Вот и предпочёл красиво уйти. Или же он сделал это ещё до того, как Света увидела рыбу? Ушёл, она пошла к нему домой выяснять, не случилось ли с ним чего. Дома его не оказалось или отец не открыл. А по дороге через парк вынырнула эта рыбёшка. И Света поняла, что случилось страшное - Виктора больше нет. Обзванивать больницы, расспрашивать знакомых, пытаться с ним как-то связаться у неё не хватило сил - горе лишило её возможность соображать. Да, тёмная история!
На следующий же день, когда Кира сидела на лекции, на её мобильный позвонили. Номер, который высветился, был неизвестным.
- Алло, - ответила девушка, поспешно выходя из аудитории.
- Здравствуйте, это Кира? - поинтересовался приятный мужской голос.
- Да, это я. А кто звонит?
- Меня зовут Никита. Василий Сергеевич дал мне Ваш номер.
- Кто дал?
- Муромцев. Сказал, Вы его об этом попросили.
- Ах, да. Просила. Меня интересует один его рассказ...
- Да, Василий Сергеевич мне говорил. Может, встретимся - это всё-таки не телефонный разговор?
- Да, конечно. Когда Вам удобнее?
- Я сейчас на работе. В шесть вечера освобожусь. Вы в Москве?
- Да. У нас пары заканчиваются в четыре, но я подожду. Куда подъехать?
Слово за слово - договорились встретиться в одной кафешке на проспекте Вернадского, недалеко от метро.
Время ожидания Кира решила скоротать в институтской библиотеке, но всё же на место встречи явилась на десять минут раньше назначенного.
- Простите, Вы Кира? - поинтересовался русоволосый парень, подходя к её столику.
- Да, я. А Вы Никита?
- Точно, - ответил он, садясь. - Рад с Вами познакомиться.
- Взаимно.
- Заказать что-нибудь?
- Я бы выпила чайку. И чего-нибудь сладкого.
Вскоре перед молодыми людьми, сидящими друг напротив друга, появилось по чашке чая и по пирожному.
- Я вот что хотел сказать, Кира, - Никита сразу перешёл к делу. - Вашей соседки, скорей всего, уже нет в живых. Я думаю, она покончила с собой. У неё реально снесло крышу.
- Вы её знали?
- Да, она подруга Юльки, моей сестры. Как раз перед смертью, то есть, перед самоубийством, она была у нас и несла такой бред.
- Про рыбу?
- В том числе и про неё. Вы что-нибудь знаете про её несчастную любовь?
- Ну да. Парень её бросил, и она впала в депрессняк.
Но сестра Никиты знала куда больше. Тоскуя о потерянной любви, Света сперва истово молилась, надеясь, что Господь Бог вернёт ей возлюбленного. Но видя, что тот не спешит этого делать, она обратилась к другим силам, отнюдь не светлым. Она писала Юле в электронных письмах о том, как вызывала дьявола, чтобы заключить с ним сделку. В тот роковой день она прибежала взволнованная и ещё с порога стала с Юлей прощаться. Говорила: всё решено, я продала душу, скоро мы с Витенькой будем вместе на веки вечные, плевать, что в аду, главное, никто и ничто нас теперь не разлучит. Юля пыталась успокоить подругу, но Света разошлась ещё больше. Она хохотала, как одержимая, выкрикивая всякую ерунду, вроде того, что прыгнет в воду, произнесёт заклинание и превратится в огромную рыбу, которая должна съесть своего возлюбленного, освободив таким образом его душу от бренного тела, а после - дождаться полнолуния и проклясть Иисуса Христа шестьсот шестьдесят шесть раз. "И тогда мы будем вместе, вместе!" - кричала она, бросаясь обнимать Юльку. Потом тут же добавила: но если я не успею сделать этого до рассвета, я превращусь в камень, но я успею, обязательно успею, без Витеньки мне всё равно не жить, прощай, подруга! И прежде чем Юля успела ей что-то сказать, пулей вылетела из квартиры. "Светка, стой!" - кричала она ей вслед, но лишь ночная тишина была ей ответом. Потом Юля с Никитой, а также их соседи планомерно прочёсывали весь двор, облазили все чердаки и подвалы, обошли все окрестности, но Светы найти так и не смогли. Никто не сомневался, что безумная девушка попросту утопилась в водоёме с твёрдой верой, что нечистый превратит её в рыбу.
- Нет, это не бред, - сказала Кира, когда Никита кончил рассказывать. - Она действительно стала этой рыбой. И, может быть, уже слопала этого самого Витю.
Лицо Никиты вытянулось от удивления. Он явно не ожидал услышать такого от Киры и с минуту смотрел на неё, не зная, что сказать.
- Муромцев рассказывал, где он со мной познакомился? - решила девушка зайти с другого бока.
- Ну да. После митинга вроде по Москве гуляли. Но про рыбу он ничего не говорил.
- Он её и не видел.
И Кира во всех подробностях рассказала малознакомому человеку обо всём, что случилось в тот день. Её уже не волновало, что парень, пожалуй, примет её за сумасшедшую.
Впрочем, результат не сильно-то и отличался от ожидаемого.
- Всё это очень невероятно, - Никита старался говорить как можно дипломатичнее. - Я, признаюсь, несколько растерян. Не знаю даже, что и подумать. Но по законам логики, такого просто не может быть. Ну, не может человек превратиться в рыбу.
- Ну, значит, мы обе спятили, - вроде как согласилась Кира. - Хотя это тоже невероятно. Кстати, Никита, можно Вас кое о чём спросить?
- Пожалуйста.
- Вот Вы сразу же мне позвонили, всё рассказали. Почему именно мне? Вы же меня совсем не знаете?
- Но Вы её соседка. Просто больше я не знаю никого, кто мог бы помочь её семье найти Свету.
- Неужели у Юли нет телефонов её родных, знакомых, в конце концов?
- Она же их от меня и спрятала, стоило мне только заикнуться, чтобы кому-нибудь сообщить. С другой стороны, может, она права. Юля хорошо знает, каково для матери узнать о смерти ребёнка... Нет, не она, у нас была ещё сестра.
Сашенька, так звали сестру Никиты и Юли, попала под машину, когда ей было три годика. Шестилетняя Юля помнила, как убивалась их мать, когда Сашеньки не стало. Сама от горя чуть не умерла. И если бы не она и годовалый Никита, точно бы над собой что-нибудь сделала.
- А Света у родителей одна-единственная.
- Одна, - согласилась Кира. - Но у них ещё внучка есть.
- Да, бедный ребёнок!
- Ну, так что лучше: сказать им или не надо?
- Честно говоря, я и сам не знаю. С одной стороны, они её ищут, надеются, по-хорошему лучше бы сразу им сказать. Но если у них больное сердце или они люди верующие... Знал бы я их, проще было бы решить. А так...
- Тогда я, наверное, расскажу своей маме. Они всё-таки с детства друг дружку знают. Счастливо, Никита. И спасибо, что позвонили.
- Не за что. Вам спасибо, что пришли. Наверное, Света была Вашей подругой?
- Нет, просто соседи.
Когда Кира вышла из кафе, фонари давно уже зажглись, освещая путь счастливцам, спешащим разойтись по домам после рабочего дня. Фары стремительно мчащихся автомобилей сверкали, отражаясь от стёкол, зеркал и блестящих бамперов. А над городом, хвастаясь своими золотистыми боками, возвышалась пышная, как масленичный блин, луна.
- Кира, постойте! - окликнул девушку вышедший следом Никита. - Давайте, я Вас провожу.
- Но я не в Москве живу, - напомнила Кира.
- Я тоже. Вам до...
- До Железки.
- Тогда нам точно по пути. Я из Балашихи.
- Тогда пойдёмте вместе.
И хотя по пути им оказалось только до вокзала, дорогой молодые люди успели поговорить о многом - в основном, о всяких пустяках, о которых по прошествии нескольких минут никто бы даже не вспомнил.
Знала бы тогда Кира, каким будет её разговор с мамой, а заодно и с папой! Самое обидное - думала ведь именно головой. Зачем села в электричку, следующую до Петушков? Да потому, что она отъезжала не вдруг, следовательно, была куда свободнее Электрогорской, в которую Кира ещё успела бы заскочить. Потому что там были свободные места, в отличие от Фрязевской, заполненной людьми от тамбура до тамбура. Потому что она уже стояла, а ту, что до Крутого, пока только обещали подать. И, наконец, потому, что до Железнодорожной должна была отправиться ещё позже. Можно было бы, конечно, догадаться, что Кира, плохо спавшая этой ночью, проснётся от толчка в плечо: "Девушка, конечная". Но кто ж мог знать, что такое произойдёт наверняка?
Пока она стояла в Петушках ждала электричку, пока доехала до Железнодорожной... Словом, когда она вернулась домой, было уже за полночь, что родителей отнюдь не обрадовало.
- Я, конечно, понимаю, молодой симпатичный парень, - выговаривала ей мама. - Но могла бы на минуточку оторваться от его прекрасных глаз и посмотреть, куда идёт электричка.
- Так она в Железке останавливалась.
- В таком случае, - ругался папа, - каким местом надо думать, чтобы так далеко уехать?
- А я и не думала - я спала.
- Ладно, - примирительно сказала мама, немного остыв. - Садись ужинать, горе луковое.
Только теперь Кира почувствовала, как она проголодалась. Целого быка бы съела! Наскоро умывшись, девушка пошла на кухню и принялась с аппетитом уплетать только что подогретую картошку. Мама поставила чай и села рядом.
- Ну, как Никита? - стала спрашивать Киру. - Парень-то хоть ничего?
- Да ничего вроде, - пожала плечами девушка.
"Надо бы сказать сейчас, что у нас была за встреча и по какому поводу".
Но решиться на это было не так-то легко. Тем более, когда мама болтает без умолку, не давая вставить ни слова.
- Кирочка, только я тебя умоляю, не влюбляйся в него слишком сильно. А то Светка вон влюбилась на свою голову. Он её два раза предал, морочил ей голову, ноги об неё вытирал, а она: люблю, люблю. Вот и довела её эта любовь! Прибегает к подруге, говорит: жить без него не могу, лучше умру! И всё. Тётя Катя её теперь даже похоронить по-человечески не может.
С этими словами мать сокрушённо покачала головой.
- Да уж, какой тут по-человечески! - вырвалось у Киры, прежде чем до неё дошла, наконец, первая часть и успела удивить вторая. - Подожди, а что, эта рыба умерла?
- Какая рыба? Ты о чём?
- Ну, в смысле, Света?
- Скорей всего, покончила с собой. Тётя Катя приходила, плакала.
- Так она знает?
- Знает. Подруга Светина ей сегодня позвонила. Даже не подруга, а её брат. Подруга просто не смогла рассказать такое.
- Представляю, - отозвалась Кира, вспомнив Никитину сестру. Эта хоть брату своему поручила, а Юлька...
Стоп! А почему мама так удивилась, когда услышала про рыбу? Ну да, тётя Катя, должно быть, не всё сказала. Когда речь идёт о светлой памяти родной дочери, не всякая мать решится сказать, что её кровинушка продалась тёмным силам. В этом смысле тётю Катю вполне можно понять. Ну что ж, раз она не сказала, Кира тоже не скажет. Пусть мама думает о Свете если не хорошо, то, по крайней мере, не так плохо. Пусть будет хоть какое-то утешение для бедной тёти Кати.
Но Светка, какая же ты всё-таки дрянь! Любила ли ты кого-то, кроме себя самой? Впрочем, ты даже себя не любила. Любовь - светлое чувство, которое делает человека лучше, добрее. Весь мир хочется обнять, когда оно живёт в твоём сердце. Даже грусть по безответной любви светла и чиста, как выпавший снег. "Пусть сам я плачу, страдаю, но я хочу, чтобы любимый человек был счастлив. Не со мной, так с другим", - вот позиция того, кто любит искренне и нежно. И если бы ты, Света, и вправду любила, у тебя рука бы не поднялась хладнокровно сожрать своего Витеньку. Ради по-настоящему высокого чувства тебя бы не тянуло причинять боль и плевать в душу тем, кто тебя по-настоящему любит. Не надо путать с любовью простое эгоистическое "хочу".
"Что-то меня сегодня на философию потянуло", - подумалось Кире, когда она обнаружила, что уже полчаса разговаривает с той, которая уже не человек.
Перед тем, как лечь спать, девушка, по обыкновению, выключила мобильник. Но прежде она с удивлением увидела на верхнем поле экрана значок в виде конверта. СМСка? Интересно, от кого?
"Кира, не говори ничего, - прочитала она, открыв сообщение. - Я сам только что всё рассказал. Спокойной ночи. Никита".
Вот это да! Неужели нашёл телефон тёти Кати? Ах да, Светина подруга... Значит, Юлька решилась-таки сказать правду. Пусть даже через брата. Но не жестоко ли это? Может, лучше было бы молчать и дальше?
"А не жестоко ли, забросив ребёнка и родителей, исчезать не пойми куда? - тут же с раздражением оборвала Кира сама себя. - Свалила, а мать места себе не находит: где моя доченька и что с ней?"
Но как только Кирина голова коснулась подушки, всякие мысли тут же покинули её до самого утра.
Никита позвонил ближе к обеду, когда пара только что закончилась.
- А знаешь, Кира, ты была права насчёт рыбы. Я только что читал газету, и там было сказано про каменную рыбу.
- Какую ещё каменную рыбу?
- Да в парке у нас кто-то вытесал из камня огромную рыбину. Вернее, так пишут. Скульптура признана отличной работой. Кто ваял - неизвестно.
Каменная рыба... Значит, Виктора она всё-таки съела. Только вот проклясть Христа шестьсот шестьдесят шесть раз у неё не вышло. Что ж, Света знала, на что идёт.
- Кира, ты это, прости, что вчера над тобой посмеялся. Я реально не знал, что такое вообще может быть.
- Да ничего. Я смотрю, Юля всё рассказала тёте Кате? Вернее, ты рассказал?
- Да, но не всё. Про тёмные силы мы решили не говорить. Сказали: жить она без своего Виктора не смогла.
- Я думаю, вы это сделали правильно. Зачем матери ещё больше страдать?
- Кстати, Кира, как насчёт того, чтобы завтра куда-нибудь пойти? В кино, на выставку?
- Завтра? А, завтра суббота. Ну, я не против...
"Диковинки Подмосковья" свисали вдоль выбеленных стен, поражая взоры неспешно проходящих мимо людей каменными дворцами, роскошными парками с золотисто-рыжими деревьями, скамейками и гранитными скульптурами, деревянными теремами и маковками церквей. За небольшим столом в окружении открыток-постеров, календариков и закладок сидел гордый своими творениями художник, изредка поглядывая на тех, кто в эти минуты оценивал по достоинству его талант. Он то усмехался себе в усы, то качал головой, когда ему казалось, что зрители чего-то в его картинах недопоняли.
Но вот к одной из его картин подошли двое: молодой человек довольно приятной наружности (эх, молодость, молодость, где же ты?) держит за руку девушку с длинными волосами, и у каждого на пальце по кольцу. Должно быть, недавно поженились. Вон с каким обожанием они друг на друга смотрят. По-видимому, быт ещё не успел заесть романтику юности, неизменные спутники которой - сердечки с именами, поэзия, цветы, прогулки под луной, долгие поцелуи, трепет юных тел при соитии душ. Чем же их, интересно, привлекла одна из картин?
- Смотри, Никит! - толкнула Кира в бок своего мужа. - Похоже, это наша Балашиха? Парк тот самый.
- Точно, - ответил Никита, разглядывая на картине уже давно знакомый вид, который он узнал бы, даже не будь в центре статуи большой каменной рыбы, якобы сделанной умелыми руками Анатолия Зубова, известного в Московской области скульптора, решившего вдруг в порыве щедрости подарить родному городу свою лучшую работу. Странно, если учесть, что Зубов за одно только доброе слово берёт немалые деньги.
- А интересно, Ливанов, он сам из Балашихи?
- По-моему, наш. По крайней мере, родился он вроде бы здесь. Вот он, кстати, сидит.
- Точно он?
- По-моему, да. Когда выставка была в "Арене", его, кажется, по местному рекламировали.
***
На следующий же день, когда Кира сидела на лекции, на её мобильный позвонили. Номер, который высветился, был неизвестным.
- Алло, - ответила девушка, поспешно выходя из аудитории.
- Здравствуйте, это Кира? - поинтересовался приятный мужской голос.
- Да, это я. А кто звонит?
- Меня зовут Никита. Василий Сергеевич дал мне Ваш номер.
- Кто дал?
- Муромцев. Сказал, Вы его об этом попросили.
- Ах, да. Просила. Меня интересует один его рассказ...
- Да, Василий Сергеевич мне говорил. Может, встретимся - это всё-таки не телефонный разговор?
- Да, конечно. Когда Вам удобнее?
- Я сейчас на работе. В шесть вечера освобожусь. Вы в Москве?
- Да. У нас пары заканчиваются в четыре, но я подожду. Куда подъехать?
Слово за слово - договорились встретиться в одной кафешке на проспекте Вернадского, недалеко от метро.
Время ожидания Кира решила скоротать в институтской библиотеке, но всё же на место встречи явилась на десять минут раньше назначенного.
- Простите, Вы Кира? - поинтересовался русоволосый парень, подходя к её столику.
- Да, я. А Вы Никита?
- Точно, - ответил он, садясь. - Рад с Вами познакомиться.
- Взаимно.
- Заказать что-нибудь?
- Я бы выпила чайку. И чего-нибудь сладкого.
Вскоре перед молодыми людьми, сидящими друг напротив друга, появилось по чашке чая и по пирожному.
- Я вот что хотел сказать, Кира, - Никита сразу перешёл к делу. - Вашей соседки, скорей всего, уже нет в живых. Я думаю, она покончила с собой. У неё реально снесло крышу.
- Вы её знали?
- Да, она подруга Юльки, моей сестры. Как раз перед смертью, то есть, перед самоубийством, она была у нас и несла такой бред.
- Про рыбу?
- В том числе и про неё. Вы что-нибудь знаете про её несчастную любовь?
- Ну да. Парень её бросил, и она впала в депрессняк.
Но сестра Никиты знала куда больше. Тоскуя о потерянной любви, Света сперва истово молилась, надеясь, что Господь Бог вернёт ей возлюбленного. Но видя, что тот не спешит этого делать, она обратилась к другим силам, отнюдь не светлым. Она писала Юле в электронных письмах о том, как вызывала дьявола, чтобы заключить с ним сделку. В тот роковой день она прибежала взволнованная и ещё с порога стала с Юлей прощаться. Говорила: всё решено, я продала душу, скоро мы с Витенькой будем вместе на веки вечные, плевать, что в аду, главное, никто и ничто нас теперь не разлучит. Юля пыталась успокоить подругу, но Света разошлась ещё больше. Она хохотала, как одержимая, выкрикивая всякую ерунду, вроде того, что прыгнет в воду, произнесёт заклинание и превратится в огромную рыбу, которая должна съесть своего возлюбленного, освободив таким образом его душу от бренного тела, а после - дождаться полнолуния и проклясть Иисуса Христа шестьсот шестьдесят шесть раз. "И тогда мы будем вместе, вместе!" - кричала она, бросаясь обнимать Юльку. Потом тут же добавила: но если я не успею сделать этого до рассвета, я превращусь в камень, но я успею, обязательно успею, без Витеньки мне всё равно не жить, прощай, подруга! И прежде чем Юля успела ей что-то сказать, пулей вылетела из квартиры. "Светка, стой!" - кричала она ей вслед, но лишь ночная тишина была ей ответом. Потом Юля с Никитой, а также их соседи планомерно прочёсывали весь двор, облазили все чердаки и подвалы, обошли все окрестности, но Светы найти так и не смогли. Никто не сомневался, что безумная девушка попросту утопилась в водоёме с твёрдой верой, что нечистый превратит её в рыбу.
- Нет, это не бред, - сказала Кира, когда Никита кончил рассказывать. - Она действительно стала этой рыбой. И, может быть, уже слопала этого самого Витю.
Лицо Никиты вытянулось от удивления. Он явно не ожидал услышать такого от Киры и с минуту смотрел на неё, не зная, что сказать.
- Муромцев рассказывал, где он со мной познакомился? - решила девушка зайти с другого бока.
- Ну да. После митинга вроде по Москве гуляли. Но про рыбу он ничего не говорил.
- Он её и не видел.
И Кира во всех подробностях рассказала малознакомому человеку обо всём, что случилось в тот день. Её уже не волновало, что парень, пожалуй, примет её за сумасшедшую.
Впрочем, результат не сильно-то и отличался от ожидаемого.
- Всё это очень невероятно, - Никита старался говорить как можно дипломатичнее. - Я, признаюсь, несколько растерян. Не знаю даже, что и подумать. Но по законам логики, такого просто не может быть. Ну, не может человек превратиться в рыбу.
- Ну, значит, мы обе спятили, - вроде как согласилась Кира. - Хотя это тоже невероятно. Кстати, Никита, можно Вас кое о чём спросить?
- Пожалуйста.
- Вот Вы сразу же мне позвонили, всё рассказали. Почему именно мне? Вы же меня совсем не знаете?
- Но Вы её соседка. Просто больше я не знаю никого, кто мог бы помочь её семье найти Свету.
- Неужели у Юли нет телефонов её родных, знакомых, в конце концов?
- Она же их от меня и спрятала, стоило мне только заикнуться, чтобы кому-нибудь сообщить. С другой стороны, может, она права. Юля хорошо знает, каково для матери узнать о смерти ребёнка... Нет, не она, у нас была ещё сестра.
Сашенька, так звали сестру Никиты и Юли, попала под машину, когда ей было три годика. Шестилетняя Юля помнила, как убивалась их мать, когда Сашеньки не стало. Сама от горя чуть не умерла. И если бы не она и годовалый Никита, точно бы над собой что-нибудь сделала.
- А Света у родителей одна-единственная.
- Одна, - согласилась Кира. - Но у них ещё внучка есть.
- Да, бедный ребёнок!
- Ну, так что лучше: сказать им или не надо?
- Честно говоря, я и сам не знаю. С одной стороны, они её ищут, надеются, по-хорошему лучше бы сразу им сказать. Но если у них больное сердце или они люди верующие... Знал бы я их, проще было бы решить. А так...
- Тогда я, наверное, расскажу своей маме. Они всё-таки с детства друг дружку знают. Счастливо, Никита. И спасибо, что позвонили.
- Не за что. Вам спасибо, что пришли. Наверное, Света была Вашей подругой?
- Нет, просто соседи.
Когда Кира вышла из кафе, фонари давно уже зажглись, освещая путь счастливцам, спешащим разойтись по домам после рабочего дня. Фары стремительно мчащихся автомобилей сверкали, отражаясь от стёкол, зеркал и блестящих бамперов. А над городом, хвастаясь своими золотистыми боками, возвышалась пышная, как масленичный блин, луна.
- Кира, постойте! - окликнул девушку вышедший следом Никита. - Давайте, я Вас провожу.
- Но я не в Москве живу, - напомнила Кира.
- Я тоже. Вам до...
- До Железки.
- Тогда нам точно по пути. Я из Балашихи.
- Тогда пойдёмте вместе.
И хотя по пути им оказалось только до вокзала, дорогой молодые люди успели поговорить о многом - в основном, о всяких пустяках, о которых по прошествии нескольких минут никто бы даже не вспомнил.
***
Знала бы тогда Кира, каким будет её разговор с мамой, а заодно и с папой! Самое обидное - думала ведь именно головой. Зачем села в электричку, следующую до Петушков? Да потому, что она отъезжала не вдруг, следовательно, была куда свободнее Электрогорской, в которую Кира ещё успела бы заскочить. Потому что там были свободные места, в отличие от Фрязевской, заполненной людьми от тамбура до тамбура. Потому что она уже стояла, а ту, что до Крутого, пока только обещали подать. И, наконец, потому, что до Железнодорожной должна была отправиться ещё позже. Можно было бы, конечно, догадаться, что Кира, плохо спавшая этой ночью, проснётся от толчка в плечо: "Девушка, конечная". Но кто ж мог знать, что такое произойдёт наверняка?
Пока она стояла в Петушках ждала электричку, пока доехала до Железнодорожной... Словом, когда она вернулась домой, было уже за полночь, что родителей отнюдь не обрадовало.
- Я, конечно, понимаю, молодой симпатичный парень, - выговаривала ей мама. - Но могла бы на минуточку оторваться от его прекрасных глаз и посмотреть, куда идёт электричка.
- Так она в Железке останавливалась.
- В таком случае, - ругался папа, - каким местом надо думать, чтобы так далеко уехать?
- А я и не думала - я спала.
- Ладно, - примирительно сказала мама, немного остыв. - Садись ужинать, горе луковое.
Только теперь Кира почувствовала, как она проголодалась. Целого быка бы съела! Наскоро умывшись, девушка пошла на кухню и принялась с аппетитом уплетать только что подогретую картошку. Мама поставила чай и села рядом.
- Ну, как Никита? - стала спрашивать Киру. - Парень-то хоть ничего?
- Да ничего вроде, - пожала плечами девушка.
"Надо бы сказать сейчас, что у нас была за встреча и по какому поводу".
Но решиться на это было не так-то легко. Тем более, когда мама болтает без умолку, не давая вставить ни слова.
- Кирочка, только я тебя умоляю, не влюбляйся в него слишком сильно. А то Светка вон влюбилась на свою голову. Он её два раза предал, морочил ей голову, ноги об неё вытирал, а она: люблю, люблю. Вот и довела её эта любовь! Прибегает к подруге, говорит: жить без него не могу, лучше умру! И всё. Тётя Катя её теперь даже похоронить по-человечески не может.
С этими словами мать сокрушённо покачала головой.
- Да уж, какой тут по-человечески! - вырвалось у Киры, прежде чем до неё дошла, наконец, первая часть и успела удивить вторая. - Подожди, а что, эта рыба умерла?
- Какая рыба? Ты о чём?
- Ну, в смысле, Света?
- Скорей всего, покончила с собой. Тётя Катя приходила, плакала.
- Так она знает?
- Знает. Подруга Светина ей сегодня позвонила. Даже не подруга, а её брат. Подруга просто не смогла рассказать такое.
- Представляю, - отозвалась Кира, вспомнив Никитину сестру. Эта хоть брату своему поручила, а Юлька...
Стоп! А почему мама так удивилась, когда услышала про рыбу? Ну да, тётя Катя, должно быть, не всё сказала. Когда речь идёт о светлой памяти родной дочери, не всякая мать решится сказать, что её кровинушка продалась тёмным силам. В этом смысле тётю Катю вполне можно понять. Ну что ж, раз она не сказала, Кира тоже не скажет. Пусть мама думает о Свете если не хорошо, то, по крайней мере, не так плохо. Пусть будет хоть какое-то утешение для бедной тёти Кати.
Но Светка, какая же ты всё-таки дрянь! Любила ли ты кого-то, кроме себя самой? Впрочем, ты даже себя не любила. Любовь - светлое чувство, которое делает человека лучше, добрее. Весь мир хочется обнять, когда оно живёт в твоём сердце. Даже грусть по безответной любви светла и чиста, как выпавший снег. "Пусть сам я плачу, страдаю, но я хочу, чтобы любимый человек был счастлив. Не со мной, так с другим", - вот позиция того, кто любит искренне и нежно. И если бы ты, Света, и вправду любила, у тебя рука бы не поднялась хладнокровно сожрать своего Витеньку. Ради по-настоящему высокого чувства тебя бы не тянуло причинять боль и плевать в душу тем, кто тебя по-настоящему любит. Не надо путать с любовью простое эгоистическое "хочу".
"Что-то меня сегодня на философию потянуло", - подумалось Кире, когда она обнаружила, что уже полчаса разговаривает с той, которая уже не человек.
Перед тем, как лечь спать, девушка, по обыкновению, выключила мобильник. Но прежде она с удивлением увидела на верхнем поле экрана значок в виде конверта. СМСка? Интересно, от кого?
"Кира, не говори ничего, - прочитала она, открыв сообщение. - Я сам только что всё рассказал. Спокойной ночи. Никита".
Вот это да! Неужели нашёл телефон тёти Кати? Ах да, Светина подруга... Значит, Юлька решилась-таки сказать правду. Пусть даже через брата. Но не жестоко ли это? Может, лучше было бы молчать и дальше?
"А не жестоко ли, забросив ребёнка и родителей, исчезать не пойми куда? - тут же с раздражением оборвала Кира сама себя. - Свалила, а мать места себе не находит: где моя доченька и что с ней?"
Но как только Кирина голова коснулась подушки, всякие мысли тут же покинули её до самого утра.
***
Никита позвонил ближе к обеду, когда пара только что закончилась.
- А знаешь, Кира, ты была права насчёт рыбы. Я только что читал газету, и там было сказано про каменную рыбу.
- Какую ещё каменную рыбу?
- Да в парке у нас кто-то вытесал из камня огромную рыбину. Вернее, так пишут. Скульптура признана отличной работой. Кто ваял - неизвестно.
Каменная рыба... Значит, Виктора она всё-таки съела. Только вот проклясть Христа шестьсот шестьдесят шесть раз у неё не вышло. Что ж, Света знала, на что идёт.
- Кира, ты это, прости, что вчера над тобой посмеялся. Я реально не знал, что такое вообще может быть.
- Да ничего. Я смотрю, Юля всё рассказала тёте Кате? Вернее, ты рассказал?
- Да, но не всё. Про тёмные силы мы решили не говорить. Сказали: жить она без своего Виктора не смогла.
- Я думаю, вы это сделали правильно. Зачем матери ещё больше страдать?
- Кстати, Кира, как насчёт того, чтобы завтра куда-нибудь пойти? В кино, на выставку?
- Завтра? А, завтра суббота. Ну, я не против...
***
"Диковинки Подмосковья" свисали вдоль выбеленных стен, поражая взоры неспешно проходящих мимо людей каменными дворцами, роскошными парками с золотисто-рыжими деревьями, скамейками и гранитными скульптурами, деревянными теремами и маковками церквей. За небольшим столом в окружении открыток-постеров, календариков и закладок сидел гордый своими творениями художник, изредка поглядывая на тех, кто в эти минуты оценивал по достоинству его талант. Он то усмехался себе в усы, то качал головой, когда ему казалось, что зрители чего-то в его картинах недопоняли.
Но вот к одной из его картин подошли двое: молодой человек довольно приятной наружности (эх, молодость, молодость, где же ты?) держит за руку девушку с длинными волосами, и у каждого на пальце по кольцу. Должно быть, недавно поженились. Вон с каким обожанием они друг на друга смотрят. По-видимому, быт ещё не успел заесть романтику юности, неизменные спутники которой - сердечки с именами, поэзия, цветы, прогулки под луной, долгие поцелуи, трепет юных тел при соитии душ. Чем же их, интересно, привлекла одна из картин?
- Смотри, Никит! - толкнула Кира в бок своего мужа. - Похоже, это наша Балашиха? Парк тот самый.
- Точно, - ответил Никита, разглядывая на картине уже давно знакомый вид, который он узнал бы, даже не будь в центре статуи большой каменной рыбы, якобы сделанной умелыми руками Анатолия Зубова, известного в Московской области скульптора, решившего вдруг в порыве щедрости подарить родному городу свою лучшую работу. Странно, если учесть, что Зубов за одно только доброе слово берёт немалые деньги.
- А интересно, Ливанов, он сам из Балашихи?
- По-моему, наш. По крайней мере, родился он вроде бы здесь. Вот он, кстати, сидит.
- Точно он?
- По-моему, да. Когда выставка была в "Арене", его, кажется, по местному рекламировали.
