ГЛАВА 1
«Доктор Фальк»
В предрассветных холодных лучах солнца бар, что находился на пересечении трёх поселений, погрузился во тьму. Здесь правили печаль и скорбь. Даже природа чувствовала сильные эмоции двух оборотней альф, которые в данный момент зашкаливали, а флюиды, что от них исходили, липкими щупальцами распространились на всех членов команды. Они были, как единый организм и чувствовали, что теряют одного из своей стаи, общего друга и, возможно, навсегда.
За окном стучал ветер, казалось он снесёт здание до основания.
Решиться на подобное им было не легко, но другого выхода они не видели. Бледный, как мел Джонатан уже мало чем отличался от расы вампиров, Рафаэль же был чернее ночи. Они уже тысячу раз обсудили все детали её обращения, но Рафаэль всё равно не мог смирится с таким положением вещей. Джонатан, как заботливый отец, хлопотал над ней и был готов на всё, лишь бы спасти ни в чём неповинную девушку, ведь он поручился защищать её ценой собственной жизни. И дело было уже даже не в обещании, а в том, что он принял её в свою стаю, стал воспринимать её, как одну из членов своей команды, нет возможно даже больше – как члена своей семьи. Он и Воланд понимали, что таким образом есть небольшая надежда спасти Миру. Он только надеялся, что у главы Дома Кэйдинал хватит сил и самообладания не иссушить её до дна.
Джонатан был главой «команды» оборотней, как он сам их называл, отрицая тот факт, что эта команда уже давно выросла в целую стаю по численности и силе! И если бы он действительно захотел, то смог бы посостязаться с молодым Рафаэлем за доминирующее положение и место альфы всего центрального округа Айнского государства, но по каким-то причинам этого не делал.
Только Воланду в тот момент удавалось сохранять хладнокровие и спокойствие, по крайней мере так думали многие. Но для главы одного из сильнейшего Дома вампиров было неприемлемо выставлять свои эмоции напоказ. Он просто не умел этого делать, за столько лет существования такое понятие, как эмоциональность, стёрлось. По началу эмоции было не легко маскировать, прятать от других высших и более старших вампиров, потому, как это, отчего-то, больше считалось недостатком в их узком кругу, нежели достоинством. И в какой-то из дней Воланд просто перестал их испытывать, перестал чувствовать.
Так он думал до сих пор…
Воланд неподвижно сидел в старом кресле в углу комнаты, закинув ногу на ногу в задумчивом молчании и ждал… Но в глубине души, маленькой толикой он чувствовал беспокойство за этого ребёнка. И если её сущность отторгнет его силу, если не захочет становиться вампиром… Что тогда будет с ним? Это мучило, как если бы кто-то держал его за горло. Неприятное, липкое чувство тревоги и ожидания. Его удивляло такое напряжение. Это было странно, не понятно и мучительно больно, испытывать подобные чувства к человеческой девушке, связавшейся с оборотнями, которые оберегали её как драгоценное сокровище. Ему было достаточно взглянуть на растерянного Рафаэля Ларго - главу центральной стаи оборотней, который не отходил от её постели ни на шаг и готового перегрызть глотку любому, кто приблизится к ней. И на Джонатана Листа, который метался, как тигр в клетке, с ужасом наблюдая, как девочка потихоньку тает на глазах, и понять, как эта мелкая всех зацепила, а теперь он сам готов был присоединится к этим метаниям по комнате. Какое безумие!
- В свете новых обстоятельств, у меня есть ещё одно условие! - решительно прервал звенящую тишину голос главы Дома Кэйдинал.
Оборотни обернулись на его голос, внимательно слушая.
- Если всё получится… вы отпустите Миру со мной!
Это не было шантажом, это не было вызовом, он просто констатировал факт. Как данность.
Выбор у них был невелик. Либо девушка умирает от яда Амариуса, либо становится вампиром. А если очнётся, она столкнётся с новым ударом судьбы, обнаружив себя обращённой не по своей воле и с безумной жаждой крови вдобавок. Тогда она возненавидит всех вервольфов, кто был прежде другом, станет заклятым врагом. «Но уж лучше так, чем потерять беззащитную чистую душу», - думал Джон.
Тем временем за окном появились первые лучи солнца. Медлить больше было нельзя. Раф рывком поднялся с кровати и быстро вышел за дверь. Ему не хотелось видеть, как к девушке прикасается вампир и тем более, кусает её за шею своими клыками. В его голове проносилась страшная картина, которая не давала покоя… Как зубы Воланда вонзаются в тонкую и изящную, едва живую, но ещё тёплую шею Миры, унося её запах, её жизнь.
Но вампира мало волновало, что чувствует какой-то оборотень. Его даже не смущало присутствие Джона, что остался бледным столбом стоять возле выхода. Вампир знал, как бы они не рычали и не бросали ненавистные взгляды в его сторону, а условия договора они выполнят. Это было дело чести для вервольфов, которые сами обратились к нему за помощью. Поэтому он медленно встал со своего места и приблизился к кровати. Ему хватило короткого взгляда, чтобы оценить состояние девушки. Маленькая, хрупкая и бледная она неподвижно лежала на кровати, прикрыв свои глаза длинными пушистыми ресницами. На первый взгляд казалось, что она спит, но это было не так, её сердце всё реже билось и с каждой потерянной минутой замедляло свой ход. Воланд наклонился, ему требовалось сделать прямой укус в артерию, чтобы максимально ускорить процесс обращения. Для этого ему даже не понадобилось делать каких-либо усилий, чтобы клыки сами заострились и стали длиннее. Девушка была желанна для него, он не пил чью-либо кровь уже сотню лет и не сильно стремился к этому вновь, просто не нашлось ещё такого человека, который стоил бы таких усилий над собой. Контроль в этом случае должен быть железным, а совладать с собой и сдержать низменное первобытное желание жажды, редко кому удавалось. Так же, как и мало было тех, кому удавалось пережить обращение. По этой причине обращённых вампиров было очень мало.
Для полного успеха и стопроцентной гарантии, что обращаемый человек в руках вампира выживет, требовалось одно важное условие – человек и вампир должны являться истинной парой – зэвгари! Зэвгари, ради которой вампир смог бы преодолеть себя, остановится в нужный момент! «Сможет ли он, Воланд Густав Айзенштайн III сдержаться ради неё?» – мысленно спрашивал себя с того самого момента, как было решено спасти девочку любым способом. Он точно этого не знал. Когда Воланд оказался так близко к девушке, такой манящей, такой беззащитной, то вопросы улетучились сами собой. Поздно. Он уже не сможет отказать самому себе попробовать её на вкус. Запах её кожи дразнил чувствительное обоняние. Рукой он обвёл нежный овал лица Миры отодвигая волосы от тонкой шеи. Теперь ему казалось, что такой человек есть, ради которого он сможет остановится! И эта умирающая девушка лежит сейчас перед ним.
Вампир мягко поцеловал девушку в шею одними губами, как вдруг дверь с грохотом сорвалась с петель. Вампир за долю секунды отстранился от умирающей, чтобы оценить обстановку и взглянуть на того, кто так бесцеремонно его прервал! А на пороге стоял старичок с круглой склянкой в руках и Рафаэль выносящий дверь в коридор за ненадобностью. За доктором пыхтя ввалился Седьмин с воплями:
- Ох, доктор Фальк, еле вас догнал!
Рафаэль, оставив дверь бесхозно валятся, воспользовался всеобщей сумятицей и подтолкнул доктора к Мире.
- Твоя удача доктор, голову тебе грызть сегодня не стану!
- Я всегда делаю всё, что в моих силах! - обиженно пропыхтел тот, снова превращаясь в старого брюзжащего старика. – Позвольте голубчик, - и мягко протиснувшись мимо вампира подсел к краю кровати. Откупорил бутылку с красной жидкостью, ловким движением руки, влил всё содержимое девушке в рот. Несколько долгих секунд ничего не происходило. Внезапно Мира закашлялась и стала понемногу приходить в себя.
- Тише-тише деточка! Тебе ещё требуется покой, - прошамкал старичок.
Да как он посмел меня прервать!!! – Воланд уже мысленно приговорил эльфа к мучительной смерти и был готов набросится на того прямо в баре кишащем оборотнями. И пусть будет, что будет! Злость застилала глаза так, что те начали наливаться кровавым цветом. Ещё мгновение и его ярость выйдет наружу. Но, каким-то неимоверным усилием, он мысленно отдёрнул себя. Откуда только взялась такая ярость? Покачав головой, вампир попытался развеять последние остатки злости и взять себя в руки. Чем он сейчас лучше импульсивного Рафаэля и паникёра Джонатана? Нет, становится таким, как они, он не собирался. Ни сегодня, никогда либо ещё! Развернувшись, он молча покинул комнату. Может это и к лучшему. Девочка осталась жива, пока этого достаточно!
Пока…
Тем временем, доктор, обернувшись на толпящихся в маленькой комнатке мужчин деловито всех выставил за дверь, которой на месте не оказалось. Вместо двери, сорванной с петель, временно накинули плотный кусок ткани. Джонатан назначил Марту, что была барменом в их баре, сиделкой, чтобы в любую минуту она могла помочь девушке переодеться и привести себя в порядок. Та, без лишних уговоров, сразу согласилась. Она прекрасно подходила на эту роль. Марта была очень доброй и, по-матерински, заботливой. Женщина хоть и выглядела крупной, но была очень подвижна и проворна в движениях.
Доктор рекомендовал пациентке отдых и покой для восстановления сил. Лекарства ей уже не требовались, поскольку противоядие сделало своё дело, а телу было нужно всего лишь время, чтобы исцелится полностью.
ГЛАВА 2
«Он Мой!»
Когда я открыла глаза, то сразу не поняла, где нахожусь. На кровати, на которой я лежала, было слишком дорогое постельное бельё. Прохладные, чистые простыни приятно охлаждали моё тело. Обстановка в этой спальне была богатой. И в том, что это была именно спальня, не было никаких сомнений: дорогая добротная мебель из тёмных пород дерева, широкая кровать с прикроватными тумбочками, книжный шкаф, стоящий напротив окна. Неподалёку от кровати находился платяной шкаф.
Я обвела всю комнату взглядом и решила, кто бы ни оказался хозяином этих апартаментов – спасибо ему за такую возможность отдохнуть с комфортом, но пора и честь знать. Где бы я сейчас ни находилась - это казалось уже не столь важным, как та новость, что я осталась жива!!! Кроме затёкших мышц, на удивление, больше ничего не болело! Когда я попыталась сесть, резко закружилась голова. Значит нужно ещё какое-то время, чтобы прийти в нормальное состояние. Ну ничего, справлюсь. С удовольствием повалялась бы ещё на кровати, но надо начинать ходить. Да и проголодалась я зверски. Медленно выбираясь из постели, с осторожностью, чтобы при этом не рассыпаться на миллион кусочков, как хрустальная ваза, я ступила на мягкий ворсистый ковёр. На мне была длинная ночная сорочка, доходящая мне чуть ли не до самых пят из плотной, но приятной ткани голубого оттенка. Злоупотреблять гостеприимством и рыться в чужом шкафу не хотелось. Поэтому пошла в чём есть, благо ткань не просвечивалась и плотно не облегала, так что смотрелась, как платье. Приоткрыв массивную дверь вышла в коридор. Коридор оказался мне знаком - это был второй этаж бара! Спальня, из которой я только что вышла, находилась по соседству с моей скромной комнатой. Я никогда не интересовалась жилыми комнатами второго этажа, мне они казались пустыми, потому что я ни с кем не сталкивалась в коридоре за то время, что здесь находилась. Зато теперь, судя по всему, обзавелась соседями. На месте моей комнаты была новая светлая дверь, которую я приоткрыла и заглянула внутрь. В моей комнате ничего не изменилось, всё лежало на своих местах! «Тогда зачем мне поменяли дверь? Что здесь произошло?» - хотелось бы мне знать!
- Отпустииии!!! – завизжал внизу женский голос. От такой неожиданности я аж подпрыгнула на месте. Я не на шутку испугалась. Оглянулась назад и хотела подойти к краю лестницы, чтобы посмотреть, кто кричит, да только Марта, что проворно поднималась, преградила мне путь.
- Ох, не успела! – пропыхтела она. – Деточка. Идём. – Она практически подняла меня на руки, мои ноги остались болтаться в воздухе, когда Марта в порыве нежных чувств стиснула меня в объятиях, но спохватившись, опустила на пол и только потом потащила меня в мою комнату и плотно закрыла за нами дверь.
- Жива! Теперь надо набираться сил и есть! – проговаривала она, пока доставала из-за пазухи новое платье для меня.
- А кто это кричал?
Вообще-то вопросов было много, но сейчас интересовал именно этот.
- Сама узнаешь, – недовольно проворчала она. Но уходить не стала. Помогла мне принять ванну, расчесать и заплести длинные волосы, а также переодеться. Во всех её движениях чувствовалась некоторая нервозность. Донимать её расспросами в таком состоянии опасно, поэтому я решила сама всё выяснить. Через час я была одета в чёрное закрытое платье с белыми манжетами и перламутровыми пуговицами, образующими дорожку от воротника до пояса. На ноги я одела уже любимые ботинки на шнуровке. Марта заплела мне косу вокруг головы, так что она образовала корону. Из Марты вышел бы отличный парикмахер! Если бы раньше узнала, что она так умеет, то обязательно бы воспользовалась её умениями. Впрочем, у каждого из нас много талантов, о которых другие и не догадываются.
Спуститься вниз мне также помогла Марта. Казалось, это длилось бесконечно. Так долго мне ещё ни разу не приходилось спускаться. Тело плохо поддавалось контролю, а слабость давала о себе знать. Марта же не ощущала никаких сложностей в передвижении своего массивного тела, она одинаково ловко как спускалась по лестнице, так и поднималась. Мне даже казалось, что она бы с лёгкостью меня перенесла в одиночку, но по неведанным причинам, она этого не сделала. Лишь контролировала, чтобы я не упала, крепко поддерживая за руку, и делала каждый раз остановку, когда мне это требовалось, за это я ей была очень благодарна. Когда достигли первого этажа, она повела меня почему-то не на кухню, а в закрытый зал.
Как и в прошлый раз, мы прошли через охрану, спустились вниз. Марта довела меня до самого зала, и мне показалось, что в уголке её глаз сверкнули слёзы, она прикрыла рот рукой и поспешила уйти. Я так и осталась стоять на пороге. В закрытом зале присутствовали: всклокоченный и местами побитый Келп, выглядел он очень агрессивно со сжатыми в кулаки руками. «Он что дрался с кем-то?! Кто же тот, кто нашего всегда приветливого шеф-повара довёл до такого состояния?» Джонатан, что заложил руки на своей мощной груди, хмурил брови. Рафаэль сидел в кресле, хоть и выглядел он на первый взгляд непринуждённо, это было не так, его эмоции выдавала пульсирующая жилка на мужественном массивном лице и плотно сжатые губы. «Ну надо же… Решил хоть раз проявить сдержанность? Жаль, что по отношению ко мне он так не делает…» Воланд стоял чуть поодаль от всех остальных, опирался спиной на стену, его лицо на этот раз выражало чуть больше презрения, чем обычно, только бы знать к кому? На удивление здесь также находился Дэвид, его личный телохранитель, он с жёстким выражением на лице держал Гвэн за руку, при чём он тоже был весьма в потрёпанном состоянии, сорванные рукава с белой рубашки и помятый воротник испачканный кровью, скорее всего Келпа, судя по его разбитой губе и оставшимся следам запёкшейся крови в уголке губ. В центре комнаты стояла Гвэн, её вид был очень несчастным. «Гвэн и несчастна? Невообразимо!» – галопом промчались мои мысли.
