- Куда дальше? – спросила я, упёршись носом в закрытую и тоже перегороженную красной ленточкой дверь.
- Всё, - пожала плечами Рори.
До открытия оставалось ещё двадцать минут.
- Взгляну на запасные выходы, - сказала я, разворачиваясь назад.
- Лучше расскажи мне о своём брате, - предложила она. – Что он любит? Почему стал игроком? Обо мне что-нибудь говорил?
От души надеюсь, что в ближайшие пятнадцать минут, пока мы с Рори гуляли по технически помещениям и боковым лестницам музея, Мартин не икал, хотя я постаралась ограничиться только милыми детскими воспоминаниями о совместных шалостях. А потом через главный вход стали прибывать гости. И зря я думала, что тут будет очень ограниченный круг лиц, близких к искусству, историческому наследию и нашему мэру.
В первых рядах прискакала Магда вместе с Роже и его камерой, потоком хлынули приодетые горожане, среди которых, кажется, была даже моя домовладелица мадам Трюфо. Мэр в излюбленном белом костюме, который удачно, по его мнению, оттенял смуглую кожу и чёрные блестящие глаза, прибыл в обществе супруги директора порта мадам Мидли. Сразу следом за ними появились несколько солидных господ из числа застройщиков, и нас с Рори растащило в разные стороны.
Мне пришлось торчать рядом с градоправителем (прихватил за локоть и не отпускал, несмотря на недовольство предпринимательской группировки), а она оказалась возле родителей, которые стояли в обществе господина Тренкла в центре зала (там, где раньше были подсвечники) и знакомились с самыми выдающимися гостями.
Мэр подошёл, выразил восхищение и поблагодарил за оживление в культурной жизни нашего городка, а теперь устроился так, что с одной стороны были музыканты, а с другой стороны входные двери, и явно чего-то ждал.
- Господин Кремон, принести вам игристого? – предложила я, лишь бы отцепить крепкую муниципальную ладонь от рукава своего дизайнерского пиджака.
Предпринимательская группировка оживилась, видимо, при мне обсуждать с мэром будущую застройку принадлежащего городу куска побережья было не с руки.
- Торопиться некуда, - подмигнул он хитрым глазом всем одновременно, но мой рукав выпустил. – А пока мы ждём, я готов к конструктивным предложениям.
С облегчением выдохнув, я уступила почётное место рядом с ним и отползла в сторонку. В зале уже было полно народу, и, отчего отец с мачехой медлили с приветственной речью, было неясно. Я стала пробираться в центр, когда вдруг все как по команде обернулись к дверям.
Они широко распахнулись да так и остались открытыми. В центре, словно доисторическая муха в куске янтаря, застыл невысокий изящный мужчина с холодными светлыми глазами и собственническим взглядом. Он явно говорил о том, что явился хозяин – и жизни, и положения, и всех присутствующих оптом. От хрупкой с виду фигуры во все стороны било бешеной энергией, почти физически давящей на плечи.
Но и это было полбеды. Рядом с ним, хоть и чуть-чуть позади, стояли с одной стороны господин управляющий отелем «Золотой дракон», а с другой – свежеотпущенный под подписку Альфред Мано.
Мэр кинулся навстречу с криком «Господин граф!», и хорошо, что я успела отойти, а то ведь сейчас пришлось бы здороваться с владетельным сеньором, а главное, с его сыночком, успевшим переодеться в приличный костюм, белоснежную рубашку и галстук согласно вечернему дресс-коду.
Весь зал с нездоровым любопытством следил за встречей на высшем уровне, а я прикидывала, в какую сторону лучше убраться с траектории движения его сиятельства. Ведь он наверняка подойдёт к отцу и мачехе, и лучше бы мне не стоять столбом. Бочком, потихоньку-полегоньку двигаясь между застывшими гостями, вскоре я оказалась у стены ровно под гербом Альвалены.
Между тем граф, увлекаемый Кремоном, уже достиг центра зала, и после быстро последовавшей церемонии представления пожал руки отцу и мачехе. А я смотрела на управляющего отелем, который держал под руку некрасивую даму в чёрном вечернем платье, и наглого графского сыночка по другую руку от этой дамы.
Интересно, что их связывало? Или сейчас у владетельных сеньоров так принято проявлять демократизм, появляясь на важных мероприятиях вместе с собственными управляющими?
Зал был полон народу, но ведь абы кого о таком не спросишь. К тому же при виде Мано голова сразу переключилась на то, как бы снова засадить его в камеру.
Но тут в зале началось оживление. Господин директор музея своим сильным, хоть и слегка дребезжащим голосом объявил, что наконец-то дорогие гости (глубокий поклон в сторону отца с мачехой) смогут представить уникальные экспонаты своей выставки, посвященной драконам во всех их проявлениях в культуре и искусстве разных эпох. Он представил отца, как профессора археологии и идейного вдохновителя собрания драконьих экспонатов, и мадам Десперьян – куратора королевского музея в Сигуситале, искусствоведа и верную сподвижницу.
Слово перешло к отцу, а я всё смотрела на Мано, и в голове крутились идеи одна безумнее другой. С учётом его выкриков сегодня днём, достаточно будет наступить на ногу, проходя мимо, и он сам бросится в тёплые объятия наручников и камеры. Правда, объясняться придётся и с мэром, и с графом, и с начальником.
- Первые упоминания о драконах восходят к тем бесконечно далёким временам, когда люди ещё жили в пещерах. Наскальная живопись в долине Траско, росписи на стенах пещерного комплекса Ариваро, истуканы с драконьими головами с острова Солидад, - говорил в это время профессор Десперьян, - несомненно свидетельствуют о том, что когда-то драконы соседствовали с людьми и, возможно, помогали выживать нашим очень далёким предкам.
Отцовские речи неизменно вводили меня в состояние летаргического сна. Пока все внимали, до моего слуха долетали лишь обрывки его фраз, и то потому, что заснуть не позволяли широко раскрытые глаза: одним я продолжала наблюдать за графским сынком, а второй неизменно натыкался на фуршетный стол с красивыми и яркими закусками, весьма привлекавшими внимание.
В мозгу из отцовской речи запечатлелись слова «космология», «культурный код», «возрождение» и какой-то странный финальный пассаж, в котором профессор Десперьян утверждал, что в каждом из нас живёт дракон.
Я тут же представила, как из меня вылезает тот доисторический монстр, который стоял в одном из залов музея, только целиком, а не в виде скелета, и неожиданно громко фыркнула:
- Не хотелось бы.
Так как все хлопали, я не думала, что кто-то услышит. Но внезапно рядом раздалось:
- Полагаю, господин профессор выразился метафорически, но вы правы: и мне бы не хотелось.
Я повернулась и увидела, что стою бок о бок с Марселиной Бергони, нашей главной городской библиотекаршей. Это была сухощавая немолодая дама с острым языком и чопорными манерами. Даже странно, что она заговорила со мной так запросто.
- Здравствуйте, мадам Бергони, - проявила вежливость я. – Тоже интересуетесь драконьим наследием?
- Здравствуйте, инспектор, - ответила она. – Я здесь по разнарядке от нашего мэра. У меня и своих источников драконознания хватает.
И на глазах у изумлённой меня с невинным видом прихватила со стола шпажку с нанизанными кусочками ветчины, сыра и ананаса. Одним точным движением отправив всё это в рот, она широко улыбнулась и потянулась за яркой канапешкой.
Мне тут же до жути захотелось сделать то же самое, а в лице библиотекарши вдруг проявилось что-то родственное: мы обе были тут не по своей воле. Но в это время мачеха с торжественным видом откинула бархатную портьеру и сняла с бронзовых столбиков красную ленточку, приглашая всех к осмотру выставки.
- Надо идти, - вздохнула я.
- Идите, - царственно разрешила Марселина, - а я, пожалуй, задержусь.
И она осталась возле фуршетного стола, а я пошла вслед за остальными гостями, и не потому, что хотела повторно осмотреть коллекцию. Просто надо было приглядывать, как выразился капитан. Тем более, что мэр с графом уже были в первом зале с живописью.
Важных гостей вдоль стены водила мачеха. Мэр старательно делал заинтересованный вид, граф окинул картины беглым взглядом и явно заскучал, но мадам Десперьян не торопилась в следующий зал. И тут я сделала стратегическую ошибку и столкнулась нос к носу с наглым графским сынком.
- А ты что тут делаешь? – неприятным тоном заверещал он. – Преследуешь?! Мой адвокат на фарш тебя порубит!
- Угрожаешь? – прошипела я, мигом позабыв, что собиралась избежать объяснений с мэром, графом и начальником. – Давай, не стесняйся, любое действие, чтоб у меня был повод достать наручники.
- Отцу пожалуюсь, - выдал этот папенькин сыночек.
И в этот самый момент за спиной раздался радостный голос мэра:
- Барбелла, вот вы где! Господин граф, это та самая Ритта Барбелла, о которой я вам рассказывал: наша лучшая сотрудница полиции и участница кулинарного шоу Лионеля Оллари. Инспектор, перед вами граф Трегалло.
- Ваше сиятельство, - я протянула руку, а он её пожал, отчего по пальцам едва не побежали маленькие искорки: графская энергия била через край.
- Рад знакомству, инспектор Барбелла.
Голос тоже был под стать: его бодростью можно было заряжать артефакты, будильники и сонных мух.
- А это мой сын, - представил сыночку отец. – Альфред.
У того натуральным образом отвисла челюсть.
- Мы знакомы, - кивнула я.
- Как любопытно, - удивился граф, - и где же вы встретились?
– Господин Мано накануне участвовал в драке, а мне пришлось его задержать, - честно изображая лихость и тупость, объяснила я.
У мэра вытянулось лицо, а вот граф кинул всего один острый взгляд на сыночка (тот сразу же скис) и вернулся к светской беседе.
- Что скажете о выставке, инспектор?
- Концептуально, - выдала я словечко, подсказанное шпионским артефактом.
- Да, эта концепция просто поражает воображение, - тут же подхватил господин Кремон. – Дракон живёт в каждом!
- Скорее, это удел избранных, - энергично возразил граф.
Мэр тут же изменил свою точку зрения, а я попыталась отчалить от властительных господ. Не вышло, граф не выпускал из поля зрения, а мачеха как раз стояла возле самой большой картины и объясняла что-то сгрудившимся гостям, в числе которых была и Магда. Роже с камерой снимал, периодически переводя свой пакостный агрегат и на меня. Невольно пришлось слушать, что говорит Клодетт.
- Жемчужина нашей выставки, творение знаменитого Тодерика ван Класта, написавшего в середине позапрошлого века свою самую известную картину «Дракон и девственница». Она транслирует нам творчески переработанное воображением художника представление о драконах людей эпохи второго Серебряного Века.
На холсте из морской пены выходила обнажённая пышнотелая и румяная красотка, а на берегу её ждал грустный зелёный, местами с проплешинами в чешуе, дракон, прикованный толстенной цепью к скале.
Я ничего не знала про второй Серебряный век, но дракона отчего-то стало жаль. Гости тоже явно не были знатоками работ живописца и в большей степени пялились на обнажёнку, чем впитывали представление о драконах собственных предков из того самого века. Совершенно случайно я заметила, как на краткий миг лицо графа перекосилось.
- Я, безусловно, не специалист по живописи, - довольно громко сообщил чуть позже он (камера Роже сразу нацелилась в нашу сторону), - но, на мой взгляд, жемчужиной вашей коллекции является «Жертвоприношение» Фердинанда Хольста, - и махнул рукой в сторону небольшого тёмного квадрата в богатой раме.
Общий фон картины был траурно-чёрным, из его глубины отчётливо проступали две фигуры – мужская и женская. Мужчину окружал ореол света, как ножом разрезавший клубящуюся позади тьму, на лице женщины светились только глаза, а её руки были сложены перед грудью в почти молитвенном жесте. Оба стояли бок о бок, лицом к зрителю, и ничего такого жертвоприносительного рядом я не заметила.
- Здесь каждая картина – жемчужина, - со сдержанной улыбкой согласилась мачеха. – До великого Хольста мы просто ещё не дошли.
- Вы знакомы с историей этой картины? – вполголоса спросил граф, не мешая больше вести экскурсию.
- Это не входит в мои должностные компетенции, ваше сиятельство, - с прежней лихостью выдала я.
Понимала, конечно, что сейчас нарвусь на лекцию, но очень радовало выражение лица графского сынка, который всё никак не мог перехватить отцовское внимание.
- Я очень люблю рассказывать об этом неофитам, - обрадовал владетельный сеньор. – Дело в том, что Фердинанд Хольст написал «Жертвоприношение» в замке Монтре. Есть даже семейная легенда, что на картине изображён один из моих предков - Симон Трегалло.
Я очень старалась выразить удивление так, чтобы у графа не осталось желания посвящать меня в другие семейные легенды. И обзывать неофитом.
Но энергичного феодала было невозможно остановить. Триста лет назад Фердинанд Хольст изобразил на своей картине ни больше ни меньше свадьбу Симона Трегалло и юной принцессы Лидии Стоккен-Ваальской и назвал её «Жертвоприношением». Ничего не скажешь, воистину концептуально. Живописец прибыл в замок Монтре вместе с принцессой из уже давно несуществующего княжества, написал эту вот картину и исчез с концами.
Правда, как свадьба графского предка была связана с драконами – той шпажкой, на которую тут нанизывали закуски для ценителей культурного наследия, так и осталось неясно. Но я промолчала, ни в коем случае не желая новой лекции, да и мачеха предложила переходить в следующий зал.
Там-то и ждала сенсация. Оказалось, что вся эта байда, в смысле, выставка составлена по книге Пьера Огюста Одерикса «Код дракона», которая увидела свет тридцать три года назад. В ней незнакомый мне автор упоминал все эти экспонаты – картины, скульптуры и прочие древности, - привезённые из столицы отцом и мачехой. Книга была издана посмертно и, если верить Клодетт, до сих пор являлась бестселлером. Но вишней в пироге была информация, что автор книги некоторое время жил в Альвалене, а потом утонул, купаясь на всем известном пляже Драконьей отмели.
Вот теперь и я обратила внимание на небольшой стеллажик в правом углу, где стояли книги с названием «Код дракона» и самыми разными по цветам и фактуре обложкам. Особенно Клодетт напирала на то, что среди экспонатов находится рукопись – подлинный текст, написанный рукой самого Одерикса.
Оказалось, что почти половина присутствующих обожает «превосходную детективно-мистическую историю» господина Одерикса, потому как даже Роже поставил камеру на паузу и громко спросил:
- Неужели вы привезли и ту самую древнюю книженцию про драконье племя, в которой Пьер нашёл разгадку?
Я с невольным уважением взглянула на начитанного оператора. А мачеха с довольной улыбкой протянула руку с указующим перстом и торжественно сказала:
- Благодарю за вопрос. Профессор Десперьян действительно разыскал «Трактат о тварях драконьего племени», чьё авторство теперь уже точно установлено и принадлежит Бартоломео Мальвази.
Она показывала на угол, где не так давно ковырялась над пультом сигнализации вместе со своим помощником Нилом.
Гости в едином порыве шагнули к прозрачной витрине, где под стеклом лежала раскрытая здоровущая книга, на одной странице которой был изображён стилизованный дракон, а на другой, сильно потемневшей от времени, шли два столбца рукописного текста на не нашем языке.
- Всё, - пожала плечами Рори.
До открытия оставалось ещё двадцать минут.
- Взгляну на запасные выходы, - сказала я, разворачиваясь назад.
- Лучше расскажи мне о своём брате, - предложила она. – Что он любит? Почему стал игроком? Обо мне что-нибудь говорил?
От души надеюсь, что в ближайшие пятнадцать минут, пока мы с Рори гуляли по технически помещениям и боковым лестницам музея, Мартин не икал, хотя я постаралась ограничиться только милыми детскими воспоминаниями о совместных шалостях. А потом через главный вход стали прибывать гости. И зря я думала, что тут будет очень ограниченный круг лиц, близких к искусству, историческому наследию и нашему мэру.
В первых рядах прискакала Магда вместе с Роже и его камерой, потоком хлынули приодетые горожане, среди которых, кажется, была даже моя домовладелица мадам Трюфо. Мэр в излюбленном белом костюме, который удачно, по его мнению, оттенял смуглую кожу и чёрные блестящие глаза, прибыл в обществе супруги директора порта мадам Мидли. Сразу следом за ними появились несколько солидных господ из числа застройщиков, и нас с Рори растащило в разные стороны.
Мне пришлось торчать рядом с градоправителем (прихватил за локоть и не отпускал, несмотря на недовольство предпринимательской группировки), а она оказалась возле родителей, которые стояли в обществе господина Тренкла в центре зала (там, где раньше были подсвечники) и знакомились с самыми выдающимися гостями.
Мэр подошёл, выразил восхищение и поблагодарил за оживление в культурной жизни нашего городка, а теперь устроился так, что с одной стороны были музыканты, а с другой стороны входные двери, и явно чего-то ждал.
- Господин Кремон, принести вам игристого? – предложила я, лишь бы отцепить крепкую муниципальную ладонь от рукава своего дизайнерского пиджака.
Предпринимательская группировка оживилась, видимо, при мне обсуждать с мэром будущую застройку принадлежащего городу куска побережья было не с руки.
- Торопиться некуда, - подмигнул он хитрым глазом всем одновременно, но мой рукав выпустил. – А пока мы ждём, я готов к конструктивным предложениям.
С облегчением выдохнув, я уступила почётное место рядом с ним и отползла в сторонку. В зале уже было полно народу, и, отчего отец с мачехой медлили с приветственной речью, было неясно. Я стала пробираться в центр, когда вдруг все как по команде обернулись к дверям.
Они широко распахнулись да так и остались открытыми. В центре, словно доисторическая муха в куске янтаря, застыл невысокий изящный мужчина с холодными светлыми глазами и собственническим взглядом. Он явно говорил о том, что явился хозяин – и жизни, и положения, и всех присутствующих оптом. От хрупкой с виду фигуры во все стороны било бешеной энергией, почти физически давящей на плечи.
Но и это было полбеды. Рядом с ним, хоть и чуть-чуть позади, стояли с одной стороны господин управляющий отелем «Золотой дракон», а с другой – свежеотпущенный под подписку Альфред Мано.
Прода от 09.04.2024, 19:39
Мэр кинулся навстречу с криком «Господин граф!», и хорошо, что я успела отойти, а то ведь сейчас пришлось бы здороваться с владетельным сеньором, а главное, с его сыночком, успевшим переодеться в приличный костюм, белоснежную рубашку и галстук согласно вечернему дресс-коду.
Весь зал с нездоровым любопытством следил за встречей на высшем уровне, а я прикидывала, в какую сторону лучше убраться с траектории движения его сиятельства. Ведь он наверняка подойдёт к отцу и мачехе, и лучше бы мне не стоять столбом. Бочком, потихоньку-полегоньку двигаясь между застывшими гостями, вскоре я оказалась у стены ровно под гербом Альвалены.
Между тем граф, увлекаемый Кремоном, уже достиг центра зала, и после быстро последовавшей церемонии представления пожал руки отцу и мачехе. А я смотрела на управляющего отелем, который держал под руку некрасивую даму в чёрном вечернем платье, и наглого графского сыночка по другую руку от этой дамы.
Интересно, что их связывало? Или сейчас у владетельных сеньоров так принято проявлять демократизм, появляясь на важных мероприятиях вместе с собственными управляющими?
Зал был полон народу, но ведь абы кого о таком не спросишь. К тому же при виде Мано голова сразу переключилась на то, как бы снова засадить его в камеру.
Но тут в зале началось оживление. Господин директор музея своим сильным, хоть и слегка дребезжащим голосом объявил, что наконец-то дорогие гости (глубокий поклон в сторону отца с мачехой) смогут представить уникальные экспонаты своей выставки, посвященной драконам во всех их проявлениях в культуре и искусстве разных эпох. Он представил отца, как профессора археологии и идейного вдохновителя собрания драконьих экспонатов, и мадам Десперьян – куратора королевского музея в Сигуситале, искусствоведа и верную сподвижницу.
Слово перешло к отцу, а я всё смотрела на Мано, и в голове крутились идеи одна безумнее другой. С учётом его выкриков сегодня днём, достаточно будет наступить на ногу, проходя мимо, и он сам бросится в тёплые объятия наручников и камеры. Правда, объясняться придётся и с мэром, и с графом, и с начальником.
- Первые упоминания о драконах восходят к тем бесконечно далёким временам, когда люди ещё жили в пещерах. Наскальная живопись в долине Траско, росписи на стенах пещерного комплекса Ариваро, истуканы с драконьими головами с острова Солидад, - говорил в это время профессор Десперьян, - несомненно свидетельствуют о том, что когда-то драконы соседствовали с людьми и, возможно, помогали выживать нашим очень далёким предкам.
Отцовские речи неизменно вводили меня в состояние летаргического сна. Пока все внимали, до моего слуха долетали лишь обрывки его фраз, и то потому, что заснуть не позволяли широко раскрытые глаза: одним я продолжала наблюдать за графским сынком, а второй неизменно натыкался на фуршетный стол с красивыми и яркими закусками, весьма привлекавшими внимание.
В мозгу из отцовской речи запечатлелись слова «космология», «культурный код», «возрождение» и какой-то странный финальный пассаж, в котором профессор Десперьян утверждал, что в каждом из нас живёт дракон.
Я тут же представила, как из меня вылезает тот доисторический монстр, который стоял в одном из залов музея, только целиком, а не в виде скелета, и неожиданно громко фыркнула:
- Не хотелось бы.
Так как все хлопали, я не думала, что кто-то услышит. Но внезапно рядом раздалось:
- Полагаю, господин профессор выразился метафорически, но вы правы: и мне бы не хотелось.
Я повернулась и увидела, что стою бок о бок с Марселиной Бергони, нашей главной городской библиотекаршей. Это была сухощавая немолодая дама с острым языком и чопорными манерами. Даже странно, что она заговорила со мной так запросто.
- Здравствуйте, мадам Бергони, - проявила вежливость я. – Тоже интересуетесь драконьим наследием?
Прода от 10.04.2024, 21:01
- Здравствуйте, инспектор, - ответила она. – Я здесь по разнарядке от нашего мэра. У меня и своих источников драконознания хватает.
И на глазах у изумлённой меня с невинным видом прихватила со стола шпажку с нанизанными кусочками ветчины, сыра и ананаса. Одним точным движением отправив всё это в рот, она широко улыбнулась и потянулась за яркой канапешкой.
Мне тут же до жути захотелось сделать то же самое, а в лице библиотекарши вдруг проявилось что-то родственное: мы обе были тут не по своей воле. Но в это время мачеха с торжественным видом откинула бархатную портьеру и сняла с бронзовых столбиков красную ленточку, приглашая всех к осмотру выставки.
- Надо идти, - вздохнула я.
- Идите, - царственно разрешила Марселина, - а я, пожалуй, задержусь.
И она осталась возле фуршетного стола, а я пошла вслед за остальными гостями, и не потому, что хотела повторно осмотреть коллекцию. Просто надо было приглядывать, как выразился капитан. Тем более, что мэр с графом уже были в первом зале с живописью.
Важных гостей вдоль стены водила мачеха. Мэр старательно делал заинтересованный вид, граф окинул картины беглым взглядом и явно заскучал, но мадам Десперьян не торопилась в следующий зал. И тут я сделала стратегическую ошибку и столкнулась нос к носу с наглым графским сынком.
- А ты что тут делаешь? – неприятным тоном заверещал он. – Преследуешь?! Мой адвокат на фарш тебя порубит!
- Угрожаешь? – прошипела я, мигом позабыв, что собиралась избежать объяснений с мэром, графом и начальником. – Давай, не стесняйся, любое действие, чтоб у меня был повод достать наручники.
- Отцу пожалуюсь, - выдал этот папенькин сыночек.
И в этот самый момент за спиной раздался радостный голос мэра:
- Барбелла, вот вы где! Господин граф, это та самая Ритта Барбелла, о которой я вам рассказывал: наша лучшая сотрудница полиции и участница кулинарного шоу Лионеля Оллари. Инспектор, перед вами граф Трегалло.
- Ваше сиятельство, - я протянула руку, а он её пожал, отчего по пальцам едва не побежали маленькие искорки: графская энергия била через край.
- Рад знакомству, инспектор Барбелла.
Голос тоже был под стать: его бодростью можно было заряжать артефакты, будильники и сонных мух.
- А это мой сын, - представил сыночку отец. – Альфред.
У того натуральным образом отвисла челюсть.
- Мы знакомы, - кивнула я.
- Как любопытно, - удивился граф, - и где же вы встретились?
– Господин Мано накануне участвовал в драке, а мне пришлось его задержать, - честно изображая лихость и тупость, объяснила я.
У мэра вытянулось лицо, а вот граф кинул всего один острый взгляд на сыночка (тот сразу же скис) и вернулся к светской беседе.
- Что скажете о выставке, инспектор?
- Концептуально, - выдала я словечко, подсказанное шпионским артефактом.
- Да, эта концепция просто поражает воображение, - тут же подхватил господин Кремон. – Дракон живёт в каждом!
- Скорее, это удел избранных, - энергично возразил граф.
Мэр тут же изменил свою точку зрения, а я попыталась отчалить от властительных господ. Не вышло, граф не выпускал из поля зрения, а мачеха как раз стояла возле самой большой картины и объясняла что-то сгрудившимся гостям, в числе которых была и Магда. Роже с камерой снимал, периодически переводя свой пакостный агрегат и на меня. Невольно пришлось слушать, что говорит Клодетт.
- Жемчужина нашей выставки, творение знаменитого Тодерика ван Класта, написавшего в середине позапрошлого века свою самую известную картину «Дракон и девственница». Она транслирует нам творчески переработанное воображением художника представление о драконах людей эпохи второго Серебряного Века.
На холсте из морской пены выходила обнажённая пышнотелая и румяная красотка, а на берегу её ждал грустный зелёный, местами с проплешинами в чешуе, дракон, прикованный толстенной цепью к скале.
Я ничего не знала про второй Серебряный век, но дракона отчего-то стало жаль. Гости тоже явно не были знатоками работ живописца и в большей степени пялились на обнажёнку, чем впитывали представление о драконах собственных предков из того самого века. Совершенно случайно я заметила, как на краткий миг лицо графа перекосилось.
Прода от 11.04.2024, 19:58
- Я, безусловно, не специалист по живописи, - довольно громко сообщил чуть позже он (камера Роже сразу нацелилась в нашу сторону), - но, на мой взгляд, жемчужиной вашей коллекции является «Жертвоприношение» Фердинанда Хольста, - и махнул рукой в сторону небольшого тёмного квадрата в богатой раме.
Общий фон картины был траурно-чёрным, из его глубины отчётливо проступали две фигуры – мужская и женская. Мужчину окружал ореол света, как ножом разрезавший клубящуюся позади тьму, на лице женщины светились только глаза, а её руки были сложены перед грудью в почти молитвенном жесте. Оба стояли бок о бок, лицом к зрителю, и ничего такого жертвоприносительного рядом я не заметила.
- Здесь каждая картина – жемчужина, - со сдержанной улыбкой согласилась мачеха. – До великого Хольста мы просто ещё не дошли.
- Вы знакомы с историей этой картины? – вполголоса спросил граф, не мешая больше вести экскурсию.
- Это не входит в мои должностные компетенции, ваше сиятельство, - с прежней лихостью выдала я.
Понимала, конечно, что сейчас нарвусь на лекцию, но очень радовало выражение лица графского сынка, который всё никак не мог перехватить отцовское внимание.
- Я очень люблю рассказывать об этом неофитам, - обрадовал владетельный сеньор. – Дело в том, что Фердинанд Хольст написал «Жертвоприношение» в замке Монтре. Есть даже семейная легенда, что на картине изображён один из моих предков - Симон Трегалло.
Я очень старалась выразить удивление так, чтобы у графа не осталось желания посвящать меня в другие семейные легенды. И обзывать неофитом.
Но энергичного феодала было невозможно остановить. Триста лет назад Фердинанд Хольст изобразил на своей картине ни больше ни меньше свадьбу Симона Трегалло и юной принцессы Лидии Стоккен-Ваальской и назвал её «Жертвоприношением». Ничего не скажешь, воистину концептуально. Живописец прибыл в замок Монтре вместе с принцессой из уже давно несуществующего княжества, написал эту вот картину и исчез с концами.
Правда, как свадьба графского предка была связана с драконами – той шпажкой, на которую тут нанизывали закуски для ценителей культурного наследия, так и осталось неясно. Но я промолчала, ни в коем случае не желая новой лекции, да и мачеха предложила переходить в следующий зал.
Там-то и ждала сенсация. Оказалось, что вся эта байда, в смысле, выставка составлена по книге Пьера Огюста Одерикса «Код дракона», которая увидела свет тридцать три года назад. В ней незнакомый мне автор упоминал все эти экспонаты – картины, скульптуры и прочие древности, - привезённые из столицы отцом и мачехой. Книга была издана посмертно и, если верить Клодетт, до сих пор являлась бестселлером. Но вишней в пироге была информация, что автор книги некоторое время жил в Альвалене, а потом утонул, купаясь на всем известном пляже Драконьей отмели.
Вот теперь и я обратила внимание на небольшой стеллажик в правом углу, где стояли книги с названием «Код дракона» и самыми разными по цветам и фактуре обложкам. Особенно Клодетт напирала на то, что среди экспонатов находится рукопись – подлинный текст, написанный рукой самого Одерикса.
Оказалось, что почти половина присутствующих обожает «превосходную детективно-мистическую историю» господина Одерикса, потому как даже Роже поставил камеру на паузу и громко спросил:
- Неужели вы привезли и ту самую древнюю книженцию про драконье племя, в которой Пьер нашёл разгадку?
Я с невольным уважением взглянула на начитанного оператора. А мачеха с довольной улыбкой протянула руку с указующим перстом и торжественно сказала:
- Благодарю за вопрос. Профессор Десперьян действительно разыскал «Трактат о тварях драконьего племени», чьё авторство теперь уже точно установлено и принадлежит Бартоломео Мальвази.
Она показывала на угол, где не так давно ковырялась над пультом сигнализации вместе со своим помощником Нилом.
Гости в едином порыве шагнули к прозрачной витрине, где под стеклом лежала раскрытая здоровущая книга, на одной странице которой был изображён стилизованный дракон, а на другой, сильно потемневшей от времени, шли два столбца рукописного текста на не нашем языке.
