— Почти. Сейчас будем приземляться. Нужно разбудить карапузов. Иначе испугаются.
— Так сладко спят, — умиляясь, произнесла стоящая за моей спиной кариопка. Девушка не только не ушла, как я думала, а подошла ещё ближе и теперь заглядывала через мое плечо, рассматривая спящих.
— Да. Чувствую себя монстром, когда вот так приходиться их будить, — улыбнувшись, ответила я.
— Понимаю. У меня тоже дочка. Три годика, — с придыханием сообщила иноземка. — Обычно с ней муж остаётся. Так редко ее вижу.
Обернувшись, с сочувствием посмотрела на растерявшую весь свой профессиональный лоск девушку. Сейчас передо мной стояла уставшая женщина, скучающая по своему ребёнку.
Не найдя слов, молча протянула руку и похлопала по острому плечу. Иноземка грустно улыбнулась, а потом вскинулась, видимо, вспомнив, где она и с кем разговаривает. Испуганно оглянувшись на сидящего в кресле лорди, отошла от меня на пару шагов и почтительно поклонилась.
Вот и закончилась минутка искреннего общения.
Отвернувшись, наклонилась к Кэти и, поцеловав в щёчку, подула на лоб, сдувая упавшие на глаза кудряшки. Девочка поморщилась, но просыпаться не спешила.
— Кэти, солнышко, просыпайся, — погладив по пухлой щечке, позвала я.
Малышка открыла глаза, не понимая ещё, где она и почему ее будят.
— Поль, просыпайся, — пришёл на подмогу мне успевший окончательно проснуться Ифа. — Фархор приземляется. Все самое интересное пропустишь.
Слова брата почти сразу достигли своей цели и получили отклик, причем сразу и у Поля, и у Кэти. Малыши заворочались и, потянувшись, уселись в креслах.
— Мама, а правда, что Лордок — это не настоящая планета? — сразу пустился в расспросы Поль.
— Мама, а ты отпустишь нас гулять с дядей Даром? — прошептала, потирая глазки, Кэти.
— Не дядя, а папа, — повернувшись к сестре поправил Поль. Он быстрее всех привык к этому нововведению и стал агитировать брата и сестру вступать в ряды детей папы Дара.
— Решим на месте, — пообещала я детям. — Вот приземлимся. Познакомимся с дедой… — здесь я запнулась, но постаралась не поддаваться панике и продолжила, — Надо же посмотреть, как ваша баба поладит с дедом…
— Это без меня, — отозвалась мама, снимая наушники. Возможно она и не спала вовсе.
— Почему? — насторожившись, переспросила я.
— Выставка, — взглянув мне в глаза, выдала женщина.
— Через три дня, — нахмурившись, парировала я.
— На Вамео лететь сутки. Хочу ещё успеть отдохнуть, осмотреться… — как-то неуверенно ответила Камэла и почему-то отвела карие глаза.
Ох, подсказывает мне моя пятая точка что-то здесь нечисто…
— Леди Рогро Зе Гар, — раздалось за моей спиной. — Если вы закончили, можете занять своё место?
Я разочарованно повернулась к заикающейся кариопке. Да, что же, вот так вот прям страшно, да?
Чтобы не нервировать иноземку, кивнула и вернулась к своему месту, походя пнув гебронца. Тот вздрогнул и испуганно распахнул все три своих глаза, причём самый верхний сразу ушёл вправо.
— Приземлились?! — взвизгнул иноземец.
— Приземляемся, — сообщила бортпроводница. И нажала на красную кнопку, встроенную в стену возле круглого металлического люка. В ответ на это действие фархор завибрировал, а кариопка с неимоверным облегчением, отразившимся на лице, вышла в отъехавший люк.
— Что теперь? — как всегда безошибочно разглядев мое недовольство, спросил Дарклай, едва я опустилась в кресло.
— Мама собирается сразу же лететь на Вамео. Даже с твоим отцом знакомится не… Да ты и это знал, — возмущённо уставилась я на подобравшегося Дарклая.
— Иль, нам многое нужно обсудить.
— Думаешь? — чувствуя, как сарказм буквально распирает меня, произнесла я.
— Да, — совершенно искренне ответил лорди. — И лучше это сделать после знакомства с Саркораем.
И меня опять обуял ужас от предстоящей встречи с отцом мужа. Фархор затрясся, входя в атмосферу тёмной планеты. И я слишком ясно ощутила родство с кораблем. Меня так же вот сейчас колбасило. И от того, что моя мама откровенно бросала меня в трудной жизненной ситуации, предпочтя выставку дочери, остро нуждающейся в поддержке, легче как-то не становилось.
Я вцепилась в ремни, а Дарклай расценив по-своему это мое поведение, решил успокоить, пообещав:
— Через десять минут все закончиться.
— Ты не помогаешь, — борясь с подступающей тошнотой, отозвалась я.
Дарклай с крайне серьёзным видом поспешно склонился к боковине кресла и достал один из тех пакетов, который был предназначен на всякого рода буэ-ситуации. Открыв пакет, судя по сосредоточенному взгляду, лорди приготовился ловить то, что, по его мнению, готовилось покинуть мой желудок.
Умиление, возникшее в ответ на действия заботливого древнего, было настолько сильным, что даже слегка раздражало. Я закатила глаза, и тут фархор тряхнуло, да так, что я на несколько секунд забыла, как дышать, гебронец откровенно и в голос завизжал, а над люком замигала большая красная лампочка.
Я кинула испуганный взгляд в сторону малышей и матери. Но мелкие лишь довольно повизгивали, а Камэла с безучастным видом продолжала слушать музыку, вглядываясь в темноту за иллюминатором.
Почему все мое семейство ведёт себя так, будто всю жизнь только и делали, что летали туда-обратно через Вселенную?
Дарклай, конечно, сидел каменным изваянием, у него даже волосок не дрогнул, словно вся эта гравитация — это вообще не про него. Но ему-то простительно. Я вообще сильно сомневаюсь, что есть в бесконечности Вселенной такая сила, которая способна повлиять на этого невозмутимого иноземца.
Тряхнуло ещё раз. Снова пронзительный визг приготовившегося к смерти гебронца и вторящие ему радостные возгласы в край развеселившихся карапузов.
То есть это вот это они подразумевали, говоря — «будет трясти»!
Дохлый, тухлый, съеденный и недопереваренный…
Я попыталась не задерживать дыхание и так откровенно не цепляться за поручни поскрипывающего в такт движениям корабля кресла. Поскольку, чем больше я вжималась в мягкую обивку, тем мрачнее становился сидящий напротив лорди. Его брови медленно сползали к переносице, а я серьёзно задумалась о судьбе экипажа этого злосчастного фархора.
Как же сложно жить, когда от каждого твоего движения зависят жизни людей, пусть и незнакомых…
Улыбнулась, стараясь уж совсем не скалиться, но все же передать помрачневшему иноземцу, эмоциональное послание — «со мной все в порядке, это даже весело». Улыбнуться то улыбнулась, но потом сильно усомнилась в том, как именно это выглядит со стороны. Почему-то казалось, что больше всего это напоминает нервный срыв в апогее.
Лорди молча отложил приготовленный для экстренного случая пакет и, наклонившись, положил свою тёплую сухую большую ладонь на мою маленькую вспотевшую и холодную. Сведенные на переносице брови медленно приняли своё обычно-спокойное положение, а в синих глазах мелькнула странная эмоция, которую я не успела рассмотреть, потому что в следующее мгновение иноземец улыбнулся в ответ, прошептав:
— Уже все.
И трясти действительно перестало. За стеклом иллюминатора замаячили многочисленные огни. Фархор зависнув, медленно опустился на поверхность планеты. Я выдохнула. Не знала, что боюсь летать…
Посмотрела на поднявшегося лорди. Тот отстегнул мой ремень, затем, подав руку, помог подняться. Пристально осмотрел меня с ног до головы своими синими въедливыми глазищами. Отряхнул мою толстовку, молча заставил повернуться к нему спиной, что-то опять же стряхнул, ладонью разгладил помятую одежду. Затем вручил мне мою вездесущую сумку и, потрепав по волосам, направился к детям, чтобы проделать все тоже самое с без умолку галдящими карапузами.
Это мило…
Все ещё странно… но мило…
Перекинула сумку через плечо, мельком взглянула на возящегося с ремнями безопасности гебронца. Пиксли слегка светился, но, кажется, теперь это будет его обычное состояние. Тадакам уже успел вернуться в горшок и сейчас расправлял свои ветки, поочередно прихлопывая взволнованного иноземца мясистыми листьями. Пиксли от шлепков вздрагивал, но не возмущался. Видимо, выгода от такого рода отношений превышала испытываемые неудобства.
В салоне появилась собранная и серьезная та самая бортпроводница. Она оценила цепким взглядом происходящее и, справившись с удивлением, в которое ее вверг вид заботливо хлопочущего над детьми лорди, кинулась туда, где ее помощь была действительно необходима, а именно, к медленно впадающему в панику гебронцу.
Щёлкнул замок ремней безопасности. Пиксли вскочил и, схватив горшок с растением, лихо лавируя между креслами, малышами, лорди и кариопкой, поспешно покинул пассажирский салон.
Проводив взглядом взвинченного иноземца, мысленно прикинула можно ли убедить Дарклая в том, что я в услугах няня не нуждаюсь. Сильно сомневалась, что ранимая натура гебронца выдержит весь груз ответственности за трёх карапузов, склонных к авантюрам и неожиданным экспериментам.
Мысли вернулись к родительнице, которая собиралась меня покинуть…
Мы с ней вообще когда-нибудь разлучались вот так, без возможности просто прийти и увидеть, когда вдруг станет грустно и тоскливо, когда просто захочется узнать, а как там моя мама?
Не могу вспомнить…
Кажется, мы всегда были вместе. На одной планете. В одном районе. На одной улице. В одном доме…
А мама, прихватив свой багаж — две небольших спортивных сумки, вынула наушники из ушей и теперь что-то говорила Дарклаю…
Что-то нехорошее зашевелилось где-то на самом дне встревоженного сердца. Подошла, сразу же потонув в взволнованном море малышей.
— Мамуль, папа Дар обещал покататься на вапеку! — сообщил Поль, сверкая горящими от восторга глазищами.
Я похлопала по спине прижавшегося к моей ноге малыша. Вапеку, огромные и мохнатые, один из немногих видов существ, населяющих Лордок. Они чёрные и шипастые, как видимо и все остальные на этой планете. Медлительны и туповаты. Похожи на земных коров, только вот молока не дают. Едят камни, осколки разрушенных нитей Доу и вообще все, что плохо лежит. И на них собираются кататься мои дети…
— А баба уезжает, — шмыгнув носом, прошептала, запрокинув голову и глядя мне прямо в глаза, Кэти.
— Знаю. Бабе тоже нужно отдыхать и развлекаться, — ответила я, взглянув на обернувшуюся на слова внучки Камэлу. Грустные карие глаза стали влажными. И я почему-то почувствовала себя виноватой за все свои эгоистичные мысли разом. Она столько для меня сделала. Для меня и для моих детей. А я обиделась за то, что женщина в кой-то веке решила провести время так, как ей хочется.
Мама, похоже, ты воспитала ужасную эгоистку…
Засунув свой страх от предстоящего знакомства подальше и поглубже, оставив только чувство дискомфорта от признанной вины, улыбнулась.
— Мамуль, уже пора?
Женщина кивнула и, не говоря ни слова, подошла и обняла меня, положив подбородок на мое плечо.
Я обняла в ответ, умудрившись одновременно крайне ясно прочувствовать всю боль от предстоящей разлуки. Только бы не заплакать…
— Оторвись там, — проглотив ком слез, застрявший в горле. — И не волнуйся ни о чем, честное слово, мы тебя дождёмся.
Улыбаться было трудно, но все же продолжала улыбаться. И даже голос не дрожал.
— Я за вас не волнуюсь, скорее за Лордок. Ну, и Пиксли.
— Три п, — обречённо прошептала я. Мы обе знали, что это значит. Это сокращение давно и основательно вошло в наш словесный обиход. Предвиденная приемлемая потеря — когда становишься мамой, дело подсчёта ежедневных убытков — быстро приобретает постоянный характер. Поэтому, чем раньше ты научишься прогнозировать и принимать то, что может случиться, тем целее будет психика, ну и здоровье.
— Три п, — повторила мама и, поцеловав меня в лоб, переключилась на требующих внимания карапузов.
— Бабуль, а ты скоро приедешь? — ухватив край куртки, спросила Кэти.
— Ты же не останешься там жить? — очень серьёзно поинтересовался Поль.
— Баба, я соберу для тебя робота, — пообещал Ифа. — Только ты возвращайся поскорее.
— Милые, конечно я вернусь. Как вообще можно было о таком думать? — пожурила внуков женщина. Но все же присела на корточки и обняла сразу всех. — Я же люблю вас. Привезу вам подарки. Только ведите себя хорошо и постарайтесь не мучать дядю Пиксли, он слишком… впечатлительный. Все поняли?
Малыши дружно закивали.
— Господин Рогро Зе Гар, фархор ожидает на взлетной полосе, — отрапортовал как-то неожиданно появившийся среди нас затянутый в чёрную с золотыми вставками форму иноземец. Я постаралась не открыть рот от удивления. Это был чапол, уже второй представитель этой малочисленной расы, встреченный мной за ничтожно малый срок. Тут же вспомнилась Стенна и наши ночные чаепития в раздевалке Стадиона… Грусть-печаль…
— Иль, — степень вкрадчивости, с которой было произнесено мое имя, с головой выдавала всю глубину волнения лорди. И я выдохнула, готовясь принять неотвратимое. Синие глаза, оценивающие мое психическое состояние, закончили сканирование и, видимо удовлетворившись результатом, Дарклай повернулся к Камэле и продолжил, — Корабль ждёт. Когда будете готовы…
— Уже, — решительно выдала женщина и, ещё раз расцеловав притихших малышей, перекинула одну сумку через плечо, другую оставила в правой руке. — Все. Не провожайте.
И резко отвернувшись, зашагала в сторону открытого люка. Чапол поспешно поклонился и буквально побежал за скрывшейся в тёмном коридоре женщиной.
Бескрайний космос знает, как стало сейчас пусто здесь… вокруг…
Смутное чувство неотвратимости чего-то заставило метнуться в сторону выхода вслед за Камэлой. Но выбежав на взлётную полосу, успела увидеть только темнеющий силуэт фархора, стремительно набирающий обороты и уже в следующую секунду превратившийся в точку, и затерявшийся в отчаянной синеве неба. Зажмурилась, ослеплённая этой неожиданной яркостью.
Цвета неба твои глаза… промелькнуло в голове.
А я думала, небо здесь чёрное…
Потом пришло ощущение необычности, вязкости воздуха. Стало трудно дышать. Но это длилось какие-то мгновения и также быстро прошло, как и чувство неприподъемной многотонности тела.
Огляделась. Вокруг царили предрассветные сумерки или наоборот должна была наступить ночь, трудно было разобраться. Я стояла на плоской платформе, служившей взлётной площадкой, а там дальше бугрился Лордок, его чёрная плетеная плоть, неровная, с впадинами и холмами. И так до самого горизонта. И ни домов, ни каких-либо других следов присутствия разумной жизни. Города находились под поверхностью планеты, в недрах переплетенных нитей окаменевшего света.
Подул ветер. От лёгкого касания на коже осталась едва ощутимая влага и запахи, которые мне ещё только предстояло узнать.
Обернулась. Из корабля выгружали наш багаж — чемоданы, сумки с игрушками. Выбежали карапузы и забегали по площадке. Появился Дарклай. Наши глаза встретились. В синеве любимых глаз все ещё маячило то призрачное, что было сродни грусти, но я не могла понять, чем эта грусть вызвана. Что могло мучать древнего?
Лорди улыбнулся, зашагав в мою сторону. За его спиной из недр фархора появился упакованный в скафандр Пиксли. Иноземца сквозь стекло круглого шлема видно не было. И странно было бы утверждать кто это с такой уверенностью, но шлем светился словно лампочка, поэтому сомнений не возникло.
Гебронец засеменил своими многочисленными ножками в сторону визжащих карапузов и, раскинув руки в стороны, попытался призвать бегающих вокруг корабля малышей к спокойствию и собрать вместе.
— Так сладко спят, — умиляясь, произнесла стоящая за моей спиной кариопка. Девушка не только не ушла, как я думала, а подошла ещё ближе и теперь заглядывала через мое плечо, рассматривая спящих.
— Да. Чувствую себя монстром, когда вот так приходиться их будить, — улыбнувшись, ответила я.
— Понимаю. У меня тоже дочка. Три годика, — с придыханием сообщила иноземка. — Обычно с ней муж остаётся. Так редко ее вижу.
Обернувшись, с сочувствием посмотрела на растерявшую весь свой профессиональный лоск девушку. Сейчас передо мной стояла уставшая женщина, скучающая по своему ребёнку.
Не найдя слов, молча протянула руку и похлопала по острому плечу. Иноземка грустно улыбнулась, а потом вскинулась, видимо, вспомнив, где она и с кем разговаривает. Испуганно оглянувшись на сидящего в кресле лорди, отошла от меня на пару шагов и почтительно поклонилась.
Вот и закончилась минутка искреннего общения.
Отвернувшись, наклонилась к Кэти и, поцеловав в щёчку, подула на лоб, сдувая упавшие на глаза кудряшки. Девочка поморщилась, но просыпаться не спешила.
— Кэти, солнышко, просыпайся, — погладив по пухлой щечке, позвала я.
Малышка открыла глаза, не понимая ещё, где она и почему ее будят.
— Поль, просыпайся, — пришёл на подмогу мне успевший окончательно проснуться Ифа. — Фархор приземляется. Все самое интересное пропустишь.
Слова брата почти сразу достигли своей цели и получили отклик, причем сразу и у Поля, и у Кэти. Малыши заворочались и, потянувшись, уселись в креслах.
— Мама, а правда, что Лордок — это не настоящая планета? — сразу пустился в расспросы Поль.
— Мама, а ты отпустишь нас гулять с дядей Даром? — прошептала, потирая глазки, Кэти.
— Не дядя, а папа, — повернувшись к сестре поправил Поль. Он быстрее всех привык к этому нововведению и стал агитировать брата и сестру вступать в ряды детей папы Дара.
— Решим на месте, — пообещала я детям. — Вот приземлимся. Познакомимся с дедой… — здесь я запнулась, но постаралась не поддаваться панике и продолжила, — Надо же посмотреть, как ваша баба поладит с дедом…
— Это без меня, — отозвалась мама, снимая наушники. Возможно она и не спала вовсе.
— Почему? — насторожившись, переспросила я.
— Выставка, — взглянув мне в глаза, выдала женщина.
— Через три дня, — нахмурившись, парировала я.
— На Вамео лететь сутки. Хочу ещё успеть отдохнуть, осмотреться… — как-то неуверенно ответила Камэла и почему-то отвела карие глаза.
Ох, подсказывает мне моя пятая точка что-то здесь нечисто…
— Леди Рогро Зе Гар, — раздалось за моей спиной. — Если вы закончили, можете занять своё место?
Я разочарованно повернулась к заикающейся кариопке. Да, что же, вот так вот прям страшно, да?
Чтобы не нервировать иноземку, кивнула и вернулась к своему месту, походя пнув гебронца. Тот вздрогнул и испуганно распахнул все три своих глаза, причём самый верхний сразу ушёл вправо.
— Приземлились?! — взвизгнул иноземец.
— Приземляемся, — сообщила бортпроводница. И нажала на красную кнопку, встроенную в стену возле круглого металлического люка. В ответ на это действие фархор завибрировал, а кариопка с неимоверным облегчением, отразившимся на лице, вышла в отъехавший люк.
— Что теперь? — как всегда безошибочно разглядев мое недовольство, спросил Дарклай, едва я опустилась в кресло.
— Мама собирается сразу же лететь на Вамео. Даже с твоим отцом знакомится не… Да ты и это знал, — возмущённо уставилась я на подобравшегося Дарклая.
— Иль, нам многое нужно обсудить.
— Думаешь? — чувствуя, как сарказм буквально распирает меня, произнесла я.
— Да, — совершенно искренне ответил лорди. — И лучше это сделать после знакомства с Саркораем.
И меня опять обуял ужас от предстоящей встречи с отцом мужа. Фархор затрясся, входя в атмосферу тёмной планеты. И я слишком ясно ощутила родство с кораблем. Меня так же вот сейчас колбасило. И от того, что моя мама откровенно бросала меня в трудной жизненной ситуации, предпочтя выставку дочери, остро нуждающейся в поддержке, легче как-то не становилось.
Я вцепилась в ремни, а Дарклай расценив по-своему это мое поведение, решил успокоить, пообещав:
— Через десять минут все закончиться.
— Ты не помогаешь, — борясь с подступающей тошнотой, отозвалась я.
Дарклай с крайне серьёзным видом поспешно склонился к боковине кресла и достал один из тех пакетов, который был предназначен на всякого рода буэ-ситуации. Открыв пакет, судя по сосредоточенному взгляду, лорди приготовился ловить то, что, по его мнению, готовилось покинуть мой желудок.
Умиление, возникшее в ответ на действия заботливого древнего, было настолько сильным, что даже слегка раздражало. Я закатила глаза, и тут фархор тряхнуло, да так, что я на несколько секунд забыла, как дышать, гебронец откровенно и в голос завизжал, а над люком замигала большая красная лампочка.
Я кинула испуганный взгляд в сторону малышей и матери. Но мелкие лишь довольно повизгивали, а Камэла с безучастным видом продолжала слушать музыку, вглядываясь в темноту за иллюминатором.
Почему все мое семейство ведёт себя так, будто всю жизнь только и делали, что летали туда-обратно через Вселенную?
Дарклай, конечно, сидел каменным изваянием, у него даже волосок не дрогнул, словно вся эта гравитация — это вообще не про него. Но ему-то простительно. Я вообще сильно сомневаюсь, что есть в бесконечности Вселенной такая сила, которая способна повлиять на этого невозмутимого иноземца.
Тряхнуло ещё раз. Снова пронзительный визг приготовившегося к смерти гебронца и вторящие ему радостные возгласы в край развеселившихся карапузов.
То есть это вот это они подразумевали, говоря — «будет трясти»!
Дохлый, тухлый, съеденный и недопереваренный…
Я попыталась не задерживать дыхание и так откровенно не цепляться за поручни поскрипывающего в такт движениям корабля кресла. Поскольку, чем больше я вжималась в мягкую обивку, тем мрачнее становился сидящий напротив лорди. Его брови медленно сползали к переносице, а я серьёзно задумалась о судьбе экипажа этого злосчастного фархора.
Как же сложно жить, когда от каждого твоего движения зависят жизни людей, пусть и незнакомых…
Улыбнулась, стараясь уж совсем не скалиться, но все же передать помрачневшему иноземцу, эмоциональное послание — «со мной все в порядке, это даже весело». Улыбнуться то улыбнулась, но потом сильно усомнилась в том, как именно это выглядит со стороны. Почему-то казалось, что больше всего это напоминает нервный срыв в апогее.
Лорди молча отложил приготовленный для экстренного случая пакет и, наклонившись, положил свою тёплую сухую большую ладонь на мою маленькую вспотевшую и холодную. Сведенные на переносице брови медленно приняли своё обычно-спокойное положение, а в синих глазах мелькнула странная эмоция, которую я не успела рассмотреть, потому что в следующее мгновение иноземец улыбнулся в ответ, прошептав:
— Уже все.
И трясти действительно перестало. За стеклом иллюминатора замаячили многочисленные огни. Фархор зависнув, медленно опустился на поверхность планеты. Я выдохнула. Не знала, что боюсь летать…
Посмотрела на поднявшегося лорди. Тот отстегнул мой ремень, затем, подав руку, помог подняться. Пристально осмотрел меня с ног до головы своими синими въедливыми глазищами. Отряхнул мою толстовку, молча заставил повернуться к нему спиной, что-то опять же стряхнул, ладонью разгладил помятую одежду. Затем вручил мне мою вездесущую сумку и, потрепав по волосам, направился к детям, чтобы проделать все тоже самое с без умолку галдящими карапузами.
Это мило…
Все ещё странно… но мило…
Перекинула сумку через плечо, мельком взглянула на возящегося с ремнями безопасности гебронца. Пиксли слегка светился, но, кажется, теперь это будет его обычное состояние. Тадакам уже успел вернуться в горшок и сейчас расправлял свои ветки, поочередно прихлопывая взволнованного иноземца мясистыми листьями. Пиксли от шлепков вздрагивал, но не возмущался. Видимо, выгода от такого рода отношений превышала испытываемые неудобства.
В салоне появилась собранная и серьезная та самая бортпроводница. Она оценила цепким взглядом происходящее и, справившись с удивлением, в которое ее вверг вид заботливо хлопочущего над детьми лорди, кинулась туда, где ее помощь была действительно необходима, а именно, к медленно впадающему в панику гебронцу.
Щёлкнул замок ремней безопасности. Пиксли вскочил и, схватив горшок с растением, лихо лавируя между креслами, малышами, лорди и кариопкой, поспешно покинул пассажирский салон.
Проводив взглядом взвинченного иноземца, мысленно прикинула можно ли убедить Дарклая в том, что я в услугах няня не нуждаюсь. Сильно сомневалась, что ранимая натура гебронца выдержит весь груз ответственности за трёх карапузов, склонных к авантюрам и неожиданным экспериментам.
Мысли вернулись к родительнице, которая собиралась меня покинуть…
Мы с ней вообще когда-нибудь разлучались вот так, без возможности просто прийти и увидеть, когда вдруг станет грустно и тоскливо, когда просто захочется узнать, а как там моя мама?
Не могу вспомнить…
Кажется, мы всегда были вместе. На одной планете. В одном районе. На одной улице. В одном доме…
А мама, прихватив свой багаж — две небольших спортивных сумки, вынула наушники из ушей и теперь что-то говорила Дарклаю…
Что-то нехорошее зашевелилось где-то на самом дне встревоженного сердца. Подошла, сразу же потонув в взволнованном море малышей.
— Мамуль, папа Дар обещал покататься на вапеку! — сообщил Поль, сверкая горящими от восторга глазищами.
Я похлопала по спине прижавшегося к моей ноге малыша. Вапеку, огромные и мохнатые, один из немногих видов существ, населяющих Лордок. Они чёрные и шипастые, как видимо и все остальные на этой планете. Медлительны и туповаты. Похожи на земных коров, только вот молока не дают. Едят камни, осколки разрушенных нитей Доу и вообще все, что плохо лежит. И на них собираются кататься мои дети…
— А баба уезжает, — шмыгнув носом, прошептала, запрокинув голову и глядя мне прямо в глаза, Кэти.
— Знаю. Бабе тоже нужно отдыхать и развлекаться, — ответила я, взглянув на обернувшуюся на слова внучки Камэлу. Грустные карие глаза стали влажными. И я почему-то почувствовала себя виноватой за все свои эгоистичные мысли разом. Она столько для меня сделала. Для меня и для моих детей. А я обиделась за то, что женщина в кой-то веке решила провести время так, как ей хочется.
Мама, похоже, ты воспитала ужасную эгоистку…
Засунув свой страх от предстоящего знакомства подальше и поглубже, оставив только чувство дискомфорта от признанной вины, улыбнулась.
— Мамуль, уже пора?
Женщина кивнула и, не говоря ни слова, подошла и обняла меня, положив подбородок на мое плечо.
Я обняла в ответ, умудрившись одновременно крайне ясно прочувствовать всю боль от предстоящей разлуки. Только бы не заплакать…
— Оторвись там, — проглотив ком слез, застрявший в горле. — И не волнуйся ни о чем, честное слово, мы тебя дождёмся.
Улыбаться было трудно, но все же продолжала улыбаться. И даже голос не дрожал.
— Я за вас не волнуюсь, скорее за Лордок. Ну, и Пиксли.
— Три п, — обречённо прошептала я. Мы обе знали, что это значит. Это сокращение давно и основательно вошло в наш словесный обиход. Предвиденная приемлемая потеря — когда становишься мамой, дело подсчёта ежедневных убытков — быстро приобретает постоянный характер. Поэтому, чем раньше ты научишься прогнозировать и принимать то, что может случиться, тем целее будет психика, ну и здоровье.
— Три п, — повторила мама и, поцеловав меня в лоб, переключилась на требующих внимания карапузов.
— Бабуль, а ты скоро приедешь? — ухватив край куртки, спросила Кэти.
— Ты же не останешься там жить? — очень серьёзно поинтересовался Поль.
— Баба, я соберу для тебя робота, — пообещал Ифа. — Только ты возвращайся поскорее.
— Милые, конечно я вернусь. Как вообще можно было о таком думать? — пожурила внуков женщина. Но все же присела на корточки и обняла сразу всех. — Я же люблю вас. Привезу вам подарки. Только ведите себя хорошо и постарайтесь не мучать дядю Пиксли, он слишком… впечатлительный. Все поняли?
Малыши дружно закивали.
— Господин Рогро Зе Гар, фархор ожидает на взлетной полосе, — отрапортовал как-то неожиданно появившийся среди нас затянутый в чёрную с золотыми вставками форму иноземец. Я постаралась не открыть рот от удивления. Это был чапол, уже второй представитель этой малочисленной расы, встреченный мной за ничтожно малый срок. Тут же вспомнилась Стенна и наши ночные чаепития в раздевалке Стадиона… Грусть-печаль…
— Иль, — степень вкрадчивости, с которой было произнесено мое имя, с головой выдавала всю глубину волнения лорди. И я выдохнула, готовясь принять неотвратимое. Синие глаза, оценивающие мое психическое состояние, закончили сканирование и, видимо удовлетворившись результатом, Дарклай повернулся к Камэле и продолжил, — Корабль ждёт. Когда будете готовы…
— Уже, — решительно выдала женщина и, ещё раз расцеловав притихших малышей, перекинула одну сумку через плечо, другую оставила в правой руке. — Все. Не провожайте.
И резко отвернувшись, зашагала в сторону открытого люка. Чапол поспешно поклонился и буквально побежал за скрывшейся в тёмном коридоре женщиной.
Бескрайний космос знает, как стало сейчас пусто здесь… вокруг…
Смутное чувство неотвратимости чего-то заставило метнуться в сторону выхода вслед за Камэлой. Но выбежав на взлётную полосу, успела увидеть только темнеющий силуэт фархора, стремительно набирающий обороты и уже в следующую секунду превратившийся в точку, и затерявшийся в отчаянной синеве неба. Зажмурилась, ослеплённая этой неожиданной яркостью.
Цвета неба твои глаза… промелькнуло в голове.
А я думала, небо здесь чёрное…
Потом пришло ощущение необычности, вязкости воздуха. Стало трудно дышать. Но это длилось какие-то мгновения и также быстро прошло, как и чувство неприподъемной многотонности тела.
Огляделась. Вокруг царили предрассветные сумерки или наоборот должна была наступить ночь, трудно было разобраться. Я стояла на плоской платформе, служившей взлётной площадкой, а там дальше бугрился Лордок, его чёрная плетеная плоть, неровная, с впадинами и холмами. И так до самого горизонта. И ни домов, ни каких-либо других следов присутствия разумной жизни. Города находились под поверхностью планеты, в недрах переплетенных нитей окаменевшего света.
Подул ветер. От лёгкого касания на коже осталась едва ощутимая влага и запахи, которые мне ещё только предстояло узнать.
Обернулась. Из корабля выгружали наш багаж — чемоданы, сумки с игрушками. Выбежали карапузы и забегали по площадке. Появился Дарклай. Наши глаза встретились. В синеве любимых глаз все ещё маячило то призрачное, что было сродни грусти, но я не могла понять, чем эта грусть вызвана. Что могло мучать древнего?
Лорди улыбнулся, зашагав в мою сторону. За его спиной из недр фархора появился упакованный в скафандр Пиксли. Иноземца сквозь стекло круглого шлема видно не было. И странно было бы утверждать кто это с такой уверенностью, но шлем светился словно лампочка, поэтому сомнений не возникло.
Гебронец засеменил своими многочисленными ножками в сторону визжащих карапузов и, раскинув руки в стороны, попытался призвать бегающих вокруг корабля малышей к спокойствию и собрать вместе.
