— Давай сделаем так, — Фаль сжала мои пальцы, — я помогу тебе разыскать и уничтожить шкатулку, а ты найдёшь артефакт, который позволит мне провести ритуал освящения Жёлтого и Синего источников. Договорились?
Она заглянула мне в лицо и слабо улыбнулась.
— Пусть будет так, — поразмыслив, согласилась я. — Только вот что, Фальфали. Ты же никому не говорила о шкатулке?
— Конечно, нет, — надула губы моя собеседница. — Неужели я похожа на дурочку?
Я невольно рассмеялась от облегчения.
— Конечно, нет. Ты похожа на цветок или на прелестную куклу, но уж точно не на дурочку, — и, слыша это, Фаль заулыбалась шире, блестя жемчужными зубками.
— Значит, дело решено! Только придумаем, как вызволить тебя, и тут же отправимся на Драконий остров!
Но сказать — одно, а сделать — совсем другое. Поэтому я всё ещё сидела в Ониксовой Башне, поглядывая в зеркало, а не летела, расправив крылья, домой.
Если б только разыскать во сне и шкатулку, и нужный артефакт! А затем наяву уничтожить первую и вручить Фальфали второй. Но нет, сейчас это было невозможно.
Завязывая косу пышным бантом, я вспомнила, как пыталась пронести в сон кожуру от граната, пустой фиал и письмо Фаль, чтобы стражники не нашли их у меня под ложем. Конечно, ничего не вышло! Тогда я выбросила всё это в окошко, от души надеясь, что на рассвете никому не придёт в голову гулять под Ониксовой Башней.
«Научишься управлять магией снов не хуже Лиллики. Как оковы снимешь», — обнадёживала меня Альда.
Ящерке здесь жилось совсем неплохо. Тем более что она без труда скрывалась от стражников. С её размерами Альда могла пролезть в любую щель и поохотиться на мух, пауков и даже мышей. Но всякий раз я просила свою маленькую помощницу не убегать далеко, чтобы сильно не волноваться о ней.
«Я не пропаду», — неизменно отвечала Альда.
Сегодня она опять ушла на охоту, а я сидела, в сотый раз перебирая варианты побега из Башни, когда в коридоре раздался шум. Стражники о чём-то предупреждали мужчину, чей голос показался мне знакомым. Однако он решительно заявил: «Прочь с дороги, во имя Отца Истины!» И распахнул дверь, заполнив весь проём своей высокой грузной фигурой.
Я напряглась, глядя в это злое лицо с грубыми чертами и блестящими, как маслины, глазами. Зефри! Верховный жрец бога огня и света Акхувани. Безумный фанатик, считавший, что мы, драконы — посланцы шайтана, в этом мире носившего имя Арглун!
— Ты, — выплюнул Зефри, шагнув вперёд. Его длинная, крашенная хной рыжая борода тряслась от гнева, огромные руки сжались в кулаки. Жрец, как подобает, был одет в белое, и его чисто выбритую голову покрывал высокий головной убор, похожий на колпак.
— Нечестивая дочь Арглуна! Говорил я, говорил — уничтожить вас надо, пока спите… Залить кощунственное пламя водой, разметать по косточкам ваши тела и отправить чёрные души в ад… Да покарают тебя небеса! Я сам, лично, буду просить об этом!
Вскинув правую руку, Зефри начал читать молитву высоким страшным голосом.
И в этот миг он живо напомнил мне свирепого старика-эфенди из прошлого. Того, кто вопил, что я грешница и чума, которую надо забить камнями до смерти. А ведь если распалить местных жителей гневными речами, тоже возьмутся за камни и палки, пойдут на Ониксовую Башню… И спасут ли меня стражники, неизвестно.
Кошмарное воспоминание встало перед глазами, будто явь. Опять я видела бегущую толпу, слышала озлобленные выкрики. И знала, что сейчас будет ужас, боль… и мучительная смерть?
— Джеильхан! — закричала я, схватившись за ворот платья скованными руками. При мысли о том, что со мной сотворят то же, что и с прежней Лейли, стало трудно дышать, а по лицу градом покатились слёзы. — Джеиль! Помоги!
Я кричала, захлёбываясь слезами, и на несколько мгновений весь мир превратился в бездну, готовую меня поглотить. А голос Зефри, громко, на грани с криком читавшего молитву, пробуждал в душе животный ужас. Да что со мной?! Где Джеильхан?!
В памяти Лиллики именно он был тем, кто всегда придёт на помощь, спасёт и убережёт любимую женщину. Беда заключалась лишь в том, что, кажется, Джеильхан больше не любил Лиллику. А значит, и меня…
Или я всё-таки ошибалась?
— Ты что творишь, рыжебородый?! — Крутящийся вихрь влетел в комнатушку. Отбросил растерянного Зефри в сторону. А затем обернулся человеком.
Прежде чем разъярённый Джеильхан успел бы выхватить саблю, я кинулась навстречу и упала в его объятия. Меня трясло от пережитого. Ведь только что я во всех подробностях видела, как умираю в своей прошлой жизни…
— Укрой меня, — шептала я, — укрой, не отдавай им, не позволяй, — и ещё что-то неразборчивое. Слёзы лились потоком, и не было им конца и края. Я намертво вцепилась в Джеильхана, ища у него утешения. Доверчиво прильнув к нему, как делала прежде…
И правитель Асферии смягчился. Не так часто ему доводилось видеть свою прекрасную драконессу плачущей, напуганной… слабой! Джеильхан привлёк меня к себе, пряча от жестокой реальности в кольце могучих рук. Голос его, полный тревоги и искренней заботы, зазвучал иначе, чем прежде:
— Лилли, успокойся… Моя Лилли… Я рядом…
Но чуда не случилось. Всего лишь несколько ударов наших сердец, слившихся в одно целое… и Джеильхан оттолкнул меня. Я буквально кожей ощутила, как он зол. На Зефри, который неуклюже поднялся с пола. На меня, потому что я бросилась обниматься. А сильнее всего, вероятно, на себя! Потому что забылся, выдал свои истинные чувства ко мне.
Я тоже опомнилась, смахнула слёзы с щёк и постаралась выровнять дыхание. Альгахри золотых драконов Гелтейрис не должна была рыдать, как девчонка. И тем более на груди у человека, который поверил чужим обвинениям, назвав её предательницей. В то время как предателем оказался он сам!
Джеильхан зарычал на Зефри:
— Как ты посмел явиться сюда?! Как тебя впустили? Я велел никого не пускать без моего разрешения! — прикрикнул он уже на стражников.
— Господин, мы… — пролепетал один из них, но Великий сайх не дал ему закончить:
— Я не желаю слушать ваши оправдания! Для вас всех счастье, что Лиллика — ценная пленница — не пострадала! Иначе я не посчитался бы ни с чем. Даже с твоим положением святого жреца, Зефри, — Джеильхан скрипнул зубами. — И клянусь духом-покровителем Вэйю, отрубил бы тебе сначала бороду, а потом и голову с плеч долой!
Я успокоилась достаточно, чтобы отдать Зефри должное. Смелый человек! Он стоял, выпрямившись и гордо подняв голову, не обращая внимания на то, что глаза Джеильхана метали молнии. Что-то подсказывало мне, что Зефри поступил бы благоразумнее, преклонив колени. Но он и не подумал сделать этого. Вероятно, именно такие люди становились мучениками за свою веру.
— Кто-то должен говорить тебе правду, Великий сайх! — воскликнул жрец. — А правда — она знаешь в чём? В том, что драконесса до сих пор в твоём сердце! Ты под её влиянием! Потому она и здесь, а не на плахе! И кому, как не служителю всеблагого Акхувани, спасти твою бессмертную душу…
— Поговори мне ещё, — пальцы Джеильхана сомкнулись на рукояти сабли, и я испугалась. Конечно, Зефри не вызывал у меня никаких добрых чувств, но это не значило, что я буду спокойно стоять и смотреть, как ему рубят голову!
— Драконы — дети Арглуна, и огонь их нечестивый, клянусь пророчицей Руазой Добродетельной! — не унимался Зефри. — Знаешь ли ты, — он посмотрел на меня недобрым, сверкающим взором, и я дрогнула, но не отступила, — о чём говорит Священное Откровение? О грядущем появлении Эшмайи — демона, которого пришлёт Арглун, чтобы погрузить мир во тьму! Облик его безобразен, и облик слуг его безобразен! Знай, что похожи они на дра…
Сабля стремительно вылетела из ножен. Не успела я схватить Джеильхана за руку, как острый клинок описал полукруг и опустился. Зефри охнул, попятившись и глядя на рыжие пряди, рассыпавшиеся по полу.
— Сначала борода, — холодно обронил Джеильхан и с лязгом вогнал саблю в ножны. — А в следующий раз, Зефри, это будет твоя голова. Радуйся, что я — не мой отец! Как ты помнишь, при нём любой, кто осмеливался судить Великого сайха и спорить с ним, лишался прежде всего языка.
Зефри угрюмо молчал. Как и стражники, которые наверняка мечтали очутиться где-нибудь в другом месте.
Джеильхан взял меня за руку, но не так заботливо и нежно, как это сделал бы возлюбленный. О нет, сейчас рядом со мной стоял Великий сайх! Господин и повелитель, обладавший правом делать со своей пленницей всё, что ему заблагорассудится.
— Пойдём, — сухо произнёс Джеильхан. — Моё решение оставить тебя в Ониксовой Башне было необдуманным, Лиллика.
Что?! Я подумала о ящерке, которая вернётся и не найдёт меня, и, охваченная паникой, хотела вырваться из хватки Джеильхана. Но проще было бы бороться с медведем! Тогда я про себя позвала Альду, надеясь, что она услышит. Отклика не последовало.
— Разреши и мне уйти, Великий сайх, — сдержанно попросил Зефри, собирая с пола остатки своей бороды. Выглядело это комично, и в других обстоятельствах я бы посмеялась над злым жрецом. Но сейчас мне скорее хотелось плакать над своим усложнившимся положением.
— Убирайся, — равнодушно бросил Джеильхан, и, когда Зефри и след простыл, вновь сжал мою руку:
— Почему ты упираешься, Лиллика? Неужели так полюбилась эта Башня? Или ты составила план, как бежать отсюда, обманув стражей, а я помешал?
Я обескураженно смотрела на него и моргала.
— В любом случае ты здесь не останешься, — продолжал Джеильхан всё тем же отрывистым тоном. — Ночью мои люди схватили мага, который хотел незаметно пройти в Ониксовую Башню. Его допросили как следует. И что, ты думаешь, он хотел сделать?
— Убить меня?
— Да, именно так. Выяснилось, что это была его собственная идея, за магом никто не стоял. Однако недалёк тот час, когда появится несколько заговорщиков поумнее и похитрее. Таких, как, например, Актари, глава Совета придворных магов.
Я молчала, совершенно подавленная.
— А значит, — каждое слово Джеильхана звучало веско и решительно, — мне придётся поступить так, как я очень не хотел поступать.
Сглотнув, я мысленно приготовилась к чему-то нехорошему. Подземелье? Оазис в пустыне? Заброшенный островок? Можно было лишь гадать, куда именно Великий сайх отправит свою запретную любовь, чтобы до неё никто не добрался!
Кроме него, разумеется.
— Золотая пленница в Золотом дворце. Как скучно. Ни капли фантазии.
Комнатка, в которую меня поселили вместо Ониксовой Башни, примыкала к покоям Великого сайха. Здесь не было задрапированных шелками стен, великолепных ковров или ещё какой-то роскоши, и этого следовало ожидать. Я ведь пленница!
Сказать по правде, мне и не нужна была никакая роскошь. Главное, что не оправдались мои худшие опасения насчёт Джеильхана. А кроме того, сюда уж точно не проникнут враги. Согласно договору, заключённому с альгахри Айзареном много лет тому назад, тогдашний Великий сайх Кемильхан получил могущественный артефакт защиты. И с тех пор чувствовал себя в полной безопасности в собственных покоях.
На мою каморку магия древнего артефакта, замурованного в стене, тоже распространялась. Странно, почему Джеильхан раньше не запер меня здесь, а потащил в Башню.
— Да что тут странного, — как можно громче произнесла я, разглядывая блестящие полоски оков. — Великий сайх Джеильхан такой трус, что боится своих чувств, как огня! Боится, что потеряет контроль, когда я рядом. И больше не сумеет притворяться, что люто ненавидит меня.
Дверь моей каморки не сразу, но чуть погодя распахнулась. Джеильхан, только что завершивший молитву Акхувани — её произносят над алтарём, зажжённой свечой или масляной лампой, над любым источником огня, — шагнул вперёд. От него исходила угроза, но в ответ я не сжалась, а вызывающе вскинула подбородок.
— А чего ещё боится этот жалкий трус? — На поясе Джеильхана не было сабли, но я не сомневалась — разозлившись, он легко убьёт меня голыми руками. Вот этими красивыми, как у статуй древних богов, руками, чьи прикосновения моё тело не могло забыть!
— Боится допустить мысль, что драконы никого захватывать не собирались, и его — такого умного и могущественного! — обвели вокруг пальца заговорщики. И вовсе не я подсыпала яд в амброзию. И злодеев нужно было искать рядом — совсем рядом, а не на Драконьем острове!
Всё это я выкрикнула Джеильхану в лицо, злясь не меньше его. Он таскал меня туда и сюда, как игрушку! Из-за него я теперь не знала, как сбежать из треклятых защищённых стен, и что случилось с Альдой!
Джеильхан молча выслушал меня. И легко подхватил, как пушинку, с ложа.
— Пусти! — Я забилась в его руках, жалея, что оковы нельзя сжечь огнём драконьей ярости. Ничего во мне не осталось от кроткой Лейли, ни капли смирения и покорности. И в пылающих глазах Джеильхана я читала, что такое бунтарство ему… нравится?!
— Я мог бы разговорить тебя, — лицо Джеиля было очень близко к моему, а его губы почти касались моих. В Асферии и по всей Варрадене чистили зубы сивиками — щётками, сделанными из веточек одноимённого дерева, — и полоскали водой с настоем из трав. И сейчас горьковатый аромат этих трав щекотал мне ноздри, отвлекая от страшных слов:
— Я мог бы отдать тебя палачам, моя прекрасная Лилли. Поверь мне, огонь, раскалённое железо и крючья способны вырвать любое признание.
Я смотрела в его чёрные, как ночное небо, глаза, больше не пытаясь освободиться. Замерла, не шевелясь, словно кролик, зачарованный удавом. Неужели Джеильхан отдал бы такой жестокий приказ, не останься у него никаких чувств ко мне? Пусть я и правда оказалась бы предательницей нашей любви, злодейкой, жаждавшей поработить людей… но пытки?!
— А кроме того, у меня есть Кьеркед, — Джеильхан сузил глаза, продолжая жечь меня своим гневом. — Раз он приготовил такое мощное сонное зелье, то и язык тебе развязать сумел бы…
До этого я слушала, не перебивая, но сейчас встрепенулась:
— Кьеркед? Так это из-за него мой народ спит зачарованным сном?!
Всё верно, среди придворных магов Асферии, Ахмерии и Азаракии — трёх государств Варрадены — не было зельеваров. Да и мы, золотые драконы Гелтейрис, не обладали таким даром. Значит, оставался Кьеркед.
В прошлом я знала, что он варит зелья, готовит порошки и снадобья, подобно лекарям. Но и только. О тёмной магии я, конечно, даже не подозревала.
— Да, из-за него, — Джеильхан толкнул меня обратно на ложе. — Он не простой смертный. Прежде я не говорил об этом, но Кьеркед и родился-то в другой земле. К нам его, совсем юного, привёл портал между мирами. Кьеркед начал службу во дворце, когда ему не исполнилось и тринадцати. Ум и хитрость — вот что сделало его вайзиром! В Асферии это ценится выше, чем благородное происхождение.
Я потёрла занывший лоб. Сколько всего!.. Получается, что Кьеркед, как и я, пришелец, но, скорее всего, не с Земли, а из такого же магического мира, как этот. В груди немедленно зародилось подозрение:
— А что, если это он пытался отравить…
— Исключено, — отрезал Джеильхан. — Кьеркед давал клятву верности сначала моему отцу, а затем и мне. Это древнейшая клятва, которую приносит каждый вайзир, вступая в должность. Нарушив слово, человек умрёт страшной смертью. В истории Асферского сайхията было два таких случая.
Я поникла, но тут же вновь упрямо подняла голову:
— Это не исключает того, что умениями Кьеркеда мог кто-то воспользоваться. Украсть его зелье, например.
Она заглянула мне в лицо и слабо улыбнулась.
— Пусть будет так, — поразмыслив, согласилась я. — Только вот что, Фальфали. Ты же никому не говорила о шкатулке?
— Конечно, нет, — надула губы моя собеседница. — Неужели я похожа на дурочку?
Я невольно рассмеялась от облегчения.
— Конечно, нет. Ты похожа на цветок или на прелестную куклу, но уж точно не на дурочку, — и, слыша это, Фаль заулыбалась шире, блестя жемчужными зубками.
— Значит, дело решено! Только придумаем, как вызволить тебя, и тут же отправимся на Драконий остров!
Но сказать — одно, а сделать — совсем другое. Поэтому я всё ещё сидела в Ониксовой Башне, поглядывая в зеркало, а не летела, расправив крылья, домой.
Если б только разыскать во сне и шкатулку, и нужный артефакт! А затем наяву уничтожить первую и вручить Фальфали второй. Но нет, сейчас это было невозможно.
Завязывая косу пышным бантом, я вспомнила, как пыталась пронести в сон кожуру от граната, пустой фиал и письмо Фаль, чтобы стражники не нашли их у меня под ложем. Конечно, ничего не вышло! Тогда я выбросила всё это в окошко, от души надеясь, что на рассвете никому не придёт в голову гулять под Ониксовой Башней.
«Научишься управлять магией снов не хуже Лиллики. Как оковы снимешь», — обнадёживала меня Альда.
Ящерке здесь жилось совсем неплохо. Тем более что она без труда скрывалась от стражников. С её размерами Альда могла пролезть в любую щель и поохотиться на мух, пауков и даже мышей. Но всякий раз я просила свою маленькую помощницу не убегать далеко, чтобы сильно не волноваться о ней.
«Я не пропаду», — неизменно отвечала Альда.
Сегодня она опять ушла на охоту, а я сидела, в сотый раз перебирая варианты побега из Башни, когда в коридоре раздался шум. Стражники о чём-то предупреждали мужчину, чей голос показался мне знакомым. Однако он решительно заявил: «Прочь с дороги, во имя Отца Истины!» И распахнул дверь, заполнив весь проём своей высокой грузной фигурой.
Я напряглась, глядя в это злое лицо с грубыми чертами и блестящими, как маслины, глазами. Зефри! Верховный жрец бога огня и света Акхувани. Безумный фанатик, считавший, что мы, драконы — посланцы шайтана, в этом мире носившего имя Арглун!
— Ты, — выплюнул Зефри, шагнув вперёд. Его длинная, крашенная хной рыжая борода тряслась от гнева, огромные руки сжались в кулаки. Жрец, как подобает, был одет в белое, и его чисто выбритую голову покрывал высокий головной убор, похожий на колпак.
— Нечестивая дочь Арглуна! Говорил я, говорил — уничтожить вас надо, пока спите… Залить кощунственное пламя водой, разметать по косточкам ваши тела и отправить чёрные души в ад… Да покарают тебя небеса! Я сам, лично, буду просить об этом!
Вскинув правую руку, Зефри начал читать молитву высоким страшным голосом.
И в этот миг он живо напомнил мне свирепого старика-эфенди из прошлого. Того, кто вопил, что я грешница и чума, которую надо забить камнями до смерти. А ведь если распалить местных жителей гневными речами, тоже возьмутся за камни и палки, пойдут на Ониксовую Башню… И спасут ли меня стражники, неизвестно.
Кошмарное воспоминание встало перед глазами, будто явь. Опять я видела бегущую толпу, слышала озлобленные выкрики. И знала, что сейчас будет ужас, боль… и мучительная смерть?
— Джеильхан! — закричала я, схватившись за ворот платья скованными руками. При мысли о том, что со мной сотворят то же, что и с прежней Лейли, стало трудно дышать, а по лицу градом покатились слёзы. — Джеиль! Помоги!
Глава 7
Я кричала, захлёбываясь слезами, и на несколько мгновений весь мир превратился в бездну, готовую меня поглотить. А голос Зефри, громко, на грани с криком читавшего молитву, пробуждал в душе животный ужас. Да что со мной?! Где Джеильхан?!
В памяти Лиллики именно он был тем, кто всегда придёт на помощь, спасёт и убережёт любимую женщину. Беда заключалась лишь в том, что, кажется, Джеильхан больше не любил Лиллику. А значит, и меня…
Или я всё-таки ошибалась?
— Ты что творишь, рыжебородый?! — Крутящийся вихрь влетел в комнатушку. Отбросил растерянного Зефри в сторону. А затем обернулся человеком.
Прежде чем разъярённый Джеильхан успел бы выхватить саблю, я кинулась навстречу и упала в его объятия. Меня трясло от пережитого. Ведь только что я во всех подробностях видела, как умираю в своей прошлой жизни…
— Укрой меня, — шептала я, — укрой, не отдавай им, не позволяй, — и ещё что-то неразборчивое. Слёзы лились потоком, и не было им конца и края. Я намертво вцепилась в Джеильхана, ища у него утешения. Доверчиво прильнув к нему, как делала прежде…
И правитель Асферии смягчился. Не так часто ему доводилось видеть свою прекрасную драконессу плачущей, напуганной… слабой! Джеильхан привлёк меня к себе, пряча от жестокой реальности в кольце могучих рук. Голос его, полный тревоги и искренней заботы, зазвучал иначе, чем прежде:
— Лилли, успокойся… Моя Лилли… Я рядом…
Но чуда не случилось. Всего лишь несколько ударов наших сердец, слившихся в одно целое… и Джеильхан оттолкнул меня. Я буквально кожей ощутила, как он зол. На Зефри, который неуклюже поднялся с пола. На меня, потому что я бросилась обниматься. А сильнее всего, вероятно, на себя! Потому что забылся, выдал свои истинные чувства ко мне.
Я тоже опомнилась, смахнула слёзы с щёк и постаралась выровнять дыхание. Альгахри золотых драконов Гелтейрис не должна была рыдать, как девчонка. И тем более на груди у человека, который поверил чужим обвинениям, назвав её предательницей. В то время как предателем оказался он сам!
Джеильхан зарычал на Зефри:
— Как ты посмел явиться сюда?! Как тебя впустили? Я велел никого не пускать без моего разрешения! — прикрикнул он уже на стражников.
— Господин, мы… — пролепетал один из них, но Великий сайх не дал ему закончить:
— Я не желаю слушать ваши оправдания! Для вас всех счастье, что Лиллика — ценная пленница — не пострадала! Иначе я не посчитался бы ни с чем. Даже с твоим положением святого жреца, Зефри, — Джеильхан скрипнул зубами. — И клянусь духом-покровителем Вэйю, отрубил бы тебе сначала бороду, а потом и голову с плеч долой!
Я успокоилась достаточно, чтобы отдать Зефри должное. Смелый человек! Он стоял, выпрямившись и гордо подняв голову, не обращая внимания на то, что глаза Джеильхана метали молнии. Что-то подсказывало мне, что Зефри поступил бы благоразумнее, преклонив колени. Но он и не подумал сделать этого. Вероятно, именно такие люди становились мучениками за свою веру.
— Кто-то должен говорить тебе правду, Великий сайх! — воскликнул жрец. — А правда — она знаешь в чём? В том, что драконесса до сих пор в твоём сердце! Ты под её влиянием! Потому она и здесь, а не на плахе! И кому, как не служителю всеблагого Акхувани, спасти твою бессмертную душу…
— Поговори мне ещё, — пальцы Джеильхана сомкнулись на рукояти сабли, и я испугалась. Конечно, Зефри не вызывал у меня никаких добрых чувств, но это не значило, что я буду спокойно стоять и смотреть, как ему рубят голову!
— Драконы — дети Арглуна, и огонь их нечестивый, клянусь пророчицей Руазой Добродетельной! — не унимался Зефри. — Знаешь ли ты, — он посмотрел на меня недобрым, сверкающим взором, и я дрогнула, но не отступила, — о чём говорит Священное Откровение? О грядущем появлении Эшмайи — демона, которого пришлёт Арглун, чтобы погрузить мир во тьму! Облик его безобразен, и облик слуг его безобразен! Знай, что похожи они на дра…
Сабля стремительно вылетела из ножен. Не успела я схватить Джеильхана за руку, как острый клинок описал полукруг и опустился. Зефри охнул, попятившись и глядя на рыжие пряди, рассыпавшиеся по полу.
— Сначала борода, — холодно обронил Джеильхан и с лязгом вогнал саблю в ножны. — А в следующий раз, Зефри, это будет твоя голова. Радуйся, что я — не мой отец! Как ты помнишь, при нём любой, кто осмеливался судить Великого сайха и спорить с ним, лишался прежде всего языка.
Зефри угрюмо молчал. Как и стражники, которые наверняка мечтали очутиться где-нибудь в другом месте.
Джеильхан взял меня за руку, но не так заботливо и нежно, как это сделал бы возлюбленный. О нет, сейчас рядом со мной стоял Великий сайх! Господин и повелитель, обладавший правом делать со своей пленницей всё, что ему заблагорассудится.
— Пойдём, — сухо произнёс Джеильхан. — Моё решение оставить тебя в Ониксовой Башне было необдуманным, Лиллика.
Что?! Я подумала о ящерке, которая вернётся и не найдёт меня, и, охваченная паникой, хотела вырваться из хватки Джеильхана. Но проще было бы бороться с медведем! Тогда я про себя позвала Альду, надеясь, что она услышит. Отклика не последовало.
— Разреши и мне уйти, Великий сайх, — сдержанно попросил Зефри, собирая с пола остатки своей бороды. Выглядело это комично, и в других обстоятельствах я бы посмеялась над злым жрецом. Но сейчас мне скорее хотелось плакать над своим усложнившимся положением.
— Убирайся, — равнодушно бросил Джеильхан, и, когда Зефри и след простыл, вновь сжал мою руку:
— Почему ты упираешься, Лиллика? Неужели так полюбилась эта Башня? Или ты составила план, как бежать отсюда, обманув стражей, а я помешал?
Я обескураженно смотрела на него и моргала.
— В любом случае ты здесь не останешься, — продолжал Джеильхан всё тем же отрывистым тоном. — Ночью мои люди схватили мага, который хотел незаметно пройти в Ониксовую Башню. Его допросили как следует. И что, ты думаешь, он хотел сделать?
— Убить меня?
— Да, именно так. Выяснилось, что это была его собственная идея, за магом никто не стоял. Однако недалёк тот час, когда появится несколько заговорщиков поумнее и похитрее. Таких, как, например, Актари, глава Совета придворных магов.
Я молчала, совершенно подавленная.
— А значит, — каждое слово Джеильхана звучало веско и решительно, — мне придётся поступить так, как я очень не хотел поступать.
Сглотнув, я мысленно приготовилась к чему-то нехорошему. Подземелье? Оазис в пустыне? Заброшенный островок? Можно было лишь гадать, куда именно Великий сайх отправит свою запретную любовь, чтобы до неё никто не добрался!
Кроме него, разумеется.
Глава 8
— Золотая пленница в Золотом дворце. Как скучно. Ни капли фантазии.
Комнатка, в которую меня поселили вместо Ониксовой Башни, примыкала к покоям Великого сайха. Здесь не было задрапированных шелками стен, великолепных ковров или ещё какой-то роскоши, и этого следовало ожидать. Я ведь пленница!
Сказать по правде, мне и не нужна была никакая роскошь. Главное, что не оправдались мои худшие опасения насчёт Джеильхана. А кроме того, сюда уж точно не проникнут враги. Согласно договору, заключённому с альгахри Айзареном много лет тому назад, тогдашний Великий сайх Кемильхан получил могущественный артефакт защиты. И с тех пор чувствовал себя в полной безопасности в собственных покоях.
На мою каморку магия древнего артефакта, замурованного в стене, тоже распространялась. Странно, почему Джеильхан раньше не запер меня здесь, а потащил в Башню.
— Да что тут странного, — как можно громче произнесла я, разглядывая блестящие полоски оков. — Великий сайх Джеильхан такой трус, что боится своих чувств, как огня! Боится, что потеряет контроль, когда я рядом. И больше не сумеет притворяться, что люто ненавидит меня.
Дверь моей каморки не сразу, но чуть погодя распахнулась. Джеильхан, только что завершивший молитву Акхувани — её произносят над алтарём, зажжённой свечой или масляной лампой, над любым источником огня, — шагнул вперёд. От него исходила угроза, но в ответ я не сжалась, а вызывающе вскинула подбородок.
— А чего ещё боится этот жалкий трус? — На поясе Джеильхана не было сабли, но я не сомневалась — разозлившись, он легко убьёт меня голыми руками. Вот этими красивыми, как у статуй древних богов, руками, чьи прикосновения моё тело не могло забыть!
— Боится допустить мысль, что драконы никого захватывать не собирались, и его — такого умного и могущественного! — обвели вокруг пальца заговорщики. И вовсе не я подсыпала яд в амброзию. И злодеев нужно было искать рядом — совсем рядом, а не на Драконьем острове!
Всё это я выкрикнула Джеильхану в лицо, злясь не меньше его. Он таскал меня туда и сюда, как игрушку! Из-за него я теперь не знала, как сбежать из треклятых защищённых стен, и что случилось с Альдой!
Джеильхан молча выслушал меня. И легко подхватил, как пушинку, с ложа.
— Пусти! — Я забилась в его руках, жалея, что оковы нельзя сжечь огнём драконьей ярости. Ничего во мне не осталось от кроткой Лейли, ни капли смирения и покорности. И в пылающих глазах Джеильхана я читала, что такое бунтарство ему… нравится?!
— Я мог бы разговорить тебя, — лицо Джеиля было очень близко к моему, а его губы почти касались моих. В Асферии и по всей Варрадене чистили зубы сивиками — щётками, сделанными из веточек одноимённого дерева, — и полоскали водой с настоем из трав. И сейчас горьковатый аромат этих трав щекотал мне ноздри, отвлекая от страшных слов:
— Я мог бы отдать тебя палачам, моя прекрасная Лилли. Поверь мне, огонь, раскалённое железо и крючья способны вырвать любое признание.
Я смотрела в его чёрные, как ночное небо, глаза, больше не пытаясь освободиться. Замерла, не шевелясь, словно кролик, зачарованный удавом. Неужели Джеильхан отдал бы такой жестокий приказ, не останься у него никаких чувств ко мне? Пусть я и правда оказалась бы предательницей нашей любви, злодейкой, жаждавшей поработить людей… но пытки?!
— А кроме того, у меня есть Кьеркед, — Джеильхан сузил глаза, продолжая жечь меня своим гневом. — Раз он приготовил такое мощное сонное зелье, то и язык тебе развязать сумел бы…
До этого я слушала, не перебивая, но сейчас встрепенулась:
— Кьеркед? Так это из-за него мой народ спит зачарованным сном?!
Всё верно, среди придворных магов Асферии, Ахмерии и Азаракии — трёх государств Варрадены — не было зельеваров. Да и мы, золотые драконы Гелтейрис, не обладали таким даром. Значит, оставался Кьеркед.
В прошлом я знала, что он варит зелья, готовит порошки и снадобья, подобно лекарям. Но и только. О тёмной магии я, конечно, даже не подозревала.
— Да, из-за него, — Джеильхан толкнул меня обратно на ложе. — Он не простой смертный. Прежде я не говорил об этом, но Кьеркед и родился-то в другой земле. К нам его, совсем юного, привёл портал между мирами. Кьеркед начал службу во дворце, когда ему не исполнилось и тринадцати. Ум и хитрость — вот что сделало его вайзиром! В Асферии это ценится выше, чем благородное происхождение.
Я потёрла занывший лоб. Сколько всего!.. Получается, что Кьеркед, как и я, пришелец, но, скорее всего, не с Земли, а из такого же магического мира, как этот. В груди немедленно зародилось подозрение:
— А что, если это он пытался отравить…
— Исключено, — отрезал Джеильхан. — Кьеркед давал клятву верности сначала моему отцу, а затем и мне. Это древнейшая клятва, которую приносит каждый вайзир, вступая в должность. Нарушив слово, человек умрёт страшной смертью. В истории Асферского сайхията было два таких случая.
Я поникла, но тут же вновь упрямо подняла голову:
— Это не исключает того, что умениями Кьеркеда мог кто-то воспользоваться. Украсть его зелье, например.
