– Вот тебе «правда», – внутри Вильяма закипал адский котел, – но, только чтоб ты отстала. Мы заезжали в то гиблое поселение, гнили почти неделю. Но зачем и почему – оправдываться не обязан, ни перед тобой, ни перед кем-то другим.
– Не утруждайся. Исходя из деталей, я сделала вывод сама. Вы искали информацию, и получить ее рассчитывали у грязнокровки по имени Адаез.
Полагая, что озвученное имя произведет фурор и отныне «балом будет править она», Анезка самоуверенно забралась на подоконник, закинула ногу на ногу и закурила. В то же мгновение Вильям возник рядом. Брезгливо выхватив сигарету, он потушил ее в раковине и молча уставился на собеседницу. Растерянная девушка едва сдержалась, чтоб с обиды не зареветь.
– Когда-то Камерун считался Германской колонией, – собравшись, произнесла она дрожащей хрипотцой. – Африканский клан быстро установил с иноземцами дружественный контакт, и стал вести взаимовыгодные отношения. Феи приторговывали травкой, убирали, кого надо, делились темными знаниями, а новые хозяева, в благодарность, оставляли без внимания их бесчинства. Так продолжалось до первой мировой. Когда немцы проиграли, и территория отошла Франции и Великобритании, сытая жизнь закончилась. Лесной народ оттеснили в глушь и начали преследовать. Пришлось прятаться и притворятся, а мы не любим скованность действий. Так что, стоило завязаться второй мировой, как африканский «улей» воспрял духом и с удовольствием присоединился к большинству сородичей, встав на сторону фашистов.
– К чему мне экскурс в историю грязных ведьм?
Ни один мускул не дрогнул на лице парня. Он будто и впрямь не понимал, о чем речь. Но, если когда-то, Анезка наивно заглядывала мужу в рот, то теперь провести ее было не так просто.
– Чтоб до тебя дошло, как сильно ты вляпался, – довольная собой, съязвила она. – Прабабка Адаез, занимала трон африканского клана на момент окончания войны. В знак покорности и сожаления она вступила в брак с французским наместником. Так матка хотела отвести гнев от племени и заручиться поддержкой людей. Однако, как я говорила, это самый беспощадный улей из семи. Внутри него всегда кипели страсти. Вскоре после заключения союза королеву убили. Ее место заняла другая. Бабке Адаез, для укрепления связи со смертными, позволили расти с отцом, но подвергли вечному изгнанию. История о том, что она являлась потомком Первосущной, забылась и передавалась только внутри семьи. К моменту рождения последней наследницы, там и крови фей почти не осталось. Это и странно. Зачем никчемная, давно отрезанная от сестер, грязнокровка понадобилась Мелинде? – планируя услышать ответ, девушка сделала паузу, но реакции не последовало. – Я не знаю причин, заставивших вас пойти на страшный грех, – заикаясь, просипела она, переходя в наступление, – но в последний день в Африке, вы убили бедолагу. К сожалению, она не дала вам желаемого, и поиски пришлось возобновить.
– Глупости! Соверши мы подобное, давно бы сидели за решеткой.
– Не прикидывайся, вас никто бы не тронул. Чтобы добраться до истины, мне пришлось раскопать могилу и исследовать полуразложившийся труп. Над Адаез люто издевались: порезали вены, вспороли живот и только в конце полоснули горло. Чтобы скрыть улики, в последние мгновения перед смертью ее заставили принять настоящий облик. Пусть он и не так отвратителен, как у породистых фей, но все же поставил бы полицию в тупик. Отец сам похоронил тело дочери, утаив настоящие причины гибели.
– О чем тогда спор? Нет трупа – нет преступления. Ты – эмоционально нестабильная личность и всегда придумывала небылицы. Никто тебе не поверит.
Вильям выглядел настолько спокойным, что продирала дрожь. Робко всматриваясь в холодные глаза бывшего мужа, девушка внезапно осознала, что человек, которого она любила, окончательно сгинул. Перед ней стоял незнакомец: хищный, бездушный, беспринципный. Так больно Анезке не было никогда. Сердце сжалось и, вместо того, чтобы все бросить и убежать, она жалобно простонала:
– А как же остальные жертвы? Они тоже – плод моего воображения? – молодой человек молча наблюдал, как бывшая жена медленно сгорает в отчаянье. Она закашлялась и сквозь слезы промямлила: – Я продолжила расследование и, ближе к сентябрю, ниточка привела в Венесуэлу. И снова улей. На сей раз – Южноамериканский, расположенный на окраине национального парка Канайма, откуда предприимчивые феи водят туристов в джунгли.
– Какая жалость, что наиболее живописные места достались жалким выродкам.
– Сунься туда люди, превратили бы девственную природу в безликую бетонную массу, – огрызнулась девушка, краснея от внезапно вырвавшейся дерзости. – Если бы не уровень преступности, я бы с удовольствием затеряла в той чудесной красоте, подальше от проблем и вас. Но даже в маленьком городке меня обокрали трижды, причем два раза мои же сородичи. Вряд ли бы я долго там продержалась. Бо?льшой разобщенности не встретишь ни в одном клане. Сестры разбрелись по всей стране: беспричинно ссорятся, уничтожают друг друга и враждуют. Создают мелкие альянсы и тем довольствуются. Не понимают, что сила в единстве.
– Подозреваю, и в этой обители беззакония, кого-то замучили непременно мы, – не скрывая иронии, предположил Вильям. – Надеюсь на сей раз доказательства причастности имеются?
– Ты прав, их нет, но зато есть две несчастные, убитые тем же кошмарным способом, что и Адаез: Матильда и ее мать Кастодия. Скажешь снова совпадение?
– С чего мне вообще оправдываться? Да, мы с ними сталкивались. Обе – вульгарные, развязные стервы: ушлая, порочная родительница и не менее циничная, испорченная дочь. Они возглавляли опасную группировку, славились продажей наркоты, рабов и крупными грабежами. Несложно догадаться, зачем обращаются к такого рода личностям.
– Только не вы, – гостья уверенно замотала головой. Нетерпеливо спрыгнув с подоконника, она заложила руки за спину и заговорила, словно детектив из бульварного романа: – Я несколько дней не могла уловить связь между криминальными авторитетами и грязнокровкой. Единственное, что их объединяло: члены банды нашли вместо хозяек, истерзанные трупы жутких тварей. Бедолаги были чистокровными феями, но их подчиненные – сплошь людьми. Головорезы до сих пор не уверенны, мертвы ли боссы. Опасаясь последствий, они испепелили трупы. Так что провести обследование и установить причину смерти, мне не удалось, но уверена: мать и дочь пытали так же, как Адаез.
– Заслуженный уход чудовищной семейки, – сухо заметил Вильям.
– Да что с тобой? Может они не люди, но и среди вас хватает ублюдков, – девушка едва сдержалась, чтоб не расцарапать негодяю рожу. Она будто общалась с собой: никакой отдачи, эмоций или реакции. Ничего. Но раз уж начала откровенничать, останавливаться было глупо. – Я наведалась в Южноамериканскую общину, – отступив на всякий случай на приличное расстояние, пробурчала она. – Обе женщины много лет в ней не состояли. Официальная версия: Кастодия жадная, эгоистичная сука, за что и поплатилась. На деле – все иначе. Одна из сестер проболталась, что причиной изгнания послужило сексуальное предпочтение старшей из жертв. Она никогда не спала с мужчинами и наотрез отказалась производить потомство. Выходило, Матильда – приемная дочь. Вот тут и стало прорисовываться сходство с происшествием в Африке. Пришлось постараться, чтоб его раскопать. Сплошь отмороженные венесуэльские феи не хотели иметь со мной ничего общего, осыпали проклятьями и бесцеремонно выставляли прочь. С трудом я отыскала пожилую забулдыгу, которая когда-то занималась грабежами и разбоем с Кастодией. В обмен на редкую травку, прорастающую исключительно в землях Финляндии, она поделилась занятной историей. Старуха лично застала день, когда поддельница покинула улей и внезапно получила дочь.
В те времена внутри клана бушевала ожесточенная борьба. Поделившись поровну, противники никак не могли договориться о мире. Кровь лесного народа текла рекой и тогда одна из предводительниц схитрила: разоблачила соперницу, сказав, что та – лесбиянка. Кастодию покинули почти все соратники. Вспылив, она пробралась ночью в покои победительницы и зверски зарубила ее топором. Но неожиданно в комнате обнаружился свидетель – крохотное дитя. Убийца стушевалась. Прикончить ребенка не поднялась рука. Раскаявшись, женщина решила, что воспитает девочку сама и не допустит, чтоб та, повзрослев, отомстила.
Совпадение же заключается в том, что родная мать Матильды претендовала на звание главы неслучайно. Она являлась прямым потомком Первосущной, некогда поддерживающей фашистов. И тут до меня дошло: а что, если твоя сучка пускает в расход не просто фей, а наследниц «маток», участвовавших во второй мировой?
– И зачем? – протяжно присвистнув, подыграл молодой человек.
– Я ждала, ты объяснишь, – прямолинейно заявила Анезка, перебирая варианты, что приходили на ум: – Кто-то из них расправился с ее предками, и, таким образом, чокнутая мстила обидчикам. Или она искала фамильную ценность, пропавшую в хранилищах фрицев. Еще как вариант: хотела разузнать о совместных экспериментах обеих рас. Этим грезят многие. Значение имеет одно: стерва преследовала собственные цели, а ты, помогая ей, возможно, не подозревал, что творишь. По крайней мере, я на это рассчитываю.
– Я не устану повторять, – угрожающе изрек Вильям, тем не менее, мрачнея с каждой минутой, – твои подозрения – пустой звук. Или предъяви доказательства, или убирайся.
– Нет! Пока не услышу правду. От нее зависит не только моя жизнь.
– Как еще объяснить? Мне не в чем признаваться!
– Посмотрим! Имена Кала и Текки тебе о чем-то говорят?
Вот оно! Впервые Вильям смутился и замолчал. Пару минуту он не говорил сам и не позволял раскрыть рта ей. Напряженно сжимая и разжимая челюсть, парень что-то обдумывал. Создавалось впечатление, что он вспомнил нечто важное, но никак не мог произнести вслух. Его холодный взгляд остановился на лбу бывшей жены, буравя одну точку, а зубы перестали скрежетать и непроизвольно разомкнулись. Пауза затянулась. Гостья уже готова была впасть в истерику, как хозяин очнулся и, мертвенно побледнев, протянул:
– Кааааала, – он повторил имя так медленно, будто пережевывал его, пробуя на вкус.
– Да, добрая девяностолетняя бабушка-шаманка, и ее милая, отзывчивая преемница, – растерянность собеседника придала Анезке уверенность. – Их смерть осталась для меня загадкой. Обе женщины были бедны и не имели прославленных корней. Жили на Камчатке, в Российском клане, расположенном в такой глубинке, что, если бы не ваш след, самостоятельно я бы никогда не нашла. Поселение настолько маленькое, что едва насчитывает пятьсот жителей. Об этом улье почти ничего не известно и, побывав там, я поняла почему. Матки шести сообществ принципиально скрывали данные о седьмом. Мало того, что он находится в прекраснейшем месте на планете, где нетронутая человеком природа позволяет сестрам и братьям вести свободный образ жизни, так о феях еще и знают все, обитающие бок о бок с ними, смертные. Никому не надо прятаться. Лесные создания и люди сосуществуют как единый народ, в мире и согласии. Очутиться там, окунуться в атмосферу доброжелательности, было чудом! От того Калу и Текки мне жаль больше остальных. Шаманки играли огромную роль в объединении поселения, являлись символами, сплачивающими оба вида. Их отцы – знахари коренного племени, а матери – феи. Я узнала об убийстве несчастных случайно. С их захоронения прошел год и, в момент моего приезда, корякский клан, привыкший чтить традиции, как раз готовился к древнему обряду поминания. Родные много говорили об умерших и в процессе беседы выяснилось, что их убили тем же способом, что и найденных мною жертв. Однако, как бы я ни старалась установить связь женщин с Первосущными, все было тщетно. Они оказались обычными полукровками.
– Закончила? – терпеливо дождавшись, когда назойливая девица замолкнет, уточнил Вильям. – Ты заявилась сюда, вылила на меня глупые фантазии и что дальше? Чего ты ждала? Что я распахну душу, признаюсь в прегрешениях и начну молить о прощении? Или удивлюсь, осознаю какая Мелинда стерва и брошусь в ноги спасительницы?
– Нет! Я пришла помочь, ибо подозреваю, кто станет следующей жертвой. Умоляю, брось Мелинду! Не ввязывайся в новое убийство. По сравнению с тем, на кого твоя стерва замахнулась сейчас, все погибшие – мелкие сошки. Открой правду, и мы вместе найдем выход!
– «Правду», сколько раз ты произнесла это слово? Все вы: хитрые, подлые лгуньи, – резко изменившись в лице и превратившись в отталкивающее чудовище, зашипел парень, – но сами непременно хотите слышать «правду». Так начините с себя и перестаньте лгать.
– Значит, ты не был доверчивой, влюбленной овечкой, – с трудом проглотив ком разочарования, Анезка гордо задрала подбородок и задала единственный, мучавший ее вопрос: – Почему? Она неспроста выбирала фей. Что ей от нас нужно?
– С чего ты решила, что я пособник подруги, а не наоборот? Уверена, что все обо мне знаешь? Может мне интересны тайны твоих сестер, или одна из вас погубила моего сородича? Или все проще. Я открыл в себе призвание: охотиться на подлых тварей, заполонивших наш мир, – затаив дыхание, девушка уставилась на бывшего мужа, соображая, зачем он вновь стремиться выгородить любовницу. Но тот, вконец озлобившись и, тем разбив последние надежды, люто взревел: – Адаез была маленькой избалованной сукой. Богатый папаша боготворил принцессу, а простые камерунцы ненавидели за надменность и рабское отношение. Она не принимала тот факт, что все равны. Кастодия загубила и ограбила сотни невинных душ, а ее приемная дочь заслужила печальную славу извращенки, истязательницы и поклонницы боли. Гнусная гадина убивала для удовольствия, и ради потехи держала людей в клетках. Шаманское отродие со своей подопечной отправили на «тот свет» кучу неверных мужей, завистников и соперников, словом тех, кто был не угоден их клиентам, – взгляд молодого человека затуманился и напуганной до чертиков гостье померещилось, что она видит в его глазах страх. Но секунду спустя, Вильям расправил плечи и, забыв о ее присутствии, еле уловимо пробормотал: – Но ты права, все они связаны с матками, и не обязательно родственно. Текки – случайная пешка, а вот шаманка кое-какой секрет хранила. Он достал ей по наследству, но не от матери, а от прежней хранительницы. Старуха не выдала его, потому что давно готовилась к смерти, но успела передать: не воспитаннице, а кому-то другому. Знаешь, что? – парень вдруг заговорил громко и уверенно. – Да, это мы прикончили твоих жалких сестер. А теперь убирайся, – надменно бросил он, поспешно выталкивая девушку в коридор и громко захлопывая дверь перед ее носом.
Рассказ девчонки загнал меня в тупик. Не то, чтобы я доверяла феям, но и нанимателя практически не знала. С другой стороны, Вильям всячески выгораживал своих дам, несмотря на то, что одна его бросила, а вторая пыталась обвинить в убийстве. Из-за дурацкого рыцарского поведения, парню хотелось помочь, но, как ни крути, ситуация складывалась туманная.
– Как бы сильно я не злилась на мужа, до сих пор гоню мысль, что он мог оказаться палачом. Признание было поспешным, надуманным, – Анезка слегка дотронулась до моего плеча, вырывая из плена мыслей.
– Не утруждайся. Исходя из деталей, я сделала вывод сама. Вы искали информацию, и получить ее рассчитывали у грязнокровки по имени Адаез.
Полагая, что озвученное имя произведет фурор и отныне «балом будет править она», Анезка самоуверенно забралась на подоконник, закинула ногу на ногу и закурила. В то же мгновение Вильям возник рядом. Брезгливо выхватив сигарету, он потушил ее в раковине и молча уставился на собеседницу. Растерянная девушка едва сдержалась, чтоб с обиды не зареветь.
– Когда-то Камерун считался Германской колонией, – собравшись, произнесла она дрожащей хрипотцой. – Африканский клан быстро установил с иноземцами дружественный контакт, и стал вести взаимовыгодные отношения. Феи приторговывали травкой, убирали, кого надо, делились темными знаниями, а новые хозяева, в благодарность, оставляли без внимания их бесчинства. Так продолжалось до первой мировой. Когда немцы проиграли, и территория отошла Франции и Великобритании, сытая жизнь закончилась. Лесной народ оттеснили в глушь и начали преследовать. Пришлось прятаться и притворятся, а мы не любим скованность действий. Так что, стоило завязаться второй мировой, как африканский «улей» воспрял духом и с удовольствием присоединился к большинству сородичей, встав на сторону фашистов.
– К чему мне экскурс в историю грязных ведьм?
Ни один мускул не дрогнул на лице парня. Он будто и впрямь не понимал, о чем речь. Но, если когда-то, Анезка наивно заглядывала мужу в рот, то теперь провести ее было не так просто.
– Чтоб до тебя дошло, как сильно ты вляпался, – довольная собой, съязвила она. – Прабабка Адаез, занимала трон африканского клана на момент окончания войны. В знак покорности и сожаления она вступила в брак с французским наместником. Так матка хотела отвести гнев от племени и заручиться поддержкой людей. Однако, как я говорила, это самый беспощадный улей из семи. Внутри него всегда кипели страсти. Вскоре после заключения союза королеву убили. Ее место заняла другая. Бабке Адаез, для укрепления связи со смертными, позволили расти с отцом, но подвергли вечному изгнанию. История о том, что она являлась потомком Первосущной, забылась и передавалась только внутри семьи. К моменту рождения последней наследницы, там и крови фей почти не осталось. Это и странно. Зачем никчемная, давно отрезанная от сестер, грязнокровка понадобилась Мелинде? – планируя услышать ответ, девушка сделала паузу, но реакции не последовало. – Я не знаю причин, заставивших вас пойти на страшный грех, – заикаясь, просипела она, переходя в наступление, – но в последний день в Африке, вы убили бедолагу. К сожалению, она не дала вам желаемого, и поиски пришлось возобновить.
– Глупости! Соверши мы подобное, давно бы сидели за решеткой.
– Не прикидывайся, вас никто бы не тронул. Чтобы добраться до истины, мне пришлось раскопать могилу и исследовать полуразложившийся труп. Над Адаез люто издевались: порезали вены, вспороли живот и только в конце полоснули горло. Чтобы скрыть улики, в последние мгновения перед смертью ее заставили принять настоящий облик. Пусть он и не так отвратителен, как у породистых фей, но все же поставил бы полицию в тупик. Отец сам похоронил тело дочери, утаив настоящие причины гибели.
– О чем тогда спор? Нет трупа – нет преступления. Ты – эмоционально нестабильная личность и всегда придумывала небылицы. Никто тебе не поверит.
Вильям выглядел настолько спокойным, что продирала дрожь. Робко всматриваясь в холодные глаза бывшего мужа, девушка внезапно осознала, что человек, которого она любила, окончательно сгинул. Перед ней стоял незнакомец: хищный, бездушный, беспринципный. Так больно Анезке не было никогда. Сердце сжалось и, вместо того, чтобы все бросить и убежать, она жалобно простонала:
– А как же остальные жертвы? Они тоже – плод моего воображения? – молодой человек молча наблюдал, как бывшая жена медленно сгорает в отчаянье. Она закашлялась и сквозь слезы промямлила: – Я продолжила расследование и, ближе к сентябрю, ниточка привела в Венесуэлу. И снова улей. На сей раз – Южноамериканский, расположенный на окраине национального парка Канайма, откуда предприимчивые феи водят туристов в джунгли.
– Какая жалость, что наиболее живописные места достались жалким выродкам.
– Сунься туда люди, превратили бы девственную природу в безликую бетонную массу, – огрызнулась девушка, краснея от внезапно вырвавшейся дерзости. – Если бы не уровень преступности, я бы с удовольствием затеряла в той чудесной красоте, подальше от проблем и вас. Но даже в маленьком городке меня обокрали трижды, причем два раза мои же сородичи. Вряд ли бы я долго там продержалась. Бо?льшой разобщенности не встретишь ни в одном клане. Сестры разбрелись по всей стране: беспричинно ссорятся, уничтожают друг друга и враждуют. Создают мелкие альянсы и тем довольствуются. Не понимают, что сила в единстве.
– Подозреваю, и в этой обители беззакония, кого-то замучили непременно мы, – не скрывая иронии, предположил Вильям. – Надеюсь на сей раз доказательства причастности имеются?
– Ты прав, их нет, но зато есть две несчастные, убитые тем же кошмарным способом, что и Адаез: Матильда и ее мать Кастодия. Скажешь снова совпадение?
– С чего мне вообще оправдываться? Да, мы с ними сталкивались. Обе – вульгарные, развязные стервы: ушлая, порочная родительница и не менее циничная, испорченная дочь. Они возглавляли опасную группировку, славились продажей наркоты, рабов и крупными грабежами. Несложно догадаться, зачем обращаются к такого рода личностям.
– Только не вы, – гостья уверенно замотала головой. Нетерпеливо спрыгнув с подоконника, она заложила руки за спину и заговорила, словно детектив из бульварного романа: – Я несколько дней не могла уловить связь между криминальными авторитетами и грязнокровкой. Единственное, что их объединяло: члены банды нашли вместо хозяек, истерзанные трупы жутких тварей. Бедолаги были чистокровными феями, но их подчиненные – сплошь людьми. Головорезы до сих пор не уверенны, мертвы ли боссы. Опасаясь последствий, они испепелили трупы. Так что провести обследование и установить причину смерти, мне не удалось, но уверена: мать и дочь пытали так же, как Адаез.
– Заслуженный уход чудовищной семейки, – сухо заметил Вильям.
– Да что с тобой? Может они не люди, но и среди вас хватает ублюдков, – девушка едва сдержалась, чтоб не расцарапать негодяю рожу. Она будто общалась с собой: никакой отдачи, эмоций или реакции. Ничего. Но раз уж начала откровенничать, останавливаться было глупо. – Я наведалась в Южноамериканскую общину, – отступив на всякий случай на приличное расстояние, пробурчала она. – Обе женщины много лет в ней не состояли. Официальная версия: Кастодия жадная, эгоистичная сука, за что и поплатилась. На деле – все иначе. Одна из сестер проболталась, что причиной изгнания послужило сексуальное предпочтение старшей из жертв. Она никогда не спала с мужчинами и наотрез отказалась производить потомство. Выходило, Матильда – приемная дочь. Вот тут и стало прорисовываться сходство с происшествием в Африке. Пришлось постараться, чтоб его раскопать. Сплошь отмороженные венесуэльские феи не хотели иметь со мной ничего общего, осыпали проклятьями и бесцеремонно выставляли прочь. С трудом я отыскала пожилую забулдыгу, которая когда-то занималась грабежами и разбоем с Кастодией. В обмен на редкую травку, прорастающую исключительно в землях Финляндии, она поделилась занятной историей. Старуха лично застала день, когда поддельница покинула улей и внезапно получила дочь.
В те времена внутри клана бушевала ожесточенная борьба. Поделившись поровну, противники никак не могли договориться о мире. Кровь лесного народа текла рекой и тогда одна из предводительниц схитрила: разоблачила соперницу, сказав, что та – лесбиянка. Кастодию покинули почти все соратники. Вспылив, она пробралась ночью в покои победительницы и зверски зарубила ее топором. Но неожиданно в комнате обнаружился свидетель – крохотное дитя. Убийца стушевалась. Прикончить ребенка не поднялась рука. Раскаявшись, женщина решила, что воспитает девочку сама и не допустит, чтоб та, повзрослев, отомстила.
Совпадение же заключается в том, что родная мать Матильды претендовала на звание главы неслучайно. Она являлась прямым потомком Первосущной, некогда поддерживающей фашистов. И тут до меня дошло: а что, если твоя сучка пускает в расход не просто фей, а наследниц «маток», участвовавших во второй мировой?
– И зачем? – протяжно присвистнув, подыграл молодой человек.
– Я ждала, ты объяснишь, – прямолинейно заявила Анезка, перебирая варианты, что приходили на ум: – Кто-то из них расправился с ее предками, и, таким образом, чокнутая мстила обидчикам. Или она искала фамильную ценность, пропавшую в хранилищах фрицев. Еще как вариант: хотела разузнать о совместных экспериментах обеих рас. Этим грезят многие. Значение имеет одно: стерва преследовала собственные цели, а ты, помогая ей, возможно, не подозревал, что творишь. По крайней мере, я на это рассчитываю.
– Я не устану повторять, – угрожающе изрек Вильям, тем не менее, мрачнея с каждой минутой, – твои подозрения – пустой звук. Или предъяви доказательства, или убирайся.
– Нет! Пока не услышу правду. От нее зависит не только моя жизнь.
– Как еще объяснить? Мне не в чем признаваться!
– Посмотрим! Имена Кала и Текки тебе о чем-то говорят?
Вот оно! Впервые Вильям смутился и замолчал. Пару минуту он не говорил сам и не позволял раскрыть рта ей. Напряженно сжимая и разжимая челюсть, парень что-то обдумывал. Создавалось впечатление, что он вспомнил нечто важное, но никак не мог произнести вслух. Его холодный взгляд остановился на лбу бывшей жены, буравя одну точку, а зубы перестали скрежетать и непроизвольно разомкнулись. Пауза затянулась. Гостья уже готова была впасть в истерику, как хозяин очнулся и, мертвенно побледнев, протянул:
– Кааааала, – он повторил имя так медленно, будто пережевывал его, пробуя на вкус.
– Да, добрая девяностолетняя бабушка-шаманка, и ее милая, отзывчивая преемница, – растерянность собеседника придала Анезке уверенность. – Их смерть осталась для меня загадкой. Обе женщины были бедны и не имели прославленных корней. Жили на Камчатке, в Российском клане, расположенном в такой глубинке, что, если бы не ваш след, самостоятельно я бы никогда не нашла. Поселение настолько маленькое, что едва насчитывает пятьсот жителей. Об этом улье почти ничего не известно и, побывав там, я поняла почему. Матки шести сообществ принципиально скрывали данные о седьмом. Мало того, что он находится в прекраснейшем месте на планете, где нетронутая человеком природа позволяет сестрам и братьям вести свободный образ жизни, так о феях еще и знают все, обитающие бок о бок с ними, смертные. Никому не надо прятаться. Лесные создания и люди сосуществуют как единый народ, в мире и согласии. Очутиться там, окунуться в атмосферу доброжелательности, было чудом! От того Калу и Текки мне жаль больше остальных. Шаманки играли огромную роль в объединении поселения, являлись символами, сплачивающими оба вида. Их отцы – знахари коренного племени, а матери – феи. Я узнала об убийстве несчастных случайно. С их захоронения прошел год и, в момент моего приезда, корякский клан, привыкший чтить традиции, как раз готовился к древнему обряду поминания. Родные много говорили об умерших и в процессе беседы выяснилось, что их убили тем же способом, что и найденных мною жертв. Однако, как бы я ни старалась установить связь женщин с Первосущными, все было тщетно. Они оказались обычными полукровками.
– Закончила? – терпеливо дождавшись, когда назойливая девица замолкнет, уточнил Вильям. – Ты заявилась сюда, вылила на меня глупые фантазии и что дальше? Чего ты ждала? Что я распахну душу, признаюсь в прегрешениях и начну молить о прощении? Или удивлюсь, осознаю какая Мелинда стерва и брошусь в ноги спасительницы?
– Нет! Я пришла помочь, ибо подозреваю, кто станет следующей жертвой. Умоляю, брось Мелинду! Не ввязывайся в новое убийство. По сравнению с тем, на кого твоя стерва замахнулась сейчас, все погибшие – мелкие сошки. Открой правду, и мы вместе найдем выход!
– «Правду», сколько раз ты произнесла это слово? Все вы: хитрые, подлые лгуньи, – резко изменившись в лице и превратившись в отталкивающее чудовище, зашипел парень, – но сами непременно хотите слышать «правду». Так начините с себя и перестаньте лгать.
– Значит, ты не был доверчивой, влюбленной овечкой, – с трудом проглотив ком разочарования, Анезка гордо задрала подбородок и задала единственный, мучавший ее вопрос: – Почему? Она неспроста выбирала фей. Что ей от нас нужно?
– С чего ты решила, что я пособник подруги, а не наоборот? Уверена, что все обо мне знаешь? Может мне интересны тайны твоих сестер, или одна из вас погубила моего сородича? Или все проще. Я открыл в себе призвание: охотиться на подлых тварей, заполонивших наш мир, – затаив дыхание, девушка уставилась на бывшего мужа, соображая, зачем он вновь стремиться выгородить любовницу. Но тот, вконец озлобившись и, тем разбив последние надежды, люто взревел: – Адаез была маленькой избалованной сукой. Богатый папаша боготворил принцессу, а простые камерунцы ненавидели за надменность и рабское отношение. Она не принимала тот факт, что все равны. Кастодия загубила и ограбила сотни невинных душ, а ее приемная дочь заслужила печальную славу извращенки, истязательницы и поклонницы боли. Гнусная гадина убивала для удовольствия, и ради потехи держала людей в клетках. Шаманское отродие со своей подопечной отправили на «тот свет» кучу неверных мужей, завистников и соперников, словом тех, кто был не угоден их клиентам, – взгляд молодого человека затуманился и напуганной до чертиков гостье померещилось, что она видит в его глазах страх. Но секунду спустя, Вильям расправил плечи и, забыв о ее присутствии, еле уловимо пробормотал: – Но ты права, все они связаны с матками, и не обязательно родственно. Текки – случайная пешка, а вот шаманка кое-какой секрет хранила. Он достал ей по наследству, но не от матери, а от прежней хранительницы. Старуха не выдала его, потому что давно готовилась к смерти, но успела передать: не воспитаннице, а кому-то другому. Знаешь, что? – парень вдруг заговорил громко и уверенно. – Да, это мы прикончили твоих жалких сестер. А теперь убирайся, – надменно бросил он, поспешно выталкивая девушку в коридор и громко захлопывая дверь перед ее носом.
***
Рассказ девчонки загнал меня в тупик. Не то, чтобы я доверяла феям, но и нанимателя практически не знала. С другой стороны, Вильям всячески выгораживал своих дам, несмотря на то, что одна его бросила, а вторая пыталась обвинить в убийстве. Из-за дурацкого рыцарского поведения, парню хотелось помочь, но, как ни крути, ситуация складывалась туманная.
– Как бы сильно я не злилась на мужа, до сих пор гоню мысль, что он мог оказаться палачом. Признание было поспешным, надуманным, – Анезка слегка дотронулась до моего плеча, вырывая из плена мыслей.
