Корнея укачивало. Самым непотребным образом. И ведь не пожалуешься, не спросишь совета — стыдно перед коллегами! Для парасольника эта болезнь из разряда профнепригодных. Спишут ещё по медицинским показаниям, отправят в бюро ключником или в гараж утильщиком… А ведь вся его жизнь здесь, на колёсах, в троллейбусе, прыгающем по устланной снегом мостовой!
Зорким глазом он отметил оставшийся на сидении бумажник. Симпатичный, дешёвенький, в полоску! Небось, студент посеял. От молодёжь! Раззявы! Корней зашаркал между ногами пассажиров, скользя по мокрому полу, к переднему сидению. Лёгкое движение рукой — и морок скрыл бумажник от взглядов. Корней никогда не использовал грубые методы. Никогда в жизни не воровал вещи, как делали это некоторые недобросовестные коллеги! Его орудием всегда были мягкое убеждение и ненавязчивый суггест. Нет здесь бумажника. И никогда не было. Вам показалось, женщина! Не достанется никому трофей, кроме Корнея!
Троллейбус заскрипел, затормозив на остановке, зашипел пневматикой дверей, и Корней шмыгнул под сидение. Сапоги и ботинки замелькали перед глазами, вынося торопившихся хозяев на выход. Сейчас схлынет толпа и можно будет взять кошелёчек. Поиграть, посмотреть, что там внутри, а в конце дня на место положить. Чужого ему не надо, да и зачем? Деньги парасольникам ни к чему, им отличную зарплату выдают каждый месяц — болтиками, гаечками, прочим металлом. Половину Корней прячет в заначку, на старость. А на другую половину выменивает у рыночных семечки и орехи. Великий Бог Бензина знает, зачем этим селянам металлолом, но дают они за него прилично, лучше, чем в официальной скупке. Семечки вкуснее желудей и каштанов в разы!
Бумажник он схватил вовремя: чей-то обьемистый зад тяжело плюхнулся на сидение, которое в ответ только жалобно скрипнуло. Сунув кошелёчек за пазуху, Корней довольно улыбнулся. Не только из-за добычи — он увидел, как напротив села маленькая девочка в пушистой белой шубке и смешной шапочке с ушками. Не удержавшись, он приветливо помахал ей лапой из-под сидения, и девочка ответила тем же. Толстая, с вечно озабоченным лицом, нервная мама тут же шикнула:
— Маша, кому ты машешь?!
— Там дядя смешной под ногами! — радостно ответила девочка, косясь на Корнея.
— Перестань! Нет никакого дяди под ногами! — женщина принялась раздражённо перевязывать дочке шарфик. — Вечно ты выдумываешь!
— Там дядя! — заупрямилась Маша. — И я даже знаю, как его зовут!
— Глупости какие! Как же его зовут?
— Корней! Как Корней Чуковский! Вот! — торжествующе прозвенел голосок, и пассажиры вежливо заулыбались, снисходительно глядя на мамашу с выдумщицей-дочкой. Корней тяжко вздохнул, выбираясь из-под ног. Привычно навёл морок на девочку, чтобы все вокруг думали, что она молча и послушно смотрит в обледеневшее окно, и вскарабкался рядом с ней на потрёпанное сидение:
— Привет, Маша!
— Почему она мне не верит?! — обиженно протянула девочка. — Я же не вру! А она тебя не видит!
Корней пожал плечами. Как объяснить пятилетнему ребёнку, что взрослые разучились видеть домовых, рыночных, парасольников. А дети ещё могут, по чистоте и простоте душевной, наверное. Но этого он Маше говорить не будет. Потому что через год она пойдёт в школу и перестанет его замечать.
— А что у тебя в сумке? — любопытно спросила девочка, стараясь заглянуть в пухлую торбу, сделанную из старого кожуха от автобусного мотора. Корней показал, не скрывая своего улова:
— Две газеты, пачка сигарет и зонтик!
— Ух ты! — Маша захлопала в ладоши, восхищенно. — И как туда всё поместилось?
Корней с усмешкой добавил бумажник к прочему богатству:
— Не знаю. Сумка волшебная, как ты думаешь?
— Волшебная, на все сто! — убеждённо заявила Маша. — Мне бы такую!
— Когда-нибудь и у тебя такая будет, — пообещал Корней. — Ты новую сказку в садике выучила?
— Нет, — опечалилась девочка. — Я болею. Мы в больницу едем, а в садик я не хожу.
— Машунь, ты выздоравливай! — тревожно попросил Корней. Ему нравилась бойкая малышка, она всегда рассказывала ему стишки и сказки, скрашивая серые, скучные рабочие будни. Он вообще любил болтать с детьми, хоть какое-то развлечение! А Маша три раза в неделю ездит на его троллейбусе, почти своя уже стала.
Мама потянула девочку за руку:
— Пошли, выходим! Чего интересного такого в окне увидела?!
Маша улыбнулась Корнею, шепнув заговорщицки:
— Скоро обратно поедем! Пока!
Он только проводил её взглядом до дверей и вздохнул. За работу! Ну-ка, что там оставили в салоне граждане ротозеи? Эх, перестало бы тошнить, всяко было бы лучше!
На этот раз улов был побогаче: роговые очки, небольшой потёртый мобильник и маленький мальчик, сидевший на задней площадке. Он неотрывно смотрел в окно, цепляясь худенькими ручками за поручень сидения впереди. И он был совсем один.
За всю свою долгую карьеру Корней видел только двоих забытых в троллейбусе детей. Они плакали навзрыд и просились к маме. Этот малыш сидел смирно, словно и не потерялся, словно так и было надо. Нестриженые светлые волосы топорщились во все стороны, одежда была не по сезону, пятна по брючкам и рукава свитера лоснились на локтях. Неухоженный мальчик. Где же его неразумные родители?
По мановению лапки редкие пассажиры крепко-накрепко забыли о мальчике. Корней легко вспрыгнул на сидение рядом с ребёнком и осторожно тронул его за плечо:
— Ты потерялся?
Мальчик вздрогнул, оборачиваясь, и бросил на него испуганный взгляд. Вжался в угол. Тихо спросил обречённым голосом:
— Вы меня заберёте?
— Куда? — растерялся Корней.
— Мамка сказала «Оставлю его в троллейбусе, пусть кто-нибудь заберёт!» — кротко ответил мальчик, косясь исподлобья. Синяя жилка на его виске билась быстро-быстро, и Корней ощутил, насколько ребёнок напуган. Покачал головой:
— Не буду я тебя забирать! Лучше расскажи мне сказку.
— Я не знаю сказок, — пробормотал мальчик, снова уставившись в окно. Корней удивился. Не знающий сказок ребёнок? Такого не бывает!
— Хочешь, тогда я расскажу тебе сказку? — неожиданно для самого себя предложил ему Корней. Он никогда ещё никому не передавал те истории, которые сам жадно слушал урывками. Мальчишка несмело кивнул, поглядывая на Корнея блестящими глазами.
— А как тебя зовут? Меня Корнеем.
— Петя я.
— Ну слушай. Жил да был однажды мамонтёнок… — А кто это? — перебил мальчик.
— Детёныш мамонта, — пожал плечами Корней.
— Я никогда не видел мамонта, — с застенчивой извиняющейся улыбкой ответил Петя.
Корней махнул рукой:
— Я тоже. Неважно! И у него не было мамы…
— А как же он родился? — задал вполне резонный вопрос Петя.
— Ну-у… Как-то родился, раз про него сказка!
Корней наморщил лоб — и правда! Почему он никогда не спрашивал об этом у Маши? Надо будет уточнить этот момент!
— Ты это… Ты не перебивай, а то я никогда не закончу! — досадливо фыркнул Корней. — А у меня, между прочим, полно дел!
— Извините, пожалуйста, — тихо ответил Петя, и парасольник откашлялся:
— Значится, так. И вот ходил он по всему тролл… по земле и спрашивал у зверей, может, они его мама… Мамы, то есть.
— И нашёл? — с надеждой воскликнул мальчик, но тут же испуганно зажал рот ладошкой. Корней сделал вид, что не заметил, и продолжил:
— Ни одна зверюшка не была его мамой. Но мудрый тюлень подсказал ему, что нужно искать маму далеко, на другом троллей… в смысле, континенте, вот!
Петя молча слушал с горящими глазами.
— Мамонтёнок тогда сел на льдину и поплыл по морю далеко-далеко! И нашёл маму, только не настоящую, а похожую на него...
— Вот бы и мне так… — задумчиво протянул Петя.
— Что именно? — не понял Корней, весь в переживаниях за мамонтёнка.
— Найти похожую на меня маму!
— И где ты собрался её искать? — усмехнулся Корней. — Мамы так просто на улице не стоят. Наверное… И что делать с твоей собственной мамой?
— Я ей только мешаю, — сгорбившись подобно маленькому старичку, прошептал Петя. — Она кричит и бьёт чуть что. Может, она хотела, чтоб меня новая мама забрала в троллейбусе?
Он пытливо глянул Корнею в глаза, но парасольник не знал, что ответить. Не по этим делам он тут приставлен. За вещами следить — да, воришек неуважительных наказывать — да, а вот потерявшимися детьми заниматься — это уже милиция должна! Или…
— Вот бы тебе в Новогодний экспресс попасть! — пробормотал Корней сам себе. Смутная идея забрезжила в голове, настолько дикая, что он аж удивился. С чего это вдруг? Жалко стало мальчишку? Так он ведь даже не нечистик, а человек, с людьми брататься не дело! Недолго на особо умных с разными приборами напороться! А за это по головке не поглядят. Сослать могут в депо списанного транспорта, ржавые остовы охранять!
Но идея уже ворочалась между извилин и загнать её в угол почему-то не получалось. Ну что ему желать на Новый год?! У него всё есть. Каморка в депо, работа, зарплата… Правда, семьи нет, но это дело наживное, это годик подождёт! А вот пацану можно загадать найти новую маму, это как бы срочно. Совпадение, что его оставили в троллейбусе Корнея! Или не совпадение? Может, так решил Хозяин Жизней?
В любом случае, просто так ничего не случается, Корней знал это абсолютно точно! И встретить мальчика с желанием в канун Нового года, перед самым концом смены, незадолго до отправления Поезда желаний — это, знаете ли, уже знак!
Поэтому Корней не стал раздумывать, а сказал Пете обнадёживающим голосом:
— Ты меня тут дождись, никто тебя не заметит и не заберёт, а потом мы пойдём на поклон к начальнику поезда!
До конца смены оставалось полтора часа. И два до свистка, с которым уйдёт экспресс. Они должны успеть! Иначе Корнею придётся ждать целый год, а Петю надо будет вернуть старой маме или сдать в милицию…
* * *
Троллейбус шёл в депо. Корней поманил рукой Петю, послушно сидевшего у окна, и сказал негромко:
— Сейчас водитель откроет дверь, надо выскочить, пока он её снаружи не закрыл! Сможешь?
— А если он меня заметит? — расширив глазёнки, испугался мальчик. Корней поудобнее устроил лямку сумки на плече:
— Не боись! Здесь не заметит! А вот от троллейбуса придётся драпать!
Петя кивнул, сжав кулачки и сосредоточенно сопя. Похоже, пацан готов на всё, чтобы найти новую маму! Значит, уже полдела сделано, как любила говорить бабушка Корнея, а уж она была мудрой старушкой.
Они оба выскочили из двери под самым носом у водителя. Если тот и заметил мальчика, то ничего не сказал, а Корней потянул Петю за руку по натоптанному снегу к станции метро. На метро получится намного быстрей!
Люди шли и шли вереницей через турникеты, бросая в них жетоны, а строгая тётенька в форме сидела в будочке и внимательно следила за проходящими. Корней самолично видел, как она шуганула подростка, который хотел проскочить без оплаты. Да уж, тут Пете ничего не светит! От слова “совсем”. Но придумать что-то надо, иначе Новогодний экспресс уйдёт без них!
Минуты тянулись, долгие и печальные, как мысли Корнея, часики тикали, тикали, как вдруг парасольник заметил маленькую фигурку в зелёном, обвешанную разноцветными бусами и перьями. Патлатый сморщенный человечек, невидимый прохожим, сидел на турникете верхом, болтая ногами и мурлыча заунывную песню. Шуршунчик! Именно он-то им и нужен!
Шепнув Пете ждать у будочки и не двигаться, Корней приблизился к турникету, ловко избегнув ног спешивших людей:
— Эй, псст! Парень! Поди сюда!
Шуршунчик скосил на него глаза и протянул лениво:
— Чего надо, дядя?
— Дело есть, — увернувшись от толстой спортивной сумки, проскрипел Корней. — Важное!
Подземник не спеша спрыгнул с турникета, подошёл. Глазки его, маленькие, непонятного цвета, наполовину скрытые под набухшими веками, блеснули с интересом:
— Давай, колись, что за дело!
— Видишь пацана?
Корней указал на взволнованного Петю, переступавшего с ноги на ногу за стеклянной будкой. Шуршунчик кивнул.
— Надо его в метро провести, а жетон, сам понимаешь, купить не на что.
— Угу. А зачем ему в метро?
— На Новогодний экспресс спешим, — Корней даже смутился перед подземником, таким нелепым ему показалось предпринятое путешествие. Впрочем, шуршунчик не очень удивился. То ли был от природы нелюбопытен, то ли не вмешивался в чужие дела. Оценивающим взглядом он обвёл турникеты, будку, прилегающее к ним пространство и весело подмигнул Корнею:
— Окей, дядя, готовсь, а как махну — пли!
— Куда пли? — не понял Корней.
— На станцию! — шуршунчик, закатив глаза, покрутил патлатой башкой и нырнул под турникет. Корней кивнул, досадуя на свою недогадливость, и вернулся к Пете.
Долго ждать не пришлось. Молодая женщина в сапожках с высокими каблуками внезапно вскрикнула посреди турникета и завизжала, повалившись вперёд. Следующий за ней парень в наушниках от неожиданности забыл приложить карту к считывающему устройству, решив помочь девушке встать. Турникет, естественно, равнодушно куснул его в бока тяжёлыми створками, на что жертва отреагировала возмущённым воплем с громкими матами. Ругалась и упавшая девушка, когда к ней бросилась тётка из будочки, чтобы выяснить причину, и в этот момент Корней услышал пронзительный свист. Шуршунчик весело махал рукой с другой стороны от турникетов. Корней подтолкнул Петю:
— Давай! Бегом!
Мальчишка сорвался с места, как ракета, и шмыгнул мимо старичка с раскрытым пенсионным удостоверением, аккурат между будкой и турникетом. Чуть на патлатого весельчака не налетел, но тот вовремя отскочил к стене и, вспрыгнув на деревянные перила, с улюлюканьем съехал вниз.
Корней поспешил за ними, и отдышалась вся компания только на станции. Шуршунчик хлопнул Петю по плечу:
— Добро пожаловать в Минский метрополитен!
— Спасибо, братишка! — с чувством сказал Корней, пытаясь отдышаться, ведь уже не мальчик для таких пробежек. — Дальше мы уже сами!
— Ну давайте, — хмыкнул шуршунчик. — Если кобольт привяжется, скажете, от Мишеля, со спецразрешением!
Он отвлечённо поправил многочисленные бусики на груди и уточнил:
— Мишель — это я.
— Спасибо, — снова поблагодарил Корней, слегка отодвигаясь от шуршунчика. Странный народец! Выпендрёжный…
Гулко грохоча колёсами по рельсам, к станции подкатил поезд. Мишель помахал рукой:
— Ну всё, чао, дядя! Я пошёл наверх.
Корней быстро потащил Петю к вагону. Мальчик мелко дрожал всем телом. На вопрос Корнея — почему, ответил тихо:
— Я никогда не ездил в метро...
— Ничего, Петь! Я тоже никогда! Зато будет, что вспомнить на старости! — подмигнул ему Корней.
Путешествие прошло удачно. Кобольт — вредное и придирчивое существо, обитавшее в туннелях метро и часто хулиганившее в вагонах по рассказам коллег, — не привязался и даже не показался. Поэтому до нужной станции Корней с Петей доехали без приключений.
Новогодний экспресс был ещё на месте. В самом центре города, на площади со статуями, старинный паровоз с огромной трубой и вереницей синеньких вагонов был невидим для всех, кроме тех, кто имел право подняться внутрь. Домовые, подъездные, рыночники, транспортники, в одиночку и с семьями, все те, кому пришёл по мышиной почте заветный билетик, уже заняли свои места. Лохматые и гладко причёсанные головы в шапках и без них выглядывали изо всех окошек, знакомые перебрасывались шутками и прибаутками, делились впечатлениями рабочего дня, а кто-то весело напевал новогоднюю песенку.
Зорким глазом он отметил оставшийся на сидении бумажник. Симпатичный, дешёвенький, в полоску! Небось, студент посеял. От молодёжь! Раззявы! Корней зашаркал между ногами пассажиров, скользя по мокрому полу, к переднему сидению. Лёгкое движение рукой — и морок скрыл бумажник от взглядов. Корней никогда не использовал грубые методы. Никогда в жизни не воровал вещи, как делали это некоторые недобросовестные коллеги! Его орудием всегда были мягкое убеждение и ненавязчивый суггест. Нет здесь бумажника. И никогда не было. Вам показалось, женщина! Не достанется никому трофей, кроме Корнея!
Троллейбус заскрипел, затормозив на остановке, зашипел пневматикой дверей, и Корней шмыгнул под сидение. Сапоги и ботинки замелькали перед глазами, вынося торопившихся хозяев на выход. Сейчас схлынет толпа и можно будет взять кошелёчек. Поиграть, посмотреть, что там внутри, а в конце дня на место положить. Чужого ему не надо, да и зачем? Деньги парасольникам ни к чему, им отличную зарплату выдают каждый месяц — болтиками, гаечками, прочим металлом. Половину Корней прячет в заначку, на старость. А на другую половину выменивает у рыночных семечки и орехи. Великий Бог Бензина знает, зачем этим селянам металлолом, но дают они за него прилично, лучше, чем в официальной скупке. Семечки вкуснее желудей и каштанов в разы!
Бумажник он схватил вовремя: чей-то обьемистый зад тяжело плюхнулся на сидение, которое в ответ только жалобно скрипнуло. Сунув кошелёчек за пазуху, Корней довольно улыбнулся. Не только из-за добычи — он увидел, как напротив села маленькая девочка в пушистой белой шубке и смешной шапочке с ушками. Не удержавшись, он приветливо помахал ей лапой из-под сидения, и девочка ответила тем же. Толстая, с вечно озабоченным лицом, нервная мама тут же шикнула:
— Маша, кому ты машешь?!
— Там дядя смешной под ногами! — радостно ответила девочка, косясь на Корнея.
— Перестань! Нет никакого дяди под ногами! — женщина принялась раздражённо перевязывать дочке шарфик. — Вечно ты выдумываешь!
— Там дядя! — заупрямилась Маша. — И я даже знаю, как его зовут!
— Глупости какие! Как же его зовут?
— Корней! Как Корней Чуковский! Вот! — торжествующе прозвенел голосок, и пассажиры вежливо заулыбались, снисходительно глядя на мамашу с выдумщицей-дочкой. Корней тяжко вздохнул, выбираясь из-под ног. Привычно навёл морок на девочку, чтобы все вокруг думали, что она молча и послушно смотрит в обледеневшее окно, и вскарабкался рядом с ней на потрёпанное сидение:
— Привет, Маша!
— Почему она мне не верит?! — обиженно протянула девочка. — Я же не вру! А она тебя не видит!
Корней пожал плечами. Как объяснить пятилетнему ребёнку, что взрослые разучились видеть домовых, рыночных, парасольников. А дети ещё могут, по чистоте и простоте душевной, наверное. Но этого он Маше говорить не будет. Потому что через год она пойдёт в школу и перестанет его замечать.
— А что у тебя в сумке? — любопытно спросила девочка, стараясь заглянуть в пухлую торбу, сделанную из старого кожуха от автобусного мотора. Корней показал, не скрывая своего улова:
— Две газеты, пачка сигарет и зонтик!
— Ух ты! — Маша захлопала в ладоши, восхищенно. — И как туда всё поместилось?
Корней с усмешкой добавил бумажник к прочему богатству:
— Не знаю. Сумка волшебная, как ты думаешь?
— Волшебная, на все сто! — убеждённо заявила Маша. — Мне бы такую!
— Когда-нибудь и у тебя такая будет, — пообещал Корней. — Ты новую сказку в садике выучила?
— Нет, — опечалилась девочка. — Я болею. Мы в больницу едем, а в садик я не хожу.
— Машунь, ты выздоравливай! — тревожно попросил Корней. Ему нравилась бойкая малышка, она всегда рассказывала ему стишки и сказки, скрашивая серые, скучные рабочие будни. Он вообще любил болтать с детьми, хоть какое-то развлечение! А Маша три раза в неделю ездит на его троллейбусе, почти своя уже стала.
Мама потянула девочку за руку:
— Пошли, выходим! Чего интересного такого в окне увидела?!
Маша улыбнулась Корнею, шепнув заговорщицки:
— Скоро обратно поедем! Пока!
Он только проводил её взглядом до дверей и вздохнул. За работу! Ну-ка, что там оставили в салоне граждане ротозеи? Эх, перестало бы тошнить, всяко было бы лучше!
На этот раз улов был побогаче: роговые очки, небольшой потёртый мобильник и маленький мальчик, сидевший на задней площадке. Он неотрывно смотрел в окно, цепляясь худенькими ручками за поручень сидения впереди. И он был совсем один.
За всю свою долгую карьеру Корней видел только двоих забытых в троллейбусе детей. Они плакали навзрыд и просились к маме. Этот малыш сидел смирно, словно и не потерялся, словно так и было надо. Нестриженые светлые волосы топорщились во все стороны, одежда была не по сезону, пятна по брючкам и рукава свитера лоснились на локтях. Неухоженный мальчик. Где же его неразумные родители?
По мановению лапки редкие пассажиры крепко-накрепко забыли о мальчике. Корней легко вспрыгнул на сидение рядом с ребёнком и осторожно тронул его за плечо:
— Ты потерялся?
Мальчик вздрогнул, оборачиваясь, и бросил на него испуганный взгляд. Вжался в угол. Тихо спросил обречённым голосом:
— Вы меня заберёте?
— Куда? — растерялся Корней.
— Мамка сказала «Оставлю его в троллейбусе, пусть кто-нибудь заберёт!» — кротко ответил мальчик, косясь исподлобья. Синяя жилка на его виске билась быстро-быстро, и Корней ощутил, насколько ребёнок напуган. Покачал головой:
— Не буду я тебя забирать! Лучше расскажи мне сказку.
— Я не знаю сказок, — пробормотал мальчик, снова уставившись в окно. Корней удивился. Не знающий сказок ребёнок? Такого не бывает!
— Хочешь, тогда я расскажу тебе сказку? — неожиданно для самого себя предложил ему Корней. Он никогда ещё никому не передавал те истории, которые сам жадно слушал урывками. Мальчишка несмело кивнул, поглядывая на Корнея блестящими глазами.
— А как тебя зовут? Меня Корнеем.
— Петя я.
— Ну слушай. Жил да был однажды мамонтёнок… — А кто это? — перебил мальчик.
— Детёныш мамонта, — пожал плечами Корней.
— Я никогда не видел мамонта, — с застенчивой извиняющейся улыбкой ответил Петя.
Корней махнул рукой:
— Я тоже. Неважно! И у него не было мамы…
— А как же он родился? — задал вполне резонный вопрос Петя.
— Ну-у… Как-то родился, раз про него сказка!
Корней наморщил лоб — и правда! Почему он никогда не спрашивал об этом у Маши? Надо будет уточнить этот момент!
— Ты это… Ты не перебивай, а то я никогда не закончу! — досадливо фыркнул Корней. — А у меня, между прочим, полно дел!
— Извините, пожалуйста, — тихо ответил Петя, и парасольник откашлялся:
— Значится, так. И вот ходил он по всему тролл… по земле и спрашивал у зверей, может, они его мама… Мамы, то есть.
— И нашёл? — с надеждой воскликнул мальчик, но тут же испуганно зажал рот ладошкой. Корней сделал вид, что не заметил, и продолжил:
— Ни одна зверюшка не была его мамой. Но мудрый тюлень подсказал ему, что нужно искать маму далеко, на другом троллей… в смысле, континенте, вот!
Петя молча слушал с горящими глазами.
— Мамонтёнок тогда сел на льдину и поплыл по морю далеко-далеко! И нашёл маму, только не настоящую, а похожую на него...
— Вот бы и мне так… — задумчиво протянул Петя.
— Что именно? — не понял Корней, весь в переживаниях за мамонтёнка.
— Найти похожую на меня маму!
— И где ты собрался её искать? — усмехнулся Корней. — Мамы так просто на улице не стоят. Наверное… И что делать с твоей собственной мамой?
— Я ей только мешаю, — сгорбившись подобно маленькому старичку, прошептал Петя. — Она кричит и бьёт чуть что. Может, она хотела, чтоб меня новая мама забрала в троллейбусе?
Он пытливо глянул Корнею в глаза, но парасольник не знал, что ответить. Не по этим делам он тут приставлен. За вещами следить — да, воришек неуважительных наказывать — да, а вот потерявшимися детьми заниматься — это уже милиция должна! Или…
— Вот бы тебе в Новогодний экспресс попасть! — пробормотал Корней сам себе. Смутная идея забрезжила в голове, настолько дикая, что он аж удивился. С чего это вдруг? Жалко стало мальчишку? Так он ведь даже не нечистик, а человек, с людьми брататься не дело! Недолго на особо умных с разными приборами напороться! А за это по головке не поглядят. Сослать могут в депо списанного транспорта, ржавые остовы охранять!
Но идея уже ворочалась между извилин и загнать её в угол почему-то не получалось. Ну что ему желать на Новый год?! У него всё есть. Каморка в депо, работа, зарплата… Правда, семьи нет, но это дело наживное, это годик подождёт! А вот пацану можно загадать найти новую маму, это как бы срочно. Совпадение, что его оставили в троллейбусе Корнея! Или не совпадение? Может, так решил Хозяин Жизней?
В любом случае, просто так ничего не случается, Корней знал это абсолютно точно! И встретить мальчика с желанием в канун Нового года, перед самым концом смены, незадолго до отправления Поезда желаний — это, знаете ли, уже знак!
Поэтому Корней не стал раздумывать, а сказал Пете обнадёживающим голосом:
— Ты меня тут дождись, никто тебя не заметит и не заберёт, а потом мы пойдём на поклон к начальнику поезда!
До конца смены оставалось полтора часа. И два до свистка, с которым уйдёт экспресс. Они должны успеть! Иначе Корнею придётся ждать целый год, а Петю надо будет вернуть старой маме или сдать в милицию…
* * *
Троллейбус шёл в депо. Корней поманил рукой Петю, послушно сидевшего у окна, и сказал негромко:
— Сейчас водитель откроет дверь, надо выскочить, пока он её снаружи не закрыл! Сможешь?
— А если он меня заметит? — расширив глазёнки, испугался мальчик. Корней поудобнее устроил лямку сумки на плече:
— Не боись! Здесь не заметит! А вот от троллейбуса придётся драпать!
Петя кивнул, сжав кулачки и сосредоточенно сопя. Похоже, пацан готов на всё, чтобы найти новую маму! Значит, уже полдела сделано, как любила говорить бабушка Корнея, а уж она была мудрой старушкой.
Они оба выскочили из двери под самым носом у водителя. Если тот и заметил мальчика, то ничего не сказал, а Корней потянул Петю за руку по натоптанному снегу к станции метро. На метро получится намного быстрей!
Люди шли и шли вереницей через турникеты, бросая в них жетоны, а строгая тётенька в форме сидела в будочке и внимательно следила за проходящими. Корней самолично видел, как она шуганула подростка, который хотел проскочить без оплаты. Да уж, тут Пете ничего не светит! От слова “совсем”. Но придумать что-то надо, иначе Новогодний экспресс уйдёт без них!
Минуты тянулись, долгие и печальные, как мысли Корнея, часики тикали, тикали, как вдруг парасольник заметил маленькую фигурку в зелёном, обвешанную разноцветными бусами и перьями. Патлатый сморщенный человечек, невидимый прохожим, сидел на турникете верхом, болтая ногами и мурлыча заунывную песню. Шуршунчик! Именно он-то им и нужен!
Шепнув Пете ждать у будочки и не двигаться, Корней приблизился к турникету, ловко избегнув ног спешивших людей:
— Эй, псст! Парень! Поди сюда!
Шуршунчик скосил на него глаза и протянул лениво:
— Чего надо, дядя?
— Дело есть, — увернувшись от толстой спортивной сумки, проскрипел Корней. — Важное!
Подземник не спеша спрыгнул с турникета, подошёл. Глазки его, маленькие, непонятного цвета, наполовину скрытые под набухшими веками, блеснули с интересом:
— Давай, колись, что за дело!
— Видишь пацана?
Корней указал на взволнованного Петю, переступавшего с ноги на ногу за стеклянной будкой. Шуршунчик кивнул.
— Надо его в метро провести, а жетон, сам понимаешь, купить не на что.
— Угу. А зачем ему в метро?
— На Новогодний экспресс спешим, — Корней даже смутился перед подземником, таким нелепым ему показалось предпринятое путешествие. Впрочем, шуршунчик не очень удивился. То ли был от природы нелюбопытен, то ли не вмешивался в чужие дела. Оценивающим взглядом он обвёл турникеты, будку, прилегающее к ним пространство и весело подмигнул Корнею:
— Окей, дядя, готовсь, а как махну — пли!
— Куда пли? — не понял Корней.
— На станцию! — шуршунчик, закатив глаза, покрутил патлатой башкой и нырнул под турникет. Корней кивнул, досадуя на свою недогадливость, и вернулся к Пете.
Долго ждать не пришлось. Молодая женщина в сапожках с высокими каблуками внезапно вскрикнула посреди турникета и завизжала, повалившись вперёд. Следующий за ней парень в наушниках от неожиданности забыл приложить карту к считывающему устройству, решив помочь девушке встать. Турникет, естественно, равнодушно куснул его в бока тяжёлыми створками, на что жертва отреагировала возмущённым воплем с громкими матами. Ругалась и упавшая девушка, когда к ней бросилась тётка из будочки, чтобы выяснить причину, и в этот момент Корней услышал пронзительный свист. Шуршунчик весело махал рукой с другой стороны от турникетов. Корней подтолкнул Петю:
— Давай! Бегом!
Мальчишка сорвался с места, как ракета, и шмыгнул мимо старичка с раскрытым пенсионным удостоверением, аккурат между будкой и турникетом. Чуть на патлатого весельчака не налетел, но тот вовремя отскочил к стене и, вспрыгнув на деревянные перила, с улюлюканьем съехал вниз.
Корней поспешил за ними, и отдышалась вся компания только на станции. Шуршунчик хлопнул Петю по плечу:
— Добро пожаловать в Минский метрополитен!
— Спасибо, братишка! — с чувством сказал Корней, пытаясь отдышаться, ведь уже не мальчик для таких пробежек. — Дальше мы уже сами!
— Ну давайте, — хмыкнул шуршунчик. — Если кобольт привяжется, скажете, от Мишеля, со спецразрешением!
Он отвлечённо поправил многочисленные бусики на груди и уточнил:
— Мишель — это я.
— Спасибо, — снова поблагодарил Корней, слегка отодвигаясь от шуршунчика. Странный народец! Выпендрёжный…
Гулко грохоча колёсами по рельсам, к станции подкатил поезд. Мишель помахал рукой:
— Ну всё, чао, дядя! Я пошёл наверх.
Корней быстро потащил Петю к вагону. Мальчик мелко дрожал всем телом. На вопрос Корнея — почему, ответил тихо:
— Я никогда не ездил в метро...
— Ничего, Петь! Я тоже никогда! Зато будет, что вспомнить на старости! — подмигнул ему Корней.
Путешествие прошло удачно. Кобольт — вредное и придирчивое существо, обитавшее в туннелях метро и часто хулиганившее в вагонах по рассказам коллег, — не привязался и даже не показался. Поэтому до нужной станции Корней с Петей доехали без приключений.
Новогодний экспресс был ещё на месте. В самом центре города, на площади со статуями, старинный паровоз с огромной трубой и вереницей синеньких вагонов был невидим для всех, кроме тех, кто имел право подняться внутрь. Домовые, подъездные, рыночники, транспортники, в одиночку и с семьями, все те, кому пришёл по мышиной почте заветный билетик, уже заняли свои места. Лохматые и гладко причёсанные головы в шапках и без них выглядывали изо всех окошек, знакомые перебрасывались шутками и прибаутками, делились впечатлениями рабочего дня, а кто-то весело напевал новогоднюю песенку.
