Лоле исполнилось двадцать лет в тот самый день, когда напольные весы показали страшную цифру в виде двух повернутых набок бесконечностей. Учитывая, что рост ее составлял сумму миниатюрных полутора метров и чертовой дюжины, восемьдесят восемь килограммов были явно не лучшим показателем.
— Нееет… — затянула Лола привычную мелодию о болезненной тяге к королевским ватрушкам, брауни с клюквой и, естественно, мясным пирогам. — Не может быть… Еще неделю назад было восемьдесят пять…
Лола втянула живот и ягодицы, пытаясь сжаться, как резиновый пупсик в детской ручонке, но, как и следовало ожидать, показатель на весах остался неизменным. Обе неумолимые бесконечности, вставшие на дыбы от ужаса, продолжали свидетельствовать в пользу полного краха ее чувства меры и силы воли.
Лола вздохнула, расслабив телеса, величаво сошла с весов на голый пол и встала перед зеркалом. Зеркало ей предательски продемонстрировало то ли прапраправнучку одной из кустодиевских купчих, то ли чадо из рода натурщиц Рубенса, — симпатичную дородную деву с каштановыми волнами волос.
Лола вздохнула еще раз, чмокнула серого Барсика в мокрый нос, попшикалась со всех сторон дезодорантом для тела с ароматом бамбука и лотоса, надела белоснежную сорочку с глубоким v-образным вырезом, излюбленный брючный костюм изумрудного цвета, молочно-карамельные лодочки и с неожиданной для ее габаритов грацией отправилась на работу — в цветочный магазин.
Улицы, полные русским людом, спешащим от жен к любовницам, из транспорта с насиженным местом в транспорт забитый до матерного отказа, жужжали, свистели и грохотали, с удовольствием поглощая и перемалывая в своем чреве всех, вышедших из дома.
Лолу обтекали человеческие серые массы менеджеров среднего звена, точеных студенток в кроссовках и летящих платьях, потеющих и лысеющих дядек с черными важными портфелями. Стояло утро в самом конце июня. Жара, точно сливочное масло, покрывающее горячий блин, только готовилась заполонить собой поры города, еще не вступив в права.
Лола отдышалась, достигнув, наконец, точки назначения, шагнула в прохладный павильон, уставленный сотнями и сотнями цветов, бросила рюкзачок на стул за стойкой, скинула пиджак, облачилась в такой же изумрудный фартук и немедленно занялась орхидеями, периодически делая паузы, чтобы съесть пару орешков припасенной в кармане макадамии.
Залился насмешливым звоном колокольчик, с лязгом открылась входная дверь.
— Здравствуйте! — поприветствовал Лолу первый покупатель.
— Здравствуйте! — ответила она, с синевласой головы до пят в салатовых кедах оценив юного обладателя неимоверно больших ушей. — Вам что-то подсказать?
— Да, пожалуйста. Мне в подарок…
— Букет, горшочное растение? — с дотошностью следователя кинулась расспрашивать Лола. — Кому? Девушке, женщине, бабушке? По какому поводу?
— А есть разница? — испугался эльфоподобный. — Женщинам и бабушкам нельзя дарить одно и то же?
— С возрастом предпочтения меняются, — строго ответила Лола. — Молодым незамужним девушкам принято дарить душистые цветы с полураскрытыми бутонами нежных пастельных оттенков. Это могут быть ландыши, розы, тюльпаны или хризантемы. Женщине в расцвете сил дарят яркие, хорошо распустившиеся цветы: лилии, герберы, гладиолусы, розы, георгины. Для дам в возрасте актуальными будут элегантные цветы тёмных оттенков.
— О… Понимаете, она моя мама, то есть, женщина, но у нее уже есть внучка, дочка моего брата. Значит, она и бабушка! Но скоро выходит замуж за нашего папу, то есть, получается, она незамужняя, да и молодая еще… Относительно… — запутался эльфоподобный окончательно.
— Розы. Вашей матушке подойдут розы.
— Точно?
— Точно, — уверила Лола, начиная набирать букет с пышными кремовыми цветами. — Юбилей?
— Да. Сорок три — это юбилей?
— Нет, но дата интригующая, — загадочно сказала Лола, тщательно упаковывая великолепную семерку роз в матовую бумагу и завивая концы фиксирующей ленточки. — Ну как?
— Офигенно.
— Знаю. Это мои любимые цветы, — улыбнулась толстушка. «И цвет крема на торте», — ехидно добавило ее внутреннее «Я». Лола поморщилась, отгоняя сладкую фантазию.
Эльфоподобный ушастик расплатился и вприпрыжку отправился дальше. День наращивал темп, рискуя закончиться через десяток часов, а голод начинал разъедать урчащий живот. Лола, принципиально не завтракавшая, поставила электрический чайник и в ожидании его кипения погрузилась в телефонные недра зарубежной литературы. «Американские боги» слабо отвлекали от конфетной заначки, но, по крайней мере, оттягивали с ней встречу.
— Здравствуйте, Лолита, — раздался тихий голос прямо над стойкой продавца.
Лола подпрыгнула мягкими полупопиями на жестком стуле и вскинула голову. Ни шум входной двери, ни звон колокольчика не предшествовали визиту посетителя, в чем девушка могла поклясться хоть на библии, хоть на холодильнике, полном еды.
Молодой человек лет двадцати пяти исправно являлся в цветочный магазин один раз в неделю, покупал самый крошечный кактус, имеющийся в продаже, и уходил так же незаметно, как появлялся. Продолжалось это уже более двух месяцев.
— Здравствуйте, — отозвалась Лола. — Как всегда?..
— Да, Лолита, как всегда, — отозвался молодой человек. Он был болезненно бледен, худ, аристократично изящен, одет, как и в прочие визиты, в черные брюки, черный длинный плащ с глубоким капюшоном, а на носу имел зеркальные солнцезащитные очки — единственное яркое пятно, — отражающие полную красок оранжерею и саму весьма экстравагантную Лолу.
— Есть. Есть у меня, чем вас порадовать. Посмотрите, какое чудо! — восторженно продемонстрировала цветочница колючий комочек с крошечным аленьким бутоном в ну совсем кукольном горшке.
— Прелестно, — сквозь зубы тихо и печально ответил молодой человек.
Он расплатился, ледяными пальцами приняв сдачу из мягких рук Лолы, взял покупку и буквально растворился в воздухе. Как ни пыталась девушка уловить момент его ухода, ничего у нее не получилось: в последний момент она чихнула, крепко зажмурившись.
— Эх… Какой мужчина! — выдала Лола самой себе. — Интеллигентный, вежливый, красивый. Жаль, не по мою душу.
Лоле не везло с противоположным полом никогда. Еще в детстве мальчишки либо игнорировали ее, либо делали объектом своих насмешек, а с той поры ровным счетом не изменилось ничего.
На ней проводили апробацию самых жестких розыгрышей первого апреля, по поводу ее фигуры шутили зло в кулуарах, шутили и открыто. Первое время Лола обижалась, затем смирилась и стала пропускать всю человеческую злость не сквозь себя, а мимо.
Лола считала себя особенной, по-своему привлекательной и харизматичной. Ей хотелось думать, что она отнюдь не хуже бывших одноклассниц, таких подтянутых и тонких, что ее душа, ее сущность, не площе, не проще, чем у прочих, а что до внешности…
Лола не любила свое тело, не любила всеми фибрами, но не видела в нем ничего настолько отталкивающего, чтобы ее обходили стороной. А ее все-таки обходили.
— Лолита! Лолита, давайте поговорим начистоту!
Лола, налившая чай с мелиссой в огромную красную кружку и приготовившаяся откусить лучшую из существующих конфет «Золотой степ», поперхнулась, обдалась кипятком и высказалась весьма метафорично:
— Хлебать мой суп! Как вы здесь оказались, черт подери?
Бледнолицый коллекционер кактусов снова находился у стойки, хотя пять минут назад его определенно не было ни там, ни где-либо еще в магазине.
— Простите, я вас напугал! Простите ради… Эм… — почему-то замялся молодой человек, нащупывая необходимое слово, и — точно пробуя на вкус лимонные леденцы, — кисло морщась.
— Ради бога?.. — услужливо подсказала Лола с замиранием сердца. Ей нравился таинственный покупатель, а его неожиданное внимание заставило сердце разогнаться на рельсах давно проложенных надежд и чаяний.
— Можно и ради него, — согласился молодой человек, снимая очки. Глаза у него были темными и влажно блестели. «Будто две черешни намокли от дождя», — подумала Лола. — Меня зовут Александр. Я хочу вас с того самого момента, когда увидел восемь недель назад. Вы прекрасны, Лолита! У меня нет слов, чтобы выразить свое восхищение и описать все то, что я чувствую при виде вас!
«Извращенец!» — решила Лола, нащупывая на столе ножницы. Ей не верилось, что столь лестные слова действительно могут быть адресованы пампушке под центнер. С апельсиновой коркой на заднице. Со вторым подбородком. Если бы они хоть раз до этого пообщались в течение пяти минут, она бы ни на секунду не засомневалась в искренности, а так…
— Вы точно сошли с полотен эпохи Возрождения! — захлебываясь, говорил Александр. — Вы из другой вселенной, той, что канула в небытие и оставила нам лишь солнечные блики на холстах великих… О, Лолита! Вы так естественны, очаровательны и свежи…
Лола разжала пальцы, отпуская холодный металл ножниц. Ей никогда не говорили столь приятных вещей. Хотелось запечатлеть их в памяти, и плевать, что за разочарование могло последовать за такой тирадой.
— Александр… Я польщена, не спорю, но вы меня совсем не знаете!
— Знаю. Я чувствую движение горячей крови по вашим жилам, слышу ваш пульс под кожей и понимаю: мне нужна эта женщина, мне нужны вы, Лолита!..
— Я… Не знаю, что ответить вам на это. Вы смутили меня, и… — лепетала Лола, тщетно пытаясь скрыть волнение и явное удовольствие. Наивное дитя, не ведавшее прежде любовных мук и восторга взаимности! Дева неожиданно встрепенулась, сбрасывая оковы очарования, и звучно затараторила, приветствуя новых посетителей: — Здравствуйте! Что вам предложить?
Следом за бренчанием звонка в павильон зашли две ну очень пожилые дамы, классически седые и до карикатурности старомодно одетые. Бабуленции, мелко дрожа, двинулись к стойке продавца со скоростью столетних черепах.
Александр шумно выдохнул и поморщился. Его страстная речь была под угрозой провала из-за двух заплесневелых кошелок.
— Детка, нам нужны орхидеи! — прохрипела одна из бабулек.
— Розовые орхидеи! — поддакнула ей вторая.
— Для нашей кузины!
— Для нашей кузины Валентины!
— Ей восемьдесят восемь завтра!
— Восемьдесят восемь!..
Александр прорычал что-то бессвязное и, коснувшись на прощание руки Лолы, улетучился из магазина, трезво оценив свои шансы на продолжение беседы в интимной обстановке.
Окрыленная Лола бросилась на поиски розовой орхидеи.
Вечером того же дня Лола праздновала свое рождение в компании все понимающего Барсика, поглощая влажные шоколадные коржи «Праги» один за другим. В бокале плескался вишневый сок, на мониторе ноутбука мелькали кадры «Друзей», за окном царила хаотичная пляска цветастых машин и уставших людей, несущих пакеты с замороженной продукцией от молочного горошка до розовой мякоти мертвого лосося.
Мама уже звонила с поздравлениями, сетовала на корову, кур и внезапно окотившегося Мурзика, сразу же переименованного в Мурку.
— Скажи мне, друг мой серый, он придет завтра? Ну, скажи? — вопрошала Лола у излишне, пожалуй, округлого кота. — Он же не пошутил надо мной? Нет?
— Муууррр…
— Это да или нет?
— Мяяяууу…
— Ах, отстань, киса, твои сведения о моей личной жизни категорически устарели, — вздыхала Лола.
Вечер обещал быть томным до безобразия, если бы его спокойную тихую прелесть не прервал бы робкий стук в дверь, столь неожиданный и необычный для лолиных вечеров, что ее сердце чуть не выпрыгнуло из груди.
— Кто это? — прошептала дева, спешно облизывая пальцы. Она неторопливо поднялась с дивана и, чуть колыхаясь, двинулась в сторону прихожей.
Стук повторился.
— Кто там? — тоненько пропищала Лола, поправляя пояс шелкового халата цвета спелой оливы.
— Лолита, открой. Это я, Александр, — тихо и печально отозвался из-за двери юноша.
— А как… Хотя, неважно, — осеклась Лола, рассудив, что нечего докучать молодому человеку глупыми вопросами по пустякам. Она открыла дверь и первым, что увидела перед собой, был огромных размеров букет кремовых роз. — Ой!
— Это для тебя, Лолита, — раздался голос из-за бутонов. — Нравится?
— Да! — принимая дар, звонко ответила юная цветочница. Александр улыбнулся со всей, должно быть, теплотой, на какую был способен, с облегчением передав девушке презент. Человеку, непосвященному в его глубокую депрессивную реальность, могло показаться, что у Александра болят зубы и скрутило живот.
К счастью, Лола имела достаточно буйную фантазию, чтобы не интерпретировать выражение чужого лица так однозначно и категорично.
— Я могу войти? — приподняв изогнутую бровь, спросил Александр.
— О, да, конечно! Я не ждала гостей и не приоделась даже… Выгляжу ужасно, наверное…
— НЕТ! — опровергая предположение Лолы, рявкнул Александр и уже тише добавил: — Луна моя, ты прекрасна!
Лола залилась пионовой розовизной, ее коралловые пухлые губы чувственно расслабились в очаровательнейшем удивлении ребенка, увидевшего первые в своей сознательной жизни снежинки.
— Я не знаю, куда мне деться от комплиментов… Александр… Пойдемте пить чай! — Девушка решительно двинулась на кухню, отдавая указания оставшемуся позади юноше: — Плащ на вешалку, тапочки возьмите в шкафу…
Что было дальше, Лола не запомнила. Кажется, она собиралась зажечь под пузатым чайником синее газовое пламя, оно успело даже вспыхнуть в ее глазах на долю мгновения, а потом все провалилось во тьму, ухнуло куда-то в угольно-черную шахту бессознательного.
Очнулась Лола в чужом доме с головной болью и совершенно без сил. Высокий потолок кружился в вальсе, светлые стены сжимали пространство, рискуя свалиться на девушку, люстра рябила горящими плафонами.
— Ах, — только и вырвался стон у Лолы. Она вновь отключилась, точно кончился заряд внутреннего аккумулятора, запрятанного среди извилин и борозд головного мозга.
Прошло немало времени прежде, чем она вернулась в настоящее. Ее высасывал изнутри жуткий голод, поражая желанием вгрызться во что-то сочное и калорийное до неприличия.
— Лолита, — позвал знакомый голос девушку. Она с трудом села на широкой кровати, не обращая внимания на то, что полы халата разошлись, обнажая полупрозрачное кружево лифа. — Лолита, не бойся, ты у меня дома.
Александр стоял в дверях, держа в руках поднос с бокалом белого вина и пышным квадратом лазаньи на широкой тарелке. Лола сглотнула слюну и спустила ноги с кровати.
— Что произошло? Почему я здесь?
— Я хочу, чтобы ты жила со мной, — просто ответил Александр. — Тебе плохо жить одной в тесной съемной квартире, мне плохо жить одному в доме без горячей полнокровной женщины, так зачем страдать?
— Но… — тщетно попыталась предоставить на обсуждение свою точку зрения Лола.
— Тсс!.. — прошелестел Александр, кидаясь к ней. Он опустил поднос на кровать, а сам прильнул головой к ее круглым белым коленям, вдыхая призрачные ноты бамбука и лотоса. — Не говори ничего! Мне так хорошо сейчас…
Лола послушно примолкла. Александр взял ее мягкую ослабевшую руку в свою и прижал к ледяным губам.
— Мы не расстанемся, луна моя, обещаю…
… Дни пресные сменились днями пьяными от вина, любви и меланхолии ускользающего лета. Лола жила в достаточно большом
— Нееет… — затянула Лола привычную мелодию о болезненной тяге к королевским ватрушкам, брауни с клюквой и, естественно, мясным пирогам. — Не может быть… Еще неделю назад было восемьдесят пять…
Лола втянула живот и ягодицы, пытаясь сжаться, как резиновый пупсик в детской ручонке, но, как и следовало ожидать, показатель на весах остался неизменным. Обе неумолимые бесконечности, вставшие на дыбы от ужаса, продолжали свидетельствовать в пользу полного краха ее чувства меры и силы воли.
Лола вздохнула, расслабив телеса, величаво сошла с весов на голый пол и встала перед зеркалом. Зеркало ей предательски продемонстрировало то ли прапраправнучку одной из кустодиевских купчих, то ли чадо из рода натурщиц Рубенса, — симпатичную дородную деву с каштановыми волнами волос.
Лола вздохнула еще раз, чмокнула серого Барсика в мокрый нос, попшикалась со всех сторон дезодорантом для тела с ароматом бамбука и лотоса, надела белоснежную сорочку с глубоким v-образным вырезом, излюбленный брючный костюм изумрудного цвета, молочно-карамельные лодочки и с неожиданной для ее габаритов грацией отправилась на работу — в цветочный магазин.
Улицы, полные русским людом, спешащим от жен к любовницам, из транспорта с насиженным местом в транспорт забитый до матерного отказа, жужжали, свистели и грохотали, с удовольствием поглощая и перемалывая в своем чреве всех, вышедших из дома.
Лолу обтекали человеческие серые массы менеджеров среднего звена, точеных студенток в кроссовках и летящих платьях, потеющих и лысеющих дядек с черными важными портфелями. Стояло утро в самом конце июня. Жара, точно сливочное масло, покрывающее горячий блин, только готовилась заполонить собой поры города, еще не вступив в права.
Лола отдышалась, достигнув, наконец, точки назначения, шагнула в прохладный павильон, уставленный сотнями и сотнями цветов, бросила рюкзачок на стул за стойкой, скинула пиджак, облачилась в такой же изумрудный фартук и немедленно занялась орхидеями, периодически делая паузы, чтобы съесть пару орешков припасенной в кармане макадамии.
Залился насмешливым звоном колокольчик, с лязгом открылась входная дверь.
— Здравствуйте! — поприветствовал Лолу первый покупатель.
— Здравствуйте! — ответила она, с синевласой головы до пят в салатовых кедах оценив юного обладателя неимоверно больших ушей. — Вам что-то подсказать?
— Да, пожалуйста. Мне в подарок…
— Букет, горшочное растение? — с дотошностью следователя кинулась расспрашивать Лола. — Кому? Девушке, женщине, бабушке? По какому поводу?
— А есть разница? — испугался эльфоподобный. — Женщинам и бабушкам нельзя дарить одно и то же?
— С возрастом предпочтения меняются, — строго ответила Лола. — Молодым незамужним девушкам принято дарить душистые цветы с полураскрытыми бутонами нежных пастельных оттенков. Это могут быть ландыши, розы, тюльпаны или хризантемы. Женщине в расцвете сил дарят яркие, хорошо распустившиеся цветы: лилии, герберы, гладиолусы, розы, георгины. Для дам в возрасте актуальными будут элегантные цветы тёмных оттенков.
— О… Понимаете, она моя мама, то есть, женщина, но у нее уже есть внучка, дочка моего брата. Значит, она и бабушка! Но скоро выходит замуж за нашего папу, то есть, получается, она незамужняя, да и молодая еще… Относительно… — запутался эльфоподобный окончательно.
— Розы. Вашей матушке подойдут розы.
— Точно?
— Точно, — уверила Лола, начиная набирать букет с пышными кремовыми цветами. — Юбилей?
— Да. Сорок три — это юбилей?
— Нет, но дата интригующая, — загадочно сказала Лола, тщательно упаковывая великолепную семерку роз в матовую бумагу и завивая концы фиксирующей ленточки. — Ну как?
— Офигенно.
— Знаю. Это мои любимые цветы, — улыбнулась толстушка. «И цвет крема на торте», — ехидно добавило ее внутреннее «Я». Лола поморщилась, отгоняя сладкую фантазию.
Эльфоподобный ушастик расплатился и вприпрыжку отправился дальше. День наращивал темп, рискуя закончиться через десяток часов, а голод начинал разъедать урчащий живот. Лола, принципиально не завтракавшая, поставила электрический чайник и в ожидании его кипения погрузилась в телефонные недра зарубежной литературы. «Американские боги» слабо отвлекали от конфетной заначки, но, по крайней мере, оттягивали с ней встречу.
— Здравствуйте, Лолита, — раздался тихий голос прямо над стойкой продавца.
Лола подпрыгнула мягкими полупопиями на жестком стуле и вскинула голову. Ни шум входной двери, ни звон колокольчика не предшествовали визиту посетителя, в чем девушка могла поклясться хоть на библии, хоть на холодильнике, полном еды.
Молодой человек лет двадцати пяти исправно являлся в цветочный магазин один раз в неделю, покупал самый крошечный кактус, имеющийся в продаже, и уходил так же незаметно, как появлялся. Продолжалось это уже более двух месяцев.
— Здравствуйте, — отозвалась Лола. — Как всегда?..
— Да, Лолита, как всегда, — отозвался молодой человек. Он был болезненно бледен, худ, аристократично изящен, одет, как и в прочие визиты, в черные брюки, черный длинный плащ с глубоким капюшоном, а на носу имел зеркальные солнцезащитные очки — единственное яркое пятно, — отражающие полную красок оранжерею и саму весьма экстравагантную Лолу.
— Есть. Есть у меня, чем вас порадовать. Посмотрите, какое чудо! — восторженно продемонстрировала цветочница колючий комочек с крошечным аленьким бутоном в ну совсем кукольном горшке.
— Прелестно, — сквозь зубы тихо и печально ответил молодой человек.
Он расплатился, ледяными пальцами приняв сдачу из мягких рук Лолы, взял покупку и буквально растворился в воздухе. Как ни пыталась девушка уловить момент его ухода, ничего у нее не получилось: в последний момент она чихнула, крепко зажмурившись.
— Эх… Какой мужчина! — выдала Лола самой себе. — Интеллигентный, вежливый, красивый. Жаль, не по мою душу.
Лоле не везло с противоположным полом никогда. Еще в детстве мальчишки либо игнорировали ее, либо делали объектом своих насмешек, а с той поры ровным счетом не изменилось ничего.
На ней проводили апробацию самых жестких розыгрышей первого апреля, по поводу ее фигуры шутили зло в кулуарах, шутили и открыто. Первое время Лола обижалась, затем смирилась и стала пропускать всю человеческую злость не сквозь себя, а мимо.
Лола считала себя особенной, по-своему привлекательной и харизматичной. Ей хотелось думать, что она отнюдь не хуже бывших одноклассниц, таких подтянутых и тонких, что ее душа, ее сущность, не площе, не проще, чем у прочих, а что до внешности…
Лола не любила свое тело, не любила всеми фибрами, но не видела в нем ничего настолько отталкивающего, чтобы ее обходили стороной. А ее все-таки обходили.
— Лолита! Лолита, давайте поговорим начистоту!
Лола, налившая чай с мелиссой в огромную красную кружку и приготовившаяся откусить лучшую из существующих конфет «Золотой степ», поперхнулась, обдалась кипятком и высказалась весьма метафорично:
— Хлебать мой суп! Как вы здесь оказались, черт подери?
Бледнолицый коллекционер кактусов снова находился у стойки, хотя пять минут назад его определенно не было ни там, ни где-либо еще в магазине.
— Простите, я вас напугал! Простите ради… Эм… — почему-то замялся молодой человек, нащупывая необходимое слово, и — точно пробуя на вкус лимонные леденцы, — кисло морщась.
— Ради бога?.. — услужливо подсказала Лола с замиранием сердца. Ей нравился таинственный покупатель, а его неожиданное внимание заставило сердце разогнаться на рельсах давно проложенных надежд и чаяний.
— Можно и ради него, — согласился молодой человек, снимая очки. Глаза у него были темными и влажно блестели. «Будто две черешни намокли от дождя», — подумала Лола. — Меня зовут Александр. Я хочу вас с того самого момента, когда увидел восемь недель назад. Вы прекрасны, Лолита! У меня нет слов, чтобы выразить свое восхищение и описать все то, что я чувствую при виде вас!
«Извращенец!» — решила Лола, нащупывая на столе ножницы. Ей не верилось, что столь лестные слова действительно могут быть адресованы пампушке под центнер. С апельсиновой коркой на заднице. Со вторым подбородком. Если бы они хоть раз до этого пообщались в течение пяти минут, она бы ни на секунду не засомневалась в искренности, а так…
— Вы точно сошли с полотен эпохи Возрождения! — захлебываясь, говорил Александр. — Вы из другой вселенной, той, что канула в небытие и оставила нам лишь солнечные блики на холстах великих… О, Лолита! Вы так естественны, очаровательны и свежи…
Лола разжала пальцы, отпуская холодный металл ножниц. Ей никогда не говорили столь приятных вещей. Хотелось запечатлеть их в памяти, и плевать, что за разочарование могло последовать за такой тирадой.
— Александр… Я польщена, не спорю, но вы меня совсем не знаете!
— Знаю. Я чувствую движение горячей крови по вашим жилам, слышу ваш пульс под кожей и понимаю: мне нужна эта женщина, мне нужны вы, Лолита!..
— Я… Не знаю, что ответить вам на это. Вы смутили меня, и… — лепетала Лола, тщетно пытаясь скрыть волнение и явное удовольствие. Наивное дитя, не ведавшее прежде любовных мук и восторга взаимности! Дева неожиданно встрепенулась, сбрасывая оковы очарования, и звучно затараторила, приветствуя новых посетителей: — Здравствуйте! Что вам предложить?
Следом за бренчанием звонка в павильон зашли две ну очень пожилые дамы, классически седые и до карикатурности старомодно одетые. Бабуленции, мелко дрожа, двинулись к стойке продавца со скоростью столетних черепах.
Александр шумно выдохнул и поморщился. Его страстная речь была под угрозой провала из-за двух заплесневелых кошелок.
— Детка, нам нужны орхидеи! — прохрипела одна из бабулек.
— Розовые орхидеи! — поддакнула ей вторая.
— Для нашей кузины!
— Для нашей кузины Валентины!
— Ей восемьдесят восемь завтра!
— Восемьдесят восемь!..
Александр прорычал что-то бессвязное и, коснувшись на прощание руки Лолы, улетучился из магазина, трезво оценив свои шансы на продолжение беседы в интимной обстановке.
Окрыленная Лола бросилась на поиски розовой орхидеи.
Вечером того же дня Лола праздновала свое рождение в компании все понимающего Барсика, поглощая влажные шоколадные коржи «Праги» один за другим. В бокале плескался вишневый сок, на мониторе ноутбука мелькали кадры «Друзей», за окном царила хаотичная пляска цветастых машин и уставших людей, несущих пакеты с замороженной продукцией от молочного горошка до розовой мякоти мертвого лосося.
Мама уже звонила с поздравлениями, сетовала на корову, кур и внезапно окотившегося Мурзика, сразу же переименованного в Мурку.
— Скажи мне, друг мой серый, он придет завтра? Ну, скажи? — вопрошала Лола у излишне, пожалуй, округлого кота. — Он же не пошутил надо мной? Нет?
— Муууррр…
— Это да или нет?
— Мяяяууу…
— Ах, отстань, киса, твои сведения о моей личной жизни категорически устарели, — вздыхала Лола.
Вечер обещал быть томным до безобразия, если бы его спокойную тихую прелесть не прервал бы робкий стук в дверь, столь неожиданный и необычный для лолиных вечеров, что ее сердце чуть не выпрыгнуло из груди.
— Кто это? — прошептала дева, спешно облизывая пальцы. Она неторопливо поднялась с дивана и, чуть колыхаясь, двинулась в сторону прихожей.
Стук повторился.
— Кто там? — тоненько пропищала Лола, поправляя пояс шелкового халата цвета спелой оливы.
— Лолита, открой. Это я, Александр, — тихо и печально отозвался из-за двери юноша.
— А как… Хотя, неважно, — осеклась Лола, рассудив, что нечего докучать молодому человеку глупыми вопросами по пустякам. Она открыла дверь и первым, что увидела перед собой, был огромных размеров букет кремовых роз. — Ой!
— Это для тебя, Лолита, — раздался голос из-за бутонов. — Нравится?
— Да! — принимая дар, звонко ответила юная цветочница. Александр улыбнулся со всей, должно быть, теплотой, на какую был способен, с облегчением передав девушке презент. Человеку, непосвященному в его глубокую депрессивную реальность, могло показаться, что у Александра болят зубы и скрутило живот.
К счастью, Лола имела достаточно буйную фантазию, чтобы не интерпретировать выражение чужого лица так однозначно и категорично.
— Я могу войти? — приподняв изогнутую бровь, спросил Александр.
— О, да, конечно! Я не ждала гостей и не приоделась даже… Выгляжу ужасно, наверное…
— НЕТ! — опровергая предположение Лолы, рявкнул Александр и уже тише добавил: — Луна моя, ты прекрасна!
Лола залилась пионовой розовизной, ее коралловые пухлые губы чувственно расслабились в очаровательнейшем удивлении ребенка, увидевшего первые в своей сознательной жизни снежинки.
— Я не знаю, куда мне деться от комплиментов… Александр… Пойдемте пить чай! — Девушка решительно двинулась на кухню, отдавая указания оставшемуся позади юноше: — Плащ на вешалку, тапочки возьмите в шкафу…
Что было дальше, Лола не запомнила. Кажется, она собиралась зажечь под пузатым чайником синее газовое пламя, оно успело даже вспыхнуть в ее глазах на долю мгновения, а потом все провалилось во тьму, ухнуло куда-то в угольно-черную шахту бессознательного.
Очнулась Лола в чужом доме с головной болью и совершенно без сил. Высокий потолок кружился в вальсе, светлые стены сжимали пространство, рискуя свалиться на девушку, люстра рябила горящими плафонами.
— Ах, — только и вырвался стон у Лолы. Она вновь отключилась, точно кончился заряд внутреннего аккумулятора, запрятанного среди извилин и борозд головного мозга.
Прошло немало времени прежде, чем она вернулась в настоящее. Ее высасывал изнутри жуткий голод, поражая желанием вгрызться во что-то сочное и калорийное до неприличия.
— Лолита, — позвал знакомый голос девушку. Она с трудом села на широкой кровати, не обращая внимания на то, что полы халата разошлись, обнажая полупрозрачное кружево лифа. — Лолита, не бойся, ты у меня дома.
Александр стоял в дверях, держа в руках поднос с бокалом белого вина и пышным квадратом лазаньи на широкой тарелке. Лола сглотнула слюну и спустила ноги с кровати.
— Что произошло? Почему я здесь?
— Я хочу, чтобы ты жила со мной, — просто ответил Александр. — Тебе плохо жить одной в тесной съемной квартире, мне плохо жить одному в доме без горячей полнокровной женщины, так зачем страдать?
— Но… — тщетно попыталась предоставить на обсуждение свою точку зрения Лола.
— Тсс!.. — прошелестел Александр, кидаясь к ней. Он опустил поднос на кровать, а сам прильнул головой к ее круглым белым коленям, вдыхая призрачные ноты бамбука и лотоса. — Не говори ничего! Мне так хорошо сейчас…
Лола послушно примолкла. Александр взял ее мягкую ослабевшую руку в свою и прижал к ледяным губам.
— Мы не расстанемся, луна моя, обещаю…
***
… Дни пресные сменились днями пьяными от вина, любви и меланхолии ускользающего лета. Лола жила в достаточно большом
