Часть1. Апчи! Рачи! Ящики!
Глава 1. Знакомимся - Анна из Вязовки.
Стояло прекрасное июньское утро. А какое же ещё могло быть утро, если ты находишься в умеренном климате средней полосы России, на часах 9 утра, полный штиль, а ты всё ещё молода, свободна и довольна своей жизнью в целом?
Анна вышла во двор своего дома в три окна, который приткнулся неподалёку от новоиспечённого коттеджного посёлка в селе с названием Вязовка. Вернее будет сказать, что это коттеджный посёлок приткнулся в дому Анны. Окончательно его достроили примерно три года назад.
Надо заметить, неспроста власть имущие господа и товарищи выбрали некогда именно это место под застройку - ведь областной центр был расположен ниже по течению, следовательно, привлекательность элитного жилья была неоспорима. Город, который мог загрязнять отходами своей жизнедеятельности неспешные и умиротворяющие воды реки, что текла рядом, был в тридцати километрах.
Хозяйка души не чаяла в своих садовых цветах, среди которых отдавала явное предпочтение многолетним растениям, ведь их не нужно было выкапывать на зиму.
Поэтому ирисы, пионы и лилии поражали своей красотой, а уж как они благоухали! Но в данный момент прекрасные представители флоры явно не отказались бы от милости природы в виде щедрого дождика. И не представлялось возможным объяснить этим хрупким влаголюбивым созданиям, что у людей, ведавших прогнозом погоды, дождя не выпросить, разве что в час по чайной ложке, на квадратный метр. У них совсем нет чувства неловкости, когда они то обещают 40, да-да, именно, сорок миллиметров осадков, а потом через часок, исправляют это число на 15 миллиметров, а потом и вовсе забывают, что они что-то обещали страждущим. Никаких гарантий, на всё воля небесной канцелярии, а мы, чур, в домике!
Кошачий прайд, состоящий из своих, хозяйских, Барсика и Мурки да взятой временно, как бы на передержку, Аськи, вольготно развалился. Коты выбрали себе в качестве временной лежанки местечко попрохладнее: кто под помидорной грядкой, там земля прохладнее после недавнего полива, а кто под смородиновым кустом. Аська вливалась в кошачий коллектив время от времени, когда её хозяйка Олеся - приятельница Анны, была вынуждена отлучаться по своим рабочим делам на день-другой. Иногда такое могло случаться и несколько раз в месяц.
Аська была помоложе, жизненного опыта у неё было меньше, а задиристости поболее, чем у хозяйских котов. И потому она периодически попадала в различные передряги: то в соседский двор нос сунет, где её облают в жёсткой форме, то придумает пробраться к скворечнику, посмотреть как же именно там поживают птицы?
И тогда неугомонная кошка со свистом пролетала ближе к крыльцу, спасаясь от нападок крикливых юрких скворцов, которые целым табором неслись за ней, догоняя и довольно чувствительно и обидно щипая за пушистую шёрстку.
И не оставляли своего преследования, пока не сталкивались с возмущённой хозяйкой.
Но, стоит заметить, что это здесь, в частном доме с довольно обширным участком, Аська была столь смелая и любопытная.
Когда Олеся год назад оставляла свою питомицу у своей ровесницы, тоже женщины лет тридцати, как и сама Олеся, на пару дней, то вернулась Аська домой с двумя странными проплешинами на спине.
Подруга, обратив на это внимание, посоветовала сводить животное к ветеринару, вдруг это лишай? Олеся сводила, лишая не обнаружили. Тогда, посчитав, что это не что иное, как стресс от разлуки с хозяйкой, кошачий доктор прописал витамины, после употребления которых скоро всё прошло. Но, потом Олеся поняла, что Аську просто замучили дети подруги.
Бедная кошка пряталась от них под диван, а малолетние котолюбы, едва дотянувшись до кошки, хватали её за пушистую спинку, и тащили к себе. Аська, находившаяся в неведении по поводу их дальнейших намерений, отчаянно сопротивлялась, упиралась, и в итоге юные «котоводы» оставались лишь с клочком шерсти в руках. А Аська, в ожидании ещё более тяжких испытаний, оставалась сидеть под диваном, тоскуя о своей хозяйке.
Олеся решила, что, во-первых, нести кошку с «диагнозом» в дом с малыми детьми неприлично, и, во-вторых, не скажешь же напрямую, что мол, я подозреваю ваших детей в жестоком обращении с животными. В конце концов, пристанище своей Аське она нашла более надёжное - у Анны.
С Анной они сошлись при обстоятельствах, которые можно было бы счесть даже забавными.
Дело в том, что всё семейство Анны состояло из неё самой, сына - уже взрослого парня, студента-третьекурсника, который учился на специалиста по информационным технологиям, а попросту - готовился влиться в строй привилегированных айтишников и двух котов. Коты тоже считались за членов семьи.
Когда-то Анна закончила уважаемый в регионе технический вуз, пришла на работу на завод. Неплохое начало. Но, личная жизнь не заладилась, а сына вот жизнь ей подарила, о чём она никогда не жалела. Он был в неё, брюнет, но не жгучий брюнет. Нет, просто тёмные волосы и карие глаза, такие же, как у неё самой. Остаться в городе на инженерной должности у Анны не получилось. Матери-одиночке вообще трудно в жизни, и Анна вынуждена была уступить обстоятельствам и переехать жить в село, в дом своей тёти, а тётя с удовольствием переехала жить к её матери, своей сестре. Анна сразу же нашла работу, которая хоть и не была такой интересной, как деятельность инженера, но давала свободный график и пусть небольшой, но постоянный доход.
К тому моменту, как жизнь свела её с Олесей, Анна успела уже познакомиться с Людмилой. У той отродясь не водилось кошек, но зато она была матерью двоих детей - Серёжи, ершистого, но доброго, подростка шестнадцати лет и Ирочки, миленькой девочки-дошкольницы, которая слишком часто нуждалась в стационарном лечении. Муж Людмилы Алексей почти постоянно мотался по длительным командировкам. Ведь семью нужно содержать, и не как попало, а на вполне достойном уровне.
Людмила не бедствовала, поэтому была готова заплатить тому, кто мог бы присматривать за её Сергеем в те недели, что она находилась в больнице с дочерью.
А знакомых в Вязовке было критически мало. Вот она и обратилась к Анне, одной из немногих знакомых, с кем успела завести общие дела. А дела были такие, - Анна продавала на местном стихийном базарчике кусты своих разросшихся многолетников, а Людмила брала у неё растения, и заметила, что рука у Анны - «лёгкая», приживалось всё просто замечательно! Людмила обратилась с просьбой, чтобы Анна, как местная жительница, посоветовала кого-то, кто покормит старшего сына Людмилы, пока они с дочкой будут лежать в стационаре. Анна работала соцработником в Вязовке уже много лет и знала хорошо односельчан.
А на просьбу ответила, что без проблем может и сама присмотреть за мальчиком, ведь она сама вырастила сына, и неплохо осведомлена, что это такое. Пусть, мол, Сергей приходит вечером для знакомства с Вами вместе, у меня, как раз сейчас сын-студент на каникулах. Чаю попьём, познакомимся с возможным подопечным.
Вечер, надо сказать, прошёл удачно, всё всем понравились, мальчишки нашли общее дело на ниве компьютерных игр, вечером даже не хотели расставаться, хором тянули: "Ну, мааам!". Так на том и порешили, что Сергей будет приходить в дом к Анне и её сыну Володе, там весь день обретаться, а спать уходить домой, уже сытый. Ведь он уже большой, ничего не боится! Да и в коттедже удобств всё же больше, чем в частном доме советской постройки.
Глава 2. Привод в полицию Сергея.
И всё так удобно, славно да ладно сложилось, если бы Анна в один из вечеров не внесла в спокойный ход событий свою нечаянную лепту.
- Мальчишки, а не надоело ли вам безвылазно просиживать все вечера за компом?
- А есть какие-то варианты, мам? – внезапно заинтересованно откликнулся Володя.
- Ну, мы вот в вашем возрасте гуляли гурьбой, развлекались.
- Так, так, с этого момента поподробнее…
- Ну, хохмили, прикалывались… Мы с девчонками, когда поступили в вуз, сняли комнату у одной бабушки в частном секторе. Три подруги нас было, я, Наталья и Татьяна…
Когда было нечего учить, мы выходили погулять с соседскими ребятами. Наталья была немного дремучая, нелюдимая, она с нами не ходила. А мы с Таней общались с местными ровесниками, смеялись по всякому пустяковому поводу до упаду, иной раз прямо до слёз! Забава у нас была вечерами. Распределялись мы с ребятами на три команды, и каждая команда по взмаху руки «вады» кричала как можно громче одно, своё, из трёх слов, - «Апчи! Рачи! Ящики!»
- Это ещё зачем?
- А вот ты знаешь, какое громкое «Апчхи!» получалось в результате!? Все кто спал в округе в радиусе двухсот метров, думаю, внезапно и неизбежно просыпались.
- Ничего ж себе, вы были хулиганствующими элементами! Даже не ожидал от тебя, мамуль…
- Ну, может быть, может быть, - ответила Анна без доли смущения, даже не подозревая, к чему приведёт этот рассказанный ею эпизод из своей бесшабашной юности.
Можно было предположить, что этот вполне невинный ностальгический разговор просто был лёгким трёпом в кругу семьи, если бы не наблюдательный Серёжа, невольно подслушавший эту историю и взявший идею себе на заметку.
Вечером, распрощавшись с Володей и Анной, он вроде бы отправился спать домой, но, как показали дальнейшие события, совсем немножечко, самую капельку, не дошёл.
Как говорится, одна нога здесь, другая там, но тут зачесалось где-то между ними... Часа через два, когда Анна с Володей уже легли спать и вот-вот уже должны были окунуться в сладкие объятия Морфея, вдруг оба они услышали неопределённый шум в отдалении, сопровождавшийся дружным хохотом, и так повторилось несколько раз.
А утром раздался нетерпеливый настойчивый стук в ворота. Открыв калитку, Анна увидела местного участкового, которого, хотя и могла по внешности идентифицировать в качестве стража правопорядка, но лично с ним знакома не была.
Это был ладно скроенный, коренастый темноволосый мужчина с острым, внимательным взглядом. Участковый был жгучим брюнетом, но при этом интуитивно было вполне очевидно, что вряд ли кавказцы или выходцы из Средней Азии передали ему свои гены по наследству.
Возможно, будь кто иной на его месте, тот бы и вовсе рискнул поинтересоваться у своей мамы: "А не стоял ли когда-либо в наших краях цыганский табор? Ибо меня терзают смутные сомненья, когда я пытаюсь прочесать свои роскошные кудри цвета воронова крыла..."
Судя по всему, участковый был высокого мнения о своей внешности. Потому, как он совершенно не стремился стать местным Пинкертоном, Пуаро, да и просто Анискиным. С людьми он не здоровался, с женщинами - и подавно. Выглядело это довольно отталкивающе и не располагало к сближению с ним.
- Здравствуйте. Пройдёмте в дом, - заговорила Анна, отворив калитку.
- Анна Викторовна? Я участковый уполномоченный по Вязовскому округу, Вадим Андреевич Корольков. А пришёл я к Вам для серьёзного разговора.
- Что произошло?
- Сергей Ваняшин, проживающий по адресу Лесная 11, Вам знаком?
- Да, я знаю этого мальчика.
- Когда в последний раз Вы его видели?
- О, боже! Вчера, часов в одиннадцать вечера он ушёл от нас. А что случилось?
- С его стороны имело место нарушение общественного порядка. С его слов, на данный момент его мать поручила наблюдение за ним именно Вам.
- Да, я этого не отрицаю.
Анна, заволновавшись, неосознанно стала поправлять правой рукой прядь волос, вечно норовившую упасть ей на лоб.
- Следовательно, Вы несёте ответственность за его поведение.
- Так что же он натворил, скажете Вы мне или нет?
- Мало того, что он совершенно безнадзорно, без сопровождения взрослых, находился на улице в неподобающее его возрасту ночное время, так он ещё и шумел сегодня с ноля часов пятнадцати минут, до половины второго. Дело будет передано в Комиссию по делам несовершеннолетних, Вас пригласят для беседы. Вот документ, где изложены основные сведения, записанные с ваших слов. Прочитайте и подпишите, если нет возражений и дополнений.
- Да-да, сейчас.
- И имейте ввиду, за такие нарушения я с вас с живой не слезу. Вы знаете, какие люди живут в нашем элитном коттеджном посёлке?
- Да, знаю.
- То-то и оно, - строго подытожил Вадим Андреевич.
Когда участковый ушёл, Анна тотчас же позвонила Сергею,
- Да, не волнуйтесь Вы, тёть Ань, не переживайте, ну, пошумели вчера с ребятами немного, опробовали вашу методику создания звуковых эффектов. Остались довольны.
- Серёжа, ты маме пока не говори ничего, ей там в больнице не до волнений. Я потом сама ей деликатно всё изложу.
- Договорились.
Вечером того же дня Анна позвонила Людмиле.
- Люд, а ты местного участкового знаешь?
- Да, видела мельком, но не сталкивалась.
- А я вот сегодня столкнулась, и делаю вывод, что какой-то он озабоченный, что-то про «залезть-слезть» рассуждает странновато. Ты, когда из больницы вернёшься, может, и к тебе придёт, похоже он подыскивает себе кандидатуру на место дамы сердца и не только.
- Да, ты что? Хорошо, что предупредила, предупреждён, значит, вооружён!
Когда Людмила с Иринкой через несколько дней наконец-то выписались из больницы, Вадим Андреевич посетил и её, провёл профилактическую беседу, во время которой весьма заинтересованно и оценивающе рассматривал соблазнительные выпуклости и округлости Люсиной аппетитной фигуры. Затем подал ей лист на подпись, слегка заглянув за вырез халатика, и принимал бумагу уже слегка откинув назад голову, приподняв левую бровь и как бы сдерживая одобрительную улыбку.
- Я надеюсь, Вы понимаете, что в сложившихся обстоятельствах нам теперь придётся довольно часто встречаться?
- Как скажете, - виновато ответила Люся, опуская глаза.
- Завтра в одиннадцать я приглашаю Вас в свой опорный пункт встретиться с заявительницей, у которой претензии к поведению Вашего сына.
- Хорошо, я приду. Серёжу тоже приводить?
- Нет, с ним я уже работу провёл, теперь если завтра вопрос не будет улажен, то встретимся на заседании Комиссии по делам несовершеннолетних.
На следующий день Людмила в нежно-зелёном льняном костюмчике, замечательно гармонировавшем с её зеленоватыми глазами пришла в пресловутую опорку, в которой до сего момента не бывала никогда. Пришла для получения дозы морали и нравственности, присыпанной сверху заботой о счастье будущего поколения. Но, она никак не ожидала, что вишенкой на этом сооружении станет аромат дорогого мужского парфюма, исходящего от короткой стрижки участкового.
Женская интуиция подсказывала, что здесь кто-то в душе напевает, - «Для тебя, для тебя, для тебя самым лучшим мне хочется быть…»
Мысленно Люся улыбнулась и ответила: "Принято!".
Заявительницей оказалась внешне довольно приятная особа лет тридцати, которая выглядела при этом максимум на двадцать пять. Быстрая речь выдавала в ней то ли успешную коммерсантку с профдеформацией, а то ли просто экстраверта. Но, зато у неё было красивое имя - Олеся.
Начала она энергично, с некоторым напором, и даже где-то апломбом, изложила претензии к компании подростков, своими глупыми забавами испоганившими ночной сон уважаемым и обеспеченным людям. Потом, не встретив сопротивления со стороны родительницы безобразника, и не ощутив явной заинтересованности раздувать это дело со стороны правоохранителя, она постепенно умерила свой пафос.
