У меня вдруг онемели руки. Неожиданный ступор словно сковал члены… такое случалось раньше, до Катастрофы. Но никогда я еще не замирал столь обреченно.
Следующий вой встретил, стоя на месте. Шаги слышались отовсюду - и я вообще не мог понять, где находится их обладатель. Казалось, он передвигается молниеносно, причем успевая угрожающе подвывать - но голос не успевал за шагами! Это сбивало с толку… Я резко приподнял лук - и вновь, каким-то шестым чувством, заметил неясное движение в стороне от себя. Опять шаги и вой! Я крутнулся на месте, ожидая удара от неведомого противника - и ускользающая тень опять пронеслась перед глазами. Вслед ей выпустил стрелу - мимо!
Выхватив еще одну, я снова обернулся. Движение повторилось. Весь извернувшись, я, в неимоверном прыжке - назад и через голову! - ухитрился выпустить стрелу в цель! За резким свистом ее полета послышался громкий звон разбиваемого стекла. Я уже стоял на ногах, с перекошенным лицом - ждал нападения! И только потом, когда в наступившей тишине, увидел тысячу самих себя в маленьких отражениях - опустился на колени и тихо спросил у неба:
- Шутка? Хорошо же ты со мной шутишь…
Постоянное напряжение и привычка видеть только опасность сыграла свою роль. Не враг скрывался среди вздыбленных вверх плит - но зеркало, неизвестно, каким чудом уцелевшее во время всего прошедшего катаклизма. И это оно отражало неизвестную и пугающую тень, оно целилось в меня и совершало бросок! Не кто-то неизвестный - я сам, принявший себя за чужака! Сотни осколков различных размеров лежали возле ног. И мне было вовсе не смешно…
- Так, значит… Собственной тени испугался. И что? Пойди со мной, Черный - влепил бы стрелу в него? Как в крысу? Дожил…
За дни, проведенные среди нагромождения руин, в бесконечных скитаньях и поисках, я научился выживать. И не боялся больше ни встречи с трупоедами, ни со стаей одичавших собак. Что там - увиденный в реке ужасающий монстр, даже он, оставаясь воистину страшным соперником, не внушал такого страха, как возможная встреча с тем существом, вид которого так и не выветрился из моей памяти. С тем, кто раньше наверняка являлся человеком, но стал… я не мог подобрать имени для этого создания. Во всех своих поисках я подспудно боялся только одного - встречи именно с ним. Не с тем, что не найду людей - но с тем, что могу их найти именно такими! И то, что произошло со мной только что - отголосок этого страха…
- А ведь ты мог убить человека…
Я подобрал стрелу. Тяжелый наконечник лишь сбил зеркало с естественного постамента - падение довершило разгром. В моем подвале хранилось маленькое, глядя в которое, я иногда наводил лоск на своем, часто небритом лице. И немного больших размеров мне не помешало. Но найти, что-либо стоящее, не удавалось, а это, выдержавшее столько толчков и падений, близко лежащих плит, было вдребезги разбито.
- Смешно.
Я скептически посмотрел вокруг.
- Нет, хорошо, что щенка рядом нет. Представляю его изумленную морду… как хозяин на самого себя охотится.
Дальнейший осмотр показал: эффект шаркающих шагов создавал кусок пенопласта, приварившийся или уже изначально прилепленный к какому-то металлическому листу. Он терся о гладкую поверхность бетонной плиты - и именно этот звук я принял за странную поступь… Рев, от которого я покрылся испариной - обломок бутылки, вбитой в остаток оконной рамы. Ветер завывал в нее, выделывая порой такие рулады, что мороз стыл в жилах. Немудрено, что я принял все это за оборотня…
- Дожил. - Я повторил, качая головой. - Скоро совсем рехнешься… Нет, что-то надо делать….
Дома, рассматривая нарисованную на стене карту, я отмечал заново открытые участки - после недавнего землетрясения некоторые знакомые районы сильно изменились. К счастью, это не затронуло моего подвала. Город превратился в подобие какого-то нагорья, сборища сопок, из которых лишь местами торчали изломанные балки, согнутые трубы или рельсы. Кое-где проглядывали даже крыши, каким-то чудом не потерявшие окончательно свою форму и не рассыпавшиеся на куски. Практически все покрыто слоем грязи, сыпавшейся с небес на протяжении всех этих месяцев. Это не мешало мне ориентироваться среди холмов и впадин, образованных руинами, словно я находился в небольшой и хорошо изученной комнате. Собственно, несмотря на все размеры и препятствия, так оно и было - в городе осталось очень мало мест, которые я не посетил. Теперь к ним добавилось еще одно - осколки… Я так и надписал его, угрюмо размышляя о своем, только что испытанном страхе и разбитом зеркале. В самом деле - ищешь людей, ищешь… И ничего. Немудрено, что в момент встречи с самим собой наступила полная растерянность. Не так уж я и готов к этой жизни…
Многие языки пламени, ранее бившие из расщелин, угасли. Та же участь постигла и водяные гейзеры. Гейзер, находившийся недалеко от холма, где я набирал воду, уменьшился, стал заметно слабее и больше не казался столь горячим. Ожидая, что этот источник воды может иссякнуть, как и прочие, я наполнил обе бочки, а, заодно и все пустые ведра. Если пропадет и ручей - с водой возникнут большие проблемы. В отличие от поверхности, в самом подвале холод не тревожил. Защищенный от промозглых ветров и ледяных ливней, а в основном, потому что в отделенных от остальной части хранилища жилых отсеках я поддерживал постоянное горение очага. Я старательно затянул плотной тканью все проходы к этим «комнатам» - нечто вроде своеобразных перегородок. Дальний угол подвала, где имелась узкая расщелина на потолке, стала работать как вытяжная труба - и в остальных помещениях температура сразу упала. При этом в комнатах, где оставались продукты, она не превышала нескольких градусов - как раз, то, что требовалось для длительного хранения...
Мои запасы пока еще впечатляли - наши совместные усилия, мало отразились на богатствах подвала. Сократилось лишь число мясных консервов - их я тратил более всего, высушивая содержимое на пеммикан. Что до всего остального - многое успеет испортиться, прежде чем их коснется моя рука. Подвал был в состоянии прокормить гораздо большее количество населения. И я понимал, что именно это дает мне шанс выжить не только самому, но и тем, кого я с таким упорством ищу. И для этого следовало содержать подвал в порядке - заботится, что бы ни появилась сырость или плесень, или вредители, которых пока не замечал.
Я как раз перебирал банки, откладывая те, которые собирался использовать, как вдруг щенок вскочил и подбежал к выходу, заходясь в истошном лае. Сшибая все на своем пути, я выскочил вслед за ним. Привычка и уже приобретенный опыт прошлого, заставили на бегу захватить лук и колчан со стрелами.
Щенок, зло, оскалившись, стоял у самого лаза, но, почему-то, не решался выйти совсем. Я отодвинул его в сторону, приоткрыл дверь, выглянул - и почувствовал такое же ошеломление, какое овладело псом!
Метрах в десяти, возле самого края ямы, в которую иногда сбрасывал мусор, увидел нечто грязное, со слипшимися и частично разодранными перьями. Оно взъерошило их, точь-в-точь как вздыбливается шерсть у кошек в минуты крайнего испуга, и громко каркнуло. Я остолбенело, раскрыл глаза… Да, это был ворон - но Ворон с большой буквы. Ибо таких птиц я еще не видел! Следовало ожидать, что когда-нибудь нечто подобное все же появится…
Птица чудовищных размеров - где-то мне по пояс! Крылья с серыми и черными подпалинами, черная блестящая голова, внимательные настороженные глазки-бусинки… Все знакомо, все привычно - только, все крайне больших размеров и потому пугающе и отвратительно.
- Вот значит, какие вы теперь стали...
Ворон опять каркнул, повернув ко мне голову так, будто у него не имелось костей - почти на девяносто градусов. Одновременно щелкнул клювом - это прозвучало, как если бы одним куском железа провели по другому…
- Яра-а… Крак!
Он дернул лапой. Я невольно посмотрел вниз. Лапы заканчивались когтями, способными без особого труда разорвать щенка на части. Клюв тоже им под стать - очень большой, крепкий и слегка туповатый. Когда он ударил им по банке, я увидел, как от жести полетели клочья... Таким клювом не проблема раздробить даже самые толстые кости!
Он расправил крылья, словно собираясь улететь.
- Кра-а!
Щенок гавкнул на пришельца, поднял шерсть на загривке и прижался ко мне. Да, этот враг опаснее крысы… И, хоть на счету щенка имелась не одна победа, но сейчас он вел себя вполне разумно - не бросался на птицу и не пытался выскочить, сознавая, что его шансы крайне малы, в столкновении с этим монстром. Тот, в свою очередь, тоже прекрасно это понимал и не спеша копался в банках, пытаясь найти, чем поживиться.
- Да, Черный… Нарвись мы на стаю таких, в голом поле - и костей потом не собрать. Крысы не в радость, а эти - лучше? Как бы ни хуже… Один он, или нет?
Ворон восседал на краю ямы, мрачный и нахохленный, будто на него только что вылили ушат холодной воды. Черный глаз неотрывно следил за нами, фиксируя каждое движение. Мне стало не по себе. Привыкнув к этим птицам, в изобилии водившимся в городе, я с трудом узнавал в нем ту же самую породу - а, тем не менее, это было именно так! Самая обыкновенная, самая привычная ворона… Если не принимать разницу в размерах и некоторых иных отличиях. И опять, величина не оставляла сомнений, что пропитание он ищет не только на помойках… Он не порывался улетать, а щенок, видя, что я не приветствую его устремления облаять громадную птицу, стал делать вид, что она его вовсе не интересует. Хотя, по его настороженным глазам я видел, что соседство с такой летающей крепостью ему совсем не по душе. Впрочем… То же испытывал сам. Слишком большой, слишком уверенный в себе - следовательно, очень опасный.
Монстр переступил с лапы на лапу - комья земли посыпались в яму, а я представил, как эти когти вонзаются в тело. Попадись со спины - и повернуться не успеешь! Одного удара клювом достаточно, чтобы проломить голову насквозь. А когти способны разодрать ребра с такой же легкостью, как топор. Чем питается подобное создание? А еще интереснее - откуда оно взялось?
Вскоре Ворон начал мне надоедать. Он, кажется, вовсе не собирался улетать - засунул голову под крыло и так замер. Но из-под глянцевитых, отблескивающих антрацитом перьев, выглядывал внимательный глаз. Взор птицы казался холодным и выжидающим. Во мне стала подниматься неприязнь. Прежняя, городская птица, что бы с ней ни стало, не могла не запомнить, что означает булыжник, запущенный умелой рукой. Сделав движение, будто поднимаю камень, я резко выпрямился. Ворон тотчас сорвался с места и поднялся вверх. Он не издал ни звука. Птица облетела холм на малой высоте, отчего на земле начали подлетать ввысь мелкие щепки и мусор. Силища… Потом он несколько приподнялся и устремился в сторону далекого Провала - на север.
Что-то в этом было... Но что? Не означало ли это, что там есть для него пожива? А если и есть… То какая? Чем могла питаться такая большая птица? Если ее заинтересовала наша помойка, то какая могла оказаться там?
…Они вернулись утром следующего дня. Три Ворона, такие же большие, как вчерашний гость. Они долго кружили в небе и почему-то не спешили опускаться. Мне сразу показалось, что их поведение не предвещает ничего хорошего. Я помрачнел - одним своим присутствием они давили на нервы, вынуждая сидеть в подвале, вместо того чтобы тренироваться в стрельбе из лука или заготавливать дрова. Ведь не исключено, что они только и ждут, когда кто-нибудь из нас окажется на открытом месте, чтобы напасть. В то, что они улетят просто так, как-то не верилось - пустые банки на мусорной куче, этих, вероятно более чем прожорливых созданий, никак не устраивали.
И все же, свалка привлекала птиц. Одна из ворон спикировала вниз и деловито заработала клювом. Грохот от ударов слышался такой, будто били отбойным молотком. Две оставшихся продолжали кружить над холмом. Через полчаса адского шума мне это надоело... Не рискуя выходить из лаза, я свернул ремень в пращу и закружил его над головой. Камень попал прямо в клюв. Птица подпрыгнула, возмущенно каркнула и сразу сорвалась с места. Наверху, присоединившись к своим собратьям, шумно выражала свое негодование, и вскоре они улетели прочь. Проводив их взглядом, я с облегчением вышел и стал заниматься привычным делом - дровами. Сколько бы их ни натаскивал внутрь, кончались они так же быстро. А мне не хотелось, по возвращении из похода, усталым, оказаться перед перспективой поиска топлива. Пес увязался за мной, но, когда я возвращался с охапкой в подвал, остался наверху. Я складывал дрова в поленницу, как вдруг услышал ожесточенный лай и последовавший сразу после него жалобный визг. Кто-то напал на моего щенка! Отбросив полено, подхватил стоящее возле выхода копье и выскочил из лаза. Возле валуна, под которым Черный облюбовал себе место для наблюдения за окрестностями, кипел настоящий бой. Щенок уворачивался от двух недавних гостей, ежесекундно рискуя нарваться на удар тяжелого клюва. Тем не менее, он бесстрашно нападал и вновь отскакивал под защиту камня, достать из-под которого вороны его не могли. Они громко каркали, увлеченные своим делом, и казалось, совершенно позабыли, что у пса может найтись защитник. Но едва я поднял руку, намереваясь метнуть копье в одну из тварей, как что-то с шумом свалилось на меня сверху. Лишь благодаря реакции, успел пригнуться и избежать удара. Клюв птицы проскочил мимо и высек искры из крошек бетона.
- Ах ты, зараза!
Я ударил ее кулаком в бок. Ворона упала, но сразу поднялась, намереваясь снова долбануть меня клювом. Хитрющие птицы рассчитали верно - пока две приканчивали более легкую добычу, третья караулила выход... Несколько сантиметров правее - и моя голова могла оказаться раскроенной надвое… Я направил копье прямо в отливающую синевой грудь. Лезвие чиркнуло по перьям и ушло в сторону. Ворона резво отпрыгнула назад и сразу поднялась в воздух. Те две, которые сильными лапами подрывали землю возле камня, под которым огрызался щенок, сразу заметили, что происходит, и быстро разбежавшись, тоже поднялись в воздух. Брошенное вслед копье выбило несколько перьев их хвоста одной из них. Они кружили над холмом, время от времени громко галдя и делая вид, что спускаются поближе. Следя за хищными птицами, я подобрал копье и приблизился к валуну.
- Вылазь, щеня... Пока отбились.
Щенок ткнулся мордой в ладонь и сразу заскулил - видимо, эти пожиратели падали все же задели его. Из-под черной шерсти сочились капельки крови. Щенок прихрамывал и, прижимаясь ко мне, торопился в подвал, под его надежные своды. Внизу я осмотрел пса - ничего серьезного, но в одном месте, на задней лапе, теперь останется отметина на всю его собачью жизнь. Клювом ли, лапой, одна из ворон зацепила кожу и стянула целый клок, оголив мясо. Щенок жаловался мне на коварное нападение, иногда взлаивая особенно громко, если я неосторожным движением причинял ему боль. Но обработать рану необходимо. Покончив с перевязкой, взял лук и осторожно приблизился к выходу. Птицы могли спуститься и затаиться рядом, ожидая, пока из лаза кто-нибудь появится. Но, похоже, они действительно улетели. Может быть, урок пошел впрок, и летающие крепости не захотели больше рисковать… Или, сверху увиделась иная добыча, не способная дать отпор.
Следующий вой встретил, стоя на месте. Шаги слышались отовсюду - и я вообще не мог понять, где находится их обладатель. Казалось, он передвигается молниеносно, причем успевая угрожающе подвывать - но голос не успевал за шагами! Это сбивало с толку… Я резко приподнял лук - и вновь, каким-то шестым чувством, заметил неясное движение в стороне от себя. Опять шаги и вой! Я крутнулся на месте, ожидая удара от неведомого противника - и ускользающая тень опять пронеслась перед глазами. Вслед ей выпустил стрелу - мимо!
Выхватив еще одну, я снова обернулся. Движение повторилось. Весь извернувшись, я, в неимоверном прыжке - назад и через голову! - ухитрился выпустить стрелу в цель! За резким свистом ее полета послышался громкий звон разбиваемого стекла. Я уже стоял на ногах, с перекошенным лицом - ждал нападения! И только потом, когда в наступившей тишине, увидел тысячу самих себя в маленьких отражениях - опустился на колени и тихо спросил у неба:
- Шутка? Хорошо же ты со мной шутишь…
Постоянное напряжение и привычка видеть только опасность сыграла свою роль. Не враг скрывался среди вздыбленных вверх плит - но зеркало, неизвестно, каким чудом уцелевшее во время всего прошедшего катаклизма. И это оно отражало неизвестную и пугающую тень, оно целилось в меня и совершало бросок! Не кто-то неизвестный - я сам, принявший себя за чужака! Сотни осколков различных размеров лежали возле ног. И мне было вовсе не смешно…
- Так, значит… Собственной тени испугался. И что? Пойди со мной, Черный - влепил бы стрелу в него? Как в крысу? Дожил…
За дни, проведенные среди нагромождения руин, в бесконечных скитаньях и поисках, я научился выживать. И не боялся больше ни встречи с трупоедами, ни со стаей одичавших собак. Что там - увиденный в реке ужасающий монстр, даже он, оставаясь воистину страшным соперником, не внушал такого страха, как возможная встреча с тем существом, вид которого так и не выветрился из моей памяти. С тем, кто раньше наверняка являлся человеком, но стал… я не мог подобрать имени для этого создания. Во всех своих поисках я подспудно боялся только одного - встречи именно с ним. Не с тем, что не найду людей - но с тем, что могу их найти именно такими! И то, что произошло со мной только что - отголосок этого страха…
- А ведь ты мог убить человека…
Я подобрал стрелу. Тяжелый наконечник лишь сбил зеркало с естественного постамента - падение довершило разгром. В моем подвале хранилось маленькое, глядя в которое, я иногда наводил лоск на своем, часто небритом лице. И немного больших размеров мне не помешало. Но найти, что-либо стоящее, не удавалось, а это, выдержавшее столько толчков и падений, близко лежащих плит, было вдребезги разбито.
- Смешно.
Я скептически посмотрел вокруг.
- Нет, хорошо, что щенка рядом нет. Представляю его изумленную морду… как хозяин на самого себя охотится.
Дальнейший осмотр показал: эффект шаркающих шагов создавал кусок пенопласта, приварившийся или уже изначально прилепленный к какому-то металлическому листу. Он терся о гладкую поверхность бетонной плиты - и именно этот звук я принял за странную поступь… Рев, от которого я покрылся испариной - обломок бутылки, вбитой в остаток оконной рамы. Ветер завывал в нее, выделывая порой такие рулады, что мороз стыл в жилах. Немудрено, что я принял все это за оборотня…
- Дожил. - Я повторил, качая головой. - Скоро совсем рехнешься… Нет, что-то надо делать….
Дома, рассматривая нарисованную на стене карту, я отмечал заново открытые участки - после недавнего землетрясения некоторые знакомые районы сильно изменились. К счастью, это не затронуло моего подвала. Город превратился в подобие какого-то нагорья, сборища сопок, из которых лишь местами торчали изломанные балки, согнутые трубы или рельсы. Кое-где проглядывали даже крыши, каким-то чудом не потерявшие окончательно свою форму и не рассыпавшиеся на куски. Практически все покрыто слоем грязи, сыпавшейся с небес на протяжении всех этих месяцев. Это не мешало мне ориентироваться среди холмов и впадин, образованных руинами, словно я находился в небольшой и хорошо изученной комнате. Собственно, несмотря на все размеры и препятствия, так оно и было - в городе осталось очень мало мест, которые я не посетил. Теперь к ним добавилось еще одно - осколки… Я так и надписал его, угрюмо размышляя о своем, только что испытанном страхе и разбитом зеркале. В самом деле - ищешь людей, ищешь… И ничего. Немудрено, что в момент встречи с самим собой наступила полная растерянность. Не так уж я и готов к этой жизни…
Многие языки пламени, ранее бившие из расщелин, угасли. Та же участь постигла и водяные гейзеры. Гейзер, находившийся недалеко от холма, где я набирал воду, уменьшился, стал заметно слабее и больше не казался столь горячим. Ожидая, что этот источник воды может иссякнуть, как и прочие, я наполнил обе бочки, а, заодно и все пустые ведра. Если пропадет и ручей - с водой возникнут большие проблемы. В отличие от поверхности, в самом подвале холод не тревожил. Защищенный от промозглых ветров и ледяных ливней, а в основном, потому что в отделенных от остальной части хранилища жилых отсеках я поддерживал постоянное горение очага. Я старательно затянул плотной тканью все проходы к этим «комнатам» - нечто вроде своеобразных перегородок. Дальний угол подвала, где имелась узкая расщелина на потолке, стала работать как вытяжная труба - и в остальных помещениях температура сразу упала. При этом в комнатах, где оставались продукты, она не превышала нескольких градусов - как раз, то, что требовалось для длительного хранения...
Мои запасы пока еще впечатляли - наши совместные усилия, мало отразились на богатствах подвала. Сократилось лишь число мясных консервов - их я тратил более всего, высушивая содержимое на пеммикан. Что до всего остального - многое успеет испортиться, прежде чем их коснется моя рука. Подвал был в состоянии прокормить гораздо большее количество населения. И я понимал, что именно это дает мне шанс выжить не только самому, но и тем, кого я с таким упорством ищу. И для этого следовало содержать подвал в порядке - заботится, что бы ни появилась сырость или плесень, или вредители, которых пока не замечал.
Я как раз перебирал банки, откладывая те, которые собирался использовать, как вдруг щенок вскочил и подбежал к выходу, заходясь в истошном лае. Сшибая все на своем пути, я выскочил вслед за ним. Привычка и уже приобретенный опыт прошлого, заставили на бегу захватить лук и колчан со стрелами.
Щенок, зло, оскалившись, стоял у самого лаза, но, почему-то, не решался выйти совсем. Я отодвинул его в сторону, приоткрыл дверь, выглянул - и почувствовал такое же ошеломление, какое овладело псом!
Метрах в десяти, возле самого края ямы, в которую иногда сбрасывал мусор, увидел нечто грязное, со слипшимися и частично разодранными перьями. Оно взъерошило их, точь-в-точь как вздыбливается шерсть у кошек в минуты крайнего испуга, и громко каркнуло. Я остолбенело, раскрыл глаза… Да, это был ворон - но Ворон с большой буквы. Ибо таких птиц я еще не видел! Следовало ожидать, что когда-нибудь нечто подобное все же появится…
Птица чудовищных размеров - где-то мне по пояс! Крылья с серыми и черными подпалинами, черная блестящая голова, внимательные настороженные глазки-бусинки… Все знакомо, все привычно - только, все крайне больших размеров и потому пугающе и отвратительно.
- Вот значит, какие вы теперь стали...
Ворон опять каркнул, повернув ко мне голову так, будто у него не имелось костей - почти на девяносто градусов. Одновременно щелкнул клювом - это прозвучало, как если бы одним куском железа провели по другому…
- Яра-а… Крак!
Он дернул лапой. Я невольно посмотрел вниз. Лапы заканчивались когтями, способными без особого труда разорвать щенка на части. Клюв тоже им под стать - очень большой, крепкий и слегка туповатый. Когда он ударил им по банке, я увидел, как от жести полетели клочья... Таким клювом не проблема раздробить даже самые толстые кости!
Он расправил крылья, словно собираясь улететь.
- Кра-а!
Щенок гавкнул на пришельца, поднял шерсть на загривке и прижался ко мне. Да, этот враг опаснее крысы… И, хоть на счету щенка имелась не одна победа, но сейчас он вел себя вполне разумно - не бросался на птицу и не пытался выскочить, сознавая, что его шансы крайне малы, в столкновении с этим монстром. Тот, в свою очередь, тоже прекрасно это понимал и не спеша копался в банках, пытаясь найти, чем поживиться.
- Да, Черный… Нарвись мы на стаю таких, в голом поле - и костей потом не собрать. Крысы не в радость, а эти - лучше? Как бы ни хуже… Один он, или нет?
Ворон восседал на краю ямы, мрачный и нахохленный, будто на него только что вылили ушат холодной воды. Черный глаз неотрывно следил за нами, фиксируя каждое движение. Мне стало не по себе. Привыкнув к этим птицам, в изобилии водившимся в городе, я с трудом узнавал в нем ту же самую породу - а, тем не менее, это было именно так! Самая обыкновенная, самая привычная ворона… Если не принимать разницу в размерах и некоторых иных отличиях. И опять, величина не оставляла сомнений, что пропитание он ищет не только на помойках… Он не порывался улетать, а щенок, видя, что я не приветствую его устремления облаять громадную птицу, стал делать вид, что она его вовсе не интересует. Хотя, по его настороженным глазам я видел, что соседство с такой летающей крепостью ему совсем не по душе. Впрочем… То же испытывал сам. Слишком большой, слишком уверенный в себе - следовательно, очень опасный.
Монстр переступил с лапы на лапу - комья земли посыпались в яму, а я представил, как эти когти вонзаются в тело. Попадись со спины - и повернуться не успеешь! Одного удара клювом достаточно, чтобы проломить голову насквозь. А когти способны разодрать ребра с такой же легкостью, как топор. Чем питается подобное создание? А еще интереснее - откуда оно взялось?
Вскоре Ворон начал мне надоедать. Он, кажется, вовсе не собирался улетать - засунул голову под крыло и так замер. Но из-под глянцевитых, отблескивающих антрацитом перьев, выглядывал внимательный глаз. Взор птицы казался холодным и выжидающим. Во мне стала подниматься неприязнь. Прежняя, городская птица, что бы с ней ни стало, не могла не запомнить, что означает булыжник, запущенный умелой рукой. Сделав движение, будто поднимаю камень, я резко выпрямился. Ворон тотчас сорвался с места и поднялся вверх. Он не издал ни звука. Птица облетела холм на малой высоте, отчего на земле начали подлетать ввысь мелкие щепки и мусор. Силища… Потом он несколько приподнялся и устремился в сторону далекого Провала - на север.
Что-то в этом было... Но что? Не означало ли это, что там есть для него пожива? А если и есть… То какая? Чем могла питаться такая большая птица? Если ее заинтересовала наша помойка, то какая могла оказаться там?
…Они вернулись утром следующего дня. Три Ворона, такие же большие, как вчерашний гость. Они долго кружили в небе и почему-то не спешили опускаться. Мне сразу показалось, что их поведение не предвещает ничего хорошего. Я помрачнел - одним своим присутствием они давили на нервы, вынуждая сидеть в подвале, вместо того чтобы тренироваться в стрельбе из лука или заготавливать дрова. Ведь не исключено, что они только и ждут, когда кто-нибудь из нас окажется на открытом месте, чтобы напасть. В то, что они улетят просто так, как-то не верилось - пустые банки на мусорной куче, этих, вероятно более чем прожорливых созданий, никак не устраивали.
И все же, свалка привлекала птиц. Одна из ворон спикировала вниз и деловито заработала клювом. Грохот от ударов слышался такой, будто били отбойным молотком. Две оставшихся продолжали кружить над холмом. Через полчаса адского шума мне это надоело... Не рискуя выходить из лаза, я свернул ремень в пращу и закружил его над головой. Камень попал прямо в клюв. Птица подпрыгнула, возмущенно каркнула и сразу сорвалась с места. Наверху, присоединившись к своим собратьям, шумно выражала свое негодование, и вскоре они улетели прочь. Проводив их взглядом, я с облегчением вышел и стал заниматься привычным делом - дровами. Сколько бы их ни натаскивал внутрь, кончались они так же быстро. А мне не хотелось, по возвращении из похода, усталым, оказаться перед перспективой поиска топлива. Пес увязался за мной, но, когда я возвращался с охапкой в подвал, остался наверху. Я складывал дрова в поленницу, как вдруг услышал ожесточенный лай и последовавший сразу после него жалобный визг. Кто-то напал на моего щенка! Отбросив полено, подхватил стоящее возле выхода копье и выскочил из лаза. Возле валуна, под которым Черный облюбовал себе место для наблюдения за окрестностями, кипел настоящий бой. Щенок уворачивался от двух недавних гостей, ежесекундно рискуя нарваться на удар тяжелого клюва. Тем не менее, он бесстрашно нападал и вновь отскакивал под защиту камня, достать из-под которого вороны его не могли. Они громко каркали, увлеченные своим делом, и казалось, совершенно позабыли, что у пса может найтись защитник. Но едва я поднял руку, намереваясь метнуть копье в одну из тварей, как что-то с шумом свалилось на меня сверху. Лишь благодаря реакции, успел пригнуться и избежать удара. Клюв птицы проскочил мимо и высек искры из крошек бетона.
- Ах ты, зараза!
Я ударил ее кулаком в бок. Ворона упала, но сразу поднялась, намереваясь снова долбануть меня клювом. Хитрющие птицы рассчитали верно - пока две приканчивали более легкую добычу, третья караулила выход... Несколько сантиметров правее - и моя голова могла оказаться раскроенной надвое… Я направил копье прямо в отливающую синевой грудь. Лезвие чиркнуло по перьям и ушло в сторону. Ворона резво отпрыгнула назад и сразу поднялась в воздух. Те две, которые сильными лапами подрывали землю возле камня, под которым огрызался щенок, сразу заметили, что происходит, и быстро разбежавшись, тоже поднялись в воздух. Брошенное вслед копье выбило несколько перьев их хвоста одной из них. Они кружили над холмом, время от времени громко галдя и делая вид, что спускаются поближе. Следя за хищными птицами, я подобрал копье и приблизился к валуну.
- Вылазь, щеня... Пока отбились.
Щенок ткнулся мордой в ладонь и сразу заскулил - видимо, эти пожиратели падали все же задели его. Из-под черной шерсти сочились капельки крови. Щенок прихрамывал и, прижимаясь ко мне, торопился в подвал, под его надежные своды. Внизу я осмотрел пса - ничего серьезного, но в одном месте, на задней лапе, теперь останется отметина на всю его собачью жизнь. Клювом ли, лапой, одна из ворон зацепила кожу и стянула целый клок, оголив мясо. Щенок жаловался мне на коварное нападение, иногда взлаивая особенно громко, если я неосторожным движением причинял ему боль. Но обработать рану необходимо. Покончив с перевязкой, взял лук и осторожно приблизился к выходу. Птицы могли спуститься и затаиться рядом, ожидая, пока из лаза кто-нибудь появится. Но, похоже, они действительно улетели. Может быть, урок пошел впрок, и летающие крепости не захотели больше рисковать… Или, сверху увиделась иная добыча, не способная дать отпор.
