Облокотилась спиной о стену, закрыла глаза, глубоко и часто дыша. Становилось легче с каждым новым глотком воздуха.
- Алик, а как зовут Тимура? Если он не Молотов вовсе? – поинтересовалась я у Алика, замечая, как от моих слов мужчина напрягся.
Брюнет долго смотрел на меня, прежде чем досадливо зарыться рукой в своих густых черных волосах и, усмехнувшись, весело ответить:
- А вот не поверите. Запрос от Интерпола пришел именно на эту фамилию. А как его зовут, никто так и не докопался. Крис, можно вопрос, что вы делали в лаборатории? Ведь там вела деятельность террористическая организация, которую слишком поздно рассекретили.
- Вы же знаете что, - не стала отнекиваться, но и прямо не ответила.
- Он вас туда привел? – задал следующий вопрос, а я все не могла поверить, что обеспокоенность Алика относится к моей судьбе.
- И сколько вы там провели времени?
- Алик, давайте не будем, я не хочу вновь всё это пережить, - попыталась уйти от ответа, да и вообще закрыть эту тему.
- Крис, Тимур организовал в нашей области лагерь, где тренирует наемников...
- Алик, - нетерпеливо перебила я его, готовая заткнуть даже уши для надежности, - я ничего об этом не знаю и знать не хочу. Я хочу вернуться к своей нормальной и спокойной жизни. Я не хочу оглядываться через плечо, вздрагивать от каждого шороха в темноте. Понимаете, не надо мне ничего рассказывать.
- Но вы уже во все это влезли, Кристина Анатольевна. И вам не отсидеться в стороне, - холодно одернул меня Алик. – Пойдемте, провожу вас в кабинет. Пока мы еще не закончили, Крис, и вернемся к разговору. Вы сейчас просто устали.
- Вы даже не представляете насколько, - еле слышно прошептала себе под нос.
Алик был на удивление вежлив и официален. Я отвечала ему тем же. Разговор у нас не клеился. На вопросы я отказывалась отвечать, так как он упорно пытался докопаться, что же произошло в лаборатории кроме изнасилования. Вот надо было купиться на уловку Глеба Александровича. Надо было признаться, что я видела трупы.
Алик и уговаривал, и злился, обещая оградить от тягот тюрьмы, если я помогу следствию. Причем мои вопросы, что конкретно они там расследуют, сам оставил без ответа.
После ужина, который принес опять Виталий, Алик сдался.
- Зря вы так, Кристина Анатольевна. Я ведь могу помочь. Вы мне нравитесь...
- Вы женаты, - нетерпеливо оборвала его признание, не желая слушать очередную ложь.
- Да, - после секундного замешательства признался мой хранитель. – Кто вам сказал?
- У стен тоже уши бывают, - ответила, пытаясь найти следы раскаяния в его глазах.
Но нет. Только досада. Рука опять взметнулась вверх, привычным движением вороша волосы.
- Пойдемте, отведу вас в камеру.
Вот и всё. Вот он и перестал разыгрывать из себя рыцаря, пытаясь втереться ко мне в доверие. Сердце обиженно сжалось. Дверь открылась, пропуская меня в коридор. Проходя мимо Алика, взглянула ему в лицо.
Тень усталости залегла под его глазами и в уголках губ. Решимость в Алике была несгибаемая. Я даже удивилась, что при этом он может быть нежным. Когда сам этого захочет. И ко мне он больше эти чувства не испытывал.
На ночь меня определили в камеру. Кажется, так называется комната с железной дверью, которую я раньше видела лишь в кино. Радовалась я только одному, что была в ней одна. Разглядывая унылую аскетичную обстановку своей обители, присела на краешек кушетки.
Прислушиваясь к звукам, доносившимся из-под двери, пыталась успокоить себя, что это все временно. Я же ни в чем не виновата. И чтобы посадить человека, нужен хотя бы суд. А так я просто задержана по подозрению и не более.
Долго не могла пересилить себя и прилечь. Усталость брала свое, и истрепленные нервы умоляли о сне. Но легла я, когда уже не могла держать глаза открытыми. Спать было холодно, я мерзла, свернувшись калачиком. Забывшись тревожным сном, просыпалась от незнакомых звуков. И все время казалось, что Тимур где-то рядом. Казалось, что смотрит на меня и наслаждается моими мучениями.
А ещё во сне я опять вернулась в тот злосчастный день моей жизни, где ассистент доктора Уокера с воодушевлением вещал, что я избранная. Что сама не понимаю своего счастья. Кто не мечтает найти свою половинку? Конечно же, я ещё буду благодарить доктора Уокера, что он выбрал меня для проекта.
«Вы будете нуждаться только в нем – единственном и неповторимом», - слова доктора преследовали меня во сне. Буду нуждаться… Он тоже нуждается… Вот только я не хочу быть зависимой этой болезненной привязанностью. Не хочу быть послушной каждому слову, каждому жесту. Не хочу и не буду.
С этой мыслью и проснулась от того, что ко мне пришли. Их было трое: Алик, Глеб Александрович и я.
В растерянности взирала на саму себя в ступоре. Мыслей в голове не было, наверное, оттого, что утро было очень ранним. Просто сердце пропустило удар, мозг отметил нереальность увиденного.
- Ну что ж, очень даже похоже, - самодовольно усмехнулся Глеб Александрович, переводя придирчивый взгляд от меня к моему двойнику.
Пораженно раскрыв рот, поняла, что они задумали.
- Он не поверит! – выдохнула, все никак не могла прийти в себя от шока, что можно так профессионально загримировать человека.
Придирчиво осматривая свою копию, стала отмечать все больше несоответствий. Да, это точно была не я. Я не улыбаюсь так уверенно, и зубы у меня не настолько белые. Приглядевшись, поняла, что еще и линзы у девушки были вставлены.
- София у нас профессионал, поверит, - заверил Глеб, похлопав мою копию по плечу. - Вы только одежду одолжите, чтобы было совсем похоже.
Бросив взгляд на девушку, поняла, одежда на ней хоть и такая же, как и на мне, но новая. А моя вся измята.
Мужчины вышли из помещения, и девушка деловито стала раздеваться.
- У вас ничего не выйдет, - не спешила я оголяться перед своей фальшивкой.
- Гражданка Родионова, раздевайтесь, или я буду вынуждена раздеть вас, - нет, определенно это была не я.
Чужой голос сильный, со стальными нотками, взгляд из-за линз слегка расфокусированный и уверенная улыбка – все это было не мое. Она провалится, и даже не в этом. Самое главное было во мне, в моей крови.
Я не сомневалась, что София выполнит свою угрозу и поэтому, отвернувшись, осторожно стала снимать с себя одежду, передавая ей.
Надевая чужую одежду, передернула плечами с пренебрежением. С детства не носила ни за кого одежду, так как это негигиенично. Застегнув юбку, поймала задумчивый взгляд Софии. Девушка протянула мне дамскую сумку, а я в недоумении воззрилась на нее.
Определенно утро не пошло мне на пользу. Слишком шокирующее оно у меня вышло. Неужели меня отпускают?
- Покажите, как носите сумку, - наконец, соизволила объясниться девушка.
Расстроенно вздохнула я, очередной раз, давая себе зарок раньше времени не радоваться. Повертела небольшую сумочку на длинной лямке. Легко забросила эту лямку себе на плечо и вопросительно посмотрела на Софию. Та кивнула, забирая сумочку себе. А затем подошла к двери и постучалась.
Мужчины удовлетворенно осмотрели нас. Алик потребовал от Софии доказать, что она не я, чем вызвал бурю негодования у меня и смех у моей копии. Это и разрешило дилемму брюнета.
Дверь закрылась, и я осталась опять одна.
Он не поверит! Глупцы. Я опустошенно уселась на кушетку, обхватывая руками голову. Что задумал Тимур, я не знала, но ясно одно – он это сделает!
Время текло издевательски медленно. Чем себя занять в четырех стенах, я не знала. Еду приносили два раза. Солнечный след окна медленно сполз со стенки на пол и подбирался к другой стене. Соседи у меня были очень неспокойные – кричали, грязно ругались, были слышны звуки ударов. Охранники их успокаивали, а я сжималась, слушая их возню. Когда ключ повернулся в скважине моей двери, я сначала не поверила, а потом вся подобралась.
Ко мне в камеру зашел очень хмурый Глеб Александрович. Заглядывая ему за спину, все ждала, когда войдет Алик, но его не было. Глеб был один.
Тимур
Печатая шаг, мужчина в обычной серой куртке шел мимо памятника в виде старого списанного паровоза Л-3238 на площади перед железнодорожным вокзалом, стены которого выделялись из общего вида города бирюзовой яркостью. Зелень лиственниц, высаженных с двух сторон от памятника, красиво гармонировала со старинным зданием, которое было построено после первой мировой войны. Само здание было невысоким, двухэтажным с высокими арочными окнами, и Тимур не рискнул зайти в него, так как это была бы западня. Он обошел паровоз, прислушиваясь к своим инстинктам. Крис нигде не было, это точно. Молотов направился к киоскам на автобусную остановку, купил воды, и сел на лавку, внимательно оглядывая площадь.
По своим каналам он узнал, что её хотят перевести в Москву, но выбор транспорта наводил на мысль, что Крис опять используют как наживку. Серый был у них в руках, теперь настала его очередь. Тимур, сел в автобус, чтобы не привлекать внимание, и вышел на следующей остановке, перешел улицу, подождал другой автобус, идущий на конечную остановку «Железнодорожный вокзал».
За этим занятием он провел примерно час, когда заметил машины с номерами полиции. Он сидел на скамейке, и наблюдал, как из черного, тонированного микроавтобуса вывели Кристину в сопровождении четверых мужчин в штатском, одним из которых оказался Алик. Тимур проводил девушку взглядом, удивленно приподняв бровь. Пустота, которую он ощущал, поразила своей ненормальностью. Он привык, глядя на девушку испытывать желание заняться с ней сексом, а сейчас ничего. Не было привычного возбуждения, тяги к ней. Шла себе и шла девушка в длинной юбке. Молотов чуть не выдал себя, желая последовать за процессией, но вовремя себя остановил.
Он не узнавал Крис, она была чужая. Он еще немного понаблюдал за тем, как девушка остановилась, оглядела улицу, со странным несвойственным ей спокойствием, и тогда на Тимура снизошло озарение. Это не она. Его Кристина была более женственна, и ходила более плавно. Тимур встал и направился к подъехавшему автобусу.
- Хорошая попытка, Алик, только глупая, - пробормотал он себе под нос. Если эта не Кристина, то где настоящая?
Кристина
Глеб Александрович встал напротив меня, тараня тяжелым взглядом, от этого в без того маленькой камере, казалось, не было места. Брюнет сложил руки за спиной. Я чувствовала, что под видимым спокойствием бушует еле сдерживаемая буря.
- Вы знали, что он раскусит подмену, - глухо произнес Глеб Александрович, когда молчать уже было тяжело.
В ответ я молча кивнула.
- У вас был определенный опознавательный знак? Или жест? Я ведь был прав, вы его сообщница, Кристина Анатольевна.
Опустила глаза, больше выдерживать яростный взгляд мужчины не могла.
- Вы неправы. Она только внешне была похожа, но если приглядеться, то она вела себя совершенно не так как я.
- Она просто стояла, а затем вошла в вагон. Что она сделала не так?
- Просто стояла, - выдохнула, объясняя очевидное.
- И что? - недовольно прошипел Глеб Александрович, нависая надо мной. - Говорите яснее, Кристина Анатольевна, иначе я всё сделаю, но упеку вас в такой ад, что…
Отстраниться не получалось, так как некуда. Поэтому, разглядывая свои руки, осторожно подбирая слова, стала объяснять, в чем он был неправ. Ведь должен он это понять.
- Она просто стояла, а я просто не стою.
- Точно, вы же постоянно дергались и оглядывались, - разочарованно выдохнул он, проводя рукой по волосам, но потом возмутился, словно я виновата в проколе его оперативника. - София тоже оглядывалась, но не так как вы, – затем задумчиво протянул. – Значит, он был на перроне, а мы не заметили. Что еще мы должны знать?
Почему он думал, что в этих дела всеведуща? Что он хотел услышать? План как надо маскировать под меня?
- Не знаю, - тихо прошептала в ответ.
Молчание было тягостным. Я видела, как усиленно мужчина думает, рассматривая что-то на стене.
- Хорошо, - неожиданно ожил он, подходя к двери, - мы сядем в следующий поезд. Пойдемте.
- Я не понимаю, - вскинула голову, пытаясь понять ход мысли этого мужчины.
- Дело в том, что он не идет на контакт, а вычислить его мы не можем, но Сергей Артурович утверждает, что Молотов покинул город. Мы должны найти его.
- Зачем? – не понимала странную настойчивость спецслужб.
Ведь проще было его просто убить, чем возиться с его поимкой. Глеб Александрович махнул рукой, приглашая следовать за ним. В коридоре нас поджидал конвой из трех мужчин, один из которых открывал нам двери.
- Он преступник, Кристина Анатольевна, - как маленькой вдалбливал Глеб, кидая на меня косые взгляды. - Он террорист. Слышали про взрыв в лондонском метро?
- Слышала, - память услужливо выудила старое воспоминание о теленовостях, - но это было так давно.
- И все же. В лаборатории, в которой, между прочим, и вы побывали, а потом, устроив пожар, пытались замести следы, был обнаружен труп одного из основателей террористической организации. Именно эта организация взяла на себя ответственность за тот теракт.
- А при чем тут Тимур и я? – искренне недоумевала.
- Вы были в той лаборатории, а это прямое доказательство вашей причастности к деятельности этой организации. Вы её члены, - мстительно закончил свои умозаключения Глеб Александрович, надменно взирая на меня, ожидая, что я проникнусь силой его дедуктивного способа.
- Это не так. Вы опять ошибаетесь, - я разочарованно выдохнула.
Бесполезно что-то ему объяснять. Все равно ничего не докажу.
- Кристина Анатольевна, на что вы надеетесь? Лучше признались бы сами.
- Я уже давно надеюсь только на чудо, - пробормотала себе под нос, продолжая идти за Глебом Александровичем, пытаясь успокоить свое сердце.
До железнодорожного вокзала ехали все в той же машине, на какой и привезли. Запах кожи витал в воздухе. Глеб Александрович на переднем пассажирском сидении, я, зажатая между двух мужчин, и водитель. Все были молчаливы и прислушивались к репликам, доносившимся из раций.
Как Глеб собирался покупать мне билет без паспорта, не знала и, если честно, сомневалась, что нас вообще в поезд пустят.
В голову лезли всякие глупости. Ведь получается, если вдруг все билеты куплены, кто-то по техническим причинам не попадет в вагон! Бесчеловечно так делать, ведь причины поездки простых обывателей бывают весьма важными для них: свадьба, похороны или просто ждет любимый.
Угрызения совести снедали меня. Я не находила себе места и оправданий. Все больше склонялась к мысли, что если бы меня не было, то жизнь многих была бы лучше. В чем смысл моего существования? Ведь это и не жизнь вовсе. Но сколько бы я не ныла, гадая о вселенском замысле создателя, умирать я не хотела. Любая тварь держится за свою жизнь, даже такую как у меня, никчемную.
Мама не раз повторяла мне, что Господь мудр и справедлив. Я не спорила, только мысленно удивлялась, сомневаясь в справедливости. А теперь нет. Он справедлив. За все свои сомнения я получила сполна, и сомневаться в мудрости тоже не приходится. Сколько я стонала, что страдаю от одиночества?
Усмехнулась, вспомнив свои слова, которые я выговаривала матери. На что получала один ответ, что надо просто подождать. Дождалась. И теперь была у меня одна дорога к своей судьбе.
Монотонность поездки раздражала, как и мужские тела рядом. Недовольство моё слишком тесным контактом, Глеб Александрович даже слушать не стал.
- Алик, а как зовут Тимура? Если он не Молотов вовсе? – поинтересовалась я у Алика, замечая, как от моих слов мужчина напрягся.
Брюнет долго смотрел на меня, прежде чем досадливо зарыться рукой в своих густых черных волосах и, усмехнувшись, весело ответить:
- А вот не поверите. Запрос от Интерпола пришел именно на эту фамилию. А как его зовут, никто так и не докопался. Крис, можно вопрос, что вы делали в лаборатории? Ведь там вела деятельность террористическая организация, которую слишком поздно рассекретили.
- Вы же знаете что, - не стала отнекиваться, но и прямо не ответила.
- Он вас туда привел? – задал следующий вопрос, а я все не могла поверить, что обеспокоенность Алика относится к моей судьбе.
- И сколько вы там провели времени?
- Алик, давайте не будем, я не хочу вновь всё это пережить, - попыталась уйти от ответа, да и вообще закрыть эту тему.
- Крис, Тимур организовал в нашей области лагерь, где тренирует наемников...
- Алик, - нетерпеливо перебила я его, готовая заткнуть даже уши для надежности, - я ничего об этом не знаю и знать не хочу. Я хочу вернуться к своей нормальной и спокойной жизни. Я не хочу оглядываться через плечо, вздрагивать от каждого шороха в темноте. Понимаете, не надо мне ничего рассказывать.
- Но вы уже во все это влезли, Кристина Анатольевна. И вам не отсидеться в стороне, - холодно одернул меня Алик. – Пойдемте, провожу вас в кабинет. Пока мы еще не закончили, Крис, и вернемся к разговору. Вы сейчас просто устали.
- Вы даже не представляете насколько, - еле слышно прошептала себе под нос.
***
Алик был на удивление вежлив и официален. Я отвечала ему тем же. Разговор у нас не клеился. На вопросы я отказывалась отвечать, так как он упорно пытался докопаться, что же произошло в лаборатории кроме изнасилования. Вот надо было купиться на уловку Глеба Александровича. Надо было признаться, что я видела трупы.
Алик и уговаривал, и злился, обещая оградить от тягот тюрьмы, если я помогу следствию. Причем мои вопросы, что конкретно они там расследуют, сам оставил без ответа.
После ужина, который принес опять Виталий, Алик сдался.
- Зря вы так, Кристина Анатольевна. Я ведь могу помочь. Вы мне нравитесь...
- Вы женаты, - нетерпеливо оборвала его признание, не желая слушать очередную ложь.
- Да, - после секундного замешательства признался мой хранитель. – Кто вам сказал?
- У стен тоже уши бывают, - ответила, пытаясь найти следы раскаяния в его глазах.
Но нет. Только досада. Рука опять взметнулась вверх, привычным движением вороша волосы.
- Пойдемте, отведу вас в камеру.
Вот и всё. Вот он и перестал разыгрывать из себя рыцаря, пытаясь втереться ко мне в доверие. Сердце обиженно сжалось. Дверь открылась, пропуская меня в коридор. Проходя мимо Алика, взглянула ему в лицо.
Тень усталости залегла под его глазами и в уголках губ. Решимость в Алике была несгибаемая. Я даже удивилась, что при этом он может быть нежным. Когда сам этого захочет. И ко мне он больше эти чувства не испытывал.
На ночь меня определили в камеру. Кажется, так называется комната с железной дверью, которую я раньше видела лишь в кино. Радовалась я только одному, что была в ней одна. Разглядывая унылую аскетичную обстановку своей обители, присела на краешек кушетки.
Прислушиваясь к звукам, доносившимся из-под двери, пыталась успокоить себя, что это все временно. Я же ни в чем не виновата. И чтобы посадить человека, нужен хотя бы суд. А так я просто задержана по подозрению и не более.
Долго не могла пересилить себя и прилечь. Усталость брала свое, и истрепленные нервы умоляли о сне. Но легла я, когда уже не могла держать глаза открытыми. Спать было холодно, я мерзла, свернувшись калачиком. Забывшись тревожным сном, просыпалась от незнакомых звуков. И все время казалось, что Тимур где-то рядом. Казалось, что смотрит на меня и наслаждается моими мучениями.
А ещё во сне я опять вернулась в тот злосчастный день моей жизни, где ассистент доктора Уокера с воодушевлением вещал, что я избранная. Что сама не понимаю своего счастья. Кто не мечтает найти свою половинку? Конечно же, я ещё буду благодарить доктора Уокера, что он выбрал меня для проекта.
«Вы будете нуждаться только в нем – единственном и неповторимом», - слова доктора преследовали меня во сне. Буду нуждаться… Он тоже нуждается… Вот только я не хочу быть зависимой этой болезненной привязанностью. Не хочу быть послушной каждому слову, каждому жесту. Не хочу и не буду.
С этой мыслью и проснулась от того, что ко мне пришли. Их было трое: Алик, Глеб Александрович и я.
В растерянности взирала на саму себя в ступоре. Мыслей в голове не было, наверное, оттого, что утро было очень ранним. Просто сердце пропустило удар, мозг отметил нереальность увиденного.
- Ну что ж, очень даже похоже, - самодовольно усмехнулся Глеб Александрович, переводя придирчивый взгляд от меня к моему двойнику.
Пораженно раскрыв рот, поняла, что они задумали.
- Он не поверит! – выдохнула, все никак не могла прийти в себя от шока, что можно так профессионально загримировать человека.
Придирчиво осматривая свою копию, стала отмечать все больше несоответствий. Да, это точно была не я. Я не улыбаюсь так уверенно, и зубы у меня не настолько белые. Приглядевшись, поняла, что еще и линзы у девушки были вставлены.
- София у нас профессионал, поверит, - заверил Глеб, похлопав мою копию по плечу. - Вы только одежду одолжите, чтобы было совсем похоже.
Бросив взгляд на девушку, поняла, одежда на ней хоть и такая же, как и на мне, но новая. А моя вся измята.
Мужчины вышли из помещения, и девушка деловито стала раздеваться.
- У вас ничего не выйдет, - не спешила я оголяться перед своей фальшивкой.
- Гражданка Родионова, раздевайтесь, или я буду вынуждена раздеть вас, - нет, определенно это была не я.
Чужой голос сильный, со стальными нотками, взгляд из-за линз слегка расфокусированный и уверенная улыбка – все это было не мое. Она провалится, и даже не в этом. Самое главное было во мне, в моей крови.
Я не сомневалась, что София выполнит свою угрозу и поэтому, отвернувшись, осторожно стала снимать с себя одежду, передавая ей.
Надевая чужую одежду, передернула плечами с пренебрежением. С детства не носила ни за кого одежду, так как это негигиенично. Застегнув юбку, поймала задумчивый взгляд Софии. Девушка протянула мне дамскую сумку, а я в недоумении воззрилась на нее.
Определенно утро не пошло мне на пользу. Слишком шокирующее оно у меня вышло. Неужели меня отпускают?
- Покажите, как носите сумку, - наконец, соизволила объясниться девушка.
Расстроенно вздохнула я, очередной раз, давая себе зарок раньше времени не радоваться. Повертела небольшую сумочку на длинной лямке. Легко забросила эту лямку себе на плечо и вопросительно посмотрела на Софию. Та кивнула, забирая сумочку себе. А затем подошла к двери и постучалась.
Мужчины удовлетворенно осмотрели нас. Алик потребовал от Софии доказать, что она не я, чем вызвал бурю негодования у меня и смех у моей копии. Это и разрешило дилемму брюнета.
Дверь закрылась, и я осталась опять одна.
Он не поверит! Глупцы. Я опустошенно уселась на кушетку, обхватывая руками голову. Что задумал Тимур, я не знала, но ясно одно – он это сделает!
Время текло издевательски медленно. Чем себя занять в четырех стенах, я не знала. Еду приносили два раза. Солнечный след окна медленно сполз со стенки на пол и подбирался к другой стене. Соседи у меня были очень неспокойные – кричали, грязно ругались, были слышны звуки ударов. Охранники их успокаивали, а я сжималась, слушая их возню. Когда ключ повернулся в скважине моей двери, я сначала не поверила, а потом вся подобралась.
Ко мне в камеру зашел очень хмурый Глеб Александрович. Заглядывая ему за спину, все ждала, когда войдет Алик, но его не было. Глеб был один.
Тимур
Печатая шаг, мужчина в обычной серой куртке шел мимо памятника в виде старого списанного паровоза Л-3238 на площади перед железнодорожным вокзалом, стены которого выделялись из общего вида города бирюзовой яркостью. Зелень лиственниц, высаженных с двух сторон от памятника, красиво гармонировала со старинным зданием, которое было построено после первой мировой войны. Само здание было невысоким, двухэтажным с высокими арочными окнами, и Тимур не рискнул зайти в него, так как это была бы западня. Он обошел паровоз, прислушиваясь к своим инстинктам. Крис нигде не было, это точно. Молотов направился к киоскам на автобусную остановку, купил воды, и сел на лавку, внимательно оглядывая площадь.
По своим каналам он узнал, что её хотят перевести в Москву, но выбор транспорта наводил на мысль, что Крис опять используют как наживку. Серый был у них в руках, теперь настала его очередь. Тимур, сел в автобус, чтобы не привлекать внимание, и вышел на следующей остановке, перешел улицу, подождал другой автобус, идущий на конечную остановку «Железнодорожный вокзал».
За этим занятием он провел примерно час, когда заметил машины с номерами полиции. Он сидел на скамейке, и наблюдал, как из черного, тонированного микроавтобуса вывели Кристину в сопровождении четверых мужчин в штатском, одним из которых оказался Алик. Тимур проводил девушку взглядом, удивленно приподняв бровь. Пустота, которую он ощущал, поразила своей ненормальностью. Он привык, глядя на девушку испытывать желание заняться с ней сексом, а сейчас ничего. Не было привычного возбуждения, тяги к ней. Шла себе и шла девушка в длинной юбке. Молотов чуть не выдал себя, желая последовать за процессией, но вовремя себя остановил.
Он не узнавал Крис, она была чужая. Он еще немного понаблюдал за тем, как девушка остановилась, оглядела улицу, со странным несвойственным ей спокойствием, и тогда на Тимура снизошло озарение. Это не она. Его Кристина была более женственна, и ходила более плавно. Тимур встал и направился к подъехавшему автобусу.
- Хорошая попытка, Алик, только глупая, - пробормотал он себе под нос. Если эта не Кристина, то где настоящая?
Кристина
Глеб Александрович встал напротив меня, тараня тяжелым взглядом, от этого в без того маленькой камере, казалось, не было места. Брюнет сложил руки за спиной. Я чувствовала, что под видимым спокойствием бушует еле сдерживаемая буря.
- Вы знали, что он раскусит подмену, - глухо произнес Глеб Александрович, когда молчать уже было тяжело.
В ответ я молча кивнула.
- У вас был определенный опознавательный знак? Или жест? Я ведь был прав, вы его сообщница, Кристина Анатольевна.
Опустила глаза, больше выдерживать яростный взгляд мужчины не могла.
- Вы неправы. Она только внешне была похожа, но если приглядеться, то она вела себя совершенно не так как я.
- Она просто стояла, а затем вошла в вагон. Что она сделала не так?
- Просто стояла, - выдохнула, объясняя очевидное.
- И что? - недовольно прошипел Глеб Александрович, нависая надо мной. - Говорите яснее, Кристина Анатольевна, иначе я всё сделаю, но упеку вас в такой ад, что…
Отстраниться не получалось, так как некуда. Поэтому, разглядывая свои руки, осторожно подбирая слова, стала объяснять, в чем он был неправ. Ведь должен он это понять.
- Она просто стояла, а я просто не стою.
- Точно, вы же постоянно дергались и оглядывались, - разочарованно выдохнул он, проводя рукой по волосам, но потом возмутился, словно я виновата в проколе его оперативника. - София тоже оглядывалась, но не так как вы, – затем задумчиво протянул. – Значит, он был на перроне, а мы не заметили. Что еще мы должны знать?
Почему он думал, что в этих дела всеведуща? Что он хотел услышать? План как надо маскировать под меня?
- Не знаю, - тихо прошептала в ответ.
Молчание было тягостным. Я видела, как усиленно мужчина думает, рассматривая что-то на стене.
- Хорошо, - неожиданно ожил он, подходя к двери, - мы сядем в следующий поезд. Пойдемте.
- Я не понимаю, - вскинула голову, пытаясь понять ход мысли этого мужчины.
- Дело в том, что он не идет на контакт, а вычислить его мы не можем, но Сергей Артурович утверждает, что Молотов покинул город. Мы должны найти его.
- Зачем? – не понимала странную настойчивость спецслужб.
Ведь проще было его просто убить, чем возиться с его поимкой. Глеб Александрович махнул рукой, приглашая следовать за ним. В коридоре нас поджидал конвой из трех мужчин, один из которых открывал нам двери.
- Он преступник, Кристина Анатольевна, - как маленькой вдалбливал Глеб, кидая на меня косые взгляды. - Он террорист. Слышали про взрыв в лондонском метро?
- Слышала, - память услужливо выудила старое воспоминание о теленовостях, - но это было так давно.
- И все же. В лаборатории, в которой, между прочим, и вы побывали, а потом, устроив пожар, пытались замести следы, был обнаружен труп одного из основателей террористической организации. Именно эта организация взяла на себя ответственность за тот теракт.
- А при чем тут Тимур и я? – искренне недоумевала.
- Вы были в той лаборатории, а это прямое доказательство вашей причастности к деятельности этой организации. Вы её члены, - мстительно закончил свои умозаключения Глеб Александрович, надменно взирая на меня, ожидая, что я проникнусь силой его дедуктивного способа.
- Это не так. Вы опять ошибаетесь, - я разочарованно выдохнула.
Бесполезно что-то ему объяснять. Все равно ничего не докажу.
- Кристина Анатольевна, на что вы надеетесь? Лучше признались бы сами.
- Я уже давно надеюсь только на чудо, - пробормотала себе под нос, продолжая идти за Глебом Александровичем, пытаясь успокоить свое сердце.
***
До железнодорожного вокзала ехали все в той же машине, на какой и привезли. Запах кожи витал в воздухе. Глеб Александрович на переднем пассажирском сидении, я, зажатая между двух мужчин, и водитель. Все были молчаливы и прислушивались к репликам, доносившимся из раций.
Как Глеб собирался покупать мне билет без паспорта, не знала и, если честно, сомневалась, что нас вообще в поезд пустят.
В голову лезли всякие глупости. Ведь получается, если вдруг все билеты куплены, кто-то по техническим причинам не попадет в вагон! Бесчеловечно так делать, ведь причины поездки простых обывателей бывают весьма важными для них: свадьба, похороны или просто ждет любимый.
Угрызения совести снедали меня. Я не находила себе места и оправданий. Все больше склонялась к мысли, что если бы меня не было, то жизнь многих была бы лучше. В чем смысл моего существования? Ведь это и не жизнь вовсе. Но сколько бы я не ныла, гадая о вселенском замысле создателя, умирать я не хотела. Любая тварь держится за свою жизнь, даже такую как у меня, никчемную.
Мама не раз повторяла мне, что Господь мудр и справедлив. Я не спорила, только мысленно удивлялась, сомневаясь в справедливости. А теперь нет. Он справедлив. За все свои сомнения я получила сполна, и сомневаться в мудрости тоже не приходится. Сколько я стонала, что страдаю от одиночества?
Усмехнулась, вспомнив свои слова, которые я выговаривала матери. На что получала один ответ, что надо просто подождать. Дождалась. И теперь была у меня одна дорога к своей судьбе.
Монотонность поездки раздражала, как и мужские тела рядом. Недовольство моё слишком тесным контактом, Глеб Александрович даже слушать не стал.
