Хозяин повернулся спиной к гостю и пошел прочь от него на свое место за стойкой — очередной ловец счастья, без единой монеты в кармане, его мало интересовал. Точнее, монет у того ровно столько, сколько стоил обед, ночлег и проход через ворота замка в горы.
— Меня и пустой денник устроит, — фыркнул Клос. — Вместо коня в конюшне остановлюсь.
Он уже успел побывать в гостинице и знал, что и там свободных комнат не было. Но в таверне хотя бы пахло съедобно, а не несло протухшей капустой — только поэтому он позволил себе задержаться в зале, а не свалить сразу на душистое сено.
— И кувшин пива! — рявкнул Клос в широкую спину хозяина.
— Пива нет, все выхалкали, — отозвался тот, не оборачиваясь и предопределяя вопрос, добавил: — Но вина могу предложить.
Вздохнув, Клос порылся в кармане, проверяя, хватит ли у него денег на бутылку — в этом месте вряд ли наливали вино из бочонков, не тот размах, нутром чувствовал.
— Подавай свое вино, — скривился он, рукой придавив монету, попытавшуюся запрыгать по столу. В самом деле, не есть же на сухую?
Люс, мальчик лет пятнадцати, проворный, смышленый, быстро выставил перед Клосом варево, пахнущее вполне съедобно, два ломтя хлеба, пыльную бутылку вина и большую кружку, в таких подавали пиво. Видимо, другой посуды в таверне не имелось.
— Что это? — скривился Клос, уставившись на бурду в миске непонятного цвета.
— Жаркое, — отозвался подавальщик незамедлительно. — Попробуйте, очень вкусно. Настоящий кролик, картофель и травы. Ничего лишнего. Много трав. Вот и цвет такой.
Но на всякий случай попятился от стола под суровым взглядом мужчины — ему не впервой получать тумаки от недовольных посетителей. Этот хоть и не сильно-то и здоров на вид, но уж больно недоволен и грозен. Один взгляд из-под насупленных бровей чего стоил. Прирежет в гневе, недорого возьмет. А Люс еще молод, ему пожить хочется.
Клос взял деревянную ложку в руки, покрутил ее перед глазами, рассматривая, словно она была диковинкой. Интересно, ее мыли когда-нибудь? Но в животе в эту самую минуту противно заурчало, поэтому, отвлекшись от мысли о ложке, мужчина подцепил варево, поднес ко рту и задохнулся от удовольствия… Жаркое, действительно, было великолепным. А травы — укроп, тимьян, базилик, тархун и еще некоторые другие, названия которых Клос и припомнить даже не смог, придавали блюду неповторимый вкус и аромат. И трав было столько, сколько нужно, в самый раз. Тот, кто приготовил жаркое, прекрасно разбирался в них, комбинируя так, чтобы они только подчеркнули друг друга и блюдо.
Стараясь не показать, насколько он голоден, мужчина принялся с достоинством поглощать варево. Он и не заметил, как проглотил полную миску жаркого, вынув оттуда только лишь два кусочка кролика, облизав их аккуратно от жидкости и завернув в чистую холстяную тряпицу. В эту же тряпицу он завернул и хлеб, к которому даже не прикоснулся и не отломил ни кусочка.
Подумал немного, следует ли попросить еще миску варева, но потом решил, что с него вполне достаточно, не стоит транжирить монеты, которых у него не так уж и много; Клос важно откинулся на спинку опасно заскрипевшего старого деревянного стула. Теперь можно заняться и вином.
— Так сколько за постой в деннике возьмешь? — сыто икнув, громко поинтересовался он снова на весь зал у хозяина, при этом сосредоточенно сбивая сургучную пробку с горлышка бутылки своим острым небольшим ножиком.
— Как с коня, — невозмутимо отозвался тот, — медяк в день.
— И овсом угостишь? — рассмеялся мужчина, делая первый глоток из пыльной бутылки.
— Еще медяк, — нисколько не удивился его вопросу хозяин, — и овса насыплю.
Много тут шутников отирается последнее время — привык.
Не сказать, чтобы вино было отменным, но и плохим его тоже назвать было нельзя. Оно приятно согрело желудок и негой начало разливаться по уставшим ногам и телу. Клос расслабился и принялся рассматривать публику, продолжавшую сидеть за своими столами и не обратившую на него никакого внимания. Впрочем, да и что было на него смотреть — пришел пешком в рваных сапогах, запыленной одежде, приволок седло. Хорошее седло, ничего не скажешь, изготовленное отличным мастером, в таком сутки-двое проскачешь, и хоть бы что. Тех, кто здесь обитались, интересовало не седло, а драконы, которых видели в горах. А в каждом вновь прибывшем в деревушку они видели лишь соперника, который покушался на их богатства, будущие богатства, которые они намеревались отыскать в пещерах. Где дракон, там и золото, и камни, это и ребенку известно.
Но самого Клоса не интересовал ни дракон, ни мнимые сокровища, которые тот мог стеречь. Он искал совсем другое — драконье гнездо с кладкой. За каждое такое яйцо с мертвым дракончиком внутри можно было выручить денег гораздо больше, чем от продажи сокровищ, а вот хлопот с ними было намного меньше. Драконихи, они мельче и слабее самих драконов, справиться с ними было легко, так как такая огнедышащая дура яйца пыталась спасти в первую очередь, а не с убийцей ее и ее детенышей сражаться. Дура, и есть дура, что с нее возьмешь. Но если видели дракона, то, значит, и дракониха имеется в наличии — они появляются только парами, никак не поодиночке. Только дракон взлетает высоко в небо, а его пара выше крон деревьев не поднимается, чтобы не выдать пещеру с еще нерожденными дракончиками.
Но Клоса не проведешь, он опытный убийца и кладку отыщет. А потом снова сможет несколько лет ничего не делать, а только пить, кутить по кабакам, красивых девушек соблазнять. Да прислушиваться к сплетням, где еще видели дракона…
Допив вино, Клос довольно крякнул и, стукнув пустой бутылкой по столу, поднялся на ноги. Он не поленился, дошел до хозяина, кинул на стойку медяк за постой и, подхватив свое седло, направился за дверь.
— Седло не продашь? — поинтересовался в спину чей-то-то хриплый голос.
— Нет, — резко ответил Клос, даже не обернувшись. Седлами он не торгует, а вот яйцо, когда удастся его добыть, продаст и недорого попросит.
В конюшне он выбрал самый чистый денник из пустующих, лошадей вообще было мало, похоже, как он, все пришли пехом, и завалился на ароматное сено — можно и отдохнуть. Мальчишка конюший, появившийся невесть откуда, непонимающе взирал на мужчину, который устраивался в стойле вместо коня. Он хотел поначалу возмутиться, но увидел седло и только сокрушенно покачал головой — с животиной, значит, что-то произошло в дороге.
— Прибери седло, — попросил его Клос. — За сохранность до моего возвращения монетку дам.
И он протянул медяк на раскрытой ладони. Мальчишка кивнул, схватил монетку и, подхватив седло, тут же исчез, словно его и не было.
И тут же из воротника рубахи Клоса высунулась продолговатая буровато-коричневая голова с маленькими округлыми ушами, глазками бусинками и черным носиком. Удостоверившись, что никого постороннего поблизости не наблюдается, вылезло и все длинное гибкое тело зверька. Ласка покружилась на месте и улеглась на грудь мужчине.
Клос, не поднимаясь, извлек из кармана штанов холстину с недоеденным кроликом и хлебом и развернул ее.
— Хавай. Тебе оставил. А ты, небось, думал, что все сам сожру?
И он негромко засмеялся, наблюдая краем глаза, как зверек короткими передними лапками подхватил кусок мяса.
— Я знаю, ты предпочитаешь перепелок, но не подают их в здешних харчевнях. Вот поднимемся в горы, поставлю силки и поймаю тебе перепелку, — продолжил Клос разговаривать с лаской, которая, съев мясо, улеглась на сене, свернувшись клубком у него под боком. — Завтра купим сыра, хлеба, и в горы. Не задержимся надолго в этой дыре.
Стражники впустили во двор замка группу из пяти человек, с грохотом опустили тяжелую решетку за их спинами и теперь терпеливо дожидались, пока те рассчитаются за проход в горы. Если хотя бы один из группы не заплатит, то всех вытолкают бесцеремонно взашей, даже разбираться не станут. Это знали и одни, и другие, поэтому вошедшие сразу же протянули монеты главному стражнику.
Утренняя тренировка для Виты закончилась, и теперь, сидя на крыльце и подставляя лицо нежаркому еще солнцу, одну ногу подогнув под себя, а другой свободно помахивая, она могла лениво рассматривать охотников за сокровищами. После плотного завтрака делать особенно ничего не хотелось, можно и ворон половить, пока Алоис не видел.
«Оборванцы», — фыркнула она про себя. Таких ловцов счастья с начала лета в горы ушло уже немало, но назад пока никто не вернулся.
— К холодам назад потянутся, — сказал как-то дед, когда Вита замолчала на полуслове, читая тому манускрипт. — До снега дракона и его сокровища искать будут.
— И дракон им ничего не сделает? — девушка отодвинул в сторону книгу в тяжелом кожаном переплете, желая услышать легенду из уст старика. Но тот ничего не сказал в ответ, лишь покачал головой. Пришлось снова углубиться в чтение, монотонно произнося слова, вдруг потерявшие всякий смысл. Теперь легенды ее мало интересовали — стало совершенно неинтересно читать сказания о былых победах благородных рыцарей Драхеншреков над сильными и могущественными ящерами. Зачем их было убивать? Что плохого сделали драконы их предкам?
Вита снова замолкла и взглянула на деда. Тот улыбнулся и хитро произнес:
— Да-да, так оно было…
А что было, она, Виталина, так и не поняла — появившийся у камина Алоис отослал ее в спальню, мол, поздно уже, а ему со стариком потолковать надобно. Но потом сколько ни пыталась вернуться к этому разговору с дедом, тот только отмахивался от нее — ничего не говорил, ей показалось…
Вита неосознанно зацепился взглядом за мужчину, вошедшего пятым, последним, в ворота замка. Такой же, как и все остальные, небритый, в изношенной одежде и стоптанных сапогах. Широкополая шляпа с обвисшими полями, невесть каким образом державшаяся на макушке, прикрывала нестриженые и нечесаные каштановые волосы. Небольшая котомка за плечами. Широкоплечий, стройный, высокий, но для Виты все мужчины казались высокими. В походке сквозила сила и ловкость уверенного в себе человека. От остальных ловцов за счастьем его отличали отсутствие лопаты на плече и длинный узкий нож на поясе, торчавший из-под короткой куртки.
Вита хотела отвернуться от него и… не смогла, продолжая во все глаза пялиться, как он ловкими пальцами опускает монету в ящик для замковых поборов.
И тут произошло неожиданное — мужчина обернулся в ее сторону и подмигнул своим кошачьим глазом. Даже с крыльца ей удалось рассмотреть необычайный зеленый цвет его глаз. Как завороженная, она поднялась со своего места и пошла вслед за ловцами счастья, которых стражники повели через двор замка к другим воротам, — там откроют такую же тяжелую решетку, как на входе, и выпустят их с другой стороны Драконьей скалы. По узкой тропе они спустятся до неширокого ручья, а потом, перейдя его вброд, отправятся в горы, неприступной громадой начинавшиеся сразу же за скалой…
Крепко сжимая монету в руке, Клос вошел в ворота замка Драхеншреков пятым.
Он не планировал задерживаться в деревушке надолго, но пришлось. Через замок по одному не пропускали, следовало искать еще четверых компаньонов. Потом выяснилось, что у одного из них совсем худые карманы, даже за проход заплатить монеты не нашлось. Дни шли за днями, количество медяков в карманах Клоса уменьшались, а возможности попасть в горы не появлялось. Он как-то даже пожалел, что не имел крыльев, как тот дракон, которого, по слухам, видели зимой над горами.
Как-то оседлав чужого коня в конюшне, пока хозяева спали, Клос попытался найти проход в горы не через замок. Но вернулся к вечеру злой, мокрый, грязный. Он чуть не расстался с жизнью и коня не сгубил. Зато убедился наверняка, что проход в горы существовал только через Драхенфельст и двор замка: переправиться через глубоководную реку и углубиться в горы не представлялось возможным — противоположный берег ее был гладким и скалистым на всем течении, ни кустика, ни травинки.
Ему оставалось только лежать в деннике на сене и ждать, пока их станет пятеро.
Но опять чуть не сорвалось — в Драхенхаухлох прибыли двое друзей-копателей, которые никак не желали расставаться друг с другом и соблюдать очередность. Клос даже пустил в ход кулаки, доказывая, что с ними пятым пойдет только один из вновь прибывших, а второму придется дожидаться другой компании, как они все до этого ждали. Будь он послабее, Клосу пришлось бы дожидаться новых компаньонов, но он смог убедить друзей силой в своей правоте. Опять же, если бы не бдительный Ортвин, его ласка, который бодрствовал, когда отдыхал Клос, его бы еще и обокрали. Тогда возможность попасть в горы снова отодвинулась на неопределенный срок, пришлось бы покинуть негостеприимную деревушку и где-нибудь побатрачить, пытаясь заработать несколько медяков. Но Ортвин так расшумелся, раскричался, разбегался, что разбудил не только дремавших лошадей, но и своего хозяина. И опять Клосу пришлось убеждать кулаками, что человек, позарившийся на содержимое его карманов, глубоко не прав…
Но сейчас, казалось, все позади — он уже попал на широкий замковый двор. И отсюда он выйдет только с другой стороны, в горы — никакие стражники его не удержат, хоть дерись.
Клос уже приготовился опустить монетку, но замешкался ровно на секунду, словно жалел опускать ее в протянутый к нему железный ящик. Он поднял глаза и оглядел двор и замок, словно расставался не с медяком, а с чем-то гораздо более ценным.
На крыльце Клос заметил парня, молодого стройного, праздно ничего не делающего. Одет небогато, но чистенько, и одежда не с чужого плеча, а сшитая по мерке. Но непохоже, что хозяйский сын или внук, скорее, дальний родственник. Рубаха на нем, как носят рыцари-аристократы, с воланами на воротнике и манжетах, не новая, заношенная, но чистая и даже отглаженная. Светлые лосины настоящей оленьей кожи заправлены в высокие яловые сапожки. Даже отсюда было видно, какие они мягкие и удобные. На плечи небрежно наброшена куртка тоже из оленьей кожи, только чуть темнее его лосин. Светлые кудри шевелил несильный ветерок. Парень рассеянно улыбался каким-то своим мыслям.
«Живется же некоторым, — подумалось Клосу, — не приходится думать о хлебе насущном».
И он лукаво подмигнул парню…
— Господин...
Начальник стражников попытался встать на пути у Виты, когда та шагнула за ворота вслед за искателями сокровищ.
Но она подняла руку, останавливая его:
— Я прогуляюсь и вернусь. Дальше Драхенфельста и ручья не пойду.
Начальник кивнул и с грохотом опустил тяжелую решетку — не в первый раз хозяйский внук покидал замок через ворота, а потом невесть откуда появляется вновь на замковом дворе, хотя его никто не впускал.
— Эй, погоди! — окликнула Виталина мужчину, спускавшегося быстро и легко вниз по крутой каменистой тропинке к ручью. Копатели с лопатами на плечах довольно сильно от него отстали.
— Чего тебе? — буркнул тот недовольно, не замедляя шаг.
— Поговорить, — невозмутимо отозвалась она.
— Говори, — мужчина резко остановился как вкопанный и повернулся к преследовавшему его парню.
От неожиданности Вита чуть не налетел на него.
— Ты не похож на обычных искателей сокровищ, — почему-то смутившись, осторожно проговорила она.
— И что с того? — мужчина с ироничной ухмылкой на губах рассматривал, стоящего напротив него юношу. — Ты тоже не похож…
— Меня и пустой денник устроит, — фыркнул Клос. — Вместо коня в конюшне остановлюсь.
Он уже успел побывать в гостинице и знал, что и там свободных комнат не было. Но в таверне хотя бы пахло съедобно, а не несло протухшей капустой — только поэтому он позволил себе задержаться в зале, а не свалить сразу на душистое сено.
— И кувшин пива! — рявкнул Клос в широкую спину хозяина.
— Пива нет, все выхалкали, — отозвался тот, не оборачиваясь и предопределяя вопрос, добавил: — Но вина могу предложить.
Вздохнув, Клос порылся в кармане, проверяя, хватит ли у него денег на бутылку — в этом месте вряд ли наливали вино из бочонков, не тот размах, нутром чувствовал.
— Подавай свое вино, — скривился он, рукой придавив монету, попытавшуюся запрыгать по столу. В самом деле, не есть же на сухую?
Люс, мальчик лет пятнадцати, проворный, смышленый, быстро выставил перед Клосом варево, пахнущее вполне съедобно, два ломтя хлеба, пыльную бутылку вина и большую кружку, в таких подавали пиво. Видимо, другой посуды в таверне не имелось.
— Что это? — скривился Клос, уставившись на бурду в миске непонятного цвета.
— Жаркое, — отозвался подавальщик незамедлительно. — Попробуйте, очень вкусно. Настоящий кролик, картофель и травы. Ничего лишнего. Много трав. Вот и цвет такой.
Но на всякий случай попятился от стола под суровым взглядом мужчины — ему не впервой получать тумаки от недовольных посетителей. Этот хоть и не сильно-то и здоров на вид, но уж больно недоволен и грозен. Один взгляд из-под насупленных бровей чего стоил. Прирежет в гневе, недорого возьмет. А Люс еще молод, ему пожить хочется.
Клос взял деревянную ложку в руки, покрутил ее перед глазами, рассматривая, словно она была диковинкой. Интересно, ее мыли когда-нибудь? Но в животе в эту самую минуту противно заурчало, поэтому, отвлекшись от мысли о ложке, мужчина подцепил варево, поднес ко рту и задохнулся от удовольствия… Жаркое, действительно, было великолепным. А травы — укроп, тимьян, базилик, тархун и еще некоторые другие, названия которых Клос и припомнить даже не смог, придавали блюду неповторимый вкус и аромат. И трав было столько, сколько нужно, в самый раз. Тот, кто приготовил жаркое, прекрасно разбирался в них, комбинируя так, чтобы они только подчеркнули друг друга и блюдо.
Стараясь не показать, насколько он голоден, мужчина принялся с достоинством поглощать варево. Он и не заметил, как проглотил полную миску жаркого, вынув оттуда только лишь два кусочка кролика, облизав их аккуратно от жидкости и завернув в чистую холстяную тряпицу. В эту же тряпицу он завернул и хлеб, к которому даже не прикоснулся и не отломил ни кусочка.
Подумал немного, следует ли попросить еще миску варева, но потом решил, что с него вполне достаточно, не стоит транжирить монеты, которых у него не так уж и много; Клос важно откинулся на спинку опасно заскрипевшего старого деревянного стула. Теперь можно заняться и вином.
— Так сколько за постой в деннике возьмешь? — сыто икнув, громко поинтересовался он снова на весь зал у хозяина, при этом сосредоточенно сбивая сургучную пробку с горлышка бутылки своим острым небольшим ножиком.
— Как с коня, — невозмутимо отозвался тот, — медяк в день.
— И овсом угостишь? — рассмеялся мужчина, делая первый глоток из пыльной бутылки.
— Еще медяк, — нисколько не удивился его вопросу хозяин, — и овса насыплю.
Много тут шутников отирается последнее время — привык.
Не сказать, чтобы вино было отменным, но и плохим его тоже назвать было нельзя. Оно приятно согрело желудок и негой начало разливаться по уставшим ногам и телу. Клос расслабился и принялся рассматривать публику, продолжавшую сидеть за своими столами и не обратившую на него никакого внимания. Впрочем, да и что было на него смотреть — пришел пешком в рваных сапогах, запыленной одежде, приволок седло. Хорошее седло, ничего не скажешь, изготовленное отличным мастером, в таком сутки-двое проскачешь, и хоть бы что. Тех, кто здесь обитались, интересовало не седло, а драконы, которых видели в горах. А в каждом вновь прибывшем в деревушку они видели лишь соперника, который покушался на их богатства, будущие богатства, которые они намеревались отыскать в пещерах. Где дракон, там и золото, и камни, это и ребенку известно.
Но самого Клоса не интересовал ни дракон, ни мнимые сокровища, которые тот мог стеречь. Он искал совсем другое — драконье гнездо с кладкой. За каждое такое яйцо с мертвым дракончиком внутри можно было выручить денег гораздо больше, чем от продажи сокровищ, а вот хлопот с ними было намного меньше. Драконихи, они мельче и слабее самих драконов, справиться с ними было легко, так как такая огнедышащая дура яйца пыталась спасти в первую очередь, а не с убийцей ее и ее детенышей сражаться. Дура, и есть дура, что с нее возьмешь. Но если видели дракона, то, значит, и дракониха имеется в наличии — они появляются только парами, никак не поодиночке. Только дракон взлетает высоко в небо, а его пара выше крон деревьев не поднимается, чтобы не выдать пещеру с еще нерожденными дракончиками.
Но Клоса не проведешь, он опытный убийца и кладку отыщет. А потом снова сможет несколько лет ничего не делать, а только пить, кутить по кабакам, красивых девушек соблазнять. Да прислушиваться к сплетням, где еще видели дракона…
Допив вино, Клос довольно крякнул и, стукнув пустой бутылкой по столу, поднялся на ноги. Он не поленился, дошел до хозяина, кинул на стойку медяк за постой и, подхватив свое седло, направился за дверь.
— Седло не продашь? — поинтересовался в спину чей-то-то хриплый голос.
— Нет, — резко ответил Клос, даже не обернувшись. Седлами он не торгует, а вот яйцо, когда удастся его добыть, продаст и недорого попросит.
В конюшне он выбрал самый чистый денник из пустующих, лошадей вообще было мало, похоже, как он, все пришли пехом, и завалился на ароматное сено — можно и отдохнуть. Мальчишка конюший, появившийся невесть откуда, непонимающе взирал на мужчину, который устраивался в стойле вместо коня. Он хотел поначалу возмутиться, но увидел седло и только сокрушенно покачал головой — с животиной, значит, что-то произошло в дороге.
— Прибери седло, — попросил его Клос. — За сохранность до моего возвращения монетку дам.
И он протянул медяк на раскрытой ладони. Мальчишка кивнул, схватил монетку и, подхватив седло, тут же исчез, словно его и не было.
И тут же из воротника рубахи Клоса высунулась продолговатая буровато-коричневая голова с маленькими округлыми ушами, глазками бусинками и черным носиком. Удостоверившись, что никого постороннего поблизости не наблюдается, вылезло и все длинное гибкое тело зверька. Ласка покружилась на месте и улеглась на грудь мужчине.
Клос, не поднимаясь, извлек из кармана штанов холстину с недоеденным кроликом и хлебом и развернул ее.
— Хавай. Тебе оставил. А ты, небось, думал, что все сам сожру?
И он негромко засмеялся, наблюдая краем глаза, как зверек короткими передними лапками подхватил кусок мяса.
— Я знаю, ты предпочитаешь перепелок, но не подают их в здешних харчевнях. Вот поднимемся в горы, поставлю силки и поймаю тебе перепелку, — продолжил Клос разговаривать с лаской, которая, съев мясо, улеглась на сене, свернувшись клубком у него под боком. — Завтра купим сыра, хлеба, и в горы. Не задержимся надолго в этой дыре.
ГЛАВА 3
Стражники впустили во двор замка группу из пяти человек, с грохотом опустили тяжелую решетку за их спинами и теперь терпеливо дожидались, пока те рассчитаются за проход в горы. Если хотя бы один из группы не заплатит, то всех вытолкают бесцеремонно взашей, даже разбираться не станут. Это знали и одни, и другие, поэтому вошедшие сразу же протянули монеты главному стражнику.
Утренняя тренировка для Виты закончилась, и теперь, сидя на крыльце и подставляя лицо нежаркому еще солнцу, одну ногу подогнув под себя, а другой свободно помахивая, она могла лениво рассматривать охотников за сокровищами. После плотного завтрака делать особенно ничего не хотелось, можно и ворон половить, пока Алоис не видел.
«Оборванцы», — фыркнула она про себя. Таких ловцов счастья с начала лета в горы ушло уже немало, но назад пока никто не вернулся.
— К холодам назад потянутся, — сказал как-то дед, когда Вита замолчала на полуслове, читая тому манускрипт. — До снега дракона и его сокровища искать будут.
— И дракон им ничего не сделает? — девушка отодвинул в сторону книгу в тяжелом кожаном переплете, желая услышать легенду из уст старика. Но тот ничего не сказал в ответ, лишь покачал головой. Пришлось снова углубиться в чтение, монотонно произнося слова, вдруг потерявшие всякий смысл. Теперь легенды ее мало интересовали — стало совершенно неинтересно читать сказания о былых победах благородных рыцарей Драхеншреков над сильными и могущественными ящерами. Зачем их было убивать? Что плохого сделали драконы их предкам?
Вита снова замолкла и взглянула на деда. Тот улыбнулся и хитро произнес:
— Да-да, так оно было…
А что было, она, Виталина, так и не поняла — появившийся у камина Алоис отослал ее в спальню, мол, поздно уже, а ему со стариком потолковать надобно. Но потом сколько ни пыталась вернуться к этому разговору с дедом, тот только отмахивался от нее — ничего не говорил, ей показалось…
Вита неосознанно зацепился взглядом за мужчину, вошедшего пятым, последним, в ворота замка. Такой же, как и все остальные, небритый, в изношенной одежде и стоптанных сапогах. Широкополая шляпа с обвисшими полями, невесть каким образом державшаяся на макушке, прикрывала нестриженые и нечесаные каштановые волосы. Небольшая котомка за плечами. Широкоплечий, стройный, высокий, но для Виты все мужчины казались высокими. В походке сквозила сила и ловкость уверенного в себе человека. От остальных ловцов за счастьем его отличали отсутствие лопаты на плече и длинный узкий нож на поясе, торчавший из-под короткой куртки.
Вита хотела отвернуться от него и… не смогла, продолжая во все глаза пялиться, как он ловкими пальцами опускает монету в ящик для замковых поборов.
И тут произошло неожиданное — мужчина обернулся в ее сторону и подмигнул своим кошачьим глазом. Даже с крыльца ей удалось рассмотреть необычайный зеленый цвет его глаз. Как завороженная, она поднялась со своего места и пошла вслед за ловцами счастья, которых стражники повели через двор замка к другим воротам, — там откроют такую же тяжелую решетку, как на входе, и выпустят их с другой стороны Драконьей скалы. По узкой тропе они спустятся до неширокого ручья, а потом, перейдя его вброд, отправятся в горы, неприступной громадой начинавшиеся сразу же за скалой…
Крепко сжимая монету в руке, Клос вошел в ворота замка Драхеншреков пятым.
Он не планировал задерживаться в деревушке надолго, но пришлось. Через замок по одному не пропускали, следовало искать еще четверых компаньонов. Потом выяснилось, что у одного из них совсем худые карманы, даже за проход заплатить монеты не нашлось. Дни шли за днями, количество медяков в карманах Клоса уменьшались, а возможности попасть в горы не появлялось. Он как-то даже пожалел, что не имел крыльев, как тот дракон, которого, по слухам, видели зимой над горами.
Как-то оседлав чужого коня в конюшне, пока хозяева спали, Клос попытался найти проход в горы не через замок. Но вернулся к вечеру злой, мокрый, грязный. Он чуть не расстался с жизнью и коня не сгубил. Зато убедился наверняка, что проход в горы существовал только через Драхенфельст и двор замка: переправиться через глубоководную реку и углубиться в горы не представлялось возможным — противоположный берег ее был гладким и скалистым на всем течении, ни кустика, ни травинки.
Ему оставалось только лежать в деннике на сене и ждать, пока их станет пятеро.
Но опять чуть не сорвалось — в Драхенхаухлох прибыли двое друзей-копателей, которые никак не желали расставаться друг с другом и соблюдать очередность. Клос даже пустил в ход кулаки, доказывая, что с ними пятым пойдет только один из вновь прибывших, а второму придется дожидаться другой компании, как они все до этого ждали. Будь он послабее, Клосу пришлось бы дожидаться новых компаньонов, но он смог убедить друзей силой в своей правоте. Опять же, если бы не бдительный Ортвин, его ласка, который бодрствовал, когда отдыхал Клос, его бы еще и обокрали. Тогда возможность попасть в горы снова отодвинулась на неопределенный срок, пришлось бы покинуть негостеприимную деревушку и где-нибудь побатрачить, пытаясь заработать несколько медяков. Но Ортвин так расшумелся, раскричался, разбегался, что разбудил не только дремавших лошадей, но и своего хозяина. И опять Клосу пришлось убеждать кулаками, что человек, позарившийся на содержимое его карманов, глубоко не прав…
Но сейчас, казалось, все позади — он уже попал на широкий замковый двор. И отсюда он выйдет только с другой стороны, в горы — никакие стражники его не удержат, хоть дерись.
Клос уже приготовился опустить монетку, но замешкался ровно на секунду, словно жалел опускать ее в протянутый к нему железный ящик. Он поднял глаза и оглядел двор и замок, словно расставался не с медяком, а с чем-то гораздо более ценным.
На крыльце Клос заметил парня, молодого стройного, праздно ничего не делающего. Одет небогато, но чистенько, и одежда не с чужого плеча, а сшитая по мерке. Но непохоже, что хозяйский сын или внук, скорее, дальний родственник. Рубаха на нем, как носят рыцари-аристократы, с воланами на воротнике и манжетах, не новая, заношенная, но чистая и даже отглаженная. Светлые лосины настоящей оленьей кожи заправлены в высокие яловые сапожки. Даже отсюда было видно, какие они мягкие и удобные. На плечи небрежно наброшена куртка тоже из оленьей кожи, только чуть темнее его лосин. Светлые кудри шевелил несильный ветерок. Парень рассеянно улыбался каким-то своим мыслям.
«Живется же некоторым, — подумалось Клосу, — не приходится думать о хлебе насущном».
И он лукаво подмигнул парню…
— Господин...
Начальник стражников попытался встать на пути у Виты, когда та шагнула за ворота вслед за искателями сокровищ.
Но она подняла руку, останавливая его:
— Я прогуляюсь и вернусь. Дальше Драхенфельста и ручья не пойду.
Начальник кивнул и с грохотом опустил тяжелую решетку — не в первый раз хозяйский внук покидал замок через ворота, а потом невесть откуда появляется вновь на замковом дворе, хотя его никто не впускал.
ГЛАВА 4
— Эй, погоди! — окликнула Виталина мужчину, спускавшегося быстро и легко вниз по крутой каменистой тропинке к ручью. Копатели с лопатами на плечах довольно сильно от него отстали.
— Чего тебе? — буркнул тот недовольно, не замедляя шаг.
— Поговорить, — невозмутимо отозвалась она.
— Говори, — мужчина резко остановился как вкопанный и повернулся к преследовавшему его парню.
От неожиданности Вита чуть не налетел на него.
— Ты не похож на обычных искателей сокровищ, — почему-то смутившись, осторожно проговорила она.
— И что с того? — мужчина с ироничной ухмылкой на губах рассматривал, стоящего напротив него юношу. — Ты тоже не похож…
