Антуан Хейл
Прочитав сообщение, Джим улыбнулся: все сходилось с его предположениями! Многогранная особа, как он и подозревал с самого начала. Было бы жаль, окажись Лили пустышкой: серостей итак много, даже очень, очень много, что казалось гению весьма забавным: все эти людишки были практически как на ладони, он с лёгкостью мог находить рычаги воздействия, уловить любую их эмоцию… Невероятно удобно, но без умных людей жизнь шла довольно скучно. Судя по предоставленной информации, Лили яркая, уверенная в себе, талантливая девушка, обладающая высоким интеллектом… Такая помощница отлично пригодится: возможно, ее можно будет и использовать в своих целях в случае необходимости, личность незаурядная, так что явно будет толк.
Сдержанность Лили бросилась в глаза еще при первой встрече. Годы приучили Джеймса разбираться в людях, улавливать все тонкости характера и понимать реакцию того или иного человека на какое-либо действие. Желание Лили скрыться от окружающего мира явно вызвано не природной замкнутостью, раз уж привыкла постоянно побеждать и никогда не даст себя в обиду, а психологической травмой. Возможно серьезная травля в студенческие годы, что было бы не удивительно, учитывая нынешние нравы молодежи. О причинах Джим догадывался: наверняка были завистники, считающие, что Лили слишком мнит о себе…
Возможно, неудачные отношения, мало ли к кому Лили подкинула судьба. Что-то вынудило ее переехать в Англию, вряд ли только желание работать адвокатом: неужели во всей Франции не было желающих принять в свои ряды столь образованную и умелую девушку?
Джим усмехнулся: в судьбе Лилии, как и в ней самой, была какая-то загадка и ее непременно стоило разгадать. Что же, в его распоряжении практически каждый день, что не могло не радовать. Все-таки среди простых людей иногда отыскиваются неоднозначные натуры!
Погода оказалась довольно хорошей, гораздо лучше, чем вчера. Никакого тебе ливня, ни ветра, штиль… Нет, Джеймсу нравилось наблюдать за дождем, думать при этом о чем-то своем, наслаждался его шумом, но хотелось находиться при этом не на улице, а вот ветер не любил, разве что легкие дуновения…
Темнело все сильнее и сильнее. Пустынные улицы тянулись вдоль домов. Неподалеку виднелся старый бар, незаметный на фоне ярких бутиков. За окном книжного магазина виднелись произведения классиков и современных писателей. Их было так много, что они занимали все полки без исключения.
Идя по улице, Джим смотрел по сторонам. Вон какая-то белокурая стройная девушка в обтягивающих черных брюках и белой куртке, с пакетами в руках… Мориарти сразу узнал ее: Лили Уайт! Видимо шла из магазина. Стоя на другом конце дороги она вдруг двинулась вперед — нет, издевается? Не видит, что-ли, что машины туда-сюда? Хотя кто бы говорил, Джим помнил, что в свое время и сам нередко так перебегал, получая гневные окрики водителей.
Мориарти надеялся на проблески разума, но бесполезно! Все же простые люди не переставали его изумлять… Лили замерла на дороге, когда автомобили спешили практически со всех сторон. Они ехали к ней и могли не успеть затормозить…
— Быстрее или отойди! — нет, ну как так можно?
Девушка ускорила темп, но пакеты неприятно били по ногам, а каблуки подставили хозяйку под удар — Лили споткнулась, а продукты выпали прямо на дорогу…
Она уже хотела собрать свои покупки…
— Спасибо, — мягко проговорила девушка, поправив куртку. — Но вам не стоило рисковать собой!
Ничего особенного не произошло, просто, видимо, она так и простояла бы на той дороге, если ее не выдернешь.
— Ничего бы со мной не случилось, — и это правда. — Не стоит благодарности. Зачем ты вообще на дорогу выбежала? — улыбнулся Джим.
Девушка слегка покраснела, но тут же взяла себя в руки.
— Мне нужно было спешить, — твердо сказала она.
— Это заметно, — насмешливо протянул Джим. Вот же наглая! Значит, Лили ожидало некое неотложное дело… Джим не сдержал улыбки: в своем стремлении казаться важной и занятой Уайт напоминала маленького наивного ребенка.
— Но спасибо, — тепло проговорила девушка, одарив собеседника лучезарной улыбкой. — Вы спасли мне жизнь! Я… Я больше никогда не позволю себе такой глупости, не знаю, что нашло…
— Это очень радует, — возвысил голос Джим. — Ты не против, если покажу тебе город? Все равно придется узнавать места, а вечерний Лондон зрелище незабываемое.
Только бы согласилась…
========== Игра ==========
Вечером холод сбирается в мириады фиолетовых крупинок, рассыпается перед людьми, перед странным светом. Лили, бывало, терялась в догадках, что было главным в это время? Освещение? Сама луна, большая, беспристрастная, летела в небе сквозь редкий дым облаков, сквозь человеческое предчувствие. В мыслях луна была точкой, от которой отсчитывают начало, она довлела над всеми понятиями, определяла их, и был какой-то укор смертным, немой, укор во мне, но редкой силы… О чем-то человек хотел догадаться, о неестественно правдоподобном, словно хотел видеть себя со стороны…
Лондон казался Лили Уайт торжественным — все тянется ввысь, все стройно, как аккорд. Девушку постоянно посещало чувство, что здание, которое было бы знаменитой жемчужиной среднего города, тут скромно молчит, потому что справа и слева еще десяток таких же. А ей было очень хорошо в этой светлой опрятной высоте.
Удивительно красивая и завораживающая своим величием соборная церковь, Вестминстерское аббатство, построена в готическом стиле, что сразу бросилось в глаза. По словам Джеймса, в храме можно было бы увидеть гробницы самых знаменитых людей Англии: королей, военачальников, деятелей культуры.
В этом же районе находится Букингемский дворец — резиденция британских монархов. Здесь проходят самые важные приемы, официальные церемонии и банкеты. Каждый год резиденцию посещают примерно 50 000 гостей, приглашенных на королевские церемонии и приемы. Вокруг простирается самый большой частный сад Лондона.
Изначально замок строился не для королевской знати. Герцог Букингем, будучи хозяином дворца, даже предположить не мог, что его дом станет обителью монархов. История строения начинается в начале восемнадцатого столетия, когда герцог Букингем получил от королевы Анны в подарок земли на углу Грин-Парка и Сент-Джеймс. Без промедления было принято решение возвести особняк. Строительные работы начались практически сразу и были быстро завершены. Как гласит история, новый дом не пришелся по духу своему владельцу. Ему одному внутри стен дома чудился запах плесени, гнили. Через несколько лет после завершения строительства герцог умер, поэтому он не успел решить дальнейшую судьбу замка. Вскоре скончалась его супруга.
Дворец перешел во владение Чарльза Шеффилда, поскольку прямых наследников не осталось. В середине восемнадцатого века замок был продан королю Георгу III за 28 тысяч фунтов стерлингов. Так Букингемский дворец стал новой резиденцией вместо Сент-Джеймского дворца. Георг III, как и его сын Георг IV, изрядно потратился на усовершенствование приобретенного строения. На возведение дополнительных трех сооружений возле центрального здания было потрачено около 150 тысяч фунтов. Общая композиция образовала закрытый внутренний двор. Как гласит история Букингемского дворца, новыми владельцами была переоборудована огромная библиотека, а стены украшены картинами итальянских живописцев, которые сегодня известны всему миру. В 1828 году сад был украшен искусственным водоемом, который подпитывается от реки Серпантин.
Наиболее существенные изменения строения датируются 1837 годом, когда началось правление королевы Виктории, объявившей замок официальной резиденцией монархов Англии. На преображение дворца, который должен был выглядеть соответствующе своему новому статусу, была потрачена огромная сумма денег, равная 700 тысячам фунтов. Данная статья расходов стала поводом для недовольства и критики среди англичан, которым не понравилось и само сооружение. Оно, по мнению граждан, выглядело слишком роскошно, даже безвкусно:
Внутреннее убранство резиденции пестрило пурпурными, малиновыми и золотыми тонами.
На новое место был перенесен парадный вход.
Королева посчитала нужным достроить еще одно крыло замка, где разместился бальный зал, длина которого равняется 36 метрам, высота — 15 метрам, а ширина — 18 метрам.
Также была благоустроена площадь Букингемского дворца, которую украсили роскошные сады, где разместились фонтаны, а также искусственные водоемы с водопадами.
Однако это был не завершающий этап реконструкции, которая была продолжена старшим сыном королевы Виктории по имени Эдуард VII. Во времена его правления искусственный мрамор был заменен на настоящий. Также поменялась стилистика убранства некоторых спален и комнат, которые он переоформил в китайском стиле. Данный факт вызывает удивление, поскольку чопорные англичане, как правило, являются приверженцами классики.
— Темнеет… Я вспоминаю книгу Коуля, — звонкий мелодичный голос Лили согревал и успокаивал. — Что можно относиться к этому как к факту, об этом можно размышлять как о загадке. Можно слагать песни. Ночь — время любви и черных кошек. Ночью рождаются гении и умирают злодеи. Ночь — черное покрывало покоя. Ночью лучше думается, потому что это — не наше время; потому что днем нам некогда думать. Ночь — время творения. Бог тоже творил ночью. Ибо днем можно только строить. Он слишком прозаичен — день. А ночь — поэма. Она рождает причудливые фантасмагории. Она рождает демонов и птицу Феникс, а день убивает их кофе, выпитым за ночь.
— Трогательно, — с лёгкой усмешкой проговорил Джим. — Но почему, собственно, либо гений, либо зло? Одно другому, — развел он руками. — Не мешает.
— В конечном счёте зло проигрывает, — бросила лукавый взгляд Лили, чувствуя, как повышается настроение все сильнее и сильнее. — Сказка завершается победой добра! Это ложь, да в ней намек, добрым молодцам урок.
— Далеко не всегда, — бросил Джим. — Возьми хотя бы немецкую версию «Золушки». В наказание за обращение с очаровательной главной героиней птицы выкололи её сводным сестрам глаза. Мило, не правда ли?
— И зло не зло на таком фоне, — отметила Лили.
— За что Германию всегда и любил: никакой однозначности! Никогда, — сверкнули карие глаза. — Как и в жизни. Сварливая старая карга может, в конечном счете, оказаться милейшим созданием. В отличие от ангелоподобной нежной барышни.
— У немцев любопытные сказки, — задумчиво проговорила Лили. — Совсем не такие, как у нас, у французов. У нас никогда не было активного зла. Всего-то мачеха да серый волк, — улыбнулась она. — А в немецких зло сильное. Настолько сильное, что у простого смертного нет сил совладать.
— Именно, — с лёгкой улыбкой кивнул Джим. — А кто-то, кажется, твердил про вечную победу добра, — бросил он на спутницу насмешливый взгляд.
— Это позволяет, как говорится, верить в лучшее, — притворно снисходительно отозвалась Лили — Без морального посыла нет литературы.
— Че — пу — ха, — пропел Джим, вследствие чего собеседница прыснула. — За что люблю детективы, так это за прекрасную способность ненавязчиво описывать жизнь. Возьми хотя бы «Десять негритят»: человек и правосудие.
— Там, кажется, судья покарал преступников, — поправила белокурые локоны Лили. Кобальтовые глаза Снежной Королевы сияли, что не могло не радовать.
— А это, дорогая мисс Уайт, как посмотреть, — весело подмигнул Джим. — На первый взгляд, да. Но посмотри на это иначе: преступники на острове просто проиграли судье интеллектуальный поединок, — вздохнул он, что вызвало легкую улыбку на лице Лили. Все же настолько забавная мимика не могла не очаровать. — Преступники оказались глупее. А будь среди них кто-то поумнее, не покарал бы и не наказал никого. Что скажешь?
— А какие в детективах максимы для жизни? — рассмеялась «синеглазка», как в душе прозвал ее Джим. Лили смеялась искренне и заливисто, откинув голову.
— Да сколько угодно, — надменно проговорил Джим. — «Если вы будете уверять меня, что Энтони Мардстон, этот бык с отсутствием совести способен покончить с собой, то я рассмеюсь вам в лицо». Шикарно, а?
— Знаете, относительно мироустройства, — вздохнула вдруг Лили, как никогда напоминая хрупкую, но трогательно прекрасную фарфоровую куколку. — Я всегда удивлялась нахальству маленьких стран. Чего вот ты лезешь к великим державам, до уровня которых тебе еще расти и расти, учиться и учиться? Чего шумишь?
— Значит, тебе тоже приходило в голову, что справедливость — это неравенство?
Синие глаза Лили сверкнули изумрудным отливом. Уайт слушала, как заворожённая.
— Почему, собственно, уборщица должна быть равна доктору наук? — вскинул брови Джим, словно желая подчеркнуть искреннее недоумение. — Или почему доктор наук должен быть равен идиоту, для которого умение считать до десяти уже великая заслуга? Тебе не приходит в голову, что это и есть, — улыбнулся он. — Несправедливо?
— Пожалуй… — быстро кивнула Лили, хлопнув длинными пушистыми ресницами.
— Уравнять всех — это и есть высшая несправедливость, — сокрушенно вскинул взгляд Джим. — Что может быть несправедливее мира, где гений, — вздохнул он. — Равен дураку, учёный — серости, развивающийся — кретину?
— Одна моя приятельница, — опустила Лили ресницы. — Говорила, что необязательно, что в уборщицы идут только из-за отсутствия мозгов! Без нужных связей министром или профессором тебе не стать. А раз уж в школьные годы «шушера», во взрослой жизни тоже особого чуда не произойдет.
— В том-то и дело, — продолжал, подняв палец, Джим. — Серости всегда что-то мешает. Всегда найдутся препятствия. Гений это тот, кого нельзя остановить ничем: он сокрушает умом и волей все на своём пути! Он способен на трижды невозможное, потому что помнит, что жизнь…
-… Игра, — сверкнула глазами француженка. — И выиграть никогда не поздно!
Лили тепло улыбнулась. Этот человек одновременно казался ей милым невинным ребенком с незабываемой мимикой и взрослой, внутренне решительной, хитроумной и храброй личностью. Он мог бы найти ответ на любой, даже самый сложный, вопрос, ни на миг не усомнившись в собственной правоте.
— Однако, мисс Уайт, мы заговорились… Позволишь проводить тебя до дома? — вдруг взял он ее за руку.
— Нет, спасибо, — скорее инстинктивно выдала Лили, хотя не могла не признавать, что чувствовать себя защищенной и хрупкой в его руках приятно. Нет… Нет. Нельзя расслабляться, снова маленькая девочка, после первой же прогулки, нельзя снова наступать на одни и те же грабли.
— Твоё право, — с покровительственными нотками в голосе протянул Джим, чуть крепче сжав нежную руку девушки. — Но до перекрестка — да. И без возражений.
Лили кивнула, опустив ресницы. Все же понимать, что ты нужна, приятно. Причем нужна гениальной и храброй личности, что не могло не радовать. Как ни крути, а Лили не сомневалась, что этой прогулки ей не позабыть.
Шерлок Холмс, как и Лили, вставал рано, что давало прекрасную возможность расспросить его о странном случае подробнее.
— Я была права насчет кроссовок и убийства, не так ли?
Сочетание классики, старосветского британского стиля, с современными элементами — так можно охарактеризовать интерьер Шерлока Холмса.
Прочитав сообщение, Джим улыбнулся: все сходилось с его предположениями! Многогранная особа, как он и подозревал с самого начала. Было бы жаль, окажись Лили пустышкой: серостей итак много, даже очень, очень много, что казалось гению весьма забавным: все эти людишки были практически как на ладони, он с лёгкостью мог находить рычаги воздействия, уловить любую их эмоцию… Невероятно удобно, но без умных людей жизнь шла довольно скучно. Судя по предоставленной информации, Лили яркая, уверенная в себе, талантливая девушка, обладающая высоким интеллектом… Такая помощница отлично пригодится: возможно, ее можно будет и использовать в своих целях в случае необходимости, личность незаурядная, так что явно будет толк.
Сдержанность Лили бросилась в глаза еще при первой встрече. Годы приучили Джеймса разбираться в людях, улавливать все тонкости характера и понимать реакцию того или иного человека на какое-либо действие. Желание Лили скрыться от окружающего мира явно вызвано не природной замкнутостью, раз уж привыкла постоянно побеждать и никогда не даст себя в обиду, а психологической травмой. Возможно серьезная травля в студенческие годы, что было бы не удивительно, учитывая нынешние нравы молодежи. О причинах Джим догадывался: наверняка были завистники, считающие, что Лили слишком мнит о себе…
Возможно, неудачные отношения, мало ли к кому Лили подкинула судьба. Что-то вынудило ее переехать в Англию, вряд ли только желание работать адвокатом: неужели во всей Франции не было желающих принять в свои ряды столь образованную и умелую девушку?
Джим усмехнулся: в судьбе Лилии, как и в ней самой, была какая-то загадка и ее непременно стоило разгадать. Что же, в его распоряжении практически каждый день, что не могло не радовать. Все-таки среди простых людей иногда отыскиваются неоднозначные натуры!
Погода оказалась довольно хорошей, гораздо лучше, чем вчера. Никакого тебе ливня, ни ветра, штиль… Нет, Джеймсу нравилось наблюдать за дождем, думать при этом о чем-то своем, наслаждался его шумом, но хотелось находиться при этом не на улице, а вот ветер не любил, разве что легкие дуновения…
Темнело все сильнее и сильнее. Пустынные улицы тянулись вдоль домов. Неподалеку виднелся старый бар, незаметный на фоне ярких бутиков. За окном книжного магазина виднелись произведения классиков и современных писателей. Их было так много, что они занимали все полки без исключения.
Идя по улице, Джим смотрел по сторонам. Вон какая-то белокурая стройная девушка в обтягивающих черных брюках и белой куртке, с пакетами в руках… Мориарти сразу узнал ее: Лили Уайт! Видимо шла из магазина. Стоя на другом конце дороги она вдруг двинулась вперед — нет, издевается? Не видит, что-ли, что машины туда-сюда? Хотя кто бы говорил, Джим помнил, что в свое время и сам нередко так перебегал, получая гневные окрики водителей.
Мориарти надеялся на проблески разума, но бесполезно! Все же простые люди не переставали его изумлять… Лили замерла на дороге, когда автомобили спешили практически со всех сторон. Они ехали к ней и могли не успеть затормозить…
— Быстрее или отойди! — нет, ну как так можно?
Девушка ускорила темп, но пакеты неприятно били по ногам, а каблуки подставили хозяйку под удар — Лили споткнулась, а продукты выпали прямо на дорогу…
Она уже хотела собрать свои покупки…
***
— Спасибо, — мягко проговорила девушка, поправив куртку. — Но вам не стоило рисковать собой!
Ничего особенного не произошло, просто, видимо, она так и простояла бы на той дороге, если ее не выдернешь.
— Ничего бы со мной не случилось, — и это правда. — Не стоит благодарности. Зачем ты вообще на дорогу выбежала? — улыбнулся Джим.
Девушка слегка покраснела, но тут же взяла себя в руки.
— Мне нужно было спешить, — твердо сказала она.
— Это заметно, — насмешливо протянул Джим. Вот же наглая! Значит, Лили ожидало некое неотложное дело… Джим не сдержал улыбки: в своем стремлении казаться важной и занятой Уайт напоминала маленького наивного ребенка.
— Но спасибо, — тепло проговорила девушка, одарив собеседника лучезарной улыбкой. — Вы спасли мне жизнь! Я… Я больше никогда не позволю себе такой глупости, не знаю, что нашло…
— Это очень радует, — возвысил голос Джим. — Ты не против, если покажу тебе город? Все равно придется узнавать места, а вечерний Лондон зрелище незабываемое.
Только бы согласилась…
========== Игра ==========
Вечером холод сбирается в мириады фиолетовых крупинок, рассыпается перед людьми, перед странным светом. Лили, бывало, терялась в догадках, что было главным в это время? Освещение? Сама луна, большая, беспристрастная, летела в небе сквозь редкий дым облаков, сквозь человеческое предчувствие. В мыслях луна была точкой, от которой отсчитывают начало, она довлела над всеми понятиями, определяла их, и был какой-то укор смертным, немой, укор во мне, но редкой силы… О чем-то человек хотел догадаться, о неестественно правдоподобном, словно хотел видеть себя со стороны…
Лондон казался Лили Уайт торжественным — все тянется ввысь, все стройно, как аккорд. Девушку постоянно посещало чувство, что здание, которое было бы знаменитой жемчужиной среднего города, тут скромно молчит, потому что справа и слева еще десяток таких же. А ей было очень хорошо в этой светлой опрятной высоте.
Удивительно красивая и завораживающая своим величием соборная церковь, Вестминстерское аббатство, построена в готическом стиле, что сразу бросилось в глаза. По словам Джеймса, в храме можно было бы увидеть гробницы самых знаменитых людей Англии: королей, военачальников, деятелей культуры.
В этом же районе находится Букингемский дворец — резиденция британских монархов. Здесь проходят самые важные приемы, официальные церемонии и банкеты. Каждый год резиденцию посещают примерно 50 000 гостей, приглашенных на королевские церемонии и приемы. Вокруг простирается самый большой частный сад Лондона.
Изначально замок строился не для королевской знати. Герцог Букингем, будучи хозяином дворца, даже предположить не мог, что его дом станет обителью монархов. История строения начинается в начале восемнадцатого столетия, когда герцог Букингем получил от королевы Анны в подарок земли на углу Грин-Парка и Сент-Джеймс. Без промедления было принято решение возвести особняк. Строительные работы начались практически сразу и были быстро завершены. Как гласит история, новый дом не пришелся по духу своему владельцу. Ему одному внутри стен дома чудился запах плесени, гнили. Через несколько лет после завершения строительства герцог умер, поэтому он не успел решить дальнейшую судьбу замка. Вскоре скончалась его супруга.
Дворец перешел во владение Чарльза Шеффилда, поскольку прямых наследников не осталось. В середине восемнадцатого века замок был продан королю Георгу III за 28 тысяч фунтов стерлингов. Так Букингемский дворец стал новой резиденцией вместо Сент-Джеймского дворца. Георг III, как и его сын Георг IV, изрядно потратился на усовершенствование приобретенного строения. На возведение дополнительных трех сооружений возле центрального здания было потрачено около 150 тысяч фунтов. Общая композиция образовала закрытый внутренний двор. Как гласит история Букингемского дворца, новыми владельцами была переоборудована огромная библиотека, а стены украшены картинами итальянских живописцев, которые сегодня известны всему миру. В 1828 году сад был украшен искусственным водоемом, который подпитывается от реки Серпантин.
Наиболее существенные изменения строения датируются 1837 годом, когда началось правление королевы Виктории, объявившей замок официальной резиденцией монархов Англии. На преображение дворца, который должен был выглядеть соответствующе своему новому статусу, была потрачена огромная сумма денег, равная 700 тысячам фунтов. Данная статья расходов стала поводом для недовольства и критики среди англичан, которым не понравилось и само сооружение. Оно, по мнению граждан, выглядело слишком роскошно, даже безвкусно:
Внутреннее убранство резиденции пестрило пурпурными, малиновыми и золотыми тонами.
На новое место был перенесен парадный вход.
Королева посчитала нужным достроить еще одно крыло замка, где разместился бальный зал, длина которого равняется 36 метрам, высота — 15 метрам, а ширина — 18 метрам.
Также была благоустроена площадь Букингемского дворца, которую украсили роскошные сады, где разместились фонтаны, а также искусственные водоемы с водопадами.
Однако это был не завершающий этап реконструкции, которая была продолжена старшим сыном королевы Виктории по имени Эдуард VII. Во времена его правления искусственный мрамор был заменен на настоящий. Также поменялась стилистика убранства некоторых спален и комнат, которые он переоформил в китайском стиле. Данный факт вызывает удивление, поскольку чопорные англичане, как правило, являются приверженцами классики.
— Темнеет… Я вспоминаю книгу Коуля, — звонкий мелодичный голос Лили согревал и успокаивал. — Что можно относиться к этому как к факту, об этом можно размышлять как о загадке. Можно слагать песни. Ночь — время любви и черных кошек. Ночью рождаются гении и умирают злодеи. Ночь — черное покрывало покоя. Ночью лучше думается, потому что это — не наше время; потому что днем нам некогда думать. Ночь — время творения. Бог тоже творил ночью. Ибо днем можно только строить. Он слишком прозаичен — день. А ночь — поэма. Она рождает причудливые фантасмагории. Она рождает демонов и птицу Феникс, а день убивает их кофе, выпитым за ночь.
— Трогательно, — с лёгкой усмешкой проговорил Джим. — Но почему, собственно, либо гений, либо зло? Одно другому, — развел он руками. — Не мешает.
— В конечном счёте зло проигрывает, — бросила лукавый взгляд Лили, чувствуя, как повышается настроение все сильнее и сильнее. — Сказка завершается победой добра! Это ложь, да в ней намек, добрым молодцам урок.
— Далеко не всегда, — бросил Джим. — Возьми хотя бы немецкую версию «Золушки». В наказание за обращение с очаровательной главной героиней птицы выкололи её сводным сестрам глаза. Мило, не правда ли?
— И зло не зло на таком фоне, — отметила Лили.
— За что Германию всегда и любил: никакой однозначности! Никогда, — сверкнули карие глаза. — Как и в жизни. Сварливая старая карга может, в конечном счете, оказаться милейшим созданием. В отличие от ангелоподобной нежной барышни.
— У немцев любопытные сказки, — задумчиво проговорила Лили. — Совсем не такие, как у нас, у французов. У нас никогда не было активного зла. Всего-то мачеха да серый волк, — улыбнулась она. — А в немецких зло сильное. Настолько сильное, что у простого смертного нет сил совладать.
— Именно, — с лёгкой улыбкой кивнул Джим. — А кто-то, кажется, твердил про вечную победу добра, — бросил он на спутницу насмешливый взгляд.
— Это позволяет, как говорится, верить в лучшее, — притворно снисходительно отозвалась Лили — Без морального посыла нет литературы.
— Че — пу — ха, — пропел Джим, вследствие чего собеседница прыснула. — За что люблю детективы, так это за прекрасную способность ненавязчиво описывать жизнь. Возьми хотя бы «Десять негритят»: человек и правосудие.
— Там, кажется, судья покарал преступников, — поправила белокурые локоны Лили. Кобальтовые глаза Снежной Королевы сияли, что не могло не радовать.
— А это, дорогая мисс Уайт, как посмотреть, — весело подмигнул Джим. — На первый взгляд, да. Но посмотри на это иначе: преступники на острове просто проиграли судье интеллектуальный поединок, — вздохнул он, что вызвало легкую улыбку на лице Лили. Все же настолько забавная мимика не могла не очаровать. — Преступники оказались глупее. А будь среди них кто-то поумнее, не покарал бы и не наказал никого. Что скажешь?
— А какие в детективах максимы для жизни? — рассмеялась «синеглазка», как в душе прозвал ее Джим. Лили смеялась искренне и заливисто, откинув голову.
— Да сколько угодно, — надменно проговорил Джим. — «Если вы будете уверять меня, что Энтони Мардстон, этот бык с отсутствием совести способен покончить с собой, то я рассмеюсь вам в лицо». Шикарно, а?
— Знаете, относительно мироустройства, — вздохнула вдруг Лили, как никогда напоминая хрупкую, но трогательно прекрасную фарфоровую куколку. — Я всегда удивлялась нахальству маленьких стран. Чего вот ты лезешь к великим державам, до уровня которых тебе еще расти и расти, учиться и учиться? Чего шумишь?
— Значит, тебе тоже приходило в голову, что справедливость — это неравенство?
Синие глаза Лили сверкнули изумрудным отливом. Уайт слушала, как заворожённая.
— Почему, собственно, уборщица должна быть равна доктору наук? — вскинул брови Джим, словно желая подчеркнуть искреннее недоумение. — Или почему доктор наук должен быть равен идиоту, для которого умение считать до десяти уже великая заслуга? Тебе не приходит в голову, что это и есть, — улыбнулся он. — Несправедливо?
— Пожалуй… — быстро кивнула Лили, хлопнув длинными пушистыми ресницами.
— Уравнять всех — это и есть высшая несправедливость, — сокрушенно вскинул взгляд Джим. — Что может быть несправедливее мира, где гений, — вздохнул он. — Равен дураку, учёный — серости, развивающийся — кретину?
— Одна моя приятельница, — опустила Лили ресницы. — Говорила, что необязательно, что в уборщицы идут только из-за отсутствия мозгов! Без нужных связей министром или профессором тебе не стать. А раз уж в школьные годы «шушера», во взрослой жизни тоже особого чуда не произойдет.
— В том-то и дело, — продолжал, подняв палец, Джим. — Серости всегда что-то мешает. Всегда найдутся препятствия. Гений это тот, кого нельзя остановить ничем: он сокрушает умом и волей все на своём пути! Он способен на трижды невозможное, потому что помнит, что жизнь…
-… Игра, — сверкнула глазами француженка. — И выиграть никогда не поздно!
Лили тепло улыбнулась. Этот человек одновременно казался ей милым невинным ребенком с незабываемой мимикой и взрослой, внутренне решительной, хитроумной и храброй личностью. Он мог бы найти ответ на любой, даже самый сложный, вопрос, ни на миг не усомнившись в собственной правоте.
— Однако, мисс Уайт, мы заговорились… Позволишь проводить тебя до дома? — вдруг взял он ее за руку.
— Нет, спасибо, — скорее инстинктивно выдала Лили, хотя не могла не признавать, что чувствовать себя защищенной и хрупкой в его руках приятно. Нет… Нет. Нельзя расслабляться, снова маленькая девочка, после первой же прогулки, нельзя снова наступать на одни и те же грабли.
— Твоё право, — с покровительственными нотками в голосе протянул Джим, чуть крепче сжав нежную руку девушки. — Но до перекрестка — да. И без возражений.
Лили кивнула, опустив ресницы. Все же понимать, что ты нужна, приятно. Причем нужна гениальной и храброй личности, что не могло не радовать. Как ни крути, а Лили не сомневалась, что этой прогулки ей не позабыть.
***
Шерлок Холмс, как и Лили, вставал рано, что давало прекрасную возможность расспросить его о странном случае подробнее.
— Я была права насчет кроссовок и убийства, не так ли?
Сочетание классики, старосветского британского стиля, с современными элементами — так можно охарактеризовать интерьер Шерлока Холмса.
