- Ты согласился? - Рита немножко задохнулась.
- А ты?
- Что я? Согласилась? - она сверкнула улыбкой. - Я буду очень рада, если ты поедешь, Матвей. Тебе у нас понравится.
- Да мне с тобой везде хорошо, - сказал вроде бы негромко и не особо выразительно, но у нее загорелись щеки.
- Тогда надо срочно билеты покупать на самолет, а то праздник, все рейсы давно забронированы.
- Вы сами-то купили?
- Да говорю же, билеты надо покупать! Всем, - Рита даже ускорилась, как будто в кассу бежала. - Только на какое число, тридцатое или тридцать первое? Нас когда отпустят, ты не слышал?
- Тридцатого пары в расписании стоят, а тридцать первого пусто. Рейсы когда на Москву, смотрели?
- Два ночных, остальные утренние.
- Вот на ночной и возьмем. Что, ночью такси нет, что ли?
- Какое такси? Нас папа встретит.
Летели бизнес-классом, «как баре», оценил Матвей, устраиваясь в кресле рядом с Ритой.
- Тебе бы только деньги тратить, - разворчалась Рита, как жена со стажем.
- Если бы в салоне летел, два места пришлось бы выкупать, так что я и не шиканул вовсе.
- Как ты в «сушке» собираешься помещаться? - повернулся к ним Женька. - Тебя надо было перед зачислением попробовать в кабину засунуть!
- Я не истребитель, Женек. Я на «Белом лебеде» летать буду.
- Аааа…
- Что ааа? Это самый большой сверхзвуковой самолет в истории военной авиации, самый мощный и тяжелый боевой самолет в мире! Изменяемая геометрия крыла, по скорости вполне с истребителем посоревнуется, максимальная дальность полета больше семнадцати тысяч километров, может нести больше пятидесяти тонн бомб и ракет. Так что добро пожаловать в сопровождение.
- Ладно, не боись, прикроем, - успокоил Женька. Вадим сидел с наушниками, закрыв глаза, Рита зевнула в ладошку.
- Рит, кресло раскладывается, - повернулся к ней Матвей. - Стюардесса плед даст. Поспи.
- Я так, - она влезла с ногами в кресло, подвинулась ближе к нему, положила голову на плечо. - Лететь два часа всего…
- Спи, - Матвей выключил над ними светильник, сел так, чтобы ей было удобнее. Подхватил пушистую косу, провел мягкой шелковистой прядкой по щеке, по губам…
Самолет приземлился в начале шестого, полчаса ждали багаж, вышли в зал прилётов.
- Папа! - завопила Рита, бросаясь на шею мужчине в летном бушлате и болтая ногами. - Папуля!
- С приездом, - Игорь обнял дочь, поцеловал в щеку. - Как долетели?
- Хорошо, - Рита обрела опору под ногами, но так и стояла, прижавшись к отцу.
- Рит, пусти поздороваться, - Женька попытался отодвинуть сестру.
- Здравствуй, сын, - крепкое рукопожатие.
- Здравствуй, Вадим, - подошедшему следом старшему сыну.
- Пап, это Матвей, - представил Вадька.
- Здравствуйте, товарищ генерал полковник.
- Здравствуй, Матвей, - Игорь Вадимович протянул руку. - Зови меня Игорь Вадимович. Всё, давайте все в машину.
- Пап, а мама дома? - Рита наконец отлипла от отца.
- Мама сюрприз готовит.
Быстрым шагом прошли на стоянку к семейному минивэну, Женька опередил остальных на несколько шагов, дернул дверцу. Та послушно отъехала в сторону.
- Пап, ты что, машину не закрыл? - удивленно спросил Женек, занося ногу на ступеньку.
- Сюрприз! - пропел веселый женский голос из салона.
- Мама! - Женя протянул руку, помогая выйти, обнял, заулыбавшись, чмокнул в щеку. Она стиснула, погладила, расцеловала, шагнула к Вадиму, всмотрелась в лицо, поцеловала, погладила по голове, по плечам.
- Привет, мам, - Вадим чуточку покружил, передал сестре, прыгавшей и попискивающей от нетерпения.
- Мамулечка! - Рита ластилась, целовала, насмотреться не могла. Взяла за руку, повернулась. - Мам, это Матвей.
- Здравствуй, - улыбнулась ласково. - Меня зовут Людмила Евгеньевна.
- Здравствуйте.
- Дети молодцы, что тебя пригласили. Тебе у нас понравится.
Он смущенно кивнул.
- Мила, давайте все в машину, - скомандовал отец. - Если поздно приедем, мелкие встанут и старшим поспать не дадут.
Братья подсадили маму, Рита сама влезла, они заскочили следом.
- Матвей, давай, - позвал Вадим.
- Игорь Вадимович, вы не против, я вперед сяду?
- Нет, конечно. Садись, - Игорь сел сам, завел машину
Волконский бросил в салон сумку, уселся рядом с водителем, и машина вырулила со стоянки.
Матвей краем уха слушал беспорядочный разговор - говорили обо всем сразу, перебивали друг друга, смеялись. Рита сидела рядом с матерью, сыновья сели сзади, нависли над спинками. Игорь Вадимович улыбался, поглядывая на семью в зеркало, потом спросил Матвея об училище, разговор зашел о самолетах. Два часа дороги до дачи пролетели незаметно.
Дорога в лесу, потом улица то ли деревни, то ли коттеджного поселка - смотря в какую сторону смотреть. Серебро жили на окраине деревни. Вдоль высокого забора голубые ели высотой больше трех метров, в искрах мерцающих огоньков. Въехали в открывшиеся с пульта ворота, Матвей вышел, осмотрелся. Большой участок, два дома, какие-то постройки, кругом, куда не посмотри, кусты, укрытые на зиму розы, высоченные сосны, за домами виднеется плодовый сад.
- Вот летом приедем, увидишь, как тут красиво, - Рита выбралась из машины, подошла сзади.
- И сейчас красиво, - он вдохнул полной грудью. - Дышать вкусно.
- Пойдем, я тебе все покажу, - она взяла его за руку, повела за собой. - Это Дом. В нем живут бабушки и дедушки Серебро и Янтаревы. Еще там живут теть Света и дядь Макс, мамины сестра с мужем, когда приезжают. И мы там часто ночевали - в мансарде мальчишки, внизу мы с Милочкой, это сестра моя. Мама сказала, что на Рождество приедут Ярик и Стаська, я соскучилась ужасно. Мы с ними уже год не виделись, они служат далеко. Это Большой Дом, наша дача. Там мама с папой живут, наши две спальни и внизу две гостевые. Вон, видишь, - она протопала за угол. - Это… Ой! Что это, мам?
- Вот, никогда не слушаешь, что я тебе рассказываю, - шедшая следом Людмила Евгеньевна шутливо нахмурилась. - Летнюю кухню и беседку ближе к саду перенесли, там уютнее, баню почти к речке, а на месте бани гостевой домик поставили, а то семья растет. Русановы и Колодеи осенью обжили уже. Покажи Матвею угловую комнату, мы его там поселим. Матвей осмотрится, в душ сходите, и завтракать будем. А потом поспите.
Комната была светлой - большие окна по двум стенам, одно даже с балконной дверью.
- Она открыта, на маленькую веранду выходит, - Рита прошла вперед. - Ого!
- Что? - он огляделся.
- Да, похоже, родители заодно и в доме ремонт сделали. Обои новые.
На самом деле «ого» относилось к кровати - раньше здесь стояла стандартная двуспалка, а теперь новая, длиной не меньше двух двадцати. Значит, специально к приезду Матвея купили, но она, конечно, про это не сказала, чтобы не смущать.
- Туалет и душевая напротив твоей двери. А кухня и гостиная в другом крыле, из прихожей направо. Ты устраивайся и приходи.
- Я побегать хотел.
- Можно по саду, можно по дороге. Собаки еще в вольере сидят, а потом я тебя им представлю, не тронут.
- Представишь? - Матвей рассмеялся.
- Мы с тобой курсанты, а они Майор, Полковник и Прапор!
Матвей долго бегал, заметил в саду турник, скамейки, подтянулся сотню раз, покачал пресс. Заминаясь, сделал еще круг по саду, быстрым шагом пошел к дому. Во дворе возле вольера с собаками, опершись на лопаты курили двое пожилых мужчин.
- Здравствуйте, - подходя ближе, поздоровался парень.
- Здоров, - дедушка пониже и поморщинестей сдвинул шапку на затылок, протянул руку. - Ты Матвей, што ле? Евгений Григорич.
- Вадим Олегович, - прогудел сурового и даже мрачного вида дядька с проседью в черных волосах.
- Спортсмен, ты что есть-то не идешь? Милка уж выходила, искала тебя.
- Да не стоило беспокоиться… - Матвей смутился.
- Ладно, сват, давай заканчивать. Баню затопить надо, пусть пацаны пораньше попарятся, Вадька и то последний раз звонил, спрашивал, будем ли баню топить тридцать первого.
Деды повернулись уходить.
- Давайте, я помогу, - неожиданно для себя предложил Матвей. - Что делать надо?
- Иди завтракай да спи, всю ночь ведь в дороге, - Евгений Григорьевич открывал вольер.
- Да не сплю я днем, - Матвей подошел ближе. - Ого!
Положив лапы на крупную ячеистую сетку, на него с интересом поглядывали три мохнатые морды.
- Это свой, - строго сказал дед. - Гулять выметайтесь, обсерваторию вашу убрать надо.
Собаки не торопясь окружили Матвея, принюхались.
- Ты точно Полковник, - Матвей протянул руку погладить огромного черного кавказца. - Ты, наверно, Майор, - пес, похожий на немецкую овчарку, но какого-то странного окраса, гавкнул басом. - А ты Прапор, - потрепал по ушам кофейного шарпея.
- Всех угадал, - хмыкнул Вадим Олегович.
Матвей тем временем забрал у Евгения Григорьевича лопату, начал чистить в вольере, сгребая сено и гмм… снег в старое корыто.
- Куда везти? - взялся за приваренную ручку.
- Вооон туда, - начиная вытрясать из мешка сено показал на дальний угол сада мужчина. - Там яма специально с лета выкопана.
Собаки проводили его до места и обратно, он еще принес из сарайчика три огромных охапки дров, деды затопили печи в обеих половинах бани (одна русская, вторая финская) и в предбаннике с довольно большим бассейном, налили воды в него и в два больших чана, одним боком встроенных в печь.
- Все, шабаш, - постановил Вадим Олегович. - Иди, Григорич, корми парня. Я тут за печками присмотрю.
- Бать, сказал же, не возитесь, - подошёл Игорь. - Что вы, час подождать не могли, пока я сам сделаю? Все, идите, у Милы третий раз чайник кипит, я тут сам как-нибудь...
Матвей еще заскочил в душ, сменил футболку и надел джинсы вместо тренировочных штанов.
- Садись, - поднялась из-за стола Людмила Евгеньевна. Оба деда сидели тут же и пили чай из огромных кружек. - Ты солянку будешь? Такая вкусная получилась, я ее с вечера варила, как раз настоялась.
- Да мне все равно, можно и солянку. Вы не беспокойтесь.
- А ты не беспокойся о том, что я беспокоюсь, - Ритина мама улыбнулась такой доброй и лукавой улыбкой, что он поневоле ответил.
- Хлеб бери, - поставила перед ним хорошую мужскую тарелку солянки. - Соль, перец по вкусу добавляй.
- Муму, - согласился Матвей, наворачивая солянку.
Людмила Евгеньевна тем временем сняла крышку со сковороды, помешала нарезанную тонкой соломкой картошку, выключила конфорку. Плит в кухне было две - газовая и электрическая, и обе были заставлены кастрюлями, сковородами, гусятницами стратегических размеров.
- Добавки?
Матвей неопределенно пожал плечами.
Хозяйка без разговоров забрала тарелку, зачерпнула из ведерной кастрюли здоровенным половником, подала. Пока ел, на широкую тарелку положила золотистой скворчащей картошки, горку колбасок по-львовски. К ним крохотные хрустящие огурчики, капусту в брусничных бусах, праздничные помидорчики, яркие рыжики размером с пуговицу.
- Угощайся, - поменяла пустую тарелку на полную.
Евгений Григорьевич подлил себе и свату чая из двухлитрового фарфорового чайника.
- Вкусно! - Матвей склевал рыжики, как семечки, хрустнул огурцом. - Только вы мне больше не подкладывайте! - испуганно.
- Я поняла, что меня хвалить чревато, - рассмеялась Людмила Евгеньевна. - Матвей, ты, пожалуйста, не стесняйся, хорошо? Хочешь добавки - спроси, что-то не нравится или не хочешь - решительно отказывайся. Договорились?
- Договорились, - Матвей отодвинул пустую тарелку. - Спасибо большое!
- Что ты хочешь? Чай, кофе, компот? Минералка есть, сок, - Людмила покачала двумя кувшинами.
- Людмила Евгеньевна, а можно мне кофе?
- Конечно. Я тебе сварю сейчас. Сладкий? С молоком?
- Нет, черный.
Зашумела кофемолка, Матвей потянул носом.
- У вас собаки какие, - заговорил, чтобы отвлечься от будоражащего запаха. - Солидные. Красивые. Породистые, да?
- Волкодав даже с паспортом был. И шарпей, походу, тоже чистокровный. У Майора только мамка согрешила с золотистым ретривером.
- А зачем вы его тогда купили?
- Кого купили? Псину? - Вадим Олегович хмыкнул, Евгений Григорьевич покрутил головой. - У нас все дареные.
- Как это?
- Да как дачный сезон заканчивается, дачники с того конца собак и бросают. Куда их? Прибиваются, кормим. Мелких еще раздать можно, весь городок одарили, а больших? Вот и живут… кони-пони. Погоди, мелкие приедут - увидишь, как они на них катаются.
- Матвей, печенье, - Людмила Евгеньевна подвинула две корзинки. - Это вот апельсиновое, а это, слоеное, - с цельным грецким орехом. С кофе очень вкусно.
- У вас очень все вкусное, - искренне сказал Матвей. - Спасибо большое!
- Милка, где кошачье ведро? - поднялся отец. - Орда явилась, кормить пойду.
По широкому подоконнику длинного, в половину высоты стены, витражного окна бывшей веранды топталось с пяток кошек, плющивших носы о веселых разноцветных птичек.
Огромная луна, желтая, как зимняя медовая антоновка, запуталась в сосновых лапах. Редкие дымные столбы стучались в подмерзшее небо, и оно осыпалось ледяными хрусталиками.
- Мне кажется, если прислушаться, слышно, как они звенят, - Рита подняла ладошку, счастливо вздохнула. Матвей обнял ее покрепче, поцеловал в розовое ухо, выглядывавшее из-под шапки.
Они стояли на обрыве на другом берегу реки, перебравшись по заметенной тропинке и узкому мостику, заваленному снегом, по дороге проваливаясь по колено, падая и хохоча. Было весело и так хорошо, что Рите казалось: вот шагни они сейчас - и не упадут, а полетят. Как… как феи, вот! Тут Ритуля прыснула. Вряд ли феечки бывают метр восемьдесят три, и уж точно не двухметровые с хвостиком.
- Здравствуй, Золушок, я Добрый Фей! - сказала басом и рассмеялась.
Он подхватил, сквозь смех переспрашивая.
- Какой Золушок? А Добрый Фей - это кто?! - и они опять смеялись, Рита даже до слез и всхлипов. А потом их спугнула луна, и они замерли, вдруг оглушенные красотой. Долго любовались - она небом, он - ею, начиная немножко подмерзать, несмотря на теплые комбинезоны и настоящие норильские унты. Матвею свои презентовал лично Вадим Олегович. Так бы и стояли, наверное, до утра, но тут Ритин живот деликатно и жалобно заурчал.
- Ой, - пискнула она, смутившись.
- Ты есть хочешь? - Матвей заглянул ей в лицо. - И замерзла, похоже, - погладил щеки теплой ладонью. - Давай домой.
Скатились с горы, как два зайца, петляли, протаптывая новую тропинку, явились домой с заиндевевшими ресницами и горящими щеками, хихикая. Собаки осуждающе ворчали в домиках, когда они стряхивали снег у крыльца.
- Я в душ, и к тебе, - раздеваясь в прихожей, шепнула Рита.
Матвей аккуратно повесил ее комбинезон на распялку у батареи, пристроил свой, поставил сушиться обе пары унт. Тоже сходил сполоснуться, переоделся в мягкие спортивные штаны, майку.
- Ты что тут возишься? - Рита заглянула в комнату. - Я умру сейчас!
В кухне включила маленькую лампу, принюхалась и огляделась.
- Мама мясо запекала, - подскочила к кухонному столу, потыкала пальцем. - Остыло уже, резать можно.
Мясо, запеченное в хрустящем румяном тесте, было мягким, ароматным и очень вкусным. Они съели по два огромных куска даже без хлеба.
- Ещё? - Рита прицелилась отрезать.
- А ты?
- Что я? Согласилась? - она сверкнула улыбкой. - Я буду очень рада, если ты поедешь, Матвей. Тебе у нас понравится.
- Да мне с тобой везде хорошо, - сказал вроде бы негромко и не особо выразительно, но у нее загорелись щеки.
- Тогда надо срочно билеты покупать на самолет, а то праздник, все рейсы давно забронированы.
- Вы сами-то купили?
- Да говорю же, билеты надо покупать! Всем, - Рита даже ускорилась, как будто в кассу бежала. - Только на какое число, тридцатое или тридцать первое? Нас когда отпустят, ты не слышал?
- Тридцатого пары в расписании стоят, а тридцать первого пусто. Рейсы когда на Москву, смотрели?
- Два ночных, остальные утренние.
- Вот на ночной и возьмем. Что, ночью такси нет, что ли?
- Какое такси? Нас папа встретит.
Летели бизнес-классом, «как баре», оценил Матвей, устраиваясь в кресле рядом с Ритой.
- Тебе бы только деньги тратить, - разворчалась Рита, как жена со стажем.
- Если бы в салоне летел, два места пришлось бы выкупать, так что я и не шиканул вовсе.
- Как ты в «сушке» собираешься помещаться? - повернулся к ним Женька. - Тебя надо было перед зачислением попробовать в кабину засунуть!
- Я не истребитель, Женек. Я на «Белом лебеде» летать буду.
- Аааа…
- Что ааа? Это самый большой сверхзвуковой самолет в истории военной авиации, самый мощный и тяжелый боевой самолет в мире! Изменяемая геометрия крыла, по скорости вполне с истребителем посоревнуется, максимальная дальность полета больше семнадцати тысяч километров, может нести больше пятидесяти тонн бомб и ракет. Так что добро пожаловать в сопровождение.
- Ладно, не боись, прикроем, - успокоил Женька. Вадим сидел с наушниками, закрыв глаза, Рита зевнула в ладошку.
- Рит, кресло раскладывается, - повернулся к ней Матвей. - Стюардесса плед даст. Поспи.
- Я так, - она влезла с ногами в кресло, подвинулась ближе к нему, положила голову на плечо. - Лететь два часа всего…
- Спи, - Матвей выключил над ними светильник, сел так, чтобы ей было удобнее. Подхватил пушистую косу, провел мягкой шелковистой прядкой по щеке, по губам…
Самолет приземлился в начале шестого, полчаса ждали багаж, вышли в зал прилётов.
- Папа! - завопила Рита, бросаясь на шею мужчине в летном бушлате и болтая ногами. - Папуля!
- С приездом, - Игорь обнял дочь, поцеловал в щеку. - Как долетели?
- Хорошо, - Рита обрела опору под ногами, но так и стояла, прижавшись к отцу.
- Рит, пусти поздороваться, - Женька попытался отодвинуть сестру.
- Здравствуй, сын, - крепкое рукопожатие.
- Здравствуй, Вадим, - подошедшему следом старшему сыну.
- Пап, это Матвей, - представил Вадька.
- Здравствуйте, товарищ генерал полковник.
- Здравствуй, Матвей, - Игорь Вадимович протянул руку. - Зови меня Игорь Вадимович. Всё, давайте все в машину.
- Пап, а мама дома? - Рита наконец отлипла от отца.
- Мама сюрприз готовит.
Быстрым шагом прошли на стоянку к семейному минивэну, Женька опередил остальных на несколько шагов, дернул дверцу. Та послушно отъехала в сторону.
- Пап, ты что, машину не закрыл? - удивленно спросил Женек, занося ногу на ступеньку.
- Сюрприз! - пропел веселый женский голос из салона.
- Мама! - Женя протянул руку, помогая выйти, обнял, заулыбавшись, чмокнул в щеку. Она стиснула, погладила, расцеловала, шагнула к Вадиму, всмотрелась в лицо, поцеловала, погладила по голове, по плечам.
- Привет, мам, - Вадим чуточку покружил, передал сестре, прыгавшей и попискивающей от нетерпения.
- Мамулечка! - Рита ластилась, целовала, насмотреться не могла. Взяла за руку, повернулась. - Мам, это Матвей.
- Здравствуй, - улыбнулась ласково. - Меня зовут Людмила Евгеньевна.
- Здравствуйте.
- Дети молодцы, что тебя пригласили. Тебе у нас понравится.
Он смущенно кивнул.
- Мила, давайте все в машину, - скомандовал отец. - Если поздно приедем, мелкие встанут и старшим поспать не дадут.
Братья подсадили маму, Рита сама влезла, они заскочили следом.
- Матвей, давай, - позвал Вадим.
- Игорь Вадимович, вы не против, я вперед сяду?
- Нет, конечно. Садись, - Игорь сел сам, завел машину
Волконский бросил в салон сумку, уселся рядом с водителем, и машина вырулила со стоянки.
Матвей краем уха слушал беспорядочный разговор - говорили обо всем сразу, перебивали друг друга, смеялись. Рита сидела рядом с матерью, сыновья сели сзади, нависли над спинками. Игорь Вадимович улыбался, поглядывая на семью в зеркало, потом спросил Матвея об училище, разговор зашел о самолетах. Два часа дороги до дачи пролетели незаметно.
Дорога в лесу, потом улица то ли деревни, то ли коттеджного поселка - смотря в какую сторону смотреть. Серебро жили на окраине деревни. Вдоль высокого забора голубые ели высотой больше трех метров, в искрах мерцающих огоньков. Въехали в открывшиеся с пульта ворота, Матвей вышел, осмотрелся. Большой участок, два дома, какие-то постройки, кругом, куда не посмотри, кусты, укрытые на зиму розы, высоченные сосны, за домами виднеется плодовый сад.
- Вот летом приедем, увидишь, как тут красиво, - Рита выбралась из машины, подошла сзади.
- И сейчас красиво, - он вдохнул полной грудью. - Дышать вкусно.
- Пойдем, я тебе все покажу, - она взяла его за руку, повела за собой. - Это Дом. В нем живут бабушки и дедушки Серебро и Янтаревы. Еще там живут теть Света и дядь Макс, мамины сестра с мужем, когда приезжают. И мы там часто ночевали - в мансарде мальчишки, внизу мы с Милочкой, это сестра моя. Мама сказала, что на Рождество приедут Ярик и Стаська, я соскучилась ужасно. Мы с ними уже год не виделись, они служат далеко. Это Большой Дом, наша дача. Там мама с папой живут, наши две спальни и внизу две гостевые. Вон, видишь, - она протопала за угол. - Это… Ой! Что это, мам?
- Вот, никогда не слушаешь, что я тебе рассказываю, - шедшая следом Людмила Евгеньевна шутливо нахмурилась. - Летнюю кухню и беседку ближе к саду перенесли, там уютнее, баню почти к речке, а на месте бани гостевой домик поставили, а то семья растет. Русановы и Колодеи осенью обжили уже. Покажи Матвею угловую комнату, мы его там поселим. Матвей осмотрится, в душ сходите, и завтракать будем. А потом поспите.
Комната была светлой - большие окна по двум стенам, одно даже с балконной дверью.
- Она открыта, на маленькую веранду выходит, - Рита прошла вперед. - Ого!
- Что? - он огляделся.
- Да, похоже, родители заодно и в доме ремонт сделали. Обои новые.
На самом деле «ого» относилось к кровати - раньше здесь стояла стандартная двуспалка, а теперь новая, длиной не меньше двух двадцати. Значит, специально к приезду Матвея купили, но она, конечно, про это не сказала, чтобы не смущать.
- Туалет и душевая напротив твоей двери. А кухня и гостиная в другом крыле, из прихожей направо. Ты устраивайся и приходи.
- Я побегать хотел.
- Можно по саду, можно по дороге. Собаки еще в вольере сидят, а потом я тебя им представлю, не тронут.
- Представишь? - Матвей рассмеялся.
- Мы с тобой курсанты, а они Майор, Полковник и Прапор!
Матвей долго бегал, заметил в саду турник, скамейки, подтянулся сотню раз, покачал пресс. Заминаясь, сделал еще круг по саду, быстрым шагом пошел к дому. Во дворе возле вольера с собаками, опершись на лопаты курили двое пожилых мужчин.
- Здравствуйте, - подходя ближе, поздоровался парень.
- Здоров, - дедушка пониже и поморщинестей сдвинул шапку на затылок, протянул руку. - Ты Матвей, што ле? Евгений Григорич.
- Вадим Олегович, - прогудел сурового и даже мрачного вида дядька с проседью в черных волосах.
- Спортсмен, ты что есть-то не идешь? Милка уж выходила, искала тебя.
- Да не стоило беспокоиться… - Матвей смутился.
- Ладно, сват, давай заканчивать. Баню затопить надо, пусть пацаны пораньше попарятся, Вадька и то последний раз звонил, спрашивал, будем ли баню топить тридцать первого.
Деды повернулись уходить.
- Давайте, я помогу, - неожиданно для себя предложил Матвей. - Что делать надо?
- Иди завтракай да спи, всю ночь ведь в дороге, - Евгений Григорьевич открывал вольер.
- Да не сплю я днем, - Матвей подошел ближе. - Ого!
Положив лапы на крупную ячеистую сетку, на него с интересом поглядывали три мохнатые морды.
- Это свой, - строго сказал дед. - Гулять выметайтесь, обсерваторию вашу убрать надо.
Собаки не торопясь окружили Матвея, принюхались.
- Ты точно Полковник, - Матвей протянул руку погладить огромного черного кавказца. - Ты, наверно, Майор, - пес, похожий на немецкую овчарку, но какого-то странного окраса, гавкнул басом. - А ты Прапор, - потрепал по ушам кофейного шарпея.
- Всех угадал, - хмыкнул Вадим Олегович.
Матвей тем временем забрал у Евгения Григорьевича лопату, начал чистить в вольере, сгребая сено и гмм… снег в старое корыто.
- Куда везти? - взялся за приваренную ручку.
- Вооон туда, - начиная вытрясать из мешка сено показал на дальний угол сада мужчина. - Там яма специально с лета выкопана.
Собаки проводили его до места и обратно, он еще принес из сарайчика три огромных охапки дров, деды затопили печи в обеих половинах бани (одна русская, вторая финская) и в предбаннике с довольно большим бассейном, налили воды в него и в два больших чана, одним боком встроенных в печь.
- Все, шабаш, - постановил Вадим Олегович. - Иди, Григорич, корми парня. Я тут за печками присмотрю.
- Бать, сказал же, не возитесь, - подошёл Игорь. - Что вы, час подождать не могли, пока я сам сделаю? Все, идите, у Милы третий раз чайник кипит, я тут сам как-нибудь...
Матвей еще заскочил в душ, сменил футболку и надел джинсы вместо тренировочных штанов.
- Садись, - поднялась из-за стола Людмила Евгеньевна. Оба деда сидели тут же и пили чай из огромных кружек. - Ты солянку будешь? Такая вкусная получилась, я ее с вечера варила, как раз настоялась.
- Да мне все равно, можно и солянку. Вы не беспокойтесь.
- А ты не беспокойся о том, что я беспокоюсь, - Ритина мама улыбнулась такой доброй и лукавой улыбкой, что он поневоле ответил.
- Хлеб бери, - поставила перед ним хорошую мужскую тарелку солянки. - Соль, перец по вкусу добавляй.
- Муму, - согласился Матвей, наворачивая солянку.
Людмила Евгеньевна тем временем сняла крышку со сковороды, помешала нарезанную тонкой соломкой картошку, выключила конфорку. Плит в кухне было две - газовая и электрическая, и обе были заставлены кастрюлями, сковородами, гусятницами стратегических размеров.
- Добавки?
Матвей неопределенно пожал плечами.
Хозяйка без разговоров забрала тарелку, зачерпнула из ведерной кастрюли здоровенным половником, подала. Пока ел, на широкую тарелку положила золотистой скворчащей картошки, горку колбасок по-львовски. К ним крохотные хрустящие огурчики, капусту в брусничных бусах, праздничные помидорчики, яркие рыжики размером с пуговицу.
- Угощайся, - поменяла пустую тарелку на полную.
Евгений Григорьевич подлил себе и свату чая из двухлитрового фарфорового чайника.
- Вкусно! - Матвей склевал рыжики, как семечки, хрустнул огурцом. - Только вы мне больше не подкладывайте! - испуганно.
- Я поняла, что меня хвалить чревато, - рассмеялась Людмила Евгеньевна. - Матвей, ты, пожалуйста, не стесняйся, хорошо? Хочешь добавки - спроси, что-то не нравится или не хочешь - решительно отказывайся. Договорились?
- Договорились, - Матвей отодвинул пустую тарелку. - Спасибо большое!
- Что ты хочешь? Чай, кофе, компот? Минералка есть, сок, - Людмила покачала двумя кувшинами.
- Людмила Евгеньевна, а можно мне кофе?
- Конечно. Я тебе сварю сейчас. Сладкий? С молоком?
- Нет, черный.
Зашумела кофемолка, Матвей потянул носом.
- У вас собаки какие, - заговорил, чтобы отвлечься от будоражащего запаха. - Солидные. Красивые. Породистые, да?
- Волкодав даже с паспортом был. И шарпей, походу, тоже чистокровный. У Майора только мамка согрешила с золотистым ретривером.
- А зачем вы его тогда купили?
- Кого купили? Псину? - Вадим Олегович хмыкнул, Евгений Григорьевич покрутил головой. - У нас все дареные.
- Как это?
- Да как дачный сезон заканчивается, дачники с того конца собак и бросают. Куда их? Прибиваются, кормим. Мелких еще раздать можно, весь городок одарили, а больших? Вот и живут… кони-пони. Погоди, мелкие приедут - увидишь, как они на них катаются.
- Матвей, печенье, - Людмила Евгеньевна подвинула две корзинки. - Это вот апельсиновое, а это, слоеное, - с цельным грецким орехом. С кофе очень вкусно.
- У вас очень все вкусное, - искренне сказал Матвей. - Спасибо большое!
- Милка, где кошачье ведро? - поднялся отец. - Орда явилась, кормить пойду.
По широкому подоконнику длинного, в половину высоты стены, витражного окна бывшей веранды топталось с пяток кошек, плющивших носы о веселых разноцветных птичек.
Глава 6.
Огромная луна, желтая, как зимняя медовая антоновка, запуталась в сосновых лапах. Редкие дымные столбы стучались в подмерзшее небо, и оно осыпалось ледяными хрусталиками.
- Мне кажется, если прислушаться, слышно, как они звенят, - Рита подняла ладошку, счастливо вздохнула. Матвей обнял ее покрепче, поцеловал в розовое ухо, выглядывавшее из-под шапки.
Они стояли на обрыве на другом берегу реки, перебравшись по заметенной тропинке и узкому мостику, заваленному снегом, по дороге проваливаясь по колено, падая и хохоча. Было весело и так хорошо, что Рите казалось: вот шагни они сейчас - и не упадут, а полетят. Как… как феи, вот! Тут Ритуля прыснула. Вряд ли феечки бывают метр восемьдесят три, и уж точно не двухметровые с хвостиком.
- Здравствуй, Золушок, я Добрый Фей! - сказала басом и рассмеялась.
Он подхватил, сквозь смех переспрашивая.
- Какой Золушок? А Добрый Фей - это кто?! - и они опять смеялись, Рита даже до слез и всхлипов. А потом их спугнула луна, и они замерли, вдруг оглушенные красотой. Долго любовались - она небом, он - ею, начиная немножко подмерзать, несмотря на теплые комбинезоны и настоящие норильские унты. Матвею свои презентовал лично Вадим Олегович. Так бы и стояли, наверное, до утра, но тут Ритин живот деликатно и жалобно заурчал.
- Ой, - пискнула она, смутившись.
- Ты есть хочешь? - Матвей заглянул ей в лицо. - И замерзла, похоже, - погладил щеки теплой ладонью. - Давай домой.
Скатились с горы, как два зайца, петляли, протаптывая новую тропинку, явились домой с заиндевевшими ресницами и горящими щеками, хихикая. Собаки осуждающе ворчали в домиках, когда они стряхивали снег у крыльца.
- Я в душ, и к тебе, - раздеваясь в прихожей, шепнула Рита.
Матвей аккуратно повесил ее комбинезон на распялку у батареи, пристроил свой, поставил сушиться обе пары унт. Тоже сходил сполоснуться, переоделся в мягкие спортивные штаны, майку.
- Ты что тут возишься? - Рита заглянула в комнату. - Я умру сейчас!
В кухне включила маленькую лампу, принюхалась и огляделась.
- Мама мясо запекала, - подскочила к кухонному столу, потыкала пальцем. - Остыло уже, резать можно.
Мясо, запеченное в хрустящем румяном тесте, было мягким, ароматным и очень вкусным. Они съели по два огромных куска даже без хлеба.
- Ещё? - Рита прицелилась отрезать.
