Без Души, защищающей нас, принимающей наши души после смерти, хранящей их и возобновляющей жизнь, эта планета всего лишь медленно разрушающаяся глыба, летящая в космосе. И мы по-прежнему бездомны…
Холод, смерть, разрушение и тьма — все, чем ответил окружающий мир. Вопреки моему желанию, тьма проникла в мой разум, и я почувствовал боль от ее прикосновения. Но не закрыл свое сознание. Я не стал препятствовать стремлению этого мира отпечататься внутри меня. Честь не позволила мне отказать умирающему в его последней просьбе.
Долгое время мое сознание не находило ни единого живого существа. И когда я испытал странное чувство, схожее с раздражением или гневом, кто-то зашевелился на границе моего восприятия — деган. Один из тех, кто выжил. Человек, потерявший свою суть, свою связь с планетой. Человек, чья плоть была обезображена до неузнаваемости. Мысли мои вернулись в то время, когда эта планета была еще живой, а раса землян блаженствовала в своем неведение.
Когда мы пришли на Землю, нас прозвали Иными. Что мы из себя представляли? Ну, все мы на тот момент выглядели так, словно самые неудержимые фантазии человечества о красоте и совершенстве вдруг обрели плоть и кровь. Кроноган, изучивший представления людей о идеале, создал единый прототип внешности, которому не сложно было соответствовать. Земляне были шокированы и ослеплены.
После того, как по всем каналам прозвучало официальное заявление — подтверждение того, что мы пришли с миром, этот самый мир, в который мы пришли, сошел с ума. Были, конечно, и те, кто с опаской отнесся к неизвестным, обладающим огромной силой, созданиям. Но они были в меньшинстве, и их призыв «остановиться и подумать» не был услышан.
Человечество безоговорочно доверилось нам — бескрылым, но способным летать, существам. Мы же, в свою очередь, завалили их принесенными с собой дарами. Новые технологии затопили мир. Дети Дай Тритоса были настолько великодушны и добры, что земляне полностью уверовали в то, что мы и жизни бы своей не пожалели, если бы понадобилось пожертвовать ее во спасение людей.
Одним из множества даров, возложенных на алтарь человечества, стал деган — таблетка, перестраивающая генетический код — источник безграничных возможностей. Облик людей менялся на глазах.
Приняв таблетку, землянин проходил несколько этапов. Первый этап длился около трех месяцев. Человек излечивался от всех болезней, если таковые у него были. Слепые прозревали, глухие начинали слышать. Отрастали утраченные конечности. Внутренние органы восстанавливались. Человек становился выше и крупнее. Без каких-либо усилий сами собой формировались и увеличивались мускулы. Все ткани в организме землянина приобретали небывалую прочность. Волосы становились гуще, их цвет приобретал глубину и насыщенность. Ногтями можно было резать сталь, а зубами грызть гранит. Внешне человек начинал походить на среднестатистического Иного.
Второй этап занимал не больше месяца. Физическая сила возрастала до небывалых пределов. Все чувства обострялись. И, наконец, появлялась способность летать.
Человечество пребывало в бесконечной эйфории самолюбования. Было объявлено о начале новой эры — Эры Детей Неба. Моему народу продолжали поклоняться и почитать. Но, когда казалось, что совершенство достигнуто, случилось то, чего боялись те немногие, к словам которых не прислушались. Таблетка, дарящая человеку неисчерпаемые способности, оказалась ключом, запускающим цепочку необратимых изменений.
Согласно плану Кроногана, вторая стадия была не последней. После нескольких недель затишья человек вновь начинал меняться.
Люди превращались в жутких монстров — деганов, это официальное название, которое им дал Кроноган. Их кости и суставы деформировались и в хаотичном порядке выступали из-под серой, покрытой пластинами скользкой чешуи, кожи. С их лиц плоть и вовсе отваливалась, оголяя белые кости черепа. Глаза, лишенные век, светились огнем безумия из черных провалов глазниц. В деганах не оставалось ничего человеческого, ни искры разума, ни единого намека на присутствие той личности, которой они были до изменения. Теперь ими двигали лишь низменные инстинкты. Порабощенные жаждой теплой, дымящейся плоти, монстры убивали в ночи, выискивая тех, кто еще не успел обратиться.
Так, с помощью таблетки, что стала причиной, по которой нам пришлось покинуть наш родной дом, мы порвали связь между Душой планеты и ее обитателями. Душа ослабла и стала беззащитной.
Помню, как глог светился от восторга в те дни, когда его планы беспрепятственно осуществлялись. И цель была близка, оставалось только протянуть руку и взять. Но мечте не суждено было сбыться. Извлеченная из центра планеты Душа погибла в открытом космосе. Мы так и не успели доставить ее на Дай Тритос. План провалился. Кроноган погрузился в беспросветное безумие и вернулся из него совсем недавно, окрыленный новой идеей.
Почему-то сейчас мне казалось, что сила земного притяжения стала намного больше, чем обычно. Было тяжело дышать и думать. Остановившись, я вдохнул застывший мертвый воздух. Медленно мысли возвращались в привычное русло. Мне, наконец, удалось определить точное местоположение Нулевого. Перемахнув через несколько зданий, я опустился на крышу строения, стоящего неподалеку от того, на котором находился Нулевой. Совсем рядом в темноте я ощутил присутствие — это был один из тех солдат Тритоса, которые неусыпно следили за Нулевым, докладывая о мельчайших подробностях его жизнедеятельности глогу. Фигура солдата была лишена симметрии. Правая рука полностью покрыта струпьями, суставы деформированы и увеличены в несколько раз. Правая нога длиннее, чем левая, а ступня на ней больше. Все это — следы Великого Изменения — свидетельства нашей глупости, их на своей душе носил каждый из выживших тритосов. И какую бы форму мы не принимали, уродство наших душ всегда проступало сквозь маску плоти.
Воин вытянулся по струнке и отдал мне честь — старые законы того времени, когда мы еще не отказались от наших тел. Я кивнул в ответ. Воин расслабился и хотел занять свой пост, но я покачал головой и кивнул в сторону штаба. Он понял и без лишних вопросов взлетел в небо. Его вахта закончилась.
Оставшись один, я просканировал пространство вокруг Нулевого. Вместе с ним на крыше находился тот самый недавно замеченный мной деган. Мне нельзя было читать мысли человека, иначе он мог почувствовать присутствие чужого разума. Но беспокойство, наконец, покинуло меня, и, испытав странное удовлетворение, я настроился на долгие часы наблюдения за землянином.
Уже давно наступил день. На смену привычной абсолютной тьме пришли сумерки. Свет едва просачивался сквозь плотную завесу пыли, затянувшей небо. Вопреки своей привычке, я не спал. Забравшись на одно из самых высоких зданий в городе, всматривался в очертания домов, проступающие сквозь полумрак. Мысли мои были далеко от этого места. Как не пытался отвлечься, я постоянно возвращался к недавнему разговору с Мыслижуем. Что значило это его» я вспомнил тебя»? Я хотел знать ответ, но в тоже время боялся этого. Так и не спросил Мыслижуя, что же все-таки он вспомнил. Сменил тему, а он и не заметил, забыл, что хотел мне сказать что-то важное. Его так легко обмануть и запутать, мне даже иногда становиться стыдно. Интересно, что он сейчас делает? И где? Хотя днем братья всегда забиваются в свои темные норы и не высовываются до тех пор, пока привычная тьма вновь не проглотит мир.
Серое, слегка подсвеченное небо было настолько низким, что казалось, можно дотянуться до него, если прыгнуть повыше и вытянуть руку.
На мгновение я будто вынырнул из привычного потока мыслей и услышал давящий шорох праха, поднимающегося в небо. Звук был отчетливым, словно каждая крупинка шептала мне на ухо. Потом мое сознание отделилось от песчинок, проследовало вспять по их маршруту и наткнулось на бесчисленные раны земли, которые сочились болью. Странное ощущение разлилось по телу — я почувствовал пустоту вокруг. Приподнял руку и поводил ей в воздухе перед собой. Чего-то важного не хватало. Будто оно всегда было и вдруг исчезло, а я даже не знаю, что это.
Передо мной лежал целый город. Дома, высокие и маленькие, представляя собой пример упорядоченного хаоса, плотным потоком устремлялись от подножия здания, на котором я стоял, до видимого мне горизонта. От каждого из них в небо поднималась тонкая струйка праха. В теле города были заметны дыры — пустые места, оставшиеся от домов, которые успели полностью рассыпаться в пыль. Глядя на эту картину исчезающего мира, в очередной раз задумался, а когда все это началось, каким был мир до этого, чем все это закончится? Мысли натолкнулись на стену. Силясь преодолеть ее, почувствовал боль в груди и крепче сжал зубы — знал, чего ждать. Боль навалилась, как всегда, неожиданно острая, рвущая и выкручивающая мои внутренности. Схватившись за поручни ограды, которая огибала крышу по периметру, упал на колени и уперся лбом в холодный железный столб. В ушах зазвенело. Время почти остановилось. Секунды тягучие и липкие медленно переваливались за край настоящего и исчезали в прошлом. Считал их — это помогало не потерять сознание. Наконец, боль начала утихать. Выдохнул. Кое-как отцепил сведенные судорогой руки от трубы ограждения. Рухнул на пол. По моим вискам заструились, оставляя холодные влажные полоски, капли воды.
Боль ушла, но жар в груди остался, словно во мне полыхал костер. Стянул с себя кофту, попытался снять майку, получилось не сразу. Изувеченная на груди кожа сковывала движения рук, натягивалась и приносила кучу неприятных ощущений. Поморщился, но майку все же снял. Отчаянно хотелось прижать к пылающей коже что-нибудь прохладное. Рядом не нашлось ничего подходящего. Сидел и смотрел на свою располосованную кривыми бугрящимися шрамами грудь. Что и когда оставило на мне этот след, я не помнил. Даже не мог определить с чего вообще начинаются мои воспоминания, стоило задуматься над этим — тут же случался приступ боли. Она, словно злобный монстр, охраняла мое прошлое. Поэтому я знал, прошлое — это боль. Поэтому не хотел знать, что мог рассказать обо мне Мыслижуй.
Не важно сколько времени прошло с того момента, когда я получил эту травму, подозреваю, что достаточно для того, чтобы разорванная кожа на груди начала срастаться, но этого не происходило. Она стянулась и края раны плотно прилегали друг к другу, но трещины все равно остались. И через эти трещины сейчас из моей груди просачивалось едва заметное сияние. Раны светились синим. Этот свет и приносил ощущение жара. Обжигал, но не оставлял ожогов. Во мне словно что-то жило. Я чувствовал чье-то присутствие. Но сама мысль об этом казалась мне бредом. Почему-то казалась бредом.
Достав из рюкзака комок уже не раз использованного бинта, плотно перемотал грудь. Жар почти утих, но внутри осталось неприятное тепло. С трудом оделся. День подходил к концу. Темнело очень быстро. Наступила ночь и принесла с собой долгожданное освобождение от гложущих вопросов и боли. Вдохнул в себя прохладный воздух. Я больше не видел окружающий меня город, но он все еще существовал, и каждый его закоулок хранился в моем сознании. Не только город, я знал каждый сантиметр этой планеты. Чувствовал ее словно, она была моим телом. Стоило захотеть, и я уже знал, где в этом мраке скрывается каждый из моих братьев. Ощущал их теплыми пятнами, отмеченными на воображаемой карте в моем сознании.
Едва имя Мыслижуя прозвучало в голове, я уже знал в какую сторону нужно идти, чтобы встретиться с ним. Сделав шаг, остановился. Что-то не так. Мыслижуй был чем-то сильно встревожен. Не разобравшись в хаосе мыслей друга, посмотрел его глазами. Передо мной замаячила чья-то длинная фигура. Человек? Мир озарился синим.
Вернув свое сознание в себя, неожиданно понял, что тело мое, оттолкнувшись от пола, уже летит в воздухе. Перепрыгивая с крыши на крышу, не успевал замечать окружающую обстановку и соображать, что я делаю и для чего. В момент, когда наконец осознал, что мое тело мне не подчиняется и действует само по себе, я преодолел более половины расстояния, отделяющего меня от Мыслижуя. Отчаянные попытки остановиться провалились. Оставалось молча изнутри наблюдать за тем, как мое тело ловко движется к намеченной цели.
Последний раз взлетев в воздух, приземлился неподалеку от той высокой фигуры, чью спину видел глазами Мыслижуя. Не успел толком рассмотреть лицо незнакомца, а тело мое, повинуясь чьей-то воле, уже рванулось в его сторону. Я уловил звук чужих мыслей в моей голове. Они были пропитаны ядом дикой необузданной ненависти. То, что испытывал я во время охоты, было лишь слабой тенью по сравнению с этой волной неконтролируемых эмоций — бешеной яростью и желанием убить.
— Я могу помочь тебе вернуть ее, — слова, произнесенные ровным гулким голосом, произвели неожиданный эффект на мое тело. Мгновенно остановившись, оно зависло в воздухе. Неясная, еле уловимая тень в моем сознании так же замерла, я чувствовал ее растерянность и знал, что сейчас этот некто борется сам с собой. Человек, стоявший передо мной, даже не пытался уклониться от нападения и теперь изучающе смотрел на меня. Он ждал ответа. Слишком спокойный для того, кто только что избежал смерти. Высокий и худой, с длинными редкими волосами, делающими и без того удлиненное лицо еще более вытянутым. С левой стороны от виска до подбородка, пересекая сомкнутые веки, тянулся шрам. Нижнее веко было оттянуто шрамом так, что виднелась пустая глазница. Взгляд его светлого, почти бесцветного, глаза не выражал ничего, будто стоящий передо мной человек был пустой оболочкой. От созерцания незнакомца меня отвлекло движение за его спиной. Там, прижавшись к земле и поскуливая, лежал Мыслижуй. Он смотрел на меня. Было понятно, что зверь сильно напуган. К моему удивлению, я не смог прочитать его мысли и поговорить с ним как обычно. Только сейчас осознал, что разум мой вдруг стал ограничен. Я не чувствовал более своих братьев и мира вокруг себя. Будто ослеп и оглох. Все мои ощущения замыкались внутри меня.
Незнакомец вновь заговорил:
— Я могу вернуть ее, — он повторил слова, сказанные недавно, но теперь они произвели обратный эффект. Тень во мне вышла из ступора. Меня вновь затопили ее эмоции — злость, ненависть, желание убить и страх. Страх вновь потерять что-то важное. Я знал, что тому, кто сидел внутри меня, было трудно сдерживать свои эмоции. Тело мое дернулось, ведомое чужой мыслью, взлетело вверх, приземлилось на крыше низкого строения, находящегося в нескольких метрах от незнакомца. Горло свело судорогой, челюсть заходила вниз и вверх, и я услышал голос, исходящий из моего рта, низкий и хрипящий, чужой голос.
— Ты решил, что можешь вот так просто прийти и обещать то, что не в силах сделать даже я? Сейчас ты сдохнешь, а кости твои обглодают бездушные монстры, которых ты сам создал. Они сожрут твою душу. Не правда ли, забавно? — но несмотря на эти слова, я знал, что тень не хочет прямо сейчас напасть и убить человека. Тот, кто сидел во мне, все еще сомневался.
— Я хотел извиниться перед тобой, — в голосе незнакомца прозвучало искреннее сожаление. — Хотя тому, что я натворил, нет оправдания, но я не хотел убивать Душу планеты.
Холод, смерть, разрушение и тьма — все, чем ответил окружающий мир. Вопреки моему желанию, тьма проникла в мой разум, и я почувствовал боль от ее прикосновения. Но не закрыл свое сознание. Я не стал препятствовать стремлению этого мира отпечататься внутри меня. Честь не позволила мне отказать умирающему в его последней просьбе.
Долгое время мое сознание не находило ни единого живого существа. И когда я испытал странное чувство, схожее с раздражением или гневом, кто-то зашевелился на границе моего восприятия — деган. Один из тех, кто выжил. Человек, потерявший свою суть, свою связь с планетой. Человек, чья плоть была обезображена до неузнаваемости. Мысли мои вернулись в то время, когда эта планета была еще живой, а раса землян блаженствовала в своем неведение.
Когда мы пришли на Землю, нас прозвали Иными. Что мы из себя представляли? Ну, все мы на тот момент выглядели так, словно самые неудержимые фантазии человечества о красоте и совершенстве вдруг обрели плоть и кровь. Кроноган, изучивший представления людей о идеале, создал единый прототип внешности, которому не сложно было соответствовать. Земляне были шокированы и ослеплены.
После того, как по всем каналам прозвучало официальное заявление — подтверждение того, что мы пришли с миром, этот самый мир, в который мы пришли, сошел с ума. Были, конечно, и те, кто с опаской отнесся к неизвестным, обладающим огромной силой, созданиям. Но они были в меньшинстве, и их призыв «остановиться и подумать» не был услышан.
Человечество безоговорочно доверилось нам — бескрылым, но способным летать, существам. Мы же, в свою очередь, завалили их принесенными с собой дарами. Новые технологии затопили мир. Дети Дай Тритоса были настолько великодушны и добры, что земляне полностью уверовали в то, что мы и жизни бы своей не пожалели, если бы понадобилось пожертвовать ее во спасение людей.
Одним из множества даров, возложенных на алтарь человечества, стал деган — таблетка, перестраивающая генетический код — источник безграничных возможностей. Облик людей менялся на глазах.
Приняв таблетку, землянин проходил несколько этапов. Первый этап длился около трех месяцев. Человек излечивался от всех болезней, если таковые у него были. Слепые прозревали, глухие начинали слышать. Отрастали утраченные конечности. Внутренние органы восстанавливались. Человек становился выше и крупнее. Без каких-либо усилий сами собой формировались и увеличивались мускулы. Все ткани в организме землянина приобретали небывалую прочность. Волосы становились гуще, их цвет приобретал глубину и насыщенность. Ногтями можно было резать сталь, а зубами грызть гранит. Внешне человек начинал походить на среднестатистического Иного.
Второй этап занимал не больше месяца. Физическая сила возрастала до небывалых пределов. Все чувства обострялись. И, наконец, появлялась способность летать.
Человечество пребывало в бесконечной эйфории самолюбования. Было объявлено о начале новой эры — Эры Детей Неба. Моему народу продолжали поклоняться и почитать. Но, когда казалось, что совершенство достигнуто, случилось то, чего боялись те немногие, к словам которых не прислушались. Таблетка, дарящая человеку неисчерпаемые способности, оказалась ключом, запускающим цепочку необратимых изменений.
Согласно плану Кроногана, вторая стадия была не последней. После нескольких недель затишья человек вновь начинал меняться.
Люди превращались в жутких монстров — деганов, это официальное название, которое им дал Кроноган. Их кости и суставы деформировались и в хаотичном порядке выступали из-под серой, покрытой пластинами скользкой чешуи, кожи. С их лиц плоть и вовсе отваливалась, оголяя белые кости черепа. Глаза, лишенные век, светились огнем безумия из черных провалов глазниц. В деганах не оставалось ничего человеческого, ни искры разума, ни единого намека на присутствие той личности, которой они были до изменения. Теперь ими двигали лишь низменные инстинкты. Порабощенные жаждой теплой, дымящейся плоти, монстры убивали в ночи, выискивая тех, кто еще не успел обратиться.
Так, с помощью таблетки, что стала причиной, по которой нам пришлось покинуть наш родной дом, мы порвали связь между Душой планеты и ее обитателями. Душа ослабла и стала беззащитной.
Помню, как глог светился от восторга в те дни, когда его планы беспрепятственно осуществлялись. И цель была близка, оставалось только протянуть руку и взять. Но мечте не суждено было сбыться. Извлеченная из центра планеты Душа погибла в открытом космосе. Мы так и не успели доставить ее на Дай Тритос. План провалился. Кроноган погрузился в беспросветное безумие и вернулся из него совсем недавно, окрыленный новой идеей.
Почему-то сейчас мне казалось, что сила земного притяжения стала намного больше, чем обычно. Было тяжело дышать и думать. Остановившись, я вдохнул застывший мертвый воздух. Медленно мысли возвращались в привычное русло. Мне, наконец, удалось определить точное местоположение Нулевого. Перемахнув через несколько зданий, я опустился на крышу строения, стоящего неподалеку от того, на котором находился Нулевой. Совсем рядом в темноте я ощутил присутствие — это был один из тех солдат Тритоса, которые неусыпно следили за Нулевым, докладывая о мельчайших подробностях его жизнедеятельности глогу. Фигура солдата была лишена симметрии. Правая рука полностью покрыта струпьями, суставы деформированы и увеличены в несколько раз. Правая нога длиннее, чем левая, а ступня на ней больше. Все это — следы Великого Изменения — свидетельства нашей глупости, их на своей душе носил каждый из выживших тритосов. И какую бы форму мы не принимали, уродство наших душ всегда проступало сквозь маску плоти.
Воин вытянулся по струнке и отдал мне честь — старые законы того времени, когда мы еще не отказались от наших тел. Я кивнул в ответ. Воин расслабился и хотел занять свой пост, но я покачал головой и кивнул в сторону штаба. Он понял и без лишних вопросов взлетел в небо. Его вахта закончилась.
Оставшись один, я просканировал пространство вокруг Нулевого. Вместе с ним на крыше находился тот самый недавно замеченный мной деган. Мне нельзя было читать мысли человека, иначе он мог почувствовать присутствие чужого разума. Но беспокойство, наконец, покинуло меня, и, испытав странное удовлетворение, я настроился на долгие часы наблюдения за землянином.
ГЛАВА 12
Уже давно наступил день. На смену привычной абсолютной тьме пришли сумерки. Свет едва просачивался сквозь плотную завесу пыли, затянувшей небо. Вопреки своей привычке, я не спал. Забравшись на одно из самых высоких зданий в городе, всматривался в очертания домов, проступающие сквозь полумрак. Мысли мои были далеко от этого места. Как не пытался отвлечься, я постоянно возвращался к недавнему разговору с Мыслижуем. Что значило это его» я вспомнил тебя»? Я хотел знать ответ, но в тоже время боялся этого. Так и не спросил Мыслижуя, что же все-таки он вспомнил. Сменил тему, а он и не заметил, забыл, что хотел мне сказать что-то важное. Его так легко обмануть и запутать, мне даже иногда становиться стыдно. Интересно, что он сейчас делает? И где? Хотя днем братья всегда забиваются в свои темные норы и не высовываются до тех пор, пока привычная тьма вновь не проглотит мир.
Серое, слегка подсвеченное небо было настолько низким, что казалось, можно дотянуться до него, если прыгнуть повыше и вытянуть руку.
На мгновение я будто вынырнул из привычного потока мыслей и услышал давящий шорох праха, поднимающегося в небо. Звук был отчетливым, словно каждая крупинка шептала мне на ухо. Потом мое сознание отделилось от песчинок, проследовало вспять по их маршруту и наткнулось на бесчисленные раны земли, которые сочились болью. Странное ощущение разлилось по телу — я почувствовал пустоту вокруг. Приподнял руку и поводил ей в воздухе перед собой. Чего-то важного не хватало. Будто оно всегда было и вдруг исчезло, а я даже не знаю, что это.
Передо мной лежал целый город. Дома, высокие и маленькие, представляя собой пример упорядоченного хаоса, плотным потоком устремлялись от подножия здания, на котором я стоял, до видимого мне горизонта. От каждого из них в небо поднималась тонкая струйка праха. В теле города были заметны дыры — пустые места, оставшиеся от домов, которые успели полностью рассыпаться в пыль. Глядя на эту картину исчезающего мира, в очередной раз задумался, а когда все это началось, каким был мир до этого, чем все это закончится? Мысли натолкнулись на стену. Силясь преодолеть ее, почувствовал боль в груди и крепче сжал зубы — знал, чего ждать. Боль навалилась, как всегда, неожиданно острая, рвущая и выкручивающая мои внутренности. Схватившись за поручни ограды, которая огибала крышу по периметру, упал на колени и уперся лбом в холодный железный столб. В ушах зазвенело. Время почти остановилось. Секунды тягучие и липкие медленно переваливались за край настоящего и исчезали в прошлом. Считал их — это помогало не потерять сознание. Наконец, боль начала утихать. Выдохнул. Кое-как отцепил сведенные судорогой руки от трубы ограждения. Рухнул на пол. По моим вискам заструились, оставляя холодные влажные полоски, капли воды.
Боль ушла, но жар в груди остался, словно во мне полыхал костер. Стянул с себя кофту, попытался снять майку, получилось не сразу. Изувеченная на груди кожа сковывала движения рук, натягивалась и приносила кучу неприятных ощущений. Поморщился, но майку все же снял. Отчаянно хотелось прижать к пылающей коже что-нибудь прохладное. Рядом не нашлось ничего подходящего. Сидел и смотрел на свою располосованную кривыми бугрящимися шрамами грудь. Что и когда оставило на мне этот след, я не помнил. Даже не мог определить с чего вообще начинаются мои воспоминания, стоило задуматься над этим — тут же случался приступ боли. Она, словно злобный монстр, охраняла мое прошлое. Поэтому я знал, прошлое — это боль. Поэтому не хотел знать, что мог рассказать обо мне Мыслижуй.
Не важно сколько времени прошло с того момента, когда я получил эту травму, подозреваю, что достаточно для того, чтобы разорванная кожа на груди начала срастаться, но этого не происходило. Она стянулась и края раны плотно прилегали друг к другу, но трещины все равно остались. И через эти трещины сейчас из моей груди просачивалось едва заметное сияние. Раны светились синим. Этот свет и приносил ощущение жара. Обжигал, но не оставлял ожогов. Во мне словно что-то жило. Я чувствовал чье-то присутствие. Но сама мысль об этом казалась мне бредом. Почему-то казалась бредом.
Достав из рюкзака комок уже не раз использованного бинта, плотно перемотал грудь. Жар почти утих, но внутри осталось неприятное тепло. С трудом оделся. День подходил к концу. Темнело очень быстро. Наступила ночь и принесла с собой долгожданное освобождение от гложущих вопросов и боли. Вдохнул в себя прохладный воздух. Я больше не видел окружающий меня город, но он все еще существовал, и каждый его закоулок хранился в моем сознании. Не только город, я знал каждый сантиметр этой планеты. Чувствовал ее словно, она была моим телом. Стоило захотеть, и я уже знал, где в этом мраке скрывается каждый из моих братьев. Ощущал их теплыми пятнами, отмеченными на воображаемой карте в моем сознании.
Едва имя Мыслижуя прозвучало в голове, я уже знал в какую сторону нужно идти, чтобы встретиться с ним. Сделав шаг, остановился. Что-то не так. Мыслижуй был чем-то сильно встревожен. Не разобравшись в хаосе мыслей друга, посмотрел его глазами. Передо мной замаячила чья-то длинная фигура. Человек? Мир озарился синим.
Вернув свое сознание в себя, неожиданно понял, что тело мое, оттолкнувшись от пола, уже летит в воздухе. Перепрыгивая с крыши на крышу, не успевал замечать окружающую обстановку и соображать, что я делаю и для чего. В момент, когда наконец осознал, что мое тело мне не подчиняется и действует само по себе, я преодолел более половины расстояния, отделяющего меня от Мыслижуя. Отчаянные попытки остановиться провалились. Оставалось молча изнутри наблюдать за тем, как мое тело ловко движется к намеченной цели.
Последний раз взлетев в воздух, приземлился неподалеку от той высокой фигуры, чью спину видел глазами Мыслижуя. Не успел толком рассмотреть лицо незнакомца, а тело мое, повинуясь чьей-то воле, уже рванулось в его сторону. Я уловил звук чужих мыслей в моей голове. Они были пропитаны ядом дикой необузданной ненависти. То, что испытывал я во время охоты, было лишь слабой тенью по сравнению с этой волной неконтролируемых эмоций — бешеной яростью и желанием убить.
— Я могу помочь тебе вернуть ее, — слова, произнесенные ровным гулким голосом, произвели неожиданный эффект на мое тело. Мгновенно остановившись, оно зависло в воздухе. Неясная, еле уловимая тень в моем сознании так же замерла, я чувствовал ее растерянность и знал, что сейчас этот некто борется сам с собой. Человек, стоявший передо мной, даже не пытался уклониться от нападения и теперь изучающе смотрел на меня. Он ждал ответа. Слишком спокойный для того, кто только что избежал смерти. Высокий и худой, с длинными редкими волосами, делающими и без того удлиненное лицо еще более вытянутым. С левой стороны от виска до подбородка, пересекая сомкнутые веки, тянулся шрам. Нижнее веко было оттянуто шрамом так, что виднелась пустая глазница. Взгляд его светлого, почти бесцветного, глаза не выражал ничего, будто стоящий передо мной человек был пустой оболочкой. От созерцания незнакомца меня отвлекло движение за его спиной. Там, прижавшись к земле и поскуливая, лежал Мыслижуй. Он смотрел на меня. Было понятно, что зверь сильно напуган. К моему удивлению, я не смог прочитать его мысли и поговорить с ним как обычно. Только сейчас осознал, что разум мой вдруг стал ограничен. Я не чувствовал более своих братьев и мира вокруг себя. Будто ослеп и оглох. Все мои ощущения замыкались внутри меня.
Незнакомец вновь заговорил:
— Я могу вернуть ее, — он повторил слова, сказанные недавно, но теперь они произвели обратный эффект. Тень во мне вышла из ступора. Меня вновь затопили ее эмоции — злость, ненависть, желание убить и страх. Страх вновь потерять что-то важное. Я знал, что тому, кто сидел внутри меня, было трудно сдерживать свои эмоции. Тело мое дернулось, ведомое чужой мыслью, взлетело вверх, приземлилось на крыше низкого строения, находящегося в нескольких метрах от незнакомца. Горло свело судорогой, челюсть заходила вниз и вверх, и я услышал голос, исходящий из моего рта, низкий и хрипящий, чужой голос.
— Ты решил, что можешь вот так просто прийти и обещать то, что не в силах сделать даже я? Сейчас ты сдохнешь, а кости твои обглодают бездушные монстры, которых ты сам создал. Они сожрут твою душу. Не правда ли, забавно? — но несмотря на эти слова, я знал, что тень не хочет прямо сейчас напасть и убить человека. Тот, кто сидел во мне, все еще сомневался.
— Я хотел извиниться перед тобой, — в голосе незнакомца прозвучало искреннее сожаление. — Хотя тому, что я натворил, нет оправдания, но я не хотел убивать Душу планеты.
