– Где ты научилась изготавливать такие изысканные украшения? – полюбопытствовал кто-то из собравшихся, а другие подхватили:
– Мы тоже хотим такие наряды.
– Скажешь нам, кто тебя научил кройке и шитью?
– Поделишься тайнами плетения кружев?
Находились и сомневающиеся:
– Дело действительно невиданное! Возникает законный вопрос. Как необученная швейному искусству юная девушка смогла пошить столь блистательный наряд?
– Почему вы решили, что необученная? Может её обучили, но она, из скромности, не признается, – отвечали за неё односельчане.
– Мы будем вам очень признательны, если вы скажете, кто, где и когда, – не отступали сомневающиеся.
А Земля видела небывалое изумление, слышала восклицания, весело улыбалась в ответ и кружила вокруг родного дома, озорно поглядывая на родителей и завораживая не только соплеменников и гостей, но даже восхищённо смотрящих на неё мать, отца, братьев и сестёр.
Первой пришла в себя Луна. Она подбежала к Земле, схватила за руки, и они заскользили в плавном вальсе, затем к ним присоединились Венера, Марс, Сатурн, Юпитер, Меркурий, и весь семейный хоровод пришёл в своё привычное движение.
Они кружили, потеряв счёт времени, не зная устали, счастливые восстановлением целостности семьи, а обрадованная выздоровлением дочери Вселенная вернула утраченный с её болезнью душевный покой. Жизнь солнечного семейства вошла в привычную колею и потекла в прежнем ритме.
Долго не знали печали жители бескрайней страны, долго наслаждалась установившимся порядком Вселенная. Рассеяны старые тревоги, забыты канувшие в прошлое пасмурные дни, давно сданы в архив и распределены по полкам манускрипты с соответствующими записями, датами, местами, названиями, описанием и действующими лицами. Казалось, уже ничто не может помешать установившемуся благополучию, никто не в силах внести разлад в чёткую размеренную работу Вселенной, но лихо не исчезло, оно терпеливо выжидало, дождалось благоприятного часа, улучило момент и дерзко заявило о своих правах…
Некоторые судачат – дескать, судьба у неё такая, нужно это признать и следовать указаниям необходимости, но их посылки и обоснования очень походят на досужие разглагольствования – слишком пространны, туманны и малоубедительны. Гораздо правдивей выглядят те, кто нежелательные последствия выводят из вполне определённых фактов: одни говорят, что основной причиной следующего недомогания Земли была усталость, другие настаивают на напомнившем о себе злом недуге, третьи утверждают, что болезнь напала из-за излишней мнительности, желания выделиться и надуманном множестве собственных недостатков, вследствие чего у неё появилось настойчивое стремление к бесконечному улучшению своей внешности, но все сходятся с основными симптомами: по истечении некоторого времени Земля погрустнела, цветущее лицо сильно потемнело, а прекрасные лучистые глаза словно подёрнула сизая дымка.
– Что с тобой, доченька? – спрашивала мать, пытаясь узнать причину и уберечь от хвори.
– Скучно, матушка, – жаловалась Земля, – днём и ночью – всё одно и то же, лишь сестрица Луна да мимолётные гости разнообразят будничную рутину моих дней.
Много тысячелетий спустя выяснилось, что её поразили сразу два вида мировых вредителей – возбудитель нетерпения и жажда перемен. Уставшая противостоять зловредному сообществу, измученная необъяснимыми душевными терзаниями, чувствующая постоянные приступы отторжения, Земля во всеуслышание заявила: «В нашей деревне ничего не меняется! Скукотища! Веками смотрю на одни и те же лица. Веками ношу один и тот же наряд. Примелькался, приелся, надоел до невозможности! Пора менять!», – чем вызвала немалое смущение и удивление односельчан. В те времена об упомянутых вредителях ещё ничего не знали, не могли даже представить силу возжигаемой ими страсти. А Земля, не обращая внимания на реакцию соплеменников, немедленно сбросила прекрасные одежды и принялась их перекраивать и перешивать, примеряя и переделывая бессчётное количество раз. Нередко бывало, только что сшитое и впервые одетое платье ей решительно не нравилось, она в сердцах срывала его с себя и изо всех сил швыряла подальше, гневливо топая ножками и досадно сжимая тоненькие пальчики в кулачки. Весёлость сменилась мрачностью, задор обратился в привередливость, беззаботность превратилась в раздражительность, вскорости ставших причиной участившихся эмоциональных срывов. Что она ни скроит, что ни пошьёт, стоит ей пройти в нём несколько кругов, как её лицо сморщивает болезненная гримаса, а в руке сверкают ножницы – опять не угодила себе модница, осерчала и, уже в который раз, режет, рвёт, кромсает былую красоту, мнёт изящные линии и узоры, комкает тонкосплетённые кружева, разбрасывая во все стороны куски ставшей ненужной ткани. После каждого приступа гнева следуют периоды угнетения, успокоения, восстановления, и весь процесс начинается заново. На столе мастерицы появляются свежие выкройки, в руках сверкает иголка с ниткой, она наскоро смётывает куски материи, набрасывает на себя новый наряд и оценивающе посматривает во вселенское зеркало – к лицу ли фасон, хорошо ли переиначено, не нужно ли чего добавить, отнять, удлинить, укоротить, нет ли где лишних складок, ровно ли лежат стежки, не топорщится ли ткань, не примята ли, не перекошена, аккуратно ли расправлена?..
Добросердечные односельчане хотят чем-то помочь, отвлечь от затянувшегося поиска лучшего убранства, терпеливо ждут, когда она станет поспокойней, затем подойдут, поговорят о том, о сём и, как бы ненароком, переходят к увещеваниям:
– Утеха душ наших ненаглядная! Счастье наше ясноликое! Почто мучаешь себя непрестанным шитьём? Почто изводишь жизнь цветами мимолётными? Ведь не успеешь оглядеться, как поблекнет яркость твоих нарядов, опять начнёшь рвать своё многострадальное сердце и понапрасну расстраиваться. Вот и глазки твои покраснели, устав от непомерной работы, а исколотые острыми иглами нежные пальчики припухли и, конечно же, нестерпимо болят. Оставь это, отложи на денёк-другой, оно никуда не денется, лучше пойди приляг, отдохни.
Но она их не слушает, лишь поглядывает в зеркало, хмурится, хмыкает и капризно выпячивает губки – она сердится на лишние складки и криво лежащие строчки, раздражается нескладностью форм и нечёткостью линий, жалуется на недостаточную яркость или преобладающую тусклость, огорчается отсутствием нужных расцветок, несовершенством тканей, печалится о своей неопытности, неумении, сетует на нескладность телосложения. Непрерывный поиск собственных изъянов и сопутствующие ему терзания её изматывают, подавляют. Вздыхает мать, покачивает головой отец – они ничем не могут помочь дочери, бесконечно истязающей себя поиском гармонии, казнящей свою плоть выискиванием таинственного неизвестного, изводящей юное сердце постоянным стремлением к совершенству. Она бы и рада остановиться, но мятежная душа ропщет, дерзает, стремится, не зная к чему, наводя грусть на добрых односельчан, заставляя их сострадать её неспокойному, ищущему свой идеал, характеру.
* * *
Мир живёт переменами. Меняется всё и везде. В одном это происходит видимо и заметно, в другом – невидимо и незаметно. Переменам подвержены не только формы, их расположение и размеры, но состояние и свойства самой материи. Миллионы лет тому назад минералы были намного мягче, пластичнее своего настоящего состояния, а земной покров, ещё не приобретший привычного для нас постоянства, обладал высокой подвижностью, постепенно сгущающейся, твердеющей, застывающей. Поверхность планеты меняла свой вид и внешность, благодаря активности водной, воздушной и огненной стихий, отгрызающих, отрывающих, разделяющих и поглощающих части суши, чтобы растворить их в земной утробе и опять низвергнуть наружу, придав новый облик. Лишь по истечении долгого времени, в медленнотекущих процессах, в бесчисленных метаморфозах, она отвердела и приобрела привычные нам очертания шести континентов, разделённых морями и океанами.
На земле люди жили и до атлантов, первой планету населяла полярная раса, второй – гиперборейская, третьей – лемурийская, и ни одна из них не наследовала место проживания предыдущей, приобретая и обживая собственный дом. Человек четвёртой, атлантической, эпохи начал свой путь на огромном материке, располагавшемся между современной Европой и обеими Америками, а закончил на относительно небольшом острове, давшем имя целой эпохе, огромному периоду времени в жизни человеческого существа, возможно, самому значительному периоду в его существовании. Сегодня об этом острове ничего не напоминает – там, где некогда была суша, царствуют заселённые морскими обитателями воды Тихого океана.
Площадь Атлантического материка не уступала нынешней Европе, а своей формой он отдалённо напоминал американские континенты. Нынешних полюсов холода и ледяных шапок тогда не существовало. В самом начале атлантического периода планету окутывала плотная пелена густого пара, позволяющая несущим тепло солнечным лучам согревать все стороны земли более равномерно, вследствие чего создавались идеальные условия для растений. Землю в те часы покрывали многочисленные болота и непроходимые заросли вечнозелёных гигантских деревьев, кустарников и трав, с толстенными стеблями и огромной мясистой листвой. Отдаляясь от экватора, растительность незначительно уменьшалась в размерах, теряла разнообразие, насыщенность и густоту. Животные также приноравливались к выбранному климату, одеваясь в совершенно гладкую кожу или – гораздо реже, в поздние периоды – в тоненькие изящные шубки. В плотно застилающих небо тучах, едва пропускающих скудные крохи солнечного света, скапливалась влага земных испарений. Исходящее от Земли тепло задерживалось в воздухе и порождало густые туманы – атмосфера была намного плотнее, гуще и насыщенней, чем в послеатлантический период. Быстрорастущие растения окрашивались в мягкие, сдержанные, блеклые краски – сказывалось отсутствие прямых солнечных лучей. Климат менялся медленно. Избавляющийся от обилия воды воздух становился легче, суше, прозрачней, а солнечное пятно – заметней. Вытесняемый из воздуха, выделяющийся из грунта избыток влаги уходил, внизу – в реки, озёра, моря, океаны, вверху – собирался в тучи. Непрерывные природные процессы преображали землю, растительность, животных и воздействовали на человека.
Первозданное состояние земли не баловало раннего атланта ни комфортными условиями проживания, ни лёгкостью приобретения пищи – всё, что у него было, добывалось тяжёлым, изнурительным трудом. Чтобы выжить, он должен был пребывать в постоянном движении – в основном, занимаясь сбором плодов растений и хозяйственно-общинными работами. Древнейший человек не питался мясом и не охотился на животных, впервые мясную пищу он употребил не раньше середины атлантической эпохи.
Переход от простого использования предметов, предоставляемых естественной природной средой, к их ручной обработке и приспособлению для своих нужд, был очень долгим, крайне трудным и самым важным из всех, протекающих в человеческом существе изменений, тесно связанных с этим значительным событием. Ради постижения деятельности, несвойственной его изначальной природе, ему пришлось отказаться от прежней жизни и, приложив неимоверные усилия, возвыситься над своей животной сущностью. Этот процесс растянулся на десятки поколений и не обошёлся без помощи, как говорят предания, мудрых терпеливых учителей, необходимых в любом новом деле.
Чтобы попытаться представить сложности, с какими столкнулись атланты, преодолевающие ступеньку за ступенькой, восходя от элементарного использования к разумному изготовлению, бросим беглый взгляд на обитателей современного животного мира. Мы увидим, что ни одно из известных нам развитых существ не может обойтись без наставника, будь это птица или млекопитающее. У животных процесс адаптации, вхождения в мир, построен посредством самовоспитания: старшие, то есть родители, обучают младших – детей, передавая им сведения, полученные ими тем же способом. Опираясь на ранее приобретённые знания, родители учат детей различать друзей и врагов, искать пищу, устраивать жилища, разбираться в языке знаков, значении звуков и, таким образом, нарабатывать необходимый комплекс передаваемых по наследству навыков. У социально устроенных животных обучение продолжается и после расставания с родителями, учителями выступают их старшие сородичи. «Сказанное верно. Но как объяснить получение знания начинателями рода?» – резонно спросите вы и, с одной стороны, будете правы, с другой же – не должно вызывать сомнений, что настоящему состоянию любого высокоразвитого существа предшествовал ряд форм, несхожих с нынешней, и долгий поступательный процесс. Это подтверждено научными исследованиями, которые говорят о непрерывной цепочке развития жизни, венцом которой является осознанная мыслительная деятельность. Таким образом, мы с необходимостью приходим к выводу, что чем выше развитие особи, тем длиннее её история. Известно, что на земле лишь человек обладает способностью принимать осознанные решения, именно по этой причине, служащей предпосылкой остальным его качествам, возносящим над всем животным миром, мы и признаём людей наиболее развитыми существами на земле. К сожалению, у нас отсутствуют достоверные, подтверждённые факты, касающиеся истории тех или иных существ, но, если суммировать рассмотренное, строго придерживаясь сути и смысла научных исследований, учитывая построенные на их основе теории развития, становится очевидным, что наидревнейшим существом на планете Земля и, соответственно, обладателем богатейшей истории вида, является человек. Никто иной, исходя как из научных, так и религиозных воззрений, не может претендовать на звание первопроходца земли.
Животный мир подчиняется одному, общему для всех закону, по которому изолированный в яйце, утробе матери, зародыш любого существа проходит весь путь развития своего вида, в преддверии рождения приобретает сформированные, способные к росту зачатки необходимых ему органов, и лишь тогда выпускается в земную среду обитания. У человека этот путь наибольший, а рождаемый плод – самый совершенный, но, вместе с тем, наименее подготовленный к самостоятельной жизни. Если мы последуем от человека вниз, к насекомым и рептилиям, без труда убедимся: чем ниже развитие существа, тем лучше подготовлено к жизни его потомство.
В доатлантический период наша планета представляла собой сочетание воды и сплошного болотистого месива, доступных для жизни рыбам и земноводным. Земля также прошла череду изменяющихся состояний, от полного смешения составляющих её элементов, до их разделения на три части – газообразную, жидкую и твёрдую. Земная жизнь зародилась в воде, развилась в тепличной атмосфере болот, после чего вышла на сушу и воспарила в воздушном пространстве.
Меняется среда, меняются её обитатели. Некоторые вещи, кажущиеся нам привычными, банальными, не стоящими затрат времени на обсуждение, обретут новый окрас, если посмотреть на них с иной точки зрения. Чтобы стать высокоразвитыми, существа – в первую очередь – должны обзавестись соответствующими физическими органами. Самовоспитание животных становится возможным с приобретением
– Мы тоже хотим такие наряды.
– Скажешь нам, кто тебя научил кройке и шитью?
– Поделишься тайнами плетения кружев?
Находились и сомневающиеся:
– Дело действительно невиданное! Возникает законный вопрос. Как необученная швейному искусству юная девушка смогла пошить столь блистательный наряд?
– Почему вы решили, что необученная? Может её обучили, но она, из скромности, не признается, – отвечали за неё односельчане.
– Мы будем вам очень признательны, если вы скажете, кто, где и когда, – не отступали сомневающиеся.
А Земля видела небывалое изумление, слышала восклицания, весело улыбалась в ответ и кружила вокруг родного дома, озорно поглядывая на родителей и завораживая не только соплеменников и гостей, но даже восхищённо смотрящих на неё мать, отца, братьев и сестёр.
Первой пришла в себя Луна. Она подбежала к Земле, схватила за руки, и они заскользили в плавном вальсе, затем к ним присоединились Венера, Марс, Сатурн, Юпитер, Меркурий, и весь семейный хоровод пришёл в своё привычное движение.
Они кружили, потеряв счёт времени, не зная устали, счастливые восстановлением целостности семьи, а обрадованная выздоровлением дочери Вселенная вернула утраченный с её болезнью душевный покой. Жизнь солнечного семейства вошла в привычную колею и потекла в прежнем ритме.
Долго не знали печали жители бескрайней страны, долго наслаждалась установившимся порядком Вселенная. Рассеяны старые тревоги, забыты канувшие в прошлое пасмурные дни, давно сданы в архив и распределены по полкам манускрипты с соответствующими записями, датами, местами, названиями, описанием и действующими лицами. Казалось, уже ничто не может помешать установившемуся благополучию, никто не в силах внести разлад в чёткую размеренную работу Вселенной, но лихо не исчезло, оно терпеливо выжидало, дождалось благоприятного часа, улучило момент и дерзко заявило о своих правах…
Некоторые судачат – дескать, судьба у неё такая, нужно это признать и следовать указаниям необходимости, но их посылки и обоснования очень походят на досужие разглагольствования – слишком пространны, туманны и малоубедительны. Гораздо правдивей выглядят те, кто нежелательные последствия выводят из вполне определённых фактов: одни говорят, что основной причиной следующего недомогания Земли была усталость, другие настаивают на напомнившем о себе злом недуге, третьи утверждают, что болезнь напала из-за излишней мнительности, желания выделиться и надуманном множестве собственных недостатков, вследствие чего у неё появилось настойчивое стремление к бесконечному улучшению своей внешности, но все сходятся с основными симптомами: по истечении некоторого времени Земля погрустнела, цветущее лицо сильно потемнело, а прекрасные лучистые глаза словно подёрнула сизая дымка.
– Что с тобой, доченька? – спрашивала мать, пытаясь узнать причину и уберечь от хвори.
– Скучно, матушка, – жаловалась Земля, – днём и ночью – всё одно и то же, лишь сестрица Луна да мимолётные гости разнообразят будничную рутину моих дней.
Много тысячелетий спустя выяснилось, что её поразили сразу два вида мировых вредителей – возбудитель нетерпения и жажда перемен. Уставшая противостоять зловредному сообществу, измученная необъяснимыми душевными терзаниями, чувствующая постоянные приступы отторжения, Земля во всеуслышание заявила: «В нашей деревне ничего не меняется! Скукотища! Веками смотрю на одни и те же лица. Веками ношу один и тот же наряд. Примелькался, приелся, надоел до невозможности! Пора менять!», – чем вызвала немалое смущение и удивление односельчан. В те времена об упомянутых вредителях ещё ничего не знали, не могли даже представить силу возжигаемой ими страсти. А Земля, не обращая внимания на реакцию соплеменников, немедленно сбросила прекрасные одежды и принялась их перекраивать и перешивать, примеряя и переделывая бессчётное количество раз. Нередко бывало, только что сшитое и впервые одетое платье ей решительно не нравилось, она в сердцах срывала его с себя и изо всех сил швыряла подальше, гневливо топая ножками и досадно сжимая тоненькие пальчики в кулачки. Весёлость сменилась мрачностью, задор обратился в привередливость, беззаботность превратилась в раздражительность, вскорости ставших причиной участившихся эмоциональных срывов. Что она ни скроит, что ни пошьёт, стоит ей пройти в нём несколько кругов, как её лицо сморщивает болезненная гримаса, а в руке сверкают ножницы – опять не угодила себе модница, осерчала и, уже в который раз, режет, рвёт, кромсает былую красоту, мнёт изящные линии и узоры, комкает тонкосплетённые кружева, разбрасывая во все стороны куски ставшей ненужной ткани. После каждого приступа гнева следуют периоды угнетения, успокоения, восстановления, и весь процесс начинается заново. На столе мастерицы появляются свежие выкройки, в руках сверкает иголка с ниткой, она наскоро смётывает куски материи, набрасывает на себя новый наряд и оценивающе посматривает во вселенское зеркало – к лицу ли фасон, хорошо ли переиначено, не нужно ли чего добавить, отнять, удлинить, укоротить, нет ли где лишних складок, ровно ли лежат стежки, не топорщится ли ткань, не примята ли, не перекошена, аккуратно ли расправлена?..
Добросердечные односельчане хотят чем-то помочь, отвлечь от затянувшегося поиска лучшего убранства, терпеливо ждут, когда она станет поспокойней, затем подойдут, поговорят о том, о сём и, как бы ненароком, переходят к увещеваниям:
– Утеха душ наших ненаглядная! Счастье наше ясноликое! Почто мучаешь себя непрестанным шитьём? Почто изводишь жизнь цветами мимолётными? Ведь не успеешь оглядеться, как поблекнет яркость твоих нарядов, опять начнёшь рвать своё многострадальное сердце и понапрасну расстраиваться. Вот и глазки твои покраснели, устав от непомерной работы, а исколотые острыми иглами нежные пальчики припухли и, конечно же, нестерпимо болят. Оставь это, отложи на денёк-другой, оно никуда не денется, лучше пойди приляг, отдохни.
Но она их не слушает, лишь поглядывает в зеркало, хмурится, хмыкает и капризно выпячивает губки – она сердится на лишние складки и криво лежащие строчки, раздражается нескладностью форм и нечёткостью линий, жалуется на недостаточную яркость или преобладающую тусклость, огорчается отсутствием нужных расцветок, несовершенством тканей, печалится о своей неопытности, неумении, сетует на нескладность телосложения. Непрерывный поиск собственных изъянов и сопутствующие ему терзания её изматывают, подавляют. Вздыхает мать, покачивает головой отец – они ничем не могут помочь дочери, бесконечно истязающей себя поиском гармонии, казнящей свою плоть выискиванием таинственного неизвестного, изводящей юное сердце постоянным стремлением к совершенству. Она бы и рада остановиться, но мятежная душа ропщет, дерзает, стремится, не зная к чему, наводя грусть на добрых односельчан, заставляя их сострадать её неспокойному, ищущему свой идеал, характеру.
* * *
Мир живёт переменами. Меняется всё и везде. В одном это происходит видимо и заметно, в другом – невидимо и незаметно. Переменам подвержены не только формы, их расположение и размеры, но состояние и свойства самой материи. Миллионы лет тому назад минералы были намного мягче, пластичнее своего настоящего состояния, а земной покров, ещё не приобретший привычного для нас постоянства, обладал высокой подвижностью, постепенно сгущающейся, твердеющей, застывающей. Поверхность планеты меняла свой вид и внешность, благодаря активности водной, воздушной и огненной стихий, отгрызающих, отрывающих, разделяющих и поглощающих части суши, чтобы растворить их в земной утробе и опять низвергнуть наружу, придав новый облик. Лишь по истечении долгого времени, в медленнотекущих процессах, в бесчисленных метаморфозах, она отвердела и приобрела привычные нам очертания шести континентов, разделённых морями и океанами.
На земле люди жили и до атлантов, первой планету населяла полярная раса, второй – гиперборейская, третьей – лемурийская, и ни одна из них не наследовала место проживания предыдущей, приобретая и обживая собственный дом. Человек четвёртой, атлантической, эпохи начал свой путь на огромном материке, располагавшемся между современной Европой и обеими Америками, а закончил на относительно небольшом острове, давшем имя целой эпохе, огромному периоду времени в жизни человеческого существа, возможно, самому значительному периоду в его существовании. Сегодня об этом острове ничего не напоминает – там, где некогда была суша, царствуют заселённые морскими обитателями воды Тихого океана.
Площадь Атлантического материка не уступала нынешней Европе, а своей формой он отдалённо напоминал американские континенты. Нынешних полюсов холода и ледяных шапок тогда не существовало. В самом начале атлантического периода планету окутывала плотная пелена густого пара, позволяющая несущим тепло солнечным лучам согревать все стороны земли более равномерно, вследствие чего создавались идеальные условия для растений. Землю в те часы покрывали многочисленные болота и непроходимые заросли вечнозелёных гигантских деревьев, кустарников и трав, с толстенными стеблями и огромной мясистой листвой. Отдаляясь от экватора, растительность незначительно уменьшалась в размерах, теряла разнообразие, насыщенность и густоту. Животные также приноравливались к выбранному климату, одеваясь в совершенно гладкую кожу или – гораздо реже, в поздние периоды – в тоненькие изящные шубки. В плотно застилающих небо тучах, едва пропускающих скудные крохи солнечного света, скапливалась влага земных испарений. Исходящее от Земли тепло задерживалось в воздухе и порождало густые туманы – атмосфера была намного плотнее, гуще и насыщенней, чем в послеатлантический период. Быстрорастущие растения окрашивались в мягкие, сдержанные, блеклые краски – сказывалось отсутствие прямых солнечных лучей. Климат менялся медленно. Избавляющийся от обилия воды воздух становился легче, суше, прозрачней, а солнечное пятно – заметней. Вытесняемый из воздуха, выделяющийся из грунта избыток влаги уходил, внизу – в реки, озёра, моря, океаны, вверху – собирался в тучи. Непрерывные природные процессы преображали землю, растительность, животных и воздействовали на человека.
Первозданное состояние земли не баловало раннего атланта ни комфортными условиями проживания, ни лёгкостью приобретения пищи – всё, что у него было, добывалось тяжёлым, изнурительным трудом. Чтобы выжить, он должен был пребывать в постоянном движении – в основном, занимаясь сбором плодов растений и хозяйственно-общинными работами. Древнейший человек не питался мясом и не охотился на животных, впервые мясную пищу он употребил не раньше середины атлантической эпохи.
Переход от простого использования предметов, предоставляемых естественной природной средой, к их ручной обработке и приспособлению для своих нужд, был очень долгим, крайне трудным и самым важным из всех, протекающих в человеческом существе изменений, тесно связанных с этим значительным событием. Ради постижения деятельности, несвойственной его изначальной природе, ему пришлось отказаться от прежней жизни и, приложив неимоверные усилия, возвыситься над своей животной сущностью. Этот процесс растянулся на десятки поколений и не обошёлся без помощи, как говорят предания, мудрых терпеливых учителей, необходимых в любом новом деле.
Чтобы попытаться представить сложности, с какими столкнулись атланты, преодолевающие ступеньку за ступенькой, восходя от элементарного использования к разумному изготовлению, бросим беглый взгляд на обитателей современного животного мира. Мы увидим, что ни одно из известных нам развитых существ не может обойтись без наставника, будь это птица или млекопитающее. У животных процесс адаптации, вхождения в мир, построен посредством самовоспитания: старшие, то есть родители, обучают младших – детей, передавая им сведения, полученные ими тем же способом. Опираясь на ранее приобретённые знания, родители учат детей различать друзей и врагов, искать пищу, устраивать жилища, разбираться в языке знаков, значении звуков и, таким образом, нарабатывать необходимый комплекс передаваемых по наследству навыков. У социально устроенных животных обучение продолжается и после расставания с родителями, учителями выступают их старшие сородичи. «Сказанное верно. Но как объяснить получение знания начинателями рода?» – резонно спросите вы и, с одной стороны, будете правы, с другой же – не должно вызывать сомнений, что настоящему состоянию любого высокоразвитого существа предшествовал ряд форм, несхожих с нынешней, и долгий поступательный процесс. Это подтверждено научными исследованиями, которые говорят о непрерывной цепочке развития жизни, венцом которой является осознанная мыслительная деятельность. Таким образом, мы с необходимостью приходим к выводу, что чем выше развитие особи, тем длиннее её история. Известно, что на земле лишь человек обладает способностью принимать осознанные решения, именно по этой причине, служащей предпосылкой остальным его качествам, возносящим над всем животным миром, мы и признаём людей наиболее развитыми существами на земле. К сожалению, у нас отсутствуют достоверные, подтверждённые факты, касающиеся истории тех или иных существ, но, если суммировать рассмотренное, строго придерживаясь сути и смысла научных исследований, учитывая построенные на их основе теории развития, становится очевидным, что наидревнейшим существом на планете Земля и, соответственно, обладателем богатейшей истории вида, является человек. Никто иной, исходя как из научных, так и религиозных воззрений, не может претендовать на звание первопроходца земли.
Животный мир подчиняется одному, общему для всех закону, по которому изолированный в яйце, утробе матери, зародыш любого существа проходит весь путь развития своего вида, в преддверии рождения приобретает сформированные, способные к росту зачатки необходимых ему органов, и лишь тогда выпускается в земную среду обитания. У человека этот путь наибольший, а рождаемый плод – самый совершенный, но, вместе с тем, наименее подготовленный к самостоятельной жизни. Если мы последуем от человека вниз, к насекомым и рептилиям, без труда убедимся: чем ниже развитие существа, тем лучше подготовлено к жизни его потомство.
В доатлантический период наша планета представляла собой сочетание воды и сплошного болотистого месива, доступных для жизни рыбам и земноводным. Земля также прошла череду изменяющихся состояний, от полного смешения составляющих её элементов, до их разделения на три части – газообразную, жидкую и твёрдую. Земная жизнь зародилась в воде, развилась в тепличной атмосфере болот, после чего вышла на сушу и воспарила в воздушном пространстве.
Меняется среда, меняются её обитатели. Некоторые вещи, кажущиеся нам привычными, банальными, не стоящими затрат времени на обсуждение, обретут новый окрас, если посмотреть на них с иной точки зрения. Чтобы стать высокоразвитыми, существа – в первую очередь – должны обзавестись соответствующими физическими органами. Самовоспитание животных становится возможным с приобретением
