Пролог
Утренняя прохлада постепенно уходила. Облака, затянувшие небо ещё вечером, мало-помалу расходились, словно таяли от поднимавшегося светила.
Наконец, солнечные лучи добрались до тёмно-зелёных куполов небольшой церквушки и заискрились в шарах под двумя шестиконечными крестами.
Из крыльца на улицу спустился человек в типичном чёрном одеянии священника. Перемена погоды выманила его на свежий воздух, и он решил, пока есть свободное время, пройтись по церковной территории.
Выйдя к задней стороне храма, он оценивающе посмотрел на недостроенное небольшое строение, в котором предполагалось по завершении разместить церковную лавку, библиотеку, зал для мероприятий и классную комнату.
Запланированная стройка началась полгода назад, но застопорилась из-за того, что подвела строительная бригада, нарушившая проект постройки. Кроме того, за прошедшее время поднялись цены на стройматериалы. В общем, пришлось заново собирать деньги, нанимать новую строительную бригаду. Теперь, вроде бы, всё шло нормально, но за строительством нужно было постоянно приглядывать, чтобы снова не упустить ситуацию из-под контроля.
Осмотрев постройку, священник вернулся обратно и в этот момент заметил на узкой дорожке, проходящей мимо церкви, человека со светлой бородой и усами, который стоял напротив входа, внимательно изучая фасад храма. Он был среднего роста и одет в простой тёмно-коричневый костюм.
Священник догадался, что человек хочет войти в церковь, но не решается. Ему часто приходилось встречать таких людей. В основном, это были те, кто никогда не посещали церковь, и колебались между верой и неверием в бога. Поэтому он сам решительно направился к мужчине, чтобы помочь ему в его выборе.
– Вы говорите по-русски? – сразу спросил он, подойдя к незнакомцу.
– Да, я русский, – ответил тот без какого-либо акцента.
– Судя по всему, не очень давно приехали сюда.
– Ну… как сказать… Я уже много лет, как переехал в США.
– Да это не важно. Вы, видимо, хотели поговорить о чём-то? Давайте, пройдём внутрь.
Незнакомец решительно покачал головой.
– В церковь я заходить не буду. Если можно, поговорим здесь, на улице.
– Как хотите, – мягко согласился священник. – Только пройдём с дороги ближе к храму.
Они прошли к правой стене церкви и остановились возле миниатюрного портика, прикрывавшего боковой вход в какое-то служебное помещение.
– Вы извините меня, – сказал незнакомец. – Я, наверное, отвлекаю вас от дел.
– Ничего, – так же мягко ответил священник. – У меня сейчас пока есть свободное время. А поговорить с теми, кто нуждается, – это мой долг.
– В моём случае это не совсем так, – замялся незнакомец. – Я не прихожанин церкви…
– Не важно.
– И вряд ли когда-нибудь им стану.
– Это тоже не имеет значения. Пути Господни неисповедимы. Вы ведь, всё-таки, пришли сюда.
– Да, просто я не знаю, куда мне идти.
– Ну, хорошо. Вас как зовут?
– Николай.
По едва уловимой паузе в ответе священник заподозрил, что незнакомец скрывает своё имя, но не подал виду.
– А я Виктор.
– А как к вам обращаться?
– Так и обращайтесь. Вы же сами сказали, что не прихожанин и не собираетесь им быть. Поэтому для вас приемлемо обычное мирское обращение. Так что вас привело сюда?
Человек, назвавшийся Николаем, глубоко вздохнул и начал говорить.
– Как вы уже поняли, я никогда в церквях не был. Да и вообще никогда и не вспоминал об их существовании. Простите за эти слова, но это правда.
– Ничего.
– У родителей коммунистическое воспитание, они меня тоже, соответственно, в таком же духе растили. В общем, до сегодняшнего дня моя жизнь была абсолютно далека от религии.
Он сделал небольшую паузу, по-видимому, собираясь с мыслями.
– Мне уже за пятьдесят. В жизни событий много было: и в России, и здесь пришлось поколесить, сменить много работ. В конце концов, всё более-менее устаканилось. Где-то десять последних лет я живу достаточно стабильно и ни на что не жалуюсь. Вроде бы всё нормально.
Он снова вздохнул.
– Но в последнее время мне всё больше и больше становится не по себе. Как будто что-то внутри меня грызёт, соки высасывает. С утра какая-то безысходность, не хочется ничем заниматься, работаю отрешённо, как будто во сне, на автомате. И отдохнуть тоже не получается. Ничего не радует. Такое чувство, что надо мной нависла какая-то неразрешимая проблема, хотя у меня, вроде бы, никаких проблем нет.
Отец Виктор внимательно слушал исповедь мужчины, ни разу не перебивая его, давая самому полностью выговориться. Только когда он замолчал, священник позволил себе сказать:
– Я вижу, вы человек достаточно образованный…
– Высшее образование есть.
– Да. Значит, сами знаете, что всё, о чём вы сейчас рассказали, называется одним словом – депрессия. Обычная депрессия.
– Возможно.
– Обычно с таким набором проблем люди идут к психологу или к психотерапевту. Тем более, здесь, в Америке. Вы ведь не бедный человек?
– Нет, я достаточно хорошо зарабатываю.
– Значит, визит к специалисту такого профиля для вас не проблема. Но вы пришли за помощью сюда, в церковь. Значит, есть какая-то другая причина.
Николай засмеялся.
– А вы не очень-то похожи на обычного священника. С дедукцией у вас всё в порядке.
– И всё же, – сохраняя серьёзность и в то же время доброжелательность, поинтересовался отец Виктор, – в чём причина?
Мужчина сменил выражение лица на суровое и снова вздохнул.
– Дело в том, – произнёс он тихо, почти шёпотом, – что в последние несколько недель мне стали сниться кошмарные сны.
– Какие именно?
– Ну, разные, – уклончиво ответил Николай. – Кошмарными снами, наверное, тоже никого не удивишь. Но когда они снятся почти каждую ночь, это, наверное, не очень нормально, не правда ли?
– Нет, конечно, не нормально. Но это как раз легко объясняется вашим душевным состоянием.
– Я понял. С этим мне тоже нужно идти к психотерапевту. И вы мне помочь не сможете.
В глазах священника заиграли ироничные искорки.
– Послушайте, друг мой, я не смогу вам помочь, если вы сами не сделаете хотя бы небольшой шажок в нужном направлении.
– В каком смысле?
– Вы же до этого признались, что не хотите впускать Бога в свою душу. Как же тогда вы хотите, чтобы он вам помог?
– Но я не говорил, что не хочу впускать Бога, как вы говорите. Я отказался войти в храм, потому что для меня это – ну, как бы вам сказать – чужое, что ли. Понимаете, ну вот если вы, например, придёте в какую-нибудь лабораторию с колбами или же в астрономическую обсерваторию, вы как там будете себя чувствовать?
– Абсолютно нормально, – пожал плечами священник. – Я, кстати, физик по образованию. И против науки ничего не имею.
– Да вы что! – опешил Николай, с изумлением глядя ему в лицо.
– Не верите? У вас слишком шаблонное восприятие церкви. Моя вера никак не противоречит моим научным знаниям. Бог внутри нас, а не где-то в облаках. Для того, чтобы это осознать и принять, нужно открыть своё сердце. Пока вы это не сделаете, ничего не получится.
– Я это всё понимаю, – с чувством ответил Николай. – Но пока мне трудно это сделать.
Отец Виктор понимающе кивнул головой.
– Ничего страшного. Путь к Богу у каждого свой. Не нужно торопиться. Возможно, вам стоило бы хотя бы иногда посетить нашу службу. К тому же, у нас проводятся разные мероприятия. Может, если вы придёте несколько раз, вам легче будет в дальнейшем принять решение.
Мужчина промолчал.
– Приходите, когда будет желание, – заключил священник. – Просто, когда на душе неспокойно.
Собеседник снова промолчал, пристально глядя ему в глаза.
– Я прекрасно понимаю, – осторожно произнёс священник, – что в вашей жизни произошли какие-то события, которые в своё время были довольно легко пережиты, потому что ваша жизнь была, скажем так, чересчур динамичной. Но теперь, когда ваша жизнь стала достаточно размеренной и стабильной, вы стали более критично относиться к своему прошлому.
– Вы как будто читаете мои мысли, – снова поразился Николай.
– У меня же есть какой-никакой опыт общения с людьми, – скромно признался отец Виктор. – Большинство наших прихожан – вчерашние мигранты, люди с непростой судьбой. Многие из вас думают, что убежав сюда, можно избавиться от прошлого, но это не так. Как говорится, от других можно убежать, а от себя – нет.
– Да, я вижу, что вы очень образованный и умный человек, – сказал Николай. – И в науке хорошо разбираетесь, и в жизни. Надеюсь, что и в религии тоже.
– Что значит, «в религии»? – улыбнулся священник. – В теологии, имеете в виду?
– Ну, я не знаю, как это у вас называется. Я имел в виду, что-то типа теоретических моментов в религиозных и церковных вопросах.
– Ну, это обычно называется теология.
– Тогда у меня к вам вопрос чисто теоретический.
– Пожалуйста.
– Вы знаете, что такое «Санарей»?
– «Санарей»? – переспросил отец Виктор. – Впервые слышу.
– Странно, – разочарованно отметил Николай. – Я думал, что это известное понятие.
– Нет. Не имею ни малейшего представления. И поверьте, если бы в теологии было бы такое слово, я бы о нём знал. Откуда вы взяли это слово, если не секрет?
– Не секрет. Санарей является мне во снах. Я же говорил про свои сны.
Священнику стало немного зябко, несмотря на то, что облака уже почти рассеялись и солнце поднялось высоко над горизонтом.
– Как это «является»? Это какое-то существо? Как оно выглядит?
Мужчина передёрнул плечами. Ему явно было неприятно говорить об этом, но желание выговориться было сильнее.
– Я не могу точно описать. Это не дух, не демон, вообще не знаю, что это. Но я знаю, как оно называется, и знаю его символ.
– Символ? Какой символ?
– Его символ – змей, свернувшийся кольцом вокруг сверкающего золотом шара, и поедающий свой хвост.
– Ну, – усмехнулся отец Виктор, – это известный символ Уробороса. Он существовал много тысячелетий назад.
– Про Уробороса я читал, – ответил Николай. – Это символ бесконечности и перерождения…
– А ещё это символ смертности всего мирского, – добавил священник.
– Возможно, – согласился Николай. – Но это не Уроборос. Во всяком случае, не то, что он символизирует. В моих видениях Санарей окружает золотой шар, и в этом разница.
– Насчёт шара я не знаю, но что это меняет?
– Меняет многое. Это символика добра и зла.
– Какая-то странная символика.
– Нет, ничего странного. Золотой шар символизирует добро, а Санарей, то есть, змей – зло. Здесь нет борьбы добра со злом, как обычно представляют люди, потому что борьба сама по себе есть зло, а значит добро не может противодействовать злу.
Мужчина говорил с такой возбуждённостью, что священнику не хотелось его прерывать.
– Настоящую борьбу зло ведёт само с собой, – продолжал тем временем Николай. – Змей, кусающий свой хвост, и есть зло, которое борется с собой. Санарей – это олицетворение этой борьбы. С одной стороны, он борется со злом, то есть, как бы находится на стороне добра. Но, с другой стороны, он сам есть зло, и его борьба порождает зло. Потому, в результате этой борьбы количество зла не уменьшается – просто на смену одному злу приходит другое. В этом философия Санарея.
– Да, я понимаю, – снисходительно улыбаясь, произнёс отец Виктор. – Я знаю про такое мировосприятие. И оно не противоречит учению Христа. Просто мы это говорим другими словами. Противостоять злу, как вы говорите, – а я бы сказал, противостоять проявлению тьмы, несправедливости в этом мире, можно двумя способами. Первый – это борьба, то есть сокрушить это зло большей силою. Но сама эта сила, хоть и будет выступать на стороне добра, будет иметь природу зла, и в случае победы этой силы, как и в случае её поражения, выигрывает только Сатана. Заставляя людей поверить, что они борются со злом, он толкает их на путь не света, а тьмы. Потому любая борьба, независимо от её исхода, является победой зла над добром. Второй способ – отказ от борьбы, непротивление злу. Отказываясь от борьбы, мы идём к истинному свету, в то время как зло остаётся в своём мире тьмы. Тогда мы предоставляем злу возможность истреблять самоё себя. В этом состоит настоящая победа добра над злом.
– То есть, получается, что против несправедливости бороться не надо?
– Если борьба заключается в проявлении насилия, то да, это ложный путь.
– А, ну да, как же я забыл: если ударят по правой щеке, то нужно подставить левую. Так, что ли?
– Да, это один из принципов в христианстве.
– Получается так, тебя убивают, а ты сложишь лапки и позволишь себя убить.
– Смерть, принятая от зла без сопротивления, является сильной победой добра над злом. В этом и состоит путь Христа, который безропотно отдал себя в жертву ради спасения всех людей от зла. И за ним последовали многие, кто принял его учение и так же пожертвовали своей жизнью ради победы добра.
– Ну, эти люди умирали за свои идеи, я спорить с этим не буду. Но как быть с реальной жизнью, когда вам угрожает конкретный враг? Погибнуть от ножа в подворотне без сопротивления – тоже достойная смерть?
– Вы ведь, наверняка, и читали много, и в кино смотрели, да и в реальной жизни могли наблюдать: враг чаще и охотнее убивает тех, кто сопротивляется, кто держит оружие в руках. Уничтожать безоружных всегда считалось низким делом. А всё потому, что для Сатаны такая победа невыгодна.
– Ну, я бы не стал так обобщать, – замялся Николай. – Безоружных и мирных убивают достаточно легко. Но, допустим, я принял эту вашу позицию и готов принять смерть, даже если у меня есть возможность защитить себя. Но как быть с другими людьми?
– С какими другими? – не понял священник.
– Ну, с близкими, с друзьями, например. Я должен спокойно наблюдать, как будут убивать близкого мне человека, не вмешиваясь? Да о чём вы говорите? Никогда! Никогда я не соглашусь с такой философией! Да и почему близкий человек. Вот возьмём вас, например.
– Да, и что?
– Я ни за что не поверю, что если вы будете идти по улице и увидите, как один человек избивает другого, пройдёте мимо, помолясь за здоровье обоих.
– Не поверите? – с улыбкой и огоньком в глазах спросил отец Виктор.
– Нет, не поверю!
– И правильно сделаете. Конечно, если я увижу какую-либо несправедливость, то обязательно вмешаюсь, чтобы по возможности пресечь её.
– А-а, значит, вы всё-таки вмешаетесь?
– Да, конечно.
– Ну, тогда вы сами себе противоречите. А как же непротивление злу?
– Здесь нет противоречия, – спокойно ответил священник. – Одно дело – защитить кого-то от несправедливости, а другое дело – бороться с несправедливостью.
– А в чём разница?
– А разница в том, что в первом случае вы защищаете добро, а во втором – боритесь со злом, как вы думаете.
– Всё равно не понял.
– Ну, хорошо. Вот, допустим, вы едете на машине, а на дороге стоит собака или ещё какое-либо существо. Да, пусть даже просто дерево упало на проезжую часть. Что вы будете делать?
– Если это дерево, уберу с дороги, если животное, отгоню его прочь, – пожал плечами Николай.
– Ну, и правильно. И любой нормальный человек поступит так же. Вы ведь не будете испытывать ненависть к этому дереву или собаке за то, что они создали вам неудобство, потому что это не их вина.
– Наверное, не буду.
– Если, не дай Бог, случится пожар в доме, то вы постараетесь его потушить, если не получается справиться с пожаром, будете спасать людей, животных, ценные вещи. Но не будете же объявлять огонь злом и бороться против него.
