Адриан мрачно перевел на брата взгляд, стиснув зубы. Селена, почуяв тяжелый запах пепла, что оседал в легких, заверила:
-Мы найдем его, Адриан. Я отправлю лучших ищеек отследить нить, что он за собой оставил. Маги изучат кровь, быть может кого — то узнают.
Адриан кивнул, посмотрел на брата взглядом, способным убить, и сказал:
-Если это твоих рук дело, Ниалл, я лично попрошу Царицу упечь тебя назад.
-Ты меня больше не интересуешь, - холодно и гордо произнес Повелитель Света, -И если бы это был я, поверь, так легко бы мой человек не сдался.
Селена закатила глаза. Все-таки огромной ошибкой было привести обоих братьев на собрание. Они еще не готовы даже в одном доме находиться, не говоря уже о небольшом помещении. Когда Адриан ушел, плечи Ниалла заметно расслабились. Он повернулся к Селене и задал вопрос:
-Как часто я должен посещать подобные слушания?
-Ты свободен и волен делать что пожелаешь. Если тебе нужно отлучиться, то иди.
Ниалл кивнул. Отлучиться — это мягко сказано. Его ждало путешествие к Снежной долине прямиком в пещеру Нефритовой Арфы. Ниалл колебался, стоило ли Селене задать вопрос. Он прикусил губу, а потом решился:
-Селена, что ты знаешь о Нефритовой Арфе?
Богиня если и выглядела удивленной, то постаралась это скрыть, лишь отвела взгляд и тихо сказала:
-Немногое. Я пользовалась ей однажды, когда помогла тебе упечь Адриана. Арфа напомнила мне кто я есть.
-И как ты заставила ее петь? - спросил Бог.
Селена покачала головой:
-Каждый должен разгадать ее на месте, Ниалл. Ты хочешь воспользоваться артефактом?
Ниалл поднялся и, ничего не ответив, вышел из тронного зала. Селена проводила его задумчивым взглядом. Во что же Ниалл втянул себя на этот раз?
Повелитель Света зашел в свою спальню и взгляд лазурных глаз тут же наткнулся на перьевую ручку, подаренную ему дочерью. Он нежно коснулся корпуса, погладил выпуклую надпись, обозначающую его имя. Он ни разу так и не навестил дочь после возвращения. Ниалл посмотрел в зеркало долгим задумчивым взглядом. Ему вдруг пришло осознание, что за эти пару дней он ни разу не вспомнил о Катрин. Закрывая глаза, он больше не видел ее упругих рыжих кудряшек, зелени глаз, кокетливого взмаха ресниц, забыл какие на вкус были ее губы, какими нежными были руки. Теперь он, закрывая глаза, вспоминал аромат черники Хаосовой девчонки. Проклятье! Околдовала ягодным запахом, помутила рассудок. Он ведь в потайной ход пошел, потому что учуял ее там. И откуда только девчонка узнала об этом? А когда он увидел, как Персефона завороженно наблюдает за двумя любовниками, ему захотелось взять ее прямо там, в такт чужим разгоряченным телам. И как нестерпимо зудели губы, возжелавшие ее. И он не сдержался, коснулся зефирной кожи на шее. Проклятый пепел! Он выбил всю почву из-под ног, заставил трусливо сбежать. Зато догадка оказалась верна: на вкус кожа Персефоны действительно сладкая. Если бы не личные убеждения не иметь дела с народом брата, одним поцелуем их вечер бы не ограничился. Ниалл даже захотел перейти через себя, почувствовать горячую плоть, остудить свой пыл и забыть о ней, чтобы больше не смела врываться в его разум своими небесно-голубыми глазами и черничным ароматом.
Коснувшись нити Света, Ниалл переместился в комнату дочери. Кровать была идеально заправлена, а возле нее в большой вазе стоял пышный букет рубиновых роз. Он любовно коснулся бархатных лепестков подушечками пальцев, перевел взгляд на книжный шкаф, где под стеклом стояла картина: Ниалл улыбался, держа ладонь на заметно округлившемся животе Катрин. Горечь, точно гниль на сочном фрукте, заставила Ниалла поморщиться и отвернуться. Дочь приходила к нему и забрала самое ценное — запечатанные навеки воспоминания, рожденные из хаотичных мазков масляных красок и магии Солнца. У него защемило сердце. Поселив в нем ледяной осколок, Ниалл забыл о самых важных вещах — любви к самым близким. И лед замораживал самые глубокие чувства, превращал их в скульптуры. А теперь, капля за каплей, чувства будто оттаивали из многолетней ледяной клетки, куда Бог их заточил.
Щелкнул замок и дверь спальни отворилась. Рыжеволосая красавица прошла внутрь, напевая под нос веселю песню. На ней было легкое воздушное платье цвета луговой травы с пышными короткими рукавами. Резко вскинув голову, девушка выставила вперед руку, где на пальцах ее искрилась магия Света. Она округлила большие лазурные глаза и, выдохнув: «Отец!» - бросилась на шею Ниалла. Он крепко-крепко стиснул дочь в объятиях. С ее глаз лились ручьи слез. Она знала, отец ненавидит, когда разводят сырость, но ничего не могла с собой поделать. Скучала!
Отстранившись, Ниалл погладил дочь по голове, запечатлел на лбу долгий поцелуй, и спросил:
-Как ты?
Девушка вытерла дорожку слез тыльной стороной ладони и ответила:
-Хорошо! Меня приглашают на соревнования по игре на флейте.
Ниалл улыбнулся. Астрейа замерла, удивленно хлопая ресницами. Улыбку на лице отца она видела крайне редко. Злую, жестокую — постоянно, а вот такую — гордящуюся — никогда.
-Отец… - она замялась, но встретив одобрение в непривычно теплых глазах, продолжила: -У тебя все хорошо?
-У меня все прекрасно. Я пришел удостовериться, что ты в порядке.
Девушка кивнула и смущенно потупилась. Ей показалось, будто она говорит не с отцом, а с кем-то чужим в обличии холодного Повелителя Света. Дверь в комнату отворилась, на пороге показался парень. Он застыл, встретившись с Ниаллом взглядом. В душе Астрейи похолодело, руки прижались к груди. Ну все! Сейчас отец ее ударит. Он не позволял иметь ей отношения, если только наложников. Но Повелитель наклонил голову на бок, а парень отмер, осознал кто стоит перед ним, и поспешно опустился на колени, низко склонив голову в приветствии. Бог сказал:
-Вижу, ты занята. Да и мне уже пора идти. Мне нужно будет отлучиться на пару недель, а потом увидимся.
Ниалл коснулся нити Света и растворился, взрываясь солнечными брызгами.
Персефона нарочито медлила с перемещением в замок Повелителя Света. Она смотрела в окно и кусала губы. Они условились встретиться в восемь вечера. Мысль, что она снова останется с Повелителем наедине, заставляла тело странно реагировать. В душе горел целый пожар, а тело до сих покрывалось мурашками от воспоминаний о его губах, касающихся ее шеи. Дождь закончился, вечернее солнце ярко играло с облаками, которые медленно проплывали мимо, хватали золотистые лучи и уводили их прочь за собой. Из открытого окна тянулся свежий, по настоящему летний запах мокрой земли и распускающихся цветов.
Персефона натянула на плечи рюкзак, коснулась нити Хаоса и очутилась у замка Повелителя Света. Солдаты, при виде шагнувшей из черной дымки девушки, заметно напряглись и коснулись ладонями рукояток мечей. Девушка приветливо улыбнулась и сказала:
-Я к Повелителю Света, у меня назначено на восемь.
Солдаты переглянулись. Русоволосый мужчина кивнул, приказал ждать за воротами, удалился на пару минут, а затем дверь замка распахнулась.
-Пойдемте со мной, - сказал солдат.
Девушка последовала за ровной спиной мужчины. Каждый шаг, что отделял ее от встречи с Повелителем, отдавался дрожью во всем теле. Она боялась, что он не поможет найти Арфу и цель всей жизни просто канет в лету.
Персефона мялась у входа в спальню Повелителя Света. Она сжимала в руках края маечки на тонких бретельках, от чего черная ткань натягивалась, открывая взору красивое декольте. В комнате пахло розами. Свежесрезанные малиновые бутоны стояли в прозрачной вазе. Персефона насчитала двадцать один. Их лепестки похожи на бархат с легкими каплями дождя. Девушке захотелось коснуться цветов, почувствовать их теплую бархатистость под пальцами.
Ниалл вальяжно развалился на диване. Изумрудная рубашка была застегнута почти на все пуговицы, лишь две были распахнуты, обнажая ключицы и кусок гладкой кожи на груди. С его белоснежных волос, разметавшихся по плечам, капала вода, просвечивая сквозь ткань алебастровую кожу. Изящные длинные пальцы в обрамлении широких золотых колец покоились на тонких губах, а взгляд лазурных глаз устремлен на стену. Персефона постучала, ответом ей стала тишина. Тогда она кашлянула, привлекая внимание, но и в этот раз Повелитель промолчал. Между его пушистых бровей залегли глубокие складки. Персефона проследила за его взглядом. На выкрашенной краской стене висела картина. Улыбающийся сияющей улыбкой Ниалл в голубом платье с серебристыми ромбиками на манжетах смотрел на своего брата. Адриан в свою очередь улыбался ему в ответ. Лучи смешинок тянулись из уголков пронзительных серебристых глаз, а на руках он держал черного щенка с белыми пятнами на длинных обвисших ушках. Пес высунул розовый язык и смотрел на мир пустыми глазами. Ладонь Селены покоилась на его жесткой шерсти, а лоб был прижат к руке Ниалла. Она, подняв вверх голову, смотрела на брата взглядом, полным нежности. Художнику удалось очень живо передать каждую эмоцию.
-Я убил его, ты знаешь? - в тишине раздался хриплый голос Повелителя и Персефона вздрогнула. Она вошла в комнату, прикрыла за собой дверь, прижавшись к ней спиной, и спросила:
-За что?
Ниалл метнул на нее лазурный взгляд и зло улыбнулся.
-Он любил Адриана больше, чем меня.
Персефона промолчала. И тогда Ниалл поднялся, подошел к ней, наклонившись ближе. Так, чтобы почувствовать яркий черничный аромат. Его мокрые волосы прилипли к ее груди. Майка намокла и ткань бесстыдно облегала округлую грудь. Благо, девушка надела белье, иначе сгорела бы со стыда.
-Хочешь знать как это было?
Девушка не поднимала глаз. Ее тело трясло дрожью и она не понимала от чего. То ли от близости Повелителя Солнца, то ли от его жестокости, о которой знало все Безграничье. Ниалл не щадил никого, даже собственную сестру.
-Хочу, - вдруг прошептала Персефона. Ниалл схватил ее за подбородок и указательным пальцем заставил поднять голову. Она зажмурилась, Бог сказал:
-Всегда смотри в глаза оппоненту, Персефона, чтобы не выглядеть жалкой трусихой.
Девушка распахнула ледяные глаза. Ниалл удовлетворенно улыбнулся и выпрямился, указав на кресло. Его глаза потемнели, когда взгляд упал на мокрую майку девушки.
-Боюсь, в Снежной долине тебе будет холодно, - сказал Ниалл. И когда девушка проходила мимо, добавил: -Но я могу согреть тебя, только попроси.
Персефона сняла с плеч рюкзак и кивнула на него:
-Благодарю за благосклонность, Повелитель, но мое тело будет греть песцовая шубейка.
Ниалл плюхнулся на диван напротив, подложил под голову кулак и скользнул взглядом по Персефоне. Все в ней было неправильно с самого начала. Девушки штаны носили крайне редко, все время выбирали утонченные платья. Но Персефона не такая. Ее стройные ноги сегодня обнимали песочного цвета облегающие брюки и грубые кожаные ботинки. Весь образ кричал об ее индивидуальности, заставляя Ниалла с первой же секунды заинтересоваться этой девчонкой. Под палящим лазурным взором Персефона почувствовала себя неуютно. Там, где нежный взгляд ласкал ее кожу, она вспыхивала точно спичка и зудела. Захотелось спрятаться, но в голову назойливо лезли воспоминания красивых, бесстыдно трогающих ее пальцев. Ниалл вдруг кашлянул и будто отмер, отвел взгляд и сказал:
-Я нашел этого щенка в Изумрудном лесу. Побитый, с раной в боку и выколотыми глазами, он уже не подавал признаков жизни. Но что — то заставило меня остановиться и излечить его. Глаза уже было не спасти, но этот пес вдруг лизнул меня в щеку и последовал за мной. Я хотел от него отвязаться, но он настойчиво бежал следом, спотыкаясь о ветки. Он не хотел отпускать меня и я решил забрать собаку с собой. Мы тогда жили на Горном Хребте вместе с братом и сестрой. Адриан, увидев кого я принес, сразу же резюмировал: «Его будут звать Лекси». Я был не против, но стоило моему брату коснуться пса, тот точно сошел с ума: принялся лизать его руки, следовал по пятам, а обо мне, спасшим его жизнь, позабыл. Эту картину написал один художник, что прибыл во дворец. Его поразило как этот маленький комочек вызывал глупые улыбки на губах Повелителей. Особенно на моих — жестоких и кровавых, как все считают. -Ниалл усмехнулся и Персефоне сделалось не по себе. -Лекси вырос. Адриан стал отдаляться от меня, а в один из дней, я увидел его целующимся с женщиной, которую я полюбил и поделился своей любовь с братом, а тот заставил стереть ей память, ведь нам запрещено было иметь отношения со смертными. И тогда я решил отобрать у него самое ценное, взамен на свою утрату по его вине. Ты даже не представляешь себе, Персефона, что именно я чувствовал в тот момент. -Голос Повелителя дрогнул. Он замолчал, девушка сглотнула. В лазурных глазах заискрился лед, точно заморозилось бескрайнее море. Она думала, Ниалл не продолжит, но он вдруг заговорил острым, точно острие ножа, голосом. Таким, что душу Персефоны вывернуло наизнанку. -Вечером я пришел в комнату к брату. Его не оказалось, зато был Лекс. Он был мне так рад, Персефона, а я впервые заколебался, чтобы забрать чью — то жизнь. -Ниалл горько улыбнулся, голова опустилась вниз, глаза закрылись и он пустым голосом продолжил: -На столе я нашел записку. Моя Катрин писала как сильно она любит Адриана и что...Никогда никого не любила так, как его. Она просто забыла обо мне. Я в ее памяти был лишь выжженным пятном. Я протянул ладонь. Лекс уткнулся мордой, будто чувствовал мой замысел. В тот день я увидел по-звериному яростные глаза своего брата. Он даже не понял почему я это сделал, Персефона. Он просто взял и смирился. Не попытался выяснить причину. Принял как данность, словно моя жестокость необоснованна. Но у всего есть мотив, а мой брат слишком слабый, чтобы это признать.
Когда Ниалл закончил рассказ, Персефона смотрела на него, словно впервые видела. И эта откровенность заставила ее решительно подняться и обнять Повелителя Света. На удивление, он не оттолкнул, позволил себя утешить.
-Если бы ты не была Хаосом, малышка, я бы взял тебя прямо здесь после такого душещипательного рассказа, - насмешливо пробормотал Ниалл. Персефона резко отстранилась, гневно сузила глаза и прошипела:
-Ну какой же ты мерзавец! Зачем солгал?
-Я не лгал, - улыбнулся Бог. -Можешь спросить у своего Повелителя, только боюсь, он всей правды не скажет. Ведь у каждого своя правда.
-Тогда почему не избавился от картины?
Ниалл вздохнул:
-Она напоминает мне кто я есть на самом деле.
За окном зазвенели капли дождя. Они мчались, точно тройка лошадей по небу, смывая с дорог грязь, позволяя бутонам летних цветов раскрыться, впитывая сладкие небесные слезы. Персефона считала, если небо плачет — ему больно смотреть на поступки своих детей. В комнату ворвался пряный запах дождя. Он смешался с ароматом роз Повелителя, обнял Персефону, разнося по спальне ее особенный черничный запах. Она поежилась от холода, а Ниалл поднялся, снял с дивана плед и накинул его на плечи девушки. Она благодарно улыбнулась. Руки Повелителя лежали на ее плечах, с волос медленно опадали холодные капли воды. Они затекали под плед, холодили кожу на шее и вызывали мурашки. Персефона подняла голову. На шее Ниалла застыли крохотные блестящие капельки, жилка билась, точно птица, загнанная в клетку. От него исходил яркий аромат соленого моря и девушке вдруг захотелось вскинуть руку и стереть блестящую воду. Она колебалась, а когда вдруг решилась, Ниалл спросил:
-Мы найдем его, Адриан. Я отправлю лучших ищеек отследить нить, что он за собой оставил. Маги изучат кровь, быть может кого — то узнают.
Адриан кивнул, посмотрел на брата взглядом, способным убить, и сказал:
-Если это твоих рук дело, Ниалл, я лично попрошу Царицу упечь тебя назад.
-Ты меня больше не интересуешь, - холодно и гордо произнес Повелитель Света, -И если бы это был я, поверь, так легко бы мой человек не сдался.
Селена закатила глаза. Все-таки огромной ошибкой было привести обоих братьев на собрание. Они еще не готовы даже в одном доме находиться, не говоря уже о небольшом помещении. Когда Адриан ушел, плечи Ниалла заметно расслабились. Он повернулся к Селене и задал вопрос:
-Как часто я должен посещать подобные слушания?
-Ты свободен и волен делать что пожелаешь. Если тебе нужно отлучиться, то иди.
Ниалл кивнул. Отлучиться — это мягко сказано. Его ждало путешествие к Снежной долине прямиком в пещеру Нефритовой Арфы. Ниалл колебался, стоило ли Селене задать вопрос. Он прикусил губу, а потом решился:
-Селена, что ты знаешь о Нефритовой Арфе?
Богиня если и выглядела удивленной, то постаралась это скрыть, лишь отвела взгляд и тихо сказала:
-Немногое. Я пользовалась ей однажды, когда помогла тебе упечь Адриана. Арфа напомнила мне кто я есть.
-И как ты заставила ее петь? - спросил Бог.
Селена покачала головой:
-Каждый должен разгадать ее на месте, Ниалл. Ты хочешь воспользоваться артефактом?
Ниалл поднялся и, ничего не ответив, вышел из тронного зала. Селена проводила его задумчивым взглядом. Во что же Ниалл втянул себя на этот раз?
Повелитель Света зашел в свою спальню и взгляд лазурных глаз тут же наткнулся на перьевую ручку, подаренную ему дочерью. Он нежно коснулся корпуса, погладил выпуклую надпись, обозначающую его имя. Он ни разу так и не навестил дочь после возвращения. Ниалл посмотрел в зеркало долгим задумчивым взглядом. Ему вдруг пришло осознание, что за эти пару дней он ни разу не вспомнил о Катрин. Закрывая глаза, он больше не видел ее упругих рыжих кудряшек, зелени глаз, кокетливого взмаха ресниц, забыл какие на вкус были ее губы, какими нежными были руки. Теперь он, закрывая глаза, вспоминал аромат черники Хаосовой девчонки. Проклятье! Околдовала ягодным запахом, помутила рассудок. Он ведь в потайной ход пошел, потому что учуял ее там. И откуда только девчонка узнала об этом? А когда он увидел, как Персефона завороженно наблюдает за двумя любовниками, ему захотелось взять ее прямо там, в такт чужим разгоряченным телам. И как нестерпимо зудели губы, возжелавшие ее. И он не сдержался, коснулся зефирной кожи на шее. Проклятый пепел! Он выбил всю почву из-под ног, заставил трусливо сбежать. Зато догадка оказалась верна: на вкус кожа Персефоны действительно сладкая. Если бы не личные убеждения не иметь дела с народом брата, одним поцелуем их вечер бы не ограничился. Ниалл даже захотел перейти через себя, почувствовать горячую плоть, остудить свой пыл и забыть о ней, чтобы больше не смела врываться в его разум своими небесно-голубыми глазами и черничным ароматом.
Коснувшись нити Света, Ниалл переместился в комнату дочери. Кровать была идеально заправлена, а возле нее в большой вазе стоял пышный букет рубиновых роз. Он любовно коснулся бархатных лепестков подушечками пальцев, перевел взгляд на книжный шкаф, где под стеклом стояла картина: Ниалл улыбался, держа ладонь на заметно округлившемся животе Катрин. Горечь, точно гниль на сочном фрукте, заставила Ниалла поморщиться и отвернуться. Дочь приходила к нему и забрала самое ценное — запечатанные навеки воспоминания, рожденные из хаотичных мазков масляных красок и магии Солнца. У него защемило сердце. Поселив в нем ледяной осколок, Ниалл забыл о самых важных вещах — любви к самым близким. И лед замораживал самые глубокие чувства, превращал их в скульптуры. А теперь, капля за каплей, чувства будто оттаивали из многолетней ледяной клетки, куда Бог их заточил.
Щелкнул замок и дверь спальни отворилась. Рыжеволосая красавица прошла внутрь, напевая под нос веселю песню. На ней было легкое воздушное платье цвета луговой травы с пышными короткими рукавами. Резко вскинув голову, девушка выставила вперед руку, где на пальцах ее искрилась магия Света. Она округлила большие лазурные глаза и, выдохнув: «Отец!» - бросилась на шею Ниалла. Он крепко-крепко стиснул дочь в объятиях. С ее глаз лились ручьи слез. Она знала, отец ненавидит, когда разводят сырость, но ничего не могла с собой поделать. Скучала!
Отстранившись, Ниалл погладил дочь по голове, запечатлел на лбу долгий поцелуй, и спросил:
-Как ты?
Девушка вытерла дорожку слез тыльной стороной ладони и ответила:
-Хорошо! Меня приглашают на соревнования по игре на флейте.
Ниалл улыбнулся. Астрейа замерла, удивленно хлопая ресницами. Улыбку на лице отца она видела крайне редко. Злую, жестокую — постоянно, а вот такую — гордящуюся — никогда.
-Отец… - она замялась, но встретив одобрение в непривычно теплых глазах, продолжила: -У тебя все хорошо?
-У меня все прекрасно. Я пришел удостовериться, что ты в порядке.
Девушка кивнула и смущенно потупилась. Ей показалось, будто она говорит не с отцом, а с кем-то чужим в обличии холодного Повелителя Света. Дверь в комнату отворилась, на пороге показался парень. Он застыл, встретившись с Ниаллом взглядом. В душе Астрейи похолодело, руки прижались к груди. Ну все! Сейчас отец ее ударит. Он не позволял иметь ей отношения, если только наложников. Но Повелитель наклонил голову на бок, а парень отмер, осознал кто стоит перед ним, и поспешно опустился на колени, низко склонив голову в приветствии. Бог сказал:
-Вижу, ты занята. Да и мне уже пора идти. Мне нужно будет отлучиться на пару недель, а потом увидимся.
Ниалл коснулся нити Света и растворился, взрываясь солнечными брызгами.
Персефона нарочито медлила с перемещением в замок Повелителя Света. Она смотрела в окно и кусала губы. Они условились встретиться в восемь вечера. Мысль, что она снова останется с Повелителем наедине, заставляла тело странно реагировать. В душе горел целый пожар, а тело до сих покрывалось мурашками от воспоминаний о его губах, касающихся ее шеи. Дождь закончился, вечернее солнце ярко играло с облаками, которые медленно проплывали мимо, хватали золотистые лучи и уводили их прочь за собой. Из открытого окна тянулся свежий, по настоящему летний запах мокрой земли и распускающихся цветов.
Персефона натянула на плечи рюкзак, коснулась нити Хаоса и очутилась у замка Повелителя Света. Солдаты, при виде шагнувшей из черной дымки девушки, заметно напряглись и коснулись ладонями рукояток мечей. Девушка приветливо улыбнулась и сказала:
-Я к Повелителю Света, у меня назначено на восемь.
Солдаты переглянулись. Русоволосый мужчина кивнул, приказал ждать за воротами, удалился на пару минут, а затем дверь замка распахнулась.
-Пойдемте со мной, - сказал солдат.
Девушка последовала за ровной спиной мужчины. Каждый шаг, что отделял ее от встречи с Повелителем, отдавался дрожью во всем теле. Она боялась, что он не поможет найти Арфу и цель всей жизни просто канет в лету.
Персефона мялась у входа в спальню Повелителя Света. Она сжимала в руках края маечки на тонких бретельках, от чего черная ткань натягивалась, открывая взору красивое декольте. В комнате пахло розами. Свежесрезанные малиновые бутоны стояли в прозрачной вазе. Персефона насчитала двадцать один. Их лепестки похожи на бархат с легкими каплями дождя. Девушке захотелось коснуться цветов, почувствовать их теплую бархатистость под пальцами.
Ниалл вальяжно развалился на диване. Изумрудная рубашка была застегнута почти на все пуговицы, лишь две были распахнуты, обнажая ключицы и кусок гладкой кожи на груди. С его белоснежных волос, разметавшихся по плечам, капала вода, просвечивая сквозь ткань алебастровую кожу. Изящные длинные пальцы в обрамлении широких золотых колец покоились на тонких губах, а взгляд лазурных глаз устремлен на стену. Персефона постучала, ответом ей стала тишина. Тогда она кашлянула, привлекая внимание, но и в этот раз Повелитель промолчал. Между его пушистых бровей залегли глубокие складки. Персефона проследила за его взглядом. На выкрашенной краской стене висела картина. Улыбающийся сияющей улыбкой Ниалл в голубом платье с серебристыми ромбиками на манжетах смотрел на своего брата. Адриан в свою очередь улыбался ему в ответ. Лучи смешинок тянулись из уголков пронзительных серебристых глаз, а на руках он держал черного щенка с белыми пятнами на длинных обвисших ушках. Пес высунул розовый язык и смотрел на мир пустыми глазами. Ладонь Селены покоилась на его жесткой шерсти, а лоб был прижат к руке Ниалла. Она, подняв вверх голову, смотрела на брата взглядом, полным нежности. Художнику удалось очень живо передать каждую эмоцию.
-Я убил его, ты знаешь? - в тишине раздался хриплый голос Повелителя и Персефона вздрогнула. Она вошла в комнату, прикрыла за собой дверь, прижавшись к ней спиной, и спросила:
-За что?
Ниалл метнул на нее лазурный взгляд и зло улыбнулся.
-Он любил Адриана больше, чем меня.
Персефона промолчала. И тогда Ниалл поднялся, подошел к ней, наклонившись ближе. Так, чтобы почувствовать яркий черничный аромат. Его мокрые волосы прилипли к ее груди. Майка намокла и ткань бесстыдно облегала округлую грудь. Благо, девушка надела белье, иначе сгорела бы со стыда.
-Хочешь знать как это было?
Девушка не поднимала глаз. Ее тело трясло дрожью и она не понимала от чего. То ли от близости Повелителя Солнца, то ли от его жестокости, о которой знало все Безграничье. Ниалл не щадил никого, даже собственную сестру.
-Хочу, - вдруг прошептала Персефона. Ниалл схватил ее за подбородок и указательным пальцем заставил поднять голову. Она зажмурилась, Бог сказал:
-Всегда смотри в глаза оппоненту, Персефона, чтобы не выглядеть жалкой трусихой.
Девушка распахнула ледяные глаза. Ниалл удовлетворенно улыбнулся и выпрямился, указав на кресло. Его глаза потемнели, когда взгляд упал на мокрую майку девушки.
-Боюсь, в Снежной долине тебе будет холодно, - сказал Ниалл. И когда девушка проходила мимо, добавил: -Но я могу согреть тебя, только попроси.
Персефона сняла с плеч рюкзак и кивнула на него:
-Благодарю за благосклонность, Повелитель, но мое тело будет греть песцовая шубейка.
Ниалл плюхнулся на диван напротив, подложил под голову кулак и скользнул взглядом по Персефоне. Все в ней было неправильно с самого начала. Девушки штаны носили крайне редко, все время выбирали утонченные платья. Но Персефона не такая. Ее стройные ноги сегодня обнимали песочного цвета облегающие брюки и грубые кожаные ботинки. Весь образ кричал об ее индивидуальности, заставляя Ниалла с первой же секунды заинтересоваться этой девчонкой. Под палящим лазурным взором Персефона почувствовала себя неуютно. Там, где нежный взгляд ласкал ее кожу, она вспыхивала точно спичка и зудела. Захотелось спрятаться, но в голову назойливо лезли воспоминания красивых, бесстыдно трогающих ее пальцев. Ниалл вдруг кашлянул и будто отмер, отвел взгляд и сказал:
-Я нашел этого щенка в Изумрудном лесу. Побитый, с раной в боку и выколотыми глазами, он уже не подавал признаков жизни. Но что — то заставило меня остановиться и излечить его. Глаза уже было не спасти, но этот пес вдруг лизнул меня в щеку и последовал за мной. Я хотел от него отвязаться, но он настойчиво бежал следом, спотыкаясь о ветки. Он не хотел отпускать меня и я решил забрать собаку с собой. Мы тогда жили на Горном Хребте вместе с братом и сестрой. Адриан, увидев кого я принес, сразу же резюмировал: «Его будут звать Лекси». Я был не против, но стоило моему брату коснуться пса, тот точно сошел с ума: принялся лизать его руки, следовал по пятам, а обо мне, спасшим его жизнь, позабыл. Эту картину написал один художник, что прибыл во дворец. Его поразило как этот маленький комочек вызывал глупые улыбки на губах Повелителей. Особенно на моих — жестоких и кровавых, как все считают. -Ниалл усмехнулся и Персефоне сделалось не по себе. -Лекси вырос. Адриан стал отдаляться от меня, а в один из дней, я увидел его целующимся с женщиной, которую я полюбил и поделился своей любовь с братом, а тот заставил стереть ей память, ведь нам запрещено было иметь отношения со смертными. И тогда я решил отобрать у него самое ценное, взамен на свою утрату по его вине. Ты даже не представляешь себе, Персефона, что именно я чувствовал в тот момент. -Голос Повелителя дрогнул. Он замолчал, девушка сглотнула. В лазурных глазах заискрился лед, точно заморозилось бескрайнее море. Она думала, Ниалл не продолжит, но он вдруг заговорил острым, точно острие ножа, голосом. Таким, что душу Персефоны вывернуло наизнанку. -Вечером я пришел в комнату к брату. Его не оказалось, зато был Лекс. Он был мне так рад, Персефона, а я впервые заколебался, чтобы забрать чью — то жизнь. -Ниалл горько улыбнулся, голова опустилась вниз, глаза закрылись и он пустым голосом продолжил: -На столе я нашел записку. Моя Катрин писала как сильно она любит Адриана и что...Никогда никого не любила так, как его. Она просто забыла обо мне. Я в ее памяти был лишь выжженным пятном. Я протянул ладонь. Лекс уткнулся мордой, будто чувствовал мой замысел. В тот день я увидел по-звериному яростные глаза своего брата. Он даже не понял почему я это сделал, Персефона. Он просто взял и смирился. Не попытался выяснить причину. Принял как данность, словно моя жестокость необоснованна. Но у всего есть мотив, а мой брат слишком слабый, чтобы это признать.
Когда Ниалл закончил рассказ, Персефона смотрела на него, словно впервые видела. И эта откровенность заставила ее решительно подняться и обнять Повелителя Света. На удивление, он не оттолкнул, позволил себя утешить.
-Если бы ты не была Хаосом, малышка, я бы взял тебя прямо здесь после такого душещипательного рассказа, - насмешливо пробормотал Ниалл. Персефона резко отстранилась, гневно сузила глаза и прошипела:
-Ну какой же ты мерзавец! Зачем солгал?
-Я не лгал, - улыбнулся Бог. -Можешь спросить у своего Повелителя, только боюсь, он всей правды не скажет. Ведь у каждого своя правда.
-Тогда почему не избавился от картины?
Ниалл вздохнул:
-Она напоминает мне кто я есть на самом деле.
За окном зазвенели капли дождя. Они мчались, точно тройка лошадей по небу, смывая с дорог грязь, позволяя бутонам летних цветов раскрыться, впитывая сладкие небесные слезы. Персефона считала, если небо плачет — ему больно смотреть на поступки своих детей. В комнату ворвался пряный запах дождя. Он смешался с ароматом роз Повелителя, обнял Персефону, разнося по спальне ее особенный черничный запах. Она поежилась от холода, а Ниалл поднялся, снял с дивана плед и накинул его на плечи девушки. Она благодарно улыбнулась. Руки Повелителя лежали на ее плечах, с волос медленно опадали холодные капли воды. Они затекали под плед, холодили кожу на шее и вызывали мурашки. Персефона подняла голову. На шее Ниалла застыли крохотные блестящие капельки, жилка билась, точно птица, загнанная в клетку. От него исходил яркий аромат соленого моря и девушке вдруг захотелось вскинуть руку и стереть блестящую воду. Она колебалась, а когда вдруг решилась, Ниалл спросил:
