- Ну, вот на всех не угодишь… - парировала Леонидовна
- Когда я вижу бессердечие, непорядочность со стороны этих прорицателей, поневоле начинаю думать, что стяжательство, это единственный функционирующий в их организмах мотив, побуждающий их к действиям. Другие мотивы неочевидны, - резюмировала Николаевна.
Планируемый участок для обхода проходил метрах в ста от дороги. Не то, чтобы этот лесок являлся лесополосой, он просто располагался неподалёку от дороги.
Ольга Николаевна предложила распределиться, и идти по лесочку вдоль дороги, как вдоль ориентира, захватывая полосы, примерно одинаковой ширины. Сама Николаевна хотела выбрать полосу вдоль дороги, там, мол, ей привычнее, но Саша стал горячо убеждать её в том, что он непременно заблудится в этой малознакомой местности, если не будет видеть дороги в просветах между деревьями.
Ольга уступила просьбам, Галине досталась последняя полоса, наиболее далёкая от дороги.
Найдя подходящую хворостину, которой можно ворошить слежавшиеся прошлогодние листья, она приступила к обследованию подозрительных мест, где листву вроде как подпирали изнутри семейства грибов. Ольгины компаньоны последовали её примеру и рассредоточили силы. Разошлись не очень далеко, при желании можно было фиксировать взглядом друг друга и, если постараться, то и переговариваться.
Изредка поглядывая по сторонам, Ольга Николаевна видела, что у Саши дело спорилось. Периодически наклонялся, расшвыривал слежавшиеся листья, а иногда и просто их приподнимал, чтобы не напугать грибное семейство. Но, когда приподнимаешь, видно плохо, и тогда он наклонялся и рылся руками, а потом даже доставал мобильник и, наверное, светил с помощью фонарика в потайные места, чтобы лучше увидеть. Правда, пакет его не особо наполнялся, как был вначале, так и телепался на руке. Галину тоже слышно не было, где-то помаленьку шуршала, искала, видать своё обещанное гороскопом счастье.
- Бабка! Деньги отдай, а то не жить тебе, - Ольга Николаевна опешила и от такого обращения, и от очередного разговора на тему несуществующих денег. Позади неё стоял, захватив её шею своей рукой, согнутой в локте, Саша.
- Окстись, сынок! Какие деньги? Вот до пенсии тысячи полторы осталось, и всё, - принялась вразумлять собеседника Николаевна.
- Где прикопала? Признавайся, а то хуже будет, - не унимался собеседник.
- Ну, смотри, хуже, так хуже. Я ж тебя у Галины сфотографировала, когда ты пакет доставал, и отослала уже.
Рука на шее ослабила хватку.
- Кому расскажешь, - зарежу. Ну, хоть полторы давай. Перечисляй.
У Саши оказались явные математические таланты, потому как он наизусть произнёс несколько блоков цифр, на которые надо было сделать перевод. Но, перевод в полторы тысячи почему-то улетел «Алексею С.». «Да и хрен бы с ними, пусть сами делят, как хотят, эти полторы тысячи».
Убедившись, в том, что деньги от Ольги улетели, новый знакомый, поспешно разочаровавшись в грибах, развернулся и отправился восвояси, почти по-английски, лишь бросив на прощание свою любимую фразу: «Кому скажешь, - зарежу!» Фразу он бросал уже уходя, при этом не поворачивая головы к собеседнице, а как-то, повернувшись всем своим тощим корпусом.
Ольга Николаевна, ощутив бессилие, медленно опустилась на кучку сухой листвы, под кряжистым дубом. Сердце колотилось, в руках и в ногах появилась слабость. Прошло минут пять и откуда ни возьмись, появилась Леонидовна. Подошла молча, без причитаний и возгласов, но увидев открытые глаза Ольги, спросила: «А что такое случилось? Что это ты тут сидишь?»
- Да, вот, что-то сердце прихватило, - пожаловалась Николаевна.
- А… А Саша где? – оглядевшись спросила Леонидовна.
- Не знаю, наверное, вперёд ушёл, - зачем-то слегка соврала Николаевна.
- Саша! Саша! – Леонидовна с криками прошла метров двадцать по тропе, которую выбрал в качестве маршрута для грибной охоты её зять. Никто не откликнулся. Леонидовна вернулась.
- Ну, тебе полегчало? Ты, хоть, сама идти сможешь?
- Да, сейчас вот поднимусь. Руку дай, - попросила Николаевна.
Леонидовна подала руку, Ольга поднялась, отряхнулась от прицепившихся сухих листьев и они медленно пошли в сторону своей улицы, не особо нагруженные добычей.
- Может, Саша уже дома, сидит себе на крыльце… Неуверенно предположила Леонидовна. «Да, чтоб его приподняло да гэкнуло!» - подумала Николаевна, но проговаривать напутствие не стала.
***
Шли обратно не спеша, рассуждая о том, что климат на Земле меняется, трудно что-то прогнозировать, вот и с грибами не задалось, Мир катится к катастрофе. Домик Леонидовны на маршруте был первым, поэтому, когда Леонидовна предложила зайти, попить чайку, Николаевна не стала отказываться. Некоторое ощущение брезгливости было подавлено желанием поскорее перейти от сигналов, поступающих от нервной системы к сигналам, поступающим от пищеварительной. Да, и как рассказывают биологи, даже холерный вибрион, если его хорошо проварить, будет ничем иным, как добавлением сытности к бульону, особенно в полевых условиях.
На крылечке Леонидовны их никто не ждал, что с удовлетворением отметила про себя Николаевна. Она же предложила позвонить дочери Леонидовны, чтобы та спросила у неё, не вернулся ли зять. Леонидовна сослалась на то, что делать это пока ещё рано, скорее всего он ещё не вернулся, и звонить не стала.
Хозяйка набрала воды в электрический чайник, включила его и стала нарочито заинтересованно шарить по сусекам в поисках того, что можно подать в чаю. Не найдя ничего приличного, она открыла люк в подвал, кряхтя спустилась туда по лесенке и начала чего-то ворочать там.
- Оль! Ты не хочешь посмотреть, какие тут у меня запасы варений-солений на зиму сделаны?
Ольга Николаевна была до крайности этой репликой удивлена, такое поведение приятельницы никак не укладывалось в сформировавшиеся относительно неё стереотипы в мозгу Ольги. Удивление было настолько сильным, что она встала со стула и подошла к краю пола, прямо к дыре, ведущей в подпол. Но, ничего не увидела. Там было темно.
- Не видно, темно, как у негра.
- Сейчас, я фонариком посвечу, - Леонидовна зажгла фонарик на телефоне, но в его хилом лучике всё равно разглядеть что-либо было невозможно.
- Не, не видно.
- Спускайся, посмотришь, как тут у меня.
- Действительно, в кои-то веки ты меня к себе в закрома приглашаешь. Может, другого такого случая и не будет…
Любопытство взяло верх и Ольга Николаевна, покряхтывая, стала спускаться в подпол Леонидовны. Спустившись, она долго озиралась, присматривалась, привыкала к темноте. Наконец её взгляд зафиксировался на кучке из трёх ведер картошки средней величины, ведре моркови, и на трёх банках по 0,7 литра с завинчивающимися крышками, стоящими на песке, устилающем пол подпола.
- Вот, у меня тут лечо, клубничное варенье и баночка сливового повидла. Я его прямо руками подавила, когда отварила, потом добавила сахару и ещё раз прокипятила. Вкусное, за уши не оттянешь.
- А клубничное варенье целыми ягодками? Не давленное? Давай клубничное, тогда.
Наверху щёлкнуло что-то, по-видимому, отключился электрический чайник. У Ольги Николаевны булькнуло что-то в телефоне. Она поняла, что сигнал сети в подполе не достаёт. Надо вылезать из этой пещеры Али-Бабы
- Ну, бери, крайняя слева баночка. У меня в спину что-то вступило, наклониться не могу. Наверное, сорвала спину, когда тебя тащила из лесу.
Ольга Николаевна наклонилась, потянувшись за баночкой клубничного варенья, ощутила удар по затылку и отключилась.
Иван Петрович открыл глаза, призываемый котами к ответным ласкам. Они опять захотели есть. «Но, ведь, Ольга их утром покормила», - подумал он, вставая с кровати. «Вот ведь, троглодиты…» - пришла на ум критическая мысль.
И тут прозвучал звонок на телефоне. «А вот и ваша любимая хозяйка, - подумал Иван Петрович, - не иначе, как о вас справляется». Хозяин взглянул на экран мобильника и с удивлением обнаружил, что звонит ему Славик. «Странно, - подумал Петрович, - разве мы не решили с ним все вопросы? А если он что-то и забыл, то прошло больше недели, мог бы и пораньше обнаружить пропажу».
- Алло! – ответил Иван Петрович.
- Привет, дядь Вань! У меня к тебе разговор.
- Да, слушаю, - ответил хозяин, протирая глаза.
- Не, разговор не телефонный, я сейчас заеду.
- Хорошо, давай, жду.
Сердце у Ивана Петровича нехорошо повернулось в груди, и легло не на тот бок, на котором оно привыкло лежать. Какие-то туманные предчувствия вместе с необъяснимой тревогой захватили его. Он тут же набрал номер супруги. «Аппарат вызываемого лица временно недоступен». Теперь уже Иван Петрович начал волноваться. И не мог определиться, как относиться к визиту Славика. Или ему не до гостей в таком состоянии или наоборот, его визит сможет хоть что-то прояснить. Но, это прояснение тоже было чревато неприятностями.
Через полчаса подкатил на велосипеде Славка.
- Привет! Проходи в дом, я чайник вскипятил. Попьём.
- А где тёть Оля? – деловито спросил Славка.
- А нету её. Она с подругой пошла за грибами. С утра и ушла.
- С какой подругой? С Леонидовной, что ли? – продолжал уточнять сведения о хозяйке Славка.
- Да. Часа три назад, - сообщил хозяин.
- Нет, чаю я не хочу. Давай на крылечке посидим, поговорим.
- Так, давай… - Петрович присел и достал пачку сигарет, протянув предварительно её Славке.
Мужчины закурили, и Славка заговорил.
- Эта Галина уже месяца два меня периодически накручивает на то, чтобы заставить твою жену поделиться миллионами.
- Да, нету у неё никаких миллионов, Слава! Я же уже говорил об этом. Она шутит и меры не знает.
- Я тоже над ней смеюсь каждый раз, когда она заводит разговор на эту тему.
- А какого хрена ей-то на эту тему заводить разговор? – удивился Петрович.
- Ну, я вот могу заработать себе на хлеб, а она не может… - пояснил Славка.
- Не хочет она, а не «не может». Всю жизнь прожила, трудовой книжки не имеет. Всё никак в стране не придумают должность под её таланты, категорично прояснил ситуацию Петрович.
- Ну, хоть так, хоть иначе, а денег халявных ей очень хочется, и она меня уговаривала на то, чтобы я, применив силу, выколотил их из тёти Оли.
- Однако!
- Я отказался, - уверенно заявил Славка.
- Ну, значит, всё обошлось, дурь у бабы пройдёт и она успокоится.
- Не скажи. Она ведь для этой своей цели может и ещё кого-то найти, заинтересованного. Мало ли, может, кто и согласится. Ей, она говорит, очень нужны деньги, хотя бы на первый взнос за ипотеку дочери. Можно подумать, они другим не нужны.
- Давай пойдём в полицию и ты расскажешь это всё, - предложил решение вопроса Петрович.
- Нет, мне делать заявления в полицию не позволяет моё прошлое. Не поймут знакомые, осудят.
- А если я на тебя сошлюсь, и сделаю заявление, - предложил вариант действий Иван Петрович.
- Я откажусь. Я просто от вас с тётей Олей ничего плохого не видел, и потому решил предупредить.
- Да… Как бы, не поздно было. Я пытался дозвониться до неё минут двадцать назад, - телефон недоступен, - поделился Петрович опасениями.
- Давай, дядь Вань, помчали к ней, посмотрим, что там и как…
Иван Петрович выкатил со двора свой мотоцикл с коляской, и они вдвоём со Славкой двинулись к дому Леонидовны.
Галина не была способна получать удовольствие от жизни за счёт преодоления препятствий и самой готовности ко всяким жизненным перипетиям. Нет, она преодолевала невзгоды, которые на неё сваливались, но удовольствия от этого не получала. Во-первых, для их преодоления приходилось всё время подавлять собственную лень, борьба за существование не приносила ей того удовольствия, какое она может приносить людям сильным и разнопланово сообразительным. А второй фактор, препятствовавший Галине, было то, что для осуществления её проектов был необходим постоянный приток ресурсов извне. Чужие деньги, чужая недвижимость, чужие знакомые. И ей вообще не хотелось находиться в этой группе, получающей удовольствие таким извращённым по её мнению способом, как преодоление препятствий.
А варианты? Любовь? Да, тьфу на неё, люди не достойны её, Галиной любви. Религия? Слишком много она требует от человека, и имеет нестабильную отдачу, по мнению Леонидовны. Тогда только последний вариант, - богатство.
Люди в этой группе, желающей получать душевное равновесие от обладания богатством, как мы понимаем, не так зависимы от гормонов любви, и не так уверены в своих возможностях выкрутиться из ситуаций, в которые попадают, по мере получения драйва…
Удовольствие, которое испытывают от жизни любители богатства, возникает из ситуаций, которые можно представить себе, как процесс добывания плодов обезьянами.
Обезьяны влезли на дерево. Тот, кто пошустрее, поспособнее, - оказался сверху. Вокруг него плоды, а вниз глянет, - мордочки, довольные от того, что им тоже скоро достанется. А слабенькие, - внизу, лезут, тщатся, глянут наверх, - плодов не видно, их уже съели те, кто раньше добрался, а видно одни некрасивые задницы собратьев. Так вот, человеку, испытавшему удовольствие от нахождения наверху, хочется снова и снова испытывать это волшебное ощущение, - когда к тебе все с улыбкой и уважением. И, как следствие, речь идёт не столько об обладании материальными благами, но именно в самом положении, в котором оказывается он, обладая тем, что является вожделенным для остальных. Наркотик своего рода.
Галина помнит это волшебное чувство обладания, когда ей прислуживали в гостиницах, ресторанах, протягивали руку с загранпаспортом на границах, с едва скрываемым почтением…
Она была значимой фигурой. Да, деньги на поездки она получала, сдавая квартиру подруги в центре Москвы за две тысячи евро в месяц. Этих денег им хватало на безбедную жизнь в течении долгих лет. Любой бы шиковал, получая каждый месяц, как с куста по две тысячи евро. А в ресторанах ведь никто не спрашивал: «Женщина, а на какие шиши вы здесь сидите? Ведь ваше место у параши!» Такого понятия, как «чужие деньги» для неё не существовало. Деньги должны принадлежать ей, и не важно, на чьём счету они находятся. Их можно взять хитростью, можно разжалобить окружающих своими болезнями и проблемами. По-разному можно ими завладеть. Но, к сожалению, большие деньги ей давно не светили. А тут мелькнул какой-то мираж… А может, всё-таки, не мираж, а реальное богатство?
Когда Ольга Николаевна пришла в сознание, то долго не могла понять, что с ней и где она. Вокруг было темно и холодно. Её колотило, зуб на зуб не попадал. Руки были связаны за спиной, ноги тоже были связаны липкой лентой, скотчем. Посередине пучки скотча были перехвачены строительным хомутком. Рот тоже был залеплен скотчем.
Кричать было невозможно, мычать бесполезно. Начинало хотеться есть, пить и в туалет, причём одновременно.
И вообще, как было бы прекрасно оказаться в своей постели и лежать, зализывать свои душевные и телесные раны в окружении мужа и котов.
Кстати о ранах. Голова побаливала, но лужи крови под собой Ольга Николаевна не чувствовала. Это вселяло надежду на хоть какое-то будущее.
До домика Леонидовны мужчины доскочили довольно быстро. Подойдя к двери её сеней, они не обнаружили на них навесного замка. Обнаружить следы внутреннего замка шансов не было вообще никаких.
- Когда я вижу бессердечие, непорядочность со стороны этих прорицателей, поневоле начинаю думать, что стяжательство, это единственный функционирующий в их организмах мотив, побуждающий их к действиям. Другие мотивы неочевидны, - резюмировала Николаевна.
***
Планируемый участок для обхода проходил метрах в ста от дороги. Не то, чтобы этот лесок являлся лесополосой, он просто располагался неподалёку от дороги.
Ольга Николаевна предложила распределиться, и идти по лесочку вдоль дороги, как вдоль ориентира, захватывая полосы, примерно одинаковой ширины. Сама Николаевна хотела выбрать полосу вдоль дороги, там, мол, ей привычнее, но Саша стал горячо убеждать её в том, что он непременно заблудится в этой малознакомой местности, если не будет видеть дороги в просветах между деревьями.
Ольга уступила просьбам, Галине досталась последняя полоса, наиболее далёкая от дороги.
Найдя подходящую хворостину, которой можно ворошить слежавшиеся прошлогодние листья, она приступила к обследованию подозрительных мест, где листву вроде как подпирали изнутри семейства грибов. Ольгины компаньоны последовали её примеру и рассредоточили силы. Разошлись не очень далеко, при желании можно было фиксировать взглядом друг друга и, если постараться, то и переговариваться.
Изредка поглядывая по сторонам, Ольга Николаевна видела, что у Саши дело спорилось. Периодически наклонялся, расшвыривал слежавшиеся листья, а иногда и просто их приподнимал, чтобы не напугать грибное семейство. Но, когда приподнимаешь, видно плохо, и тогда он наклонялся и рылся руками, а потом даже доставал мобильник и, наверное, светил с помощью фонарика в потайные места, чтобы лучше увидеть. Правда, пакет его не особо наполнялся, как был вначале, так и телепался на руке. Галину тоже слышно не было, где-то помаленьку шуршала, искала, видать своё обещанное гороскопом счастье.
Глава 25. Горячая фаза.
***
- Бабка! Деньги отдай, а то не жить тебе, - Ольга Николаевна опешила и от такого обращения, и от очередного разговора на тему несуществующих денег. Позади неё стоял, захватив её шею своей рукой, согнутой в локте, Саша.
- Окстись, сынок! Какие деньги? Вот до пенсии тысячи полторы осталось, и всё, - принялась вразумлять собеседника Николаевна.
- Где прикопала? Признавайся, а то хуже будет, - не унимался собеседник.
- Ну, смотри, хуже, так хуже. Я ж тебя у Галины сфотографировала, когда ты пакет доставал, и отослала уже.
Рука на шее ослабила хватку.
- Кому расскажешь, - зарежу. Ну, хоть полторы давай. Перечисляй.
У Саши оказались явные математические таланты, потому как он наизусть произнёс несколько блоков цифр, на которые надо было сделать перевод. Но, перевод в полторы тысячи почему-то улетел «Алексею С.». «Да и хрен бы с ними, пусть сами делят, как хотят, эти полторы тысячи».
Убедившись, в том, что деньги от Ольги улетели, новый знакомый, поспешно разочаровавшись в грибах, развернулся и отправился восвояси, почти по-английски, лишь бросив на прощание свою любимую фразу: «Кому скажешь, - зарежу!» Фразу он бросал уже уходя, при этом не поворачивая головы к собеседнице, а как-то, повернувшись всем своим тощим корпусом.
Ольга Николаевна, ощутив бессилие, медленно опустилась на кучку сухой листвы, под кряжистым дубом. Сердце колотилось, в руках и в ногах появилась слабость. Прошло минут пять и откуда ни возьмись, появилась Леонидовна. Подошла молча, без причитаний и возгласов, но увидев открытые глаза Ольги, спросила: «А что такое случилось? Что это ты тут сидишь?»
- Да, вот, что-то сердце прихватило, - пожаловалась Николаевна.
- А… А Саша где? – оглядевшись спросила Леонидовна.
- Не знаю, наверное, вперёд ушёл, - зачем-то слегка соврала Николаевна.
- Саша! Саша! – Леонидовна с криками прошла метров двадцать по тропе, которую выбрал в качестве маршрута для грибной охоты её зять. Никто не откликнулся. Леонидовна вернулась.
- Ну, тебе полегчало? Ты, хоть, сама идти сможешь?
- Да, сейчас вот поднимусь. Руку дай, - попросила Николаевна.
Леонидовна подала руку, Ольга поднялась, отряхнулась от прицепившихся сухих листьев и они медленно пошли в сторону своей улицы, не особо нагруженные добычей.
- Может, Саша уже дома, сидит себе на крыльце… Неуверенно предположила Леонидовна. «Да, чтоб его приподняло да гэкнуло!» - подумала Николаевна, но проговаривать напутствие не стала.
***
Шли обратно не спеша, рассуждая о том, что климат на Земле меняется, трудно что-то прогнозировать, вот и с грибами не задалось, Мир катится к катастрофе. Домик Леонидовны на маршруте был первым, поэтому, когда Леонидовна предложила зайти, попить чайку, Николаевна не стала отказываться. Некоторое ощущение брезгливости было подавлено желанием поскорее перейти от сигналов, поступающих от нервной системы к сигналам, поступающим от пищеварительной. Да, и как рассказывают биологи, даже холерный вибрион, если его хорошо проварить, будет ничем иным, как добавлением сытности к бульону, особенно в полевых условиях.
На крылечке Леонидовны их никто не ждал, что с удовлетворением отметила про себя Николаевна. Она же предложила позвонить дочери Леонидовны, чтобы та спросила у неё, не вернулся ли зять. Леонидовна сослалась на то, что делать это пока ещё рано, скорее всего он ещё не вернулся, и звонить не стала.
Хозяйка набрала воды в электрический чайник, включила его и стала нарочито заинтересованно шарить по сусекам в поисках того, что можно подать в чаю. Не найдя ничего приличного, она открыла люк в подвал, кряхтя спустилась туда по лесенке и начала чего-то ворочать там.
- Оль! Ты не хочешь посмотреть, какие тут у меня запасы варений-солений на зиму сделаны?
Ольга Николаевна была до крайности этой репликой удивлена, такое поведение приятельницы никак не укладывалось в сформировавшиеся относительно неё стереотипы в мозгу Ольги. Удивление было настолько сильным, что она встала со стула и подошла к краю пола, прямо к дыре, ведущей в подпол. Но, ничего не увидела. Там было темно.
- Не видно, темно, как у негра.
- Сейчас, я фонариком посвечу, - Леонидовна зажгла фонарик на телефоне, но в его хилом лучике всё равно разглядеть что-либо было невозможно.
- Не, не видно.
- Спускайся, посмотришь, как тут у меня.
- Действительно, в кои-то веки ты меня к себе в закрома приглашаешь. Может, другого такого случая и не будет…
***
Любопытство взяло верх и Ольга Николаевна, покряхтывая, стала спускаться в подпол Леонидовны. Спустившись, она долго озиралась, присматривалась, привыкала к темноте. Наконец её взгляд зафиксировался на кучке из трёх ведер картошки средней величины, ведре моркови, и на трёх банках по 0,7 литра с завинчивающимися крышками, стоящими на песке, устилающем пол подпола.
- Вот, у меня тут лечо, клубничное варенье и баночка сливового повидла. Я его прямо руками подавила, когда отварила, потом добавила сахару и ещё раз прокипятила. Вкусное, за уши не оттянешь.
- А клубничное варенье целыми ягодками? Не давленное? Давай клубничное, тогда.
Наверху щёлкнуло что-то, по-видимому, отключился электрический чайник. У Ольги Николаевны булькнуло что-то в телефоне. Она поняла, что сигнал сети в подполе не достаёт. Надо вылезать из этой пещеры Али-Бабы
- Ну, бери, крайняя слева баночка. У меня в спину что-то вступило, наклониться не могу. Наверное, сорвала спину, когда тебя тащила из лесу.
Ольга Николаевна наклонилась, потянувшись за баночкой клубничного варенья, ощутила удар по затылку и отключилась.
***
Иван Петрович открыл глаза, призываемый котами к ответным ласкам. Они опять захотели есть. «Но, ведь, Ольга их утром покормила», - подумал он, вставая с кровати. «Вот ведь, троглодиты…» - пришла на ум критическая мысль.
И тут прозвучал звонок на телефоне. «А вот и ваша любимая хозяйка, - подумал Иван Петрович, - не иначе, как о вас справляется». Хозяин взглянул на экран мобильника и с удивлением обнаружил, что звонит ему Славик. «Странно, - подумал Петрович, - разве мы не решили с ним все вопросы? А если он что-то и забыл, то прошло больше недели, мог бы и пораньше обнаружить пропажу».
- Алло! – ответил Иван Петрович.
- Привет, дядь Вань! У меня к тебе разговор.
- Да, слушаю, - ответил хозяин, протирая глаза.
- Не, разговор не телефонный, я сейчас заеду.
- Хорошо, давай, жду.
Сердце у Ивана Петровича нехорошо повернулось в груди, и легло не на тот бок, на котором оно привыкло лежать. Какие-то туманные предчувствия вместе с необъяснимой тревогой захватили его. Он тут же набрал номер супруги. «Аппарат вызываемого лица временно недоступен». Теперь уже Иван Петрович начал волноваться. И не мог определиться, как относиться к визиту Славика. Или ему не до гостей в таком состоянии или наоборот, его визит сможет хоть что-то прояснить. Но, это прояснение тоже было чревато неприятностями.
***
Через полчаса подкатил на велосипеде Славка.
- Привет! Проходи в дом, я чайник вскипятил. Попьём.
- А где тёть Оля? – деловито спросил Славка.
- А нету её. Она с подругой пошла за грибами. С утра и ушла.
- С какой подругой? С Леонидовной, что ли? – продолжал уточнять сведения о хозяйке Славка.
- Да. Часа три назад, - сообщил хозяин.
- Нет, чаю я не хочу. Давай на крылечке посидим, поговорим.
- Так, давай… - Петрович присел и достал пачку сигарет, протянув предварительно её Славке.
Мужчины закурили, и Славка заговорил.
- Эта Галина уже месяца два меня периодически накручивает на то, чтобы заставить твою жену поделиться миллионами.
- Да, нету у неё никаких миллионов, Слава! Я же уже говорил об этом. Она шутит и меры не знает.
- Я тоже над ней смеюсь каждый раз, когда она заводит разговор на эту тему.
- А какого хрена ей-то на эту тему заводить разговор? – удивился Петрович.
- Ну, я вот могу заработать себе на хлеб, а она не может… - пояснил Славка.
- Не хочет она, а не «не может». Всю жизнь прожила, трудовой книжки не имеет. Всё никак в стране не придумают должность под её таланты, категорично прояснил ситуацию Петрович.
- Ну, хоть так, хоть иначе, а денег халявных ей очень хочется, и она меня уговаривала на то, чтобы я, применив силу, выколотил их из тёти Оли.
- Однако!
- Я отказался, - уверенно заявил Славка.
- Ну, значит, всё обошлось, дурь у бабы пройдёт и она успокоится.
- Не скажи. Она ведь для этой своей цели может и ещё кого-то найти, заинтересованного. Мало ли, может, кто и согласится. Ей, она говорит, очень нужны деньги, хотя бы на первый взнос за ипотеку дочери. Можно подумать, они другим не нужны.
- Давай пойдём в полицию и ты расскажешь это всё, - предложил решение вопроса Петрович.
- Нет, мне делать заявления в полицию не позволяет моё прошлое. Не поймут знакомые, осудят.
- А если я на тебя сошлюсь, и сделаю заявление, - предложил вариант действий Иван Петрович.
- Я откажусь. Я просто от вас с тётей Олей ничего плохого не видел, и потому решил предупредить.
- Да… Как бы, не поздно было. Я пытался дозвониться до неё минут двадцать назад, - телефон недоступен, - поделился Петрович опасениями.
- Давай, дядь Вань, помчали к ней, посмотрим, что там и как…
Иван Петрович выкатил со двора свой мотоцикл с коляской, и они вдвоём со Славкой двинулись к дому Леонидовны.
***
Галина не была способна получать удовольствие от жизни за счёт преодоления препятствий и самой готовности ко всяким жизненным перипетиям. Нет, она преодолевала невзгоды, которые на неё сваливались, но удовольствия от этого не получала. Во-первых, для их преодоления приходилось всё время подавлять собственную лень, борьба за существование не приносила ей того удовольствия, какое она может приносить людям сильным и разнопланово сообразительным. А второй фактор, препятствовавший Галине, было то, что для осуществления её проектов был необходим постоянный приток ресурсов извне. Чужие деньги, чужая недвижимость, чужие знакомые. И ей вообще не хотелось находиться в этой группе, получающей удовольствие таким извращённым по её мнению способом, как преодоление препятствий.
А варианты? Любовь? Да, тьфу на неё, люди не достойны её, Галиной любви. Религия? Слишком много она требует от человека, и имеет нестабильную отдачу, по мнению Леонидовны. Тогда только последний вариант, - богатство.
Люди в этой группе, желающей получать душевное равновесие от обладания богатством, как мы понимаем, не так зависимы от гормонов любви, и не так уверены в своих возможностях выкрутиться из ситуаций, в которые попадают, по мере получения драйва…
Удовольствие, которое испытывают от жизни любители богатства, возникает из ситуаций, которые можно представить себе, как процесс добывания плодов обезьянами.
Обезьяны влезли на дерево. Тот, кто пошустрее, поспособнее, - оказался сверху. Вокруг него плоды, а вниз глянет, - мордочки, довольные от того, что им тоже скоро достанется. А слабенькие, - внизу, лезут, тщатся, глянут наверх, - плодов не видно, их уже съели те, кто раньше добрался, а видно одни некрасивые задницы собратьев. Так вот, человеку, испытавшему удовольствие от нахождения наверху, хочется снова и снова испытывать это волшебное ощущение, - когда к тебе все с улыбкой и уважением. И, как следствие, речь идёт не столько об обладании материальными благами, но именно в самом положении, в котором оказывается он, обладая тем, что является вожделенным для остальных. Наркотик своего рода.
Галина помнит это волшебное чувство обладания, когда ей прислуживали в гостиницах, ресторанах, протягивали руку с загранпаспортом на границах, с едва скрываемым почтением…
Она была значимой фигурой. Да, деньги на поездки она получала, сдавая квартиру подруги в центре Москвы за две тысячи евро в месяц. Этих денег им хватало на безбедную жизнь в течении долгих лет. Любой бы шиковал, получая каждый месяц, как с куста по две тысячи евро. А в ресторанах ведь никто не спрашивал: «Женщина, а на какие шиши вы здесь сидите? Ведь ваше место у параши!» Такого понятия, как «чужие деньги» для неё не существовало. Деньги должны принадлежать ей, и не важно, на чьём счету они находятся. Их можно взять хитростью, можно разжалобить окружающих своими болезнями и проблемами. По-разному можно ими завладеть. Но, к сожалению, большие деньги ей давно не светили. А тут мелькнул какой-то мираж… А может, всё-таки, не мираж, а реальное богатство?
***
Когда Ольга Николаевна пришла в сознание, то долго не могла понять, что с ней и где она. Вокруг было темно и холодно. Её колотило, зуб на зуб не попадал. Руки были связаны за спиной, ноги тоже были связаны липкой лентой, скотчем. Посередине пучки скотча были перехвачены строительным хомутком. Рот тоже был залеплен скотчем.
Кричать было невозможно, мычать бесполезно. Начинало хотеться есть, пить и в туалет, причём одновременно.
И вообще, как было бы прекрасно оказаться в своей постели и лежать, зализывать свои душевные и телесные раны в окружении мужа и котов.
Кстати о ранах. Голова побаливала, но лужи крови под собой Ольга Николаевна не чувствовала. Это вселяло надежду на хоть какое-то будущее.
***
До домика Леонидовны мужчины доскочили довольно быстро. Подойдя к двери её сеней, они не обнаружили на них навесного замка. Обнаружить следы внутреннего замка шансов не было вообще никаких.
