И именно потому, что с поимкой Амэнского Коршуна было связано столько чаяний и надежд Ставгара, теперь, оказавшись у цели, он стал настолько осторожен, насколько только мог — Остена следовало загнать в заранее заготовленные силки!
... Когда план Кридича и Ставгара был ими полностью обдуман и не раз обсужден, воины Бжестрова, выбравшись из столь надежно укрывшего их леса, показались на заре амэнскому разъезду — по всем прикидкам, обозленный и изнывающий от бездействия в унылой ссылке тысячник просто не мог упустить возможности вновь взять в руки меч и устроить хорошую трепку давним врагам, посмевшим ступить на теперь уже амэнские земли.
Но Остен, вопреки всему, не торопился — уже рассеялся густой утренний туман, уже и выглянувшее из-за туч солнце пригрело своими не по-осеннему теплыми лучами затаившихся в лесной засаде крейговских воинов, а Коршун все не спешил покидать свое гнездо.
И лишь когда Ставгар уже было решил, что приманка не сработала, до него донеслись конское ржание и стук копыт, а потом вдалеке показались "Карающие" Остена.
Амэнцы ехали не спеша — растянувшись гуськом, они следовали вдоль невидимой линии, разделяющей земли враждующих княжеств, а возглавляющий их Остен даже здесь, среди убранных, размокших от дождей полей, держался так надменно, точно возглавлял возвращающееся с победой войско. Гордо вскинутая голова, небрежная посадка, вишневый, словно горящий темным огнем, плащ и начищенный до блеска нагрудник — Ставгару хватило одного взгляда на тысячника, чтобы кровь в его жилах вскипела от ненависти.
Проклятые бесконечно спесивые амэнцы, даже на переговорах ведущие себя так, словно крейговцы — пыль, недостойная покрывать их сапоги, а Коршун — худший из них!..
С трудом сдерживая рвущийся на волю гнев, Ставгар дождался, когда амэнцы окажутся как раз перед его изготовившимися к бою воинами, и послал отряд в атаку. С другой стороны на "карающих" должны напасть ратники Кридича — Высокие рассчитывали взять амэнцев во главе с Остеном в клещи, и, отрезав от пути в крепость, прижать "Карающих" к Крапивному Логу. Ну, а после — навязать ближний бой, сжать, раздавить пусть и закованных в броню, но малочисленных ратников Олдера.
Затея была более, чем дерзкой — и Ставгар, и Кридич уже знали, что кривоплечий тысячник в схватке лицом к лицу опасен, точно дикий зверь, но не ждать же им, в самом деле, того дня, когда Коршун, свихнувшись с тоски и безделья, отправиться в Кержскую чащобу за поздними грибами?!!
Вот и оставалось крейговцам уповать на неожиданность нападения и свой численный перевес, и, надо сказать, что поначалу все шло именно так, как они и задумывали.
Завидев вылетающие на них из лесу отряды крейговских Владетелей, "Карающие" не смешались и не дрогнули — даром, что уготованная им ловушка должна была вот-вот захлопнуться. Да и не стоило, если честно, на такое рассчитывать — лучшими из лучших воины Остена считались не зря, а крейговцев они били в схватках не раз и не два, так что страха перед решившими нарушить перемирие Владетелями у амэнцев не было.
Вот и теперь, повинуясь хриплому, громкому голосу своего тысячника, они, перестроив ряды и прикрыв Главу, развернули коней в сторону противников. Их намерения были вполне ясны — амэнцы собирались не только принять бой, но и хотели с наскока разорвать готовые сомкнуться вокруг них клещи...
Но только Ставгар с сожалением подумал о том, что первым с Остеном столкнется не он, а Кридич, как случилось невозможное.
Послышалась очередная команда, и конная лава амэнцев, не сбавляя хода, вдруг повернула куда-то вбок и начала уходить по дуге как от воинов Бжестрова, так и от ратников Кридича. Теперь путь "Карающих" лежал вдоль едва заметной тропы, пролегающей меж густо поросшего кустарником склона оврага и грядой невысоких холмов — единственная, едва приметная лазейка из готовой захлопнуться мышеловки...
Когда вроде бы готовые к жаркой схватке амэнцы вдруг показали противникам спины, Ставгар не поверил своим глазам, а потом молодого воина охватила ярость.
Все его усилия, все чаяния пошли насмарку — Остен, проклятый Амэнский Коршун, через несколько мгновений уведет из под удара и себя, и своих людей, угрем выскользнув из приготовленной ловушки, пройдет по лезвию ножа, и второй раз к нему будет не подобраться!.. Этого нельзя допустить!!!
И Бжестров, подхлестнув зло заржавшего жеребца плетью, направил своих ратников за быстро удаляющимися амэнцами.
В эти короткие мгновения Ставгар ничего не видел, кроме развевающегося где-то впереди темно-вишневого плаща — он дразнил его, точно заячий хвост преследующую косого борзую, а кровь, казалась, вот-вот закипит в жилах молодого Владетеля. Позабыв обо всем, Ставгар направлял погоню — расстояния между его отрядом и амэнцами неуклонно сокращалось. Еще немного, и он таки догонит Коршуна. Вынудит Остена принять бой!..
Отряд амэнцев миновал ближайший холм и на некоторое время стал невидим для глаз крейговцев, но Ставгара это не остановило — не сбавляя хода, его ратники провели коней той же дорогой, что и "карающие".
...И тут в бок растянувшимся в преследовании крейговским всадникам ударили появившиеся словно ниоткуда конники в бурых плащах, а впереди, разворачивались, перестраиваясь воины Остена. Ловушка захлопнулась, вот только попал в нее не Коршун, а Беркут...
... Когда план Кридича и Ставгара был ими полностью обдуман и не раз обсужден, воины Бжестрова, выбравшись из столь надежно укрывшего их леса, показались на заре амэнскому разъезду — по всем прикидкам, обозленный и изнывающий от бездействия в унылой ссылке тысячник просто не мог упустить возможности вновь взять в руки меч и устроить хорошую трепку давним врагам, посмевшим ступить на теперь уже амэнские земли.
Но Остен, вопреки всему, не торопился — уже рассеялся густой утренний туман, уже и выглянувшее из-за туч солнце пригрело своими не по-осеннему теплыми лучами затаившихся в лесной засаде крейговских воинов, а Коршун все не спешил покидать свое гнездо.
И лишь когда Ставгар уже было решил, что приманка не сработала, до него донеслись конское ржание и стук копыт, а потом вдалеке показались "Карающие" Остена.
Амэнцы ехали не спеша — растянувшись гуськом, они следовали вдоль невидимой линии, разделяющей земли враждующих княжеств, а возглавляющий их Остен даже здесь, среди убранных, размокших от дождей полей, держался так надменно, точно возглавлял возвращающееся с победой войско. Гордо вскинутая голова, небрежная посадка, вишневый, словно горящий темным огнем, плащ и начищенный до блеска нагрудник — Ставгару хватило одного взгляда на тысячника, чтобы кровь в его жилах вскипела от ненависти.
Проклятые бесконечно спесивые амэнцы, даже на переговорах ведущие себя так, словно крейговцы — пыль, недостойная покрывать их сапоги, а Коршун — худший из них!..
С трудом сдерживая рвущийся на волю гнев, Ставгар дождался, когда амэнцы окажутся как раз перед его изготовившимися к бою воинами, и послал отряд в атаку. С другой стороны на "карающих" должны напасть ратники Кридича — Высокие рассчитывали взять амэнцев во главе с Остеном в клещи, и, отрезав от пути в крепость, прижать "Карающих" к Крапивному Логу. Ну, а после — навязать ближний бой, сжать, раздавить пусть и закованных в броню, но малочисленных ратников Олдера.
Затея была более, чем дерзкой — и Ставгар, и Кридич уже знали, что кривоплечий тысячник в схватке лицом к лицу опасен, точно дикий зверь, но не ждать же им, в самом деле, того дня, когда Коршун, свихнувшись с тоски и безделья, отправиться в Кержскую чащобу за поздними грибами?!!
Вот и оставалось крейговцам уповать на неожиданность нападения и свой численный перевес, и, надо сказать, что поначалу все шло именно так, как они и задумывали.
Завидев вылетающие на них из лесу отряды крейговских Владетелей, "Карающие" не смешались и не дрогнули — даром, что уготованная им ловушка должна была вот-вот захлопнуться. Да и не стоило, если честно, на такое рассчитывать — лучшими из лучших воины Остена считались не зря, а крейговцев они били в схватках не раз и не два, так что страха перед решившими нарушить перемирие Владетелями у амэнцев не было.
Вот и теперь, повинуясь хриплому, громкому голосу своего тысячника, они, перестроив ряды и прикрыв Главу, развернули коней в сторону противников. Их намерения были вполне ясны — амэнцы собирались не только принять бой, но и хотели с наскока разорвать готовые сомкнуться вокруг них клещи...
Но только Ставгар с сожалением подумал о том, что первым с Остеном столкнется не он, а Кридич, как случилось невозможное.
Послышалась очередная команда, и конная лава амэнцев, не сбавляя хода, вдруг повернула куда-то вбок и начала уходить по дуге как от воинов Бжестрова, так и от ратников Кридича. Теперь путь "Карающих" лежал вдоль едва заметной тропы, пролегающей меж густо поросшего кустарником склона оврага и грядой невысоких холмов — единственная, едва приметная лазейка из готовой захлопнуться мышеловки...
Когда вроде бы готовые к жаркой схватке амэнцы вдруг показали противникам спины, Ставгар не поверил своим глазам, а потом молодого воина охватила ярость.
Все его усилия, все чаяния пошли насмарку — Остен, проклятый Амэнский Коршун, через несколько мгновений уведет из под удара и себя, и своих людей, угрем выскользнув из приготовленной ловушки, пройдет по лезвию ножа, и второй раз к нему будет не подобраться!.. Этого нельзя допустить!!!
И Бжестров, подхлестнув зло заржавшего жеребца плетью, направил своих ратников за быстро удаляющимися амэнцами.
В эти короткие мгновения Ставгар ничего не видел, кроме развевающегося где-то впереди темно-вишневого плаща — он дразнил его, точно заячий хвост преследующую косого борзую, а кровь, казалась, вот-вот закипит в жилах молодого Владетеля. Позабыв обо всем, Ставгар направлял погоню — расстояния между его отрядом и амэнцами неуклонно сокращалось. Еще немного, и он таки догонит Коршуна. Вынудит Остена принять бой!..
Отряд амэнцев миновал ближайший холм и на некоторое время стал невидим для глаз крейговцев, но Ставгара это не остановило — не сбавляя хода, его ратники провели коней той же дорогой, что и "карающие".
...И тут в бок растянувшимся в преследовании крейговским всадникам ударили появившиеся словно ниоткуда конники в бурых плащах, а впереди, разворачивались, перестраиваясь воины Остена. Ловушка захлопнулась, вот только попал в нее не Коршун, а Беркут...
