В итоге получились почти одинаковые башмаки. Их квадратные пятки я оставила торчать, а свои завернула в оставшуюся не у дел кожу истерзанного верха сапог, закреплённую на ступне при помощи незаменимых в хозяйстве верёвок из простыни. Ходить в этих изделиях можно было, только, если не долго, и не зимой.
Ситуацию могли спасти согревающие артефакты на каждой ноге. Но много ли они помогут в дождь, который не хотел прекращаться? Выступающий квадрат каблука не был пришит к верху, что при ходьбе становилось особенно ощутимо, с такой вентиляцией можно было предсказывать не только катастрофически грязные ноги, но и обморожения. Глядя на бесславно почившую обувь, мы с подельщиком, не сговариваясь, враз недовольно фыркнули.
Особое послушание у дракоши проснулось, когда перед уходом я разрешила ему прикончить все запасы холодильного сундучка. Недоеденный сахар он намеревался тащить с собой на манер моего рюкзака. Весь вечер Зи примерялся к многофункциональным завязкам из простыней (последние, к моему стыду, на кордоне к тому времени закончились). С особой старательностью избегал стычек с радоцветом, что было не просто, они оба старались прижаться ко мне и не отходили. Ви не переносила, если Зи ко мне ластился. Когда моя вредина прихватила его за ноздри сяжками, он лишь сдержанно рыкнул, давая мне знать, что его обижают. Я понимала, лучше не приучать к нежностям одного, чем постоянно ловить другую, нарывающуюся на неприятности. Делать внушение радоцвету и ругаться было бесполезно. С непробиваемым видом «я её первая нашла» моя Ви шла в веткопашную.
Но как не благодарить зингворма за его старание помочь, придержать, подать, вкупе с взглядом вопрошающим «а всё ли нравиться, что я делаю», проникающим в самое чувствительное место моей натуры?
Ситуацию могли спасти согревающие артефакты на каждой ноге. Но много ли они помогут в дождь, который не хотел прекращаться? Выступающий квадрат каблука не был пришит к верху, что при ходьбе становилось особенно ощутимо, с такой вентиляцией можно было предсказывать не только катастрофически грязные ноги, но и обморожения. Глядя на бесславно почившую обувь, мы с подельщиком, не сговариваясь, враз недовольно фыркнули.
Особое послушание у дракоши проснулось, когда перед уходом я разрешила ему прикончить все запасы холодильного сундучка. Недоеденный сахар он намеревался тащить с собой на манер моего рюкзака. Весь вечер Зи примерялся к многофункциональным завязкам из простыней (последние, к моему стыду, на кордоне к тому времени закончились). С особой старательностью избегал стычек с радоцветом, что было не просто, они оба старались прижаться ко мне и не отходили. Ви не переносила, если Зи ко мне ластился. Когда моя вредина прихватила его за ноздри сяжками, он лишь сдержанно рыкнул, давая мне знать, что его обижают. Я понимала, лучше не приучать к нежностям одного, чем постоянно ловить другую, нарывающуюся на неприятности. Делать внушение радоцвету и ругаться было бесполезно. С непробиваемым видом «я её первая нашла» моя Ви шла в веткопашную.
Но как не благодарить зингворма за его старание помочь, придержать, подать, вкупе с взглядом вопрошающим «а всё ли нравиться, что я делаю», проникающим в самое чувствительное место моей натуры?
