ГЛАВА 1
— Просыпайся, пар-р-разитка-хозяйка, я за тобой! Нагулялась!
— Ааа… Чего?..
— Ничего, хозяйка, домой пора! Которое столетие шляешься непонятно где, а мы? Хватит с нас, на волюшке мы пожили — пора и честь знать! Работа зовет, пар-р-ршивка-тунеядка!
Зажмурив обратно и без того глаза-щелочки, перед которыми все больше мелькали обрывки снов нежели жестокая реальность, Яна вернула голову на подушку. Потом подумала и засунула всклокоченную макушку под нее, разом избавляя себя от ночных фонарных огней на улице, раздражающих голосов и странных гостей у кровати. Она спать хотела, до писка будильника, поднимающего ее на работу, еще целых два часа, а сны и не такими реалистичными бывали! Кошмары порой заставляли подниматься с кровати с криками, а то и включать везде свет на оставшиеся часы ночи. Куда там нынешнему жутику до тех кошмаров?! Подумаешь, что едва вмещающийся в ее небольшую комнату громадный кошак орет на нее благим матом и требует возвращения к рабочим (а каким еще?) будням. Вот ни за что! Кукиш ему! А еще тот неприличный жест, который все знают, но не называют! Да, тот самый жест, который почти, как Волан-де-Морт в книжках о Гарри Поттере. Не проснется Яна, можно даже не стараться поднять, и спать будет не меньше двух часов до рокового подъема.
Она медленно, но верно, начала уплывать в сонное, блаженное царство, однако…
— Эй!
Приснившийся жутик на всякие волдемортовские жесты не реагировал и нагло потряс кровать, безжалостно потянул с девушки одеяло. У-у-у, садист! В квартире было жутко холодно, несмотря на отопление, а спать в пижамах Яна не любила. Припасала их только на случай гостей или поездок, а стесняться помимо себя дома было некого. Некого. До некоторых пор. Она, как обезьяна, вцепилась в толстое, пуховое одеяло, воспротивившись произволу, подмяла под себя, запуталась ногами и, довольная, снова начала погружаться в дрему. Однако радовалась недолго. В следующие мгновения она почувствовала себя насильно усаженной на американские горки без страховки. Ее подняли за ноги и повесили в воздухе, одеяло повесилось за компанию; Яна скорее отдала бы все имеющиеся в заначке деньги и документы на квартиру, чем рассталась с ним, родным и любимым. Ко всему прочему девушку еще и потрясли, вызвав не самые приятные ощущения, прежде чем бессовестно выпустить обратно.
Грохнувшись на кровать и заставив ту от натуги заскрипеть, Яна все же открыла глаза. Сна не было уже ни в одном глазу, а сознание фиксировало происходящее, происходящее в реальности, а не в сновидениях. Одновременно ругаясь, выпутываясь из одеяла и силясь рассмотреть подробности в полумраке, она окончательно смирилась с тем, что доспать не получится. Когда же разглядела то, что усиленно мешало предаваться счастью в четвертом часу утра, раскрыла рот и громко выдала:
— Мама!
Правда на самом деле на языке вертелись совсем другие слова, коих она старательно нахватывалась у уголовников, но почему-то те враз вылетели из головы.
— Вообще-то я больше по той части, где полагается кричать «папа». — Угрюмо заметил кошак в холке под два метра и хвостатой задницей, разместившейся в коридоре (Как вообще протиснулся в ее клетушку?!). У невообразимой животины имелись в наличие разноцветные глаза, похожие на две фары, фиолетовую и зеленую, внушительные тигриные клыки и черная, густая шерсть с редкими серыми подпалинами. Помимо обыкновенной ночной темноты казалось, что его окутывает иная темнота, похожая на туман. Головой он упирался в самый потолок, лапы расставил в стороны, гибкое тело вывернул так, что любая змея могла задохнуться от зависти. Было видно, как сильно ему не хватало места, вон как усы топорщил, фыркал и кривил мордаху. Спрашивается, если места мало, зачем приперся?
Оглядев вредную на вид морду, Яна потянулась к тумбочке, за сотовым, а через секунду начала копаться в нем. Тыкала в имеющиеся контакты, как-то позабыв, что того, нужного, номера телефона у нее попросту нет и никогда не было.
— Что ищешь? — поинтересовался незваный визитер.
— Адрес ближайшей психушки, — честно призналась Яна.
— Тьфу ты! — разъяренно рыкнула зверюга, сверкнув глазищами. — Настоящий я, а ты не спятила!
— Точно?
— Уверен.
— А может?..
— Ну, хочешь – пощупай, чтобы убедиться.
Яна полезла щупать и этим не ограничилась; еще она жамкала, тыкала, терла, гладила, даже нюхала. Шерсть оказался пушистой, немного жестковатой, густой и… настоящей.
— Надо же… Действительно настоящий, — растерянно протянула она, огласив промелькнувший в голове вердикт.
— Я ведь говорил, — ужастик фыркнул в топорщащиеся усы, как у Мюнхгаузена, и повел большими ушами. С кисточками.
От Яны чего-то ждали и реакция, закономерная, все-таки случилась.
Она моргнула, приглушенно что-то каркнула и повалилась на кровать, теряя сознание.
Шок оказался слишком большим.
— Вот черт, — ругнулся кошак, — не Баба Яга, а кисейная барышня. Совершенно размякла.
***
— Яна Даниловна Бурева, соблаговолите обратить на нас ваше царское внимание и больше не отвлекаться, — в затуманенную мыслями голову девушки ворвался неприятный, саркастичный голос. — Или же ваши великие думы слишком значительны, чтобы игнорировать наше незначительное собрание?
Яна спокойно встретилась взглядом с начальством и вежливо ответила:
— Прошу прощение, Любовь Федоровна, такого больше не повторится.
— Хорошо бы, — вздернула красивый нос черноволосая девица, назначенная на новую должность всего пару дней назад. Всего пару дней, а уже начала наводить свои порядки, вот и собрание аппарата организовала за полчаса до конца рабочего дня. Счастье избежать его выпало только тем, кто был занят в судебных процессах, остальные же вынуждены были мучиться разговорами ни о чем. Мельком взглянув на часы, Яна скривила полные кубы в легкую саркастическую усмешку. Жаждущая донести свою важность новая начальница третировала собравшихся уже гораздо дольше, чем отмеряла для этого времени. С одной сторону подобное поведение забавляло, как говорится, чем бы дитя не тешилось, но с другой – дома сама Яна окажется только в одиннадцатом часу вечера, с такими-то пробками и отдаленностью работы от квартиры.
Когда внимание фурии заняли другие жертвы, Яна вновь погрузилась в размышления, в которых пребывала в течение всего рабочего дня.
Вспоминая ночные события, Яна не могла в полной мере понять: был ли то сон или нечто реальное? Если первое, то можно расслабиться, а вот со вторым придется бежать к психологам-психиатрам и решать проблему кардинальное. Тогда она не то очнулась утром, не то проснулась от надрывающегося над ухом будильника — еще немного и поверила бы, что тикающее творение рук человеческих жесточайше пытали механические инквизиторы. Несколько мгновений она бездумно лежала на кровати, а потом резко вскочила и почти бегом пронеслась по крохотной однокомнатной квартире, включая везде свет. Сама она еще не осознавала в полной мере, что… кого ищет, но тело реагировало автоматически на приснившийся бредовый сон. Но ни в единственной комнате, ни в коридоре с кухней, и ни в ванной с туалетом ночного визитера она не обнаружила. Яна бы и в шкаф заглянула, но это уже попахивало иным заведением, телефон которого она искала ночью в сотовом. На этом можно было бы успокоиться и списать все на временное помрачнение рассудка, ночной кошмар или даже ночной паралич, но врать себе не привыкла. Кошак был реален, настолько реален, что рука до сих пор помнила ощущение его всклокоченной, жесткой шерсти.
Остановившись около ванной, Бурева немного постояла, испытывая смешанные чувства, пока ощущение утренней прохлады не заставило очнуться. В одних трусах стоять было не очень комфортно, поэтому она вернулась в комнату, машинально потрогав батарею. Горячая. Минута сочувствия к себе сменилась природным оптимизмом: у некоторых сирот и такой квартиры нет, не на что жаловаться, можно просто одеться потеплее. Уговорив себя, что ничего особенного не произошло, в квартире она одна, Яна начала собираться на работу. На улице все еще было темно, как ночью, но меньше пробок, поэтому приходилось вставать гораздо раньше, чем могла бы. Одежда была приготовлена еще с вечера, не любила она носиться с утра в поисках носков, колготок или какой-то другой мелочи, без которых нельзя было выйти из дому. Сегодня она приготовила синий брючный костюм и белую водолазку из мягкой ткани. Самое то, чтобы чувствовать себя удобно и тепло. Замерев напротив зеркала в ванной, Яна потянулась за косметичкой. В отражении на нее смотрела молодая, красивая девушка, хотя взгляд казался слишком умудренным опытом, чтобы можно было обозвать ее юной.
Нечто неуловимое мелькало в светло-серых глазах, что порой вгоняло в ступор взрослых, когда она росла. Сейчас же в них добавился здоровый цинизм и острота, которые могли пригвоздить к месту любого, если она была не в духе. Белые волосы Яна предпочитала носить заплетенными в косу, даже специально училась плести что-то интересное, модное и красивое. Хотя да, время от времени баловала себя стрижками и другими прическами, но никогда не красилась. Родившись от природы блондинкой, она не хотела менять оттенок. После приведения себя в порядок Яна решила выпить кофе перед выходом, время еще позволяло. Держа горячую кружку с ароматным напитком в руках, она снова вернулась мыслями к ночному происшествию. Было ли оно или нет? Именно эти мысли и заставили Яну в течение рабочего дня возвращаться к ночному приключению. Процессы проходили без эксцессов и достаточно спокойно, кого нужно привозили и увозили, даже парочку протоколов умудрилась написать и расправиться с надоевшей до печенок почтой, но… что-то все равно не давало покоя.
— Наконец-то! Наша выдра все-таки закончила трепаться, — Инка Дровада с удовольствием выдохнула облачко морозного пара в воздух и поспешила укутаться в шубу, после освобождения из плена новоиспеченной начальницы. – Затрахала!
Яна немного притормозила, дожидаясь приятельницу. Здание суда было хорошо освещено и можно было не опасаться поскользнуться, но лучше не доводить до несчастных случаев. Инна в их компании считалась реактивной торпедой, поэтому могла упасть даже на ровном месте от избытка чувств и природной нетерпеливости.
— Рано радуешься, Людка дорвалась до власти. Еще неделю точно, а то и больше, нас будут счастливить при каждом удобном и неудобном случае.
— В кои-то веке хорошо, что завтра у меня сумасшедший день и на нее не будет времени.
— Везет, у меня завтра отписка, но кажется только формально.
Инна сочувственно хохотнула:
— Да уж, что-то она на тебя взъелась в последнее время. А какой взгляд кинула на прощание, даже мне жутко стало. Колись, ты прищемила ее длинный язык или наступила на любимую мозоль?
— Ничего такого не было… — Яна пожала плечами. — Понятия не имею, что происходит, а ведь у нас всегда были неплохие отношения.
— Будем надеяться, что она перебесится и успокоится, иначе в нашем и без того ненормальном болоте начнутся военные действия.
— Ага, на отстрел; ладно, пока.
— Пока.
С завистью следя, как автобус с номером «26» увозил Дроваду домой, Яна принялась дожидаться своего, который ходил гораздо реже. В этот раз он тоже не спешил, пришлось мерзнуть на остановке, притоптывая ногами и проклиная мерзкую погоду, которая была в шаге от февральских морозов, а ведь официально зима только-только вступила в свои права. Почти два часа тряски в автобусе настроение Яны не только не улучшили, но еще больше погрузили в нехорошие думы. Настроение катастрофически падало все ниже и ниже. Мало было Яне проблем на работе, которая отнимала все силы, так еще появились — кто бы мог подумать! — сверхъестественные. Поверить в то, что здоровенная зверюга, едва не обеспечившая ее инфарктом, реальна, было невозможно. Девушка, конечно, выросла на всяких сказках, любила фильмы и книги, даже мистику почитывала время от времени наподобие похищения инопланетянами и прочей ерунды. Но считать, что это все могло быть правдой? Смешно! Даже опасно и тревожно, ибо навевало нехорошие мысли о собственном душевном здоровье.
— Смешно-то смешно, но кот был. Определенно был! — пробормотала Бурева, открывая двери в свою квартиру. — Может все же обратиться к психологу? Не хотелось бы остаток жизни провести в комнате с ватными стенами.
Яна шагнула на порог, закрывая за собой все замки. Жизнь научила не относиться халатно к собственной безопасности. Лучше показаться кому-то чрезмерно осторожной и даже трусливой, чем расхлебывать последствия собственной недальновидности. Она с облегчением кинула сумку на пол и избавилась от верхней одежды. Присев на пуфик, принялась стягивать с ног сапог, когда машинально посмотрела вперед и застыла. Шиза, психоз, съехавшая крыша или улетевшая в неведомые дали кукушка… Какая разница, что именно стало толчком для помешательства? Но кот все-таки был! Такой наглый, лохматый и черный котяра размером с танкоподобного стаффорда (это который бойцовский пес, любящий грызть тапочки и чьи-то ноги). Нарушитель спокойствия вальяжно прошествовал из кухни на двух задних лапах, с удовольствием уплетая огромный кусок колбасы. Последний. Кусок. Вкусной. Колбасы. Наглая харя была такой довольной, что Яна чисто инстинктивно возмечтала подвергнуть вылезшего неизвестно откуда булгаковского Бегомота всем карам египетским: оттаскать за усы, обрить на лысо и особо жестоко украсить стразиками.
— Вороватый комок шерсти, как ты посмел сожрать мою колбасу?! — проревела Яна, лишенная любимого лакомства.
— А что, фкуш-шно же! — независимо и гордо прочавкало создание, окинув ее воистину королевским взглядом. — Ты там не рассиживайся, собирайся давай. Чем скорее уйдем домой, тем лучше.
— Стоп! — Яна прищурилась. Говорить с собственным глюком это одно, а вот топать неизвестно куда за ним — совсем другое. — Кто бы ты ни был, я никуда с тобой не пойду! Проваливай.
Растерянность исчезла, а ее место заняло желание избавиться от сказки, которая вдруг ворвалась в размеренную жизнь на четырех лапах.
Увы, кошак и не думал смущаться, откладывать колбасу в сторону и, поджав хвост, сбегать куда глаза глядят. Вместо этого девушку окинули пристальным взглядом разноцветных глаз-фонарей и задумчиво выдали:
— А ведь Малахитница говорила, что все будет сложно… Кхм, да. Тогда пошли, объяснять буду, что к чему и почему хочешь — не хочешь, но пойдешь со мной. — И бессовестный зверь направился обратно на кухню. Через секунду раздался звук открывающегося холодильника и очередное чавканье. Однозначно! Засранца еще кастрировать нужно!
Смыв косметическую краску с лица, Яна уставилась в зеркало. Капельки воды медленно стекали по чуть более бледной коже, чем обычно, в светло-серых глазах застыла озадаченность, но в целом ничего нового в себе она не увидела. Освежившись и переодевшись в удобные штаны и футболку, она вышла из ванной и прошла на кухню, оккупированную внезапным террористом кошачьих кровей. Кошак удобно сидел за столом и с удовольствием уминал сырно-рыбные бутерброды, запивая горячим чаем. У него выходило настолько ловко это делать, что мог бы позавидовать любой человек. Напрашивался вопрос: как же лапки? От неминуемой смерти в лице оголодавшей и травмированной событиями дня Яны, спасло его только наличие на столе порции для нее.
