Адепты очень обрадовались, что есть, где развернуться, заявок больше ста – Шон доволен, для проживания дипломникам отвели целое крыло, и в столовой учащихся даже на вид меньше, чем адептов Академии. Кроме того, им еще и делали экскурсии по Рандиану, многие тут впервые.
Школьники учились только пять дней в семидневку, на два дня подростков разбирали по домам.
По утрам меня приносил в свой директорский кабинет магистр Шон, и я полностью в курсе школьных проблем, а выходные посвящались магическим наукам по всем областям.
У школьников каждое занятие я выслушивала по три раза и поняла, о чем мне передавала Уми. Действительно, хочешь – не хочешь, а знать будешь. А уже после всех занятий Шон оставался в лаборатории и делал браслеты учащимся, опять все мне объясняя.
Иногда магистр приносил меня к целителям, тоже на занятия, в эти дни он по делам переносился в Эланию. Деканом целителей стал магистр Грог, он мне понравился еще в Академии.
И он тоже после занятий оставался у себя в целительской и рассказывал мне очередную тему, только рассказывал гораздо больше, так же, как и сам магистр Шон.
На зимние каникулы, когда подростки уехали по домам, появились маги Совета, много преподавателей, ректор и магистр Ридарр, менталист. Они дружно отговаривали Шона от какого-то эксперимента, а артефактор просил его сменить на посту директора школы.
Что из себя могла представлять идея Шона, никак не понимала, вот тут он при мне молчал, а спросить не могла.
Первый курс прилично сдал и зимние, и летние экзамены, комиссия из Академии радовалась, опять приняли новичков, в этот раз группы получились больше, уже по четырнадцать-пятнадцать учащихся в каждой.
Шону все-таки разрешили отпуск с формулировкой – по семейным обстоятельствам!
Я расстроилась почему-то очень, думала, что у него своей семьи нет, только родители и брат. Брат был старший, магистр факультета Теоретиков Академии и не женат, поэтому решила, что мой наставник тоже не женат.
Ошибалась.
Директором временно назначили магистра Грога, он похлопал глазами и отказался, иначе отстанет по целительству.
Но его уговорил магистр Андрис на период эксперимента, пообещав бокс последней разработки!
Привезли бокс сразу и собрали за два дня.
Счастливый Грог всех, кого встречал, таскал в этот бокс, что-то там записывал себе и радовался, как ребенок.
Все уже побывали в этом боксе.
Все.
Кроме меня.
На деревяшку бокс рассчитан не был.
Вернулся Шон не один, с ним прибыли два менталиста. Один – очень расстроенный магистр Ридарр, а второго притащили чуть ли не на носилках, так он стар.
Я таких древних и не видела никогда! Мне кажется, столько и не живут. И кто он по расе – тоже не поняла, глаза широко расставлены, голова большая, а тело почти высохло, очень старенький.
Сутки его держали в новом боксе, рядом с ним безотлучно дежурили магистры Андрис и Грог.
А потом и случился этот самый эксперимент магистра Шона.
Началось все с того, что магистр Ридарр спустил меня и Шона в хранилище! Следом перенесли мои гримуары, красную метлу, много бумаг для записей, продукты, одеяла, всякие припасы, а последним и прибыл этот древний менталист.
Я понимала одно – Шон и менталист попали в хранилище навсегда. Возврата не будет. Если меня не вернуть к нормальной жизни.
Шанс мизерный. И был ли он вообще.
Я опять загоревала – моя вина во всем! Магистры тоже поставили на себе крест, им больше не выйти отсюда.
Смотреть на них было мучительно, я казнила себя, а что толку?
Как ни странно, у магистров горели глазки азартом, даже старенький менталист чему-то радовался.
Мне казалось, я их не старше, но взрослее, и понимала, что первая серьезная неудача эту тягу к знаниям просто придушит. Они должны понимать, что являются заложниками.
Черт, черт!
Шон продолжил мои записи по зонам, внимательно их рассмотрел и даже шепнул – молодец!
А менталиста он возил на специальной тележке, в виде удобного стула, только на колесах, по всем неотмеченным зонам. Нарисуют – и дальше.
Меня воткнули тоже в эту тележку, за спинку стула, я ездила с ними.
В первый день дополнили записи еще тремя зонами, а сами обустроились на ночевку в зоне тринадцатой, где стоял ящик с остальными метлами. На него сразу обратил внимание старенький менталист, кряхтя, слез со своего стула, долго рассматривал метлы, а потом вдруг вытащил светлую метелку!
Моя умница очень удивилась, сказала, что на ее памяти на светлую вообще никто внимания не обращал.
Шон проводил менталиста к речке, а потом постелил ему у ящика и помог лечь.
А тот с собой уложил и метлу, даже ее обнял.
Шон тоже сбегал к речке, вернулся весь мокрый, долго вытирался, постелил и себе, сказал Умнице – а ты дежурная, забрал меня, прижал к себе и заснул.
Я привыкла к его рукам, если бы он меня не забрал – я бы … обиделась?
Ну, не знаю.
А так – мне даже приятно. Чертовски!
Рабочих зон всего оказалось двадцать семь, у семнадцатой нашелся удобный подход к речке и купальня, а чуть дальше от реки удобства.
В результате у этой зоны и сделали основной пункт ночевки.
Раз в три дня Шон, вместе со мной, возвращался к жертвеннику, принимал продукты, иногда одежду, что-то передавали и менталисту. Связь по браслету работала, рассказывали новости по школе, как сдали зимние экзамены, как ставили купол на жертвенник, а то второй курс решил посмотреть, что там такое, как защитили первые дипломы адепты Академии, и теперь на территории есть три поющих фонтана, все разные, по одному на каждый курс.
Я только вздыхала про себя: эх… адептка…
А если бы осталась на боевом – училась бы на третьем курсе, а если бы осталось на подготовительном – на втором…
Черт!
Шон подружился с этим стареньким менталистом, оба были влюблены в артефакты и целыми днями обсуждали то накопители, сравнивая их, то браслеты, то амулеты. Шон признался, что браслеты адептов – его юношеская дипломная работа. Менталист из другого мира, у них не браслеты, а кулоны, но действия сходные. Подарили друг другу свои артефакты, я внимательно слушала и старательно повторяла про себя все, что узнавала.
Время не шло, а бежало, иногда так ускорялось, что действительно подозревала магию ведьм в абсолютно других законах.
Поражал меня старенький менталист. И гораздо больше, чем магистр Шон.
Наставник мой хотя бы внешне не менялся, а вот менталист уже не катался на этом стуле, а сам ходил по зонам, что-то сортировал по-своему, приносил и уносил, и мне казалось, что он даже бегает иногда! Очень жаль, что Шон этого не замечал, или его браслет так действовал, и он замечал, но молчал?
Мне бы насторожиться, но... эх…
Еще одно событие не показалось мне настолько важным, чтобы обратить на него внимание.
Шон стал водить менталиста к жертвеннику, забирать продукты.
Сводил два раза, и они устроили торжественный ужин.
Как будто это уж такое достижение!
В ту ночь Шон крутился, спал плохо, переворачивал подушку, вставал, опять ложился.
Позавтракали они в полной тишине, даже не разговаривали.
Шон сбегал к реке, вернулся мокрый, вытирался полотенцем, магией опять не пользовался.
Снял с себя браслет, положил на стол к другим браслетам, где лежал и мой, и заготовки для школьников, и сказал одно слово:
– Все.
Меня взял, и мы куда-то пошли.
Шли довольно долго, даже миновали последнюю зону, и опять шли и шли.
Совсем далеко от жилых зон стоял обычный столик, судя по всему, рядом тоже жертвенник, только не наш, туннель сделан по-другому. Под туннелем тупик, глухая стена, и все приготовлено для разведения огня – много сухих крупных веток.
Менталист, оказывается, шел за нами на отдалении, Шон крикнул ему – вернись немного, ты близко.
Шон положил меня на столик, и первый раз за все время в хранилище воспользовался магией – выкрикнул незнакомое заклинание, вспыхнул огромный костер на всю стену, и меня коснулось пламя.
Обожгло совершенно по-другому, это я потом восстанавливала все события.
А в том момент я заорала просто – показалось, он меня сломал о колено и бросил в костер. Я орала беззвучно и вдруг услышала свой крик, он несся по хранилищу.
Плакать перестала еще в детстве, отучилась, наверное, и крик был мне незнаком, только горло выворачивало, и я за него схватилась руками.
Моими руками!
Горло еще судорожно дергалось, и тело тряслось, руки дергались, и я никак не могла их рассмотреть.
– Тише, тише, девочка, уже все позади – шептал мне чужой голос, и кто-то чужой, с чужими запахами прижимал меня к себе.
– Шон! – мне было все равно, что он магистр, и я звала его так, как привыкла про себя за этот год, – Шон!!!
– А вот Шона нет, пока нет. Но он будет. Потом будет.
Меня скручивала тянущая боль, такая мерзкая, все тряслось, я подняла глаза и поняла, что рядом менталист, не мой наставник.
– А где Шон, как потом?!
– Шон. Он будет.
Менталист держал в руках метлу, странную, не такую, как я видела.
Обугленную, больную метлу.
Я потянулась к ней – и поняла, что это Шон и есть.
Как я ругалась!
Обнимала, прижимала к себе и ругалась, поминая всех чертей и ведьм, вместе взятых. Я пыталась ему доказать, что у него, с такими знаниями, было гораздо больше возможностей вытащить меня, гораздо!
Залезла в речушку и сидела там, пока истерика не притупилась. К менталисту подошла, уже связно разговаривая:
– Значит, так, – сказала ему, – сможете получать еду на нас? Я буду читать, не отвлекаясь, мы найдем все, что нужно. Если у меня будут вопросы – я к вам. Да?
– Да, конечно.
Если не найду, что надо сделать, так прокляну всех ведьм, что их просто выбросит из тех мест, куда они уходили умирать! Проклятия я уже у них посмотрела, и посмертные были очень жестокие.
Всех прокляну, за все века.
К чертям!
Я не читала эти гримуары, я вгрызалась в них.
Гримуары притащила в семнадцатую зону, попросила стул на колесах и привезла за два раза. И ящик из тринадцатой привезла, но Уми только разводила веточками на все мои вопросы
Среди ведьм были те, кто склонен к порядку и организованности, к нормальному анализу и логике.
В гримуарах не только перечень глав с названиями, но и краткое содержание, почти голые формулы.
Собственно, не будь ситуация такой острой, я бы даже получала удовольствие.
Но память моя никуда не делась, спасибо всем магистрам.
Шону особенно.
Больше года я была метлой, и он каждый день не давал мне погибнуть, каждый день подвига, растянутого на год.
А теперь я искала, как вернуть живую форму метле-мужчине.
Кроме того, сама метла явно пострадала, имею ли я право применять бытовую магию? А вдруг я сниму кожу? А вдруг он сейчас мучается? А вдруг каждый его день в этом образе – как в огне?
Я внимательно читала все оглавления и тщательно переводила для Шона вслух.
Вечером ложилась в ту же постель и так же, как он меня, его обнимала.
Ела без аппетита, что протягивал мне менталист, то и жевала, понимая, что силы мне нужны.
Ни на бег, ни на разминки время не тратила, все-таки возможность заниматься собой – это роскошь, далеко не всем доступная.
Спала четыре часа, иначе уже ничего не соображала.
Учеба на боевке вспоминалась, как сладкий сон, мягкий и щадящий.
Через три дня сжался мой браслет.
Ректор.
– Адептка, я спускаюсь к вам, магистр мне все рассказал.
.Видеть никого не хотелось.
– Хорошо, я иду навстречу, магистр Рональд.
Ректор был не один, с ним спустился магистр Ридарр.
– Рика, не трясись, успокойся! Верь, все, что можно сделать, мы сделаем. Остаюсь с вами.
Я перевела дыхание.
– Да, это хорошо, может, что-то по косвенным признакам найдем, очень объем большой, просто огромный.
– Ридарр, я понимаю, что еще кого-то сюда отправлять – бессмысленно?
– К сожалению, да. Язык гримуаров не только шифр, но и плетения другой магии, другой логики, и адресован женщине под заклятием с рождения. Иначе я бы вытащил что-то в бункер, навесил щиты и попробовал бы разобраться.
– Нет, не рискуй!
– Я и не хочу. Буду смотреть все, что доступно, ломать ничего не буду.
– Да. Хватит уже. Наломали достаточно. Связь держим.
Ректор погладил Шона, хотел что-то сказать.
И промолчал.
Ридарр отправился к менталисту, а мы с Шоном пошли провожать и поднимать ректора.
Мы шли и тоже молчали.
Единственно, ректор спросил, есть ли просьбы. И как вулканы, я до сих пор чувствую их?
– Да, что-то у восточных гор назревает, посмотрю по карте, а вот карты самые свежие, для сравнения, надо бы.
– Хорошо, все, что найдем, передам.
Попрощались, побежала назад, к гримуарам.
Каждый день мы с Шоном знакомились с двумя гримуарами, довольно подробно.
Главу, где шел разговор о метлах, нашла быстро. Там вскользь упоминалось о том, причем в виде небольшой дискуссии, возможен ли обратный обмен.
Но он был мужчиной.
И он был живым.
Разговор о том, что сделал сам Шон со мной, был короткий, старенький менталист все рассмотрел, но хитрый Шон сделал упор на свои чувства ко мне.
– Это как?
– Ну, он к тебе нежно относился… относится, и обошел заклятие…ищем дальше!
Ищем!
По вечерам втроем собирались за ужином, и я задавала все вопросы, что у меня возникали. В первый день спросила:
– Магистры, мне кажется, сначала надо понять принцип разделения зон. Куда я вообще не захожу?
– Не так все просто, Рика. Вдруг, где-нибудь в уголочке, есть маленькое такое примечание.
– Да, может быть и так, только вероятность все же меньше?
– Рика, давай поступим так: мой наставник занимается артефактами, я смотрю карты, и все, что мне доступно, без взломов. С классификацией зон мы занимаемся попутно, в последней, двадцать седьмой, собраны все данные об аномалиях, просмотришь свои гримуары, приходи туда. Я иду тебе навстречу, ты ж с первой начала?
– Да, веду отсчет от жертвенника. Меня еще стопка светлых книг ждет.
– Читай, и Шону основное рассказывай.
– Так и делаю. До вечера!
– До вечера, Рика, сама ничего не предпринимай.
Разумеется!
Белые книги меня потрясли.
В красных книгах упор сделан на огненные расы, тех, кто владел огнем.
В черных – на некромантию, независимо от рас.
В зеленых – на силы природы.
А вот в белых – все расы, в том числе малоизученные, и их магические особенности. Легенды, сказания и фактический материал, очень много всего. Я пролистала все до конца, но о ведьмах здесь не было ничего.
Где же записи о ведьмах...
Неужели именно о себе они писали только в сравнениях? И непонятно, куда они себя относили, к людям?
Я опять открыла обзорный том, нашла перечень малоизученных рас. И сразу наткнулась на рисунок – скелет дракона!
Вот это да!
Знала, что драконы существуют, в Океании, к примеру, но что они могли быть у нас, на Рандиане, даже не слышала.
Но раз скелет найден, следовательно, и у нас были драконы! Тогда почему они ушли? Может быть, есть какая-то связь с моим поиском?
Судорожно вспоминала все, что учили о драконах. Очень важны пары, это главное, уходят из миров только тогда, когда уменьшается магия. Или есть такие аномалии, с которыми сами драконы справиться не могут. Самая долгоживущая из известных рас, до тысячи лет… Особенности развития, кладка яиц и прочая информация не пригодится… Что же еще… Магия драконов особенная, все менталисты и целители, отдельно целительство, как дисциплина, не очень развита…
Школьники учились только пять дней в семидневку, на два дня подростков разбирали по домам.
По утрам меня приносил в свой директорский кабинет магистр Шон, и я полностью в курсе школьных проблем, а выходные посвящались магическим наукам по всем областям.
У школьников каждое занятие я выслушивала по три раза и поняла, о чем мне передавала Уми. Действительно, хочешь – не хочешь, а знать будешь. А уже после всех занятий Шон оставался в лаборатории и делал браслеты учащимся, опять все мне объясняя.
Иногда магистр приносил меня к целителям, тоже на занятия, в эти дни он по делам переносился в Эланию. Деканом целителей стал магистр Грог, он мне понравился еще в Академии.
И он тоже после занятий оставался у себя в целительской и рассказывал мне очередную тему, только рассказывал гораздо больше, так же, как и сам магистр Шон.
На зимние каникулы, когда подростки уехали по домам, появились маги Совета, много преподавателей, ректор и магистр Ридарр, менталист. Они дружно отговаривали Шона от какого-то эксперимента, а артефактор просил его сменить на посту директора школы.
Что из себя могла представлять идея Шона, никак не понимала, вот тут он при мне молчал, а спросить не могла.
Первый курс прилично сдал и зимние, и летние экзамены, комиссия из Академии радовалась, опять приняли новичков, в этот раз группы получились больше, уже по четырнадцать-пятнадцать учащихся в каждой.
Шону все-таки разрешили отпуск с формулировкой – по семейным обстоятельствам!
Я расстроилась почему-то очень, думала, что у него своей семьи нет, только родители и брат. Брат был старший, магистр факультета Теоретиков Академии и не женат, поэтому решила, что мой наставник тоже не женат.
Ошибалась.
Директором временно назначили магистра Грога, он похлопал глазами и отказался, иначе отстанет по целительству.
Но его уговорил магистр Андрис на период эксперимента, пообещав бокс последней разработки!
Привезли бокс сразу и собрали за два дня.
Счастливый Грог всех, кого встречал, таскал в этот бокс, что-то там записывал себе и радовался, как ребенок.
Все уже побывали в этом боксе.
Все.
Кроме меня.
На деревяшку бокс рассчитан не был.
глава 26
Вернулся Шон не один, с ним прибыли два менталиста. Один – очень расстроенный магистр Ридарр, а второго притащили чуть ли не на носилках, так он стар.
Я таких древних и не видела никогда! Мне кажется, столько и не живут. И кто он по расе – тоже не поняла, глаза широко расставлены, голова большая, а тело почти высохло, очень старенький.
Сутки его держали в новом боксе, рядом с ним безотлучно дежурили магистры Андрис и Грог.
А потом и случился этот самый эксперимент магистра Шона.
Началось все с того, что магистр Ридарр спустил меня и Шона в хранилище! Следом перенесли мои гримуары, красную метлу, много бумаг для записей, продукты, одеяла, всякие припасы, а последним и прибыл этот древний менталист.
Я понимала одно – Шон и менталист попали в хранилище навсегда. Возврата не будет. Если меня не вернуть к нормальной жизни.
Шанс мизерный. И был ли он вообще.
Я опять загоревала – моя вина во всем! Магистры тоже поставили на себе крест, им больше не выйти отсюда.
Смотреть на них было мучительно, я казнила себя, а что толку?
Как ни странно, у магистров горели глазки азартом, даже старенький менталист чему-то радовался.
Мне казалось, я их не старше, но взрослее, и понимала, что первая серьезная неудача эту тягу к знаниям просто придушит. Они должны понимать, что являются заложниками.
Черт, черт!
Шон продолжил мои записи по зонам, внимательно их рассмотрел и даже шепнул – молодец!
А менталиста он возил на специальной тележке, в виде удобного стула, только на колесах, по всем неотмеченным зонам. Нарисуют – и дальше.
Меня воткнули тоже в эту тележку, за спинку стула, я ездила с ними.
В первый день дополнили записи еще тремя зонами, а сами обустроились на ночевку в зоне тринадцатой, где стоял ящик с остальными метлами. На него сразу обратил внимание старенький менталист, кряхтя, слез со своего стула, долго рассматривал метлы, а потом вдруг вытащил светлую метелку!
Моя умница очень удивилась, сказала, что на ее памяти на светлую вообще никто внимания не обращал.
Шон проводил менталиста к речке, а потом постелил ему у ящика и помог лечь.
А тот с собой уложил и метлу, даже ее обнял.
Шон тоже сбегал к речке, вернулся весь мокрый, долго вытирался, постелил и себе, сказал Умнице – а ты дежурная, забрал меня, прижал к себе и заснул.
Я привыкла к его рукам, если бы он меня не забрал – я бы … обиделась?
Ну, не знаю.
А так – мне даже приятно. Чертовски!
Глава 27
Рабочих зон всего оказалось двадцать семь, у семнадцатой нашелся удобный подход к речке и купальня, а чуть дальше от реки удобства.
В результате у этой зоны и сделали основной пункт ночевки.
Раз в три дня Шон, вместе со мной, возвращался к жертвеннику, принимал продукты, иногда одежду, что-то передавали и менталисту. Связь по браслету работала, рассказывали новости по школе, как сдали зимние экзамены, как ставили купол на жертвенник, а то второй курс решил посмотреть, что там такое, как защитили первые дипломы адепты Академии, и теперь на территории есть три поющих фонтана, все разные, по одному на каждый курс.
Я только вздыхала про себя: эх… адептка…
А если бы осталась на боевом – училась бы на третьем курсе, а если бы осталось на подготовительном – на втором…
Черт!
Шон подружился с этим стареньким менталистом, оба были влюблены в артефакты и целыми днями обсуждали то накопители, сравнивая их, то браслеты, то амулеты. Шон признался, что браслеты адептов – его юношеская дипломная работа. Менталист из другого мира, у них не браслеты, а кулоны, но действия сходные. Подарили друг другу свои артефакты, я внимательно слушала и старательно повторяла про себя все, что узнавала.
Время не шло, а бежало, иногда так ускорялось, что действительно подозревала магию ведьм в абсолютно других законах.
Поражал меня старенький менталист. И гораздо больше, чем магистр Шон.
Наставник мой хотя бы внешне не менялся, а вот менталист уже не катался на этом стуле, а сам ходил по зонам, что-то сортировал по-своему, приносил и уносил, и мне казалось, что он даже бегает иногда! Очень жаль, что Шон этого не замечал, или его браслет так действовал, и он замечал, но молчал?
Мне бы насторожиться, но... эх…
Еще одно событие не показалось мне настолько важным, чтобы обратить на него внимание.
Шон стал водить менталиста к жертвеннику, забирать продукты.
Сводил два раза, и они устроили торжественный ужин.
Как будто это уж такое достижение!
В ту ночь Шон крутился, спал плохо, переворачивал подушку, вставал, опять ложился.
Позавтракали они в полной тишине, даже не разговаривали.
Шон сбегал к реке, вернулся мокрый, вытирался полотенцем, магией опять не пользовался.
Снял с себя браслет, положил на стол к другим браслетам, где лежал и мой, и заготовки для школьников, и сказал одно слово:
– Все.
Меня взял, и мы куда-то пошли.
Шли довольно долго, даже миновали последнюю зону, и опять шли и шли.
Совсем далеко от жилых зон стоял обычный столик, судя по всему, рядом тоже жертвенник, только не наш, туннель сделан по-другому. Под туннелем тупик, глухая стена, и все приготовлено для разведения огня – много сухих крупных веток.
Менталист, оказывается, шел за нами на отдалении, Шон крикнул ему – вернись немного, ты близко.
Шон положил меня на столик, и первый раз за все время в хранилище воспользовался магией – выкрикнул незнакомое заклинание, вспыхнул огромный костер на всю стену, и меня коснулось пламя.
Обожгло совершенно по-другому, это я потом восстанавливала все события.
А в том момент я заорала просто – показалось, он меня сломал о колено и бросил в костер. Я орала беззвучно и вдруг услышала свой крик, он несся по хранилищу.
Плакать перестала еще в детстве, отучилась, наверное, и крик был мне незнаком, только горло выворачивало, и я за него схватилась руками.
Моими руками!
Горло еще судорожно дергалось, и тело тряслось, руки дергались, и я никак не могла их рассмотреть.
– Тише, тише, девочка, уже все позади – шептал мне чужой голос, и кто-то чужой, с чужими запахами прижимал меня к себе.
– Шон! – мне было все равно, что он магистр, и я звала его так, как привыкла про себя за этот год, – Шон!!!
– А вот Шона нет, пока нет. Но он будет. Потом будет.
Меня скручивала тянущая боль, такая мерзкая, все тряслось, я подняла глаза и поняла, что рядом менталист, не мой наставник.
– А где Шон, как потом?!
– Шон. Он будет.
Менталист держал в руках метлу, странную, не такую, как я видела.
Обугленную, больную метлу.
Я потянулась к ней – и поняла, что это Шон и есть.
Глава 28
Как я ругалась!
Обнимала, прижимала к себе и ругалась, поминая всех чертей и ведьм, вместе взятых. Я пыталась ему доказать, что у него, с такими знаниями, было гораздо больше возможностей вытащить меня, гораздо!
Залезла в речушку и сидела там, пока истерика не притупилась. К менталисту подошла, уже связно разговаривая:
– Значит, так, – сказала ему, – сможете получать еду на нас? Я буду читать, не отвлекаясь, мы найдем все, что нужно. Если у меня будут вопросы – я к вам. Да?
– Да, конечно.
Если не найду, что надо сделать, так прокляну всех ведьм, что их просто выбросит из тех мест, куда они уходили умирать! Проклятия я уже у них посмотрела, и посмертные были очень жестокие.
Всех прокляну, за все века.
К чертям!
Я не читала эти гримуары, я вгрызалась в них.
Гримуары притащила в семнадцатую зону, попросила стул на колесах и привезла за два раза. И ящик из тринадцатой привезла, но Уми только разводила веточками на все мои вопросы
Среди ведьм были те, кто склонен к порядку и организованности, к нормальному анализу и логике.
В гримуарах не только перечень глав с названиями, но и краткое содержание, почти голые формулы.
Собственно, не будь ситуация такой острой, я бы даже получала удовольствие.
Но память моя никуда не делась, спасибо всем магистрам.
Шону особенно.
Больше года я была метлой, и он каждый день не давал мне погибнуть, каждый день подвига, растянутого на год.
А теперь я искала, как вернуть живую форму метле-мужчине.
Кроме того, сама метла явно пострадала, имею ли я право применять бытовую магию? А вдруг я сниму кожу? А вдруг он сейчас мучается? А вдруг каждый его день в этом образе – как в огне?
Я внимательно читала все оглавления и тщательно переводила для Шона вслух.
Вечером ложилась в ту же постель и так же, как он меня, его обнимала.
Ела без аппетита, что протягивал мне менталист, то и жевала, понимая, что силы мне нужны.
Ни на бег, ни на разминки время не тратила, все-таки возможность заниматься собой – это роскошь, далеко не всем доступная.
Спала четыре часа, иначе уже ничего не соображала.
Учеба на боевке вспоминалась, как сладкий сон, мягкий и щадящий.
Через три дня сжался мой браслет.
Ректор.
– Адептка, я спускаюсь к вам, магистр мне все рассказал.
.Видеть никого не хотелось.
– Хорошо, я иду навстречу, магистр Рональд.
Ректор был не один, с ним спустился магистр Ридарр.
– Рика, не трясись, успокойся! Верь, все, что можно сделать, мы сделаем. Остаюсь с вами.
Я перевела дыхание.
– Да, это хорошо, может, что-то по косвенным признакам найдем, очень объем большой, просто огромный.
– Ридарр, я понимаю, что еще кого-то сюда отправлять – бессмысленно?
– К сожалению, да. Язык гримуаров не только шифр, но и плетения другой магии, другой логики, и адресован женщине под заклятием с рождения. Иначе я бы вытащил что-то в бункер, навесил щиты и попробовал бы разобраться.
– Нет, не рискуй!
– Я и не хочу. Буду смотреть все, что доступно, ломать ничего не буду.
– Да. Хватит уже. Наломали достаточно. Связь держим.
Ректор погладил Шона, хотел что-то сказать.
И промолчал.
Ридарр отправился к менталисту, а мы с Шоном пошли провожать и поднимать ректора.
Мы шли и тоже молчали.
Единственно, ректор спросил, есть ли просьбы. И как вулканы, я до сих пор чувствую их?
– Да, что-то у восточных гор назревает, посмотрю по карте, а вот карты самые свежие, для сравнения, надо бы.
– Хорошо, все, что найдем, передам.
Попрощались, побежала назад, к гримуарам.
Каждый день мы с Шоном знакомились с двумя гримуарами, довольно подробно.
Главу, где шел разговор о метлах, нашла быстро. Там вскользь упоминалось о том, причем в виде небольшой дискуссии, возможен ли обратный обмен.
Но он был мужчиной.
И он был живым.
Разговор о том, что сделал сам Шон со мной, был короткий, старенький менталист все рассмотрел, но хитрый Шон сделал упор на свои чувства ко мне.
– Это как?
– Ну, он к тебе нежно относился… относится, и обошел заклятие…ищем дальше!
Ищем!
По вечерам втроем собирались за ужином, и я задавала все вопросы, что у меня возникали. В первый день спросила:
– Магистры, мне кажется, сначала надо понять принцип разделения зон. Куда я вообще не захожу?
– Не так все просто, Рика. Вдруг, где-нибудь в уголочке, есть маленькое такое примечание.
– Да, может быть и так, только вероятность все же меньше?
– Рика, давай поступим так: мой наставник занимается артефактами, я смотрю карты, и все, что мне доступно, без взломов. С классификацией зон мы занимаемся попутно, в последней, двадцать седьмой, собраны все данные об аномалиях, просмотришь свои гримуары, приходи туда. Я иду тебе навстречу, ты ж с первой начала?
– Да, веду отсчет от жертвенника. Меня еще стопка светлых книг ждет.
– Читай, и Шону основное рассказывай.
– Так и делаю. До вечера!
– До вечера, Рика, сама ничего не предпринимай.
Разумеется!
Белые книги меня потрясли.
В красных книгах упор сделан на огненные расы, тех, кто владел огнем.
В черных – на некромантию, независимо от рас.
В зеленых – на силы природы.
А вот в белых – все расы, в том числе малоизученные, и их магические особенности. Легенды, сказания и фактический материал, очень много всего. Я пролистала все до конца, но о ведьмах здесь не было ничего.
Где же записи о ведьмах...
Неужели именно о себе они писали только в сравнениях? И непонятно, куда они себя относили, к людям?
Я опять открыла обзорный том, нашла перечень малоизученных рас. И сразу наткнулась на рисунок – скелет дракона!
Вот это да!
Знала, что драконы существуют, в Океании, к примеру, но что они могли быть у нас, на Рандиане, даже не слышала.
Но раз скелет найден, следовательно, и у нас были драконы! Тогда почему они ушли? Может быть, есть какая-то связь с моим поиском?
Судорожно вспоминала все, что учили о драконах. Очень важны пары, это главное, уходят из миров только тогда, когда уменьшается магия. Или есть такие аномалии, с которыми сами драконы справиться не могут. Самая долгоживущая из известных рас, до тысячи лет… Особенности развития, кладка яиц и прочая информация не пригодится… Что же еще… Магия драконов особенная, все менталисты и целители, отдельно целительство, как дисциплина, не очень развита…
