В зале стояла гробовая тишина.
— Иванников полностью неправ, — Максим Семендяев озадаченно смотрел на Таисию Петровну. — Но вы, взрослый человек, почему так реагируете на выходки несмышленого мальчишки? Почему не можете установить порядок у себя в кабинете? Сдается мне — не ту профессию вы выбрали. Если из-за каждого так психовать, стоит ли работать в образовании? Что ж, давайте голосовать.
На это раз предложений было всего два:
— Замечание на первый раз.
— Извиниться перед Иванниковым.
Председатель ознакомился с цифрами и объявил:
— Большинство голосов за то, чтобы преподаватель извинился. Извинитесь, Таисия Петровна, и замечание вам не будет вынесено.
Таисия Петровна беспомощно посмотрела на президиум, оглядела зал.
— Извинитесь сейчас, при всех, — повторил председатель, — и можете идти.
— Я... я была неправа, — чуть слышно лепетала Таисия Петровна, заливаясь слезами, — нельзя брать чужие вещи и швырять в коридор...
Неожиданно она рванулась к выходу, но путь ей преградили дежурные.
— Извинитесь, или мы сделаем вам сразу и замечание, и выговор, — крикнул председатель, — вам останется всего шаг до увольнения!
— Не трогайте меня! — с рыданиями крикнула Таисия Петровна, отбиваясь от дежурных. — Вы права не имеете!
Вырвавшись из актового зала, вся в слезах и в соплях, она оказалась в рекреации, где ее попытались обступить любопытные коллеги.
— Что случилось? Что тебе сказали? Ты куда?
Таисия Петровна, не отвечая на расспросы, понеслась в сторону отдела кадров — писать заявление на увольнение.
В актовом зале поднялся невообразимый шум, студенты яростно спорили, кто прав в этой ситуации, а кто виноват. Дежурным с трудом удалось всех утихомирить. Настал черед третьего фигуранта.
Вошла пышная дама в своем любимом сером костюме, окидывая зал взглядом, полным высокомерия.
— Читова Ксения Андреевна, — представилась она громким, неприятным визгливым голосом, из тех, что давит своим превосходством и отравляет атмосферу накопленным ядом, — слушаю вас.
Олег Ланин привстал, зачитывая:
— Ксения Андреевна позволила себе назвать студентов «баранами», а также известны случаи, когда она отзывалась о них со словечком «оно» вместо «он» или «она». Кроме того, в первый учебный день оскорбила всю группу выражением «надо вас почистить». Итак, поясните Детсовету, почему такое пренебрежительное отношение к студентам, почему вместо «он» — студент может оказаться «оно», и почему группу «надо почистить»?
— Ну, студентов, может, и не стоило называть «оно» и «баранами», — тягучим, как пластилин, голосом, заговорила Читова, — но насчет всего остального я права, группу давно пора почистить. Двоечники и прогульщики — это балласт, который тянет группу на дно, снижает нам показатели успеваемости. Если вы не знаете, то мы тоже отчитываемся на педсоветах и краснеем за таких вот студентов. Нам тоже по шапке дают за двоечников.
— Хорошо, — кивнул председатель, — ваша позиция понятна. Уважаемые члены Детсовета, выносите свои предложения.
От взгляда и голоса Читовой многие впали в ступор — ее боялись, как огня, — поэтому вынесли одно-единственное предложение:
— Сделать замечание и предложить подумать над своими словами.
— Единогласно — за вынесение замечания, — объявил председатель после подсчета голосов. — Ксения Андреевна, на первый раз вы получаете замечание и предложение подумать над своим поведением.
Максим занес молоточек, но ударить им не успел.
— А я не согласна! — менторским тоном заявила вдруг Читова. — Я против вынесения замечания! Права не имеете так поступать с ведущим преподавателем!
Она продолжала что-то говорить, но Максим раздраженно прервал:
— То есть вы не согласны с решением Детсовета?
— Ка-а-тегорически не согласна! — принципиально кивнула головой Читова, глядя на председателя. — Я законы знаю, и очень хорошо разбираюсь в методиках! И готова поспорить...
— Я не буду спорить, — прервал ее взбешенный Семендяев. — Я, как председатель, выношу предложение, предусмотренное в таких случаях — линчевать! Кто «за»?
Горящим от негодования и требующим справедливости взглядом Максим смотрел в зал на своих преданных курсантов. На самом деле никакого линчевания в правилах предусмотрено не было, и подобное предложение продиктовала ему дикая ярость и желание справедливо наказать.
Им также двигало желание создать прецедент, эдакий пример, что Детсовет — не шутка, и с ним придется считаться. Именно поэтому он только что самовольно ввел новое наказание — «линчевание».
Но люди в зале стали поднимать руки — сначала верные своему старшине курсанты-судоводители, потом учащиеся других специальностей, наконец весь зал застыл с решительно поднятыми руками.
— Единогласным решением Детсовета, Читова Ксения Андреевна приговаривается к линчеванию! — Максим грохнул молоточком и многообещающе посмотрел в глаза мерзкой бабе: — Это будет долго и больно!
Он что-то быстро шепнул Ланину, тот понимающе кивнул, как будто вспоминая что-то, и дальнейшее произошло молниеносно, как отрубание головы змее.
Читова попыталась оказать сопротивление, но куда там, — через минуту ее уже связали по рукам и ногам, и одним движением стянули с нее юбку. Она осталась в своих красных туфлях на каблуках и в пиджаке, из-под которого выглядывали полные бедра в трусах и тонких колготках. После чего несколько дежурных взяли ее под руки, несколько — за ноги, и потащили извивающееся тело к выходу, чтобы пронести его вокруг колледжа.
Рот ей никто не затыкал, и Ксения Андреевна громко визжала, сыпала проклятиями и орала нечто бессвязное, впрочем, как она и привыкла. С самого детства она усвоила на подсознательном уровне — стоит ей завизжать, и родители бегут исполнять любой каприз дитяти, стоит заорать, и все окружающие, — хоть это муж, хоть суровый на вид начальник факультета, — начинают исполнять ее прихоти. Но на этот раз — впервые в жизни, — ни крики, ни вопли, ни визги, ни писки, — не помогали, хоть ты тресни.
Колледж стоял высоко, с двух сторон его окружал лес, полный птиц и мелких животных типа белок, а сразу после леса начинался высокий обрыв над морем, которое в часы прилива яростно шипело и плескалось синими волнами. Туда-то, в сторону леса, и направились курсанты со своим своеобразным, брыкающимся грузом.
Вахтерша и охранник смотрели им вслед буквально с отвисшими челюстями. Толпа студентов из актового зала, а за ними и любопытствующие, стоявшие под дверями, устремились на улицу. Из всех окон выглядывали сотрудники, привлеченные шумом и криками. Однако, за колледжем, на узкой тропинке между стенами и густым лесом, толпа начала рассеиваться, и здесь наслаждаться падением грозной преподавательницы могли не все.
Вседозволенность, азарт и гормоны в этот момент вскружили головы тем, кто ее нес. Спонтанно, в их головах созрел план иного наказания.
Дежурные, тащившие тяжелое визжащее тело, давно уже начали переглядываться: хоть тетка и отвратительная, но она же в одних трусах и тонких колготках! Ее упитанная часть тела, которую, по слухам, лижут подхалимы, так соблазнительно свисает, что в молодых брюках давно уже намечалась нешуточная буря.
— Пацаны, вон в тот сарай ненадолго, — указал старший из них, — как раз толпа отстала. Скажем, отлить заходили.
Ребята с легкостью снесли какую-то красную веревочку, натянутую между ветвей, даже не задумываясь, откуда она здесь взялась, и подошли к сараю. Положили связанное ревущее и стонущее тело, проворно начали расстегивать форменные ремни.
— А-а-а! — вдруг истошно заорал один из них.
Остальные подняли головы и на миг онемели. Среди деревьев с неподвижными лицами стояли двое мужчин в странной серой одежде. На одном из представших изваяний был длинный серый халат. Волнистые волосы до плеч. Другой был в серых брюках и серой рубашке необычного фасона и в серой кепке на голове. Но их же только что не было! Материализовались как из воздуха.
А что, если это те самые привидения, про которых они так много слышали, едва приступив к учебе?
— А-а-а! — заорали ребята и, забыв про Читову, со всех ног побежали мимо леса к крыльцу колледжа.
Чуть не налетели на толпу, стоявшую за углом. Впереди всех стоял, опираясь на палочку, пожилой преподаватель черчения Владимир Иосифович.
— А где ваша жертва? Вы что такие взъерошенные, как будто тигра встретили? Опозорить преподавателя оказалось так трудно? — в его голосе прозвучал сарказм.
— Там... там привидения! — выпалил один из курсантов, показывая пальцем в сторону леса.
— Ха-ха-ха, — зашумели стоявшие в толпе сотрудники, — обычных грибников испугались или кого вы там за привидения приняли. Привидений не бывает!
— Да дайте вы пройти! — протолкался Валерий Иванович. — Павел Петрович, Сергей Иванович, пойдемте со мной, надо же Читову поднять, привести в чувство. Разгильдяи бросили ее одну посреди леса!
— Да как им такое в голову пришло — стянуть юбку с ведущего преподавателя! — Сергей Иванович был возмущен до предела, но все же боялся распространяться дальше — как бы самому не влетело.
— Незачем критиковать Детсовет, — и в самом деле, не замедлил одернуть его начальник факультета, — не нашего ума дело.
Мужчины убежали, а Владимир Иосифович внимательно слушал сбивчивые рассказы ребят о привидениях.
— А вы далеко вообще забрели? К сараю не ходили, красную ленточку не оборвали случайно?
— Была там какая-то веревочка, вроде красная, — почесал затылок один из дежурных. — А что?
— Да творилась когда-то знатная чертовщина в колледже. Тогдашний директор даже экстрасенсов вызывал. Те приехали, что-то там сделали возле сарая, натянули красную ленточку и сказали, ни в коем случае ее не обрывать, иначе портал откроется.
— Вы шутите, Владимир Иосифович? — сдавленным голосом спросил подошедший Максим. – Какой еще портал?
— У меня же папа учился в этом колледже, — вдруг вспомнила Алина Благодурова, — он мне рассказывал про привидения, которые то в общаге появлялись, то в учебном корпусе. И еще где-то на территории есть портал. Кто в него попадал, пропадал бесследно.
— Так я про это и говорю, — повернулся к ней пожилой преподаватель черчения. — Привидения — они другие, полупрозрачные или прозрачные, и встречали их внутри здания. А через портал, который в лесочке за зданием, приходили пришельцы. Вот их, скорее всего, ребята и увидели.
У ребят невольно мороз побежал по коже.
— А что за пришельцы, Владимир Иосифович? — заинтересовался Максим.
Но тут прибежали взмыленные мужчины во главе с Валерием Ивановичем.
— Читовой нигде нет! — с отчаянием кричали они. — Все обошли, никаких следов!
— Да скрылась она от позора такого, — предположила вахтерша Майя Михайловна. — Надо посмотреть, машина ее на месте? Может, она давно уехала.
— Ага, связанная!
— А вы, ребята, так не шутите, — не удержалась Майя Михайловна и погрозила пальцем курсантам, — не ровен час — возмездие прилетит за такое надругательство над преподавателем! Эх вы, разве можно до крайностей доходить?
— Так, вы почему свой пост покинули? — прикрикнул на нее Валерий Иванович. — Идите на вахту! Вас забыли спросить!
Кто-то из ребят сбегал на парковку, но машина Ксении Андреевны стояла с закрытыми дверьми, а ее самой поблизости не было.
Валерий Иванович с ужасом смотрел по сторонам:
— Что делать, что делать? Полицию вызывать? А, может, она с обрыва в море упала?
— Да что вы, с того места до обрыва далековато!
— Короче, остаемся до наступления темноты, прочесываем лес и всю территорию, — распорядился начальник факультета.
Инна Геннадьевна с Надеждой Викторовной пили чай в уютной гостиной Риммы Павловны и делились событиями прошедшего дня.
— Привидения? Пришельцы? — с сомнением переспросила Римма Павловна. Она, как человек прагматичный, не очень-то в это верила.
— Да, ребята говорят, странные такие фигуры, — подтвердила Инна Геннадьевна. — Представьте, лес, деревья, никого нет, и тут прямо из воздуха, появляются два человека. С виду молодые, полностью в сером. Один в брюках и рубашке, а второй в длинном халате. И волосы волнистые до плеч.
Римма Павловна при этих словах вдруг вскрикнула и схватилась за сердце. Перепуганные женщины кинулись к ней:
— Бабушка, тебе что, плохо? — кричала Надя.
— Может, скорую вызвать? Садитесь, садитесь! Что с вами? — волновалась Инна.
Римма Павловна схватилась за подлокотники и опустилась в кресло.
— Ничего-ничего, девочки, со мной все хорошо. Просто я знаю... знала когда-то этих людей. Может быть, они на том месте погибли, — голос ее задрожал, — и их даже не удосужились похоронить, и неприкаянные души до сих пор бродят...
Обе женщины непонимающе смотрели на нее. Неужели Римме Павловне так плохо, что она бредит?
— Вы думаете, я говорю бред? — виновато смотрела на них старушка. — Я просто сама ничего не понимаю. Я вам обязательно все расскажу, только не сейчас, хорошо?
— Хорошо, Римма Павловна, — сказала Инна Геннадьевна, — только вы обязательно нам расскажите, вместе же проще будет разобраться.
— Да-да.
1
Девчонки, напившись чаю со свежими пирогами, переместились к небольшому столику поиграть в шахматы и поболтать. Произошедшее за день продолжало их будоражить. Есть темы, которые будоражат настолько, что люди обсуждают их даже спустя десятилетия.
— Интересно, нашли Читову или нет еще?
— Да куда она денется, было бы очень странно, если такая, как она, куда-то делась, — с раздражением произнесла Инна. Уж она-то натерпелась придирок от этого «ведущего преподавателя»: то запятую в планах не там поставила, то консультацию для двоечников не назначила.
— Да чисто по-человечески жалко, — возразила Надежда, пожав плечами.
— Я тебя умоляю, — Инна закатила глаза. — По-человечески можно относиться к человеку, но не к танку, который прет по головам. Сколько студентов ушли из-за нее, без образования остались! А начальник факультета прыгает перед ней на задних лапках, боится слово сказать.
— Потому что бесполезно что-то говорить. Помнишь Кудрявцева? Ну да, пропускал он занятия, но ведь не просто так — у парня мама умерла. Сколько раз я ходила к Читовой, как просила за него! Ведь мы, педагоги, должны учитывать тяжелые обстоятельства студентов!
— Я тебе больше скажу: я подралась с ней из-за него.
— Да ну!? Как? — подруга округлила глаза и с недоверием посмотрела на Инну.
— Да было у нас сборище, по-моему, к восьмому марта. Выпили, как водится. Я начала ей говорить, что она поступает бесчеловечно. Ну, слово за слово, я ее ударила, она меня. А толку от этого? Все равно отчислила. Потом, я слышала, бабушка Кудрявцева ей звонила, и отец приходил. Бесполезно! Отчислила, и глазом не моргнула! У самой ведь сын, как она не боится, что бумеранг прилетит?
— Ну что ты, она своим сыном хвастается, какой он замечательный, какой подарок она себе сделала! – презрительно фыркнула подруга.
— Да сомнительный там такой подарочек, толстый, страшный, наглый хам — весь в нее, — брезгливо поморщилась Инна.
Римма Павловна не особенно вслушивалась в их разговоры. Перед ее мысленным взглядом стоял высокий молодой человек в сером халате с волнистыми волосами до плеч… Кто знает, как сложилась бы ее жизнь, будь обстоятельства хоть чуть-чуть помягче?
2
Новый, 1952 год, двенадцатилетняя Римма встретила на вечере в своей родной школе, из окон которой были видны корпуса завода имени Сталина, в компании одноклассников, их родителей и учителей.
— Иванников полностью неправ, — Максим Семендяев озадаченно смотрел на Таисию Петровну. — Но вы, взрослый человек, почему так реагируете на выходки несмышленого мальчишки? Почему не можете установить порядок у себя в кабинете? Сдается мне — не ту профессию вы выбрали. Если из-за каждого так психовать, стоит ли работать в образовании? Что ж, давайте голосовать.
На это раз предложений было всего два:
— Замечание на первый раз.
— Извиниться перед Иванниковым.
Председатель ознакомился с цифрами и объявил:
— Большинство голосов за то, чтобы преподаватель извинился. Извинитесь, Таисия Петровна, и замечание вам не будет вынесено.
Таисия Петровна беспомощно посмотрела на президиум, оглядела зал.
— Извинитесь сейчас, при всех, — повторил председатель, — и можете идти.
— Я... я была неправа, — чуть слышно лепетала Таисия Петровна, заливаясь слезами, — нельзя брать чужие вещи и швырять в коридор...
Неожиданно она рванулась к выходу, но путь ей преградили дежурные.
— Извинитесь, или мы сделаем вам сразу и замечание, и выговор, — крикнул председатель, — вам останется всего шаг до увольнения!
— Не трогайте меня! — с рыданиями крикнула Таисия Петровна, отбиваясь от дежурных. — Вы права не имеете!
Вырвавшись из актового зала, вся в слезах и в соплях, она оказалась в рекреации, где ее попытались обступить любопытные коллеги.
— Что случилось? Что тебе сказали? Ты куда?
Таисия Петровна, не отвечая на расспросы, понеслась в сторону отдела кадров — писать заявление на увольнение.
В актовом зале поднялся невообразимый шум, студенты яростно спорили, кто прав в этой ситуации, а кто виноват. Дежурным с трудом удалось всех утихомирить. Настал черед третьего фигуранта.
Вошла пышная дама в своем любимом сером костюме, окидывая зал взглядом, полным высокомерия.
— Читова Ксения Андреевна, — представилась она громким, неприятным визгливым голосом, из тех, что давит своим превосходством и отравляет атмосферу накопленным ядом, — слушаю вас.
Олег Ланин привстал, зачитывая:
— Ксения Андреевна позволила себе назвать студентов «баранами», а также известны случаи, когда она отзывалась о них со словечком «оно» вместо «он» или «она». Кроме того, в первый учебный день оскорбила всю группу выражением «надо вас почистить». Итак, поясните Детсовету, почему такое пренебрежительное отношение к студентам, почему вместо «он» — студент может оказаться «оно», и почему группу «надо почистить»?
— Ну, студентов, может, и не стоило называть «оно» и «баранами», — тягучим, как пластилин, голосом, заговорила Читова, — но насчет всего остального я права, группу давно пора почистить. Двоечники и прогульщики — это балласт, который тянет группу на дно, снижает нам показатели успеваемости. Если вы не знаете, то мы тоже отчитываемся на педсоветах и краснеем за таких вот студентов. Нам тоже по шапке дают за двоечников.
— Хорошо, — кивнул председатель, — ваша позиция понятна. Уважаемые члены Детсовета, выносите свои предложения.
От взгляда и голоса Читовой многие впали в ступор — ее боялись, как огня, — поэтому вынесли одно-единственное предложение:
— Сделать замечание и предложить подумать над своими словами.
— Единогласно — за вынесение замечания, — объявил председатель после подсчета голосов. — Ксения Андреевна, на первый раз вы получаете замечание и предложение подумать над своим поведением.
Максим занес молоточек, но ударить им не успел.
— А я не согласна! — менторским тоном заявила вдруг Читова. — Я против вынесения замечания! Права не имеете так поступать с ведущим преподавателем!
Она продолжала что-то говорить, но Максим раздраженно прервал:
— То есть вы не согласны с решением Детсовета?
— Ка-а-тегорически не согласна! — принципиально кивнула головой Читова, глядя на председателя. — Я законы знаю, и очень хорошо разбираюсь в методиках! И готова поспорить...
— Я не буду спорить, — прервал ее взбешенный Семендяев. — Я, как председатель, выношу предложение, предусмотренное в таких случаях — линчевать! Кто «за»?
Горящим от негодования и требующим справедливости взглядом Максим смотрел в зал на своих преданных курсантов. На самом деле никакого линчевания в правилах предусмотрено не было, и подобное предложение продиктовала ему дикая ярость и желание справедливо наказать.
Им также двигало желание создать прецедент, эдакий пример, что Детсовет — не шутка, и с ним придется считаться. Именно поэтому он только что самовольно ввел новое наказание — «линчевание».
Но люди в зале стали поднимать руки — сначала верные своему старшине курсанты-судоводители, потом учащиеся других специальностей, наконец весь зал застыл с решительно поднятыми руками.
— Единогласным решением Детсовета, Читова Ксения Андреевна приговаривается к линчеванию! — Максим грохнул молоточком и многообещающе посмотрел в глаза мерзкой бабе: — Это будет долго и больно!
Он что-то быстро шепнул Ланину, тот понимающе кивнул, как будто вспоминая что-то, и дальнейшее произошло молниеносно, как отрубание головы змее.
Читова попыталась оказать сопротивление, но куда там, — через минуту ее уже связали по рукам и ногам, и одним движением стянули с нее юбку. Она осталась в своих красных туфлях на каблуках и в пиджаке, из-под которого выглядывали полные бедра в трусах и тонких колготках. После чего несколько дежурных взяли ее под руки, несколько — за ноги, и потащили извивающееся тело к выходу, чтобы пронести его вокруг колледжа.
Рот ей никто не затыкал, и Ксения Андреевна громко визжала, сыпала проклятиями и орала нечто бессвязное, впрочем, как она и привыкла. С самого детства она усвоила на подсознательном уровне — стоит ей завизжать, и родители бегут исполнять любой каприз дитяти, стоит заорать, и все окружающие, — хоть это муж, хоть суровый на вид начальник факультета, — начинают исполнять ее прихоти. Но на этот раз — впервые в жизни, — ни крики, ни вопли, ни визги, ни писки, — не помогали, хоть ты тресни.
Колледж стоял высоко, с двух сторон его окружал лес, полный птиц и мелких животных типа белок, а сразу после леса начинался высокий обрыв над морем, которое в часы прилива яростно шипело и плескалось синими волнами. Туда-то, в сторону леса, и направились курсанты со своим своеобразным, брыкающимся грузом.
Вахтерша и охранник смотрели им вслед буквально с отвисшими челюстями. Толпа студентов из актового зала, а за ними и любопытствующие, стоявшие под дверями, устремились на улицу. Из всех окон выглядывали сотрудники, привлеченные шумом и криками. Однако, за колледжем, на узкой тропинке между стенами и густым лесом, толпа начала рассеиваться, и здесь наслаждаться падением грозной преподавательницы могли не все.
Вседозволенность, азарт и гормоны в этот момент вскружили головы тем, кто ее нес. Спонтанно, в их головах созрел план иного наказания.
Дежурные, тащившие тяжелое визжащее тело, давно уже начали переглядываться: хоть тетка и отвратительная, но она же в одних трусах и тонких колготках! Ее упитанная часть тела, которую, по слухам, лижут подхалимы, так соблазнительно свисает, что в молодых брюках давно уже намечалась нешуточная буря.
— Пацаны, вон в тот сарай ненадолго, — указал старший из них, — как раз толпа отстала. Скажем, отлить заходили.
Ребята с легкостью снесли какую-то красную веревочку, натянутую между ветвей, даже не задумываясь, откуда она здесь взялась, и подошли к сараю. Положили связанное ревущее и стонущее тело, проворно начали расстегивать форменные ремни.
— А-а-а! — вдруг истошно заорал один из них.
Остальные подняли головы и на миг онемели. Среди деревьев с неподвижными лицами стояли двое мужчин в странной серой одежде. На одном из представших изваяний был длинный серый халат. Волнистые волосы до плеч. Другой был в серых брюках и серой рубашке необычного фасона и в серой кепке на голове. Но их же только что не было! Материализовались как из воздуха.
А что, если это те самые привидения, про которых они так много слышали, едва приступив к учебе?
— А-а-а! — заорали ребята и, забыв про Читову, со всех ног побежали мимо леса к крыльцу колледжа.
Чуть не налетели на толпу, стоявшую за углом. Впереди всех стоял, опираясь на палочку, пожилой преподаватель черчения Владимир Иосифович.
— А где ваша жертва? Вы что такие взъерошенные, как будто тигра встретили? Опозорить преподавателя оказалось так трудно? — в его голосе прозвучал сарказм.
— Там... там привидения! — выпалил один из курсантов, показывая пальцем в сторону леса.
— Ха-ха-ха, — зашумели стоявшие в толпе сотрудники, — обычных грибников испугались или кого вы там за привидения приняли. Привидений не бывает!
— Да дайте вы пройти! — протолкался Валерий Иванович. — Павел Петрович, Сергей Иванович, пойдемте со мной, надо же Читову поднять, привести в чувство. Разгильдяи бросили ее одну посреди леса!
— Да как им такое в голову пришло — стянуть юбку с ведущего преподавателя! — Сергей Иванович был возмущен до предела, но все же боялся распространяться дальше — как бы самому не влетело.
— Незачем критиковать Детсовет, — и в самом деле, не замедлил одернуть его начальник факультета, — не нашего ума дело.
Мужчины убежали, а Владимир Иосифович внимательно слушал сбивчивые рассказы ребят о привидениях.
— А вы далеко вообще забрели? К сараю не ходили, красную ленточку не оборвали случайно?
— Была там какая-то веревочка, вроде красная, — почесал затылок один из дежурных. — А что?
— Да творилась когда-то знатная чертовщина в колледже. Тогдашний директор даже экстрасенсов вызывал. Те приехали, что-то там сделали возле сарая, натянули красную ленточку и сказали, ни в коем случае ее не обрывать, иначе портал откроется.
— Вы шутите, Владимир Иосифович? — сдавленным голосом спросил подошедший Максим. – Какой еще портал?
— У меня же папа учился в этом колледже, — вдруг вспомнила Алина Благодурова, — он мне рассказывал про привидения, которые то в общаге появлялись, то в учебном корпусе. И еще где-то на территории есть портал. Кто в него попадал, пропадал бесследно.
— Так я про это и говорю, — повернулся к ней пожилой преподаватель черчения. — Привидения — они другие, полупрозрачные или прозрачные, и встречали их внутри здания. А через портал, который в лесочке за зданием, приходили пришельцы. Вот их, скорее всего, ребята и увидели.
У ребят невольно мороз побежал по коже.
— А что за пришельцы, Владимир Иосифович? — заинтересовался Максим.
Но тут прибежали взмыленные мужчины во главе с Валерием Ивановичем.
— Читовой нигде нет! — с отчаянием кричали они. — Все обошли, никаких следов!
— Да скрылась она от позора такого, — предположила вахтерша Майя Михайловна. — Надо посмотреть, машина ее на месте? Может, она давно уехала.
— Ага, связанная!
— А вы, ребята, так не шутите, — не удержалась Майя Михайловна и погрозила пальцем курсантам, — не ровен час — возмездие прилетит за такое надругательство над преподавателем! Эх вы, разве можно до крайностей доходить?
— Так, вы почему свой пост покинули? — прикрикнул на нее Валерий Иванович. — Идите на вахту! Вас забыли спросить!
Кто-то из ребят сбегал на парковку, но машина Ксении Андреевны стояла с закрытыми дверьми, а ее самой поблизости не было.
Валерий Иванович с ужасом смотрел по сторонам:
— Что делать, что делать? Полицию вызывать? А, может, она с обрыва в море упала?
— Да что вы, с того места до обрыва далековато!
— Короче, остаемся до наступления темноты, прочесываем лес и всю территорию, — распорядился начальник факультета.
Инна Геннадьевна с Надеждой Викторовной пили чай в уютной гостиной Риммы Павловны и делились событиями прошедшего дня.
— Привидения? Пришельцы? — с сомнением переспросила Римма Павловна. Она, как человек прагматичный, не очень-то в это верила.
— Да, ребята говорят, странные такие фигуры, — подтвердила Инна Геннадьевна. — Представьте, лес, деревья, никого нет, и тут прямо из воздуха, появляются два человека. С виду молодые, полностью в сером. Один в брюках и рубашке, а второй в длинном халате. И волосы волнистые до плеч.
Римма Павловна при этих словах вдруг вскрикнула и схватилась за сердце. Перепуганные женщины кинулись к ней:
— Бабушка, тебе что, плохо? — кричала Надя.
— Может, скорую вызвать? Садитесь, садитесь! Что с вами? — волновалась Инна.
Римма Павловна схватилась за подлокотники и опустилась в кресло.
— Ничего-ничего, девочки, со мной все хорошо. Просто я знаю... знала когда-то этих людей. Может быть, они на том месте погибли, — голос ее задрожал, — и их даже не удосужились похоронить, и неприкаянные души до сих пор бродят...
Обе женщины непонимающе смотрели на нее. Неужели Римме Павловне так плохо, что она бредит?
— Вы думаете, я говорю бред? — виновато смотрела на них старушка. — Я просто сама ничего не понимаю. Я вам обязательно все расскажу, только не сейчас, хорошо?
— Хорошо, Римма Павловна, — сказала Инна Геннадьевна, — только вы обязательно нам расскажите, вместе же проще будет разобраться.
— Да-да.
Глава 5. Бабушкины страшилки
1
Девчонки, напившись чаю со свежими пирогами, переместились к небольшому столику поиграть в шахматы и поболтать. Произошедшее за день продолжало их будоражить. Есть темы, которые будоражат настолько, что люди обсуждают их даже спустя десятилетия.
— Интересно, нашли Читову или нет еще?
— Да куда она денется, было бы очень странно, если такая, как она, куда-то делась, — с раздражением произнесла Инна. Уж она-то натерпелась придирок от этого «ведущего преподавателя»: то запятую в планах не там поставила, то консультацию для двоечников не назначила.
— Да чисто по-человечески жалко, — возразила Надежда, пожав плечами.
— Я тебя умоляю, — Инна закатила глаза. — По-человечески можно относиться к человеку, но не к танку, который прет по головам. Сколько студентов ушли из-за нее, без образования остались! А начальник факультета прыгает перед ней на задних лапках, боится слово сказать.
— Потому что бесполезно что-то говорить. Помнишь Кудрявцева? Ну да, пропускал он занятия, но ведь не просто так — у парня мама умерла. Сколько раз я ходила к Читовой, как просила за него! Ведь мы, педагоги, должны учитывать тяжелые обстоятельства студентов!
— Я тебе больше скажу: я подралась с ней из-за него.
— Да ну!? Как? — подруга округлила глаза и с недоверием посмотрела на Инну.
— Да было у нас сборище, по-моему, к восьмому марта. Выпили, как водится. Я начала ей говорить, что она поступает бесчеловечно. Ну, слово за слово, я ее ударила, она меня. А толку от этого? Все равно отчислила. Потом, я слышала, бабушка Кудрявцева ей звонила, и отец приходил. Бесполезно! Отчислила, и глазом не моргнула! У самой ведь сын, как она не боится, что бумеранг прилетит?
— Ну что ты, она своим сыном хвастается, какой он замечательный, какой подарок она себе сделала! – презрительно фыркнула подруга.
— Да сомнительный там такой подарочек, толстый, страшный, наглый хам — весь в нее, — брезгливо поморщилась Инна.
Римма Павловна не особенно вслушивалась в их разговоры. Перед ее мысленным взглядом стоял высокий молодой человек в сером халате с волнистыми волосами до плеч… Кто знает, как сложилась бы ее жизнь, будь обстоятельства хоть чуть-чуть помягче?
2
Новый, 1952 год, двенадцатилетняя Римма встретила на вечере в своей родной школе, из окон которой были видны корпуса завода имени Сталина, в компании одноклассников, их родителей и учителей.
