К побегу готовлюсь долго – несколько месяцев. У меня есть всего лишь один шанс добраться до Ковена и попросить защиты у Верховной. Больше не у кого. С Каролиной связь утеряна, а Вархан… У него полно новых увлечений. Какое ему дело до глупой, беременной ведьмы?
Я стараюсь держаться, но боль из-за мыслей о побеге практически сводит с ума. Да и беременность преподносит сюрпризы. Хотя знание о том, что внутри меня растёт маленький человечек, который будет искренне меня любить в ответ на мою любовь, стоит любых мучений.
Ускользнуть от охраны удаётся с трудом, но я не теряю ни минуты. Зелья, что я готовила украдкой, немного притупляют связь с мужем, и мне удаётся добраться до Ковена, практически теряя сознание от боли из-за подкрадывающегося отката.
Вот только там меня ждёт жесточайшее разочарование. Мне даже не позволяют переступить порог, а Верховная лично сообщает о том, что меня вычеркнули из списка тех, кому ведьмы всегда готовы помочь.
— Понимаешь, Саманта, – холодно говорит она, – мы не просто так запрещаем нашим сёстрам выходить замуж. В браке мы теряем силу, разделяя её между мужем и детьми, а ты и так обладаешь лишь её крупицами. Как травница, ты, конечно, хороша, но и только. Это не стоит тех проблем, которые мы можем получить от лис, оказав тебе помощь. Прости. Возвращайся к супругу, раз уж выбрала его, а не своих сестёр по дару.
— Не сама! – беззвучно кричу я, но дверь закрывается у меня перед носом.
И я понимаю, что это – конец. Мне больше негде и не у кого искать спасения.
Когда через четверть часа меня, сидящую на ступенях ратуши, находит Катар, даже не сопротивляюсь его железной хватке и пропускаю мимо ушей все ругательства.
До самых родов я сижу взаперти, под усиленной охраной, занимаясь тем, для чего меня и “купили” такой ценой – разрабатываю планы по развитию сети своих лавок. Точнее, теперь уже не совсем моих, но это хоть какое-то занятие.
Конечно, меня кормят и выпускают изредка прогуляться в саду, помня о том, что беременным нужен свежий воздух, но мне всё равно не хватает живого общения. А оно с тех пор под запретом.
Муж, как настоящий параноик, боится, что я снова сбегу, и даже еду и документы приносит мне сам, изредка пропуская ко мне врача. Лисы, наверняка, шепчутся об этих странностях, но всех заверяют, что я просто слаба, и Катар боится за меня и ребёнка. А я чувствую, что и сама начинаю понемногу сходить с ума. От одиночества, от отчаяния, от бегущих по кругу мыслей.
Всё меняется, когда на свет появляется Аннабель. Отходят на задний план, растворяются в новых эмоциях и впечатлениях все проблемы и обиды. А внутри снова поднимает голову жажда к жизни.
— Моё солнышко. Мой золотой огонёк. Смысл моего существования! – постоянно шепчу я, каждую свободную минуту укачивая дочку на руках.
У неё такие же рыжие волосы, как у папы, и такие же золотисто-огненные глаза. Но сейчас я бесконечно рада, что в остальном она похожа на меня, а из-за цвета волос действительно может сойти за дочь Катара.
Как бы ни относились ко мне в Клане, как бы ни сочувствовали тайком, ребёнка не от лиса мне не простят.
Муж, кстати, успевает ко мне остыть, и я безумно рада тому, что беременность от другого вызывала у него отвращение, и Катар переключился на других женщин, хоть и пытался их скрывать. Оно и понятно – я ведь не его пара, что бы он ни говорил об этом вслух, а выводы в окружении смогут сделать очень быстро, едва правда просочится в широкие круги. Но он обещал, что поможет мне. И, каким бы скотом ни был, но слово своё держит.
Зато с Аннабель он ведёт себя совсем по-другому, пытаясь завоевать её доверие и детскую любовь. И это мне совершенно не нравится. Как и то, что супруг всё чаще не контролирует себя.
Его боятся другие оборотни, и он шалеет от вседозволенности, пока не слетает с катушек настолько, что вызывает на поединок отца. В глубине души я молюсь, чтобы он проиграл, но чуда не случается.
Зато случается настоящая катастрофа – оборотни начинают шептаться о том, что их новый предводитель сошёл с ума. Да и сложно не заметить, насколько неуравновешен мой муж, как и бесконтрольную дрожь, охватывающую слуг в его присутствии.
Вызовы на поединок сыпятся на Катара один за другим. А затем – празднования его очередной победы и бесконечные походы по бабам, ведь в мою постель ему хода нет. Да он больше и не пытается туда пробраться, особенно после того, как я выполнила обещание и сломала ему руку.
Но и того, что супруг продолжает изводить меня морально, мне хватает за глаза. Пусть я больше не привлекаю его как женщина – слава Многоликой! – он не оставляет попыток манипулировать мной, угрожая жизням малышки, моего отца и тех, кто мне по-прежнему дорог.
Во всём этом радует лишь то, что по-настоящему причинить вред Аннабель он всё же не способен. Наоборот, пытается быть для неё отцом. Плоховато, но она радуется и такому. А я снова по ночам вою в подушку, понимая, чего мы с ней лишились. Кого так сильно не хватает в нашей с Анной жизни.
Удивительно, но за несколько лет, прошедших со дня нашей свадьбы, странности поведения Катара так и не выходят за пределы общины. Для всего мира мессир Сабир, Князь Клана Лис, так и остаётся идеальным управленцем, предприимчивым торговцем и примерным семьянином, но стая догадывается, что все финансовые дела Клана давно перекочевали на мои плечи. Мои – и помощника Катара, Фарна. Не знаю, что бы я делала без него, воспитывая ребёнка и управляя торговыми сделками, но вместе мы худо-бедно справляемся.
А потом нас накрывает известием, что Князь убит, и это снова переворачивает едва устоявшуюся жизнь с ног на голову. Я вдруг понимаю, что почти свободна! Вот только совершенно не представляю, что теперь с этим делать.
Пожалуй, в чём-то Верховная права – отныне мои проблемы только начинаются. Но зато меня больше не держит проклятый контракт, а ненавистный мужчина не пытается превратить мою жизнь в ад, свивая из моих нервов канаты.
Во всём нужно искать свои плюсы, правда?
— Саманта? – в кабинет, вырывая меня из воспоминаний, заглядывает Фарн. – Можно?
Я киваю. Дочка к этому моменту уже успевает убежать, а мне, по правде говоря, не мешает заняться делами, которые копятся быстрее, чем золото в казне Клана.
Новый Князь до сих пор не выбран – всё ещё идут поединки. И управление торговыми делами стаи и большинством сопутствующих им вопросов всё так же лежит на мне. Конечно, позволить себе делать, что угодно, я не могу – такие выверты сразу пресекут советники, но какое-то доверие среди лис за последние три года я всё же завоевала. Поэтому практически никого уже не коробит, что новые направления в развитии торговли в Клане выбирает женщина. Человеческая женщина.
Только мне ли не знать, как это бывает? Скоро у оборотней появится новый Предводитель, а новая метла, как говорится, метёт по-новому. И как-то мне не хочется снова стать разменной монетой во всех этих распрях и интригах.
— Уже решила, что будешь делать дальше? – спрашивает помощник, падая в кресло, и щурит на меня свои янтарные глаза.
Фарн – единственный, кому известна правда о наших истинных отношениях с Катаром. И о том, что после его смерти, я всё-таки нашла лазейку, чтобы окончательно разорвать договор. А вот о том, что Анна – не дочь Ката, не знает даже он.
Я и сама стараюсь вспоминать об этом как можно реже, а вслух иначе, чем лисёнком, малышку не называю. Сделанный на заказ ещё Катаром артефакт, вкупе с зельями иллюзий, которые я варю для дочки, позволяют создавать видимость того, что у неё всё же есть зверь – слабый, едва-едва оформившийся. Но скоро и они не помогут скрывать правду.
Примерно к пяти годам у детей формируется дар. К обороту или магии – неважно. И до этого момента остаётся всего три месяца, а до окончания глубокого траура – и того меньше. И я не убегаю прямо сейчас, сверкая пятками, лишь потому, что не хочу бросать результаты своих многолетних трудов, которые могут обеспечить достойное будущее моей дочери. А ещё – боюсь оставлять за спиной целый Клан врагов, жаждущих отомстить за обман.
Всё нужно хорошенько обдумать, разработать план. И именно этим я занимаюсь с момента похорон.
— Появились предложения? – с задержкой, всё же говорю я, и помощник улыбается в ответ на мою рассеянность.
— Как за два месяца найти тебе нового мужа, которому не страшны претензии лис? Только одно, и я тебе о нём уже говорил. Тебе нужно уехать из Сардолла. Лучше, если избранником станет один из оборотней. Кланы не станут воевать из-за женщины, особенно, если ты придумаешь, как передать стае часть своих дел. Это сможет немного приглушить их разочарование и злость, но легко не будет.
— Ну, это – меньшая из проблем. Я ведь говорила. Оформлю сеть косметических лавок, которые изначально хотел забрать у меня Клан, на твою жену. Она, хоть и не человек, но и не лиса. А для дриад запретов в Сойфире нет. Себе же оставлю только новое направление, которое начала разрабатывать в прошлом году. Полезные вкусности тоже пользуются спросом.
— Возможно, и сработает, но я не уверен, что нам с Ареей это будет по плечу, – качает головой Фарн.
— Глупости, – отмахиваюсь я. – Я как чувствовала – обучала её вести дела целый год. Ты, кстати, тоже не в карты здесь играл, справитесь. Да и советники не посмеют что-то сказать против вас. Без тебя они не выплывут, окончательно расслабившись за последние годы.
— Скорее, они не выплывут без тебя. Никогда не думал, что женщина может столько знать и иметь такую деловую хватку. Ты знаешь, что наши конкуренты вздрагивают при звуке твоего имени, а поставщики плюются и осеняют себя знаком, отводящим беду или привлекающим удачу, попеременно? – с нотками восхищения говорит лис, а я смеюсь, понимая, что он сильно преувеличивает. Но всё равно приятно.
— Спасибо, – искренне говорю я. – За всё.
— Ты как будто прощаешься, – отмечает оборотень.
— Возможно, – краем губ улыбаюсь я, именно в этот момент приняв решение. – А возможно, и нет. Просто у меня вдруг наметилась поездка в Сойфир, а там всякое может случиться.
И лис понимающе кивает, наверняка, мысленно желая мне удачи.
Лимера встречает нас дождём и промозглым туманом. Мы с Аннабель выходим из экипажа, и я долго стою, глядя на знакомую, но уже такую чужую дверь, а затем толкаю её и вхожу, замирая на пороге от нахлынувших воспоминаний.
С этим домом связаны самые счастливые и самые ужасные моменты в моей жизни, и я не знаю, рада ли снова оказаться под его крышей, или хочу убежать и никогда сюда не возвращаться.
— Как красиво! – выдыхает моя малышка и с визгом бежит на второй этаж, а я с трудом переставляю одеревеневшие ноги, поднимаясь вслед за ней.
В свою старую спальню заходить не решаюсь и быстро проскальзываю мимо, занимая одну из гостевых, рядом с приготовленной для Аннабель детской.
Нанятые Фарном слуги тихо шуршат, разбирая наши вещи и обустраиваясь сами, а я пытаюсь снова взять себя в руки и выбросить из головы навязчивые картинки прошлого.
Возможно, жить здесь – не самая лучшая идея, но останавливаться с ребёнком в гостинице мне не хочется. Как и пользоваться домами, принадлежащими Клану. Особенно, если учесть, что возвращаться туда я не собираюсь.
— Мама, а ты покажешь мне столицу Сойфира? – прошмыгнув в комнату, запрыгивает на мою кровать Анна и тут же сооружает на ней гнездо из одеял и подушек.
Я смеюсь и падаю рядом с ней, щекоча и целуя, под заливистый хохот ребёнка.
— Обязательно, – наконец, отвечаю я ей. – С чего бы вы хотели начать, мисс Сабир?
— С ярмарки?
Глаза Аннабель горят предвкушением и восторгом. Ей, не покидавшей территории Клана, хочется побывать везде и сразу, а я не собираюсь ограничивать эти желания. По крайней мере, пока они не выходят за рамки дозволенного.
— Договорились. Но сначала – обед, – звонко целую непоседу в нос и иду переодеваться.
Правда, настроение немного портится, когда я понимаю, что приготовить что-то приемлемое для ребёнка повар ещё не успел. И тогда мы с Аннабель, в сопровождении сурового вида охранника, идём в ближайшую ресторацию.
Всё время, пока сидим за столиком, меня жгут чужие, любопытные взгляды, и я радуюсь, что на мне даже здесь траурная вуаль. Не слишком густая, но позволяющая скрыть яркие проявления эмоций на лице. Я отвыкла от шумной толпы и сейчас чувствую себя не в своей тарелке.
Мы с дочкой вызываем любопытство, и это естественно. Странная вдова с аурой ведьмы, о которой здесь никому неизвестно, и задорная рыжая девочка в строгом тёмном платье. Та ещё парочка!
— Мама, а почему тот дядя так на тебя смотрит? – тихо спрашивает Аннабель, кивком указывая мне за спину.
Я резко оборачиваюсь, но замечаю лишь закрывающуюся за ушедшим посетителем дверь и неуверенно пожимаю плечами. Мало ли, кто мог задержать на нас взгляд.
После мы идём на ярмарку и долго там гуляем, наслаждаясь свободой, о которой ещё вчера и мечтать не могли. Я покупаю нам с Анной сладкие пирожки и яркие леденцы на палочке, а потом разрешаю ей покататься на пони с огромным голубым бантом на шее.
И всё это время думаю, думаю, думаю.
О том, где за два месяца найти мужа.
О том, смирятся ли с моим поступком лисы.
А ещё о том, доведётся ли мне хоть издалека увидеть Вархана...
Наверное, поэтому, я не сразу понимаю, что знакомый голос, прозвучавший за спиной – реальность, а не отголосок моих воспоминаний о прошлом.
— Здравствуй, Анта, – хриплый, прокуренный баритон сразу же окунает меня с головой в события пятилетней давности, и я медленно оборачиваюсь, не зная, как себя вести и что говорить. – Не узнаёшь?
— Приветствую, Моррис. Разве тебя можно не узнать? – тихо улыбаюсь, разглядывая суровые черты следователя и его проницательные тёмные глаза, в который раз за сегодня благословляя необходимость носить вуаль.
— Твоя? – неожиданно спрашивает мужчина, кивком указав на дочку, и я внутренне содрогаюсь, чувствуя, как меня накрывает волной беспомощности, а улыбка сползает с моего лица.
Кошу взглядом в сторону весело хохочущей Аннабель и присматривающего за ней охранника и пытаюсь понять, может ли мессир Сонг увидеть в ней общие черты с его другом. Надеюсь, что нет!
— Моя, – ровно отвечаю я, тщательно контролируя голос, и тихо сглатываю, не зная, как сменить эту скользкую тему.
— Красивая. На тебя похожа, – удивительно многословен следопыт, если сравнивать с теми временами, когда мы только познакомились.
Помнится, тогда из него и слова лишнего было не вытянуть. Впрочем, сомневаюсь, что Моррис так уж сильно изменился, скорее, пытается понять, каким ветром меня сюда занесло, и чем это может грозить его товарищу.
Он скользит по мне взглядом, изучает, подмечая детали, а я неловко отвожу глаза, не понимая, как, вообще, он узнал меня в этом траурном наряде.
— По кому траур? – отголоском моих мыслей вдруг интересуется Моррис, а я удивлённо вскидываю бровь, ведь раньше за ним не водилось способностей к менталу.
— Муж умер, – сухо отвечаю я, чувствуя, как начинает тяготить этот разговор.
— Хорошо, – неожиданно бросает мужчина, и я вскидываю взгляд, желая переспросить, не ослышалась ли, но так и не решаюсь.
Неужели ему что-то известно о том, как я жила?! Или Мор сделал эти выводы только по тому, что я примчалась в Сойфир, даже не дождавшись окончания траура?
Я стараюсь держаться, но боль из-за мыслей о побеге практически сводит с ума. Да и беременность преподносит сюрпризы. Хотя знание о том, что внутри меня растёт маленький человечек, который будет искренне меня любить в ответ на мою любовь, стоит любых мучений.
Ускользнуть от охраны удаётся с трудом, но я не теряю ни минуты. Зелья, что я готовила украдкой, немного притупляют связь с мужем, и мне удаётся добраться до Ковена, практически теряя сознание от боли из-за подкрадывающегося отката.
Вот только там меня ждёт жесточайшее разочарование. Мне даже не позволяют переступить порог, а Верховная лично сообщает о том, что меня вычеркнули из списка тех, кому ведьмы всегда готовы помочь.
— Понимаешь, Саманта, – холодно говорит она, – мы не просто так запрещаем нашим сёстрам выходить замуж. В браке мы теряем силу, разделяя её между мужем и детьми, а ты и так обладаешь лишь её крупицами. Как травница, ты, конечно, хороша, но и только. Это не стоит тех проблем, которые мы можем получить от лис, оказав тебе помощь. Прости. Возвращайся к супругу, раз уж выбрала его, а не своих сестёр по дару.
— Не сама! – беззвучно кричу я, но дверь закрывается у меня перед носом.
И я понимаю, что это – конец. Мне больше негде и не у кого искать спасения.
Когда через четверть часа меня, сидящую на ступенях ратуши, находит Катар, даже не сопротивляюсь его железной хватке и пропускаю мимо ушей все ругательства.
До самых родов я сижу взаперти, под усиленной охраной, занимаясь тем, для чего меня и “купили” такой ценой – разрабатываю планы по развитию сети своих лавок. Точнее, теперь уже не совсем моих, но это хоть какое-то занятие.
Конечно, меня кормят и выпускают изредка прогуляться в саду, помня о том, что беременным нужен свежий воздух, но мне всё равно не хватает живого общения. А оно с тех пор под запретом.
Муж, как настоящий параноик, боится, что я снова сбегу, и даже еду и документы приносит мне сам, изредка пропуская ко мне врача. Лисы, наверняка, шепчутся об этих странностях, но всех заверяют, что я просто слаба, и Катар боится за меня и ребёнка. А я чувствую, что и сама начинаю понемногу сходить с ума. От одиночества, от отчаяния, от бегущих по кругу мыслей.
Всё меняется, когда на свет появляется Аннабель. Отходят на задний план, растворяются в новых эмоциях и впечатлениях все проблемы и обиды. А внутри снова поднимает голову жажда к жизни.
— Моё солнышко. Мой золотой огонёк. Смысл моего существования! – постоянно шепчу я, каждую свободную минуту укачивая дочку на руках.
У неё такие же рыжие волосы, как у папы, и такие же золотисто-огненные глаза. Но сейчас я бесконечно рада, что в остальном она похожа на меня, а из-за цвета волос действительно может сойти за дочь Катара.
Как бы ни относились ко мне в Клане, как бы ни сочувствовали тайком, ребёнка не от лиса мне не простят.
Муж, кстати, успевает ко мне остыть, и я безумно рада тому, что беременность от другого вызывала у него отвращение, и Катар переключился на других женщин, хоть и пытался их скрывать. Оно и понятно – я ведь не его пара, что бы он ни говорил об этом вслух, а выводы в окружении смогут сделать очень быстро, едва правда просочится в широкие круги. Но он обещал, что поможет мне. И, каким бы скотом ни был, но слово своё держит.
Зато с Аннабель он ведёт себя совсем по-другому, пытаясь завоевать её доверие и детскую любовь. И это мне совершенно не нравится. Как и то, что супруг всё чаще не контролирует себя.
Его боятся другие оборотни, и он шалеет от вседозволенности, пока не слетает с катушек настолько, что вызывает на поединок отца. В глубине души я молюсь, чтобы он проиграл, но чуда не случается.
Зато случается настоящая катастрофа – оборотни начинают шептаться о том, что их новый предводитель сошёл с ума. Да и сложно не заметить, насколько неуравновешен мой муж, как и бесконтрольную дрожь, охватывающую слуг в его присутствии.
Вызовы на поединок сыпятся на Катара один за другим. А затем – празднования его очередной победы и бесконечные походы по бабам, ведь в мою постель ему хода нет. Да он больше и не пытается туда пробраться, особенно после того, как я выполнила обещание и сломала ему руку.
Но и того, что супруг продолжает изводить меня морально, мне хватает за глаза. Пусть я больше не привлекаю его как женщина – слава Многоликой! – он не оставляет попыток манипулировать мной, угрожая жизням малышки, моего отца и тех, кто мне по-прежнему дорог.
Во всём этом радует лишь то, что по-настоящему причинить вред Аннабель он всё же не способен. Наоборот, пытается быть для неё отцом. Плоховато, но она радуется и такому. А я снова по ночам вою в подушку, понимая, чего мы с ней лишились. Кого так сильно не хватает в нашей с Анной жизни.
Удивительно, но за несколько лет, прошедших со дня нашей свадьбы, странности поведения Катара так и не выходят за пределы общины. Для всего мира мессир Сабир, Князь Клана Лис, так и остаётся идеальным управленцем, предприимчивым торговцем и примерным семьянином, но стая догадывается, что все финансовые дела Клана давно перекочевали на мои плечи. Мои – и помощника Катара, Фарна. Не знаю, что бы я делала без него, воспитывая ребёнка и управляя торговыми сделками, но вместе мы худо-бедно справляемся.
А потом нас накрывает известием, что Князь убит, и это снова переворачивает едва устоявшуюся жизнь с ног на голову. Я вдруг понимаю, что почти свободна! Вот только совершенно не представляю, что теперь с этим делать.
Пожалуй, в чём-то Верховная права – отныне мои проблемы только начинаются. Но зато меня больше не держит проклятый контракт, а ненавистный мужчина не пытается превратить мою жизнь в ад, свивая из моих нервов канаты.
Во всём нужно искать свои плюсы, правда?
— Саманта? – в кабинет, вырывая меня из воспоминаний, заглядывает Фарн. – Можно?
Я киваю. Дочка к этому моменту уже успевает убежать, а мне, по правде говоря, не мешает заняться делами, которые копятся быстрее, чем золото в казне Клана.
Новый Князь до сих пор не выбран – всё ещё идут поединки. И управление торговыми делами стаи и большинством сопутствующих им вопросов всё так же лежит на мне. Конечно, позволить себе делать, что угодно, я не могу – такие выверты сразу пресекут советники, но какое-то доверие среди лис за последние три года я всё же завоевала. Поэтому практически никого уже не коробит, что новые направления в развитии торговли в Клане выбирает женщина. Человеческая женщина.
Только мне ли не знать, как это бывает? Скоро у оборотней появится новый Предводитель, а новая метла, как говорится, метёт по-новому. И как-то мне не хочется снова стать разменной монетой во всех этих распрях и интригах.
— Уже решила, что будешь делать дальше? – спрашивает помощник, падая в кресло, и щурит на меня свои янтарные глаза.
Фарн – единственный, кому известна правда о наших истинных отношениях с Катаром. И о том, что после его смерти, я всё-таки нашла лазейку, чтобы окончательно разорвать договор. А вот о том, что Анна – не дочь Ката, не знает даже он.
Я и сама стараюсь вспоминать об этом как можно реже, а вслух иначе, чем лисёнком, малышку не называю. Сделанный на заказ ещё Катаром артефакт, вкупе с зельями иллюзий, которые я варю для дочки, позволяют создавать видимость того, что у неё всё же есть зверь – слабый, едва-едва оформившийся. Но скоро и они не помогут скрывать правду.
Примерно к пяти годам у детей формируется дар. К обороту или магии – неважно. И до этого момента остаётся всего три месяца, а до окончания глубокого траура – и того меньше. И я не убегаю прямо сейчас, сверкая пятками, лишь потому, что не хочу бросать результаты своих многолетних трудов, которые могут обеспечить достойное будущее моей дочери. А ещё – боюсь оставлять за спиной целый Клан врагов, жаждущих отомстить за обман.
Всё нужно хорошенько обдумать, разработать план. И именно этим я занимаюсь с момента похорон.
— Появились предложения? – с задержкой, всё же говорю я, и помощник улыбается в ответ на мою рассеянность.
— Как за два месяца найти тебе нового мужа, которому не страшны претензии лис? Только одно, и я тебе о нём уже говорил. Тебе нужно уехать из Сардолла. Лучше, если избранником станет один из оборотней. Кланы не станут воевать из-за женщины, особенно, если ты придумаешь, как передать стае часть своих дел. Это сможет немного приглушить их разочарование и злость, но легко не будет.
— Ну, это – меньшая из проблем. Я ведь говорила. Оформлю сеть косметических лавок, которые изначально хотел забрать у меня Клан, на твою жену. Она, хоть и не человек, но и не лиса. А для дриад запретов в Сойфире нет. Себе же оставлю только новое направление, которое начала разрабатывать в прошлом году. Полезные вкусности тоже пользуются спросом.
— Возможно, и сработает, но я не уверен, что нам с Ареей это будет по плечу, – качает головой Фарн.
— Глупости, – отмахиваюсь я. – Я как чувствовала – обучала её вести дела целый год. Ты, кстати, тоже не в карты здесь играл, справитесь. Да и советники не посмеют что-то сказать против вас. Без тебя они не выплывут, окончательно расслабившись за последние годы.
— Скорее, они не выплывут без тебя. Никогда не думал, что женщина может столько знать и иметь такую деловую хватку. Ты знаешь, что наши конкуренты вздрагивают при звуке твоего имени, а поставщики плюются и осеняют себя знаком, отводящим беду или привлекающим удачу, попеременно? – с нотками восхищения говорит лис, а я смеюсь, понимая, что он сильно преувеличивает. Но всё равно приятно.
— Спасибо, – искренне говорю я. – За всё.
— Ты как будто прощаешься, – отмечает оборотень.
— Возможно, – краем губ улыбаюсь я, именно в этот момент приняв решение. – А возможно, и нет. Просто у меня вдруг наметилась поездка в Сойфир, а там всякое может случиться.
И лис понимающе кивает, наверняка, мысленно желая мне удачи.
Глава 3
Лимера встречает нас дождём и промозглым туманом. Мы с Аннабель выходим из экипажа, и я долго стою, глядя на знакомую, но уже такую чужую дверь, а затем толкаю её и вхожу, замирая на пороге от нахлынувших воспоминаний.
С этим домом связаны самые счастливые и самые ужасные моменты в моей жизни, и я не знаю, рада ли снова оказаться под его крышей, или хочу убежать и никогда сюда не возвращаться.
— Как красиво! – выдыхает моя малышка и с визгом бежит на второй этаж, а я с трудом переставляю одеревеневшие ноги, поднимаясь вслед за ней.
В свою старую спальню заходить не решаюсь и быстро проскальзываю мимо, занимая одну из гостевых, рядом с приготовленной для Аннабель детской.
Нанятые Фарном слуги тихо шуршат, разбирая наши вещи и обустраиваясь сами, а я пытаюсь снова взять себя в руки и выбросить из головы навязчивые картинки прошлого.
Возможно, жить здесь – не самая лучшая идея, но останавливаться с ребёнком в гостинице мне не хочется. Как и пользоваться домами, принадлежащими Клану. Особенно, если учесть, что возвращаться туда я не собираюсь.
— Мама, а ты покажешь мне столицу Сойфира? – прошмыгнув в комнату, запрыгивает на мою кровать Анна и тут же сооружает на ней гнездо из одеял и подушек.
Я смеюсь и падаю рядом с ней, щекоча и целуя, под заливистый хохот ребёнка.
— Обязательно, – наконец, отвечаю я ей. – С чего бы вы хотели начать, мисс Сабир?
— С ярмарки?
Глаза Аннабель горят предвкушением и восторгом. Ей, не покидавшей территории Клана, хочется побывать везде и сразу, а я не собираюсь ограничивать эти желания. По крайней мере, пока они не выходят за рамки дозволенного.
— Договорились. Но сначала – обед, – звонко целую непоседу в нос и иду переодеваться.
Правда, настроение немного портится, когда я понимаю, что приготовить что-то приемлемое для ребёнка повар ещё не успел. И тогда мы с Аннабель, в сопровождении сурового вида охранника, идём в ближайшую ресторацию.
Всё время, пока сидим за столиком, меня жгут чужие, любопытные взгляды, и я радуюсь, что на мне даже здесь траурная вуаль. Не слишком густая, но позволяющая скрыть яркие проявления эмоций на лице. Я отвыкла от шумной толпы и сейчас чувствую себя не в своей тарелке.
Мы с дочкой вызываем любопытство, и это естественно. Странная вдова с аурой ведьмы, о которой здесь никому неизвестно, и задорная рыжая девочка в строгом тёмном платье. Та ещё парочка!
— Мама, а почему тот дядя так на тебя смотрит? – тихо спрашивает Аннабель, кивком указывая мне за спину.
Я резко оборачиваюсь, но замечаю лишь закрывающуюся за ушедшим посетителем дверь и неуверенно пожимаю плечами. Мало ли, кто мог задержать на нас взгляд.
После мы идём на ярмарку и долго там гуляем, наслаждаясь свободой, о которой ещё вчера и мечтать не могли. Я покупаю нам с Анной сладкие пирожки и яркие леденцы на палочке, а потом разрешаю ей покататься на пони с огромным голубым бантом на шее.
И всё это время думаю, думаю, думаю.
О том, где за два месяца найти мужа.
О том, смирятся ли с моим поступком лисы.
А ещё о том, доведётся ли мне хоть издалека увидеть Вархана...
Наверное, поэтому, я не сразу понимаю, что знакомый голос, прозвучавший за спиной – реальность, а не отголосок моих воспоминаний о прошлом.
— Здравствуй, Анта, – хриплый, прокуренный баритон сразу же окунает меня с головой в события пятилетней давности, и я медленно оборачиваюсь, не зная, как себя вести и что говорить. – Не узнаёшь?
— Приветствую, Моррис. Разве тебя можно не узнать? – тихо улыбаюсь, разглядывая суровые черты следователя и его проницательные тёмные глаза, в который раз за сегодня благословляя необходимость носить вуаль.
— Твоя? – неожиданно спрашивает мужчина, кивком указав на дочку, и я внутренне содрогаюсь, чувствуя, как меня накрывает волной беспомощности, а улыбка сползает с моего лица.
Кошу взглядом в сторону весело хохочущей Аннабель и присматривающего за ней охранника и пытаюсь понять, может ли мессир Сонг увидеть в ней общие черты с его другом. Надеюсь, что нет!
— Моя, – ровно отвечаю я, тщательно контролируя голос, и тихо сглатываю, не зная, как сменить эту скользкую тему.
— Красивая. На тебя похожа, – удивительно многословен следопыт, если сравнивать с теми временами, когда мы только познакомились.
Помнится, тогда из него и слова лишнего было не вытянуть. Впрочем, сомневаюсь, что Моррис так уж сильно изменился, скорее, пытается понять, каким ветром меня сюда занесло, и чем это может грозить его товарищу.
Он скользит по мне взглядом, изучает, подмечая детали, а я неловко отвожу глаза, не понимая, как, вообще, он узнал меня в этом траурном наряде.
— По кому траур? – отголоском моих мыслей вдруг интересуется Моррис, а я удивлённо вскидываю бровь, ведь раньше за ним не водилось способностей к менталу.
— Муж умер, – сухо отвечаю я, чувствуя, как начинает тяготить этот разговор.
— Хорошо, – неожиданно бросает мужчина, и я вскидываю взгляд, желая переспросить, не ослышалась ли, но так и не решаюсь.
Неужели ему что-то известно о том, как я жила?! Или Мор сделал эти выводы только по тому, что я примчалась в Сойфир, даже не дождавшись окончания траура?
