Глава 1. Коньяк и девичья фамилия
— Чтоб ты знал, я тебя ненавижу.
— Чего это?
— Стоило мне отлучиться, чтобы проследить за кормёжкой лошадей, как ты коварно воспользовался моим отсутствием и… взял нам комнату всего с одной кроватью!
— Ты ведь давеча сама призывала меня к экономии.
— Призывала. Но не ценой моего спокойствия!
— О, так ты надеялась, что я…
— Иди бери вторую комнату.
— Свободных комнат больше нет.
— Тогда ты спишь на конюшне.
— Свободных мест на конюшне тоже нет.
— Ненавижу тебя!
С силой, удвоенной гневом, Лара хлопнула дверью и отправилась к хозяину гостиницы, в которой ей и Андреасу предстояло провести ночь. Хозяин и его жена, греясь у очага, ужинали наваристым супом.
— Скажите, — начала Лара, — нет ли у вас комнат с двумя кроватями?
— В вашей комнате стоит весьма удобная кровать для двоих, — с неожиданным укором сказал хозяин.
— Да, но я хотела бы спать отдельно.
— Вы и ваш спутник разве не молодожёны? — удивился он.
Лара поняла: любой её ответ — что положительный, что отрицательный — вызовет у мужчины похабную усмешку.
«Шлюха», — ясно сказал его взгляд раньше, чем она придумала убедительное оправдание.
— Мы брат и сестра, — настаивала Лара.
Ни один из супругов ей не поверил.
— Мне больше нечего вам предложить, — равнодушно ответил хозяин, возвращаясь к трапезе.
— Прискорбно.
«Надо продержаться всего одну ночь, — уговаривала себя Лара, поднимаясь обратно в комнату. — Завтра к обеду мы прибудем в Дрезден, и мне больше не придётся изображать неприступную крепость. Скорей бы кончилось это путешествие!»
Когда она вошла, Андреас меланхолично избавлялся от штанов.
— Не раздевайся, — запретила Лара.
— Да что ты там не видела? — отмахнулся тот.
— Вот именно, я видела всё. Пощади мои глаза.
— Мне жмёт!
Лара стремительно и с треском закрыла дверь ногой.
— Но я же терплю!
— Ты в юбке, — парировал Андреас, однако штаны в покое оставил. — Тело должно отдыхать хотя бы ночью.
— Наверное, за годы кошачьей жизни ты чересчур привык обходиться без одежды, — пробормотала Лара, скидывая башмаки.
Андреас не сводил с неё глаз, даже не пытаясь сохранить видимость товарищеских отношений.
— Я хочу, чтобы у нас было как раньше, — сказал он без затей.
Лара села к нему спиной с другой стороны кровати, снимая чулки.
— Как раньше не будет.
— Это говорит твой разум, — ложась, заметил Андреас. — Не может быть, чтобы от той страсти не осталось и следа…
— Не было никакой страсти, — нарочито зевнула Лара и, не оборачиваясь, положила голову на подушку. — Мною владело лишь любопытство.
— Нет, это была страсть!
— Любопытство.
— Страсть!
— Страсть к экспериментам.
— Врёшь! — Ни тени сомнения в голосе. — Я помню, какой ты была, с какими глазами ты садилась сверху, сжимая меня бёдрами, и шептала…
— Пошёл вон! — разозлилась Лара, фурией перекатываясь на другой бок и одновременно — на колени. Заткнуть этот всезнающий рот навсегда было так важно и необходимо, что о последствиях не думалось. — Если ты не прекратишь, я выставлю тебя за дверь! Ты слишком много помнишь, забудь это! Забудь!
Её руки вдавливали ненавистные плечи в матрас. Но его зелёные глаза торжествовали. Только увидев под собой разгорячённое лицо Андреаса, его готовность и желание, Лара пожалела о своём порыве. За полсекунды до того, как он потянулся к ней, она убрала руки и отпрянула.
Андреас шумно выдохнул.
— Ох, Лара… Я бы не смог забыть, даже если бы захотел. — Он раздвинул губы в мечтательной улыбке. — Помнить всякую неудачу, будто она случилась вчера, — ужасная мука. Но помнить каждый миг твоей нежности — не такая уж горькая участь.
— Чёрт бы побрал твою абсолютную память, — проворчала Лара, снова ложась и натягивая шерстяное одеяло до подбородка. — Спи, нам завтра чуть свет вставать.
Она почувствовала, как он касается её разметавшихся волос.
— Просто знай — я не намерен довольствоваться одними воспоминаниями.
Лара отодвинулась и посмотрела на него через плечо.
— Твой голос снился мне в кошмарах. И после этого ты ждёшь какой-то нежности?
— В каких кошмарах?
— В которых я беспомощная кошка, — бросила Лара, с удовлетворением отмечая, что в глазах Андреаса наконец мелькнуло понимание. — Просто знай — чем больше ты будешь бравировать своим упорством, тем упорнее я буду тебя избегать. Спокойной ночи.
«Две ночи подряд — бок о бок с бывшим врагом. О каком спокойствии может идти речь?..»
Лара проснулась от странного сочетания тепла и холода. Холодно было снаружи, а тепло — внутри, под одеялом. Настолько тепло, что создавалось ощущение уютной тесноты. Вылезать из этого кокона не хотелось ни за какие сокровища, хотелось остаться в нём до весны и никуда не ехать.
«Я словно медведица, что ненароком пробудилась от спячки», — подумала Лара и потёрлась обо что-то щекой. Подушкой это не было. Что-то гладкое, приятно-знакомое… Знакомое?
Она распахнула глаза. Собственный бешеный пульс перекрывало чужое прохладное дыхание. Такое же тяжёлое, как и руки соседа по ночлегу.
— Не трогай меня!
— Я замёрз, — сквозь сон пробормотал Андреас, ещё крепче прижимая её к себе.
Грудь Лары оказалась вдавлена в его рёбра. Она едва не задыхалась — то ли от ярости, то ли от нестерпимого жара.
— Какого чёрта ты спишь полуголым, если давно не лето? Сейчас же проснись и отпусти меня, наглый котяра!
— М-м, не мешай…
— Не мешать? — возмутилась Лара и, найдя свои руки прижатыми к животу наглеца, с чувством ущипнула его.
Наглец сонно дёрнулся.
— Лара, к чему так спешить? — Его глаза приоткрылись, чтобы уставиться в её.
— Отпусти меня.
— Разве я тебя держу?
— Держишь.
Андреас не одну секунду обдумывал происходящее, прежде чем разжал руки, и, получив свободу, она отползла к краю кровати. Простыня неприятно охладила пятки. Лара выдохнула, чтобы проверить, насколько в комнате холодно. Когда изо рта пошёл пар, она в ужасе выскользнула из-под одеяла и принялась натягивать чулки.
За окном синел осенний предрассветный мир.
— Воздух ледяной!
— Оттого я и замёрз. — Андреас по-кошачьи свернулся под одеялом.
— Надо согреться. Нам ещё ехать часов шесть, и вряд ли на улице теплее, чем в доме.
— Я знаю быстрый способ согреться, — неожиданно бодро сказал бывший кот.
— Я тоже, — отозвалась Лара, кидая в него подушку. — Нужно просто выпить горячего.
«Или горячительного», — вспомнила она и втиснула ноги в башмаки.
— Я скоро приду.
Лара спустилась вниз и, погрев руки у догорающего очага, вышла в студёный двор. Зайдя в каретник, она открыла дверцу золочёной кареты и сунула руку под сидение. Три ящика коньяка были на месте.
Вернувшись в комнату с бутылкой, Лара замешкалась на пороге — одетый Андреас сидел за столом и разливал по кружкам что-то дымящееся.
— С завтраком придётся обождать, зато хозяйка поделилась кипятком, — хвастал он, опасно приподняв котелок. — Что там у тебя?
Лара смущённо показала бутылку.
— Ох ты ж. Ну и кто из нас пьяница? — злорадствовал Андреас.
— После знакомства с тобой я задаю себе тот же вопрос, — кивнула она. — Отнесу бутылку обратно.
— Неси сюда! Сделаем глинтвейн, только без пряностей и с коньяком.
Андреас привычным движением откупорил бутылку, плеснул в кружку янтарной жидкости, и больше Лара ничего не помнила. В следующий — уже осознаваемый — миг она сидела на козлах кареты, прижимая бутылку к груди.
«Как я сюда попала?!»
Лара осмотрелась — Андреас в камзоле из чёрного бархата стоял внизу перед Адской Тьмой и прочими запряжёнными кобылами и тряс обширной бумагой.
— Вот, глядите. Мы находимся здесь, а надо нам туда, где написано «Дрезден». Всё ясно?
В лошадином ржании легко угадывалось недоумение.
— Что тут непонятного? Вот дорога, там лес…
— Ты где карту достал? — совсем удивилась Лара.
— У хозяина купил, — ответил собутыльник. — Забыла? Ещё попрекала меня тем, что я деньги неразумно трачу и вообще можно на указатели смотреть.
— Когда ты успел посадить меня на козлы?
— Да ты сама на них залезла.
Испуганная Лара вцепилась одной рукой в сидение, но бутылку не выпускала.
— Андреас, поди сюда. Похоже, у меня провалы в памяти…
Тот коротко засмеялся.
— У тебя в памяти не провалы, а проливы. Коньячные.
— Сколько же мы выпили?!
— Зато не холодно. Не отвлекай. Не видишь, дорогу показываю? Тьма! Ты скажи своим подружкам… — Андреас сунул пальцы в рот и звонко свистнул. — Девки! На меня смотреть. Если понятно — машем головой вниз, а непонятно — в стороны. — Он старательно показал на себе. — Всё ясно?
— Андреас, ты пьян, — озарило Лару.
— Кто пьян? Это ты пьяна — бутылку, как родную, обнимаешь.
— Спорим, я берегла её от тебя? — Она наконец вгляделась в мутное стекло своего трофея. — Но бутылка почти полная…
— Так это вторая.
— Андреас, мы напились! — с тревогой воскликнула Лара. — Как мы до столицы-то доедем?
— Это ты напилась, а я всего три кружки опрокинул — и те разбавленные, — открещивался тот.
— Ты разговариваешь с лошадьми!
— Так мы с Адской Тьмой и по трезвости беседуем.
— Да, но ты объясняешь лошадям дорогу!
— Не объясняю, а показываю! — Андреас встряхнул карту и ткнул в неё пальцем, чуть не порвав. — Потому что сам я ни черта в этих значках не понимаю!.. — Он помолчал, цокнул языком и вздохнул: — Мы напились.
«Дал бог попутчика», — мысленно проворчала Лара и велела:
— Покажи карту.
— Ох, киса, если я не разобрался, то ты тем более не одолеешь.
Лара придала лицу самое хмурое выражение, на какое была способна.
— Я имею в виду, что… ты же больше меня выпила, — примирительно заулыбался Андреас. — Ты когда вторую бутылку сцапала, уже водой не разбавляла — с горла пила.
— Что же ты меня не остановил? — подбоченилась Лара, не выпуская коньяк.
— Ты меня этой бутылкой бить грозилась. Кобылы подтвердят. — Бывший кот кивнул на Тьму и её товарок. — Или не веришь?
— Верю. — Лара протянула руку, стараясь не слишком наклоняться, чтобы, не приведи господь, не свалиться с козел. — Карту дай.
Андреас был прав — разобраться в линиях и знаках оказалось непросто, но признавать это вслух Лара считала ниже своего достоинства. А потому, покачиваясь, спустилась на землю и отдала лошадям распоряжение:
— Едем прямо. Как увидите перекрёсток… — Она бросила в карту притворно-небрежный взгляд. — Тогда налево поверните.
— Как кобылы догадаются, где лево, а где право? — пристал Андреас.
— По шуму воды. Левая дорога ведёт к реке, на которой стоит Дрезден. — Лара снова обратилась к лошадям: — Тьма и прочие…
— Надо дать им имена, — вмешался бывший кот.
— Кому?
— Лошадям. Им, должно быть, обидно, что у Адской Тьмы имя есть, а у них — нет.
— Ты уверен, что имени Адская Тьма можно позавидовать?
Андреас пьяно отмахнулся и, в задумчивости прижав палец к губам, принялся щедро раздавать кобылам имена:
— Снежинка! Ромашка! Весна! И Адская Тьма.
— Они же серые, — сказала Лара.
— Не суть.
— Ладно. В общем, так, Тьма, Снежинка…
— Ромашка, — подсказал Андреас.
— …Ромашка и… Весна. На перекрёстке поезжайте в сторону реки. Или ржать начните, чтобы мы вас направили.
— В крайнем случае у местных спросите, — поддержал бывший кот.
Пропустив его шутку мимо ушей, Лара открыла дверцу и поставила невостребованную бутылку обратно в ящик.
— Вы меня, конечно, извините, но я пошла спать! — объявила она, устраиваясь поудобнее.
Следом за ней в карету сел Андреас.
— Я тоже подремлю…
— А кто на козлах будет сидеть? — запротестовала Лара.
— Там спать жёстко. И дует, между прочим.
— Да при чём тут это? Что подумают люди, если увидят карету без кучера?!
— Я лучше буду мягко спать, чем волноваться о том, что подумают один или два человека, которые встретятся нам в пути, — ответил Андреас и высунул голову из окна. — Снежинка, Ромашка, Весна и Адская Тьма, вперёд!
Самым удивительным было то, что кобылы верно поняли все объяснения и довезли их до стен Дрездена без приключений. Хотя Лара и Андреас уснули в разных углах кареты, проснулись они голова к голове.
— Ты слишком близко, — проворчала Лара.
— Ты сама на меня улеглась.
— Мог бы и сбросить, я бы не обиделась.
— Ты бы ушиблась.
Лара приняла независимый вид и отползла к окну. Пейзаж давно переменился — карета проезжала по каменному мосту через Эльбу. Они остановили кобыл, чтобы сесть на козлы.
— Какие у нас умные лошади, — отметила Лара, собирая волосы в узел.
— Угу, — согласился Андреас. — Особенно, если учесть, что, кроме Тьмы, они все заколдованные мыши.
— Ну ты и скупердяй.
У городских ворот стояли стражники, которым надлежало заплатить пошлину.
— Откуда едете? — поинтересовался один из них, окидывая золочёную карету оценивающим взглядом.
— Из Кемница, — ответил бывший кот.
— Беженцы?
Лара и Андреас переглянулись.
— Нет, путники, — возразила Лара.
— Все вы так говорите. Проезжайте.
Вскоре после въезда в столицу Лара отметила, что Дрезден куда больше Кемница и от войны пострадал куда меньше.
— Гляди, какая красота! — восхитилась она, завидев трёхэтажный замок в стиле ренессанса с множеством пристроек.
— Здесь живёт наш курфюрст, — блеснул познаниями Андреас.
Они доехали до Нового рынка, где шла оживлённая торговля. Кого только не было на рыночной площади — сыроделы, молочники, пекари, мясники, стеклодувы, гончары, кукольники. Лара, никогда не видевшая в Кемнице столько народа, с любопытством вертела головой. Душистые запахи еды и резкая вонь, характерная для городов, слились в один тошнотворный аромат, который воскресил в её памяти недоброе воспоминание…
Андреас хотел уже сойти с козел, когда Лара обрушила ему на плечо ладонь.
— Погоди.
— В чём дело?
— Сын Крэха говорил, что в Дрездене была чума.
Бывший кот изменился в лице.
— Как хорошо, что ты об этом вспомнила. Очень своевременно!
— Хотя, наверное, чума уже прошла, иначе бы люди так не толпились, правда? — сказала Лара, пытаясь развеять собственный страх.
Но Андреас не давал ей ложных надежд:
— Ты хочешь заразиться? А вдруг они пока не знают, что больны?
Некоторое время они сидели на козлах, прижавшись друг к другу, и с подозрением всматривались в лица беспечно гуляющих внизу людей. Лара подала голос первой:
— Что будем делать? Вроде бы замертво никто не падает.
— А вон тот, гляди, как кашляет. — Андреас показал на тощего старика. — Вот-вот богу душу отдаст. Ещё посидим?
— Посидим, — обречённо кивнула она.
Андреас накрыл её руку ладонью и сплёл пальцы со своими. Они просидели на козлах добрых три минуты — и Лара не сдержалась:
— Нам что, до скончания веков так сидеть?!
— Можно вернуться в мою деревню, — предложил Андреас, а когда Лара со стоном уронила голову на руки, добавил: — Ну так и быть, давай у кого-нибудь спросим.
— Вот так запросто? «Как у вас дела с чумой?»
— А что ещё прикажешь делать? Э-э… Любезный! — крикнул он торговцу, что нёс за спиной короб с деревянными игрушками. — Как найти ближайшую мебельную лавку?
Тот показал на обветшалую церковь.
— Обогните церковь Богородицы да ступайте вдоль реки.
— Благодарю! А-а… скажите, нет ли в городе чумы? — настороженно уточнил Андреас.
— Солдаты ушли, и то счастье. — Мужчина поднял указательный палец. — Война — это та же чума.
— Спасибо, — облегчённо выдохнул Андреас и похлопал Лару по колену. — Чума закончилась, слезай!
