У судьбы нет причин без причин сводить посторонних...
Саша с улыбкой взглянула на раскинувшиеся территории Ньюарк Либерти, вспоминая свой первый день в Штатах. Как давно это было, но как свежи еще эти воспоминания. Десять лет она не была на родине, и не вернулась бы еще пять раз по столько, но манипуляции семьи снова сделали из не марионетку.
Десять лет назад с сотней долларов в кармане Саша приехала, нет, сбежала на другой континент от своей авторитарной матери и стоящей за ней семьи. Она всегда была в их доме словно подкидыш, что, оказавшись в совершенно чужой и такой непохожей на родину стране, чувствовала себя там уютнее. В огромном Нью-Йорке без единой родственной и родной души рядом Саша будто бы была более нужной, менее ненавистной.
И вот теперь, после стольких лет молчания и полнейшего бездействия со стороны семьи, они снова заявляются в ее жизнь в своих грязных ботинках, намереваясь испачкать нутро интригами и коварством. Никто, ни один из них не спросил, как она жила все эти десять лет, как выживала все эти десять лет. Нет, к чему же? Подобная информация не давала никаких преимуществ в мире бизнеса, она не повышала стоимость акций компании, не сулила баснословными дивидендами, тогда для чего тратить на пустые разговоры драгоценное время?..
Саша никогда бы не вернулась, никогда бы не откликнулась на зов любого из них. Если бы однажды они случайно встретились взглядами в толпе, девушка прошла бы мимо с видом полного безразличия, будто они и вовсе чужие друг другу люди. С каждым из них она поступила бы втрое безжалостнее, чем когда-то они все вместе поступили с ней, с каждым, кроме одного человека.
Бабушка Марина была ее единственной ниточкой к прошлому и родине. Всегда милосердная и любящая, беззаветно преданная своей внучке. Бабушка не могла помешать Саше уехать, напротив, она хотела, чтобы мечты внучки сбылись, но лучше всех понимала, что такое было возможно только вдали от этой жестокой семьи. Все эти годы она была для Саши поддержкой и стержнем, и девушка ревностно хранила в сердце эту заботу. Бабушка Марина стала ее верой в себя, ее вдохновением, доказав Саше, что в жизни есть как минимум одна живая душа, которая не сомневается в ее силах. Благодаря этой поддержке Саша смогла стать той, кем является сегодня. Что было бы, если б в нее верили и другие?..
Взгляд девушки был полон решимости вынести все предстоящие невзгоды. Бабушкина улыбка утешала в самые трудные дни, и теперь ее очередь помочь единственному родному человеку. Она не может оставить заботу о бабушке тем, кто никогда в своей жизни не испытывал сострадания и любви.
После утомительного перелета Саша сразу отправилась в больницу, чтобы проведать бабушку. Там же ее ждал и старший брат Михаил.
— Ты стала такой уверенной в себе и очень привлекательной. Ген матери передался тебе в более ярких оттенках, — после получасового наблюдения за сестрой высказался Михаил.
— Надеюсь, это все, что мне от нее передалось, — спокойно произнесла Саша, подавая бабушке стакан с водой.
— Сашенька, твоя мама очерствела внешне, но внутри она не могла не переживать за тебя все эти годы. Только ее гордыня, она словно кляп, надежно сдерживала самые нужные и простые слова ее сердца, — тихо сказала бабушка и устало улыбнулась внучке, радуясь, что она наконец вернулась домой.
— Ба, тебе нельзя сейчас усердствовать, поэтому не трать силы на оправдания той, кто вполне счастлива и без них.
— Хорошо-хорошо, не буду. Но Миша прав, ты превратилась в настоящую красавицу, хотя мне немного грустно, что твоя истинная русская красота теперь разбавлена чужим менталитетом.
— Обрусею снова. Все ради того, чтобы ты улыбалась, ба, — осторожно обняла бабушку Саша.
— Поезжай с Михаилом домой. Перелет утомил ведь. А мать есть мать. Не пущу тебя сюда больше, если не увидишься с ней. К тому же, кажется, ты должна еще кое с кем познакомиться, не так ли?
— Хорошо, шантажистка. Отдыхай и не переживай ни о чем, теперь я с тобой.
— Это все, что мне нужно — родные рядом. Семья наконец воссоединилась.
Саша поцеловала бабушку на прощание и пошла вслед за Михаилом.
— Ну и что? Кем ты стала в Штатах? — почти издевательским тоном спросил брат, когда они отъехали от больницы.
Даже если бы он спросил не в такой пренебрежительной манере, Саша все равно не собиралась посвящать брата в свои дела, а его давняя ненависть к ней позволяла без зазрения совести врать.
— Ничего выдающегося. Простой администратор в закусочной.
— Пфф, — усмехнулся Михаил и бросил брезгливый взгляд на сестру. — Предел мечтаний, вот уж точно.
— Ага.
— Замужем?
— Нет.
— Богатые любовники?
— И что за допрос? — нахмурилась Саша, не понимая, чего брат вдруг задает такие странные вопросы.
— Твои шмотки. Слишком дорогие для администратора закусочной.
— Ох, и только в этом дело? — закатила глаза девушка. — Одеваюсь на распродажах в черные пятницы. Все?
— Ну пока да. Но ты ведь не думаешь, что я дурачок, верить в такие сказки?..
— Других ты не получишь, наслаждайся домыслами.
Их встретили исключительно все родственники, собравшиеся для обсуждения дел компании. Саша коротко поздоровалась лишь ради приличия, но пристальных взглядов или бестактных вопросов избежать это не помогло. Некоторые, самые, пожалуй, лицемерные, даже попытались встретить ее объятиями, однако Саша не собиралась поддерживать иллюзию теплых семейных отношений после всего того, что ей пришлось вынести от этих бездушных людей в прошлом.
Пока внимание родственников постепенно сходило на нет, Саша осматривала изменившийся интерьер дома. Здесь все было переделано с тех пор, как она последний раз бывала в доме, где прошла ее жизнь до отъезда. Наверное, это даже к лучшему — никаких воспоминаний, никакой тоски. Будет проще относиться к этому месту как к любому другому новому и незнакомому.
— Моя старая комната кем-то сейчас занята? — безразлично спросила она у матери, казалось, не постаревшей ни на день с момента их последней встречи.
— Как мы могли отдать ее кому-то? — издевательски произнесла та. — Мы же не были посвящены в планы Александры Викторовны. Уходит ли, возвращается ли — это она делает без предупреждений.
Боковым зрением Саша заметила, как мальчик с темными волосами и серыми глазами, точно такими же, какие были у отца, какие и у нее самой, робко смотрит с лестницы. Проигнорировав мать и вообще всех присутствующих, Саша улыбнулась младшему брату. Девушка подошла ближе и все с той же доброй улыбкой заговорила:
— Привет, я Саша, твоя сестра.
— Сестра? Родная? — спросил Павлик и с недоверием уставился на незнакомую девушку.
— Конечно, — радостно ответила она.
— А почему тогда ты не жила с нами?
— Потому что ей было противно смотреть на тебя! — выплюнула мать и рассмеялась.
Саша посмотрела на мать уничтожающим взглядом. Ничего ей не ответив, взяла брата за руку и повела на второй этаж.
— Павлик, пойдем в твою комнату, здесь слишком шумно.
Мальчик со слезами в глазах послушно пошел за старшей сестрой. Саша вошла в комнату малыша и огляделась. Несмотря на ненавистное отношение к внебрачному ребенку отца, Павлику не отказывали в комфорте и игрушках.
— Смотри, что я тебе привезла. Бабушка сказала, что тебе нравятся спортивные машины, поэтому я выбрала самую быструю из всех.
— Это же GT-R 35!!! — воскликнул мальчик, благоговейно глядя на безупречную копию легендарного спорткара. — Спасибо!
— Рада, что тебе она понравилась… Бабушка немного рассказала мне о твоих увлечениях, поэтому я решила подарить тебе эту машину, — улыбнулась Саша, искренне наслаждаясь эмоциями этого ребенка.
— Это моя любимая модель! — сказал Павлик и бережно погладил обтекаемый кузов ярко бирюзового цвета.
Саша умилялась на этого чистого ребенка, она не могла удержаться и погладила Павлика по голове. Мальчик удивленно посмотрел на сестру. Судя по всему, никто никогда не пытался проявить к нему и чуточку любви. Этот малыш, не получив материнской любви, так и остался не обласканный той, которая должна была заменить погибшую маму. Саша открыла свои объятия и улыбнулась, показывая Павлику, что ему можно просто быть ребенком. Мальчик без каких-либо раздумий бросился к родному человеку, который поделился с ним своим теплом. Павлик был рад этому больше, чем миниатюрной копии любимого спорткара.
Все глубже проваливаясь в объятия сестры, мальчик тихо, будто страшась наказания или отрицательного ответа, спросил:
— Саша, теперь ты останешься тут?..
Девушка подавилась этим простым вопросом, раздумывая над тем, что в конечном счете она сделает? Какой будет ее жизнь дальше?
— Останусь, Павлик. Конечно, останусь…
Младший брат был очень рад услышать от Саши эти слова. Он весь вечер искренне пытался понравиться ей еще больше, чтобы она точно не смогла никуда от него уйти. Павлик больше всего боялся одиночества, боялся того, что никогда и никому он не будет нужен. Именно поэтому он прилагал все свои усилия, чтобы его сочли достойным ласки и заботы. Этот ребенок больше не мог быть один, когда почувствовал, что и его могут по-настоящему любить.
Саша уложила в постель полусонного братишку, который в этот вечер потратил всю свою энергию на разговоры и игры. Девушка осталась с мальчиком до тех пор, пока тот не уснул, а потом вернулась в свою комнату. День был слишком долгим и утомительным. Чуть только голова Саши коснулась подушки, девушка провалилась в крепкий сон.
Утром они позавтракали все вместе. Павлик убежал в сад играть со своим новым спорткаром, и Саша последовала за ним. Через некоторое время ее умиротворенное наблюдение за детской игрой было нарушено.
— Чем планируешь заниматься? — иронично поинтересовалась мать, совершенно точно не ожидая от Саши многого.
— Еще не решила, — спокойно соврала Саша, не считая нужным посвящать ее в свои планы.
— Ты вернулась очень не кстати. Наш бизнес переживает тяжелые свои времена, а теперь еще одним нахлебником больше, — с титаническим спокойствием мать извергала самый бездушный цинизм.
Саша не испытывала иллюзий по отношению матери к ней, поэтому такие слова не задели ее чувств. Девушка еще раз убедилась, что этого человека не сможет изменить ни время, ни приобретаемая с его помощью мудрость.
— Будь спокойна, я смогу себя обеспечить. И если уж тебе так важна экономия средств, то я бы с радостью взяла на себя заботу о Павлике.
— Ох, раз ты такая самоуверенная, то, возможно, возьмешь на себя заботу и о нас, о всех своих родственниках? — рассмеялась мать.
— Думаю, вы вполне можете выживать и сами. Дела у фирмы давно ведь на грани банкротства, а вы как-то, но справляетесь.
— Что ж, твоя осведомленность удивила, а вот озабоченность могла быть и более глубокой.
— Ох, мне жаль, что снова не оправдала твоих надежд, — безразлично выдохнула Саша.
— Ты стала жестокой, — усмехнулась мать, глядя на дочь по-иному.
— Училась у лучших, — при этих словах Саша посмотрела матери в глаза. — А теперь у моих учителей новая жертва? Ты ведь не любишь даже собственных детей, зачем тебе Павлик?
— По-твоему, я должна сдать его в детский дом?
— Позволь ему уйти со мной.
— Чтобы он привык к тебе, а ты в один знаменательный день просто-напросто его бросила и снова упорхнула в свою Америку?
— Ошибаешься. Я могу бросить только тех, кому не нужна, — парировала Саша прямо в цель.
Если бы у матери была совесть, то эти слова многое бы сделали для осознания вины. Но та просто отмахнулась от хлесткого замечания дочери, будто противного насекомого.
— Если хочешь забрать этого бестолкового мальчишку, я не стану препятствовать, — деловым тоном заговорила мать, будто это была очередная сделка, которая, как и все прочие, непременно должна принести выгоду. — Но ты окажешь мне услугу взамен.
— Что могу тебе дать я? Бесполезная и никчемная — разве не так ты говорила всегда?
— Вот и настало время доказать, что ты все же не безнадежна.
— Предпочла бы без пространных углублений в семейные шкафы. Скажи прямо, чего ты хочешь? — грубо оборвала Саша, не собираясь больше молчаливо сносить оскорбления в свой адрес.
— Мне нужно, чтобы ты добыла информацию о конкуренте. Хочу, чтобы ты стала моими глазами и ушами в его компании.
— Больше никого нет? Во всей стране ты не можешь найти того, кто смог бы шпионить за конкурентом? Смешно.
— Могу. Но ему ведь нужно платить деньги, а ты сделаешь это совершенно бесплатно и к тому же с максимальной отдачей, братик так на тебя рассчитывает. Наверное, и чемоданы уже собрал…
— Да как ты можешь быть такой?!
— У меня нет времени на твои эмоции. Говори, согласна или нет?
— Если я соглашусь, Павлик может уже сегодня уехать со мной?
— Поверь, мы обе этого желаем. Но мне нужны гарантии. Мальчик останется здесь до тех пор, пока ты не найдешь нужную мне информацию.
— Спекулировать ребенком? Как, наверное, легко жить с идеологией, где собственная алчность гораздо важнее счастья затравленного сироты.
— Ты можешь отказаться от сделки, но не осуждать меня в моем же доме, — авторитарно сказала мать, всем своим видом показывая, что больше не собирается обсуждать условия, а хочет услышать лишь ответ дочери.
— Что за конкурент?
— Династия Атасунц и их бизнес-империя.
Саша закатила глаза и выдохнула сквозь зубы. Она отлично знала эту семью, уже три поколения занимающихся мебельным производством, которое стало одной из крупнейших сетей в стране. Помимо общедоступного устройства интерьера, семья Атасунц разрабатывала мебель сегмента люкс, а еще одна часть компании работала с госконтрактами по оснащению общественно-социальных объектов: школ, больниц, административных учреждений и других. Компания семьи по праву считалась бизнес-империей, тягаться с которой пробовали многие, но никто удачно. Они так и остались на вершине рынка, с каждым годом только укрепляя свои позиции.
— С какой стати тебя понесло в этот сегмент?
— Дорогая моя, тебя не было в стране десять лет, мир не стоял на месте, и мы тут как-то не сидели без действий, бесконечно по тебе тоскуя. Часть компании переориентирована на новый рынок…
— А та, что была при отце, благополучно вами разорена?
— Особенности российского бизнеса зачастую играют против правил. Но в любом случае, с какой бы стати я стала перед тобой отчитываться, являясь легитимным преемником компании твоего отца? — усмехнулась мать.
— Ты сделала ее донором для того, чтобы потягаться с лидером мебельного рынка?
— Можно и так сказать. Проект, в который было столько вложено, должен быть доведен до конца и принести наконец свои дивиденды.
Саша поражалась слепому тщеславию матери. Она готова была угробить прочный бизнес, созданный отцом, ради собственных амбиций, ради удовлетворения непомерного самолюбия.
— Принести дивиденды путем устранения соперника?
— Да хоть как, мне не важны методы. Первичен лишь результат.
— Разумеется. Рельеф земли поменяется до неузнаваемости, но ты — никогда.
Казалось, эта горечь в словах Саши доставила матери несравнимое удовольствие. Надменно подняв брови, под стать хозяйки ситуации мать поторопила:
— Итак, твой ответ?
Саша некоторое время молча наблюдала за Павликом, так беззаботно играющим на площадке. Нет, она не терзалась выбором, свое решение Саша приняла сразу, просто внутри все буквально кипело от нежелания принимать очередную несправедливость жизни.
Глава 1
Саша с улыбкой взглянула на раскинувшиеся территории Ньюарк Либерти, вспоминая свой первый день в Штатах. Как давно это было, но как свежи еще эти воспоминания. Десять лет она не была на родине, и не вернулась бы еще пять раз по столько, но манипуляции семьи снова сделали из не марионетку.
Десять лет назад с сотней долларов в кармане Саша приехала, нет, сбежала на другой континент от своей авторитарной матери и стоящей за ней семьи. Она всегда была в их доме словно подкидыш, что, оказавшись в совершенно чужой и такой непохожей на родину стране, чувствовала себя там уютнее. В огромном Нью-Йорке без единой родственной и родной души рядом Саша будто бы была более нужной, менее ненавистной.
И вот теперь, после стольких лет молчания и полнейшего бездействия со стороны семьи, они снова заявляются в ее жизнь в своих грязных ботинках, намереваясь испачкать нутро интригами и коварством. Никто, ни один из них не спросил, как она жила все эти десять лет, как выживала все эти десять лет. Нет, к чему же? Подобная информация не давала никаких преимуществ в мире бизнеса, она не повышала стоимость акций компании, не сулила баснословными дивидендами, тогда для чего тратить на пустые разговоры драгоценное время?..
Саша никогда бы не вернулась, никогда бы не откликнулась на зов любого из них. Если бы однажды они случайно встретились взглядами в толпе, девушка прошла бы мимо с видом полного безразличия, будто они и вовсе чужие друг другу люди. С каждым из них она поступила бы втрое безжалостнее, чем когда-то они все вместе поступили с ней, с каждым, кроме одного человека.
Бабушка Марина была ее единственной ниточкой к прошлому и родине. Всегда милосердная и любящая, беззаветно преданная своей внучке. Бабушка не могла помешать Саше уехать, напротив, она хотела, чтобы мечты внучки сбылись, но лучше всех понимала, что такое было возможно только вдали от этой жестокой семьи. Все эти годы она была для Саши поддержкой и стержнем, и девушка ревностно хранила в сердце эту заботу. Бабушка Марина стала ее верой в себя, ее вдохновением, доказав Саше, что в жизни есть как минимум одна живая душа, которая не сомневается в ее силах. Благодаря этой поддержке Саша смогла стать той, кем является сегодня. Что было бы, если б в нее верили и другие?..
Взгляд девушки был полон решимости вынести все предстоящие невзгоды. Бабушкина улыбка утешала в самые трудные дни, и теперь ее очередь помочь единственному родному человеку. Она не может оставить заботу о бабушке тем, кто никогда в своей жизни не испытывал сострадания и любви.
После утомительного перелета Саша сразу отправилась в больницу, чтобы проведать бабушку. Там же ее ждал и старший брат Михаил.
— Ты стала такой уверенной в себе и очень привлекательной. Ген матери передался тебе в более ярких оттенках, — после получасового наблюдения за сестрой высказался Михаил.
— Надеюсь, это все, что мне от нее передалось, — спокойно произнесла Саша, подавая бабушке стакан с водой.
— Сашенька, твоя мама очерствела внешне, но внутри она не могла не переживать за тебя все эти годы. Только ее гордыня, она словно кляп, надежно сдерживала самые нужные и простые слова ее сердца, — тихо сказала бабушка и устало улыбнулась внучке, радуясь, что она наконец вернулась домой.
— Ба, тебе нельзя сейчас усердствовать, поэтому не трать силы на оправдания той, кто вполне счастлива и без них.
— Хорошо-хорошо, не буду. Но Миша прав, ты превратилась в настоящую красавицу, хотя мне немного грустно, что твоя истинная русская красота теперь разбавлена чужим менталитетом.
— Обрусею снова. Все ради того, чтобы ты улыбалась, ба, — осторожно обняла бабушку Саша.
— Поезжай с Михаилом домой. Перелет утомил ведь. А мать есть мать. Не пущу тебя сюда больше, если не увидишься с ней. К тому же, кажется, ты должна еще кое с кем познакомиться, не так ли?
— Хорошо, шантажистка. Отдыхай и не переживай ни о чем, теперь я с тобой.
— Это все, что мне нужно — родные рядом. Семья наконец воссоединилась.
Саша поцеловала бабушку на прощание и пошла вслед за Михаилом.
— Ну и что? Кем ты стала в Штатах? — почти издевательским тоном спросил брат, когда они отъехали от больницы.
Даже если бы он спросил не в такой пренебрежительной манере, Саша все равно не собиралась посвящать брата в свои дела, а его давняя ненависть к ней позволяла без зазрения совести врать.
— Ничего выдающегося. Простой администратор в закусочной.
— Пфф, — усмехнулся Михаил и бросил брезгливый взгляд на сестру. — Предел мечтаний, вот уж точно.
— Ага.
— Замужем?
— Нет.
— Богатые любовники?
— И что за допрос? — нахмурилась Саша, не понимая, чего брат вдруг задает такие странные вопросы.
— Твои шмотки. Слишком дорогие для администратора закусочной.
— Ох, и только в этом дело? — закатила глаза девушка. — Одеваюсь на распродажах в черные пятницы. Все?
— Ну пока да. Но ты ведь не думаешь, что я дурачок, верить в такие сказки?..
— Других ты не получишь, наслаждайся домыслами.
Их встретили исключительно все родственники, собравшиеся для обсуждения дел компании. Саша коротко поздоровалась лишь ради приличия, но пристальных взглядов или бестактных вопросов избежать это не помогло. Некоторые, самые, пожалуй, лицемерные, даже попытались встретить ее объятиями, однако Саша не собиралась поддерживать иллюзию теплых семейных отношений после всего того, что ей пришлось вынести от этих бездушных людей в прошлом.
Пока внимание родственников постепенно сходило на нет, Саша осматривала изменившийся интерьер дома. Здесь все было переделано с тех пор, как она последний раз бывала в доме, где прошла ее жизнь до отъезда. Наверное, это даже к лучшему — никаких воспоминаний, никакой тоски. Будет проще относиться к этому месту как к любому другому новому и незнакомому.
— Моя старая комната кем-то сейчас занята? — безразлично спросила она у матери, казалось, не постаревшей ни на день с момента их последней встречи.
— Как мы могли отдать ее кому-то? — издевательски произнесла та. — Мы же не были посвящены в планы Александры Викторовны. Уходит ли, возвращается ли — это она делает без предупреждений.
Боковым зрением Саша заметила, как мальчик с темными волосами и серыми глазами, точно такими же, какие были у отца, какие и у нее самой, робко смотрит с лестницы. Проигнорировав мать и вообще всех присутствующих, Саша улыбнулась младшему брату. Девушка подошла ближе и все с той же доброй улыбкой заговорила:
— Привет, я Саша, твоя сестра.
— Сестра? Родная? — спросил Павлик и с недоверием уставился на незнакомую девушку.
— Конечно, — радостно ответила она.
— А почему тогда ты не жила с нами?
— Потому что ей было противно смотреть на тебя! — выплюнула мать и рассмеялась.
Саша посмотрела на мать уничтожающим взглядом. Ничего ей не ответив, взяла брата за руку и повела на второй этаж.
— Павлик, пойдем в твою комнату, здесь слишком шумно.
Мальчик со слезами в глазах послушно пошел за старшей сестрой. Саша вошла в комнату малыша и огляделась. Несмотря на ненавистное отношение к внебрачному ребенку отца, Павлику не отказывали в комфорте и игрушках.
— Смотри, что я тебе привезла. Бабушка сказала, что тебе нравятся спортивные машины, поэтому я выбрала самую быструю из всех.
— Это же GT-R 35!!! — воскликнул мальчик, благоговейно глядя на безупречную копию легендарного спорткара. — Спасибо!
— Рада, что тебе она понравилась… Бабушка немного рассказала мне о твоих увлечениях, поэтому я решила подарить тебе эту машину, — улыбнулась Саша, искренне наслаждаясь эмоциями этого ребенка.
— Это моя любимая модель! — сказал Павлик и бережно погладил обтекаемый кузов ярко бирюзового цвета.
Саша умилялась на этого чистого ребенка, она не могла удержаться и погладила Павлика по голове. Мальчик удивленно посмотрел на сестру. Судя по всему, никто никогда не пытался проявить к нему и чуточку любви. Этот малыш, не получив материнской любви, так и остался не обласканный той, которая должна была заменить погибшую маму. Саша открыла свои объятия и улыбнулась, показывая Павлику, что ему можно просто быть ребенком. Мальчик без каких-либо раздумий бросился к родному человеку, который поделился с ним своим теплом. Павлик был рад этому больше, чем миниатюрной копии любимого спорткара.
Все глубже проваливаясь в объятия сестры, мальчик тихо, будто страшась наказания или отрицательного ответа, спросил:
— Саша, теперь ты останешься тут?..
Девушка подавилась этим простым вопросом, раздумывая над тем, что в конечном счете она сделает? Какой будет ее жизнь дальше?
— Останусь, Павлик. Конечно, останусь…
Младший брат был очень рад услышать от Саши эти слова. Он весь вечер искренне пытался понравиться ей еще больше, чтобы она точно не смогла никуда от него уйти. Павлик больше всего боялся одиночества, боялся того, что никогда и никому он не будет нужен. Именно поэтому он прилагал все свои усилия, чтобы его сочли достойным ласки и заботы. Этот ребенок больше не мог быть один, когда почувствовал, что и его могут по-настоящему любить.
Саша уложила в постель полусонного братишку, который в этот вечер потратил всю свою энергию на разговоры и игры. Девушка осталась с мальчиком до тех пор, пока тот не уснул, а потом вернулась в свою комнату. День был слишком долгим и утомительным. Чуть только голова Саши коснулась подушки, девушка провалилась в крепкий сон.
Утром они позавтракали все вместе. Павлик убежал в сад играть со своим новым спорткаром, и Саша последовала за ним. Через некоторое время ее умиротворенное наблюдение за детской игрой было нарушено.
— Чем планируешь заниматься? — иронично поинтересовалась мать, совершенно точно не ожидая от Саши многого.
— Еще не решила, — спокойно соврала Саша, не считая нужным посвящать ее в свои планы.
— Ты вернулась очень не кстати. Наш бизнес переживает тяжелые свои времена, а теперь еще одним нахлебником больше, — с титаническим спокойствием мать извергала самый бездушный цинизм.
Саша не испытывала иллюзий по отношению матери к ней, поэтому такие слова не задели ее чувств. Девушка еще раз убедилась, что этого человека не сможет изменить ни время, ни приобретаемая с его помощью мудрость.
— Будь спокойна, я смогу себя обеспечить. И если уж тебе так важна экономия средств, то я бы с радостью взяла на себя заботу о Павлике.
— Ох, раз ты такая самоуверенная, то, возможно, возьмешь на себя заботу и о нас, о всех своих родственниках? — рассмеялась мать.
— Думаю, вы вполне можете выживать и сами. Дела у фирмы давно ведь на грани банкротства, а вы как-то, но справляетесь.
— Что ж, твоя осведомленность удивила, а вот озабоченность могла быть и более глубокой.
— Ох, мне жаль, что снова не оправдала твоих надежд, — безразлично выдохнула Саша.
— Ты стала жестокой, — усмехнулась мать, глядя на дочь по-иному.
— Училась у лучших, — при этих словах Саша посмотрела матери в глаза. — А теперь у моих учителей новая жертва? Ты ведь не любишь даже собственных детей, зачем тебе Павлик?
— По-твоему, я должна сдать его в детский дом?
— Позволь ему уйти со мной.
— Чтобы он привык к тебе, а ты в один знаменательный день просто-напросто его бросила и снова упорхнула в свою Америку?
— Ошибаешься. Я могу бросить только тех, кому не нужна, — парировала Саша прямо в цель.
Если бы у матери была совесть, то эти слова многое бы сделали для осознания вины. Но та просто отмахнулась от хлесткого замечания дочери, будто противного насекомого.
— Если хочешь забрать этого бестолкового мальчишку, я не стану препятствовать, — деловым тоном заговорила мать, будто это была очередная сделка, которая, как и все прочие, непременно должна принести выгоду. — Но ты окажешь мне услугу взамен.
— Что могу тебе дать я? Бесполезная и никчемная — разве не так ты говорила всегда?
— Вот и настало время доказать, что ты все же не безнадежна.
— Предпочла бы без пространных углублений в семейные шкафы. Скажи прямо, чего ты хочешь? — грубо оборвала Саша, не собираясь больше молчаливо сносить оскорбления в свой адрес.
— Мне нужно, чтобы ты добыла информацию о конкуренте. Хочу, чтобы ты стала моими глазами и ушами в его компании.
— Больше никого нет? Во всей стране ты не можешь найти того, кто смог бы шпионить за конкурентом? Смешно.
— Могу. Но ему ведь нужно платить деньги, а ты сделаешь это совершенно бесплатно и к тому же с максимальной отдачей, братик так на тебя рассчитывает. Наверное, и чемоданы уже собрал…
— Да как ты можешь быть такой?!
— У меня нет времени на твои эмоции. Говори, согласна или нет?
— Если я соглашусь, Павлик может уже сегодня уехать со мной?
— Поверь, мы обе этого желаем. Но мне нужны гарантии. Мальчик останется здесь до тех пор, пока ты не найдешь нужную мне информацию.
— Спекулировать ребенком? Как, наверное, легко жить с идеологией, где собственная алчность гораздо важнее счастья затравленного сироты.
— Ты можешь отказаться от сделки, но не осуждать меня в моем же доме, — авторитарно сказала мать, всем своим видом показывая, что больше не собирается обсуждать условия, а хочет услышать лишь ответ дочери.
— Что за конкурент?
— Династия Атасунц и их бизнес-империя.
Саша закатила глаза и выдохнула сквозь зубы. Она отлично знала эту семью, уже три поколения занимающихся мебельным производством, которое стало одной из крупнейших сетей в стране. Помимо общедоступного устройства интерьера, семья Атасунц разрабатывала мебель сегмента люкс, а еще одна часть компании работала с госконтрактами по оснащению общественно-социальных объектов: школ, больниц, административных учреждений и других. Компания семьи по праву считалась бизнес-империей, тягаться с которой пробовали многие, но никто удачно. Они так и остались на вершине рынка, с каждым годом только укрепляя свои позиции.
— С какой стати тебя понесло в этот сегмент?
— Дорогая моя, тебя не было в стране десять лет, мир не стоял на месте, и мы тут как-то не сидели без действий, бесконечно по тебе тоскуя. Часть компании переориентирована на новый рынок…
— А та, что была при отце, благополучно вами разорена?
— Особенности российского бизнеса зачастую играют против правил. Но в любом случае, с какой бы стати я стала перед тобой отчитываться, являясь легитимным преемником компании твоего отца? — усмехнулась мать.
— Ты сделала ее донором для того, чтобы потягаться с лидером мебельного рынка?
— Можно и так сказать. Проект, в который было столько вложено, должен быть доведен до конца и принести наконец свои дивиденды.
Саша поражалась слепому тщеславию матери. Она готова была угробить прочный бизнес, созданный отцом, ради собственных амбиций, ради удовлетворения непомерного самолюбия.
— Принести дивиденды путем устранения соперника?
— Да хоть как, мне не важны методы. Первичен лишь результат.
— Разумеется. Рельеф земли поменяется до неузнаваемости, но ты — никогда.
Казалось, эта горечь в словах Саши доставила матери несравнимое удовольствие. Надменно подняв брови, под стать хозяйки ситуации мать поторопила:
— Итак, твой ответ?
Саша некоторое время молча наблюдала за Павликом, так беззаботно играющим на площадке. Нет, она не терзалась выбором, свое решение Саша приняла сразу, просто внутри все буквально кипело от нежелания принимать очередную несправедливость жизни.
