Голубые глаза, в которых всегда плескалась радость, смотрели на него грустно.
- Почему? – он хотел знать причину.
Когда-то давно он так же искал ответ и нашёл его к своему огорчению. Слава – вот именно то, что искала Татьяна. Она стремилась стать знаменитой, чтобы блистать, чтобы очаровывать. В то время у Негласного не было возможности вознести возлюбленную на небосклон, он стал для неё лишь отправной точкой. Зато теперь вполне мог не только сделать звездой, но и свергнуть на самое дно, в нищету и забвение.
Но сейчас перед ним стояла совсем другая женщина. Та, что покорила своей непосредственностью, наивностью, молодостью, неопытностью. Та, что выглядела так, словно готова была разреветься в любую минуту. Да, Люда не отличалась той поразительной холёной красотой, которой в полной мере обладала Татьяна, она покоряла совсем другим. Не мечтала Люда ни о славе, ни о богатстве. Так что же послужило причиной разрыва в этот раз? Столько мыслей и вариантов пронеслось в голове Негласного за доли секунды, но ни одна не попала в точку. Люда обвела взглядом зал, судорожно помахала рукой, словно веером, сильно нервничая.
- Да вы оглянитесь. Они же меня ненавидят, - шепнула она звенящим от расстройства голосом.
Дмитрий понял что случилось. То, о чём предупреждал Роман. Люда не из его круга, ей тяжело находиться среди лицемеров, которые в лицо заискивающе улыбались, а за спиной осуждали, шипя как рассерженные змеи. Негласный оглядел каждого в зале и видел перед собой трусливых шавок, которые не выдерживали его взгляда, отворачивались, пытаясь спрятать свои мысли. Появилось острое желание уволить всех, кто решил унизить Люду, укрыть её от завистливых взглядов, но нельзя было показывать слабости, нельзя было опускаться до вымещения злости. Он обещал Боброву, что убережёт Люду от людской злобы и молвы и собирался идти до конца. Уволиться он ей не даст. Не позволит уйти, когда она так нужна ему. Он хотел объяснить ей, что никто не достоин её слёз, она должна смело улыбаться в лицо злопыхателям, но именно в этот момент Роману приспичило поздравить именинника, а в этом году и юбиляра из медийного отдела. Приказав Люде дождаться его, Дмитрий взял небольшую передышку, чтобы придумать правильные слова для неё. Но Самохина опять не послушалась, сбежала, как пресловутая Золушка с бала. Он видел это, стоя на сцене, и разозлился. Что за глупая? Неужели она не могла хоть немного доверять ему?
Вручив в подарок кухонный комбайн, Дмитрий пожал руку юбиляру и, спрыгнув со сцены, поспешил к выходу, в котором скрылась Люда. Он нашёл её довольно быстро, возле женского туалета. Она стояла, замерев перед приоткрытой дверью. На ней не было лица. Дмитрий перешёл на быстрый шаг и устремился к ней, но девушка его не замечала. Она моргнула, опустила голову, а затем резко развернулась, вскрикнула, и упала, нелепо взмахнув руками. Всё это произошло настолько быстро, что Дмитрий не успел поймать её. Но хуже другое. Люда не пыталась встать. Тихо всхлипнула, сотрясая плечами. Негласный остановился возле неё и еле сдерживал гнев, слыша женские голоса из туалета. Не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы понять, что так сломало его Люду: сплетни, зависть, ненависть.
Его прекрасная дива в элегантном платье сидела на полу и беззвучно рыдала. Тугие локоны рассыпались по плечам. Стразы заколок искрились в свете ламп. Сломленная, но всё такая же красивая. Холодная ярость разгоралась в груди всё сильнее. Гнев пытался вырваться из-под контроля, стремясь наказать обидчиков, когда любимые голубые глаза, полные слёз и страха, воззрились на него. Из туалета вышли две подчинённые, на их лицах словно стояла жирная обличительная печать – «стервы». Женщины заметили своего начальника и замерли от страха, когда разглядели, кто сидел перед ним на полу с опущенной головой.
- Вставай, - приказал Дмитрий Люде, протягивая руку. Она должна была дождаться его и тогда не ревела бы здесь, возле туалета. Да и он сам виноват, видел её состояние и оставил одну.
Долго ждать, когда Люда примет его помощь, он не стал, сам нагнулся и потянул её вверх за руку. Испуганно охнув, девушка упала ему на грудь, приятный лёгкий аромат цитруса защекотал нос Негласного. Он ещё утром отметил новый аромат парфюма девушки, который сейчас обволакивал его, успокаивая. Она здесь, в его руках. Никуда не сбежала и не сбежит. Он не даст ей и шанса, накажет любого, кто встанет между ними. Он вглядывался в лица тех, кто обидел его Люду, и оскалился, не предвещая двум женщинам ничего хорошего. Уволить их будет мало, таких надо наказывать рублём.
Люда вчера твердила о том, что она ему никто, хотя давно стала просто жизненно необходимой.
- Уговорила, - ласково шепнул он ей на ушко, щурясь от удовольствия, крепко прижимая к себе стройное тело. – Мы будем встречаться.
Словно дав клятву, он решил запечатлеть её поцелуем, чтобы всем зрителям стало ясно, кто она для Дмитрия, и что он с рук не спустит ни одно злобное слово, оброненное в адрес Люды. Милая, нежная, невероятно яркая. Вкус помады слегка портил удовольствие, и Негласный нехотя разорвал поцелуй, отмечая панику на лице Людочки. Она отчаянно цеплялась за его пиджак, часто-часто моргала и, кажется, не могла произнести ни слова. Она даже на ногах не держалась, чуть не упала снова на пол, а её болезненный стон не вписывался в общую картину эффектного признания.
- Что случилось? – всполошился мужчина, когда Люда скривилась, как от боли.
- Ногу подвернула, - жалобно выдохнула она, нагибаясь и потирая правую лодыжку.
Несколько секунд Негласному потребовалось, чтобы прийти в себя, отгоняя внезапный страх, что он плохо целуется. Тогда бы он потерпел полное фиаско как опытный любовник, ведь доказать обратное Люда точно после такой неудачи не позволила, опять бы попыталась сбежать.
Подняв девушку на руки, Дмитрий усмехнулся, удивившись, что при таком аппетите, Самохина весила не так уж и много, и он спокойно донёс её до гардероба, где к ним подбежал Рома.
- Что случилось? Вы почему уходите? Праздник только начался.
- Людочка подвернула лодыжку, отвезу её в травмпункт, а ты развлекай гостей.
- Люда! - сочувственно воскликнул Бобров и хотел погладить её, но Негласный рукой отодвинул его в сторону.
- Ром, у тебя есть кого обнимать, иди к ней.
- Знаешь, кто ты? - раздражённо зашипел друг. – Сам так быстро решил проблему, а мне приходится возиться с этой куклой.
Возле гардероба стала собираться толпа. Первой пришла Анна, обеспокоенная, но вопросов не задавала, лишь прислушивалась к разговорам начальников.
- Твоя мама плохого не посоветует, - тихо шепнул Дмитрий другу и сочувственно похлопал его по плечу, отмечая, как тот поморщился, словно лимон съел.
- Скажешь тоже, - обиделся тот, пожелал Люде скорейшего выздоровления и, наплевав на возмущения Негласного, обнял-таки девушку, которая под чужим весом чуть не упала очередной раз. Болезненное «Ай!» услышали оба мужчины, и Дмитрий оттолкнул друга от Люды.
- Говорю же, нога у неё болит, - гневно зашипел он на подвыпившего Боброва, до которого не сразу дошло, что девушка не притворялась.
- Прости, Люда, - искренне раскаялся Роман. - Я не хотел причинять тебе боль.
Дмитрий прижал девушку к себе, укрывая от прилипчивого друга.
- Да ничего страшного, - заверила она Боброва. - Это просто вывих.
Больше ждать Дмитрий не стал, спектакль и так затянулся, и пора было покинуть ресторан. Одевшись сам, он помог Люде с манто, вновь поднял девушку на руки и вышел на улицу. В машину усаживал её очень аккуратно, чтобы не ударилась головой. Закрыв дверцу, сел с другой стороны. Дмитрий взял девушку за пострадавшую ногу, положил её к себе на колени и задрал подол платья практически до середины бедра.
- Распухла, - покачал он головой, делая осмотр.
- Дмитрий Анатольевич, а вы не пошутили по поводу встречаться? – вместо того чтобы думать о ноге, у Люды, как всегда, были другие заботы.
Дмитрий долго глядел ей в лицо. На улице уже стемнело, но света уличных фонарей хватало, чтобы рассмотреть тревогу в больших глазах Люды.
- Ты мне нравишься, - решил он быть откровенным с ней и сразу расставил все точки над «и», чтобы не было недопонимания. – Поэтому ты не уволишься.
- Но я же вам не подхожу, - возразила она в ответ и закусила губу, словно сказала глупость.
- С чего ты так решила? – его смешила эта детская непосредственность Люды. Она могла говорить всё, что ей в голову взбредёт и это отчего-то не раздражало. Хотя обычно чужая глупость его утомляла.
Люда с трудом справлялась со смущением, но упорно продолжала приводить свои доводы в надежде заставить Дмитрия передумать:
- Я же из простой семьи.
- Я тоже, - лаконично отозвался Негласный, осторожно поглаживая ногу девушки. Медленно, чуть невесомо, вверх, всё выше и выше, до самого колена.
- Я не богатая наследница, - очередная Людина провальная попытка.
- У меня есть деньги, - улыбнулся ей в ответ Дмитрий. Он мог дать ей их, сколько бы она ни попросила, но ведь она не сделает этого никогда.
- Я не модель.
Мужчина горько усмехнулся, понимая, к чему она клонит. Так вот в чём причина. Кто ей мог рассказать про его бывшую? Неужели Анна? Или те две из туалета? Дмитрий помолчал, задумавшись. Когда-то сама мысль о той далёкой и прекрасной причиняла боль, а теперь лишь светлую грусть.
- Про Татьяну рассказали? – понятливо покивал он головой, отворачиваясь от внимательного изучающего взора голубых глаз. Женское любопытство приводит к тому, что открываются ящики Пандоры. - Это была ошибка молодости, - не стал лукавить и отмалчиваться. Раз решил строить отношения, то лучше, чтобы тени прошлого не вставали непреодолимой преградой.
- Так, может, и я ваша ошибка? – обиженно шепнула Люда, а Дмитрий рассмеялся.
- Давай это и узнаем, - нагнулся он к девушке и ласково провёл ладонью по щеке, заглядывая в испуганные глазки. Осторожно и медленно он склонился к ней, давая шанс оттолкнуть, запретить, но она лишь судорожно вздохнула, её ротик приоткрылся и Дмитрий накрыл его своими губами, ласково провёл языком по нежной коже её нижней губы и тут же отстранился, не желая пугать Люду ещё больше. Она должна сама захотеть.
Больничный
После поцелуя со мной приключилось помутнение рассудка, не иначе. Я боялась лишнее слово сказать генеральному, который меня на руках вынес из ресторана и аккуратно посадил в машину. Я всё никак не могла понять, он разыгрывает меня или нет. Его предложение встречаться было таким неожиданным, а поцелуй и вовсе как гром среди ясного неба зимой! Сердце в груди никак не могло успокоиться, а в голове кто-то шептал, как заведённый: он меня поцеловал, поцеловал, поцеловал. Я не могла сообразить, когда наша деловая сделка переросла во что-то большее. Или же это тоже продолжение договора, просто всё несколько видоизменилось, и я теперь не просто должна спасти его от унылого мероприятия, но и изобразить, что мы встречаемся?
Дмитрий Анатольевич своими действиями меня запутал, я терялась в догадках и страхах, особенно когда он взял мою ноющую ногу и положил к себе на колени. Его рука так решительно сдвинула подол, что я даже не успела остановить его. Наши руки встретились, и я удержала ткань, не давая ей подняться ещё выше. Что он себе позволяет? Язык у меня к нёбу приклеился и возмутиться, попросить перестать не получалось, а вот когда я заметила тревогу и беспокойство за моё самочувствие на его лице, то успокоилась и задала мучавший меня вопрос.
Неужели он не шутил? Я ему нравлюсь? Как женщина или как человек, как друг? Если как друг, это я могла ещё принять, а если как женщина? Сердце опять пустилось в пляс, а щёки горели от смущения. Как же приятно, очень приятно это слышать. Да и пальцы Дмитрия Анатольевича, нежно ласкающие лодыжку, путали мои бестолковые мысли. Нужно было образумить мужчину, дать понять, что я не заинтересована в таких отношениях, вот только он разбивал все мои доводы, а от его рук просыпалось тело. Кровь забурлила по венам, во рту пересохло. Я смотрела не моргая на склоняющегося надо мной Большого Босса, разглядывала его губы со следами моей помады и ждала, вместо того чтобы оттолкнуть, надеялась, хотя должна была сопротивляться. Он словно отнимал волю. Стоило мне взглянуть в его глаза, как я полностью забыла обо всём на свете, и меня словно током пробило, когда нежный поцелуй накрыл мои уста. Щекочущее ощущение, мягкое, ласковое, я не успела распознать всю гамму чувств, что родились во мне, а Дмитрий Анатольевич уже отодвинулся, лукаво улыбаясь. Я же опустила глаза, осознав, что он легко прочитал по моему лицу, как мне понравилось с ним целоваться. Я даже про боль в ноге забыла на время. Да и как не забыть, когда большая тёплая ладонь скользила по голени то вверх, то вниз, разгоняя приятные волны по всему телу.
Я, наверное, пьяна, раз так остро воспринимала любую ласку. Пьяная и глупая, но ничего не могла с собой поделать. Я ликовала, радуясь, что смогла увлечь такого красивого и невероятного мужчину.
- Приехали, - поглядывая в окна, сказал мне Большой Босс, не замечая моего пристального к нему внимания. Я же спохватилась, села прямо, ухватилась за сумочку и стала искать влажные салфетки.
- Стойте, стойте, - остановила я начальника и, подозвав его рукой, стала стирать следы помады с его губ. Он сначала не понял, зачем я это делаю, а затем, скосив глаза на салфетку в моих руках, улыбнулся. Решив сделать ответную любезность, достал чистую из упаковки, аккуратно поправил помаду и мне.
- Так намного лучше, - закончил он со мной, а я уже позабыла как дышать. Всё же он такой внимательный и нежный, как я могла подумать, что он злился на меня. Под толстой коркой нелюдимости жил совершенно иной человек, чуткий, отзывчивый.
В травмпункте, куда меня привёз Дмитрий Анатольевич, было очень много народу, особенно стариков. Гололёд сделал своё подлое дело. Правда, попадались и молодые люди, кто с разукрашенным лицом, кто на костылях. Меня же Большой Босс не выпускал из рук, и это очень смущало. Он даже хотел пролезть без очереди, но я возмутилась и напомнила, что старших надо пропускать вперёд. Поэтому и высидели честно два часа в коридоре.
В кабинете у меня произошёл конфуз. Врач потребовала раздеться, чтоб осмотреть ногу. Я попыталась, стоя на одной ноге с неизменной поддержкой Дмитрия Анатольевича, снять капроновые колготки. Жутко при этом стесняясь, тихо попросила его отвернуться. Но куда там. Он не только не отвернулся, но и внимательно смотрел, как я, сгибаясь в три погибели, пытаюсь поднять длинный подол платья, затем усадил на кушетку и сказал, что сам снимет.
- Что? Куда? – воскликнула я, когда Босс присел передо мной на корточки и энергично задрал подол, оголяя бёдра, а затем нахмурился и строго спросил, глядя в глаза:
- Что это?
Я растерянно моргнула, стыдливо пытаясь прикрыть бёдра до самых колен, но руки начальника мне мешали это выполнить. Что опять его рассердило? Мятежный туман его глаз потемнел, а губы превратились в тонкую линию.
- Что что? – переспросила, косясь на тени за белой ширмой – врач и медсестра ждут, а мы тут сидим и выясняем не пойми что.
Большая ладонь Босса заскользила по моему бедру выше, забираясь под подол, а я возмущённо пискнула, выпучив на него глаза.
- Почему? – он хотел знать причину.
Когда-то давно он так же искал ответ и нашёл его к своему огорчению. Слава – вот именно то, что искала Татьяна. Она стремилась стать знаменитой, чтобы блистать, чтобы очаровывать. В то время у Негласного не было возможности вознести возлюбленную на небосклон, он стал для неё лишь отправной точкой. Зато теперь вполне мог не только сделать звездой, но и свергнуть на самое дно, в нищету и забвение.
Но сейчас перед ним стояла совсем другая женщина. Та, что покорила своей непосредственностью, наивностью, молодостью, неопытностью. Та, что выглядела так, словно готова была разреветься в любую минуту. Да, Люда не отличалась той поразительной холёной красотой, которой в полной мере обладала Татьяна, она покоряла совсем другим. Не мечтала Люда ни о славе, ни о богатстве. Так что же послужило причиной разрыва в этот раз? Столько мыслей и вариантов пронеслось в голове Негласного за доли секунды, но ни одна не попала в точку. Люда обвела взглядом зал, судорожно помахала рукой, словно веером, сильно нервничая.
- Да вы оглянитесь. Они же меня ненавидят, - шепнула она звенящим от расстройства голосом.
Дмитрий понял что случилось. То, о чём предупреждал Роман. Люда не из его круга, ей тяжело находиться среди лицемеров, которые в лицо заискивающе улыбались, а за спиной осуждали, шипя как рассерженные змеи. Негласный оглядел каждого в зале и видел перед собой трусливых шавок, которые не выдерживали его взгляда, отворачивались, пытаясь спрятать свои мысли. Появилось острое желание уволить всех, кто решил унизить Люду, укрыть её от завистливых взглядов, но нельзя было показывать слабости, нельзя было опускаться до вымещения злости. Он обещал Боброву, что убережёт Люду от людской злобы и молвы и собирался идти до конца. Уволиться он ей не даст. Не позволит уйти, когда она так нужна ему. Он хотел объяснить ей, что никто не достоин её слёз, она должна смело улыбаться в лицо злопыхателям, но именно в этот момент Роману приспичило поздравить именинника, а в этом году и юбиляра из медийного отдела. Приказав Люде дождаться его, Дмитрий взял небольшую передышку, чтобы придумать правильные слова для неё. Но Самохина опять не послушалась, сбежала, как пресловутая Золушка с бала. Он видел это, стоя на сцене, и разозлился. Что за глупая? Неужели она не могла хоть немного доверять ему?
Вручив в подарок кухонный комбайн, Дмитрий пожал руку юбиляру и, спрыгнув со сцены, поспешил к выходу, в котором скрылась Люда. Он нашёл её довольно быстро, возле женского туалета. Она стояла, замерев перед приоткрытой дверью. На ней не было лица. Дмитрий перешёл на быстрый шаг и устремился к ней, но девушка его не замечала. Она моргнула, опустила голову, а затем резко развернулась, вскрикнула, и упала, нелепо взмахнув руками. Всё это произошло настолько быстро, что Дмитрий не успел поймать её. Но хуже другое. Люда не пыталась встать. Тихо всхлипнула, сотрясая плечами. Негласный остановился возле неё и еле сдерживал гнев, слыша женские голоса из туалета. Не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы понять, что так сломало его Люду: сплетни, зависть, ненависть.
Его прекрасная дива в элегантном платье сидела на полу и беззвучно рыдала. Тугие локоны рассыпались по плечам. Стразы заколок искрились в свете ламп. Сломленная, но всё такая же красивая. Холодная ярость разгоралась в груди всё сильнее. Гнев пытался вырваться из-под контроля, стремясь наказать обидчиков, когда любимые голубые глаза, полные слёз и страха, воззрились на него. Из туалета вышли две подчинённые, на их лицах словно стояла жирная обличительная печать – «стервы». Женщины заметили своего начальника и замерли от страха, когда разглядели, кто сидел перед ним на полу с опущенной головой.
- Вставай, - приказал Дмитрий Люде, протягивая руку. Она должна была дождаться его и тогда не ревела бы здесь, возле туалета. Да и он сам виноват, видел её состояние и оставил одну.
Долго ждать, когда Люда примет его помощь, он не стал, сам нагнулся и потянул её вверх за руку. Испуганно охнув, девушка упала ему на грудь, приятный лёгкий аромат цитруса защекотал нос Негласного. Он ещё утром отметил новый аромат парфюма девушки, который сейчас обволакивал его, успокаивая. Она здесь, в его руках. Никуда не сбежала и не сбежит. Он не даст ей и шанса, накажет любого, кто встанет между ними. Он вглядывался в лица тех, кто обидел его Люду, и оскалился, не предвещая двум женщинам ничего хорошего. Уволить их будет мало, таких надо наказывать рублём.
Люда вчера твердила о том, что она ему никто, хотя давно стала просто жизненно необходимой.
- Уговорила, - ласково шепнул он ей на ушко, щурясь от удовольствия, крепко прижимая к себе стройное тело. – Мы будем встречаться.
Словно дав клятву, он решил запечатлеть её поцелуем, чтобы всем зрителям стало ясно, кто она для Дмитрия, и что он с рук не спустит ни одно злобное слово, оброненное в адрес Люды. Милая, нежная, невероятно яркая. Вкус помады слегка портил удовольствие, и Негласный нехотя разорвал поцелуй, отмечая панику на лице Людочки. Она отчаянно цеплялась за его пиджак, часто-часто моргала и, кажется, не могла произнести ни слова. Она даже на ногах не держалась, чуть не упала снова на пол, а её болезненный стон не вписывался в общую картину эффектного признания.
- Что случилось? – всполошился мужчина, когда Люда скривилась, как от боли.
- Ногу подвернула, - жалобно выдохнула она, нагибаясь и потирая правую лодыжку.
Несколько секунд Негласному потребовалось, чтобы прийти в себя, отгоняя внезапный страх, что он плохо целуется. Тогда бы он потерпел полное фиаско как опытный любовник, ведь доказать обратное Люда точно после такой неудачи не позволила, опять бы попыталась сбежать.
Подняв девушку на руки, Дмитрий усмехнулся, удивившись, что при таком аппетите, Самохина весила не так уж и много, и он спокойно донёс её до гардероба, где к ним подбежал Рома.
- Что случилось? Вы почему уходите? Праздник только начался.
- Людочка подвернула лодыжку, отвезу её в травмпункт, а ты развлекай гостей.
- Люда! - сочувственно воскликнул Бобров и хотел погладить её, но Негласный рукой отодвинул его в сторону.
- Ром, у тебя есть кого обнимать, иди к ней.
- Знаешь, кто ты? - раздражённо зашипел друг. – Сам так быстро решил проблему, а мне приходится возиться с этой куклой.
Возле гардероба стала собираться толпа. Первой пришла Анна, обеспокоенная, но вопросов не задавала, лишь прислушивалась к разговорам начальников.
- Твоя мама плохого не посоветует, - тихо шепнул Дмитрий другу и сочувственно похлопал его по плечу, отмечая, как тот поморщился, словно лимон съел.
- Скажешь тоже, - обиделся тот, пожелал Люде скорейшего выздоровления и, наплевав на возмущения Негласного, обнял-таки девушку, которая под чужим весом чуть не упала очередной раз. Болезненное «Ай!» услышали оба мужчины, и Дмитрий оттолкнул друга от Люды.
- Говорю же, нога у неё болит, - гневно зашипел он на подвыпившего Боброва, до которого не сразу дошло, что девушка не притворялась.
- Прости, Люда, - искренне раскаялся Роман. - Я не хотел причинять тебе боль.
Дмитрий прижал девушку к себе, укрывая от прилипчивого друга.
- Да ничего страшного, - заверила она Боброва. - Это просто вывих.
Больше ждать Дмитрий не стал, спектакль и так затянулся, и пора было покинуть ресторан. Одевшись сам, он помог Люде с манто, вновь поднял девушку на руки и вышел на улицу. В машину усаживал её очень аккуратно, чтобы не ударилась головой. Закрыв дверцу, сел с другой стороны. Дмитрий взял девушку за пострадавшую ногу, положил её к себе на колени и задрал подол платья практически до середины бедра.
- Распухла, - покачал он головой, делая осмотр.
- Дмитрий Анатольевич, а вы не пошутили по поводу встречаться? – вместо того чтобы думать о ноге, у Люды, как всегда, были другие заботы.
Дмитрий долго глядел ей в лицо. На улице уже стемнело, но света уличных фонарей хватало, чтобы рассмотреть тревогу в больших глазах Люды.
- Ты мне нравишься, - решил он быть откровенным с ней и сразу расставил все точки над «и», чтобы не было недопонимания. – Поэтому ты не уволишься.
- Но я же вам не подхожу, - возразила она в ответ и закусила губу, словно сказала глупость.
- С чего ты так решила? – его смешила эта детская непосредственность Люды. Она могла говорить всё, что ей в голову взбредёт и это отчего-то не раздражало. Хотя обычно чужая глупость его утомляла.
Люда с трудом справлялась со смущением, но упорно продолжала приводить свои доводы в надежде заставить Дмитрия передумать:
- Я же из простой семьи.
- Я тоже, - лаконично отозвался Негласный, осторожно поглаживая ногу девушки. Медленно, чуть невесомо, вверх, всё выше и выше, до самого колена.
- Я не богатая наследница, - очередная Людина провальная попытка.
- У меня есть деньги, - улыбнулся ей в ответ Дмитрий. Он мог дать ей их, сколько бы она ни попросила, но ведь она не сделает этого никогда.
- Я не модель.
Мужчина горько усмехнулся, понимая, к чему она клонит. Так вот в чём причина. Кто ей мог рассказать про его бывшую? Неужели Анна? Или те две из туалета? Дмитрий помолчал, задумавшись. Когда-то сама мысль о той далёкой и прекрасной причиняла боль, а теперь лишь светлую грусть.
- Про Татьяну рассказали? – понятливо покивал он головой, отворачиваясь от внимательного изучающего взора голубых глаз. Женское любопытство приводит к тому, что открываются ящики Пандоры. - Это была ошибка молодости, - не стал лукавить и отмалчиваться. Раз решил строить отношения, то лучше, чтобы тени прошлого не вставали непреодолимой преградой.
- Так, может, и я ваша ошибка? – обиженно шепнула Люда, а Дмитрий рассмеялся.
- Давай это и узнаем, - нагнулся он к девушке и ласково провёл ладонью по щеке, заглядывая в испуганные глазки. Осторожно и медленно он склонился к ней, давая шанс оттолкнуть, запретить, но она лишь судорожно вздохнула, её ротик приоткрылся и Дмитрий накрыл его своими губами, ласково провёл языком по нежной коже её нижней губы и тут же отстранился, не желая пугать Люду ещё больше. Она должна сама захотеть.
Больничный
После поцелуя со мной приключилось помутнение рассудка, не иначе. Я боялась лишнее слово сказать генеральному, который меня на руках вынес из ресторана и аккуратно посадил в машину. Я всё никак не могла понять, он разыгрывает меня или нет. Его предложение встречаться было таким неожиданным, а поцелуй и вовсе как гром среди ясного неба зимой! Сердце в груди никак не могло успокоиться, а в голове кто-то шептал, как заведённый: он меня поцеловал, поцеловал, поцеловал. Я не могла сообразить, когда наша деловая сделка переросла во что-то большее. Или же это тоже продолжение договора, просто всё несколько видоизменилось, и я теперь не просто должна спасти его от унылого мероприятия, но и изобразить, что мы встречаемся?
Дмитрий Анатольевич своими действиями меня запутал, я терялась в догадках и страхах, особенно когда он взял мою ноющую ногу и положил к себе на колени. Его рука так решительно сдвинула подол, что я даже не успела остановить его. Наши руки встретились, и я удержала ткань, не давая ей подняться ещё выше. Что он себе позволяет? Язык у меня к нёбу приклеился и возмутиться, попросить перестать не получалось, а вот когда я заметила тревогу и беспокойство за моё самочувствие на его лице, то успокоилась и задала мучавший меня вопрос.
Неужели он не шутил? Я ему нравлюсь? Как женщина или как человек, как друг? Если как друг, это я могла ещё принять, а если как женщина? Сердце опять пустилось в пляс, а щёки горели от смущения. Как же приятно, очень приятно это слышать. Да и пальцы Дмитрия Анатольевича, нежно ласкающие лодыжку, путали мои бестолковые мысли. Нужно было образумить мужчину, дать понять, что я не заинтересована в таких отношениях, вот только он разбивал все мои доводы, а от его рук просыпалось тело. Кровь забурлила по венам, во рту пересохло. Я смотрела не моргая на склоняющегося надо мной Большого Босса, разглядывала его губы со следами моей помады и ждала, вместо того чтобы оттолкнуть, надеялась, хотя должна была сопротивляться. Он словно отнимал волю. Стоило мне взглянуть в его глаза, как я полностью забыла обо всём на свете, и меня словно током пробило, когда нежный поцелуй накрыл мои уста. Щекочущее ощущение, мягкое, ласковое, я не успела распознать всю гамму чувств, что родились во мне, а Дмитрий Анатольевич уже отодвинулся, лукаво улыбаясь. Я же опустила глаза, осознав, что он легко прочитал по моему лицу, как мне понравилось с ним целоваться. Я даже про боль в ноге забыла на время. Да и как не забыть, когда большая тёплая ладонь скользила по голени то вверх, то вниз, разгоняя приятные волны по всему телу.
Я, наверное, пьяна, раз так остро воспринимала любую ласку. Пьяная и глупая, но ничего не могла с собой поделать. Я ликовала, радуясь, что смогла увлечь такого красивого и невероятного мужчину.
- Приехали, - поглядывая в окна, сказал мне Большой Босс, не замечая моего пристального к нему внимания. Я же спохватилась, села прямо, ухватилась за сумочку и стала искать влажные салфетки.
- Стойте, стойте, - остановила я начальника и, подозвав его рукой, стала стирать следы помады с его губ. Он сначала не понял, зачем я это делаю, а затем, скосив глаза на салфетку в моих руках, улыбнулся. Решив сделать ответную любезность, достал чистую из упаковки, аккуратно поправил помаду и мне.
- Так намного лучше, - закончил он со мной, а я уже позабыла как дышать. Всё же он такой внимательный и нежный, как я могла подумать, что он злился на меня. Под толстой коркой нелюдимости жил совершенно иной человек, чуткий, отзывчивый.
В травмпункте, куда меня привёз Дмитрий Анатольевич, было очень много народу, особенно стариков. Гололёд сделал своё подлое дело. Правда, попадались и молодые люди, кто с разукрашенным лицом, кто на костылях. Меня же Большой Босс не выпускал из рук, и это очень смущало. Он даже хотел пролезть без очереди, но я возмутилась и напомнила, что старших надо пропускать вперёд. Поэтому и высидели честно два часа в коридоре.
В кабинете у меня произошёл конфуз. Врач потребовала раздеться, чтоб осмотреть ногу. Я попыталась, стоя на одной ноге с неизменной поддержкой Дмитрия Анатольевича, снять капроновые колготки. Жутко при этом стесняясь, тихо попросила его отвернуться. Но куда там. Он не только не отвернулся, но и внимательно смотрел, как я, сгибаясь в три погибели, пытаюсь поднять длинный подол платья, затем усадил на кушетку и сказал, что сам снимет.
- Что? Куда? – воскликнула я, когда Босс присел передо мной на корточки и энергично задрал подол, оголяя бёдра, а затем нахмурился и строго спросил, глядя в глаза:
- Что это?
Я растерянно моргнула, стыдливо пытаясь прикрыть бёдра до самых колен, но руки начальника мне мешали это выполнить. Что опять его рассердило? Мятежный туман его глаз потемнел, а губы превратились в тонкую линию.
- Что что? – переспросила, косясь на тени за белой ширмой – врач и медсестра ждут, а мы тут сидим и выясняем не пойми что.
Большая ладонь Босса заскользила по моему бедру выше, забираясь под подол, а я возмущённо пискнула, выпучив на него глаза.
