- Простите, что огорчил Вас, Ваше Величество, - добавил он, видя, что из глаз королевы полились слёзы.
- Вам не за что извиняться, Феликс. Вы правильно сделали, что сказали правду. Даже горькая, она лучше, чем сладкая ложь. Позвольте мне ненадолго удалиться в другую комнату.
Юноши не возражали, понимая, что сейчас королеве, по-видимому, нужно побыть одной.
- А теперь слушай, что я тебе скажу, - обратился Феликс к другу. - Пока я был в булочной, случайно услышал... В общем, мне удалось узнать кое-что про Стефанию.
- Так говори скорее, - поторопил его Гораций. - Где её искать?
- Так вот слушай. Пока я стоял у прилавка, выбирал хлеб подешевле, хозяин беседовал с каким-то оборванцем...
"Когда ты, наконец, за ум возьмёшься? - спрашивал хозяин. - Чем день-деньской пить и клянчить, пошёл бы лучше работать".
"Так работал я, - отвечал оборванец. - Да и у кого! У самого барона Мисуллана!"
"Да ладно! Врёшь!"
"А вот и не вру. Чем хочешь поклянусь. Служил верно, покуда не выгнали. Говорю тебе как на духу: редкий мерзавец!"
"Понятно, что раз прогнал, то мерзавец"
"Да он и прежде был таким. Слуг своих поедом ест. Другое дело - баронесса, жена его покойная. И сын - Фредерик - весь в неё пошёл. Околдовала его эта рыжая".
"Ведьма, что ли?"
"А то! Нормальные бабы по воде, как посуху, не гуляют. А ты думаешь, почему Стефанию эту всё поймать никак не могут? Да ведьма же она. Сама сказала: по воде пришла. Своими ушами слышал. Барон хотел её полицаям выдать, а та, видимо, почуяла что-то - сбежала. Да ещё его сына заморочила - помогать себе заставила".
"А ты почём знаешь, что он ей помогал?"
"Да сам видел, как он в её комнату заходил. Ну, думаю, не иначе как молодой баронет пошалить вздумал, поэтому ничего хозяину не сказал. Сам же потом и виноватым оказался. Выгнали меня метлой поганой! А потом и сын хозяина пропал, как сгинул. Видать, приворожила его ведьма рыжая".
Весь этот разговор Феликс и передал Горацию, стараясь не упустить ни малейшей детали. Тот слушал внимательно, затем задумался.
- Понятно, что колдовством Стефания не владеет, - проговорил он, наконец. - Поэтому бесследно исчезнуть не могла. Да и Фредерик (или как его там) не мог сгинуть без следа. Думаю, имеет смысл в первую очередь наведаться во владения Мисулланов. Надо только выяснить, где оно.
- Я знаю, - отозвалась Алисия, вошедшая в тот момент к друзьям. - Когда я была королевой, мы останавливались в его замке.
- Расскажите же нам об этих местах, Али.. Ваше Величество.
***
Владения барона Мисуллана поражали своей роскошью. Поля, пастбища, реки с изумрудными водами, густые леса - чем-чем, а землёй король не обижает своих приближённых.
- Вот в этом лесу мы охотились, - сказала Алисия, показывая вперёд.
Они шли по узкой тропинке, окружённой со всех сторон золотистой рожью.
- Думаешь, Фредерик может скрываться здесь со Стефанией? - засомневался Гораций.
- Нет, едва ли. Здесь бы их давно уже нашли. Но наверняка в деревне, что за лесом, есть кто-то, кто мог бы видеть Фредерика в день исчезновения. Можно бы местных расспросить.
- Ника права, - поддержал Феликс. - Кто знает, может, от них услышим что-то стоящее.
- Тем более, я видела, как Фредерик обращался с крестьянами, - продолжала Алисия. - Совсем не так, как его отец. Поэтому кто-то из них может знать если не местонахождения, то хотя бы то малое, что может нам помочь.
Горацию ничего не оставалось, кроме как согласиться.
Как раз один из местных шёл им навстречу.
- Скажите, добрый человек, - обратился к нему Гораций. - Далеко ли до Базиля-колдуна?
- Ой, милые, это вам ещё долго идти, - отозвался тот. - Да и не знаю, по-честному, примет ли он вас. Базиль за свою работу дорого берёт.
- А колдовство его хотя бы помогает?
- Это уж как будет воля Небес.
- Денег-то нам не жалко, - продолжал Гораций. - На мою жену какая-то рыжая ведьма порчу наслала. Всё лицо язвами покрылось.
Крестьянин сочувственно посмотрел на Алисию: понятно теперь, отчего она лицо под покрывало прячет, людям не показывает.
- Была и в наших краях одна рыжая... - сказал он. - Ведьма? Да ещё и какая!.. Слушайте, вашу рыжую часом не Степанидой звали?... Говорите, незнакомы были... Куда делась? А лукавый её ведает! Сгинула куда-то... Не навела ли порчу? Да нет, вроде, если не считать нашего молодого господина. Охмурила мальчишку, морок навела - так его потом король казнить пожелал... Как за что? За то, что ведьме помогал... Да не порчу наводить - сбежать.
- И что стало с несчастным? - поинтересовался Феликс. - Так и пропал, бедолага?
- Этого никто не знает. Сбежал, говорят. Прямо из дворца. Может, ведьма оказалась не такой уж и неблагодарной - помогла.
С этим Феликс и Гораций готовы были согласиться - в неблагодарности Стефанию уж точно никто не мог бы упрекнуть. Она бы никогда не предала тех, кто ей помогал.
Гораций сделал вид, будто не поверил:
- Как же он из дворца-то сбежал? Да и куда?
- Куда - не знаю. Куда ведьмы обычно людей уводят? В лес, на болото. А может, она его саламандре в зубы кинула. Кто знает?
Так друзья узнали, что молодой баронет бежал не вместе со Стефанией, а после неё, и совсем из другого места. Но куда он мог бежать из дворца? Возможно, в отчий дом с надеждой, что родной человек пожалеет, спрячет. Но если он думал, что именно там его будут искать в первую очередь, то наоборот, постарался бы, наверное, уйти в другую сторону.
- В любом случае, нам надо в столицу, - заключил Гораций. - Ведь если он бежал оттуда, может найтись кто-нибудь, кто видел хотя бы, в какую сторону он бежал... Видите, даже врать не пришлось, будто к Базилю идём. Всё-таки по пути.
Хотя все трое прекрасно знали, что к Базилю даже не зайдут. Алисия придумала назвать его имя для прикрытия. "А так никакой он не колдун - обыкновенный шарлатан".
- А вообще я думаю, если бы ты, Гораций, привёл меня к этому "колдуну" и сказал бы про жену и про порчу, он бы купился. Да ещё сказал бы, что "видит" эту "рыжую ведьму".
- А ты, Ника, была у него?
- Я - нет. Но одна из моих фрейлин была. Вернулась вся в слезах. Колдун сказал, что на ней порча не бездетность, что не сможет она ребёночка зачать.
- Соврал, наверное.
- Ещё и как соврал. Потому что через день она узнала (уже от доктора), что скоро станет матерью.
- Вот шельма! Прямо как и наш Александр!
Сам не зная зачем, Гораций принялся рассказывать Алисии о той подлости, что колдун учинил его другу, и о зловещей книге, которой он испортил Никифора и Аристарха, и которая усыпила бедную Камиллу.
- Книга с яхонтами?! - воскликнула вдруг Алисия. - У моего мужа тоже была такая. У первого мужа, - добавила поспешно, вспомнив, что для людей она жена Горация.
И хотя сейчас рядом не было никого, кто мог бы их услышать, решено было называть Алисию Никой и говорить друг другу "ты". Так меньше риску в самый неподходящий момент случайно оговориться.
Умом Гораций понимал, что всё это обман, но как он хотел сам в него поверить! Забыть напрочь, что перед ним королева и видеть в ней просто женщину. Женщину, которую ему позволено любить, потому как нет между ним и Никой пропасти, называемой "сословия". И порой он действительно попадал под власть этой иллюзии.
Никто не знал, о чём думала Алисия, но вела она себя так, словно и вправду была просто Никой. Живая и разговорчивая, она словно освободилась от оков дворцового этикета и жадно ловила каждый миг жизни.
Глядя на неё, Гораций вспоминал себя. Так же весел он был, когда избежал мучительной смерти.
- Представляю, какой ужас ты тогда пережил! - откликнулась Алисия, когда Гораций, рассказывая о своих приключениях на острове, дошёл до знакомства с саламандрой. - Но за что тебя отправили на каторгу?
Пришлось Горацию рассказать о том, как в его комнате нашли нож, коим убили купца.
- Тебя подставили - я уверена.
Ночь тёмная, словно платье вдовы, опускалась на землю, а до города оставался ещё долгий путь. Поужинав тем, что было в дорожных сумках, друзья разожгли костёр, чтобы уберечься от холода, а заодно и отпугнуть диких зверей, и расположились на ночлег.
Феликс и Алисия заснули сразу. Горацию отчего-то не спалось. Осторожно, чтобы не разбудить товарищей, он встал и на цыпочках подошёл к Алисии. Долго он, сидя на корточках, любовался спящей, восхищался белизной её кожи, золотом её волос. Её гибкий стан сводил его с ума. Как страстно хотелось юноше прикоснуться к её пухлым губкам и ощутить сладость поцелуя! Но он не посмел.
***
- Это Германов корень!
Стефания его сразу узнала по описанию в травнике. Густые заросли зелёных цветов она видела здесь впервые. Никогда прежде они не отходили от замка так далеко.
- Да, - ответил Юлиан. - Его ещё называют корнем Анны. Есть такая легенда...
И хотя Стефания уже знала о печальной любви Германа и Анны, предпочла услышать её из уст Юлиана.
Слушая о смерти Анны с тоски по любимому (по другой версии - самоубийстве), девушка ловила себя на мысли, что никогда ещё не понимала её горя так, как сейчас. Смогла бы она сама жить, если бы (не приведи Небо!) что-то случилось бы с Юлианом?
"Я бы умерла на месте", - так, наверное, сказала бы Камилла, если бы представила, что беда стряслась с её Марком.
- А что потом стало с Джуной? - спросила Стефания. - Наверное, до конца жизни страдала из-за своего поступка?
- Страдала? Может быть. Но прежде она отомстила магу, который дал Герману корень...
Золотая саламандра - обращённый маг... Всё это, конечно, было интересно, но ни девушка, ни Юлиан, конечно же, всерьёз в это не верили. Скорей всего, обе саламандры каким-то чудом выжили после Потопа.
- А серебряная откуда появилась?
- Наверное, из огня, как и все саламандры. Кстати, есть версия, что она съела Джуну.
- Теперь понятно, отчего она так озверела, - улыбнулась Стефания.
С интересом слушала она, что Джуна, по легенде, жила в том же замке, где сейчас находится она с Юлианом, Ираклием, Фредериком и Мирандой. Жила против воли, запертая в этом лесу заклятием, который наложил на неё ученик мага.
"Никуда не выйдешь ты из этого леса, - сказал он ей, - покуда не проснётся в тебе хотя бы капля доброго и светлого, и ты не раскаешься в своих злодеяниях".
Только раскаяться Джуна то ли не успела, то ли просто не пожелала.
Едва Юлиан успел договорить, как вдруг воцарилась тишина. Странная и пугающая. И в этой тишине уже знакомый шелест показался просто оглушительным.
- Ложись! - прошептал Юлиан, увлекая девушку в высокую траву и ложась туда же следом за ней. - Может, она нас не заметит.
Стефания лежала, боясь пошевелиться, со страхом прислушиваясь к каждому звуку. Шумела трава, потревоженная дуновением ветерка, где-то вдалеке заливалась сойка, дятел отстукивал барабанную дробь, а крылья саламандры... Их звук становился всё громче. Лёжа на боку, девушка не могла видеть врага, но чувствовала, что тот парит прямо над ними.
- Не бойся, Стефа, - произнёс Юлиан одними губами так, что девушка едва его расслышала.
Он лежал напротив, пытаясь улыбаться, но его лицо было бледным и сосредоточенным. Его губы были совсем близко. Прикоснуться бы к ним перед смертью!
Она чуть шевельнулась, придвинулась к Юлиану.
Он вздрогнул. Затем обхватил её стан обеими руками. В тот же миг его губы коснулись её губ. Сначала робко, потом - страстно, горячо. Какие же они сладкие! И вечности не хватило бы, чтобы ими насытиться. Сколько их ни целуй, а сполна насладиться невозможно.
Саламандра отчего-то не спешила приближаться, хотя (Стефания это чувствовала) неотрывно смотрела на целующуюся парочку.
- Кажется, у саламандры пропал аппетит, - прошептала девушка, когда они оба повалились на землю, тяжело дыша.
Её голова покоилась на груди Юлиана. Теперь она видела противника прямо над собой. И тот не спешил снижаться.
Юлиан с минуту размышлял о чём-то своём, затем резко поднялся.
- Сейчас проверю, - проговорил он.
И прежде чем Стефания успела спросить, что он задумал, выдернул с корнем травинку и выскочил из зарослей.
- Юлиан, ты куда? - крикнула девушка.
Саламандра, к её удивлению, не погналась за ним.
- Так я и подумал - она боится Германова корня.
Тогда Стефания поднялась с земли и, отряхнувшись, стала вместе с Юлианом собирать траву. Они уже не видели, как улетела ни с чем серебряная саламандра.
Когда они возвращались к замку с букетами зелёных цветов, Стефания, глядя на Юлиана счастливыми глазами, вспоминала поцелуй - первый в своей жизни.
- А ведь ты, прежде чем поцеловать, не спросил моего позволения.
- Извини, - пробормотал молодой граф смущённо. - Я думал, мы погибнем. Чем я могу загладить свою вину?
В ответ девушка томно взглянула ему в глаза и разомкнула губы.
- Поцелуй меня снова.
***
Алисия дожарила двух перепёлок и тяжело вздохнула. Где же Гораций с Феликсом? Почему их так долго нет? Неужели.... Да нет, быть не может! Алисия видела, с какой неохотой Гораций оставлял её одну на поляне. Ведь было бы странно, появись он в притоне со своей женой.
Всё началось с разговора деревенских мужиков про "рыжую бестию", с которой вчера "так здорово погуляли". Гораций, как всегда, поинтересовался: что за девица? уж не та ли ведьма, что на жену мою порчу наслала? А в ответ услышал: да какая ведьма? девка гулящая - за грош продаётся.
Думать, что эта девка - Стефания, никому не хотелось. Но кто знает: может, её насильно заставили торговать своим телом? Или сама пошла на это от голода и безысходности? Словом, решили Феликс и Гораций наведаться в притон.
"А ты, Ника, подожди нас здесь - приготовь пока перепёлок. Мы скоро вернёмся".
Как просто и естественно это прозвучало из уст Горация, словно он действительно разговаривал с женой.
Нет, Алисию это отнюдь не обидело. Более того, ей нравилось быть Никой - просто Никой, просто женщиной. Жаль только, что приходится закрывать лицо покрывалом. Но если судьбе будет угодно, она покинет королевство и тогда уж "исцелится от порчи". Главное - теперь у неё есть надежда. Лишь бы она снова не обманула, не сыграла злой шутки, как с принцессой Алисией.
Она была совсем юной, когда её выдали замуж. Увы, принцесса не может распоряжаться своей судьбой - этого требовали интересы обоих королевств. И её выдали - за человека, который на двадцать лет старше неё.
С тех пор, как переступила порог дворца Симеона Пятого, Алисия не знала счастья. В первую же брачную ночь он овладел испуганной девушкой так грубо, что она не смогла сдержать крика. И тут же услышала: "Отныне я твой муж и буду делать с тобой всё, что захочу".
И это было только начало. Ночью он делал ей больно. Днём сыпал градом оскорблений и упрёков. В чём он только не укорял жену! Когда после нескольких месяцев совместной жизни Алисия не начала прибавлять в весе, рассерженный муж кричал: "Мало того, что ты никчёмная жена, так ещё и пустоцвет!" Дальше начались подозрения, будто в его отсутствие королева делит ложе с молоденькими фаворитами.
- Вам не за что извиняться, Феликс. Вы правильно сделали, что сказали правду. Даже горькая, она лучше, чем сладкая ложь. Позвольте мне ненадолго удалиться в другую комнату.
Юноши не возражали, понимая, что сейчас королеве, по-видимому, нужно побыть одной.
- А теперь слушай, что я тебе скажу, - обратился Феликс к другу. - Пока я был в булочной, случайно услышал... В общем, мне удалось узнать кое-что про Стефанию.
- Так говори скорее, - поторопил его Гораций. - Где её искать?
- Так вот слушай. Пока я стоял у прилавка, выбирал хлеб подешевле, хозяин беседовал с каким-то оборванцем...
"Когда ты, наконец, за ум возьмёшься? - спрашивал хозяин. - Чем день-деньской пить и клянчить, пошёл бы лучше работать".
"Так работал я, - отвечал оборванец. - Да и у кого! У самого барона Мисуллана!"
"Да ладно! Врёшь!"
"А вот и не вру. Чем хочешь поклянусь. Служил верно, покуда не выгнали. Говорю тебе как на духу: редкий мерзавец!"
"Понятно, что раз прогнал, то мерзавец"
"Да он и прежде был таким. Слуг своих поедом ест. Другое дело - баронесса, жена его покойная. И сын - Фредерик - весь в неё пошёл. Околдовала его эта рыжая".
"Ведьма, что ли?"
"А то! Нормальные бабы по воде, как посуху, не гуляют. А ты думаешь, почему Стефанию эту всё поймать никак не могут? Да ведьма же она. Сама сказала: по воде пришла. Своими ушами слышал. Барон хотел её полицаям выдать, а та, видимо, почуяла что-то - сбежала. Да ещё его сына заморочила - помогать себе заставила".
"А ты почём знаешь, что он ей помогал?"
"Да сам видел, как он в её комнату заходил. Ну, думаю, не иначе как молодой баронет пошалить вздумал, поэтому ничего хозяину не сказал. Сам же потом и виноватым оказался. Выгнали меня метлой поганой! А потом и сын хозяина пропал, как сгинул. Видать, приворожила его ведьма рыжая".
Весь этот разговор Феликс и передал Горацию, стараясь не упустить ни малейшей детали. Тот слушал внимательно, затем задумался.
- Понятно, что колдовством Стефания не владеет, - проговорил он, наконец. - Поэтому бесследно исчезнуть не могла. Да и Фредерик (или как его там) не мог сгинуть без следа. Думаю, имеет смысл в первую очередь наведаться во владения Мисулланов. Надо только выяснить, где оно.
- Я знаю, - отозвалась Алисия, вошедшая в тот момент к друзьям. - Когда я была королевой, мы останавливались в его замке.
- Расскажите же нам об этих местах, Али.. Ваше Величество.
***
Владения барона Мисуллана поражали своей роскошью. Поля, пастбища, реки с изумрудными водами, густые леса - чем-чем, а землёй король не обижает своих приближённых.
- Вот в этом лесу мы охотились, - сказала Алисия, показывая вперёд.
Они шли по узкой тропинке, окружённой со всех сторон золотистой рожью.
- Думаешь, Фредерик может скрываться здесь со Стефанией? - засомневался Гораций.
- Нет, едва ли. Здесь бы их давно уже нашли. Но наверняка в деревне, что за лесом, есть кто-то, кто мог бы видеть Фредерика в день исчезновения. Можно бы местных расспросить.
- Ника права, - поддержал Феликс. - Кто знает, может, от них услышим что-то стоящее.
- Тем более, я видела, как Фредерик обращался с крестьянами, - продолжала Алисия. - Совсем не так, как его отец. Поэтому кто-то из них может знать если не местонахождения, то хотя бы то малое, что может нам помочь.
Горацию ничего не оставалось, кроме как согласиться.
Как раз один из местных шёл им навстречу.
- Скажите, добрый человек, - обратился к нему Гораций. - Далеко ли до Базиля-колдуна?
- Ой, милые, это вам ещё долго идти, - отозвался тот. - Да и не знаю, по-честному, примет ли он вас. Базиль за свою работу дорого берёт.
- А колдовство его хотя бы помогает?
- Это уж как будет воля Небес.
- Денег-то нам не жалко, - продолжал Гораций. - На мою жену какая-то рыжая ведьма порчу наслала. Всё лицо язвами покрылось.
Крестьянин сочувственно посмотрел на Алисию: понятно теперь, отчего она лицо под покрывало прячет, людям не показывает.
- Была и в наших краях одна рыжая... - сказал он. - Ведьма? Да ещё и какая!.. Слушайте, вашу рыжую часом не Степанидой звали?... Говорите, незнакомы были... Куда делась? А лукавый её ведает! Сгинула куда-то... Не навела ли порчу? Да нет, вроде, если не считать нашего молодого господина. Охмурила мальчишку, морок навела - так его потом король казнить пожелал... Как за что? За то, что ведьме помогал... Да не порчу наводить - сбежать.
- И что стало с несчастным? - поинтересовался Феликс. - Так и пропал, бедолага?
- Этого никто не знает. Сбежал, говорят. Прямо из дворца. Может, ведьма оказалась не такой уж и неблагодарной - помогла.
С этим Феликс и Гораций готовы были согласиться - в неблагодарности Стефанию уж точно никто не мог бы упрекнуть. Она бы никогда не предала тех, кто ей помогал.
Гораций сделал вид, будто не поверил:
- Как же он из дворца-то сбежал? Да и куда?
- Куда - не знаю. Куда ведьмы обычно людей уводят? В лес, на болото. А может, она его саламандре в зубы кинула. Кто знает?
Так друзья узнали, что молодой баронет бежал не вместе со Стефанией, а после неё, и совсем из другого места. Но куда он мог бежать из дворца? Возможно, в отчий дом с надеждой, что родной человек пожалеет, спрячет. Но если он думал, что именно там его будут искать в первую очередь, то наоборот, постарался бы, наверное, уйти в другую сторону.
- В любом случае, нам надо в столицу, - заключил Гораций. - Ведь если он бежал оттуда, может найтись кто-нибудь, кто видел хотя бы, в какую сторону он бежал... Видите, даже врать не пришлось, будто к Базилю идём. Всё-таки по пути.
Хотя все трое прекрасно знали, что к Базилю даже не зайдут. Алисия придумала назвать его имя для прикрытия. "А так никакой он не колдун - обыкновенный шарлатан".
- А вообще я думаю, если бы ты, Гораций, привёл меня к этому "колдуну" и сказал бы про жену и про порчу, он бы купился. Да ещё сказал бы, что "видит" эту "рыжую ведьму".
- А ты, Ника, была у него?
- Я - нет. Но одна из моих фрейлин была. Вернулась вся в слезах. Колдун сказал, что на ней порча не бездетность, что не сможет она ребёночка зачать.
- Соврал, наверное.
- Ещё и как соврал. Потому что через день она узнала (уже от доктора), что скоро станет матерью.
- Вот шельма! Прямо как и наш Александр!
Сам не зная зачем, Гораций принялся рассказывать Алисии о той подлости, что колдун учинил его другу, и о зловещей книге, которой он испортил Никифора и Аристарха, и которая усыпила бедную Камиллу.
- Книга с яхонтами?! - воскликнула вдруг Алисия. - У моего мужа тоже была такая. У первого мужа, - добавила поспешно, вспомнив, что для людей она жена Горация.
И хотя сейчас рядом не было никого, кто мог бы их услышать, решено было называть Алисию Никой и говорить друг другу "ты". Так меньше риску в самый неподходящий момент случайно оговориться.
Умом Гораций понимал, что всё это обман, но как он хотел сам в него поверить! Забыть напрочь, что перед ним королева и видеть в ней просто женщину. Женщину, которую ему позволено любить, потому как нет между ним и Никой пропасти, называемой "сословия". И порой он действительно попадал под власть этой иллюзии.
Никто не знал, о чём думала Алисия, но вела она себя так, словно и вправду была просто Никой. Живая и разговорчивая, она словно освободилась от оков дворцового этикета и жадно ловила каждый миг жизни.
Глядя на неё, Гораций вспоминал себя. Так же весел он был, когда избежал мучительной смерти.
- Представляю, какой ужас ты тогда пережил! - откликнулась Алисия, когда Гораций, рассказывая о своих приключениях на острове, дошёл до знакомства с саламандрой. - Но за что тебя отправили на каторгу?
Пришлось Горацию рассказать о том, как в его комнате нашли нож, коим убили купца.
- Тебя подставили - я уверена.
Ночь тёмная, словно платье вдовы, опускалась на землю, а до города оставался ещё долгий путь. Поужинав тем, что было в дорожных сумках, друзья разожгли костёр, чтобы уберечься от холода, а заодно и отпугнуть диких зверей, и расположились на ночлег.
Феликс и Алисия заснули сразу. Горацию отчего-то не спалось. Осторожно, чтобы не разбудить товарищей, он встал и на цыпочках подошёл к Алисии. Долго он, сидя на корточках, любовался спящей, восхищался белизной её кожи, золотом её волос. Её гибкий стан сводил его с ума. Как страстно хотелось юноше прикоснуться к её пухлым губкам и ощутить сладость поцелуя! Но он не посмел.
***
- Это Германов корень!
Стефания его сразу узнала по описанию в травнике. Густые заросли зелёных цветов она видела здесь впервые. Никогда прежде они не отходили от замка так далеко.
- Да, - ответил Юлиан. - Его ещё называют корнем Анны. Есть такая легенда...
И хотя Стефания уже знала о печальной любви Германа и Анны, предпочла услышать её из уст Юлиана.
Слушая о смерти Анны с тоски по любимому (по другой версии - самоубийстве), девушка ловила себя на мысли, что никогда ещё не понимала её горя так, как сейчас. Смогла бы она сама жить, если бы (не приведи Небо!) что-то случилось бы с Юлианом?
"Я бы умерла на месте", - так, наверное, сказала бы Камилла, если бы представила, что беда стряслась с её Марком.
- А что потом стало с Джуной? - спросила Стефания. - Наверное, до конца жизни страдала из-за своего поступка?
- Страдала? Может быть. Но прежде она отомстила магу, который дал Герману корень...
Золотая саламандра - обращённый маг... Всё это, конечно, было интересно, но ни девушка, ни Юлиан, конечно же, всерьёз в это не верили. Скорей всего, обе саламандры каким-то чудом выжили после Потопа.
- А серебряная откуда появилась?
- Наверное, из огня, как и все саламандры. Кстати, есть версия, что она съела Джуну.
- Теперь понятно, отчего она так озверела, - улыбнулась Стефания.
С интересом слушала она, что Джуна, по легенде, жила в том же замке, где сейчас находится она с Юлианом, Ираклием, Фредериком и Мирандой. Жила против воли, запертая в этом лесу заклятием, который наложил на неё ученик мага.
"Никуда не выйдешь ты из этого леса, - сказал он ей, - покуда не проснётся в тебе хотя бы капля доброго и светлого, и ты не раскаешься в своих злодеяниях".
Только раскаяться Джуна то ли не успела, то ли просто не пожелала.
Едва Юлиан успел договорить, как вдруг воцарилась тишина. Странная и пугающая. И в этой тишине уже знакомый шелест показался просто оглушительным.
- Ложись! - прошептал Юлиан, увлекая девушку в высокую траву и ложась туда же следом за ней. - Может, она нас не заметит.
Стефания лежала, боясь пошевелиться, со страхом прислушиваясь к каждому звуку. Шумела трава, потревоженная дуновением ветерка, где-то вдалеке заливалась сойка, дятел отстукивал барабанную дробь, а крылья саламандры... Их звук становился всё громче. Лёжа на боку, девушка не могла видеть врага, но чувствовала, что тот парит прямо над ними.
- Не бойся, Стефа, - произнёс Юлиан одними губами так, что девушка едва его расслышала.
Он лежал напротив, пытаясь улыбаться, но его лицо было бледным и сосредоточенным. Его губы были совсем близко. Прикоснуться бы к ним перед смертью!
Она чуть шевельнулась, придвинулась к Юлиану.
Он вздрогнул. Затем обхватил её стан обеими руками. В тот же миг его губы коснулись её губ. Сначала робко, потом - страстно, горячо. Какие же они сладкие! И вечности не хватило бы, чтобы ими насытиться. Сколько их ни целуй, а сполна насладиться невозможно.
Саламандра отчего-то не спешила приближаться, хотя (Стефания это чувствовала) неотрывно смотрела на целующуюся парочку.
- Кажется, у саламандры пропал аппетит, - прошептала девушка, когда они оба повалились на землю, тяжело дыша.
Её голова покоилась на груди Юлиана. Теперь она видела противника прямо над собой. И тот не спешил снижаться.
Юлиан с минуту размышлял о чём-то своём, затем резко поднялся.
- Сейчас проверю, - проговорил он.
И прежде чем Стефания успела спросить, что он задумал, выдернул с корнем травинку и выскочил из зарослей.
- Юлиан, ты куда? - крикнула девушка.
Саламандра, к её удивлению, не погналась за ним.
- Так я и подумал - она боится Германова корня.
Тогда Стефания поднялась с земли и, отряхнувшись, стала вместе с Юлианом собирать траву. Они уже не видели, как улетела ни с чем серебряная саламандра.
Когда они возвращались к замку с букетами зелёных цветов, Стефания, глядя на Юлиана счастливыми глазами, вспоминала поцелуй - первый в своей жизни.
- А ведь ты, прежде чем поцеловать, не спросил моего позволения.
- Извини, - пробормотал молодой граф смущённо. - Я думал, мы погибнем. Чем я могу загладить свою вину?
В ответ девушка томно взглянула ему в глаза и разомкнула губы.
- Поцелуй меня снова.
***
Алисия дожарила двух перепёлок и тяжело вздохнула. Где же Гораций с Феликсом? Почему их так долго нет? Неужели.... Да нет, быть не может! Алисия видела, с какой неохотой Гораций оставлял её одну на поляне. Ведь было бы странно, появись он в притоне со своей женой.
Всё началось с разговора деревенских мужиков про "рыжую бестию", с которой вчера "так здорово погуляли". Гораций, как всегда, поинтересовался: что за девица? уж не та ли ведьма, что на жену мою порчу наслала? А в ответ услышал: да какая ведьма? девка гулящая - за грош продаётся.
Думать, что эта девка - Стефания, никому не хотелось. Но кто знает: может, её насильно заставили торговать своим телом? Или сама пошла на это от голода и безысходности? Словом, решили Феликс и Гораций наведаться в притон.
"А ты, Ника, подожди нас здесь - приготовь пока перепёлок. Мы скоро вернёмся".
Как просто и естественно это прозвучало из уст Горация, словно он действительно разговаривал с женой.
Нет, Алисию это отнюдь не обидело. Более того, ей нравилось быть Никой - просто Никой, просто женщиной. Жаль только, что приходится закрывать лицо покрывалом. Но если судьбе будет угодно, она покинет королевство и тогда уж "исцелится от порчи". Главное - теперь у неё есть надежда. Лишь бы она снова не обманула, не сыграла злой шутки, как с принцессой Алисией.
Она была совсем юной, когда её выдали замуж. Увы, принцесса не может распоряжаться своей судьбой - этого требовали интересы обоих королевств. И её выдали - за человека, который на двадцать лет старше неё.
С тех пор, как переступила порог дворца Симеона Пятого, Алисия не знала счастья. В первую же брачную ночь он овладел испуганной девушкой так грубо, что она не смогла сдержать крика. И тут же услышала: "Отныне я твой муж и буду делать с тобой всё, что захочу".
И это было только начало. Ночью он делал ей больно. Днём сыпал градом оскорблений и упрёков. В чём он только не укорял жену! Когда после нескольких месяцев совместной жизни Алисия не начала прибавлять в весе, рассерженный муж кричал: "Мало того, что ты никчёмная жена, так ещё и пустоцвет!" Дальше начались подозрения, будто в его отсутствие королева делит ложе с молоденькими фаворитами.
