«Чёрт меня возьми, я дома!»
Постель тоже оказалась роскошной — мягкая перина вместо засаленного матраса с мякиной, шёлковая простыня на смену шерстяному одеялу, в коем больше не было нужды из-за жары…
«Это же моя комната! — обрадовалась Лара и вспомнила: — В доме, которого больше нет».
Она приподнялась на локтях. Жар исходил от потрескивающего в камине огня, у которого, вытянув ноги, устроился Андреас. Он сидел в кресле в одних штанах без чулок и сосредоточенно читал бабушкину книгу.
— Андреас, мой особняк не исчез! — ликовала Лара. — Всё на месте, только куда-то… перенеслось.
Тот поднял на неё глаза. И медленно вытянул руку.
«Так уже было», — припомнила Лара.
— Ши-ги-шин-па-эр-дли-юх.
В тело влилась знакомая боль. Не так жестоко, как она ожидала, но дыхание на несколько секунд оборвалось. Когда тело перестало сжиматься и гореть, Лара привычным движением приблизила к глазам кошачью лапу.
— Ненавижу тебя! — прошипела она, выпуская и впуская когти.
Опустив лапу, Лара завертела головой. Мир сделался шире, бледнее и объёмнее. Во рту опять мешались клыки, в нос проникли десятки прежде незаметных запахов: от постельного белья, от ковра, от подошедшего к кровати Андреаса…
Лара с силой ударила его растопыренной лапой по протянутой руке.
«Наконец я это сделала!»
— Больно! — пожаловался Андреас, изучая свежую царапину.
— Так и должно быть!
— Я твоего шипения не понимаю, — усмехнулся бывший кот. — Ну что, киса, пойдём завтракать? Будешь знать, как «ши-ги-шин» направо и налево раздавать…
«Меня завтраком не купишь!»
Один длинный прыжок — и она на полу.
Скорее в приоткрытую дверь! Лара почему-то знала, что она будет приоткрыта. Из коридора — вниз по лестнице. Упасть не страшно, все движения отточены и слажены. Резкий толчок по парадной двери обеими лапами и два скачка через ступеньки…
Любимый двор. А вот и дерево… Скорее на крышу, пока не поймали!
Она взобралась на высокий дуб и, не жалея когтей, полезла по стволу. Снизу кричал Андреас, сверху хлопали крылья и каркал ворон:
— Лара, замри!
— Пошёл вон!
— Слезай сейчас же — расшибёшься! — не унимался бывший кот.
В этот раз дуб возвышался рядом с особняком. В этот раз она не тратила время на то, чтобы бороться со страхом и трусливо оглядываться на землю. В этот раз всё будет иначе.
Добравшись до верхушки, Лара перепрыгнула на крышу и тяжело вздохнула. Отсюда было видно краешек деревни, озерцо и с детства знакомый Цайзихвальд, не по-осеннему изумрудно-зелёный.
«Тут меня никто не достанет! — Она загрустила. — Ну отчего у меня такая странная звериная суть? Почему не волчица, не рысь, не медведица? Даже возмездием не развлечёшься!»
Над двором коршуном носился Крэх. Отмахиваясь от него и сквернословя, Андреас воротился в дом. Старый ворон долетел до крыши и опустился на край. Некоторое время они молча смотрели на лес, когда Лара наконец сказала:
— Сейчас дождь пойдёт.
— Чего? — каркнул Крэх.
— Дождь, говорю, будет.
— Ты что, провидица?
Она покачала головой.
— Просто всё уже было.
На Крэха упали первые капли. Он потряс хвостом, тихо ворча:
— Может быть, хоть это их спасёт.
— Кого?
— Деревенских. С юга едет отряд кирасир.
Лару стрелой пронзило новое воспоминание.
— В прошлый раз деревню спасла я, а теперь… Лети к Андреасу, пусть перекроет им путь!
— Я уже пытался привлечь его внимание, он меня и слушать не желает.
— Может, над деревней ещё действует охранное заклятие бабушки?
— Не действует. Оно защищает всего неделю.
— А ты откуда знаешь? — удивилась Лара. — Ах да, ты ведь бывший колдун и подлец, что пытался меня обмануть.
— Тебе и это известно? — равнодушно отозвался ворон.
Лара нервно тряхнула мокрой шерстью.
«Ведь можно что-то сделать. Там же люди!» — соображала она.
— О! — оживился Крэх. — Не спасло.
Лара уставилась туда, куда он показал крылом. Над краем деревни клубился сизый дым от пожара, и слабый дождь не мог его затушить. Больше Лара ничего не видела, потому что особняк был такой же высоты, как и близлежащий лес.
«Господи, пожалуйста, пусть начнётся ливень!» — закричала она про себя.
— Они все умрут, — сказал Крэх, — а виновата ты.
— Я?!
— Если бы ты не осталась кошкой, если бы ты не дала Андреасу убить Изольду, если бы ты не обратила его в человека…
— Перестань!
— …их бы сейчас не убивали солдаты.
Лара смотрела на пожар и трясла головой, пытаясь выбросить из неё нудящее кряхтенье: «А виновата ты. А виновата ты, ты, ты, ты».
Со двора был слышен скрип колёс и топот. Она опустила глаза: через распахнутые ворота въехала чёрная карета с вензелем «К». С запяток спрыгнул лакей, чтобы открыть дверцу ненавистному канцлеру в сером камзоле с воротником без кружев. За ним вышли четыре охранника.
— Нет… — прошептала Лара.
Окинув взглядом особняк, Йорг Хольдт направился к двери и постучал — так громко, что она вздрогнула и мяукнула:
— Не открывай!
Лишь треск огня мог перебить этот невыносимый стук. Он стал таким близким, что Лара всем телом почувствовала жар и откинула простыню. Глаза упёрлись в голубой балдахин над кроватью. Она приподняла голову, чтобы осмотреться.
Руки и ноги, прикрытые сорочкой, были вполне человеческими. В спальне потрескивал камин, а около него сидел Андреас и читал колдовскую книгу.
«Куда я попала? Когда это кончится?» — в раздражении подумала Лара, садясь на постели.
— Что, чёрт возьми, происходит?
Андреас без эмоций поднял на неё глаза. Вытянул руку, открыл было рот…
— Ши-ги-шин-па-эр-дли-юх! — перебила она, выбросив руку вперёд.
В зелёных глазах блеснула безысходность — тогда Лара ощутила слабый укол стыда. Возникший на месте Андреаса чёрный кот спрыгнул на пол и с гневным урчанием выбежал за дверь.
Ларе даже в голову не пришло его задерживать. Она надела лежавшее на кушетке лавандовое платье, расчесала волосы и спустилась вниз, прижимая книгу к груди.
Кота нигде не было. Обойдя дом, Лара выглянула на крыльцо. Над двором летал растревоженный Крэх. Заметив Лару, он понёсся к ней.
— Андреаса не видал? — спросила она.
Ворон сел на крыльцо и закаркал.
— Что ты пытаешься сказать? Ты не знаешь, где Андреас?
Крэх неистово покачал головой и указал крылом в сторону открытых ворот.
— Он убежал в лес?
Ворон снова замотал головой, показывая на ворота. Лара заперла их и вернулась к дому.
— Ка-ар-р! — осуждающе неслось ей вслед.
— Я тебя не понимаю, извини!
Затворив дверь, она продолжила поиски.
— Кис-кис, ты где? — звала Лара, шагая по коридору четвёртого этажа. — И правда, я наколдовала слишком большой дом.
По стёклам заструился дождь. Она открыла окно, чтобы подставить руку холодным каплям, и озабоченно подумала: «Если Андреас на улице, то может замёрзнуть и простудиться».
Она обратила внимание на дым, что поднимался над лесом. В голову, как пушечные ядра, влетали жуткие воспоминания, которые хотелось забыть, — кирасиры, деревня, пожар…
«Я должна была их спасти и не спасла!»
Лара бросилась вниз по лестнице, по пути листая книгу заклинаний. Запнулась. Чуть не упала. Быстро распахнула дверь…
На крыльце стоял канцлер в сопровождении четырёх охранников. Когда он снял шляпу и слегка поклонился, его красивый бархатный голос вновь разрезал её жизнь пополам:
— Доброе утро, сударыня.
Серебристо-серые глаза пробежали по пустой обложке книги и с интересом остановились на Ларе. Та молча захлопнула дверь.
— Открывай!
В дверь стучали и стучали.
«Уходите!» — внутренне молила Лара, в ужасе наблюдая, как вздрагивает от стука засов.
Так же дрожала и она.
«Надо его остановить!»
Её непослушные пальцы перебирали шуршащие страницы, чтобы найти оглавление. Бумажный шелест становился громче, навязчивее, заглушая стук, а нужная страница никак не находилась, Лара была больше не властна над своими руками.
Но потом поняла — это не она листает книгу, а Андреас. Бывший кот сидел у камина, вытянув ноги к огню. Над ней голубел балдахин, и жар добирался до самого мозга, плавя и без того разрозненные мысли.
«Я, похоже, в бреду», — осознала Лара и медленно села на кровати.
— Андреас, — усталым голосом заговорила она, — давай не будем превращать друг друга в животных. Теперь я знаю, это нестерпимо больно. И мне жаль, что я столько раз причиняла тебе боль. И я знаю, что ты тоже человек, но слишком горд, чтобы в этом признаться…
Андреас являл собой чистое изумление.
— Если тебе интересно, то по звериной сути я тоже кошка, — вздохнула Лара. — Как и ты.
Андреас вскочил, роняя книгу.
— Лара! — Он сжал её в объятиях, смеясь.
— Можешь опять называть меня «киса».
— Будто камень с души упал. Ты не представляешь, как я рад… — Когда Андреас склонился к её губам, Лара запоздало отстранилась.
— Постой, я твоя хозяйка…
— Ты мне не хозяйка, — возразил бывший кот.
— А кто?
— Ты мой личный человек. — И Андреас её поцеловал, смущённую, растерянную и почти счастливую.
Почти — потому что, отдаваясь его губам, она не верила, что исправила всё. Потому что за их поцелуями всегда следовала расплата.
Лара почувствовала необыкновенную лёгкость, словно земля ушла из-под ног. Она решила, что это из-за поцелуя, но, оторвавшись от Андреаса, увидела небо и закричала.
— Не бойся, — мягко сказал тот.
Но как можно видеть свои ноги болтающимися в воздухе и не бояться?
— Как мы очутились на крыше?! — Лара глянула вниз и обеими руками вцепилась в Андреаса. — Как мы будем спускаться?! Тут рос дуб, куда он делся?!
— Успокойся, киса, это сон.
— Ты уверен?
— Я проверял.
— Тогда ладно, — сдалась она.
Признать, что это сон, было намного приятнее, чем поверить в горячечный бред.
— Сейчас будет дождь, — предупредила Лара.
Андреас свёл тёмные брови.
— Нет, не будет.
— Почему?
— Это и мой сон, а я мокнуть не желаю.
На краю сознания тускло вспыхнуло воспоминание. Она повернулась в сторону леса и увидела клубы дыма.
— Андреас, там горит деревня! Её подожгли кирасиры!
— Какие кирасиры? — задал он бесполезный вопрос.
Лара с возмущением тряхнула волосами.
— Надо слезть и спасти их! Где книга?
— Наверное, осталась в комнате. Лара, не суетись, им уже ничем не помочь.
— Ты не хочешь даже попытаться?!
Андреас покачал головой, поражая своим равнодушием.
— Не хочу.
— Но там же люди! Мерле, Юрген, их семьи… У Юргена три младших сестры! Ты понимаешь, что с ними сделают?
— Зато теперь они не будут свидетельствовать против тебя на суде, и тебя не отправят на виселицу.
— Меня бы всё равно отправили на виселицу, — бросила Лара, — потому что магия — это проклятие!
Она увидела, как в ворота въезжает чёрная карета, запряжённая шестью лошадьми, и положила руку на колено Андреаса.
— Сиди смирно. Даст бог, он нас не заметит.
Оглушительный стук неустанного канцлера вновь заставил её вздрогнуть. Казалось, что и крышу затрясло. Прижав к поверхности ладонь, Лара ужаснулась: крыша и правда тряслась от каждого стука.
«Это невозможно…»
Из-за очередного, особенно сильного удара Лару подбросило вверх. Андреас не успел её схватить, и она полетела вниз. Лара была так поражена, что не сообразила зацепиться руками за край, даже вскричать не успела!
Вместо земли она упала на камни и застонала. Хотя по ощущению Лара летела не четыре этажа, а всего один, у неё нещадно болела спина.
— Я слишком стара, не мешай! — достиг её слуха родной резкий голос.
Лара заморгала, прогоняя восставший в глазах туман, и с трудом оперлась на локти. День сменился ночью, а она лежала на рыночной площади, посреди которой разверзлось огненное озеро. На фоне беспокойного пламени чернел бабушкин силуэт — она держала за шкирку извивающегося кота.
— Приди и возьми... Возьми и прими...
— Мя-я-я-яу!
— Андреас! — Лара вскинула руку. — Ши-ги-шин… Нет!!!
Поздно. Не успела она кончить заклинание, как бабушка разжала руку и гневно повернулась:
— Ты откуда знаешь «ши-ги-шин»?
Лара не отвечала. Сил хватило только на то, чтобы встать и броситься к жертвенной бездне. В глазах кипела лава. Кота нигде не было.
— Верни Андреаса, старая сука! — неожиданно для себя заорала Лара, вцепившись в бабушкину косынку, повязанную на груди.
Так же внезапно она отлетела на мостовую от удара в живот.
— Когда ты успела запомнить заклинание? Ты же бестолочь, каких свет не видывал, — ворчала бабушка.
Меньше всего Ларе хотелось подниматься и спорить. Хотелось, свернувшись, лежать до утра на мощёной площади и никого не видеть. Услышав знакомое шарканье, она скривила губы. Бабушка встала над ней с брезгливым лицом.
— Я сотру тебе память.
— Не смей! — рявкнула Лара и залилась слезами. — Я хочу оплакать его смерть…
— Можно подумать, он так тебе дорог.
— Очень дорог!
Вместе с током крови в голове стучала мысль: «А виновата ты. А виновата ты, ты, ты, ты…»
— Идём домой.
— Я больше не хочу тебя знать! — захлёбываясь слезами, прошипела Лара. — Убийца!
— Что ты сказала?
— Убийца детей!
— Тебе и это известно? — совсем как Крэх, ответила бабушка. Она подняла пустой котелок и строго взглянула на Лару. — Либо ты идёшь домой ногами, либо я превращаю тебя в животное и уношу с собой. Выбирай.
Та заплакала ещё сильнее, не зная, как поступить. За неё решила бездна — камни начали сходиться обратно, и Ларе пришлось подняться. Бабушка приняла это за согласие.
Лара плакала почти всю дорогу до дома. Когда они одолели половину пути, бабушка, которая шла впереди, прочла над деревней охранное заклинание.
— Теперь на них ни один вояка напасть не сумеет, — безразлично сказала она.
«Как будто тебе есть дело до деревенских, — со злостью подумала Лара, вытягивая руку. — Интересно, какова твоя звериная суть?..»
Та, не оборачиваясь, произнесла:
— Что, думаешь убить свою бабку из-за мальчишки?
— Однажды мы тебя уже убили, — выпалила Лара. — Вернее, не мы, а Андреас.
Бабушка чуть слышно усмехнулась.
— Убив меня, ты станешь настоящей ведьмой.
Лара вспомнила о правиле наследования книги и опустила руку.
— Знаю.
Над лесом зарделась заря. Увидев на опушке ветхий дом своего детства, Лара поняла, что соскучилась.
«Я ведь его ненавидела… Странно».
В доме всё было по-прежнему. Бабушка наколдовала пшённую кашу, и они сели завтракать.
— Применять заклинания больше не смей.
— А то что? Сотрёшь мне память? — холодно спросила Лара, не отрывая глаз от миски.
— Выборочно её не сотрёшь, — посетовала бабушка. — Пришлось бы стереть тебе память о последних девяти днях — такую пропажу заметит даже такая тупица, как ты…
— Ты оскорбляешь меня из зависти к моей молодости или силе? — не выдержала Лара.
— Чего?!
— Мы обе знаем, что как ведьма я сильнее тебя. — Она посмотрела в колючие бабушкины глаза. — Возможно, в десять раз.
— Ты откуда взяла эту чушь?
— Не отрицай. — Лара указала на буковый буфет. — Вон там лежит письмо, которое ты мне оставила на случай смерти.
— Ты его читала? — насторожилась бабушка.
— Ещё нет. То есть… в этот раз ещё нет.
— И что теперь, гордячка? Хочешь продать свою душу и непрестанно бояться, как я? Тебе придётся скрываться всю жизнь! Ты не сумеешь, ты себя выдашь…
— Деревенские и так знали, что ты ведьма.
Бабушка вскочила на ноги, словно под ней загорелась табуретка.
— Чепуха!
— На тебя не доносили только потому, что ты платила, — отрезала Лара.
— Не заговаривай мне зубы…
— Твои усилия были напрасными, бабушка!
Постель тоже оказалась роскошной — мягкая перина вместо засаленного матраса с мякиной, шёлковая простыня на смену шерстяному одеялу, в коем больше не было нужды из-за жары…
«Это же моя комната! — обрадовалась Лара и вспомнила: — В доме, которого больше нет».
Она приподнялась на локтях. Жар исходил от потрескивающего в камине огня, у которого, вытянув ноги, устроился Андреас. Он сидел в кресле в одних штанах без чулок и сосредоточенно читал бабушкину книгу.
— Андреас, мой особняк не исчез! — ликовала Лара. — Всё на месте, только куда-то… перенеслось.
Тот поднял на неё глаза. И медленно вытянул руку.
«Так уже было», — припомнила Лара.
— Ши-ги-шин-па-эр-дли-юх.
В тело влилась знакомая боль. Не так жестоко, как она ожидала, но дыхание на несколько секунд оборвалось. Когда тело перестало сжиматься и гореть, Лара привычным движением приблизила к глазам кошачью лапу.
— Ненавижу тебя! — прошипела она, выпуская и впуская когти.
Опустив лапу, Лара завертела головой. Мир сделался шире, бледнее и объёмнее. Во рту опять мешались клыки, в нос проникли десятки прежде незаметных запахов: от постельного белья, от ковра, от подошедшего к кровати Андреаса…
Лара с силой ударила его растопыренной лапой по протянутой руке.
«Наконец я это сделала!»
— Больно! — пожаловался Андреас, изучая свежую царапину.
— Так и должно быть!
— Я твоего шипения не понимаю, — усмехнулся бывший кот. — Ну что, киса, пойдём завтракать? Будешь знать, как «ши-ги-шин» направо и налево раздавать…
«Меня завтраком не купишь!»
Один длинный прыжок — и она на полу.
Скорее в приоткрытую дверь! Лара почему-то знала, что она будет приоткрыта. Из коридора — вниз по лестнице. Упасть не страшно, все движения отточены и слажены. Резкий толчок по парадной двери обеими лапами и два скачка через ступеньки…
Любимый двор. А вот и дерево… Скорее на крышу, пока не поймали!
Она взобралась на высокий дуб и, не жалея когтей, полезла по стволу. Снизу кричал Андреас, сверху хлопали крылья и каркал ворон:
— Лара, замри!
— Пошёл вон!
— Слезай сейчас же — расшибёшься! — не унимался бывший кот.
В этот раз дуб возвышался рядом с особняком. В этот раз она не тратила время на то, чтобы бороться со страхом и трусливо оглядываться на землю. В этот раз всё будет иначе.
Добравшись до верхушки, Лара перепрыгнула на крышу и тяжело вздохнула. Отсюда было видно краешек деревни, озерцо и с детства знакомый Цайзихвальд, не по-осеннему изумрудно-зелёный.
«Тут меня никто не достанет! — Она загрустила. — Ну отчего у меня такая странная звериная суть? Почему не волчица, не рысь, не медведица? Даже возмездием не развлечёшься!»
Над двором коршуном носился Крэх. Отмахиваясь от него и сквернословя, Андреас воротился в дом. Старый ворон долетел до крыши и опустился на край. Некоторое время они молча смотрели на лес, когда Лара наконец сказала:
— Сейчас дождь пойдёт.
— Чего? — каркнул Крэх.
— Дождь, говорю, будет.
— Ты что, провидица?
Она покачала головой.
— Просто всё уже было.
На Крэха упали первые капли. Он потряс хвостом, тихо ворча:
— Может быть, хоть это их спасёт.
— Кого?
— Деревенских. С юга едет отряд кирасир.
Лару стрелой пронзило новое воспоминание.
— В прошлый раз деревню спасла я, а теперь… Лети к Андреасу, пусть перекроет им путь!
— Я уже пытался привлечь его внимание, он меня и слушать не желает.
— Может, над деревней ещё действует охранное заклятие бабушки?
— Не действует. Оно защищает всего неделю.
— А ты откуда знаешь? — удивилась Лара. — Ах да, ты ведь бывший колдун и подлец, что пытался меня обмануть.
— Тебе и это известно? — равнодушно отозвался ворон.
Лара нервно тряхнула мокрой шерстью.
«Ведь можно что-то сделать. Там же люди!» — соображала она.
— О! — оживился Крэх. — Не спасло.
Лара уставилась туда, куда он показал крылом. Над краем деревни клубился сизый дым от пожара, и слабый дождь не мог его затушить. Больше Лара ничего не видела, потому что особняк был такой же высоты, как и близлежащий лес.
«Господи, пожалуйста, пусть начнётся ливень!» — закричала она про себя.
— Они все умрут, — сказал Крэх, — а виновата ты.
— Я?!
— Если бы ты не осталась кошкой, если бы ты не дала Андреасу убить Изольду, если бы ты не обратила его в человека…
— Перестань!
— …их бы сейчас не убивали солдаты.
Лара смотрела на пожар и трясла головой, пытаясь выбросить из неё нудящее кряхтенье: «А виновата ты. А виновата ты, ты, ты, ты».
Со двора был слышен скрип колёс и топот. Она опустила глаза: через распахнутые ворота въехала чёрная карета с вензелем «К». С запяток спрыгнул лакей, чтобы открыть дверцу ненавистному канцлеру в сером камзоле с воротником без кружев. За ним вышли четыре охранника.
— Нет… — прошептала Лара.
Окинув взглядом особняк, Йорг Хольдт направился к двери и постучал — так громко, что она вздрогнула и мяукнула:
— Не открывай!
Лишь треск огня мог перебить этот невыносимый стук. Он стал таким близким, что Лара всем телом почувствовала жар и откинула простыню. Глаза упёрлись в голубой балдахин над кроватью. Она приподняла голову, чтобы осмотреться.
Руки и ноги, прикрытые сорочкой, были вполне человеческими. В спальне потрескивал камин, а около него сидел Андреас и читал колдовскую книгу.
«Куда я попала? Когда это кончится?» — в раздражении подумала Лара, садясь на постели.
— Что, чёрт возьми, происходит?
Андреас без эмоций поднял на неё глаза. Вытянул руку, открыл было рот…
— Ши-ги-шин-па-эр-дли-юх! — перебила она, выбросив руку вперёд.
В зелёных глазах блеснула безысходность — тогда Лара ощутила слабый укол стыда. Возникший на месте Андреаса чёрный кот спрыгнул на пол и с гневным урчанием выбежал за дверь.
Ларе даже в голову не пришло его задерживать. Она надела лежавшее на кушетке лавандовое платье, расчесала волосы и спустилась вниз, прижимая книгу к груди.
Кота нигде не было. Обойдя дом, Лара выглянула на крыльцо. Над двором летал растревоженный Крэх. Заметив Лару, он понёсся к ней.
— Андреаса не видал? — спросила она.
Ворон сел на крыльцо и закаркал.
— Что ты пытаешься сказать? Ты не знаешь, где Андреас?
Крэх неистово покачал головой и указал крылом в сторону открытых ворот.
— Он убежал в лес?
Ворон снова замотал головой, показывая на ворота. Лара заперла их и вернулась к дому.
— Ка-ар-р! — осуждающе неслось ей вслед.
— Я тебя не понимаю, извини!
Затворив дверь, она продолжила поиски.
— Кис-кис, ты где? — звала Лара, шагая по коридору четвёртого этажа. — И правда, я наколдовала слишком большой дом.
По стёклам заструился дождь. Она открыла окно, чтобы подставить руку холодным каплям, и озабоченно подумала: «Если Андреас на улице, то может замёрзнуть и простудиться».
Она обратила внимание на дым, что поднимался над лесом. В голову, как пушечные ядра, влетали жуткие воспоминания, которые хотелось забыть, — кирасиры, деревня, пожар…
«Я должна была их спасти и не спасла!»
Лара бросилась вниз по лестнице, по пути листая книгу заклинаний. Запнулась. Чуть не упала. Быстро распахнула дверь…
На крыльце стоял канцлер в сопровождении четырёх охранников. Когда он снял шляпу и слегка поклонился, его красивый бархатный голос вновь разрезал её жизнь пополам:
— Доброе утро, сударыня.
Серебристо-серые глаза пробежали по пустой обложке книги и с интересом остановились на Ларе. Та молча захлопнула дверь.
— Открывай!
В дверь стучали и стучали.
«Уходите!» — внутренне молила Лара, в ужасе наблюдая, как вздрагивает от стука засов.
Так же дрожала и она.
«Надо его остановить!»
Её непослушные пальцы перебирали шуршащие страницы, чтобы найти оглавление. Бумажный шелест становился громче, навязчивее, заглушая стук, а нужная страница никак не находилась, Лара была больше не властна над своими руками.
Но потом поняла — это не она листает книгу, а Андреас. Бывший кот сидел у камина, вытянув ноги к огню. Над ней голубел балдахин, и жар добирался до самого мозга, плавя и без того разрозненные мысли.
«Я, похоже, в бреду», — осознала Лара и медленно села на кровати.
— Андреас, — усталым голосом заговорила она, — давай не будем превращать друг друга в животных. Теперь я знаю, это нестерпимо больно. И мне жаль, что я столько раз причиняла тебе боль. И я знаю, что ты тоже человек, но слишком горд, чтобы в этом признаться…
Андреас являл собой чистое изумление.
— Если тебе интересно, то по звериной сути я тоже кошка, — вздохнула Лара. — Как и ты.
Андреас вскочил, роняя книгу.
— Лара! — Он сжал её в объятиях, смеясь.
— Можешь опять называть меня «киса».
— Будто камень с души упал. Ты не представляешь, как я рад… — Когда Андреас склонился к её губам, Лара запоздало отстранилась.
— Постой, я твоя хозяйка…
— Ты мне не хозяйка, — возразил бывший кот.
— А кто?
— Ты мой личный человек. — И Андреас её поцеловал, смущённую, растерянную и почти счастливую.
Почти — потому что, отдаваясь его губам, она не верила, что исправила всё. Потому что за их поцелуями всегда следовала расплата.
Лара почувствовала необыкновенную лёгкость, словно земля ушла из-под ног. Она решила, что это из-за поцелуя, но, оторвавшись от Андреаса, увидела небо и закричала.
— Не бойся, — мягко сказал тот.
Но как можно видеть свои ноги болтающимися в воздухе и не бояться?
— Как мы очутились на крыше?! — Лара глянула вниз и обеими руками вцепилась в Андреаса. — Как мы будем спускаться?! Тут рос дуб, куда он делся?!
— Успокойся, киса, это сон.
— Ты уверен?
— Я проверял.
— Тогда ладно, — сдалась она.
Признать, что это сон, было намного приятнее, чем поверить в горячечный бред.
— Сейчас будет дождь, — предупредила Лара.
Андреас свёл тёмные брови.
— Нет, не будет.
— Почему?
— Это и мой сон, а я мокнуть не желаю.
На краю сознания тускло вспыхнуло воспоминание. Она повернулась в сторону леса и увидела клубы дыма.
— Андреас, там горит деревня! Её подожгли кирасиры!
— Какие кирасиры? — задал он бесполезный вопрос.
Лара с возмущением тряхнула волосами.
— Надо слезть и спасти их! Где книга?
— Наверное, осталась в комнате. Лара, не суетись, им уже ничем не помочь.
— Ты не хочешь даже попытаться?!
Андреас покачал головой, поражая своим равнодушием.
— Не хочу.
— Но там же люди! Мерле, Юрген, их семьи… У Юргена три младших сестры! Ты понимаешь, что с ними сделают?
— Зато теперь они не будут свидетельствовать против тебя на суде, и тебя не отправят на виселицу.
— Меня бы всё равно отправили на виселицу, — бросила Лара, — потому что магия — это проклятие!
Она увидела, как в ворота въезжает чёрная карета, запряжённая шестью лошадьми, и положила руку на колено Андреаса.
— Сиди смирно. Даст бог, он нас не заметит.
Оглушительный стук неустанного канцлера вновь заставил её вздрогнуть. Казалось, что и крышу затрясло. Прижав к поверхности ладонь, Лара ужаснулась: крыша и правда тряслась от каждого стука.
«Это невозможно…»
Из-за очередного, особенно сильного удара Лару подбросило вверх. Андреас не успел её схватить, и она полетела вниз. Лара была так поражена, что не сообразила зацепиться руками за край, даже вскричать не успела!
Вместо земли она упала на камни и застонала. Хотя по ощущению Лара летела не четыре этажа, а всего один, у неё нещадно болела спина.
— Я слишком стара, не мешай! — достиг её слуха родной резкий голос.
Лара заморгала, прогоняя восставший в глазах туман, и с трудом оперлась на локти. День сменился ночью, а она лежала на рыночной площади, посреди которой разверзлось огненное озеро. На фоне беспокойного пламени чернел бабушкин силуэт — она держала за шкирку извивающегося кота.
— Приди и возьми... Возьми и прими...
— Мя-я-я-яу!
— Андреас! — Лара вскинула руку. — Ши-ги-шин… Нет!!!
Поздно. Не успела она кончить заклинание, как бабушка разжала руку и гневно повернулась:
— Ты откуда знаешь «ши-ги-шин»?
Лара не отвечала. Сил хватило только на то, чтобы встать и броситься к жертвенной бездне. В глазах кипела лава. Кота нигде не было.
— Верни Андреаса, старая сука! — неожиданно для себя заорала Лара, вцепившись в бабушкину косынку, повязанную на груди.
Так же внезапно она отлетела на мостовую от удара в живот.
— Когда ты успела запомнить заклинание? Ты же бестолочь, каких свет не видывал, — ворчала бабушка.
Меньше всего Ларе хотелось подниматься и спорить. Хотелось, свернувшись, лежать до утра на мощёной площади и никого не видеть. Услышав знакомое шарканье, она скривила губы. Бабушка встала над ней с брезгливым лицом.
— Я сотру тебе память.
— Не смей! — рявкнула Лара и залилась слезами. — Я хочу оплакать его смерть…
— Можно подумать, он так тебе дорог.
— Очень дорог!
Вместе с током крови в голове стучала мысль: «А виновата ты. А виновата ты, ты, ты, ты…»
— Идём домой.
— Я больше не хочу тебя знать! — захлёбываясь слезами, прошипела Лара. — Убийца!
— Что ты сказала?
— Убийца детей!
— Тебе и это известно? — совсем как Крэх, ответила бабушка. Она подняла пустой котелок и строго взглянула на Лару. — Либо ты идёшь домой ногами, либо я превращаю тебя в животное и уношу с собой. Выбирай.
Та заплакала ещё сильнее, не зная, как поступить. За неё решила бездна — камни начали сходиться обратно, и Ларе пришлось подняться. Бабушка приняла это за согласие.
Лара плакала почти всю дорогу до дома. Когда они одолели половину пути, бабушка, которая шла впереди, прочла над деревней охранное заклинание.
— Теперь на них ни один вояка напасть не сумеет, — безразлично сказала она.
«Как будто тебе есть дело до деревенских, — со злостью подумала Лара, вытягивая руку. — Интересно, какова твоя звериная суть?..»
Та, не оборачиваясь, произнесла:
— Что, думаешь убить свою бабку из-за мальчишки?
— Однажды мы тебя уже убили, — выпалила Лара. — Вернее, не мы, а Андреас.
Бабушка чуть слышно усмехнулась.
— Убив меня, ты станешь настоящей ведьмой.
Лара вспомнила о правиле наследования книги и опустила руку.
— Знаю.
Над лесом зарделась заря. Увидев на опушке ветхий дом своего детства, Лара поняла, что соскучилась.
«Я ведь его ненавидела… Странно».
В доме всё было по-прежнему. Бабушка наколдовала пшённую кашу, и они сели завтракать.
— Применять заклинания больше не смей.
— А то что? Сотрёшь мне память? — холодно спросила Лара, не отрывая глаз от миски.
— Выборочно её не сотрёшь, — посетовала бабушка. — Пришлось бы стереть тебе память о последних девяти днях — такую пропажу заметит даже такая тупица, как ты…
— Ты оскорбляешь меня из зависти к моей молодости или силе? — не выдержала Лара.
— Чего?!
— Мы обе знаем, что как ведьма я сильнее тебя. — Она посмотрела в колючие бабушкины глаза. — Возможно, в десять раз.
— Ты откуда взяла эту чушь?
— Не отрицай. — Лара указала на буковый буфет. — Вон там лежит письмо, которое ты мне оставила на случай смерти.
— Ты его читала? — насторожилась бабушка.
— Ещё нет. То есть… в этот раз ещё нет.
— И что теперь, гордячка? Хочешь продать свою душу и непрестанно бояться, как я? Тебе придётся скрываться всю жизнь! Ты не сумеешь, ты себя выдашь…
— Деревенские и так знали, что ты ведьма.
Бабушка вскочила на ноги, словно под ней загорелась табуретка.
— Чепуха!
— На тебя не доносили только потому, что ты платила, — отрезала Лара.
— Не заговаривай мне зубы…
— Твои усилия были напрасными, бабушка!
