- Ты хочешь увидеть во сне, как освобождают твоего хозяина? - ответила Бастет. - Что ж, это возможно. Я могу передать твою просьбу королеве сновидений Маб. Но только тебе придётся за это заплатить. Собственной жизнью.
Такого поворота я никак не ожидала. Конечно, я хотела, чтобы Олег вышел на свободу, но погибать ради этого...
- Если я потеряю жизнь, - сказала я кошачьей богине, - тогда и желание у меня будет более глобальное. Хочу, чтобы мне приснилось, что у нас в России, наконец-то, закончился беспредел, коррупция и нищета, и наступила нормальная жизнь. Чтобы больше никого без дела не арестовывали, чтобы каждый мог высказать своё мнение, и власть считалась с гражданами, чтобы пенсионеры не нищенствовали, а могли позволить себе путешествовать, чтобы образование и медицина были на уровне не ниже, чем в развитых странах.
- Хорошо. Я передам королеве Маб, и тебе всё это приснится. Счастливо, Анфиса!..
Я действительно увидела во сне всё то, что пожелала. Осталось только дождаться, когда моё сновидение сбудется. Аня сильно плакала, когда в ту ночь я так и не проснулась. Лариса утешала дочь, а сама едва сдерживала слёзы. Закопали меня на клумбе у подъезда. Простите меня, родные! Я тоже буду скучать без вас! Ведь я уже успела к вам привязаться. Только теперь я вряд ли до вас доберусь. Остаётся только мысленно передавать приветы из солнечной Гватемалы.
Я по-прежнему трёхцветная, но теперь уже не домашняя, а дворовая. В трущобах, где я обитаю, особо не растолстеешь. Приходится ловить мышей и птичек. Сны, которые мне снятся, по-прежнему сбываются, но снится мне что-то крайне редко. Впрочем, это уже совсем другая история.
СКАЗКА ЛЕШЕГО
Хорошо осенью в лесу! Красота! Красота для людей, а для нас, леших, как раз самая горячая пора. Надо следить, чтобы листья на деревьях пожелтели-покраснели и опали в положенный срок, чтобы хвостатые белки успели на зиму запасы сделать, чтобы медведи жирок нагуляли, к спячке приготовились, чтобы лисы, вылинявшие за лето, покрылись густой шубкой. А ещё чтобы двуногие, которые приходят в лес, не сожгли его и не замусорили. Нет, конечно, есть среди них и вполне приличные люди. А есть именно что двуногие - жгут костры, бросают окурки, бутылки, пакеты и всякий мусор, включают музыку так, что птицы глохнут, матерятся, даже не думая о том, что впустую расходуют силы рода, вытаптывают грибы, пусть и несъедобные, но чем они им помешали? Словом, не люди, а дикари. Хотя дикари - они всё-таки куда более трепетно относились к природе, понимая, что лес - их кормилец.
И всё же есть среди людей и такие, которых я особенно рад видеть в своём лесу. Например, Анютка. Каждый раз, идёт ли она в школу или возвращается домой, то птичкам семечек насыплет, то белочек орешками угостит, то поднимет завалявшийся пакетик, чтобы выбросить в мусорный ящик. Даже подружилась с лисёнком, которого зовёт Алиской. Порой обрезки ей принесёт и по золотисто-рыжей шёрстке погладит. А Алиска и рада - урчит и хитрые глазки щурит. И охотно позирует ей для селфи.
Ходит Анютка медленно - у неё ДЦП, одна нога вывернута. Поэтому ей так трудно через пни и буреломы пробираться. А я ей помогаю - показываю самые спелые, самые крупные ягоды земляники и черники, самые крепкие и толстые боровики, подберёзовики, подосиновики. Когда она жёлтые листья для букетов собирает, обращаю её внимание: вот с зелёными прожилками, вот жёлтый, словно чистое золото, вот багряно-красный, почти шоколадный. Частенько я разговариваю с ней, но для неё я обычный старик, любитель прогуляться по лесу. В том, что я леший, я ей не признаюсь - вдруг ещё бояться меня начнёт? Дома-то ей и поговорить особо не с кем. Отец разбился на машине, мать активно вдовствует то с дядей Мишей, то с дядей Гришей, то ещё с какими-то дядями. А ребёнка бабушке сплавила, чтоб не мешал. Бабушке всего не расскажешь - у неё сердце слабое.
Задумавшись о своём, я не сразу услышал знакомые шаги, не сразу увидел Антюкино жёлтое пальто. Обернулся, когда прямо над моим ухом раздались всхлипывания. Девочка размазывала слёзы по щекам и смотрела куда-то в небо, словно спрашивая, за что оно так несправедливо с ней поступило.
Я тут же материализовался.
- Здравствуй, Анютка!
- Здравствуйте, дедушка!
- Что случилось? Почему ты плачешь? Кабаниха тебя обидела?
Из её рассказов и мыслей я давно знаю, что нет у Анютки в школе явных недоброжелателей, кроме учительницы русского языка и литературы. Впрочем, Кабаниха, а точнее, Кабанова Екатерина Кирилловна, придирается не только к ней. Одного мальчика из класса, который подрался с пацанами, защищая младшую сестрёнку, объявила хулиганом и затюкала так, что он из школы ушёл. Анюткину одноклассницу, которая однажды не выучила уроки, потому что у неё умерла любимая собачка, весь урок упрекала в том, что та якобы выклянчивает жалость к себе. Другую девочку из класса, победившую в конкурсе молодых поэтов, довела до слёз обвинениями в нескромности, хотя юная поэтесса как-то и не думала зазнаваться. Только к одному ученику она относится чуть ли не как к сыну родному - потому что его богатый папа покупает расположение к его ребёнку дорогими подарками. Кстати, видел я эту Кабаниху, она тоже через лес ходит. Молодая брюнетка со стрижкой каре, в красной шляпе и пальто под цвет. Даже на вид весьма неприятная дамочка!
- Она сказала, что меня никто не любит и никогда любить не будет! Потому что я калека! Говорит, что такие, как я, вообще не должны рождаться!
- Она неправа, - мягко возразил я. - Тебя любят и будут любить, потому что ты хорошая, добрая девочка. А твою Кабаниху, по-видимому, никто не любит, раз у неё в душе столько злобы.
- Но ведь я калека, дедушка!
- Да, у тебя нога вывернута, - отвечал я ей. - Но ты, к счастью, можешь ходить и смотреть на всю эту красоту. А кому-то и этого не дано.
- Наверное, Вы правы, дедушка, - согласилась со мной Анютка. - Некоторым ещё хуже.
Тут я краем глаза заметил Алиску. Мысленно подмигнул ей: давай, рыжая плутовка, беги к своей подруге! Затем попрощался, оставив их играться, а сам подумал: видимо, придётся мне с этой учительницей серьёзно поговорить.
Кабаниху я встретил тем же вечером. Когда она возвращалась с работы, я уже ждал её на тропинке.
- Что же Вы, Екатерина Кирилловна, - начал я сразу, как только материализовался. - У Вас такая благородная профессия - учитель, и такое злое сердце! Обижаете детей, придираетесь к ним. Сегодня вот Ане Самойловой зазря гадостей наговорили. Она же не виновата, что с вывернутой ногой родилась.
Та сразу надулась, как будто лягушку проглотила.
- А Вы ей, собственно, кто?
- Я... да просто сосед.
- Знаете что, просто сосед? Не лезьте, куда Вас не просят! Я сама, без Вас разберусь, как мне работать с учениками.
С этими словами она прошла мимо, пробурчав про себя:
- Старпёр! Труха уже сыпется, на кладбище пора!
Я не стал её останавливать.
- Лаешь, как собака, - приговорил я ей в спину. - Ну, так и лай!
На следующий день я снова встретил Анютку, заговорил с ней. По сравнению с тем, что было вчера, выглядела она заметно повеселевшей. Стал спрашивать: как в школе? Отвечает: нормально.
- Кабаниха гадостей не говорила?
- Да нет, она сегодня вообще ничего не говорила. Только лаяла.
- В смысле, лаяла?
- Совершенно натурально. Как собака. Гав-гав. Правда, так и было! Не верите?
- Почему же? Очень даже верю!
Конечно же, верю!
- А у нас рядом со школой ларёк открыли. Там разные орешки, семечки. Вот купила для белочек, для птичек, - продолжала Анютка, доставая из портфеля пару пакетиков, чтоб мне показать.
- Здорово! - откликнулся я. - Думаю, им понравится.
- А знаете, дедушка, Вы только не обижайтесь, но иногда мне кажется, что Вы леший.
- Правда? - мне ничего не оставалось, кроме как высказать удивление.
- Ну да! Вы так любите лес. И зверушек. С такой нежностью о них говорите! Но лешие - они же только в сказках бывают.
- Кто знает? - я пожал плечами. - Порой люди не видят дальше своего носа. И в сказки верить разучились. Вот и не показываются им никакие лешие.
Я так и не решился признаться девочке, что сейчас она разговаривает с одним из них.
А неделю спустя я встретил и её учительницу. Выглядела она такой несчастной и подавленной, что я пожалел её и обрёл материальную форму. Кабаниха тут же подскочила ко мне и стала быстро лаять. Глаза её при этом смотрели умоляюще.
- Не лайте, Екатерина Кирилловна, - попросил я её. - Говорите нормально.
- Да не могу я! - начала она трагическим голосом. - Я пытаюсь, но получается только лай. Ученики надо мной ржут, директор замечание делает. Он думает, что я это специально. Говорит, если не начну нормально вести уроки, меня уволят! Друзья и соседи от меня шарахаются, думают, что я совсем ку-ку. Ведь это Вы на меня порчу навели? Снимите её, пожалуйста! Я больше не буду хамить, обещаю!
- Хорошо, - ответил я ей. - Я сниму заклятье. Но только смотрите, если Вы опять будете ученикам гадости говорить - снова залаете.
Она ушла, счастливая, что, наконец-то, к ней вернулась способность говорить человеческим языком. Я немного проводил её взглядом - и за работу. К зиме надо многое успеть сделать.
ЛЮБОВЬ ДО СМЕРТИ
- Раз, два, три, четыре, пять... Я иду искать!
Склонившись над спящим Вадимом, Смерть, словно слепая, ощупывала воздух вокруг него длинными костяшками пальцев.
- Нет! Не трогай его! - Катя бросилась на неё и, ухватив за чёрный плащ, принялась оттаскивать от возлюбленного.
Смерть повернулась к девушке и зловеще взглянула на неё пустыми глазницами.
Проснувшись в холодном поту, девушка первым делом посмотрела на возлюбленного. Вадим спокойно спал и даже улыбался во сне.
У дома слепой ясновидящей Евдокии собралась большая очередь. Кате пришлось прождать полдня, пока внучка ясновидящей Маша назвала её имя и пригласила войти.
- Помогите, бабушка Дуся! - умоляюще произнесла девушка, лишь только переступила порог дома. - Мне часто снится кошмар - будто Смерть приходит за моим Вадимом. Боюсь, что с ним может что-то случиться.
- Садись, Катя, и дай мне руку, - Евдокия указала на табурет напротив неё. - Нет, Вадиму твоему как раз ничего пока не грозит. Ему пожелали смерти, но он провёл ритуал на чёрном зеркале, и Смерть его теперь не видит.
Услышав это, Катя облегчённо вздохнула.
- Погоди радоваться. Зато она видит тебя. И если это зеркало не разбить, ты умрёшь. Вижу, это зеркало в доме Вадима, в тумбочке возле кровати. Поспеши. Смерть уже близко, и завтра она тебя заберёт... Маша, зови следующего...
Вернувшись домой, Катя и вправду обнаружила в тумбочке у Вадима чёрное зеркало. Разбить его, чтобы спастись самой? Как просто! Но тогда Вадим погибнет! Как же тогда жить без него?... В конце концов, она бережно положила зеркало обратно:
"Нет, только не он! Пусть лучше я! Без Вадима мне всё равно жизни не будет!"
Ночью Смерть снова явилась и уже не только зловеще косилась на Катю, но и тянула к ней свои руки. Значит, уже завтра!
Провожая любимого на работу, девушка долго целовала его в губы, желая напоследок сполна насладиться их сладостью.
- Я люблю тебя! И буду любить тебя до самой смерти!
- Я тебя тоже очень люблю! Чао, малышка!
Когда он скрылся из виду, Катя позвонила Даше.
- Приходи ко мне, принеси мой любимый торт с черносливом. Посидим, поболтаем.
Через полтора часа сёстры уже сидели за столом и болтали о пустяках. Катя всё никак не могла собраться с духом, чтобы сказать Даше, что скоро умрёт. Поэтому разговор получался обо всё на свете и в то же время ни о чём. Даша жаловалась на жуткую головную боль, когда у Кати зазвонил телефон.
- Возьми "Цитрамон". Он в тумбочке, в спальне, - сказала девушка, прежде чем ответить на звонок.
Когда она объяснила однокурснице Лике, что задали по макроэкономике - что за дурная привычка - прогуливать лекции, а потом обзванивать и спрашивать! - и отключила вызов, вдруг услышала из спальни звон разбитого стекла. Стремглав побежала туда. Осколки чёрного зеркала лежали на полу.
- Ой, прости, Кать, я тут зеркало разбила!
- Склеиваем! Быстро!
- Но...
- Нет времени! Давай неси скотч! Может, ещё что-то можно сделать? Впрочем, сама принесу, а то ты пока найдёшь!
Найти широкий скотч, собрать осколки, приклеить их один к другому оказалось делом нелёгким и небыстрым. Поэтому, когда девушки, наконец, закончили работу, и Катя объяснила удивлённой Даше, что Вадиму зеркало дорого как память - сказать правду она так и не решилась - раздался звонок мобильника.
- Алло!
От услышанного время словно остановилось. Звонили из больницы... Вадим... Авария... Множественные переломы позвоночника... Спасти не удалось...
- Ты его убила! Ты! - словно разъярённая волчица, Катя кинулась на сестру. - Я не буду без него жить! Не буду!
Говорят, время лечит раны. Катя не могла точно сказать, так ли это. После гибели Вадима мир словно перестал для неё существовать. Хотелось покинуть его и больше никогда не возвращаться. Но Даша не оставляла сестру, она буквально следила за ней. Зашла в ванную в тот момент, когда Катя бритвой вскрыла себе вены. Остановила кровь, перебинтовала. Оказалась в комнате, когда Катя встала на подоконник, чтобы прыгнуть с восьмого этажа. Оттащила, закрыла окно. Она просто караулила её денно и нощно. Сначала Катя злилась и ненавидела её. Однако мозг постепенно примирялся с утратой, дикое отчаяние и желание умереть мало-помалу уступало место тихой скорби.
Живых родственников у Вадима не было - на сороковины собрались помянуть покойного только трое: Катя, её сестра и Петя - его армейский друг, с которым они служили в Чечне по контракту.
- Ну, что, помянем Вадика - пусть земля ему будет пухом! - говорил Петя каждый раз, как опрокидывал в себя стопку с водкой.
- Может, закусишь? - предлагала Катя, придвигая к нему то салат, то рулетики из баклажанов.
Но Петя всякий раз отказывался. Все уже потеряли счёт наполненным доверху стопкам, которые перекочевали к нему в рот.
- Ну, вот как так? - произнёс он, глядя вперёд осоловевшими глазами, при этом язык его заплетался. - Мы же вместе проводили ритуал. На чёрное зеркало наговаривали. Ну, чтобы смерть типа отвалила. А Вадька всё равно... А какой мужик был! Реально крутой! Как мы тогда этим чеченам врезали! БТРами по их халупам - было ржачно! А как эту тёлку отымели! Ссыкуха малолетняя визжала, как недорезанная! Гы-гы-гы! Отымели - а потом как шмальнём из БТРа, мозги нахрен повылетали! Гы-гы-гы! А мамашка её визжит, как свинья: а, чтоб вы сдохли! Накаркала, ведьма! Вот Вадик и умер!
Ложка салата, которую Катя поднесла ко рту, так и застыла в воздухе вместе с рукой. Вадим? Как такое может быть?
- Мне ещё бабка говорила, чтобы смерть отвести, на чёрное зеркало наговорить. Вадик, наверное, своё потерял. Или разбил. Говорил же ему: носи при себе. Я вот своё ношу - и ничего со мной не делается. Живой, здоровый.
С этими словами он достал из кармана рубашки круглое чёрное зеркальце.
- Можно посмотреть? - попросила Даша.
- Смотри, только аккуратнее.
Такого поворота я никак не ожидала. Конечно, я хотела, чтобы Олег вышел на свободу, но погибать ради этого...
- Если я потеряю жизнь, - сказала я кошачьей богине, - тогда и желание у меня будет более глобальное. Хочу, чтобы мне приснилось, что у нас в России, наконец-то, закончился беспредел, коррупция и нищета, и наступила нормальная жизнь. Чтобы больше никого без дела не арестовывали, чтобы каждый мог высказать своё мнение, и власть считалась с гражданами, чтобы пенсионеры не нищенствовали, а могли позволить себе путешествовать, чтобы образование и медицина были на уровне не ниже, чем в развитых странах.
- Хорошо. Я передам королеве Маб, и тебе всё это приснится. Счастливо, Анфиса!..
***
Я действительно увидела во сне всё то, что пожелала. Осталось только дождаться, когда моё сновидение сбудется. Аня сильно плакала, когда в ту ночь я так и не проснулась. Лариса утешала дочь, а сама едва сдерживала слёзы. Закопали меня на клумбе у подъезда. Простите меня, родные! Я тоже буду скучать без вас! Ведь я уже успела к вам привязаться. Только теперь я вряд ли до вас доберусь. Остаётся только мысленно передавать приветы из солнечной Гватемалы.
Я по-прежнему трёхцветная, но теперь уже не домашняя, а дворовая. В трущобах, где я обитаю, особо не растолстеешь. Приходится ловить мышей и птичек. Сны, которые мне снятся, по-прежнему сбываются, но снится мне что-то крайне редко. Впрочем, это уже совсем другая история.
СКАЗКА ЛЕШЕГО
Хорошо осенью в лесу! Красота! Красота для людей, а для нас, леших, как раз самая горячая пора. Надо следить, чтобы листья на деревьях пожелтели-покраснели и опали в положенный срок, чтобы хвостатые белки успели на зиму запасы сделать, чтобы медведи жирок нагуляли, к спячке приготовились, чтобы лисы, вылинявшие за лето, покрылись густой шубкой. А ещё чтобы двуногие, которые приходят в лес, не сожгли его и не замусорили. Нет, конечно, есть среди них и вполне приличные люди. А есть именно что двуногие - жгут костры, бросают окурки, бутылки, пакеты и всякий мусор, включают музыку так, что птицы глохнут, матерятся, даже не думая о том, что впустую расходуют силы рода, вытаптывают грибы, пусть и несъедобные, но чем они им помешали? Словом, не люди, а дикари. Хотя дикари - они всё-таки куда более трепетно относились к природе, понимая, что лес - их кормилец.
И всё же есть среди людей и такие, которых я особенно рад видеть в своём лесу. Например, Анютка. Каждый раз, идёт ли она в школу или возвращается домой, то птичкам семечек насыплет, то белочек орешками угостит, то поднимет завалявшийся пакетик, чтобы выбросить в мусорный ящик. Даже подружилась с лисёнком, которого зовёт Алиской. Порой обрезки ей принесёт и по золотисто-рыжей шёрстке погладит. А Алиска и рада - урчит и хитрые глазки щурит. И охотно позирует ей для селфи.
Ходит Анютка медленно - у неё ДЦП, одна нога вывернута. Поэтому ей так трудно через пни и буреломы пробираться. А я ей помогаю - показываю самые спелые, самые крупные ягоды земляники и черники, самые крепкие и толстые боровики, подберёзовики, подосиновики. Когда она жёлтые листья для букетов собирает, обращаю её внимание: вот с зелёными прожилками, вот жёлтый, словно чистое золото, вот багряно-красный, почти шоколадный. Частенько я разговариваю с ней, но для неё я обычный старик, любитель прогуляться по лесу. В том, что я леший, я ей не признаюсь - вдруг ещё бояться меня начнёт? Дома-то ей и поговорить особо не с кем. Отец разбился на машине, мать активно вдовствует то с дядей Мишей, то с дядей Гришей, то ещё с какими-то дядями. А ребёнка бабушке сплавила, чтоб не мешал. Бабушке всего не расскажешь - у неё сердце слабое.
Задумавшись о своём, я не сразу услышал знакомые шаги, не сразу увидел Антюкино жёлтое пальто. Обернулся, когда прямо над моим ухом раздались всхлипывания. Девочка размазывала слёзы по щекам и смотрела куда-то в небо, словно спрашивая, за что оно так несправедливо с ней поступило.
Я тут же материализовался.
- Здравствуй, Анютка!
- Здравствуйте, дедушка!
- Что случилось? Почему ты плачешь? Кабаниха тебя обидела?
Из её рассказов и мыслей я давно знаю, что нет у Анютки в школе явных недоброжелателей, кроме учительницы русского языка и литературы. Впрочем, Кабаниха, а точнее, Кабанова Екатерина Кирилловна, придирается не только к ней. Одного мальчика из класса, который подрался с пацанами, защищая младшую сестрёнку, объявила хулиганом и затюкала так, что он из школы ушёл. Анюткину одноклассницу, которая однажды не выучила уроки, потому что у неё умерла любимая собачка, весь урок упрекала в том, что та якобы выклянчивает жалость к себе. Другую девочку из класса, победившую в конкурсе молодых поэтов, довела до слёз обвинениями в нескромности, хотя юная поэтесса как-то и не думала зазнаваться. Только к одному ученику она относится чуть ли не как к сыну родному - потому что его богатый папа покупает расположение к его ребёнку дорогими подарками. Кстати, видел я эту Кабаниху, она тоже через лес ходит. Молодая брюнетка со стрижкой каре, в красной шляпе и пальто под цвет. Даже на вид весьма неприятная дамочка!
- Она сказала, что меня никто не любит и никогда любить не будет! Потому что я калека! Говорит, что такие, как я, вообще не должны рождаться!
- Она неправа, - мягко возразил я. - Тебя любят и будут любить, потому что ты хорошая, добрая девочка. А твою Кабаниху, по-видимому, никто не любит, раз у неё в душе столько злобы.
- Но ведь я калека, дедушка!
- Да, у тебя нога вывернута, - отвечал я ей. - Но ты, к счастью, можешь ходить и смотреть на всю эту красоту. А кому-то и этого не дано.
- Наверное, Вы правы, дедушка, - согласилась со мной Анютка. - Некоторым ещё хуже.
Тут я краем глаза заметил Алиску. Мысленно подмигнул ей: давай, рыжая плутовка, беги к своей подруге! Затем попрощался, оставив их играться, а сам подумал: видимо, придётся мне с этой учительницей серьёзно поговорить.
***
Кабаниху я встретил тем же вечером. Когда она возвращалась с работы, я уже ждал её на тропинке.
- Что же Вы, Екатерина Кирилловна, - начал я сразу, как только материализовался. - У Вас такая благородная профессия - учитель, и такое злое сердце! Обижаете детей, придираетесь к ним. Сегодня вот Ане Самойловой зазря гадостей наговорили. Она же не виновата, что с вывернутой ногой родилась.
Та сразу надулась, как будто лягушку проглотила.
- А Вы ей, собственно, кто?
- Я... да просто сосед.
- Знаете что, просто сосед? Не лезьте, куда Вас не просят! Я сама, без Вас разберусь, как мне работать с учениками.
С этими словами она прошла мимо, пробурчав про себя:
- Старпёр! Труха уже сыпется, на кладбище пора!
Я не стал её останавливать.
- Лаешь, как собака, - приговорил я ей в спину. - Ну, так и лай!
***
На следующий день я снова встретил Анютку, заговорил с ней. По сравнению с тем, что было вчера, выглядела она заметно повеселевшей. Стал спрашивать: как в школе? Отвечает: нормально.
- Кабаниха гадостей не говорила?
- Да нет, она сегодня вообще ничего не говорила. Только лаяла.
- В смысле, лаяла?
- Совершенно натурально. Как собака. Гав-гав. Правда, так и было! Не верите?
- Почему же? Очень даже верю!
Конечно же, верю!
- А у нас рядом со школой ларёк открыли. Там разные орешки, семечки. Вот купила для белочек, для птичек, - продолжала Анютка, доставая из портфеля пару пакетиков, чтоб мне показать.
- Здорово! - откликнулся я. - Думаю, им понравится.
- А знаете, дедушка, Вы только не обижайтесь, но иногда мне кажется, что Вы леший.
- Правда? - мне ничего не оставалось, кроме как высказать удивление.
- Ну да! Вы так любите лес. И зверушек. С такой нежностью о них говорите! Но лешие - они же только в сказках бывают.
- Кто знает? - я пожал плечами. - Порой люди не видят дальше своего носа. И в сказки верить разучились. Вот и не показываются им никакие лешие.
Я так и не решился признаться девочке, что сейчас она разговаривает с одним из них.
***
А неделю спустя я встретил и её учительницу. Выглядела она такой несчастной и подавленной, что я пожалел её и обрёл материальную форму. Кабаниха тут же подскочила ко мне и стала быстро лаять. Глаза её при этом смотрели умоляюще.
- Не лайте, Екатерина Кирилловна, - попросил я её. - Говорите нормально.
- Да не могу я! - начала она трагическим голосом. - Я пытаюсь, но получается только лай. Ученики надо мной ржут, директор замечание делает. Он думает, что я это специально. Говорит, если не начну нормально вести уроки, меня уволят! Друзья и соседи от меня шарахаются, думают, что я совсем ку-ку. Ведь это Вы на меня порчу навели? Снимите её, пожалуйста! Я больше не буду хамить, обещаю!
- Хорошо, - ответил я ей. - Я сниму заклятье. Но только смотрите, если Вы опять будете ученикам гадости говорить - снова залаете.
Она ушла, счастливая, что, наконец-то, к ней вернулась способность говорить человеческим языком. Я немного проводил её взглядом - и за работу. К зиме надо многое успеть сделать.
ЛЮБОВЬ ДО СМЕРТИ
- Раз, два, три, четыре, пять... Я иду искать!
Склонившись над спящим Вадимом, Смерть, словно слепая, ощупывала воздух вокруг него длинными костяшками пальцев.
- Нет! Не трогай его! - Катя бросилась на неё и, ухватив за чёрный плащ, принялась оттаскивать от возлюбленного.
Смерть повернулась к девушке и зловеще взглянула на неё пустыми глазницами.
Проснувшись в холодном поту, девушка первым делом посмотрела на возлюбленного. Вадим спокойно спал и даже улыбался во сне.
***
У дома слепой ясновидящей Евдокии собралась большая очередь. Кате пришлось прождать полдня, пока внучка ясновидящей Маша назвала её имя и пригласила войти.
- Помогите, бабушка Дуся! - умоляюще произнесла девушка, лишь только переступила порог дома. - Мне часто снится кошмар - будто Смерть приходит за моим Вадимом. Боюсь, что с ним может что-то случиться.
- Садись, Катя, и дай мне руку, - Евдокия указала на табурет напротив неё. - Нет, Вадиму твоему как раз ничего пока не грозит. Ему пожелали смерти, но он провёл ритуал на чёрном зеркале, и Смерть его теперь не видит.
Услышав это, Катя облегчённо вздохнула.
- Погоди радоваться. Зато она видит тебя. И если это зеркало не разбить, ты умрёшь. Вижу, это зеркало в доме Вадима, в тумбочке возле кровати. Поспеши. Смерть уже близко, и завтра она тебя заберёт... Маша, зови следующего...
***
Вернувшись домой, Катя и вправду обнаружила в тумбочке у Вадима чёрное зеркало. Разбить его, чтобы спастись самой? Как просто! Но тогда Вадим погибнет! Как же тогда жить без него?... В конце концов, она бережно положила зеркало обратно:
"Нет, только не он! Пусть лучше я! Без Вадима мне всё равно жизни не будет!"
Ночью Смерть снова явилась и уже не только зловеще косилась на Катю, но и тянула к ней свои руки. Значит, уже завтра!
Провожая любимого на работу, девушка долго целовала его в губы, желая напоследок сполна насладиться их сладостью.
- Я люблю тебя! И буду любить тебя до самой смерти!
- Я тебя тоже очень люблю! Чао, малышка!
Когда он скрылся из виду, Катя позвонила Даше.
- Приходи ко мне, принеси мой любимый торт с черносливом. Посидим, поболтаем.
Через полтора часа сёстры уже сидели за столом и болтали о пустяках. Катя всё никак не могла собраться с духом, чтобы сказать Даше, что скоро умрёт. Поэтому разговор получался обо всё на свете и в то же время ни о чём. Даша жаловалась на жуткую головную боль, когда у Кати зазвонил телефон.
- Возьми "Цитрамон". Он в тумбочке, в спальне, - сказала девушка, прежде чем ответить на звонок.
Когда она объяснила однокурснице Лике, что задали по макроэкономике - что за дурная привычка - прогуливать лекции, а потом обзванивать и спрашивать! - и отключила вызов, вдруг услышала из спальни звон разбитого стекла. Стремглав побежала туда. Осколки чёрного зеркала лежали на полу.
- Ой, прости, Кать, я тут зеркало разбила!
- Склеиваем! Быстро!
- Но...
- Нет времени! Давай неси скотч! Может, ещё что-то можно сделать? Впрочем, сама принесу, а то ты пока найдёшь!
Найти широкий скотч, собрать осколки, приклеить их один к другому оказалось делом нелёгким и небыстрым. Поэтому, когда девушки, наконец, закончили работу, и Катя объяснила удивлённой Даше, что Вадиму зеркало дорого как память - сказать правду она так и не решилась - раздался звонок мобильника.
- Алло!
От услышанного время словно остановилось. Звонили из больницы... Вадим... Авария... Множественные переломы позвоночника... Спасти не удалось...
- Ты его убила! Ты! - словно разъярённая волчица, Катя кинулась на сестру. - Я не буду без него жить! Не буду!
***
Говорят, время лечит раны. Катя не могла точно сказать, так ли это. После гибели Вадима мир словно перестал для неё существовать. Хотелось покинуть его и больше никогда не возвращаться. Но Даша не оставляла сестру, она буквально следила за ней. Зашла в ванную в тот момент, когда Катя бритвой вскрыла себе вены. Остановила кровь, перебинтовала. Оказалась в комнате, когда Катя встала на подоконник, чтобы прыгнуть с восьмого этажа. Оттащила, закрыла окно. Она просто караулила её денно и нощно. Сначала Катя злилась и ненавидела её. Однако мозг постепенно примирялся с утратой, дикое отчаяние и желание умереть мало-помалу уступало место тихой скорби.
Живых родственников у Вадима не было - на сороковины собрались помянуть покойного только трое: Катя, её сестра и Петя - его армейский друг, с которым они служили в Чечне по контракту.
- Ну, что, помянем Вадика - пусть земля ему будет пухом! - говорил Петя каждый раз, как опрокидывал в себя стопку с водкой.
- Может, закусишь? - предлагала Катя, придвигая к нему то салат, то рулетики из баклажанов.
Но Петя всякий раз отказывался. Все уже потеряли счёт наполненным доверху стопкам, которые перекочевали к нему в рот.
- Ну, вот как так? - произнёс он, глядя вперёд осоловевшими глазами, при этом язык его заплетался. - Мы же вместе проводили ритуал. На чёрное зеркало наговаривали. Ну, чтобы смерть типа отвалила. А Вадька всё равно... А какой мужик был! Реально крутой! Как мы тогда этим чеченам врезали! БТРами по их халупам - было ржачно! А как эту тёлку отымели! Ссыкуха малолетняя визжала, как недорезанная! Гы-гы-гы! Отымели - а потом как шмальнём из БТРа, мозги нахрен повылетали! Гы-гы-гы! А мамашка её визжит, как свинья: а, чтоб вы сдохли! Накаркала, ведьма! Вот Вадик и умер!
Ложка салата, которую Катя поднесла ко рту, так и застыла в воздухе вместе с рукой. Вадим? Как такое может быть?
- Мне ещё бабка говорила, чтобы смерть отвести, на чёрное зеркало наговорить. Вадик, наверное, своё потерял. Или разбил. Говорил же ему: носи при себе. Я вот своё ношу - и ничего со мной не делается. Живой, здоровый.
С этими словами он достал из кармана рубашки круглое чёрное зеркальце.
- Можно посмотреть? - попросила Даша.
- Смотри, только аккуратнее.
