— Самоуверенная дурища! — взорвалась та. — Нельзя терять бдительность, нельзя рисковать! Малейшее подозрение — и в дверь постучат инквизиторы!
Раздался громкий стук.
— Не открывай, — оцепенела Лара.
Но бабушка не слушала. За дверью опять стоял сталеглазый и опять в компании охранников.
— Здравствуйте, — бодро сказал он.
Бабушка негостеприимно захлопнула дверь.
— Накаркали.
— Это не инквизитор, а канцлер курфюрста, — объяснила Лара. — Он ищет трёх дворян, которых я обратила в мышей.
Несколько секунд бабушка смотрела на неё, хмуря брови, после чего толкнула в свою комнату.
— Лезь в окно и беги на луг! — велела она.
— А ты?
— Сотру им к чёрту память!
В нос ударил затхлый запах. Открыв дрожащими руками ставни, Лара влезла на подоконник.
— Торопись!
Не дожидаясь, пока она прыгнет, бабушка пихнула её в спину. Та упала в траву, чудом сдержав крик и не разбив лоб.
«Да сколько можно? Я себе скоро что-нибудь сломаю!»
Лара, постанывая, перевернулась на спину. Над ней нависла бородатая козья морда.
— Козетта, только тебя мне тут не хватало…
Пока Лара поднималась на ноги и осознавала, что угодила на луг, располагавшийся в двух минутах от дома, коза с удовольствием что-то жевала.
— Снова?! Нет! Козетта! Ах ты ж тварь… — Лара кинулась спасать колдовскую книгу. — Уйди, чтоб я тебя не видела, Иуда!
Жёлтые глаза налились кровью, Козетта с угрозой наклонила рогатую голову. В попытке отогнать козу Лара подхватила юбки и замахнулась на неё ногой. Коза, брыкаясь, отбежала.
— Ме-е-е! — издалека возмутилась она.
Всё было так же — от важной страницы остались огрызки. Лара со вздохом подняла и отряхнула книгу. А за её спиной послышался мужской голос:
— Глядите, какая дивная пастораль.
«Чтоб вам провалиться», — обречённо подумала Лара и повернулась к всадникам.
Перед ней стояли три молодчика — два знакомых барона и один чересчур знакомый граф. Видеть последнего столь нежно улыбающимся было странно и даже неуютно.
«А потом ты, сволочь, будешь мне пистолетом тыкать…»
— Скажите, милая аркадская пастушка, — проворковал Филипп, — ваш ли это дом виднеется за деревьями?
— Ну мой, — небрежно ответила та.
— Мы страсть как утомились, а наши фляги, увы, опустели. Не изволите ли вы принести нам воды?
Лара чуть было не ляпнула «изволю», но прервалась на полуслове:
— Нет, не изволю.
— Отчего же? — удивился юноша.
— У нас нет воды.
— Думается мне, что за вашим забором наверняка есть колодец.
— Он засорён, — и глазом не моргнув, ответила Лара.
— Если вы не возражаете, барышня, мы бы хотели это проверить.
Не скрывая злости, Лара уткнула руки в бёдра.
— Ещё как возражаю! Пошли вон отсюда! Вон, пока живы!
— Да тебе хоть известно, с кем ты разговариваешь, вошь? — завопил граф.
— Известно! Ты вот Херх... фон Айхельштарк, племянник епископский, бабник самоназванный. — Лара показательно замахнулась на них учебником по чёрной магии. — Прочь из наших краёв, я сказала!
— Умалишённая, — решили юнцы. — Поедемте.
Благородная троица отбыла в лес. Не успела Лара прийти в себя, как на луг явилась бабушка. На её морщинистом лице боролись любопытство и волнение.
— На кого это ты так грозно кричала?
— На двух баронов и одного графа, — ответила Лара.
— Чего-о?
— Взбесили они меня.
— И давно ты такая бешеная? — с насмешкой спросила бабушка.
— Я не бешеная, я устала. Устала!
— Ты устала от того, что взвалила на себя неподъёмную ношу, — сказала вдруг бабушка, словно зная о Ларе больше, чем она сама. — Шутка ли — спасти Андреаса из плена? У тебя ничего не получится.
— Я справлюсь!
— Не справишься! Тебе не хватит ума и упорства. Ты простая пастушка, перечитавшая книг. Но книги — это далеко не всё, никакие знания не сравнятся с природной смекалкой.
Лара протестующе замотала головой. Чувства её походили на бурный поток воды, сорвавший плотину.
— Ты так привыкла меня принижать, что сама поверила в мою безнадёжность. И я в неё поверила. К несчастью для себя! Я, конечно, не семи пядей во лбу, но всё же не настолько глупа, как ты меня убеждала. Тебе так было удобно…
— Да что ты понимаешь, соплячка?
— На кого бы ты ворчала, будь я непогрешимо идеальной? — распалялась Лара. — Куда бы ты сливала яд, что настаивался в тебе из-за невозможности быть собой?
— Да ты…
— Только рядом со мной ты могла расслабиться! На людях ты притворялась доброй и любезной. И чтобы тебя не уличили в колдовстве, и чтобы не нажить врагов, которые могли донести… Потому как доносят обычно не на ведьм, а на неугодных! Вот почему ты задабривала крестьян монетой и улыбалась им. Ты даже меня учила улыбаться. Улыбаться, когда не хочется!
Бабушка изумлённо охнула. Задумчиво скривила рот.
— Мне за тебя тревожно было, потому что ты, наивная, не знала жизни…
— А ещё потому что я сильнее тебя! Даже Библиотекарь отметил мою силу.
— Ишь ты, — привычным тоном отозвалась бабушка, — нашла чем похваляться, бестолочь!
— Я не бестолочь! — Лара топнула ногой, и бабушка исчезла.
Она вздрогнула, но не сомневалась — бабушка ещё рядом, ещё слышит. Лара отёрла глаза от набежавших слёз и тихо призналась:
— Мне жаль, что ты умерла. Но после твоей смерти мне стало легче.
Она вернулась в дом и села за кухонный стол.
«Ну что? — мысленно спросила она. — Теперь я всё исправила? Или и этого мало?»
В дверь опять постучали.
— Нет! Нет! Нет! — закричала Лара.
«Это не может быть канцлер! — озарило её. — В этот раз я никого не превращала! Я ни в чём не виновата!»
Оставив книгу на столе, она отперла засов. На крыльце стоял канцлер. За его спиной возвышались четыре охранника.
— Здравствуйте.
— Господи... — заныла Лара. — Когда ж ты от меня отстанешь?
— Позвольте представиться, моё имя — Йорг Хольдт, я канцлер его светлости кур...
— Да знаю я, кто ты, — оборвала она.
Невзирая на её грубость, сталеглазый продолжил объясняться:
— Я прибыл по приказу его светлости, чтобы вас арестовать.
— За что?!
— Барон фон дер Шуленбург, барон фон Грюнберг и, в особенности, граф фон Айхельштарк обвиняют вас в том, что месяц назад вы не дали им воды, когда вышеупомянутые господа изволили умирать от жажды.
Ноги подкосились, но она нашла в себе силы захлопнуть дверь. На несчастную дверь обрушился стук, словно кто-то бил в набат. Хотя Лара зажмурилась и сдавила уши руками, настойчивый звук проникал во все уголки её изнурённого тела. Тогда она с усилием открыла глаза, чтобы этот выматывающий сон наконец прекратился.
Стук не исчезал.
Лара снова была в сумрачной комнате таверны за много миль от Цайзихвальда, а стук продолжался.
Она встала с кровати. На миг замерла, преодолевая головокружение, и подошла к двери.
— Кто там? — хриплым голосом спросила Лара, надевая шляпу.
— Это хозяин.
— Что вам надо?
— Я принёс ужин.
Она распахнула дверь — за ней стоял канцлер и четыре рослых охранника. Бледный хозяин «Синего носорога» всем телом прижимался к стене.
«Я что, до сих пор не проснулась?»
Лара машинально закрыла дверь. Однако беловолосый охранник не позволил ей этого сделать, поставив ногу на порог.
«Боже, пусть это будет сон во сне!»
Лара бросилась к окну, но оказалась в кольце крепких рук того же охранника. И как бы она ни вырывалась, всё было тщетно.
— Пустите!
— Ваша милость, неужто мы проделали такой долгий путь ради этого мальчонки? — раздалось над её макушкой.
Канцлер покачал головой, не сводя с Лары торжествующих серебристых глаз.
— Не мальчик это, Хансен, а могущественная ведьма.
Лара почувствовала, что держать её стали чуть более деликатно.
— Она опасна? — уточнил охранник.
— Пока нет. Мне давно не встречались ведьмы подобной силы. Таких беречь надо.
— Не надо меня беречь! — закричала Лара. — Не ведьма я, не ведьма!
Неожиданно Йорг Хольдт простёр к ней ладонь… и потрепал по щеке.
— Тише, кисонька. Я знаю.
— Знаете?!
— В отличие от Крэха Мецгера на тебе нет клейма, — широко улыбнулся канцлер, после чего, к полнейшему изумлению Лары, вытянул руку в сторону хозяина таверны. — Ши-рва-ци-ас-ту-цу-пор.
— Вы что… колдун? — пролепетала Лара.
Ей никто не ответил — все были заняты замороженным толстяком. Два охранника пытались поднять его, как статую, и, судя по их напряжённым лицам, вес он имел примерно такой же.
— Тяжёлый, собака, — простонал один из них.
— Отнесите хозяина в комнату, сотрите ему память о последнем дне, а потом разморозьте, — распорядился канцлер.
— Да, ваша милость.
— Подождите, — выдохнула Лара. — Вы все… колдуны?!
Вместо ответа сталеглазый кивнул молодому человеку за её спиной. Едва тот освободил Лару, канцлер взял её под локоть и повёл вниз по лестнице.
— Не будешь ли ты так любезна со мною поужинать?
Лара в ужасе оглянулась на двух следующих за ними охранников.
— Отказаться можно?
— Нет, — тепло улыбнулся канцлер.
Около таверны стояла уже опостылевшая чёрная карета. Кучер открыл перед ними дверцу.
«А в моём сне это делал лакей…» — подумала Лара и, вспомнив о лошади, заявила:
— Без Адской Тьмы я никуда не поеду!
Рука на её локте сжалась крепче.
— Возможно, я показался тебе излишне вежливым, — заметил канцлер. — Виноват, переусердствовал. — С этими словами он силой затолкал её в экипаж и опустился рядом.
Напротив них уселись два охранника.
— Позвольте мне забрать свою лошадь! — воскликнула Лара.
Карета тронулась с места.
— Не беспокойся, мы с тобой всего лишь отужинаем и побеседуем.
— Зачем мне вас слушать?
— Потому что я могу заткнуть тебя одним заклятием. — Сталеглазый выдержал паузу. — Но не прибегну к колдовству, если ты будешь вести себя достойным образом.
Почему она вспомнила Андреаса и его претензии к её поведению? Лара не знала. Только чувствовала, что всё повторяется: на пороге её жизни вновь объявился мужчина, грозящий расправой. Неважно как — с помощью магии или физической силы.
— Выходит… вы искали меня не для того, чтобы отправить на виселицу?
Канцлер почти не изменился в лице, но Лару обдало таким холодом, что захотелось укутаться в плащ.
— Ты в самом деле полагала, будто правая рука курфюрста станет разъезжать по империи, чтобы наказать сбежавшую ведьму?
— Ну, мои жертвы достаточно знатные…
— Никто бы тебя не повесил, — вздохнул канцлер. — Своим побегом ты лишь усложнила жизнь себе и мне. Утром перед казнью я собирался подменить тебя другой преступницей и увезти с собой. Но ты удрала, и спасать стало некого. Судья приказал вывесить на ратуше объявление — городской суд заплатит пять талеров тому, кто тебя приведёт.
— Всего пять талеров?! — возмутилась Лара и фыркнула: — Даже моя лошадь стоит больше.
— Ведьмы нынче не в цене, слишком много их развелось.
Несмотря на опасность своего положения, она почувствовала, как в ней разгорается любопытство:
— Но они все не настоящие, правда? Уж вы-то должны это знать.
— Ты ведь читала колдовскую книгу? Опытная ведьма или колдун умеет стирать память и подчинять своей воле. Человека с такими способностями крайне трудно арестовать и тем более предать суду. Разве что связать ему руки за спиной, прежде чем он начнёт колдовать.
«Как же запугана была бабушка, если боялась инквизиции, даже зная всё это!»
— Никакая ведьма не даст себя связать, — согласилась Лара. — Значит, вы тоже служите Библиотекарю?
Йорг Хольдт наградил её прохладным взглядом.
— Мой отец — гончар. Как бы я стал вторым человеком в курфюршестве, пойдя заурядным путём? Кто-то продал совесть, а я — душу. Нельзя так высоко подняться без потерь.
«Не похоже, что он собирается меня убить, — размышляла Лара. — А вот использовать — наверняка. Если он и его охрана умеют колдовать, бежать пока бесполезно. Послушаю, что он скажет. Быть может, и убегать не придётся».
Лошади замедлили шаг, и карета остановилась.
Обычные путешественники снимают для проживания комнаты или подвалы. Канцлер снимал целый особняк — из тёмного кирпича, с венецианскими окнами(1) и покатой крышей. Когда старый лакей открыл парадные двери, сталеглазый, взяв Лару под локоть, проводил её в переднюю, а затем в гостиную.
Даже её наколдованный особняк уступал этому дому в роскоши. Полы были выложены мраморными плитами. Главным украшением гостиной были три скульптуры, изображающие полуобнажённых нимф, а яркая люстра придавала им мягкий золотистый цвет. Между двумя диванами, обитыми тиснёной кожей, притаился столик из вяза. Той же кожей были обиты четыре кресла с мягкими спинками и подлокотниками, окружавшие стол с майоликовой столешницей.
Вдруг Лара застыла, вынуждая канцлера повернуться к ней.
— Это же… это же… гамбургский шкаф! — Она с восхищением показала в угол гостиной.
— Что, приметила себе очередной шкаф для кражи?
— Да нет, я просто смотрю, — честно ответила Лара.
— Садись. — Канцлер отодвинул ей кресло.
Сев за стол, Лара увидела, что он расписан птицами и грифонами. За её креслом тут же встали два охранника.
— К слову сказать, епископ был в бешенстве, — изрёк сталеглазый, садясь напротив неё.
Лара пожала плечами и сняла шляпу.
— Он заслужил.
— Ваша милость, не похожа она на могущественную ведьму, хоть режьте, — обронил охранник, который держал её в таверне, а теперь стоял позади.
Лара взглянула на него исподлобья. При свете он оказался ослепительным блондином с красным рябым лицом и бесцветными ресницами.
— Довольно болтать, Хансен. Лучше справься об ужине. — Канцлер махнул рукой, будто его прогоняя.
Но Лара не сразу поняла этот жест и успела вздрогнуть. Заметив её нервное движение плечами, Йорг Хольдт слегка улыбнулся и молвил:
— Я не буду применять к тебе магию, пока ты не дашь повода.
— Откуда мне знать, что для вас повод?
— Непослушание.
Отвращение — вот что пронзило всё её существо. Вроде бы канцлер не сказал ничего особенного, но как же Ларе стало противно… Как противен ей всякий, кто пытался ограничить её свободу.
Сталеглазый будто уловил её состояние, потому что улыбнулся теплее.
— Расслабься, Лара, тебе ничего не грозит. Мы поедим, побеседуем, и я расскажу тебе о своём предложении.
Слуги принесли ужин. Он был не так же роскошен, как интерьер, но Лара, съевшая за день всего одну жареную камбалу, была довольна и этим.
Около её тарелки поставили чашу с водой, которая пахла ромашкой.
— Это для омовения рук. — Йорг Хольдт обмакнул длинные пальцы в свою чашу. Лара последовала его примеру.
Во время трапезы канцлер налил себе ячменного пива.
— Росток славится своими пивоварнями. — Он отхлебнул из кружки, однако Ларе предложить не догадался.
— А мне? — отозвалась она.
— Обойдёшься. Тебе нужна ясность ума. Вернее, ясность того, что зовётся умом у тебя.
Лара цокнула языком и, подумав, спросила:
— Почему колдовская книга не спасала меня от головной боли?
— Если ты владеешь книгой, она не позволяет болеть, за счёт чего ты лучше выглядишь и дольше живёшь. Мне, например, пятьдесят четыре, а выгляжу я лет на сорок. Если ты всего лишь держательница, книга даёт жизненные силы, бодрит, повышает сосредоточенность, но головную боль она почти не лечит.
— Тогда как быть с вашей лысиной?
Сталеглазый так похолодел, что мог, пожалуй, заморозить не только заклинанием, но и взглядом.
— Это не болезнь, а наследственная особенность.
— И вам никогда не хотелось использовать магию, чтобы обзавестись густой шевелюрой? — Лара показала на макушку.
Раздался громкий стук.
— Не открывай, — оцепенела Лара.
Но бабушка не слушала. За дверью опять стоял сталеглазый и опять в компании охранников.
— Здравствуйте, — бодро сказал он.
Бабушка негостеприимно захлопнула дверь.
— Накаркали.
— Это не инквизитор, а канцлер курфюрста, — объяснила Лара. — Он ищет трёх дворян, которых я обратила в мышей.
Несколько секунд бабушка смотрела на неё, хмуря брови, после чего толкнула в свою комнату.
— Лезь в окно и беги на луг! — велела она.
— А ты?
— Сотру им к чёрту память!
В нос ударил затхлый запах. Открыв дрожащими руками ставни, Лара влезла на подоконник.
— Торопись!
Не дожидаясь, пока она прыгнет, бабушка пихнула её в спину. Та упала в траву, чудом сдержав крик и не разбив лоб.
«Да сколько можно? Я себе скоро что-нибудь сломаю!»
Лара, постанывая, перевернулась на спину. Над ней нависла бородатая козья морда.
— Козетта, только тебя мне тут не хватало…
Пока Лара поднималась на ноги и осознавала, что угодила на луг, располагавшийся в двух минутах от дома, коза с удовольствием что-то жевала.
— Снова?! Нет! Козетта! Ах ты ж тварь… — Лара кинулась спасать колдовскую книгу. — Уйди, чтоб я тебя не видела, Иуда!
Жёлтые глаза налились кровью, Козетта с угрозой наклонила рогатую голову. В попытке отогнать козу Лара подхватила юбки и замахнулась на неё ногой. Коза, брыкаясь, отбежала.
— Ме-е-е! — издалека возмутилась она.
Всё было так же — от важной страницы остались огрызки. Лара со вздохом подняла и отряхнула книгу. А за её спиной послышался мужской голос:
— Глядите, какая дивная пастораль.
«Чтоб вам провалиться», — обречённо подумала Лара и повернулась к всадникам.
Перед ней стояли три молодчика — два знакомых барона и один чересчур знакомый граф. Видеть последнего столь нежно улыбающимся было странно и даже неуютно.
«А потом ты, сволочь, будешь мне пистолетом тыкать…»
— Скажите, милая аркадская пастушка, — проворковал Филипп, — ваш ли это дом виднеется за деревьями?
— Ну мой, — небрежно ответила та.
— Мы страсть как утомились, а наши фляги, увы, опустели. Не изволите ли вы принести нам воды?
Лара чуть было не ляпнула «изволю», но прервалась на полуслове:
— Нет, не изволю.
— Отчего же? — удивился юноша.
— У нас нет воды.
— Думается мне, что за вашим забором наверняка есть колодец.
— Он засорён, — и глазом не моргнув, ответила Лара.
— Если вы не возражаете, барышня, мы бы хотели это проверить.
Не скрывая злости, Лара уткнула руки в бёдра.
— Ещё как возражаю! Пошли вон отсюда! Вон, пока живы!
— Да тебе хоть известно, с кем ты разговариваешь, вошь? — завопил граф.
— Известно! Ты вот Херх... фон Айхельштарк, племянник епископский, бабник самоназванный. — Лара показательно замахнулась на них учебником по чёрной магии. — Прочь из наших краёв, я сказала!
— Умалишённая, — решили юнцы. — Поедемте.
Благородная троица отбыла в лес. Не успела Лара прийти в себя, как на луг явилась бабушка. На её морщинистом лице боролись любопытство и волнение.
— На кого это ты так грозно кричала?
— На двух баронов и одного графа, — ответила Лара.
— Чего-о?
— Взбесили они меня.
— И давно ты такая бешеная? — с насмешкой спросила бабушка.
— Я не бешеная, я устала. Устала!
— Ты устала от того, что взвалила на себя неподъёмную ношу, — сказала вдруг бабушка, словно зная о Ларе больше, чем она сама. — Шутка ли — спасти Андреаса из плена? У тебя ничего не получится.
— Я справлюсь!
— Не справишься! Тебе не хватит ума и упорства. Ты простая пастушка, перечитавшая книг. Но книги — это далеко не всё, никакие знания не сравнятся с природной смекалкой.
Лара протестующе замотала головой. Чувства её походили на бурный поток воды, сорвавший плотину.
— Ты так привыкла меня принижать, что сама поверила в мою безнадёжность. И я в неё поверила. К несчастью для себя! Я, конечно, не семи пядей во лбу, но всё же не настолько глупа, как ты меня убеждала. Тебе так было удобно…
— Да что ты понимаешь, соплячка?
— На кого бы ты ворчала, будь я непогрешимо идеальной? — распалялась Лара. — Куда бы ты сливала яд, что настаивался в тебе из-за невозможности быть собой?
— Да ты…
— Только рядом со мной ты могла расслабиться! На людях ты притворялась доброй и любезной. И чтобы тебя не уличили в колдовстве, и чтобы не нажить врагов, которые могли донести… Потому как доносят обычно не на ведьм, а на неугодных! Вот почему ты задабривала крестьян монетой и улыбалась им. Ты даже меня учила улыбаться. Улыбаться, когда не хочется!
Бабушка изумлённо охнула. Задумчиво скривила рот.
— Мне за тебя тревожно было, потому что ты, наивная, не знала жизни…
— А ещё потому что я сильнее тебя! Даже Библиотекарь отметил мою силу.
— Ишь ты, — привычным тоном отозвалась бабушка, — нашла чем похваляться, бестолочь!
— Я не бестолочь! — Лара топнула ногой, и бабушка исчезла.
Она вздрогнула, но не сомневалась — бабушка ещё рядом, ещё слышит. Лара отёрла глаза от набежавших слёз и тихо призналась:
— Мне жаль, что ты умерла. Но после твоей смерти мне стало легче.
Она вернулась в дом и села за кухонный стол.
«Ну что? — мысленно спросила она. — Теперь я всё исправила? Или и этого мало?»
В дверь опять постучали.
— Нет! Нет! Нет! — закричала Лара.
«Это не может быть канцлер! — озарило её. — В этот раз я никого не превращала! Я ни в чём не виновата!»
Оставив книгу на столе, она отперла засов. На крыльце стоял канцлер. За его спиной возвышались четыре охранника.
— Здравствуйте.
— Господи... — заныла Лара. — Когда ж ты от меня отстанешь?
— Позвольте представиться, моё имя — Йорг Хольдт, я канцлер его светлости кур...
— Да знаю я, кто ты, — оборвала она.
Невзирая на её грубость, сталеглазый продолжил объясняться:
— Я прибыл по приказу его светлости, чтобы вас арестовать.
— За что?!
— Барон фон дер Шуленбург, барон фон Грюнберг и, в особенности, граф фон Айхельштарк обвиняют вас в том, что месяц назад вы не дали им воды, когда вышеупомянутые господа изволили умирать от жажды.
Ноги подкосились, но она нашла в себе силы захлопнуть дверь. На несчастную дверь обрушился стук, словно кто-то бил в набат. Хотя Лара зажмурилась и сдавила уши руками, настойчивый звук проникал во все уголки её изнурённого тела. Тогда она с усилием открыла глаза, чтобы этот выматывающий сон наконец прекратился.
Стук не исчезал.
Лара снова была в сумрачной комнате таверны за много миль от Цайзихвальда, а стук продолжался.
Она встала с кровати. На миг замерла, преодолевая головокружение, и подошла к двери.
— Кто там? — хриплым голосом спросила Лара, надевая шляпу.
— Это хозяин.
— Что вам надо?
— Я принёс ужин.
Она распахнула дверь — за ней стоял канцлер и четыре рослых охранника. Бледный хозяин «Синего носорога» всем телом прижимался к стене.
«Я что, до сих пор не проснулась?»
Лара машинально закрыла дверь. Однако беловолосый охранник не позволил ей этого сделать, поставив ногу на порог.
«Боже, пусть это будет сон во сне!»
Лара бросилась к окну, но оказалась в кольце крепких рук того же охранника. И как бы она ни вырывалась, всё было тщетно.
— Пустите!
— Ваша милость, неужто мы проделали такой долгий путь ради этого мальчонки? — раздалось над её макушкой.
Канцлер покачал головой, не сводя с Лары торжествующих серебристых глаз.
— Не мальчик это, Хансен, а могущественная ведьма.
Лара почувствовала, что держать её стали чуть более деликатно.
— Она опасна? — уточнил охранник.
— Пока нет. Мне давно не встречались ведьмы подобной силы. Таких беречь надо.
— Не надо меня беречь! — закричала Лара. — Не ведьма я, не ведьма!
Неожиданно Йорг Хольдт простёр к ней ладонь… и потрепал по щеке.
— Тише, кисонька. Я знаю.
— Знаете?!
— В отличие от Крэха Мецгера на тебе нет клейма, — широко улыбнулся канцлер, после чего, к полнейшему изумлению Лары, вытянул руку в сторону хозяина таверны. — Ши-рва-ци-ас-ту-цу-пор.
Глава 8. От инквизиции необласканным не уходит никто
— Вы что… колдун? — пролепетала Лара.
Ей никто не ответил — все были заняты замороженным толстяком. Два охранника пытались поднять его, как статую, и, судя по их напряжённым лицам, вес он имел примерно такой же.
— Тяжёлый, собака, — простонал один из них.
— Отнесите хозяина в комнату, сотрите ему память о последнем дне, а потом разморозьте, — распорядился канцлер.
— Да, ваша милость.
— Подождите, — выдохнула Лара. — Вы все… колдуны?!
Вместо ответа сталеглазый кивнул молодому человеку за её спиной. Едва тот освободил Лару, канцлер взял её под локоть и повёл вниз по лестнице.
— Не будешь ли ты так любезна со мною поужинать?
Лара в ужасе оглянулась на двух следующих за ними охранников.
— Отказаться можно?
— Нет, — тепло улыбнулся канцлер.
Около таверны стояла уже опостылевшая чёрная карета. Кучер открыл перед ними дверцу.
«А в моём сне это делал лакей…» — подумала Лара и, вспомнив о лошади, заявила:
— Без Адской Тьмы я никуда не поеду!
Рука на её локте сжалась крепче.
— Возможно, я показался тебе излишне вежливым, — заметил канцлер. — Виноват, переусердствовал. — С этими словами он силой затолкал её в экипаж и опустился рядом.
Напротив них уселись два охранника.
— Позвольте мне забрать свою лошадь! — воскликнула Лара.
Карета тронулась с места.
— Не беспокойся, мы с тобой всего лишь отужинаем и побеседуем.
— Зачем мне вас слушать?
— Потому что я могу заткнуть тебя одним заклятием. — Сталеглазый выдержал паузу. — Но не прибегну к колдовству, если ты будешь вести себя достойным образом.
Почему она вспомнила Андреаса и его претензии к её поведению? Лара не знала. Только чувствовала, что всё повторяется: на пороге её жизни вновь объявился мужчина, грозящий расправой. Неважно как — с помощью магии или физической силы.
— Выходит… вы искали меня не для того, чтобы отправить на виселицу?
Канцлер почти не изменился в лице, но Лару обдало таким холодом, что захотелось укутаться в плащ.
— Ты в самом деле полагала, будто правая рука курфюрста станет разъезжать по империи, чтобы наказать сбежавшую ведьму?
— Ну, мои жертвы достаточно знатные…
— Никто бы тебя не повесил, — вздохнул канцлер. — Своим побегом ты лишь усложнила жизнь себе и мне. Утром перед казнью я собирался подменить тебя другой преступницей и увезти с собой. Но ты удрала, и спасать стало некого. Судья приказал вывесить на ратуше объявление — городской суд заплатит пять талеров тому, кто тебя приведёт.
— Всего пять талеров?! — возмутилась Лара и фыркнула: — Даже моя лошадь стоит больше.
— Ведьмы нынче не в цене, слишком много их развелось.
Несмотря на опасность своего положения, она почувствовала, как в ней разгорается любопытство:
— Но они все не настоящие, правда? Уж вы-то должны это знать.
— Ты ведь читала колдовскую книгу? Опытная ведьма или колдун умеет стирать память и подчинять своей воле. Человека с такими способностями крайне трудно арестовать и тем более предать суду. Разве что связать ему руки за спиной, прежде чем он начнёт колдовать.
«Как же запугана была бабушка, если боялась инквизиции, даже зная всё это!»
— Никакая ведьма не даст себя связать, — согласилась Лара. — Значит, вы тоже служите Библиотекарю?
Йорг Хольдт наградил её прохладным взглядом.
— Мой отец — гончар. Как бы я стал вторым человеком в курфюршестве, пойдя заурядным путём? Кто-то продал совесть, а я — душу. Нельзя так высоко подняться без потерь.
«Не похоже, что он собирается меня убить, — размышляла Лара. — А вот использовать — наверняка. Если он и его охрана умеют колдовать, бежать пока бесполезно. Послушаю, что он скажет. Быть может, и убегать не придётся».
Лошади замедлили шаг, и карета остановилась.
Обычные путешественники снимают для проживания комнаты или подвалы. Канцлер снимал целый особняк — из тёмного кирпича, с венецианскими окнами(1) и покатой крышей. Когда старый лакей открыл парадные двери, сталеглазый, взяв Лару под локоть, проводил её в переднюю, а затем в гостиную.
Даже её наколдованный особняк уступал этому дому в роскоши. Полы были выложены мраморными плитами. Главным украшением гостиной были три скульптуры, изображающие полуобнажённых нимф, а яркая люстра придавала им мягкий золотистый цвет. Между двумя диванами, обитыми тиснёной кожей, притаился столик из вяза. Той же кожей были обиты четыре кресла с мягкими спинками и подлокотниками, окружавшие стол с майоликовой столешницей.
Вдруг Лара застыла, вынуждая канцлера повернуться к ней.
— Это же… это же… гамбургский шкаф! — Она с восхищением показала в угол гостиной.
— Что, приметила себе очередной шкаф для кражи?
— Да нет, я просто смотрю, — честно ответила Лара.
— Садись. — Канцлер отодвинул ей кресло.
Сев за стол, Лара увидела, что он расписан птицами и грифонами. За её креслом тут же встали два охранника.
— К слову сказать, епископ был в бешенстве, — изрёк сталеглазый, садясь напротив неё.
Лара пожала плечами и сняла шляпу.
— Он заслужил.
— Ваша милость, не похожа она на могущественную ведьму, хоть режьте, — обронил охранник, который держал её в таверне, а теперь стоял позади.
Лара взглянула на него исподлобья. При свете он оказался ослепительным блондином с красным рябым лицом и бесцветными ресницами.
— Довольно болтать, Хансен. Лучше справься об ужине. — Канцлер махнул рукой, будто его прогоняя.
Но Лара не сразу поняла этот жест и успела вздрогнуть. Заметив её нервное движение плечами, Йорг Хольдт слегка улыбнулся и молвил:
— Я не буду применять к тебе магию, пока ты не дашь повода.
— Откуда мне знать, что для вас повод?
— Непослушание.
Отвращение — вот что пронзило всё её существо. Вроде бы канцлер не сказал ничего особенного, но как же Ларе стало противно… Как противен ей всякий, кто пытался ограничить её свободу.
Сталеглазый будто уловил её состояние, потому что улыбнулся теплее.
— Расслабься, Лара, тебе ничего не грозит. Мы поедим, побеседуем, и я расскажу тебе о своём предложении.
Слуги принесли ужин. Он был не так же роскошен, как интерьер, но Лара, съевшая за день всего одну жареную камбалу, была довольна и этим.
Около её тарелки поставили чашу с водой, которая пахла ромашкой.
— Это для омовения рук. — Йорг Хольдт обмакнул длинные пальцы в свою чашу. Лара последовала его примеру.
Во время трапезы канцлер налил себе ячменного пива.
— Росток славится своими пивоварнями. — Он отхлебнул из кружки, однако Ларе предложить не догадался.
— А мне? — отозвалась она.
— Обойдёшься. Тебе нужна ясность ума. Вернее, ясность того, что зовётся умом у тебя.
Лара цокнула языком и, подумав, спросила:
— Почему колдовская книга не спасала меня от головной боли?
— Если ты владеешь книгой, она не позволяет болеть, за счёт чего ты лучше выглядишь и дольше живёшь. Мне, например, пятьдесят четыре, а выгляжу я лет на сорок. Если ты всего лишь держательница, книга даёт жизненные силы, бодрит, повышает сосредоточенность, но головную боль она почти не лечит.
— Тогда как быть с вашей лысиной?
Сталеглазый так похолодел, что мог, пожалуй, заморозить не только заклинанием, но и взглядом.
— Это не болезнь, а наследственная особенность.
— И вам никогда не хотелось использовать магию, чтобы обзавестись густой шевелюрой? — Лара показала на макушку.
