И мысли совсем не спасительные в голове, пустые какие-то, как сны сожаления у неизбежного перехода в посмертие: «У меня ещё полчаса счастливой жизни оставалось, а он потащил оконфузиться на глазах у всех. Ладно Акху-Лонд! Вон он! Вернулся уже, ни одной наивной девушки не дождавшись. Пусть смотрит, его не жалко. Может, отстанет, наконец. Но бедная моя мамочка! Как она, наверное, будет переживать, что не настояла на моих занятиях, когда я заупрямилась выписывать крендельки ножкой. Так я охарактеризовала предложенный урок и убежала куда? Правильно! Магичить с Далиантаном!»
Но как оказалось, для благополучного завершения вечера не хватало именно этого танца. Гости с готовностью освободили большое пространство вокруг нас, голоса стихли, музыканты взяли паузу, готовясь к важному перфо?рмансу.
- Тритемпус, — подтвердил мои опасения Даромир.
Он выбрал самый непростой из бальных танцев. Тритемпус состоял из последовательно исполненных, женской и мужской партий, множества фигур и невообразимо сложного завершения третьей части, в которой творилось нечто, считавшееся неприличным даже у наших слуг.
- Могла б, и догадаться, — упрекнула не того, кого на самом деле хотелось бы. Вслух повелителя упрекать поостереглась, хотя он чувствовал, что я сердита как бес: «Какой же он! Ух-х-х! Для Ингрис выбрал короткий Тактус — танец лёгких прикосновений, мне же предстояло позориться не менее шести минут!»
Ведомый соло незнакомого инструмента по звучанию сходного с флейтой-сирингой, оркестр, щедро сдобренный волшебным исполнением, вступил ритмом рила. Тело, противясь липкому ожиданию позорного провала, словно одеревенело так, что ногу от пола не оторвать.
- Какое отчаяние! - иронично заметил Даромир. Мог бы сжалиться, но нет, осудил факт недоверия, готовый настаивать на обещании, повиноваться ему во всём. - А теперь что? Зарделась, словно в шутовском колпаке плясать вышла?
- Я и в колпаке такое плясать не умею! - это я уже, вырываясь, чтобы удрать, выпалила.
- Доверие. Помнишь? – И смыться мне предсказуемо не позволили.
Кротко вздохнула, примеряясь к его плотным объятиям и критично оценивая их, идущих в разрез структуры всех известных мне танцев. Я слышала, что первой исполняли женскую партию. Тритемпус отыгрывали на балах так редко, что я узнала о нём совершенно случайно, подслушав обсуждение откровенности движений какой-то красавицы, посмевшей вызвать интерес ни у того партнёра и вовлекшей в танец лишнего мужчину, да ещё и из титулованных зрителей. Тот вельможа даже на сцену вышел, а танцовщица оставила трёх кандидатов, претендующих на её, вроде как сердце, и ушла за кулисы. (До сих пор не очень понимаю, зачем им её сердце понадобилось, и как она потом без сердца обходилась) В общем, сначала женщине следовало полюбоваться, оценить танцевальные умения мужчин со стороны, чтобы потом остановить свой выбор на лучшем. А дальше не знаю, дослушать не успела. Меня, десятилетнюю девочку, стоящую за слабой иллюзией шторы, заметили сплетничавшие камергеры и поспешили продолжить разговор в другом месте.
Ничего крайне бесцеремонного в беспрерывно сменяющихся элементах нашего танца пока не происходило. Допустив, что мы сразу исполняли парные фигуры, я следовала движениям сильного тела, выполнила разворот, отступила и вернулась в раскрытые объятия рук. Даромир снова прижал меня совсем близко к себе, легко выдерживая моё сопротивление. Но даже раньше, чем я вспомнила о приличиях, он развернул меня лицом в зал, и я задохнулась от потрясения.
Сияние драгоценностей отражалось в густых, собранных в сложную причёску, светлых локонах девушки, которой были подарены восхищённые взгляды всех присутствующих. Я не стала исключением и залюбовалась ею. Девушка казалась невероятно красивой. Она закружилась по залу в голубом вихре лёгкого платья, чтобы затем остановиться напротив Акху-Лонда и … Даромира! Я не сразу поняла, что увидела. Даромир стоял неподалёку от дроу. Ещё один Даромир, потому что в этот самый момент он же бесцеремонно прижимал мою спину (и не только спину) к себе так близко, что я чувствовала тепло его тела.
Слишком медленное признание себя в синеглазой красавице, потворствовало возникновению волны жгучей зависти, неуправляемой, мгновенно затопившей все мои мысли. Мы разделили эту зависть на двоих, и Даромир застыл, сраженный моим новым чувством. Зависть была оглушительной, я впилась пальцами в руку, обхватившую мою талию, как никогда нуждаясь в его присутствии. Более того, я начала жадничать, желая и второго Даромира себе забрать и третьего, если появиться, я бы всех возможных Даромиров вокруг себя собрать хотела. И его железные объятия меня теперь вполне устраивали. Потому как, если на дроу мне было плевать, то все Даромиры мои! Совсем не хотелось, чтобы другие девушки играли рядом с моим героем плечиками, а эта белобрысая ещё и рукой повела в приглашающем жесте, другой играя тканью длинной юбки, и начала, задорно вторя эльфийским литаврам, перестукивать каблучками.
- Эвиладель, а ты сама-то догадываешься, что с тобой происходит? – в голосе повелителя боролась целая гамма чувств, далёких от иронии или насмешки. Скорее он был взбудоражен или восхищён, но я не смогла этого разобрать, в тот момент я была как не в себе. Внезапно обозлилась на всех Даромиров, на своего двойника и даже на себя, не умеющую танцевать также красиво.
- Вам не очень хорошо знакома зависть?! – подозреваю, я прошипела это так угрожающе, любая змея бы позавидовала.
- Чувство родное с детства, — признался Даромир. - Но прислушайся к себе, ты не просто завидуешь, ты же своему отражению глаза выцарапать готова.
Огорчённая последним «диагнозом» и несвойственным мне гневом, который и вправду замаскировался под завись, выдала реакцию, которой муж никак не ожидал:
- Совсем плохо, да? – он пока ещё не понял, что у меня следующая стадия перенапряжения начиналась, «слёзы» называется. - Мы заимели новую проблему? – спросила всхлипывая. На его вопросительный взгляд, едва справилась с волнением, выдавая требуемое объяснение, - Ну, когда…, - я запнулась, сдерживая подступающие слёзы, - когда вместо улучшения правителя ухудшается его супруга…
Послышался уже знакомый, искренний и такой желанный смех.
- Не ухудшается! — Он притянул моё лицо, наклонился и мы застыли, соприкасаясь лбами. Несколько раз шумно вздохнул, перед тем, как признаться, – Ты не представляешь, что ты со мной делаешь!
У меня глаза всё округлялись и округлялись от удивления. Как же он красиво улыбался в этот момент, а после ещё и смилостивился, чтобы подобрав подходящие, понятные слова, объяснить без толики привычного превосходства:
- Твоя ревность никого не ухудшает, она скорее окрыляет улучшенного тобой правителя. Спасибо, — казалось бы, поблагодарил, а нет, на долго его милости не хватило и он продолжил веселиться, дважды обозвав меня ревнивицей. Вот только если он теперь научился смеяться исключительно надо мной, я на такое не подписывалась. А что такое ревность пообещала самой себе обязательно выяснить.
- Можно в следующий раз менее талантливых двойников подобрать? – проворчала и топнула ножкой, не так талантливо, как очередной двойник, просто меня ни за грош опять обидели. А мне ещё счастливой полчаса быть положено!
- Воспроизвожу иллюзию танца по памяти, однажды видел тритемпус в театре и других примеров исполнения не знаю. Так что для наших гостей танец будет выглядеть вполне профессионально.
Оказалось, что танцевали не двойники, а наши фантомы. В то время когда нас скрывал полог невидимости, они стали неоспоримой реальностью для всех присутствующих без исключения. Даромир здесь сильнейший маг. И если бы ни его разрешение проникнуть сквозь шоры магии, я бы потом с полной уверенностью могла гордиться тем, как станцевала женскую партию тритемпуса.
- Зачем вам амулет Тефиотрана, если у Вас иллюзии такие прочные?
- В отличие от двойников, иллюзиями нужно управлять. Было бы странно, если Синта-Маат ди ла Исиль Дасар появлялась бы только там, где бывал я.
- А я такая на самом деле или вы меня для танца приукрасили?
- Не менял вовсе, — бросили мне насмешливо. Я, вообще-то, хотя бы парочку восторженных слов от него хотела. Моя копия такой красивой казалась. Ну что стоило сказать, что это я красивая, поэтому и она такая же? Или даже, что я красивее.
Ненавистная копия приблизилась ко мне в момент, когда я обнаружила, что стою одна. Даромир успел переместиться туда, где был его морок, наши иллюзии слились с оригиналами и растаяли окончательно, открывая нас реальных.
И Даромир начал исполнение своей партии. Он был не просто выше других мужчин, золотые эльфы все высокие и стройные. Даромиру соответствовали обе характеристики, и всё же он был другим. Только у него мышцы обозначались даже под одеждой, отчего он казался крупнее других мужчин. Я зачарованно смотрела на него, движения под чёткий ритм гитар второй части танца выглядели так мужественно, словно он участвовал не в танце, а в боевом поединке. Рядом танцевал кто-то ещё, наверное, Акху-Лонд, точно не знаю, я ни разу глаз от Даромира не отвела.
Мой герой танцевал так, что дух захватывало. Мужчина, побеждавший всё худшее в себе, правитель, посвятивший себя народу, невозможный сын, ставший гордостью родителей, для меня он прямо сейчас становился центром всего мира. Сказать по правде, он мог бы в тот момент просто стоять, я смотрела бы на него с ни меньшим восхищением, в уме перечисляя его заслуги. Властелин, подчинивший себе древнюю магию Зари, даже не стремясь обладать артефактом рода; строгий, но справедливый и такой талантливый во всём, что был способен повторить сложнейший из танцев, увиденный лишь раз: великолепное исполнение поворотов, от которых у меня невольно дыхание перехватывало, и наши взгляды направленные друг на друга показавшие всем без исключения окончательный выбор пары и в танце и в жизни.
Пожалуй, лучше тритемпуса о моём выборе друзьям и родным не заявило бы ничто. Акху-Лонд проиграл и что бы теперь не говорил, никто не поверит, что я хочу с ним встречаться. Шагнула к Даромиру, не зная, как обычно танцовщицы сообщают зрителям о своём выборе в театре, просто подошла, зачарованно глядя в его сияющие глаза.
Поглаживающим движением его рука прошлась по моей спине вверх, затем выше и остановилась на затылке, приглашая положить голову ему на грудь. Я была так мала, что груди коснулась лишь макушка, но послушно прижалась к его прессу и, наконец, доверилась, возложив ответственность за странный танец, как он и просил, полностью на него.
Мы закружились по залу сначала не в музыку, в каком-то собственном, неторопливом темпе, а потом всё быстрее и быстрее.
- Во дворце Нари-Ран танцевали ваши фантомы? – не удержалась я от вопроса. Ревность оказалась навязчивой штукой, которая никак не заканчивалась.
- Ингрис хорошо танцует.
- У-у-у, — протянула я многозначительно, тщательно копируя его равнодушие.
- Хочется полёта?
- Хочется! – призналась, мечтательно прикрыв глаза.
- А не боишься?
- Боюсь! – не до конца понимая на что меня коварно подбивают, тем не менее, была готова пойти на любой риск, лишь бы он забыл про другие свои танцы и танцевал только со мной.
- Тогда иллюзия? – Меня решили пощадить.
- Нет! – не согласилась на отрез. В ответной фразе «Как скажешь, радость моя!», немного ироничной прежде, послышались довольные нотки.
Вмиг погасли центральные люстры и в наступившем полумраке, он повел меня по широкому кругу, окончательно подстраивая наши шаги под ритм яркой мелодии третьей части. От скорости вращений закружилась голова, стало невозможно разглядеть что-либо вокруг, но мы продолжали убыстряться. Я зажмурилась, поддавшись страху на краткий миг, когда в его руках пёрышком подлетела вверх, и с замиранием сердца выдохнула, понимая, что ступаю над полом на уплотнённый магией воздух под ногами.
Внутри меня смесь страха и восторга. Никогда такого не испытывала. Открыла глаза и улыбнулась внимательному взгляду напротив. Улыбка вышла робкой, у меня сердце пропустило пару ударов, потому как мы устремились вниз. Я не помнила, когда только успели так высоко подняться, приготовилась почувствовать паркет под ногами, но нет. Движение потока силы, и мы опять летим.
Вдруг что-то непонятным образом поменялось, наши движения замедлились, словно мы не летели, а неспешно парили под самым потолком. Левитируя со скоростью молнии, слышала только шорох ткани и вихри силы. Теперь всё стало по-другому: оркестр воплощал Дьюиту — музыку далёкой осени, и я медленно проникалась ею, с благодарностью принимая возможность отдать все свои чувства музыке и танцу. И когда нашим движениям, казалось, вернули обычное течение, я осмотрелась вокруг и залюбовалась гаснувшими линиями светящегося позади нас шлейфа.
Всплески золотого огня, возникающие вокруг нас, размывались и медленно опускались, оставаясь линиями, наполненными золотым блеском мельчайших искр, окрашивая структуру нашего полёта и складываясь в легко узнаваемые образы: облако… лицо девушки… её плечи и платок… этот же платок, сорванный ветром с плеч. Вторя музыке, мы, невесомо парящие в лёгком движении танца, вдали от пола обрисовали контуры движения подхваченного ветром лоскута, кружащегося в причудливом дуновении, и завершившего свой полёт под звуки грустной флейты.
Гости рукоплескали, не сдерживая восторга от представления устроенного хозяевами дворца.
- Мне показалось, или вы сделали что-то, чтобы скорость полёта не соответствовала нашему с вами восприятию?
- Заклинанием Хроноса замедлил время для ограниченного пространства вокруг нас двоих. Не хотел, чтобы тебя укачало с непривычки.
Даромир, несмотря на мои попытки выбраться из его загребущих рук, не спешил отпускать, и заверения, что меня не укачало, не помогли. Я же, находясь к нему спиной, хотела лишь немного отстраниться, чтобы посмотреть в глаза и под впечатлением волшебного полёта сказать какой он необыкновенный.
- Вы такой! ... Такой! - Повествование вышло коротким, от его рук, сжавших мою талию ещё крепче, все слова из головы вылетели.
- Постой немного, я шальной совсем… - заметно было, что он оборвал готовое сорваться с губ более пространное признание. Я хотела обернуться, но он сильней прижал меня и, наклонившись, придавил мою голову своим подбородком, я только и успела перехватить его странный взгляд. Но удостовериться, что именно мне не позволено читать в этом его взгляде, я не смогла. Лишь мельком глянула, а взгляд голодного эльфа на меня, как на вкусное пирожное, мне мог и показаться.
- Почему? – Попробовала настаивать на продолжении откровения, и оно последовало, но лично мне ничего не объясняло.
- Бунт твоих переживаний для взрослого дяди то ещё испытание на прочность, знаешь ли? — он усмехнулся, по виду и не скажешь, что ему совсем уж это неприятно.
- И что же делать? – поддерживала беседу общими фразами, не зная, что по данному поводу думать, не то, чтобы говорить.
- Ходить в Пустошь, где магических полей нет.
- А если я постараюсь быть сдержанней?
- Не думаю, что преуспеешь, — он смотрел насмешливо, опять играя со мной в словесные Кошки-Мышки.
- А эту связь никак не разрушить? – я не собиралась сдаваться.
Он отрицательно мотнул головой и добавил:
Но как оказалось, для благополучного завершения вечера не хватало именно этого танца. Гости с готовностью освободили большое пространство вокруг нас, голоса стихли, музыканты взяли паузу, готовясь к важному перфо?рмансу.
- Тритемпус, — подтвердил мои опасения Даромир.
Он выбрал самый непростой из бальных танцев. Тритемпус состоял из последовательно исполненных, женской и мужской партий, множества фигур и невообразимо сложного завершения третьей части, в которой творилось нечто, считавшееся неприличным даже у наших слуг.
- Могла б, и догадаться, — упрекнула не того, кого на самом деле хотелось бы. Вслух повелителя упрекать поостереглась, хотя он чувствовал, что я сердита как бес: «Какой же он! Ух-х-х! Для Ингрис выбрал короткий Тактус — танец лёгких прикосновений, мне же предстояло позориться не менее шести минут!»
Ведомый соло незнакомого инструмента по звучанию сходного с флейтой-сирингой, оркестр, щедро сдобренный волшебным исполнением, вступил ритмом рила. Тело, противясь липкому ожиданию позорного провала, словно одеревенело так, что ногу от пола не оторвать.
- Какое отчаяние! - иронично заметил Даромир. Мог бы сжалиться, но нет, осудил факт недоверия, готовый настаивать на обещании, повиноваться ему во всём. - А теперь что? Зарделась, словно в шутовском колпаке плясать вышла?
- Я и в колпаке такое плясать не умею! - это я уже, вырываясь, чтобы удрать, выпалила.
- Доверие. Помнишь? – И смыться мне предсказуемо не позволили.
Кротко вздохнула, примеряясь к его плотным объятиям и критично оценивая их, идущих в разрез структуры всех известных мне танцев. Я слышала, что первой исполняли женскую партию. Тритемпус отыгрывали на балах так редко, что я узнала о нём совершенно случайно, подслушав обсуждение откровенности движений какой-то красавицы, посмевшей вызвать интерес ни у того партнёра и вовлекшей в танец лишнего мужчину, да ещё и из титулованных зрителей. Тот вельможа даже на сцену вышел, а танцовщица оставила трёх кандидатов, претендующих на её, вроде как сердце, и ушла за кулисы. (До сих пор не очень понимаю, зачем им её сердце понадобилось, и как она потом без сердца обходилась) В общем, сначала женщине следовало полюбоваться, оценить танцевальные умения мужчин со стороны, чтобы потом остановить свой выбор на лучшем. А дальше не знаю, дослушать не успела. Меня, десятилетнюю девочку, стоящую за слабой иллюзией шторы, заметили сплетничавшие камергеры и поспешили продолжить разговор в другом месте.
Ничего крайне бесцеремонного в беспрерывно сменяющихся элементах нашего танца пока не происходило. Допустив, что мы сразу исполняли парные фигуры, я следовала движениям сильного тела, выполнила разворот, отступила и вернулась в раскрытые объятия рук. Даромир снова прижал меня совсем близко к себе, легко выдерживая моё сопротивление. Но даже раньше, чем я вспомнила о приличиях, он развернул меня лицом в зал, и я задохнулась от потрясения.
Сияние драгоценностей отражалось в густых, собранных в сложную причёску, светлых локонах девушки, которой были подарены восхищённые взгляды всех присутствующих. Я не стала исключением и залюбовалась ею. Девушка казалась невероятно красивой. Она закружилась по залу в голубом вихре лёгкого платья, чтобы затем остановиться напротив Акху-Лонда и … Даромира! Я не сразу поняла, что увидела. Даромир стоял неподалёку от дроу. Ещё один Даромир, потому что в этот самый момент он же бесцеремонно прижимал мою спину (и не только спину) к себе так близко, что я чувствовала тепло его тела.
Слишком медленное признание себя в синеглазой красавице, потворствовало возникновению волны жгучей зависти, неуправляемой, мгновенно затопившей все мои мысли. Мы разделили эту зависть на двоих, и Даромир застыл, сраженный моим новым чувством. Зависть была оглушительной, я впилась пальцами в руку, обхватившую мою талию, как никогда нуждаясь в его присутствии. Более того, я начала жадничать, желая и второго Даромира себе забрать и третьего, если появиться, я бы всех возможных Даромиров вокруг себя собрать хотела. И его железные объятия меня теперь вполне устраивали. Потому как, если на дроу мне было плевать, то все Даромиры мои! Совсем не хотелось, чтобы другие девушки играли рядом с моим героем плечиками, а эта белобрысая ещё и рукой повела в приглашающем жесте, другой играя тканью длинной юбки, и начала, задорно вторя эльфийским литаврам, перестукивать каблучками.
- Эвиладель, а ты сама-то догадываешься, что с тобой происходит? – в голосе повелителя боролась целая гамма чувств, далёких от иронии или насмешки. Скорее он был взбудоражен или восхищён, но я не смогла этого разобрать, в тот момент я была как не в себе. Внезапно обозлилась на всех Даромиров, на своего двойника и даже на себя, не умеющую танцевать также красиво.
- Вам не очень хорошо знакома зависть?! – подозреваю, я прошипела это так угрожающе, любая змея бы позавидовала.
- Чувство родное с детства, — признался Даромир. - Но прислушайся к себе, ты не просто завидуешь, ты же своему отражению глаза выцарапать готова.
Огорчённая последним «диагнозом» и несвойственным мне гневом, который и вправду замаскировался под завись, выдала реакцию, которой муж никак не ожидал:
- Совсем плохо, да? – он пока ещё не понял, что у меня следующая стадия перенапряжения начиналась, «слёзы» называется. - Мы заимели новую проблему? – спросила всхлипывая. На его вопросительный взгляд, едва справилась с волнением, выдавая требуемое объяснение, - Ну, когда…, - я запнулась, сдерживая подступающие слёзы, - когда вместо улучшения правителя ухудшается его супруга…
Послышался уже знакомый, искренний и такой желанный смех.
- Не ухудшается! — Он притянул моё лицо, наклонился и мы застыли, соприкасаясь лбами. Несколько раз шумно вздохнул, перед тем, как признаться, – Ты не представляешь, что ты со мной делаешь!
У меня глаза всё округлялись и округлялись от удивления. Как же он красиво улыбался в этот момент, а после ещё и смилостивился, чтобы подобрав подходящие, понятные слова, объяснить без толики привычного превосходства:
- Твоя ревность никого не ухудшает, она скорее окрыляет улучшенного тобой правителя. Спасибо, — казалось бы, поблагодарил, а нет, на долго его милости не хватило и он продолжил веселиться, дважды обозвав меня ревнивицей. Вот только если он теперь научился смеяться исключительно надо мной, я на такое не подписывалась. А что такое ревность пообещала самой себе обязательно выяснить.
- Можно в следующий раз менее талантливых двойников подобрать? – проворчала и топнула ножкой, не так талантливо, как очередной двойник, просто меня ни за грош опять обидели. А мне ещё счастливой полчаса быть положено!
- Воспроизвожу иллюзию танца по памяти, однажды видел тритемпус в театре и других примеров исполнения не знаю. Так что для наших гостей танец будет выглядеть вполне профессионально.
Оказалось, что танцевали не двойники, а наши фантомы. В то время когда нас скрывал полог невидимости, они стали неоспоримой реальностью для всех присутствующих без исключения. Даромир здесь сильнейший маг. И если бы ни его разрешение проникнуть сквозь шоры магии, я бы потом с полной уверенностью могла гордиться тем, как станцевала женскую партию тритемпуса.
- Зачем вам амулет Тефиотрана, если у Вас иллюзии такие прочные?
- В отличие от двойников, иллюзиями нужно управлять. Было бы странно, если Синта-Маат ди ла Исиль Дасар появлялась бы только там, где бывал я.
- А я такая на самом деле или вы меня для танца приукрасили?
- Не менял вовсе, — бросили мне насмешливо. Я, вообще-то, хотя бы парочку восторженных слов от него хотела. Моя копия такой красивой казалась. Ну что стоило сказать, что это я красивая, поэтому и она такая же? Или даже, что я красивее.
Ненавистная копия приблизилась ко мне в момент, когда я обнаружила, что стою одна. Даромир успел переместиться туда, где был его морок, наши иллюзии слились с оригиналами и растаяли окончательно, открывая нас реальных.
И Даромир начал исполнение своей партии. Он был не просто выше других мужчин, золотые эльфы все высокие и стройные. Даромиру соответствовали обе характеристики, и всё же он был другим. Только у него мышцы обозначались даже под одеждой, отчего он казался крупнее других мужчин. Я зачарованно смотрела на него, движения под чёткий ритм гитар второй части танца выглядели так мужественно, словно он участвовал не в танце, а в боевом поединке. Рядом танцевал кто-то ещё, наверное, Акху-Лонд, точно не знаю, я ни разу глаз от Даромира не отвела.
Мой герой танцевал так, что дух захватывало. Мужчина, побеждавший всё худшее в себе, правитель, посвятивший себя народу, невозможный сын, ставший гордостью родителей, для меня он прямо сейчас становился центром всего мира. Сказать по правде, он мог бы в тот момент просто стоять, я смотрела бы на него с ни меньшим восхищением, в уме перечисляя его заслуги. Властелин, подчинивший себе древнюю магию Зари, даже не стремясь обладать артефактом рода; строгий, но справедливый и такой талантливый во всём, что был способен повторить сложнейший из танцев, увиденный лишь раз: великолепное исполнение поворотов, от которых у меня невольно дыхание перехватывало, и наши взгляды направленные друг на друга показавшие всем без исключения окончательный выбор пары и в танце и в жизни.
Пожалуй, лучше тритемпуса о моём выборе друзьям и родным не заявило бы ничто. Акху-Лонд проиграл и что бы теперь не говорил, никто не поверит, что я хочу с ним встречаться. Шагнула к Даромиру, не зная, как обычно танцовщицы сообщают зрителям о своём выборе в театре, просто подошла, зачарованно глядя в его сияющие глаза.
Поглаживающим движением его рука прошлась по моей спине вверх, затем выше и остановилась на затылке, приглашая положить голову ему на грудь. Я была так мала, что груди коснулась лишь макушка, но послушно прижалась к его прессу и, наконец, доверилась, возложив ответственность за странный танец, как он и просил, полностью на него.
Мы закружились по залу сначала не в музыку, в каком-то собственном, неторопливом темпе, а потом всё быстрее и быстрее.
- Во дворце Нари-Ран танцевали ваши фантомы? – не удержалась я от вопроса. Ревность оказалась навязчивой штукой, которая никак не заканчивалась.
- Ингрис хорошо танцует.
- У-у-у, — протянула я многозначительно, тщательно копируя его равнодушие.
- Хочется полёта?
- Хочется! – призналась, мечтательно прикрыв глаза.
- А не боишься?
- Боюсь! – не до конца понимая на что меня коварно подбивают, тем не менее, была готова пойти на любой риск, лишь бы он забыл про другие свои танцы и танцевал только со мной.
- Тогда иллюзия? – Меня решили пощадить.
- Нет! – не согласилась на отрез. В ответной фразе «Как скажешь, радость моя!», немного ироничной прежде, послышались довольные нотки.
Вмиг погасли центральные люстры и в наступившем полумраке, он повел меня по широкому кругу, окончательно подстраивая наши шаги под ритм яркой мелодии третьей части. От скорости вращений закружилась голова, стало невозможно разглядеть что-либо вокруг, но мы продолжали убыстряться. Я зажмурилась, поддавшись страху на краткий миг, когда в его руках пёрышком подлетела вверх, и с замиранием сердца выдохнула, понимая, что ступаю над полом на уплотнённый магией воздух под ногами.
Внутри меня смесь страха и восторга. Никогда такого не испытывала. Открыла глаза и улыбнулась внимательному взгляду напротив. Улыбка вышла робкой, у меня сердце пропустило пару ударов, потому как мы устремились вниз. Я не помнила, когда только успели так высоко подняться, приготовилась почувствовать паркет под ногами, но нет. Движение потока силы, и мы опять летим.
Вдруг что-то непонятным образом поменялось, наши движения замедлились, словно мы не летели, а неспешно парили под самым потолком. Левитируя со скоростью молнии, слышала только шорох ткани и вихри силы. Теперь всё стало по-другому: оркестр воплощал Дьюиту — музыку далёкой осени, и я медленно проникалась ею, с благодарностью принимая возможность отдать все свои чувства музыке и танцу. И когда нашим движениям, казалось, вернули обычное течение, я осмотрелась вокруг и залюбовалась гаснувшими линиями светящегося позади нас шлейфа.
Всплески золотого огня, возникающие вокруг нас, размывались и медленно опускались, оставаясь линиями, наполненными золотым блеском мельчайших искр, окрашивая структуру нашего полёта и складываясь в легко узнаваемые образы: облако… лицо девушки… её плечи и платок… этот же платок, сорванный ветром с плеч. Вторя музыке, мы, невесомо парящие в лёгком движении танца, вдали от пола обрисовали контуры движения подхваченного ветром лоскута, кружащегося в причудливом дуновении, и завершившего свой полёт под звуки грустной флейты.
Гости рукоплескали, не сдерживая восторга от представления устроенного хозяевами дворца.
- Мне показалось, или вы сделали что-то, чтобы скорость полёта не соответствовала нашему с вами восприятию?
- Заклинанием Хроноса замедлил время для ограниченного пространства вокруг нас двоих. Не хотел, чтобы тебя укачало с непривычки.
Даромир, несмотря на мои попытки выбраться из его загребущих рук, не спешил отпускать, и заверения, что меня не укачало, не помогли. Я же, находясь к нему спиной, хотела лишь немного отстраниться, чтобы посмотреть в глаза и под впечатлением волшебного полёта сказать какой он необыкновенный.
- Вы такой! ... Такой! - Повествование вышло коротким, от его рук, сжавших мою талию ещё крепче, все слова из головы вылетели.
- Постой немного, я шальной совсем… - заметно было, что он оборвал готовое сорваться с губ более пространное признание. Я хотела обернуться, но он сильней прижал меня и, наклонившись, придавил мою голову своим подбородком, я только и успела перехватить его странный взгляд. Но удостовериться, что именно мне не позволено читать в этом его взгляде, я не смогла. Лишь мельком глянула, а взгляд голодного эльфа на меня, как на вкусное пирожное, мне мог и показаться.
- Почему? – Попробовала настаивать на продолжении откровения, и оно последовало, но лично мне ничего не объясняло.
- Бунт твоих переживаний для взрослого дяди то ещё испытание на прочность, знаешь ли? — он усмехнулся, по виду и не скажешь, что ему совсем уж это неприятно.
- И что же делать? – поддерживала беседу общими фразами, не зная, что по данному поводу думать, не то, чтобы говорить.
- Ходить в Пустошь, где магических полей нет.
- А если я постараюсь быть сдержанней?
- Не думаю, что преуспеешь, — он смотрел насмешливо, опять играя со мной в словесные Кошки-Мышки.
- А эту связь никак не разрушить? – я не собиралась сдаваться.
Он отрицательно мотнул головой и добавил:
