- Нет, в нашей ничего похожего, - покачал головой еще один археолог, Матвей Казаков.
- Хорошо, я думаю, мне пора на месте посмотреть. Павел Данилович?
Шамрай кивнул. От «штабного» домика до пирамиды было минут пять ходьбы. Мы шли молча, я вертела головой, стараясь рассмотреть далекий Байкал, горы, и не сразу обратила внимание на шум и толкотню.
- Что это? - удивленно спросила я у Павла Даниловича.
- Да местные, - поморщился тот. - Фольклорный элемент, шаманка. Видели, табор неподалеку? Сначала протестовали против раскопок, инициативную группу собирали, подписи. Когда работы начали, рядом поселились, пикеты устраивают, да возмущаются. А эта бабка околесицу несет. Но убедительно играет, нервные верят.
Мы подошли ближе. В толпе, что-то выкрикивая, крутилась на месте женщина в самодельной одежде из оленьих шкур, с нашитыми лентами, хвостами, какими-то амулетами, с закрытым капюшоном, или чем-то подобным, лицом. Торчали только перья и седые космы.
- Угомонись уже, Рэгзэма, - строго позвал Шамрай. - Не мешай работать. Предупреждал - будешь спектакли тут утраивать - вызову сюда наряд, вывезут вас отсюда вертолетом.
Женщина замерла не оборачиваясь, принялась раскачиваться из стороны в сторону, а потом так резко развернулась, подскочив к нам вплотную, что я вздрогнула и отступила на шаг.
- Не к тебе пришла, - она открыла лицо, смуглое, морщинистое, на котором светились молодые и ничуть не безумные черные глаза, поймала мой взгляд. - К ней пришла. Не ходи туда. Плохо будет, пропадешь, пропадешь. Свет не увидишь, ночь не увидишь, детей своих не увидишь. Пропадеееешь! - провыла она, опять начиная свою пляску. Я отшатнулась от нее, и не оглядываясь, пошла в сторону открытого входа. За моей спиной ругался Шамрай, мужики теснили шаманку и ее спутников. Сердце неприятно сжалось от дурного предчувствия, и я рассердившись, тряхнула головой и сжала дрогнувшие губы.
Вход в пирамиду открыли только условно - со всех сторон со стен пирамиды сняли дерн и наслоения, углубились ниже уровня почвы, окружив строение рукотворным рвом шириной не менее двух метров и такой же глубиной. Все работы велись вручную, правда, после тщательного просеивания грунт убирали и вывозили все-таки машинами. Обнажились плотно пригнанные, без следа какого-либо связующего раствора крупные, около полуметра в длину и вдвое уже в высоту, темно-серые блоки. Ориентирована пещера, как и абсолютное большинство всех открытых, по сторонам света.
- Видите, с северной стороны часть блоков отличается по цвету и структуре? - показал Шамрай. - Но никаких выемок, углублений, ничего, что могло бы указать на так называемый «дисковод». Нет и «пленки», обнаруженной космонавтами на марсианской пещере.
- Да ломиком, начальник, - сказал за спиной знакомый голос. - Тут главное, один расшатать и вынуть, а дальше как по маслу.
- Так, Шлепенков, - обернулся к рационализатору археолог. - Иди. Ты что вчера со своей вахтой не улетел?
- Да ну, Данилыч, - протянул Шлепенков. - Тут самая движуха пошла, самый фарш. Вдруг че нароете, мож, даже саркофаг золотой. Значит, клад. Вам от государства премия и двадцать пять процентов, а мне по бороде? Нет уж, я тут останусь, моя доля тоже есть, я тут до хе*а кубов перекидал!
- Иди, кладоискатель, - отсмеявшись, повторил Шамрай. - Как саркофаг выкопаем - лично позову.
- Минералогический анализ делали? - я подошла, провела по стене рукой. Светлые блоки были чуть шершавей темных. - Что это?
- Темные - гнейс, - ответил мне высокий худой мужчина, геофизик. Как его Шамрай называл? А, Валерий Павлович. - А светлые - из зёрен кристаллического муассанита, сцементированного тонкозернистой муассанитовой же массой.
- Поясните, пожалуйста, - попросила я. - Простите, я не очень разбираюсь…
У него на лице было написано «а что тогда спрашиваешь?», но он ответил, очень ровно.
- В современных условиях природный муассанит встречается редко. В специальных камерах с температурой 2500 градусов выращивают искусственный, но получают кристаллический муассанит в таких количествах, что "построить" что-то большее ювелирного изделия невозможно. Это не только самый твёрдый минерал, но и самый кислото -, термо -, щелочно - стойкий. Используется в аэрокосмической, ядерной, электронной и других суперсовременных отраслях промышленности. Каждый кристалл муассанита стоит примерно десятую часть такого же размера алмаза.
- Ни *** себе, - радостно изумился никуда не ушедший Шлепенков, сидящий на корточках на краю рва. - Это ж какая прорва денег-то! Давай, начальник, я алмазной коронкой…
- Гаврилов! - заорал Шамрай. - Гаврилов!
Сверху показалась голова в кепи и куртка с надписью «охрана».
- Гаврилов, что посторонние на объекте делают?! Забери этого делопута, и что б я его больше не видел.
- Куда тащишь? Руки убери! - донесся сверху недовольный бубнеж. - Сам пойду.
- Видимо, блоки не могут состоять целиком из муассанита? - предположила я. - Может быть, это напыление, скрывающее знаки, символы - какой-то код, ключ к открытию?
Шамрай ответить не успел. Зато…
- Начальник, так я за инструментом?.. Я шементом!
Оборудование с лазерным излучателем доставили только через два дня. Я это время откровенно скучала. Полдня потратила на изучение снимков, сделанных сканером, позвонила Миле - связи с нашими не было, в телескопы наблюдали перемещавшееся по планете огромное пыльное пятно. Читала, поспала. Остальные были заняты - любая экспедиция предполагает кучу писанины, на которую времени никогда не хватает. И все научные сотрудники, кандидаты и доктора воспользовались возможностью и строчили, строчили. Студенты, отрабатывающие практику, играли в волейбол, пели и вообще, производили столько шума, что на следующий день Шамрай на завтраке предложил им «прогуляться до Байкала». Я подумала и попросилась с ними. Кроме скуки, меня нервировал вид на палатку шаманки и глухие звуки, доносящиеся оттуда - удары колотушки о кожаный бубен, гортанные крики…
Я чувствовала себя в своей тарелке - компания молодежи, где все знакомы и дружат, и я - тридцатилетняя незнакомая ни с кем тетка. Все так привычно комфортно… Собрала небольшой рюкзак - сменная футболка, полотенце, бутылка с водой, пара бутербродов с еще московской колбасой, яблоки. Яблок мне Люда привезла перед отлетом целый мешок, сказала «проставишься». Большие, очень душистые, розовые в красную полоску, с вкуснейшей белой сочной мякотью. Даже сейчас из рюкзака тянуло яблочным духом. Дошли довольно быстро, по торной утоптанной тропинке. Издалека увидели Байкал, и я опять, как впервые, задохнулась от пронзительной силы синевы воды и неба. Прошептала одними губами: «Здравствуй!» и Байкал ответил - волна мягко шлепнула меня по ногам, толкнула ко мне ракушку. Молодежь шумно раздевалась в стороне, забивалась на «кто быстрее» и «кто дальше», я тоже сняла шорты, майку, оставшись в любимом сплошном купальнике. Окунулась недалеко от берега, не боясь холода. От воды веяло такой силой, такой мощью, что я рассмеялась. Хорошо! Потом села на расстеленное полотенце, набросила на плечи майку и достала из рюкзака планшет. Смотрела фото Саши, задержалась на снятом на космодроме, перед отлетом. Оранжевый скафандр, шлем в руках, спокойная мягкая улыбка, за спиной - межпланетный космический корабль. Задумалась, коснулась кончиками пальцев Сашиного лица, перелистнула. Как летчики говорят, «крайнее» фото - с поверхности Марса. Рядом упал мяч, отскочил мне в колени.
- Ой, извините, - ко мне наклонился темноволосый мускулистый парень, забрал мяч. - А что это? Это с Марса фото? Я такие не видел, а я все записи собираю. Можете мне скинуть? А еще есть? Покажете?
- Эл, ты что там застрял? - к нам подошел красивый бурят, тоже заглянул мне через плечо. - Ого! Это же вторая марсианская?
Через минуту возле меня собралась вся группа, расселись, смотрели фотографии, видео, пока батарея не разрядилась, расспрашивали кто, что. Узнали, что у меня муж - космонавт, и понеслось.
- И вы с трижды героем России Игорем Вадимовичем Серебро лично знакомы?
- И со всем экипажем? А можете автограф взять?
- А по окончании полета как можно на встречу с ними попасть?
- Как поступить в отряд космонавтов?
После «брифинга» потащили меня играть в волейбол, потом купаться. Пока отогревались, разговорились про расшифровку петроглифов, про мою работу, увлеклась, целую лекцию прочитала, чертила на песке символы. Парни наловили рыбы, сварили уху, я вспомнила про яблоки… Вернулись в лагерь уже в густых сумерках, попрощалась с ребятами, проводившими меня до крыльца. Сходила в душ, легла поверх одеяла. Немного ломили мышцы, горела от солнца кожа. Задремала, проспала ужин, и осталась бы голодной, но постучалась соседка, повариха Варя, принесла мне ужин. Я позвала на чай остальных девчонок, проболтали часа два. Везет же мне на хороших людей!
Даже лазером очистить муассанитовое напыление было делом не быстрым. Работали специалисты очень аккуратно, но все же я за процессом непрерывно наблюдала - мало ли, снимут чуть лишнего и не расшифруешь. Больше моего волновался только Макс Шлепенков - вдруг на отколют кусочек карата три, а он его на халяву замылит. На очищенных фрагментах обнаружились 4 символа, заключённых в треугольники.
- Они попарно и последовательно связаны между собой внутренним смыслом, - с азартом проговорила я, близко-близко рассматривая полупрозрачные петроглифы то ли сероватого, то ли желтовато-зелёного цвета. - Видите следы термического воздействия?
- Похоже на взрыв или извержение, во всяком случае, присутствуют признаки скоротечного процесса - вот это желтовато-бурый цвет в некоторых углах, оплавленные кромки, - согласился геофизик.
- Второй сверху символ меньше размером и пострадал больше - стороны треугольников и внутреннее изображение частично повреждены, - я показала.
- И что это значит? - группа дружно смотрела на меня.
- Как открывать, понятней не стало, - подытожил Шамрай.
- Вы не поверите, Павел Данилович, - я рассмеялась. - Но это как в старых домах дверь с кодовым замком. Постоянно используемые кнопки западают.
- Нажать надо?! - это кто-то из подобравшихся под шумок поближе ребят.
- Нет, применить пламя высокой температуры. Павел Данилыч, у нас есть огнемет?
Эпического зрелища не вышло. Принесли высокую тонкую штуковину, сверху небольшой круглый держатель для горелки, похожей на садовый опрыскиватель, только металлический, и баллоны. Под воздействием высокотемпературного пламени символы сначала сменили цвет, потом начали светиться. Я вздрогнула, и, кажется, закричала, когда под невыносимый для уха звук - гул, свист? - блоки сдвинулись с места, открывая узкую длинную нишу.
Пирамиду оцепили. Гаврилов с приданными ему научными сотрудниками держал оборону от студентов, возбужденного Шлепенкова и каких-то непонятных личностей в странных хламидах. Наверное, подручные шаманки, отстраненно подумала я, на миг обернувшись на производимый ими шум. Группа допущенных наблюдала на мониторе, как камера на длинной гибкой «удочке» снимает внутреннюю полость пирамиды. Судя по всему, абсолютно пустую.
- Помещение примерно семь на семь метров, стены по периметру сплошь покрыты знаками. - бубнила я в гарнитуру. - Судя по чистоте и ёмкости символов, трёхлучевой свастике (а не, скажем, крестообразной), это сооружение намного старше известных нам цивилизаций, включая египетскую. Рядом со входом, слева, в стене выдолблена небольшая ниша. Сама полость имеет полукруглый свод, высота свода в верхней точке тоже метров семь. Пол абсолютно гладкий, по рисунку и структуре похож на обсидиан, - я повернула огромный прожектор, присмотрелась, опустилась на корточки, потрогала линию пальцем. - Странно… На ощупь ничего не чувствуется, но впечатление, что часть линий нанесена, а не является частью естественной окраски. Попробую сфотографировать сверху и посмотреть целиком.
Компьютерная программа обработала снимок и по собственной инициативе вывела на экран не только результат, но и аналог. Замкнутая спираль долины Наска. В лунной пирамиде было похожее… Вечность? Все повторяется? Ноутбук тихонько гудел, на экране всплыла надпись «Найдено три изображения, показать?» Я щелкнула кнопкой. Ага, я же загрузила панорамную сьемку стен, и комп их разложил на отдельные элементы. Ну-ка, ну-ка… Спирали вписаны в символы на стенах, причем так, что там, в пирамиде, я это не увидела - слишком много информации. Я начала листать фотографии, пытаясь определить, где именно они расположены, но нет, надо только на месте смотреть. Посмотрела на часы - ого, два ночи. Спать, а завтра пораньше и пойду. От азарта долго не могла уснуть, перебирала в голове сделанную работу, думала о муже… Помогли мы им, открыв пирамиду? Получится у них? Снился мне Саша, сердитый, ругал меня за что-то, выговаривал, требовал. Проснулась в плохом настроении, обиженная, никак не могла отойти от сна. Что бы перебить послевкусие, быстро выпила кофе у себя на кухоньке, пошла к пирамиде. Никого еще не было - все на завтраке, до рабочего дня минут сорок, только Шлепенков увидев меня, решительно повернул от столовой к раскопкам, пошел следом.
- Не спится, красавица?
- Вы можете мне помочь - прожектора включить, свет поставить? - невпопад ответила я.
- А то, - Шлепенков приосанился. - И че искать будем?
Пожала плечами.
- Да проверить кое-что хочу.
- Скрываешь, - сплюнул Макс с досадой, выбросил окурок. - Ну ладно, помогу, раз обещал.
Минут двадцать мы возились, я командовала «вверх-вниз, влево-вправо», Шлепенков ворочал прожектора, и, наконец, я добилась, чего хотела. Три снопа света были направлены на три спирали на стенах, образовывая треугольник. Спирали светились отраженным светом, приобретая объем, как будто начиная медленно двигаться. Я отошла к центру, поворачиваясь, пытаясь охватить взглядом весь объем пирамиды, сделала еще шаг, и, как только оказалась по центру нижней спирали, пол под моими ногами содрогнулся, и под раздирающий уши и нервы звук, под моими ногами развезлась пустота. Я провалилась в темноту и потеряла сознание.
- Да вот те крест, начальник! - Шлепенкова трясло от злости. - Сквозь землю она провалилась!
Он повторял одно и тоже с десяток раз - девка стояла, он вертел прожектора, вдруг все вспыхнуло, и девка сквозь пол провалилась - но ему не верили. Ни собравшиеся в столовой, куда он прибежал с посеревшим лицом и мокрой от жути спиной, ни куривший на крыльце Шамрай, к которому он кинулся.
- Да *** ***, ***! - заорал Макс. - ***, делайте что-нибудь, *** не стойте! Пропадет девчонка, пока вы тут мне мозги ***! - махнул рукой и побежал к пирамиде.
- Ведь правда вой какой-то был, - сказал кто-то. - И Машу сегодня никто не видел.
Шамрай выбросил окурок, торопливо зашагал к раскопкам. Обгоняя его, бежали студенты, и он включил рацию, быстро скомандовал.
- Гаврилов, ты где? Похоже, у нас ЧП. Выстави пост у пирамиды, никому не входить! - и заорал в спины парней. - Стоять! Никому не входить! Кому сказал! - и грузно побежал.
Шлепенкова он застал за откручиванием от штанги камеры.
- Вот, повесила она, снимала, - буркнул тот. - Только вспомнил. Перетрухал я, начальник, в жизни так не боялся.
- Хорошо, я думаю, мне пора на месте посмотреть. Павел Данилович?
Шамрай кивнул. От «штабного» домика до пирамиды было минут пять ходьбы. Мы шли молча, я вертела головой, стараясь рассмотреть далекий Байкал, горы, и не сразу обратила внимание на шум и толкотню.
- Что это? - удивленно спросила я у Павла Даниловича.
- Да местные, - поморщился тот. - Фольклорный элемент, шаманка. Видели, табор неподалеку? Сначала протестовали против раскопок, инициативную группу собирали, подписи. Когда работы начали, рядом поселились, пикеты устраивают, да возмущаются. А эта бабка околесицу несет. Но убедительно играет, нервные верят.
Мы подошли ближе. В толпе, что-то выкрикивая, крутилась на месте женщина в самодельной одежде из оленьих шкур, с нашитыми лентами, хвостами, какими-то амулетами, с закрытым капюшоном, или чем-то подобным, лицом. Торчали только перья и седые космы.
- Угомонись уже, Рэгзэма, - строго позвал Шамрай. - Не мешай работать. Предупреждал - будешь спектакли тут утраивать - вызову сюда наряд, вывезут вас отсюда вертолетом.
Женщина замерла не оборачиваясь, принялась раскачиваться из стороны в сторону, а потом так резко развернулась, подскочив к нам вплотную, что я вздрогнула и отступила на шаг.
- Не к тебе пришла, - она открыла лицо, смуглое, морщинистое, на котором светились молодые и ничуть не безумные черные глаза, поймала мой взгляд. - К ней пришла. Не ходи туда. Плохо будет, пропадешь, пропадешь. Свет не увидишь, ночь не увидишь, детей своих не увидишь. Пропадеееешь! - провыла она, опять начиная свою пляску. Я отшатнулась от нее, и не оглядываясь, пошла в сторону открытого входа. За моей спиной ругался Шамрай, мужики теснили шаманку и ее спутников. Сердце неприятно сжалось от дурного предчувствия, и я рассердившись, тряхнула головой и сжала дрогнувшие губы.
Глава 10.
Вход в пирамиду открыли только условно - со всех сторон со стен пирамиды сняли дерн и наслоения, углубились ниже уровня почвы, окружив строение рукотворным рвом шириной не менее двух метров и такой же глубиной. Все работы велись вручную, правда, после тщательного просеивания грунт убирали и вывозили все-таки машинами. Обнажились плотно пригнанные, без следа какого-либо связующего раствора крупные, около полуметра в длину и вдвое уже в высоту, темно-серые блоки. Ориентирована пещера, как и абсолютное большинство всех открытых, по сторонам света.
- Видите, с северной стороны часть блоков отличается по цвету и структуре? - показал Шамрай. - Но никаких выемок, углублений, ничего, что могло бы указать на так называемый «дисковод». Нет и «пленки», обнаруженной космонавтами на марсианской пещере.
- Да ломиком, начальник, - сказал за спиной знакомый голос. - Тут главное, один расшатать и вынуть, а дальше как по маслу.
- Так, Шлепенков, - обернулся к рационализатору археолог. - Иди. Ты что вчера со своей вахтой не улетел?
- Да ну, Данилыч, - протянул Шлепенков. - Тут самая движуха пошла, самый фарш. Вдруг че нароете, мож, даже саркофаг золотой. Значит, клад. Вам от государства премия и двадцать пять процентов, а мне по бороде? Нет уж, я тут останусь, моя доля тоже есть, я тут до хе*а кубов перекидал!
- Иди, кладоискатель, - отсмеявшись, повторил Шамрай. - Как саркофаг выкопаем - лично позову.
- Минералогический анализ делали? - я подошла, провела по стене рукой. Светлые блоки были чуть шершавей темных. - Что это?
- Темные - гнейс, - ответил мне высокий худой мужчина, геофизик. Как его Шамрай называл? А, Валерий Павлович. - А светлые - из зёрен кристаллического муассанита, сцементированного тонкозернистой муассанитовой же массой.
- Поясните, пожалуйста, - попросила я. - Простите, я не очень разбираюсь…
У него на лице было написано «а что тогда спрашиваешь?», но он ответил, очень ровно.
- В современных условиях природный муассанит встречается редко. В специальных камерах с температурой 2500 градусов выращивают искусственный, но получают кристаллический муассанит в таких количествах, что "построить" что-то большее ювелирного изделия невозможно. Это не только самый твёрдый минерал, но и самый кислото -, термо -, щелочно - стойкий. Используется в аэрокосмической, ядерной, электронной и других суперсовременных отраслях промышленности. Каждый кристалл муассанита стоит примерно десятую часть такого же размера алмаза.
- Ни *** себе, - радостно изумился никуда не ушедший Шлепенков, сидящий на корточках на краю рва. - Это ж какая прорва денег-то! Давай, начальник, я алмазной коронкой…
- Гаврилов! - заорал Шамрай. - Гаврилов!
Сверху показалась голова в кепи и куртка с надписью «охрана».
- Гаврилов, что посторонние на объекте делают?! Забери этого делопута, и что б я его больше не видел.
- Куда тащишь? Руки убери! - донесся сверху недовольный бубнеж. - Сам пойду.
- Видимо, блоки не могут состоять целиком из муассанита? - предположила я. - Может быть, это напыление, скрывающее знаки, символы - какой-то код, ключ к открытию?
Шамрай ответить не успел. Зато…
- Начальник, так я за инструментом?.. Я шементом!
Оборудование с лазерным излучателем доставили только через два дня. Я это время откровенно скучала. Полдня потратила на изучение снимков, сделанных сканером, позвонила Миле - связи с нашими не было, в телескопы наблюдали перемещавшееся по планете огромное пыльное пятно. Читала, поспала. Остальные были заняты - любая экспедиция предполагает кучу писанины, на которую времени никогда не хватает. И все научные сотрудники, кандидаты и доктора воспользовались возможностью и строчили, строчили. Студенты, отрабатывающие практику, играли в волейбол, пели и вообще, производили столько шума, что на следующий день Шамрай на завтраке предложил им «прогуляться до Байкала». Я подумала и попросилась с ними. Кроме скуки, меня нервировал вид на палатку шаманки и глухие звуки, доносящиеся оттуда - удары колотушки о кожаный бубен, гортанные крики…
Я чувствовала себя в своей тарелке - компания молодежи, где все знакомы и дружат, и я - тридцатилетняя незнакомая ни с кем тетка. Все так привычно комфортно… Собрала небольшой рюкзак - сменная футболка, полотенце, бутылка с водой, пара бутербродов с еще московской колбасой, яблоки. Яблок мне Люда привезла перед отлетом целый мешок, сказала «проставишься». Большие, очень душистые, розовые в красную полоску, с вкуснейшей белой сочной мякотью. Даже сейчас из рюкзака тянуло яблочным духом. Дошли довольно быстро, по торной утоптанной тропинке. Издалека увидели Байкал, и я опять, как впервые, задохнулась от пронзительной силы синевы воды и неба. Прошептала одними губами: «Здравствуй!» и Байкал ответил - волна мягко шлепнула меня по ногам, толкнула ко мне ракушку. Молодежь шумно раздевалась в стороне, забивалась на «кто быстрее» и «кто дальше», я тоже сняла шорты, майку, оставшись в любимом сплошном купальнике. Окунулась недалеко от берега, не боясь холода. От воды веяло такой силой, такой мощью, что я рассмеялась. Хорошо! Потом села на расстеленное полотенце, набросила на плечи майку и достала из рюкзака планшет. Смотрела фото Саши, задержалась на снятом на космодроме, перед отлетом. Оранжевый скафандр, шлем в руках, спокойная мягкая улыбка, за спиной - межпланетный космический корабль. Задумалась, коснулась кончиками пальцев Сашиного лица, перелистнула. Как летчики говорят, «крайнее» фото - с поверхности Марса. Рядом упал мяч, отскочил мне в колени.
- Ой, извините, - ко мне наклонился темноволосый мускулистый парень, забрал мяч. - А что это? Это с Марса фото? Я такие не видел, а я все записи собираю. Можете мне скинуть? А еще есть? Покажете?
- Эл, ты что там застрял? - к нам подошел красивый бурят, тоже заглянул мне через плечо. - Ого! Это же вторая марсианская?
Через минуту возле меня собралась вся группа, расселись, смотрели фотографии, видео, пока батарея не разрядилась, расспрашивали кто, что. Узнали, что у меня муж - космонавт, и понеслось.
- И вы с трижды героем России Игорем Вадимовичем Серебро лично знакомы?
- И со всем экипажем? А можете автограф взять?
- А по окончании полета как можно на встречу с ними попасть?
- Как поступить в отряд космонавтов?
После «брифинга» потащили меня играть в волейбол, потом купаться. Пока отогревались, разговорились про расшифровку петроглифов, про мою работу, увлеклась, целую лекцию прочитала, чертила на песке символы. Парни наловили рыбы, сварили уху, я вспомнила про яблоки… Вернулись в лагерь уже в густых сумерках, попрощалась с ребятами, проводившими меня до крыльца. Сходила в душ, легла поверх одеяла. Немного ломили мышцы, горела от солнца кожа. Задремала, проспала ужин, и осталась бы голодной, но постучалась соседка, повариха Варя, принесла мне ужин. Я позвала на чай остальных девчонок, проболтали часа два. Везет же мне на хороших людей!
Даже лазером очистить муассанитовое напыление было делом не быстрым. Работали специалисты очень аккуратно, но все же я за процессом непрерывно наблюдала - мало ли, снимут чуть лишнего и не расшифруешь. Больше моего волновался только Макс Шлепенков - вдруг на отколют кусочек карата три, а он его на халяву замылит. На очищенных фрагментах обнаружились 4 символа, заключённых в треугольники.
- Они попарно и последовательно связаны между собой внутренним смыслом, - с азартом проговорила я, близко-близко рассматривая полупрозрачные петроглифы то ли сероватого, то ли желтовато-зелёного цвета. - Видите следы термического воздействия?
- Похоже на взрыв или извержение, во всяком случае, присутствуют признаки скоротечного процесса - вот это желтовато-бурый цвет в некоторых углах, оплавленные кромки, - согласился геофизик.
- Второй сверху символ меньше размером и пострадал больше - стороны треугольников и внутреннее изображение частично повреждены, - я показала.
- И что это значит? - группа дружно смотрела на меня.
- Как открывать, понятней не стало, - подытожил Шамрай.
- Вы не поверите, Павел Данилович, - я рассмеялась. - Но это как в старых домах дверь с кодовым замком. Постоянно используемые кнопки западают.
- Нажать надо?! - это кто-то из подобравшихся под шумок поближе ребят.
- Нет, применить пламя высокой температуры. Павел Данилыч, у нас есть огнемет?
Эпического зрелища не вышло. Принесли высокую тонкую штуковину, сверху небольшой круглый держатель для горелки, похожей на садовый опрыскиватель, только металлический, и баллоны. Под воздействием высокотемпературного пламени символы сначала сменили цвет, потом начали светиться. Я вздрогнула, и, кажется, закричала, когда под невыносимый для уха звук - гул, свист? - блоки сдвинулись с места, открывая узкую длинную нишу.
Пирамиду оцепили. Гаврилов с приданными ему научными сотрудниками держал оборону от студентов, возбужденного Шлепенкова и каких-то непонятных личностей в странных хламидах. Наверное, подручные шаманки, отстраненно подумала я, на миг обернувшись на производимый ими шум. Группа допущенных наблюдала на мониторе, как камера на длинной гибкой «удочке» снимает внутреннюю полость пирамиды. Судя по всему, абсолютно пустую.
- Помещение примерно семь на семь метров, стены по периметру сплошь покрыты знаками. - бубнила я в гарнитуру. - Судя по чистоте и ёмкости символов, трёхлучевой свастике (а не, скажем, крестообразной), это сооружение намного старше известных нам цивилизаций, включая египетскую. Рядом со входом, слева, в стене выдолблена небольшая ниша. Сама полость имеет полукруглый свод, высота свода в верхней точке тоже метров семь. Пол абсолютно гладкий, по рисунку и структуре похож на обсидиан, - я повернула огромный прожектор, присмотрелась, опустилась на корточки, потрогала линию пальцем. - Странно… На ощупь ничего не чувствуется, но впечатление, что часть линий нанесена, а не является частью естественной окраски. Попробую сфотографировать сверху и посмотреть целиком.
Компьютерная программа обработала снимок и по собственной инициативе вывела на экран не только результат, но и аналог. Замкнутая спираль долины Наска. В лунной пирамиде было похожее… Вечность? Все повторяется? Ноутбук тихонько гудел, на экране всплыла надпись «Найдено три изображения, показать?» Я щелкнула кнопкой. Ага, я же загрузила панорамную сьемку стен, и комп их разложил на отдельные элементы. Ну-ка, ну-ка… Спирали вписаны в символы на стенах, причем так, что там, в пирамиде, я это не увидела - слишком много информации. Я начала листать фотографии, пытаясь определить, где именно они расположены, но нет, надо только на месте смотреть. Посмотрела на часы - ого, два ночи. Спать, а завтра пораньше и пойду. От азарта долго не могла уснуть, перебирала в голове сделанную работу, думала о муже… Помогли мы им, открыв пирамиду? Получится у них? Снился мне Саша, сердитый, ругал меня за что-то, выговаривал, требовал. Проснулась в плохом настроении, обиженная, никак не могла отойти от сна. Что бы перебить послевкусие, быстро выпила кофе у себя на кухоньке, пошла к пирамиде. Никого еще не было - все на завтраке, до рабочего дня минут сорок, только Шлепенков увидев меня, решительно повернул от столовой к раскопкам, пошел следом.
- Не спится, красавица?
- Вы можете мне помочь - прожектора включить, свет поставить? - невпопад ответила я.
- А то, - Шлепенков приосанился. - И че искать будем?
Пожала плечами.
- Да проверить кое-что хочу.
- Скрываешь, - сплюнул Макс с досадой, выбросил окурок. - Ну ладно, помогу, раз обещал.
Минут двадцать мы возились, я командовала «вверх-вниз, влево-вправо», Шлепенков ворочал прожектора, и, наконец, я добилась, чего хотела. Три снопа света были направлены на три спирали на стенах, образовывая треугольник. Спирали светились отраженным светом, приобретая объем, как будто начиная медленно двигаться. Я отошла к центру, поворачиваясь, пытаясь охватить взглядом весь объем пирамиды, сделала еще шаг, и, как только оказалась по центру нижней спирали, пол под моими ногами содрогнулся, и под раздирающий уши и нервы звук, под моими ногами развезлась пустота. Я провалилась в темноту и потеряла сознание.
- Да вот те крест, начальник! - Шлепенкова трясло от злости. - Сквозь землю она провалилась!
Он повторял одно и тоже с десяток раз - девка стояла, он вертел прожектора, вдруг все вспыхнуло, и девка сквозь пол провалилась - но ему не верили. Ни собравшиеся в столовой, куда он прибежал с посеревшим лицом и мокрой от жути спиной, ни куривший на крыльце Шамрай, к которому он кинулся.
- Да *** ***, ***! - заорал Макс. - ***, делайте что-нибудь, *** не стойте! Пропадет девчонка, пока вы тут мне мозги ***! - махнул рукой и побежал к пирамиде.
- Ведь правда вой какой-то был, - сказал кто-то. - И Машу сегодня никто не видел.
Шамрай выбросил окурок, торопливо зашагал к раскопкам. Обгоняя его, бежали студенты, и он включил рацию, быстро скомандовал.
- Гаврилов, ты где? Похоже, у нас ЧП. Выстави пост у пирамиды, никому не входить! - и заорал в спины парней. - Стоять! Никому не входить! Кому сказал! - и грузно побежал.
Шлепенкова он застал за откручиванием от штанги камеры.
- Вот, повесила она, снимала, - буркнул тот. - Только вспомнил. Перетрухал я, начальник, в жизни так не боялся.
