост Лорда рядом с новым хозяином. — А почему ты вдруг подстригся? — спросила она удивленно. — Да так необычно.
У Андрея снова все сжалось в груди и мысли опять вернулись к Егору.
— Премьера у меня, — сказал он, как можно тверже. — Для образа.
— Покорми его, — попросил он бабушку, заведя щенка на кухню после ванной.
А сам бросился в спальню и упал ничком на кровать — силы покинули его.
* * *
— Мадам, вы к кому? — Егор с пьяной улыбкой на лице с удовольствием рассматривал снизу вверх немолодую женщину, возникшую на пороге его квартиры. Шпильки, тонкие лодыжки, стройные ноги, обтянутые джинсами-стрейч цвета фуксии, светлая блузка с воланами подчеркивала высокую грудь, модная стрижка «каре».
«Бедра чуточку широковаты, да грудь немного великовата, а в общем ничего баба в свои…», — сделал он вывод, так и не решив, сколько женщине может быть лет.
Последнее время гости к нему зачастили.
— К вам, молодой человек. Егор? — она кокетливо склонила голову на бок, а потом вырвала у него из рук бутылку с виски. — Губа не дура — «Чивас Ригал», значит, пьем? Напиваться обычной водкой — пошло? А накачиваться дорогостоящим виски — в самый раз.
— Но-но, я попросил бы, — попытался возмутиться Егор, протягивая руку за своей бутылкой. — Я не напиваюсь, а заливаю свое горе, — сказал он, пьяно махнув рукой.
Но женщина ему ее не отдала и, изящно повиливая бедрами, прошла вглубь квартиры.
— И какое у вас горе? — спросила она. Как и предыдущий «гость», выглянула на балкон, заглянула в ванную, затем в спальню и вошла на кухню.
— Тарелки где?
— Мы собираемся обедать? — спросил Егор, тряхнув головой. Поесть ему не мешало бы — он второй день только пил и ничего не ел.
— Нет, — ответила женщина, поставив бутылку с виски на стол, а затем открыв один навесной шкаф, потом другой.
— Тарелки внизу, — сказал Егор, подкатывая к одной из тумб и распахивая ее дверцы, — я до шкафов не достаю.
— Ах, да, — кивнула женщина, — прошу прощения, я как-то об этом не подумала.
Она достала несколько тарелок, осмотрела их и с язвительной улыбкой произнесла: — Сейчас битьем тарелок из немецкого сервиза будем стресс снимать или ваше горе, как вам больше нравится.
— Не надо бить мои тарелки, — Егор грудью встал на защиту своего дорогостоящего сервиза. — Да кто вы такая, в конце концов?
— Я Антонина Васильевна, бабушка Андрея, — ответила женщина. — Один, видите ли, пьет, другой ничком второй день на кровати валяется, ничего не говорит.
И она отхлебнула из бутылки, взяв ее со стола.
— Фу, какая гадость, — скривилась женщина, — пили бы «Мартель», цена та же, но он несколько получше будет, хотя мне тоже не нравится — мужской напиток.
Егор зашелся в истерическом смехе.
— Вы бабушка Андрея? — он одной рукой держался за живот, а второй тыкал в ее сторону. — Шпильки, джинсы… Нет, вы не можете быть бабушкой.
— Что за глупости? А вы думали, что я должна носить беленький платочек на седых волосах, на носу иметь круглые очки с отломанной дужкой. Обязательно должна быть одета в бесформенный балахон неопределенного цвета. Не дождетесь, — сказала она и погрозила пальцем. — Так тарелки бить будем?
— Нет, — ответил Егор, просмеявшись. — Я не пойму только одного, почему вы контролируете каждый шаг Андрея?
— Вам показалось, молодой человек, — серьезно ответила Антонина Васильевна. — Не каждый шаг. Я звоню ему только по вечерам. Волнуюсь. Я была замужем за прокурором, сама проработала долго в прокуратуре психологом. Таких страстей понасмотрелась, до сих пор страшно. Пока Андрей не придет домой, всякие ужасы мерещатся. Но я пришла не за этим…
Егор вопросительно взглянул на нее. А зачем?
— Андрюша принес два билета на спектакль. Вам и мне, — продолжила она. — Я настоятельно прошу привести себя в порядок и завтра сопроводить меня в театр.
— Но я… — Егор опустил взгляд на свои ноги.
— Ничего не знаю, — покачала головой Антонина Васильевна. — Мой внук в главной роли, два билета на первый ряд… Спектакль завтра…
— Я обидел его, — сказал виновато Егор. — Вряд ли он будет рад увидеть меня в первом ряду.
— Не знаю, не знаю, — снова покачала головой женщина. — Но сегодня он мне вручил билеты, именно поэтому я здесь. Так и сказал, что один мне, а второй моему кавалеру в вашем лице. А если обидел, так попроси у него прощения. Чего проще?
— Как? — вскричал Егор. — Я не знаю, ни где он живет, ни номера его телефона. Я ничего о нем не знаю, кроме имени. Как я могу попросить у него прощения?
— Или бьем тарелки, или я пришлю Андрея, — строго сказала Антонина Васильевна. — Прислать? — переспросила она уже мягче.
Егор крепко зажмурился, но ничего не ответил.
— Так прислать? — продолжила настаивать женщина.
Егор молча кивнул. Он не знал, как и что он будет говорить Андрею, но объясниться с ним надо было…
***
— Ну? — Андрей приподнялся на кровати и с надеждой заглянул в глаза своей бабушки. Она только что вернулась от Егора.
— Иди, он ждет тебя, — улыбнувшись, отозвалась та, присаживаясь на стул.
Андрей подскочил с кровати и заметался по комнате, пытаясь надеть самое лучшее, самое, на его взгляд, красивое.
— Почему ты согласилась мне помочь, — Андрей присел на корточки перед бабушкой и прикоснулся к ее рукам, — ведь это неправильно?
— Какую глупость только не сделаешь ради любимого человека, — она подняла глаза к потолку. — Я современная бабушка. К тому же ты у меня один внук. Я видела, каким счастливым ты возвращался домой от Егора. Ни одной девушке не удавалось добиться такого. И за хлебом тебя отправила, думала, к нему забежать хочешь… С одной стороны, мне очень грустно, а с другой, теперь у меня будет два мальчика. А видеть тебя несчастным — это выше моих сил. Знаешь, Андрюшка, — она потрепала внука по волосам, тот в ответ скорчил недовольную гримасу, — я жалею только об одном, что родила только твою маму, а не кучу ребятишек. Задним умом начинаешь понимать, что никакие работа и карьера не заменят счастливый взгляд родных глаз. И если тебе хорошо… — Антонина Васильевна вздохнула, — то и мне радостно.
— А почему так грустно? — спросил он, улыбнувшись.
— Да потому что ты у меня один, — ответила та, — понимаешь один. А я хочу много…
Она развела руками.
— Опять же хотела познакомиться с твоим Егором, понять какой он человек.
— Поняла?
— Конечно, — женщина улыбнулась. — Парень, достойный уважения и любви моего внука.
— И как ты можешь судить по первому взгляду? — спросил Андрей. Хотя ему самому Егор тоже понравился с того самого первого взгляда, случайно брошенного на него. Андрей вдруг с ужасом представил, что мог и не заметить парня, молчаливо сидевшего в кресле на балконе.
— Первое впечатление — оно самое верное. Ну, беги уж, — женщина легонько оттолкнула от себя Андрея.
— Лорд, за мной, — крикнул Андрей щенку.
— Собаку-то оставь, — Антонина Васильевна кинулась в коридор.
— Ничего ты не понимаешь, бабуля, хоть и психолог, — Андрей чмокнул ее в щеку. — Лорд ему гораздо нужнее, чем нам с тобой.
— Его выгуливать надо, кормить, — Антонина Васильевна сделала еще одну попытку образумить внука.
— Вот и пусть выгуливает, заботится о животном, — подмигнул ей Андрей, — а то засиделся дома в одиночестве. Я помогу ему, в случае чего…
***
Егор не хотел покидать своего насиженного места на балконе, он ждал Андрея, но звонок в дверь был слишком уж настойчивым.
Третий посетитель к нему за последние три дня. Не слишком ли многовато?
Он открыл дверь и замер от неожиданности.
На площадке с виноватым выражением лица стоял Андрей, а рядом с ним сидел щенок лабрадора и радостно махал хвостом.
— Вот, подобрал, — сказал Андрей, не поднимая глаз. — Домой вести нельзя, у бабушки аллергия на шерсть.
А затем он горестно вздохнул: — И вообще она скажет, что тот псиной воняет и выгонит меня вместе с ним.
— А мне зачем собака? — не понял его Егор.
— Я понимаю, тебе щенок тоже не нужен, — Андрей снова вздохнул. — Но я не могу его бросить, раз подобрал, я теперь за него в ответе. Мы пошли тогда, если тебе тоже не нужны, пусть уж лучше бабуля нас из дома обоих выгонит, не так обидно. По крайней мере, это было предсказуемо.
Андрей повернулся, собираясь уйти, дернул за поводок Лорда, который радостно затявкал.
— Стоять, — скомандовал Егор, — заходите оба.
Он с трудом сдерживался, чтобы не улыбнуться или не рассмеяться. Если бы не визит дамы, бабушки Андрея, то неожиданный приход парня с собакой он принял бы за чистую монету. Нет, ну каков артист! И щенка где-то раздобыл.
— Тебе идет стрижка, — Егор протянул руки, чтобы обнять Андрея. Раз он пришел, значит, на него не сердился. Только он, Егор, ни за что не станет, рассказывать, почему так поступил. Сделал глупость, понятно, но признаваться не станет. Не читал он принесенную пьесу, даже не взглянул на нее — она не о них с Андреем.
— Я завтра принесу все, что нужно для щенка, — между поцелуями сказал Андрей. — Сейчас ему только водички налей в миску, а утром выгуляй. Он уже почти взрослый и луж в квартире не делает.
Егор согласно кивнул. Если даже Андрей сейчас уйдет, сославшись на бабушку, а не останется у него на ночь, он не станет на него сердиться. У них еще много будет ночей впереди, в этом он нисколько уже не сомневался.
— Мне нужно идти, — сказал Андрей, нехотя отстраняясь от Егора. — Но у тебя останется Лорд.
— Бабушка? — поинтересовался Егор на всякий случай.
— Нет, — покачал Андрей головой. — Режиссер. Согласно его установке, перед спектаклем я должен выспаться. Я, конечно, могу послать его к черту, но это мой первый выход в главной роли. Немного мандражирую.
— Все будет хорошо, — улыбнулся Егор. — И мы с бабушкой в первом ряду.
— Вот вас-то как раз я и боюсь больше всего, — хихикнул совсем по-детски Андрей…
Зал сначала затих, а потом взорвался овацией на последнем монологе Ромео. Андрей был в ударе — он играл на пределе только для двух любимых людей, сидевших в первом ряду. Он пожалел, что с ними его матушки не было.
Главреж за кулисами вытирал счастливые слезы — не прогадал он, заменяя одного артиста другим.
И новая стрижка Андрея оказалась весьма кстати. Сначала Ромео почти все время был повернут к публике одним боком — слабый инфантильный влюбленный мальчик с длинными волосами, больше похожий на девочку, мало чем отличающийся от самой Джульетты. А потом мужчина, способный ради своей любви идти до конца, даже на смерть.
— Чтобы так играть, безусловно, надо обладать талантом, — не скрывая зависть в голосе, сказал Игорь Савин, смотревший из-за кулис вместе с Сергеем Михайловичем заключительные сцены спектакля.
— Чтобы так играть, надо иметь еще и сердце, — ответил главреж, не отрывая взгляда от сцены и Андрея на ней. — Но для той роли он совершенно не подходит. Слишком смел и решителен.
— Не скажи, — покачал головой Игорь. — Ты мне в свое время говорил то же самое.
— Сравнил, — ухмыльнулся Сергей Михайлович и привлек к себе Савина, приобнял свою приму за талию.
— Но он же талант? — спросил Игорь.
— Вне всякого сомнения, — кивнул главреж.
— Вот пусть и попробует, — не унимался Савин. — К тому же у него… — он кивнул головой в сторону зрительного зала, — в первом ряду сидит такая Муза… нам и не снилось…
ЭПИЛОГ
И все же Андрей ушел от Сергея Михайловича. Он сыграл в нескольких постановках до летнего перерыва, предупредил, чтобы в новом сезоне его не ждали, и вернулся в музкомедию. Андрей даже предположить не мог, что ему там обрадуются, как родному, и сразу же предложат ведущие роли в нескольких постановках.
Причин для принятия такого сложного решения, особенно после шумного успеха «Ромео и Джульетты», было много.
Андрею самому больше нравилось веселье на сцене, чем слезы. Он не спорил, слезы могли быть, но совсем чуть-чуть, а дальше только взрыв радости.
