— Зачем? Ничто так не делает привлекательным, как власть. Когда ты участвуешь в управлении страной, тебе нет нужды нравиться и услаждать чей бы то ни было взор.
— А как же…
— Ты задаёшь слишком много вопросов, — отрезал канцлер.
— Вы обещали, что мы будем беседовать, — напомнила Лара.
— Хорошо. — Он сделал глоток. — Продолжай.
— Это правда, что наш курфюрст невообразимый пьяница?
— Курфюрст не пьяница, он просто очень много пьёт.
Лара усмехнулась уже без нервозности. Она понемногу возвращала себе власть над обстановкой, и это новое чувство ей нравилось.
«Если хочешь, чтобы я тебя слушала, сначала я выведаю от тебя всё, что сумею», — мстительно подумала Лара.
— Моя бабушка с первого взгляда понимала, что ведьмы, которых казнили, не настоящие. Что их выдавало?
— Колдуны и ведьмы видят клеймо дьявола даже сквозь одежду, — терпеливо ответил Йорг Хольдт. — Оно пылает, как крохотное пламя. Подобное пламя я видел у Крэха Мецгера, но не видел его у тебя.
— То есть вы знали, что Крэх — колдун, и позволили его оправдать? — осенило Лару.
— Кому нужен колдун без магических способностей, но с проданной душой? Если бы судьи поверили, что он не безумен, им пришлось бы признать, что ты говоришь правду. А мне было важно, чтобы тебе вынесли смертный приговор.
— Почему? — удивилась она. — У вас ко мне личная неприязнь?
— Ничуть. Просто доведённая до отчаяния ты бы скорее мне покорилась и служила с большим усердием.
Лара расширила глаза, не способная вымолвить и слова.
— Тебе известно, что сейчас происходит в Мюнстере и Оснабрюке? — осведомился канцлер.
— Э-э… Делегаты разных стран и княжеств пытаются договориться о мире.
— Верно. Сей конгресс длится добрых четыре года. Я — один из представителей курфюрста. Но также я верен империи и помогаю нашему союзнику, императору Фердинанду III. Моего прибытия в епископство Оснабрюк, где собрались представители шведской королевы, императора и германских князей-протестантов, ожидали ещё неделю назад. Ты поедешь со мной под видом племянницы.
— Зачем?!
— Чтобы околдовать других послов в интересах Иоганна Георга и Фердинанда.
— Я не смогу! — запротестовала Лара. — Вы забыли о моей памяти?..
Канцлер поднял руку, чтобы она замолчала.
— Тебе достаточно выучить всего два заклинания — как заставить человека говорить правду и как внушить ему нужную мысль. Твоя помощь понадобится, когда делегатов будет больше трёх, с тремя я справлюсь и сам. Твоя цель — заставить сразу несколько послов думать так, как выгодно курфюрсту, чтобы они согласились на наши условия.
— Это ведь немые заклинания в семь чёртовых строк? — возмущённо спросила Лара.
— Разумеется. Простое заклятие для подчинения воли здесь не годится — оно действует всего три часа. Нам необходимо, чтобы дипломаты верили, будто внушённая идея — их собственная, и убедили своих королей и князей в том, что она самая верная.
— Я не справлюсь!
Но канцлер был неумолим:
— К тому времени, как мы доедем до Вестфалии, справишься.
— Неужели кто-то допустит меня на ваши собрания? — недоумевала Лара. — Мне ведь придётся вытягивать руку… Люди сочтут меня сумасшедшей!
— Никто не посадит тебя за стол переговоров. Ты будешь стоять за гобеленом, откуда сможешь видеть дипломатов и околдовывать их.
Лакей принёс две дымящиеся чашки.
— Ваш кофе, ваша милость.
Вторую чашку поставили перед Ларой.
— Что такое кофе? — заинтересовалась она, вглядываясь в коричневую жидкость с тёмным ореховым ароматом.
— Восточный целебный напиток, который варят из кофейных зёрен. Мне его привозит венецианский купец.
— В книге нет заклинания для этого напитка?
— Увы, пока нет.
Она осторожно взяла чашку и сделала глоток. Вкус оказался горьким, но приятным. Когда канцлер вытянул руку, Лара в волнении отставила чашку.
— Что вы делаете?
Тот и не думал отвечать. Чуть помедлив, он опустил руку и спросил:
— Какие заклинания ты знаешь?
Лара почувствовала острейшее желание быть откровенной.
— «Ши-ги-шин-па-эр-дли-ях» и «Ши-ги-шин-па-эр-дли-юх».
Сталеглазый кивнул.
— Что вы со мной сейчас сделали? — прошептала она.
— Заставил говорить правду.
Вместе с ужасом пришло осознание: «На что я вообще смела надеяться, если этот прохиндей в любой миг может залезть ко мне в голову?!»
— Вы обещали, что не будете…
— Я ничего не обещал, — перебил канцлер и, как ни в чём не бывало, отпил из чашки странного напитка. — Ну что, кисонька, готова послужить на благо родины?
— Той родины, что намеревалась меня повесить и сжечь? — уточнила Лара.
— Не тревожься, я о тебе позабочусь, — более мягким тоном уверил Йорг Хольдт.
— А за вашу заботу я должна пойти в ведьмы? Не бывать этому!
— Тебе не надо продавать свою душу, за книгу давно заплачено. Всё, что от тебя требуется, — это слушать меня.
— Неужто люди, умеющие превращать несколько человек одновременно, так редко встречаются?
— Очень, — вкрадчиво сказал канцлер. — Несмотря на усердные поиски, такую, как ты, я искал пятнадцать лет.
Лара вспомнила их первую встречу.
— Вы с самого начала знали про мои способности?
— У меня не было оснований предполагать, что в исчезновении трёх дворян повинно колдовство. Все были убеждены, что их взяли в плен военные. Я вызвался поехать в Кемниц, ибо мне как колдуну легче дознаться до правды. Заметив в твоих руках колдовскую книгу, я понял, что ты — случайная ведьма, получившая доступ к магии, не продав свою душу. Иногда на процессах я выявляю таких, как ты. О твоих способностях я узнал, благодаря рассказу молодых дворян. Но то, что поведал мельник о десяти заколдованных кирасирах, превзошло все мои ожидания.
«Если бы я знала, к чему приведёт моё геройство… стала бы я спасать тех крестьян? Может быть, и не стала бы…»
— И тогда вы решили меня завербовать? — погрустнела Лара.
— Ты будешь не единственной, кто мне служит. — Йорг Хольдт показал на охранников за её спиной. — Мои служебные ведьмы и колдуны выполняют различные поручения государственной важности.
— Курфюрст об этом знает?
— А кто, по-твоему, снабжает меня жертвами для жертвенной бездны?
Перед внутренним взором встало огненное озеро, в которое один за другим падали люди, и Лару едва не затошнило.
— Выходит, наш курфюрст борется с колдунами и в то же время пользуется их услугами?
— И не только наш.
— Учёных ведьм и колдунов так много?
Канцлер сделал неопределённый жест рукой.
— Я могу лишь догадываться, как обстоят дела в других странах. В Германии владельцев колдовских книг немного, далеко не все готовы продать свою душу и приносить человеческие жертвы раз в шесть лет. Ещё меньше тех, кто собирает вокруг себя помощников, которым позволено касаться книги и колдовать в интересах хозяина.
Лара вспомнила чехарду превращений с Андреасом и спросила:
— Вы не боитесь, что вас предадут? Неужели никто из ваших слуг не пытался вас перехитрить?
Сталеглазый засмеялся, что поразило её не меньше всех полученных сведений.
— Ты говоришь с точки зрения одарённой ведьмы. Мои помощники знают меньше заклинаний, чем я, и умеют заколдовывать лишь одного человека.
— А вы?
— Не теряя сознание, я могу заколдовать двоих. Троих — если прежде выпить кофе.
Лара тут же сделала глоток.
— Верно ли я понимаю? — продолжила она. — Вы определяете колдунов на глаз и при этом хладнокровно допускаете инквизиторские процессы и казни над невиновными…
— Публичные казни необходимы, чтобы остужать народный гнев. В противном случае королям и князьям придётся искать другого козла отпущения.
— И вы никого не пытались спасти?
— Я пытался спасти тебя, — улыбнулся сталеглазый.
«Только потому что я вам полезна!»
Лара резко поставила чашку на стол.
— Я не хочу участвовать в этой грязи.
— Поверь, народу всё равно, будешь ты в ней участвовать или нет, — чуть жёстче отозвался канцлер. — Ты мало изменишь чужую судьбу, зато можешь изменить свою.
— Сколько же продлится моя служба?
— Недолго. Послужишь мне лет десять, потом выдам тебя замуж за любого дворянина, на которого сама укажешь. Жениться на моей племяннице сочтёт за счастье даже придворный, невзирая на твоё плебейское происхождение. В крайнем случае внушишь ему мысль о женитьбе. Иногда я буду обращаться к тебе за помощью, но твоей семейной жизни это не помешает. Неплохая карьера для пастушки, не находишь?
Лара помотала головой.
— Мне это не интересно. У меня свои заботы. Граф, обвинявший меня в колдовстве, похитил моего друга и грозится сдать его своему дяде епископу второго октября. Я соглашусь вам служить лишь при условии, что вы вернёте мне Андреаса целым и невредимым.
— Айхельштарк похитил твоего кота-любовника? — перефразировал канцлер.
— Да, — вздохнула Лара, решив его не поправлять.
— Зачем?
— Затем, чтобы мне отомстить, — легко соврала она, радуясь, что заклинание больше не мешает ей лгать.
— До второго октября осталось одиннадцать дней. Даже если я сию же минуту отправлю в Кемниц человека, он доберётся до графа не раньше двадцать седьмого сентября. Обратная дорога займёт ещё дней шесть. Так долго ждать нельзя, нам необходимо отправиться в Оснабрюк не позднее чем через три дня, а ехать туда пять дней.
— Вы ведь колдун. Придумайте, как добраться быстрее.
— Это слишком опасно и хлопотно, — чуть поморщился сталеглазый.
— Тогда поедемте в Кемниц вместе со мной, — настаивала Лара.
— А это ещё опаснее и хлопотнее.
— Нам никак нельзя опаздывать в Оснабрюк?
— Никак. Твои поиски отняли у меня непростительно много времени.
— Очень жаль, но я не стану вам помогать, пока не увижу Андреаса живым, — процедила Лара.
— Ты можешь надеяться только на то, что мой человек вызволит твоего любовника и привезёт в Оснабрюк. И даже это стало бы апогеем моей щедрости.
Лара посчитала сроки.
— Но… к тому времени мы будем участвовать в делегации уже несколько дней! Вы предлагаете мне работать на вас, не получив оплаты? Откуда мне знать, что вы меня не обманете? Зачем вам расплачиваться за работу, которая выполнена?
— Я ведь могу вообще с тобой не расплачиваться, — сказал вдруг канцлер. — Одно моё слово — и ты сегодня же познакомишься с местными инквизиторами. О, здесь трудятся такие женоненавистники, что епископ из Кемница покажется безобидным старичком. Тебя ведь даже не пытали, верно? Как изволил выразиться господин дознаватель, тебя спасло «изрядное количество доказательств». Поверь, душеспасители не так деликатны, как законники… От инквизиции необласканным не уходит никто.
«Он прав», — вспыхнула Лара.
— Вы не боитесь со мной ссориться? — спросила она надтреснутым голосом.
— Нет. Ты всего лишь служебная ведьма.
— Разве моя сила не чересчур ценна, чтобы отправлять меня на костёр?
— Ценная служебная ведьма, — милостиво улыбнулся канцлер. — Смирись, ты всё равно будешь мне служить, добровольно или под давлением. Мне безразлично, что именно заставит тебя работать — патриотизм или пытки. Это вопрос твоего отношения.
Лара нервно сглотнула.
«Я не в том положении, чтобы ставить ему условия!»
— Хорошо, я согласна, чтобы ваш человек привёз Андреаса в Оснабрюк во время конгресса.
— Я уже не согласен. Хансен, уведи её.
— Прошу вас! — закричала Лара.
— Через три дня, кисонька, ты будешь проситься в Оснабрюк, не то что соглашаться.
— Бестолочь! Бестолочь! — поносила себя Лара, когда её заперли в комнате на третьем этаже.
Точно так же Лару кляла покойная бабушка. Это воспоминание заставило горько усмехнуться.
«Как и канцлер, бабушка продала свою душу за книгу. Но как по-разному они распорядились этой колдовской силой…»
Она быстро прошлась по комнате и положила шляпу на столик. Сапоги утопали в пушистом ковре с восточным рисунком. На широкой кровати пламенело покрывало из красного атласа. Окна, конечно, были забраны решёткой, но они, по крайней мере, были.
На дворе уже темнела ночь.
«Адская Тьма осталась в таверне одна, — волновалась Лара. — Я заплатила за два дня. Ещё день о ней позаботятся, а что потом?.. Проклятый канцлер, чтоб ты провалился!»
Будто явившись на зов, в комнату вошёл сталеглазый.
— Сядь, — скомандовал он.
Лара села на кровать. Канцлер грузно опустился в стоящее напротив кресло.
— Запоминай: ур-рэв-во-дор-куц-та-ин.
Она нахмурила лоб.
— Ур… что?
— Это заклятие для усыпления живого существа на сутки. Повторяй за мной: ур-рэв-во.
— Ур-рэв-во, — без тени энтузиазма сказала Лара.
— Дор-куц-та-ин, — медленно произнёс Йорг Хольдт.
— До-куц-та-ин.
— Господи помилуй. Как ты выжила с такой-то памятью?
— Я развивала логику, — оскорбилась Лара.
— Ещё раз. Ур-рэв-во-дор-куц-та-ин.
— Ур-рэв… Я не запомнила.
В следующий миг рука сталеглазого сомкнулась вокруг её запястья и сжала.
— Пустите, мне больно!
— Тебе будет больно, пока ты не выучишь. Ур… рэв… во… дор… куц… та… ин, — невозмутимо отчеканил канцлер. — Повторяй.
Однако все мысли Лары сосредоточились на боли.
— Немедленно пустите!
— Ур-рэв-во… — Он сдавил ей руку ещё крепче.
— Моя память не станет от этого лучше! — закричала Лара.
— Ур. Рэв. Во.
Звериная сторона одержала верх. Лара настолько разъярилась, что не поняла, как вонзилась зубами в жестокую руку канцлера. Этот порыв закончился новой болью — он хлестнул её по лицу, заставляя откинуться на спинку кровати.
«Боже, как больно!»
Она прижала истерзанную руку к пульсирующей щеке и замерла, боясь, что дальше будет хуже. Канцлер даже не встал.
— Я не применил к тебе магию исключительно для чистоты эксперимента. Но в другой раз пощады не жди.
«Эксперимента?»
Её оглушила страшная догадка.
— Запоминай слова на мотив какой-нибудь песенки. Ур-рэв-во.
— Ур-рэв-во… — еле слышно прошептала Лара. Теперь ещё и челюсть ныла.
— Дор-куц-та-ин.
От ужаса и боли хотелось рыдать.
— Дор-куц-та-ин…
— И вместе с песней: ур-рэв-во-дор-куц-та-ин.
— Ур-рэв-во… дор-куц-та-ин, — на мотив деревенской песни «Может быть, я на полпути к раю» повторила Лара.
— Молодец.
— Зачем вы меня мучаете? — с трудом двигая челюстью, спросила она.
— Разве это мучения? — удивился канцлер и, поднявшись с кресла, приблизился к ней.
Лара попыталась слезть с кровати, но Йорг Хольдт уже направил в её сторону руку и прочёл какое-то труднопроизносимое заклинание. Боль исчезла и в челюсти, и в руке. Даже нервы немного успокоились.
— Ур-рэв-во-дор-куц-та-ин. Напевай, пока эти слова намертво не отложатся в твоей пустой голове. Очень скоро они тебя пригодятся.
— Но ведь я не касалась колдовской книги…
— Наберись терпения.
Канцлер снова её запер. Когда шаги удалились, Лара обежала комнату в поисках какого-нибудь выхода.
«Ничего! Ничего! — Она бросилась на постель. — Остаётся только разбить окно и позвать на помощь, но это не раньше утра…»
Панель внизу двери сдвинулась в сторону, образуя окошко.
— Подойди! — грянул из-за двери мужской голос.
— Не хочу, — сипло ответила Лара.
— Подойди, не то я выстрелю!
Плечи дрогнули, и, стиснув зубы, она сползла с кровати на ковёр. В окошке мелькнула чья-то тень. Но заглядывать в него не было никакого желания.
— Протяни руку, — велел тот же голос.
— Чтобы мне её отрубили? — вырвалось у Лары.
За дверью послышалась тихая брань.
— Ничего дурного с тобой не случится. Просто вытяни руку, упрямая ты ослица.
Когда Лара боязливо просунула пальцы в окошко, её схватили за запястье и потащили вперёд.
— А как же…
— Ты задаёшь слишком много вопросов, — отрезал канцлер.
— Вы обещали, что мы будем беседовать, — напомнила Лара.
— Хорошо. — Он сделал глоток. — Продолжай.
— Это правда, что наш курфюрст невообразимый пьяница?
— Курфюрст не пьяница, он просто очень много пьёт.
Лара усмехнулась уже без нервозности. Она понемногу возвращала себе власть над обстановкой, и это новое чувство ей нравилось.
«Если хочешь, чтобы я тебя слушала, сначала я выведаю от тебя всё, что сумею», — мстительно подумала Лара.
— Моя бабушка с первого взгляда понимала, что ведьмы, которых казнили, не настоящие. Что их выдавало?
— Колдуны и ведьмы видят клеймо дьявола даже сквозь одежду, — терпеливо ответил Йорг Хольдт. — Оно пылает, как крохотное пламя. Подобное пламя я видел у Крэха Мецгера, но не видел его у тебя.
— То есть вы знали, что Крэх — колдун, и позволили его оправдать? — осенило Лару.
— Кому нужен колдун без магических способностей, но с проданной душой? Если бы судьи поверили, что он не безумен, им пришлось бы признать, что ты говоришь правду. А мне было важно, чтобы тебе вынесли смертный приговор.
— Почему? — удивилась она. — У вас ко мне личная неприязнь?
— Ничуть. Просто доведённая до отчаяния ты бы скорее мне покорилась и служила с большим усердием.
Лара расширила глаза, не способная вымолвить и слова.
— Тебе известно, что сейчас происходит в Мюнстере и Оснабрюке? — осведомился канцлер.
— Э-э… Делегаты разных стран и княжеств пытаются договориться о мире.
— Верно. Сей конгресс длится добрых четыре года. Я — один из представителей курфюрста. Но также я верен империи и помогаю нашему союзнику, императору Фердинанду III. Моего прибытия в епископство Оснабрюк, где собрались представители шведской королевы, императора и германских князей-протестантов, ожидали ещё неделю назад. Ты поедешь со мной под видом племянницы.
— Зачем?!
— Чтобы околдовать других послов в интересах Иоганна Георга и Фердинанда.
— Я не смогу! — запротестовала Лара. — Вы забыли о моей памяти?..
Канцлер поднял руку, чтобы она замолчала.
— Тебе достаточно выучить всего два заклинания — как заставить человека говорить правду и как внушить ему нужную мысль. Твоя помощь понадобится, когда делегатов будет больше трёх, с тремя я справлюсь и сам. Твоя цель — заставить сразу несколько послов думать так, как выгодно курфюрсту, чтобы они согласились на наши условия.
— Это ведь немые заклинания в семь чёртовых строк? — возмущённо спросила Лара.
— Разумеется. Простое заклятие для подчинения воли здесь не годится — оно действует всего три часа. Нам необходимо, чтобы дипломаты верили, будто внушённая идея — их собственная, и убедили своих королей и князей в том, что она самая верная.
— Я не справлюсь!
Но канцлер был неумолим:
— К тому времени, как мы доедем до Вестфалии, справишься.
— Неужели кто-то допустит меня на ваши собрания? — недоумевала Лара. — Мне ведь придётся вытягивать руку… Люди сочтут меня сумасшедшей!
— Никто не посадит тебя за стол переговоров. Ты будешь стоять за гобеленом, откуда сможешь видеть дипломатов и околдовывать их.
Лакей принёс две дымящиеся чашки.
— Ваш кофе, ваша милость.
Вторую чашку поставили перед Ларой.
— Что такое кофе? — заинтересовалась она, вглядываясь в коричневую жидкость с тёмным ореховым ароматом.
— Восточный целебный напиток, который варят из кофейных зёрен. Мне его привозит венецианский купец.
— В книге нет заклинания для этого напитка?
— Увы, пока нет.
Она осторожно взяла чашку и сделала глоток. Вкус оказался горьким, но приятным. Когда канцлер вытянул руку, Лара в волнении отставила чашку.
— Что вы делаете?
Тот и не думал отвечать. Чуть помедлив, он опустил руку и спросил:
— Какие заклинания ты знаешь?
Лара почувствовала острейшее желание быть откровенной.
— «Ши-ги-шин-па-эр-дли-ях» и «Ши-ги-шин-па-эр-дли-юх».
Сталеглазый кивнул.
— Что вы со мной сейчас сделали? — прошептала она.
— Заставил говорить правду.
Вместе с ужасом пришло осознание: «На что я вообще смела надеяться, если этот прохиндей в любой миг может залезть ко мне в голову?!»
— Вы обещали, что не будете…
— Я ничего не обещал, — перебил канцлер и, как ни в чём не бывало, отпил из чашки странного напитка. — Ну что, кисонька, готова послужить на благо родины?
— Той родины, что намеревалась меня повесить и сжечь? — уточнила Лара.
— Не тревожься, я о тебе позабочусь, — более мягким тоном уверил Йорг Хольдт.
— А за вашу заботу я должна пойти в ведьмы? Не бывать этому!
— Тебе не надо продавать свою душу, за книгу давно заплачено. Всё, что от тебя требуется, — это слушать меня.
— Неужто люди, умеющие превращать несколько человек одновременно, так редко встречаются?
— Очень, — вкрадчиво сказал канцлер. — Несмотря на усердные поиски, такую, как ты, я искал пятнадцать лет.
Лара вспомнила их первую встречу.
— Вы с самого начала знали про мои способности?
— У меня не было оснований предполагать, что в исчезновении трёх дворян повинно колдовство. Все были убеждены, что их взяли в плен военные. Я вызвался поехать в Кемниц, ибо мне как колдуну легче дознаться до правды. Заметив в твоих руках колдовскую книгу, я понял, что ты — случайная ведьма, получившая доступ к магии, не продав свою душу. Иногда на процессах я выявляю таких, как ты. О твоих способностях я узнал, благодаря рассказу молодых дворян. Но то, что поведал мельник о десяти заколдованных кирасирах, превзошло все мои ожидания.
«Если бы я знала, к чему приведёт моё геройство… стала бы я спасать тех крестьян? Может быть, и не стала бы…»
— И тогда вы решили меня завербовать? — погрустнела Лара.
— Ты будешь не единственной, кто мне служит. — Йорг Хольдт показал на охранников за её спиной. — Мои служебные ведьмы и колдуны выполняют различные поручения государственной важности.
— Курфюрст об этом знает?
— А кто, по-твоему, снабжает меня жертвами для жертвенной бездны?
Перед внутренним взором встало огненное озеро, в которое один за другим падали люди, и Лару едва не затошнило.
— Выходит, наш курфюрст борется с колдунами и в то же время пользуется их услугами?
— И не только наш.
— Учёных ведьм и колдунов так много?
Канцлер сделал неопределённый жест рукой.
— Я могу лишь догадываться, как обстоят дела в других странах. В Германии владельцев колдовских книг немного, далеко не все готовы продать свою душу и приносить человеческие жертвы раз в шесть лет. Ещё меньше тех, кто собирает вокруг себя помощников, которым позволено касаться книги и колдовать в интересах хозяина.
Лара вспомнила чехарду превращений с Андреасом и спросила:
— Вы не боитесь, что вас предадут? Неужели никто из ваших слуг не пытался вас перехитрить?
Сталеглазый засмеялся, что поразило её не меньше всех полученных сведений.
— Ты говоришь с точки зрения одарённой ведьмы. Мои помощники знают меньше заклинаний, чем я, и умеют заколдовывать лишь одного человека.
— А вы?
— Не теряя сознание, я могу заколдовать двоих. Троих — если прежде выпить кофе.
Лара тут же сделала глоток.
— Верно ли я понимаю? — продолжила она. — Вы определяете колдунов на глаз и при этом хладнокровно допускаете инквизиторские процессы и казни над невиновными…
— Публичные казни необходимы, чтобы остужать народный гнев. В противном случае королям и князьям придётся искать другого козла отпущения.
— И вы никого не пытались спасти?
— Я пытался спасти тебя, — улыбнулся сталеглазый.
«Только потому что я вам полезна!»
Лара резко поставила чашку на стол.
— Я не хочу участвовать в этой грязи.
— Поверь, народу всё равно, будешь ты в ней участвовать или нет, — чуть жёстче отозвался канцлер. — Ты мало изменишь чужую судьбу, зато можешь изменить свою.
— Сколько же продлится моя служба?
— Недолго. Послужишь мне лет десять, потом выдам тебя замуж за любого дворянина, на которого сама укажешь. Жениться на моей племяннице сочтёт за счастье даже придворный, невзирая на твоё плебейское происхождение. В крайнем случае внушишь ему мысль о женитьбе. Иногда я буду обращаться к тебе за помощью, но твоей семейной жизни это не помешает. Неплохая карьера для пастушки, не находишь?
Лара помотала головой.
— Мне это не интересно. У меня свои заботы. Граф, обвинявший меня в колдовстве, похитил моего друга и грозится сдать его своему дяде епископу второго октября. Я соглашусь вам служить лишь при условии, что вы вернёте мне Андреаса целым и невредимым.
— Айхельштарк похитил твоего кота-любовника? — перефразировал канцлер.
— Да, — вздохнула Лара, решив его не поправлять.
— Зачем?
— Затем, чтобы мне отомстить, — легко соврала она, радуясь, что заклинание больше не мешает ей лгать.
— До второго октября осталось одиннадцать дней. Даже если я сию же минуту отправлю в Кемниц человека, он доберётся до графа не раньше двадцать седьмого сентября. Обратная дорога займёт ещё дней шесть. Так долго ждать нельзя, нам необходимо отправиться в Оснабрюк не позднее чем через три дня, а ехать туда пять дней.
— Вы ведь колдун. Придумайте, как добраться быстрее.
— Это слишком опасно и хлопотно, — чуть поморщился сталеглазый.
— Тогда поедемте в Кемниц вместе со мной, — настаивала Лара.
— А это ещё опаснее и хлопотнее.
— Нам никак нельзя опаздывать в Оснабрюк?
— Никак. Твои поиски отняли у меня непростительно много времени.
— Очень жаль, но я не стану вам помогать, пока не увижу Андреаса живым, — процедила Лара.
— Ты можешь надеяться только на то, что мой человек вызволит твоего любовника и привезёт в Оснабрюк. И даже это стало бы апогеем моей щедрости.
Лара посчитала сроки.
— Но… к тому времени мы будем участвовать в делегации уже несколько дней! Вы предлагаете мне работать на вас, не получив оплаты? Откуда мне знать, что вы меня не обманете? Зачем вам расплачиваться за работу, которая выполнена?
— Я ведь могу вообще с тобой не расплачиваться, — сказал вдруг канцлер. — Одно моё слово — и ты сегодня же познакомишься с местными инквизиторами. О, здесь трудятся такие женоненавистники, что епископ из Кемница покажется безобидным старичком. Тебя ведь даже не пытали, верно? Как изволил выразиться господин дознаватель, тебя спасло «изрядное количество доказательств». Поверь, душеспасители не так деликатны, как законники… От инквизиции необласканным не уходит никто.
«Он прав», — вспыхнула Лара.
— Вы не боитесь со мной ссориться? — спросила она надтреснутым голосом.
— Нет. Ты всего лишь служебная ведьма.
— Разве моя сила не чересчур ценна, чтобы отправлять меня на костёр?
— Ценная служебная ведьма, — милостиво улыбнулся канцлер. — Смирись, ты всё равно будешь мне служить, добровольно или под давлением. Мне безразлично, что именно заставит тебя работать — патриотизм или пытки. Это вопрос твоего отношения.
Лара нервно сглотнула.
«Я не в том положении, чтобы ставить ему условия!»
— Хорошо, я согласна, чтобы ваш человек привёз Андреаса в Оснабрюк во время конгресса.
— Я уже не согласен. Хансен, уведи её.
— Прошу вас! — закричала Лара.
— Через три дня, кисонька, ты будешь проситься в Оснабрюк, не то что соглашаться.
— Бестолочь! Бестолочь! — поносила себя Лара, когда её заперли в комнате на третьем этаже.
Точно так же Лару кляла покойная бабушка. Это воспоминание заставило горько усмехнуться.
«Как и канцлер, бабушка продала свою душу за книгу. Но как по-разному они распорядились этой колдовской силой…»
Она быстро прошлась по комнате и положила шляпу на столик. Сапоги утопали в пушистом ковре с восточным рисунком. На широкой кровати пламенело покрывало из красного атласа. Окна, конечно, были забраны решёткой, но они, по крайней мере, были.
На дворе уже темнела ночь.
«Адская Тьма осталась в таверне одна, — волновалась Лара. — Я заплатила за два дня. Ещё день о ней позаботятся, а что потом?.. Проклятый канцлер, чтоб ты провалился!»
Будто явившись на зов, в комнату вошёл сталеглазый.
— Сядь, — скомандовал он.
Лара села на кровать. Канцлер грузно опустился в стоящее напротив кресло.
— Запоминай: ур-рэв-во-дор-куц-та-ин.
Она нахмурила лоб.
— Ур… что?
— Это заклятие для усыпления живого существа на сутки. Повторяй за мной: ур-рэв-во.
— Ур-рэв-во, — без тени энтузиазма сказала Лара.
— Дор-куц-та-ин, — медленно произнёс Йорг Хольдт.
— До-куц-та-ин.
— Господи помилуй. Как ты выжила с такой-то памятью?
— Я развивала логику, — оскорбилась Лара.
— Ещё раз. Ур-рэв-во-дор-куц-та-ин.
— Ур-рэв… Я не запомнила.
В следующий миг рука сталеглазого сомкнулась вокруг её запястья и сжала.
— Пустите, мне больно!
— Тебе будет больно, пока ты не выучишь. Ур… рэв… во… дор… куц… та… ин, — невозмутимо отчеканил канцлер. — Повторяй.
Однако все мысли Лары сосредоточились на боли.
— Немедленно пустите!
— Ур-рэв-во… — Он сдавил ей руку ещё крепче.
— Моя память не станет от этого лучше! — закричала Лара.
— Ур. Рэв. Во.
Звериная сторона одержала верх. Лара настолько разъярилась, что не поняла, как вонзилась зубами в жестокую руку канцлера. Этот порыв закончился новой болью — он хлестнул её по лицу, заставляя откинуться на спинку кровати.
«Боже, как больно!»
Она прижала истерзанную руку к пульсирующей щеке и замерла, боясь, что дальше будет хуже. Канцлер даже не встал.
— Я не применил к тебе магию исключительно для чистоты эксперимента. Но в другой раз пощады не жди.
«Эксперимента?»
Её оглушила страшная догадка.
— Запоминай слова на мотив какой-нибудь песенки. Ур-рэв-во.
— Ур-рэв-во… — еле слышно прошептала Лара. Теперь ещё и челюсть ныла.
— Дор-куц-та-ин.
От ужаса и боли хотелось рыдать.
— Дор-куц-та-ин…
— И вместе с песней: ур-рэв-во-дор-куц-та-ин.
— Ур-рэв-во… дор-куц-та-ин, — на мотив деревенской песни «Может быть, я на полпути к раю» повторила Лара.
— Молодец.
— Зачем вы меня мучаете? — с трудом двигая челюстью, спросила она.
— Разве это мучения? — удивился канцлер и, поднявшись с кресла, приблизился к ней.
Лара попыталась слезть с кровати, но Йорг Хольдт уже направил в её сторону руку и прочёл какое-то труднопроизносимое заклинание. Боль исчезла и в челюсти, и в руке. Даже нервы немного успокоились.
— Ур-рэв-во-дор-куц-та-ин. Напевай, пока эти слова намертво не отложатся в твоей пустой голове. Очень скоро они тебя пригодятся.
— Но ведь я не касалась колдовской книги…
— Наберись терпения.
Канцлер снова её запер. Когда шаги удалились, Лара обежала комнату в поисках какого-нибудь выхода.
«Ничего! Ничего! — Она бросилась на постель. — Остаётся только разбить окно и позвать на помощь, но это не раньше утра…»
Панель внизу двери сдвинулась в сторону, образуя окошко.
— Подойди! — грянул из-за двери мужской голос.
— Не хочу, — сипло ответила Лара.
— Подойди, не то я выстрелю!
Плечи дрогнули, и, стиснув зубы, она сползла с кровати на ковёр. В окошке мелькнула чья-то тень. Но заглядывать в него не было никакого желания.
— Протяни руку, — велел тот же голос.
— Чтобы мне её отрубили? — вырвалось у Лары.
За дверью послышалась тихая брань.
— Ничего дурного с тобой не случится. Просто вытяни руку, упрямая ты ослица.
Когда Лара боязливо просунула пальцы в окошко, её схватили за запястье и потащили вперёд.
