Пульсирующая в ярости тьма внутри требовала выхода, тело моё бросило в дрожь.
– Я видел тебя в бое, владычица, – издевательски произнёс Макс. – Заключим пари? Сразись со мной – и если я проиграю, подарю тебе и Иджур, и Ильхаяти. Но, если проиграешь ты, условия договора остаются неизменными.
Я судорожно вздохнула, успокаиваясь.
– Прямо сейчас?
– Почему бы и нет. Выбирай оружие.
– Кинжалы, – выбрала я то, чем владела лучше всего.
Ярость руководила моими решениями, иначе, как объяснить, что я проследовала за его величеством в просторный зал, взяла довольно крупные для своих рук кинжалы, любезно предоставленные, ибо свои с собой не взяла, а поменьше и полегче в императорском дворце не водилось, разве что кухонные ножи, сбросила абайю, оставшись в штанах и обнажающем живот топе, и бой начался.
«Когда противник крупнее – изведи его», – вспомнилось мне наставление Басиля, и потому я, вместо того, чтобы атаковать первой, заняла выжидательную позицию, обхватив неудобные клинки покрепче. Максимилиан выглядел расслабленным и невозмутимым, только напряжённые мышцы шеи выдавали готовность атаковать в любой момент. Что он и сделал.
Выпад – я изворачиваюсь.
Ещё один – отскакиваю.
Я сосредоточена, контролирую и свои, и его движения.
– Интересная тактика, – усмехается его величество. – Насколько у тебя хватит выносливости избегать со мной столкновения…
По части выносливости он мог не переживать, я натренировала этот навык благодаря утренним пробежкам.
– Прыгаешь, как зайка, – издевательский смешок.
Который я игнорирую.
«Используй свою показную слабость, владычица, ты – женщина, от тебя не будут ждать нападения, заставь соперника поверить в собственное физическое преимущество перед тобой».
Так мы и ходили по кругу: Максимилиан наступал, а я удерживала дистанцию между нами.
В какой-то момент его величество и вовсе стал откровенно забавляться, чем я и воспользовалась – сделала резкий выпад вперёд, ближе к нему, пригнулась и полоснула одним из клинков по мужским лодыжкам. Максимилиан застыл, медленно опустил голову, глядя на разрезанную ткань брюк и выступившую кровь из раны.
– Я недооценил тебя…
А я осознала: игра закончилась, он намеренно сдерживал себя, однако терпению пришёл конец.
Атаку я отразила, клинки наши столкнулись лезвиями.
Теперь движения Максимилиана были жёстче, резче, я едва успевала отбиваться, а уж про контратаку и речи быть не могло. В глазах супруга разгорелось пламя, зверь проснулся в нём, доселе спавший. И в какой-то миг я даже не поняла как, попросту не почувствовала, он полоснул клинком по моему животу, оставляя длинную царапину, на поверхности которой тотчас выступила кровяная роса.
Я ранила его, он ранил меня. Но один из нас ещё не проиграл, и потому бой продолжился.
Мы договорились прежде – не использовать магию, ведь с ней у меня было бы преимущество.
«Перед тем, как дразнить зверя, убедись, что ты – охотник, а не добыча».
Одно за другим наставления Басиля всплывали в памяти.
А Максимилиан всё наступал и наступал, клинки наши сталкивались прямо перед моим лицом. Сила, с которой он давил на свои, заставляла меня прогибаться в спине, руки мои дрожали, сдерживая натиск. Внезапно его величество отскочил назад, чтобы засим сделать выпад и рукояткой одного из клинков ударить меня по лицу – наотмашь, так, что я, не удержавшись на ногах, упала на землю, выронив из рук свои клинки.
Я выставила ладонь перед собой, учащённо дыша, из носа хлынула кровь, я увидела, как окропила она мои свисающие, закрывающие лицо волосы.
«Неужели ты думала, когда соглашалась на бой с ним, что у тебя есть шанс»?
Я и не думала. Я была охвачена гневом.
Сплёвываю кровь, встаю, пошатываясь, и хрипло произношу:
– Ты победил.
Максимилиан смотрит на меня растерянно, руки, сжимающие клинки, подрагивают. Должно быть, сам не ожидал, что застанет меня врасплох.
– Нора…
– Всё в порядке, правда, – я смеюсь, тыльной стороной ладони вытираю с лица кровь, слизываю её с разбитой губы, чувствуя на языке металлический привкус. – Я не должна была… Простите мне мою несдержанность, ваше величество.
– Нора… – всё твердит Максимилиан потерянно.
– От лица Аксилона я признаю вашу победу, – эти слова даются мне с таким трудом. – Договор остаётся неизменным. Только вот…
Отчего мне так горько?
– Искорка… я не хотел…
Останавливаю его взмахом руки и продолжаю:
– Перед боем мы договорились, ежели я проиграю, условия договора остаются неизменными – что ж, так тому и быть. Только мы не договаривались о том, что я подпишу его. Можете сжечь его, ваше величество, отныне он недействителен. И, прощайте, более вы не увидите меня.
Сменив ипостась, разочарованная, я покидаю и императорский дворец, и Этенбург, и его величество, надеясь, что это глава моей жизни завершена навсегда.
По возвращении в Аксилон взволнованные моим видом служанки принялись причитать:
– Владычица!
– Что случилось?
– Вас кто-то ранил?
– Неудачно приземлилась, – отмахнулась я от их беспокойства. – Целителя пошлите в мои покои, девочки.
Целитель прибыл, залечил и царапину на животе, и разбитую губу, и синяк на половине лица. Я скупо поблагодарила его и, дождавшись Кирилла, известила об итоге переговоров:
– Договор с Россонтией не заключён. Представляешь, братишка, он решил внести правки без согласования! Знала бы – не полетела, почём зря потратила время!
Мы сидели в любимом месте – на лоджии, я попивала чай из успокаивающих трав, Кирилл отдал предпочтение вину. Айя безучастно лежала у моих ног, обхватив оные за лодыжки своей огромной лапой и немного посапывала, издавая кошачий храп.
– Что-то такое я предполагал, – задумчиво резюмировал Кирилл. – И потому, пока ты отсутствовала, подумал, как изменить ситуацию не прибегая к помощи соседнего государства.
– Ну-ка… – я заинтересованно подалась вперёд.
– Быть может, наилучшим вариантом до момента, как стабилизируется пространство в этом мире, будет попросить помощи у Д’гия?
– Все трое копят силы, брат, я не могу попросить его о таком, это растрачивание энергии впустую. Да, у нас появится своя река с пресной водой, но много от неё будет пользы, если драконы проиграют всадникам? Рисковать перспективой победы я не хочу. Был вариант расширить границы завесы до Иджурской пустыни и Ильхаяти, но я понятия не имею, сколько сил это у меня отнимет, а резерв не бездонный. Я тоже должна быть готова к бою, когда иноземные духи явятся.
– Не хочу, чтобы ты в этом участвовала, – поджал губы Кирилл.
– Придётся. Кажется, всю жизнь судьба готовила меня к тому, что придётся заменить четвёртую стихию. Ты скажешь, череда выборов наших родителей, повлиявших на мой дар, а я думаю, оттого он так долго спал и проснулся незадолго до пришествия всадников, что мне предначертано потратить его на бой с ними, а не на восстановление былого величия Аксилона. Это ношу я передаю тебе.
Ответом мне стал тяжёлый и даже немного грустный вздох.
Я сделала глоток ароматного чая, вдохнула запах трав и вдруг почувствовала накатывающую к горлу тошноту от того, что чай показался затхлым, горьким. Вскочила и ринулась в нужник.
– Как ты себя чувствуешь? – обеспокоенно спросил Кирилл, когда я вернулась.
– Это всё чай.
Кирилл скептически вскинул брови.
– Сам попробуй, – предложила.
Он поднёс чашку к лицу, принюхался, пригубил.
– Как обычно. Нормальный чай, – брат прищурился. – Сестрёнка, ты ведь сообщишь мне, если тебе станет хуже?
Я закатила глаза.
– Не накручивай, не станет мне хуже, просто чай – мерзкий, приелся вкус, видимо.
– А если он отравленный? – насторожился брат. – Тотчас прикажу проверить.
Я уж и позабыла, какого это, когда тебя опекают.
– Хорошо, пусть проверят, – сдалась. – Пойду отдохну.
Хотела просто полежать, а в итоге заснула, только голова подушки коснулась, отрубилась мгновенно, сказывался пережитый стресс на фоне унижения. Снился мне Максимилиан, возвышающийся надо мной, стоящей на коленях, с приставленным к горлу клинком.
– Поверженная владычица недогосударства, – надсмехался он.
И Басиль мне тоже снился, укоризненно покачивающий головой.
– Эмоции – твой враг, владычица, либо ты контролируешь их и не поддаёшься, либо они контролируют тебя.
Проснулась от того, что меня знобит, зуб на зуб не попадал. Приложила ладонь на лоб – да у меня жар! Взмахом руки закрыла все окна, откуда поддувало, укуталась в одеяло, подозвала Айю к себе, которая с радостью запрыгнула на кровать и обвилась вокруг меня, согревая.
– А вдруг меня и вправду отравили? – предположила хриплым голосом. – Например, недовольные моей властью шейхи…
Но, согревшись от исходящего тепла своей пантеры, отбросила эти мысли прочь, засыпая, и больше мне ничего не снилось.
А поутру жуть как захотелось нарезанный аккуратными дольками лимон, от мысли о котором рот свело, и повышенное слюноотделение началось. Приказала подать мне стакан тёплой воды и лимон. Первая съеденная долька вызвала слёзы. Я плакала и ела этот кислый лимон, морщилась, постанывала от удовольствия. Лежащая рядом Айя принюхалась, чихнула громко.
– Не смотри на меня так, – сказала я своей пантере, уплетая дольки за обе щеки.
Все последующие дни я начинала своё утро с поедания лимона, дошло до того, что ела его я прямо с горькой кожурой. И странность эта могла остаться незамеченной, да только вот болтливая прислуга о новых вкусовых предпочтениях своей владычицы решила доложить её брату. Кирилл вызвал меня на разговор, но я проигнорировала его, ибо надо было лететь встречать гостей в лице драконов, которые снова изъявили желание посетить Аксилон.
– Маленькая сестра, приветствуем тебя.
– Приветствую и я вас, великие духи. Какая обстановка подле трещины?
– Нашествия усилились, и сама трещина увеличилась, готовится пропустить всадников. Чувствуем мы, как поднимаются они наверх, со дня на день ожидаем их пришествия. Пора готовиться к главному бою.
– Я соберу армию из подчинённых мной существ и самых искусных, сильных магов. Надо встретить всадников, как полагается, со всеми почестями, так сказать. Хочу ещё всё-таки протянуть завесу через Иджур, обезопасить людей.
И вот сказала я это, а драконы, как-то странно на меня поглядывая, молчали.
– Что, думаете, сил не хватит? – вскинула я одну бровь. – Даже на бой с всадниками останется.
– Маленькая сестра, – мягко заговорил Д’гий, – твоё участие в бое не понадобится по двум причинам. Мы летели сообщить тебе об одной, но сейчас увидели, что появилась вторая, не менее весомая.
– Глупости какие! – я фыркнула. – Нет таких причин, чтобы оставить Россонтию, не помочь вам, не спасти людей.
– Проклятие Кьяры Эзантийской снято, неделю тому назад Максимилиан Россонтийский обратился в дракона. Он заменит нашего погибшего брата, станет четвёртой стихией.
Я ошеломлённо выдохнула. Неделю назад? Получается, после моего визита к нему…
– Но… как?
– Теперь понятна и причина его оборота. Проклятье Кьяры спало, потому что женщина дома Эзантийских понесла от мужчины дома Россонтийских. Аура этого ребёнка, огненная и тёмная, настолько сильна, что видна в утробе даже на таком маленьком сроке.
– Василиса беременна от Максимилиана!? – я ахнула.
– Не Василиса. Четыре недели, маленькая сестра. Четыре недели назад пошёл процесс обращения проклятия. Нельзя тебе в бой.
– Нет… – я пошатнулась. – Не может быть…
Ошарашенно прикрываю одной рукой рот, а вторую кладу на плоский живот. Вот почему меня тошнило, отчего потянуло на кислое, лихорадило по ночам. Но как же… Ну, конечно, четыре недели назад Максимилиан прибыл в Аксилон с визитом по моему приглашению, а потом мы переспали.
Вскидываю голову, гляжу на драконов и начинаю нервно смеяться, отрицательно качая головой, не принимая услышанное, не желая мириться с этим.
– Странно, что твоей беременности целители не заметили.
– Да, странно, – соглашаюсь я, всхлипываю через улыбку и… теряю сознание.
***
Максимилиан оторопело взирал, как улетает его супруга, заморгал глазами неверяще, и дрогнули руки его, из которых выпали клинки со звоном на пол, и на руках этих была кровь любимой. Бой так увлёк, раззадорил его, что желание укротить непокорную жену, затмило разум. А когда пришёл в себя, увидев её выставленную перед собой руку, как символ поражения, уже было поздно – оскорбление нанесено.
– Что же со мной происходит?! – в отчаянии проговорил Макс, схватился двумя руками за волосы на голове, зарычал горестно.
И от рыка этого, казалось, содрогнулась земля. Макс вдруг ощутил, как его начинает ломать изнутри, как натягивается кожа, увидел, как выступившие, пульсирующие вены засветились золотым свечением, как удлиняются ногти на руках, превращаясь в когти. Он заметался от этой невыносимой боли, завыл в ярости, перед глазами стояла непроглядная огненная пелена, и весь мир теперь напоминал яркие разноцветные пятна. Упал, выгнулся в спине, хрустнул позвоночник, удлиняясь, переходя в длинный хвост, покрытый шипами. Забугрились мышцы, увеличиваясь, нарастая, растягивая человеческую плоть, прорезались длинные клыки не во рту – в пасти.
Он вскинул морду и громко зарычал, выпуская в небо столп огня. Заоглядывался ошалело, поймал глазами разбегающиеся в разные стороны серые пятна, слышал он их маленькие бьющиеся сердечки, заходящиеся от ужаса. Хищно вдохнул, острота запахов ударила в нос, вскружила голову так, что захотелось поймать одно из пятнышек и проглотить, ощутить, как прыснет на язык горячая солёная кровь.
Внимание привлекли ветра, что зазывали присоединиться к ним в небо, и Макс воспарил, расправил крылья, удерживаемые мощными перекатывающимися мышцами, поджал лапы к пузу, завертел хвостом в ликовании, хватал пастью невидимый воздух, глотал его, напитывался воздушной стихией, напитывался мягким солнцем, и откликалась ему земля.
Он снизился над рекой, опустил обе лапы, кончиками пальцев касаясь её поверхности, отчего по воде пошла рябь. Откликнулась и водная стихия. Издревле Россонтийские повелевали всеми четырьмя стихиями, владели стихийной магией. И он, Максимилиан, не был исключением, но только в этот миг ощутил всю полноту своего дара, почувствовал себя полноценным, собранным.
Так он и летел вдаль по реке Эве, переходящей в Окву, а засим поднялся в облака, чтобы скрыться в них. Где его толкнули. Макс обнаружил себя, окружённым тремя драконами, оскалился, зарычал рьяно, клацнул пастью.
– Брат, остановись, обернись в человека, стихии уже начинают овладевать твоим разумом, – раздалось в его голове.
– Ещё немного, брат, и обратного пути не будет, ты навсегда останешься зверем и позабудешь себя человеком, – раздался ещё один, второй голос в его голове.
– Мы поможем тебе, брат.
Макс не понимал, что от него хотят и почему мешают. Он жаждал летать в облаках, обласканный ветрами, нырять сверху на большой скорости в воду, заглатывать её огромной пастью, и выныривать, он стремился к солнцу, утонуть в его огне. Но послушался старших и, как малое дитя, обиженное на то, что взрослые не позволяют долго забавляться, снизился, опустился на землю. И тотчас сменил ипостась на человеческую, лёжа на холодной земле обнажённым, учащённо дыша и немигающим взглядом видя, как снижаются три дракона.
