— Не мудрено, — произнесла она после длительной паузы, которую взяла не на осмысление состава банды. — Послушай, что я тебе скажу, — от пониженной интонации под ложечкой ёкнуло, я узнала эту фальшивую ноту деланной озабоченности, — не высовывайся сейчас с доказательствами. Нам оно не на руку, обнародование фактов лишь спровоцирует Совет на закручивание гаек и более кровожадные меры. Я не хочу, чтобы мы стали причиной новой войны между Кэпитами.
— О чём ты? Иорана имеет полное право обнародовать результаты расследования. К тому же, разве это не сплотит тех, кто хочет выступить против?
Женщина протяжно вздохнула, будто бы сетуя на мою недальновидность.
— Это их испугает, к тому же поставит тебя под удар. У вас в руках серьёзное оружие, но оно тут же взорвётся, если попробуете им воспользоваться. Будь умнее, объясни Правительнице всю опасность ситуации. Вам надо промолчать. Это важно для общего дела, — патетично подвела она, и я, не сдержавшись, фыркнула:
— Как ты себе это представляешь?
— Как-как? Я тебе уже всё обрисовала, придержите эту информацию до нашего решения. Сейчас слишком рано, мы не готовы к последствиям, — и не успев завершить послание, она резко переключилась на другую тему, явно волновавшую её ничуть не меньше: — Как ты вообще смогла с ней встретиться?!
Я простодушно пожала плечами, делиться своими соображениями я не планировала:
— Полагаю, проделки Шарусси.
— Вот как, занятно. — Интерес в голосе заметно померк, решения природы Глава Каантар’гуэ не оспаривала и почитала за правило. Если до сего момента она и испытывала тревогу относительно сохранности знаний, то теперь сделалась спокойнее. — Что ты будешь делать, когда до Мороэна-тэ дойдёт слух о твоём возвращении в Нануэк? Ты не имеешь права высовываться и подставлять всех нас, ты понимаешь?
— Я что-нибудь придумаю.
— Думай быстрее, не пройдёт и недели, как шпионы прознают о твоём возвращении. В Жубаре ты фигура приметная. Но, — она сама прервала себя, разрешив дилемму, — раз магия хаоса ведёт тебя, у нас нет причин беспокоиться. Решение будет деликатным. Главное, не испорть выстроенный путь. Иди по выложенной для тебя дороге.
Я промолчала на очередной непрошенный совет. С одной стороны, меня всегда удивляло это качество Хранительницы: безоговорочное доверие природе. Ни капли сомнений, чёткий и категоричный ответ на все вопросы – не противься магии хаоса. С другой, меня пугало, что страстная натура, готовая вспыхнуть ярким пламенем от чего угодно, так легко принимала установленные рамки. Они её не стесняли.
Но всё это отступление от главной причины состоявшегося диалога.
— Как ты так скоро выяснила о нападении? Ты следила за мной?
— Делать мне больше нечего, — хохотнула Набра и, наконец, разомкнула руки. — Птица устала, — сурово отметила она. — Пора расходиться. Поговори с Правительницей. Мы должны придерживаться единой стратегии. И будь на связи.
— Как же, — буркнула я, но Набра уже этого не услышала.
Темнеющее небо вытеснило комнату в башне, серо-белая картинка сменилась цветом. Мой провожатый выдохся. Утомлённый, он растёкся кляксой, свесил головку к траве и тяжело дышал. Я осторожно взяла пернатого и пристроила его на коленях, другой рукой доставая кинжал. Немного волшебства, и тонкий ручеек воды потёк с лезвия в собранную чашечкой ладонь. Приговаривая слова утешения, я поднялась и пошла к краю поля, где приметила муравейник. Малыш заслужил угощение.
Оклемался ворон быстро, я дольше переживала за его состояние. Растормошив высоченную многоярусную постройку с тысячным поселением, он вспорхнул в небо и навернул пару кругов, демонстрируя небывалую жизненную силу и норов. От сердца отлегло, а вот к горлу подступило. При посредническом общении уловить ложь в словах становилось более трудной задачей, приходилось опираться на стандартные навыки анализа, базирующиеся на отслеживании мимики, жестикуляции и тембра голоса. И, по всему выходило, Набра не соврала, сказав, что не в курсе моих перемещений. Но ведь как-то же и зачем-то она связалась со мной именно после поимки наёмников.
Пиная тягостные мысли и камушки под ногами, я доковыляла до гостевого дома, но в совместную комнату подниматься не стала. Иорана всё ещё не вернулась с допроса, так что я намеревалась покараулить её внизу, в столовой, а заодно и придержать единственный свободный столик в неожиданно забитом зале. Хмельное тут разнообразием не поражало, посему причиной популярности заведения являлась венценосная особа, приблизиться к которой поспешили местные предприимчивые эричане. У меня было мелькнула мысль подождать Иорану снаружи, но филейная часть настолько удобно устроилась на мягком стуле, что пошевелиться я уже не смогла, да и время ужина подошло. Не есть при возможности поесть – просто верх кощунства над своим организмом и без того претерпевающим всяческие лишения и тяготы неосёдлой жизни, тем более, что в разблюдовке имелись любимые мною драники с густой сметной. Судя по скорости принятия заказа, о моей персоне тоже успели осведомиться. Набра верно сказала, что шпионы довольно скоро донесут Мороэну о моём появлении на континенте. Процесс запущен.
Я проводила взглядом подозрительно шмыгнувшую на выход фигуру, кто знает, быть может, именно он передаст слух одному, тот – другому, и полетит вскачь весть о том, что Правительница Иорана снова замечена в компании известной Хранительницы.
Задумавшись, я ухнула из мрачного помещения, освещённого лишь свечами, в яркое пространство с сотней огней… они называли их «софитами». Бесконечное сияние, обрамлённое хрупкими хрустальными листьями, составляло ползущий по потолку искусственный плющ. Он оплёл потолок и неравномерно спустился на стены, не тронув лишь одну часть высокого зала с уходящими вверх креслами. Алтарь творчества скрывался за кроваво-чёрными портьерами и над ним свисали иного рода прожекторы. Я стояла на пустой сцене театра и смотрела, как толпа, шелестя разговорами и нарядами, рассаживается по местам. Негромко, приглушённо, но в массе своей походящей на гудящий улей. Я медленно рассматривала мир Цанте, впитывая звуки и атмосферу, неспеша подступаясь к тому, чтобы наткнуться на знакомое лицо. Я знала, почему оказалась здесь. Мысли о маге не отпускали, и эпизодически стихии вбрасывали меня в его общество.
Иногда я заставала его в экране тиви случайных жителей, иногда, когда охрана не выставляла куполы, лично. Ну, как лично. Единолично. Он смотрел сквозь меня на собеседников, жал с важным видом руки, а я грустным призраком болталась где-то рядом. Печальное зрелище, ничего не скажешь, однако редкие встречи притупляли чувство беспомощной тоски.
Закончив разглядывать людей на ближайших креслах, я посмотрела выше на выступающий дугой балкон. В Нануэке подобных конструкций в театрах не строили, оставляя в центре внимания именно подмостки для выступающих. В Цанте зодчие делили помещение на три неравных куска, где зрителям в креслах отводилась более внушительная по размерам и менее оформленная часть, тогда как сцена и балкон не уступали друг другу в значимости по всем критериям. Они и располагались практически друг на против друга, с поправкой на небольшую возвышенность будто бы парящего над залом балкона.
На том балконе и сидел Роэн. Не один, а с приятной наружности девушкой, явно не его ровесницей, и даже не моей. Девушка улыбалась, заинтересованно разглядывая шуршащих снизу людей. Маг, положив сцепленные в замок ладони перед собой на широкий подоконник, сосредоточенно ожидал начала представления. Секунда, и спутница Роэна чуть склоняется в его сторону с поднесённой, наподобие веера, к губам рукой, что частично, самую малость, скрывает её кокетство от посторонних, но в полной мере являет его адресату, в чьё поле зрения попадает и томная поволока глаз, и блеск губ, и изящное тонкое запястье с тонким ажуром браслета.
Простая и примитивная ревность прошила грудь, и мне бы полагалось исчезнуть, дабы не делать себе больнее, только вот это разумное «полагалось» никак не стыковалось с эмоциями. Роэн улыбнулся в ответ и принялся что-то разъяснять девушке, так до конца и не выпрямившейся после соблазнительного выпада. Видение прервала подавальщица, случайно громыхнувшая об столешницу тарелками. Меня как водой окатило.
— Ох, госпожа Хранительница, я не специально. Простите! Просто взгляд у вас был такой… — Полненькая, седовласая женщина запнулась на полуслове, не зная, какой эпитет подобрать моему отрешённый виду, и чтобы хоть как-то скрыть неловкость, засуетилась, расставляя тарелки с блюдами, которых я, кстати, не заказывала.
— Потусторонний, — подсказала я, не раз наблюдавшая за хранителями, выпорхнувшими из своего тела.
— Вот, да, — плечи женщины непроизвольно дёрнулись, доброе лицо простодушно нахмурилось. — Вот, мы вам тут сготовили всякого, не серчайте. Мы и Хранителей-то не видывали, такая честь… Я не со зла, не думайте. Извините уж, если я обидела манерами, мы тут, сами понимаете, эричане, этикету не ученные. Дочка вот у меня пообразованнее будет, другое поколение, а я уж что… — от волнения женщина зачастила и продолжила бы лопотать, если бы хозяин постоялого двора не цыкнул и не отослал её в кухню:
— Алада, у тебя тут шесть столов ждут еды, — гаркнул он через столешницу и почтительно вставил: — Госпожа Хранительница, угощайтесь.
Вступать в спор и отказываться от радушия я постеснялась, люди старались, посему поблагодарила всех за приём и взялась за вилку. Алада, прижав пустой поднос к груди, быстрыми шажками удалилась.
Время ползло. Иорана не появлялась. Я съела свои драники, осилила жаренную картошечку и наполовину втолкала в себя куриную котлету, когда поняла, что Правительница решила не брать перерыв между допросом и караулом. Мне ничего не оставалось, как попросить завернуть еду с собой и вернуться в облюбованный сарай. Пропустили меня без вопросов, но обычно приветливая подруга, завидев меня в дверях, заступила проход. Командир в немой поддержке отвернулся.
— Нет – нет – нет, — нараспев проворковала Иорана, — твою выносливость я уже знаю. Иди-ка ты спать, дорогая.
— Я тебе еду принесла, — я вытянула руки с упакованным свёртком, от него исходил дурманящий аромат сытого и довольного желудка. Правительница охотно приняла дары, тем не менее, настойчиво подтолкнула меня обратно.
— Очень мило с твоей стороны. Иди.
— Ты уверена? — скорее, из вежливости уточнила я. Зрелище пусть и некровожадного допроса не могли соревноваться со сном в человеческой кровати.
Иорана в однозначном порицании изогнула бровь.
— Ладно, — я подняла открытые ладони вверх, являя ненатуральную, но покорность перед лицом власть имущих. — Позже поговорим, мне есть, чем поделиться.
— Важное? — тут же прониклась Правительница.
— Да, поэтому ты никаких поспешных решений не принимай, — я кивнула на изнемождённых пленных, точно давая представление, о чём у нас пойдёт разговор. — Но до утра всё – таки терпит.
Большего не требовалось. Подруга кивнула и отворила скрипнувшую дверь наружу. У меня вертелись на языке простые вопросы из области заботы о ближнем: «Сможешь ли ты поспать?», «Принести ли что-то тебе?», «Как ты себя чувствуешь?», но все они остались неозвученными в спустившейся на эрии ночи.
Вдалеке выли волки. Красиво и грустно. Постояв с минуту в темноте, я прикинула, что скоротать время до сна можно в освободившемся на заднем дворе гостевого дома гамаке, где доселе лениво прохлаждался местный подмастерье. Парнишка ускакал заваривать каши лошадям на постое, я слышала, как он гремит тазиками в предбаннике конюшни. То бишь, место освободилось надолго.
Устроившись в мягком коконе, я дотянулась ногой до ствола дерева и принялась мерно покачиваться, убаюкивая расшатавшиеся нервы. Действия Совета говорили о следующем этапе их планов. Они и до сих пор принимали попытки убрать Правителей, если вспомнить манёвр Тэсра с тайфуном, но вроде пока не прибегали к помощи наёмников. Я прокрутила в голове известные данные и не припомнила ни одного случая загадочного убийства Правителей в последнее время. Лет пять назад был прецедент, но тот тиран погиб от руки своей любовницы, уставшей от бездумного правления и, как поговаривают, от рукоприкладства. Её потом даже к награде приставили за помощь народу, а на трон села филейная часть вдовы, ничуть не расстроенная таким положением дел. Про Цанте я знала меньше, но громких убийств там точно не случалось.
Чудовищный ассоциативный ряд сыграл злую шутку, и при мыслях о континенте стекла и метала перед глазами всплыла очаровательная мордашка молоденькой девицы, тянущейся к Роэну. Я протестующе вздохнула и поспешила вернуться к главной теме осмысления, но клядово видение настырно продолжало выступать не передний план, сбивая с размышлений. Я разозлилась на саму себя. Что за глупая ревность! Почему вместо важного процесса, требующего внимания и концентрации, я должна отвлекаться на это? Почему я должна сию секунду остановиться и пережить эмоцию, которая мне не нравится и на которую сейчас просто нет времени? Я рассерженно потрясла головой. Он мне ничего не должен. Ни ждать, ни верить. Это я тут мучаюсь от разданных направо и налево обещаний, связавших меня не хуже магического обета. Что если, мной движет лишь собственное понятие о чести… Ох! Я сжала кулаки. Остановись, Борна. Какая неловкая попытка избежать чувств, объяснить их и дать название. Это всё от усталости и неопределённости. Да, я обещала защитить его. И сейчас этот вопрос стоит более остро. И только он должен волновать меня. Если Совет начал убирать Правителей, лояльных Цанте, лишь вопрос времени, когда начнут страдать Тэрдомы. Да, я обещала защитить его, однако в настоящий момент краеугольным камнем являются вовсе не наши отношения, а клятый баланс, о котором я ненавидела вспоминать. Силы Совета не должны стать пугающим большинством. Силы, несущие смерть, не должны чувствовать безнаказанность. Я хочу остановить мрак, расползающийся по континентам, потому что так правильно. И потому что у меня есть силы встать на его пути. Я не просто Лесоцвет Борна, рождённая к Кэпите Рубдок, я свободный Хранитель, а это что-то да значит.
Я закрыла глаза и с остервенением принялась выколупывать воспоминания из обрывочных видений духов стихий, хотя уже имела представление, что ничего толком обнаружить не удастся. Те, кто ходит тропами, умеют заметать следы.
Я проснулась от осторожного прикосновения к плечу. Стояло раннее утро, вот-вот должны были заголосить петухи.
— То есть, в уплаченной комнате ночевали клопы? — поддела Иорана.
Склонившаяся подруга выглядела не очень, отчётливые синеватые круги под глазами, выбившиеся из тугого хвоста с косой пряди, залом на щеке, хрипотца после долгих разговоров по душам.
Я предприняла слабую попытку оправдаться:
— Леший, задремала и провалилась. Ты, похоже, вообще не спала?
— Ничего, — буднично отмахнулась Правительница, — в дороге отосплюсь. Этих кретинов в телегу забросим, а сами в экипаже отдохнём и обсудим, что ты там хотела. Пойдём позавтракаем, я уже попросила накрыть. Ты же со мной поедешь или у тебя своя дорога?
— Я пока без цели, поэтому с удовольствием приму предложение.
— Вот и славно, пир закатим! — Сквозь мрачный взгляд просочился луч азарта.
— О чём ты? Иорана имеет полное право обнародовать результаты расследования. К тому же, разве это не сплотит тех, кто хочет выступить против?
Женщина протяжно вздохнула, будто бы сетуя на мою недальновидность.
— Это их испугает, к тому же поставит тебя под удар. У вас в руках серьёзное оружие, но оно тут же взорвётся, если попробуете им воспользоваться. Будь умнее, объясни Правительнице всю опасность ситуации. Вам надо промолчать. Это важно для общего дела, — патетично подвела она, и я, не сдержавшись, фыркнула:
— Как ты себе это представляешь?
— Как-как? Я тебе уже всё обрисовала, придержите эту информацию до нашего решения. Сейчас слишком рано, мы не готовы к последствиям, — и не успев завершить послание, она резко переключилась на другую тему, явно волновавшую её ничуть не меньше: — Как ты вообще смогла с ней встретиться?!
Я простодушно пожала плечами, делиться своими соображениями я не планировала:
— Полагаю, проделки Шарусси.
— Вот как, занятно. — Интерес в голосе заметно померк, решения природы Глава Каантар’гуэ не оспаривала и почитала за правило. Если до сего момента она и испытывала тревогу относительно сохранности знаний, то теперь сделалась спокойнее. — Что ты будешь делать, когда до Мороэна-тэ дойдёт слух о твоём возвращении в Нануэк? Ты не имеешь права высовываться и подставлять всех нас, ты понимаешь?
— Я что-нибудь придумаю.
— Думай быстрее, не пройдёт и недели, как шпионы прознают о твоём возвращении. В Жубаре ты фигура приметная. Но, — она сама прервала себя, разрешив дилемму, — раз магия хаоса ведёт тебя, у нас нет причин беспокоиться. Решение будет деликатным. Главное, не испорть выстроенный путь. Иди по выложенной для тебя дороге.
Я промолчала на очередной непрошенный совет. С одной стороны, меня всегда удивляло это качество Хранительницы: безоговорочное доверие природе. Ни капли сомнений, чёткий и категоричный ответ на все вопросы – не противься магии хаоса. С другой, меня пугало, что страстная натура, готовая вспыхнуть ярким пламенем от чего угодно, так легко принимала установленные рамки. Они её не стесняли.
Но всё это отступление от главной причины состоявшегося диалога.
— Как ты так скоро выяснила о нападении? Ты следила за мной?
— Делать мне больше нечего, — хохотнула Набра и, наконец, разомкнула руки. — Птица устала, — сурово отметила она. — Пора расходиться. Поговори с Правительницей. Мы должны придерживаться единой стратегии. И будь на связи.
— Как же, — буркнула я, но Набра уже этого не услышала.
Темнеющее небо вытеснило комнату в башне, серо-белая картинка сменилась цветом. Мой провожатый выдохся. Утомлённый, он растёкся кляксой, свесил головку к траве и тяжело дышал. Я осторожно взяла пернатого и пристроила его на коленях, другой рукой доставая кинжал. Немного волшебства, и тонкий ручеек воды потёк с лезвия в собранную чашечкой ладонь. Приговаривая слова утешения, я поднялась и пошла к краю поля, где приметила муравейник. Малыш заслужил угощение.
Оклемался ворон быстро, я дольше переживала за его состояние. Растормошив высоченную многоярусную постройку с тысячным поселением, он вспорхнул в небо и навернул пару кругов, демонстрируя небывалую жизненную силу и норов. От сердца отлегло, а вот к горлу подступило. При посредническом общении уловить ложь в словах становилось более трудной задачей, приходилось опираться на стандартные навыки анализа, базирующиеся на отслеживании мимики, жестикуляции и тембра голоса. И, по всему выходило, Набра не соврала, сказав, что не в курсе моих перемещений. Но ведь как-то же и зачем-то она связалась со мной именно после поимки наёмников.
Пиная тягостные мысли и камушки под ногами, я доковыляла до гостевого дома, но в совместную комнату подниматься не стала. Иорана всё ещё не вернулась с допроса, так что я намеревалась покараулить её внизу, в столовой, а заодно и придержать единственный свободный столик в неожиданно забитом зале. Хмельное тут разнообразием не поражало, посему причиной популярности заведения являлась венценосная особа, приблизиться к которой поспешили местные предприимчивые эричане. У меня было мелькнула мысль подождать Иорану снаружи, но филейная часть настолько удобно устроилась на мягком стуле, что пошевелиться я уже не смогла, да и время ужина подошло. Не есть при возможности поесть – просто верх кощунства над своим организмом и без того претерпевающим всяческие лишения и тяготы неосёдлой жизни, тем более, что в разблюдовке имелись любимые мною драники с густой сметной. Судя по скорости принятия заказа, о моей персоне тоже успели осведомиться. Набра верно сказала, что шпионы довольно скоро донесут Мороэну о моём появлении на континенте. Процесс запущен.
Я проводила взглядом подозрительно шмыгнувшую на выход фигуру, кто знает, быть может, именно он передаст слух одному, тот – другому, и полетит вскачь весть о том, что Правительница Иорана снова замечена в компании известной Хранительницы.
Задумавшись, я ухнула из мрачного помещения, освещённого лишь свечами, в яркое пространство с сотней огней… они называли их «софитами». Бесконечное сияние, обрамлённое хрупкими хрустальными листьями, составляло ползущий по потолку искусственный плющ. Он оплёл потолок и неравномерно спустился на стены, не тронув лишь одну часть высокого зала с уходящими вверх креслами. Алтарь творчества скрывался за кроваво-чёрными портьерами и над ним свисали иного рода прожекторы. Я стояла на пустой сцене театра и смотрела, как толпа, шелестя разговорами и нарядами, рассаживается по местам. Негромко, приглушённо, но в массе своей походящей на гудящий улей. Я медленно рассматривала мир Цанте, впитывая звуки и атмосферу, неспеша подступаясь к тому, чтобы наткнуться на знакомое лицо. Я знала, почему оказалась здесь. Мысли о маге не отпускали, и эпизодически стихии вбрасывали меня в его общество.
Иногда я заставала его в экране тиви случайных жителей, иногда, когда охрана не выставляла куполы, лично. Ну, как лично. Единолично. Он смотрел сквозь меня на собеседников, жал с важным видом руки, а я грустным призраком болталась где-то рядом. Печальное зрелище, ничего не скажешь, однако редкие встречи притупляли чувство беспомощной тоски.
Закончив разглядывать людей на ближайших креслах, я посмотрела выше на выступающий дугой балкон. В Нануэке подобных конструкций в театрах не строили, оставляя в центре внимания именно подмостки для выступающих. В Цанте зодчие делили помещение на три неравных куска, где зрителям в креслах отводилась более внушительная по размерам и менее оформленная часть, тогда как сцена и балкон не уступали друг другу в значимости по всем критериям. Они и располагались практически друг на против друга, с поправкой на небольшую возвышенность будто бы парящего над залом балкона.
На том балконе и сидел Роэн. Не один, а с приятной наружности девушкой, явно не его ровесницей, и даже не моей. Девушка улыбалась, заинтересованно разглядывая шуршащих снизу людей. Маг, положив сцепленные в замок ладони перед собой на широкий подоконник, сосредоточенно ожидал начала представления. Секунда, и спутница Роэна чуть склоняется в его сторону с поднесённой, наподобие веера, к губам рукой, что частично, самую малость, скрывает её кокетство от посторонних, но в полной мере являет его адресату, в чьё поле зрения попадает и томная поволока глаз, и блеск губ, и изящное тонкое запястье с тонким ажуром браслета.
Простая и примитивная ревность прошила грудь, и мне бы полагалось исчезнуть, дабы не делать себе больнее, только вот это разумное «полагалось» никак не стыковалось с эмоциями. Роэн улыбнулся в ответ и принялся что-то разъяснять девушке, так до конца и не выпрямившейся после соблазнительного выпада. Видение прервала подавальщица, случайно громыхнувшая об столешницу тарелками. Меня как водой окатило.
— Ох, госпожа Хранительница, я не специально. Простите! Просто взгляд у вас был такой… — Полненькая, седовласая женщина запнулась на полуслове, не зная, какой эпитет подобрать моему отрешённый виду, и чтобы хоть как-то скрыть неловкость, засуетилась, расставляя тарелки с блюдами, которых я, кстати, не заказывала.
— Потусторонний, — подсказала я, не раз наблюдавшая за хранителями, выпорхнувшими из своего тела.
— Вот, да, — плечи женщины непроизвольно дёрнулись, доброе лицо простодушно нахмурилось. — Вот, мы вам тут сготовили всякого, не серчайте. Мы и Хранителей-то не видывали, такая честь… Я не со зла, не думайте. Извините уж, если я обидела манерами, мы тут, сами понимаете, эричане, этикету не ученные. Дочка вот у меня пообразованнее будет, другое поколение, а я уж что… — от волнения женщина зачастила и продолжила бы лопотать, если бы хозяин постоялого двора не цыкнул и не отослал её в кухню:
— Алада, у тебя тут шесть столов ждут еды, — гаркнул он через столешницу и почтительно вставил: — Госпожа Хранительница, угощайтесь.
Вступать в спор и отказываться от радушия я постеснялась, люди старались, посему поблагодарила всех за приём и взялась за вилку. Алада, прижав пустой поднос к груди, быстрыми шажками удалилась.
Время ползло. Иорана не появлялась. Я съела свои драники, осилила жаренную картошечку и наполовину втолкала в себя куриную котлету, когда поняла, что Правительница решила не брать перерыв между допросом и караулом. Мне ничего не оставалось, как попросить завернуть еду с собой и вернуться в облюбованный сарай. Пропустили меня без вопросов, но обычно приветливая подруга, завидев меня в дверях, заступила проход. Командир в немой поддержке отвернулся.
— Нет – нет – нет, — нараспев проворковала Иорана, — твою выносливость я уже знаю. Иди-ка ты спать, дорогая.
— Я тебе еду принесла, — я вытянула руки с упакованным свёртком, от него исходил дурманящий аромат сытого и довольного желудка. Правительница охотно приняла дары, тем не менее, настойчиво подтолкнула меня обратно.
— Очень мило с твоей стороны. Иди.
— Ты уверена? — скорее, из вежливости уточнила я. Зрелище пусть и некровожадного допроса не могли соревноваться со сном в человеческой кровати.
Иорана в однозначном порицании изогнула бровь.
— Ладно, — я подняла открытые ладони вверх, являя ненатуральную, но покорность перед лицом власть имущих. — Позже поговорим, мне есть, чем поделиться.
— Важное? — тут же прониклась Правительница.
— Да, поэтому ты никаких поспешных решений не принимай, — я кивнула на изнемождённых пленных, точно давая представление, о чём у нас пойдёт разговор. — Но до утра всё – таки терпит.
Большего не требовалось. Подруга кивнула и отворила скрипнувшую дверь наружу. У меня вертелись на языке простые вопросы из области заботы о ближнем: «Сможешь ли ты поспать?», «Принести ли что-то тебе?», «Как ты себя чувствуешь?», но все они остались неозвученными в спустившейся на эрии ночи.
Вдалеке выли волки. Красиво и грустно. Постояв с минуту в темноте, я прикинула, что скоротать время до сна можно в освободившемся на заднем дворе гостевого дома гамаке, где доселе лениво прохлаждался местный подмастерье. Парнишка ускакал заваривать каши лошадям на постое, я слышала, как он гремит тазиками в предбаннике конюшни. То бишь, место освободилось надолго.
Устроившись в мягком коконе, я дотянулась ногой до ствола дерева и принялась мерно покачиваться, убаюкивая расшатавшиеся нервы. Действия Совета говорили о следующем этапе их планов. Они и до сих пор принимали попытки убрать Правителей, если вспомнить манёвр Тэсра с тайфуном, но вроде пока не прибегали к помощи наёмников. Я прокрутила в голове известные данные и не припомнила ни одного случая загадочного убийства Правителей в последнее время. Лет пять назад был прецедент, но тот тиран погиб от руки своей любовницы, уставшей от бездумного правления и, как поговаривают, от рукоприкладства. Её потом даже к награде приставили за помощь народу, а на трон села филейная часть вдовы, ничуть не расстроенная таким положением дел. Про Цанте я знала меньше, но громких убийств там точно не случалось.
Чудовищный ассоциативный ряд сыграл злую шутку, и при мыслях о континенте стекла и метала перед глазами всплыла очаровательная мордашка молоденькой девицы, тянущейся к Роэну. Я протестующе вздохнула и поспешила вернуться к главной теме осмысления, но клядово видение настырно продолжало выступать не передний план, сбивая с размышлений. Я разозлилась на саму себя. Что за глупая ревность! Почему вместо важного процесса, требующего внимания и концентрации, я должна отвлекаться на это? Почему я должна сию секунду остановиться и пережить эмоцию, которая мне не нравится и на которую сейчас просто нет времени? Я рассерженно потрясла головой. Он мне ничего не должен. Ни ждать, ни верить. Это я тут мучаюсь от разданных направо и налево обещаний, связавших меня не хуже магического обета. Что если, мной движет лишь собственное понятие о чести… Ох! Я сжала кулаки. Остановись, Борна. Какая неловкая попытка избежать чувств, объяснить их и дать название. Это всё от усталости и неопределённости. Да, я обещала защитить его. И сейчас этот вопрос стоит более остро. И только он должен волновать меня. Если Совет начал убирать Правителей, лояльных Цанте, лишь вопрос времени, когда начнут страдать Тэрдомы. Да, я обещала защитить его, однако в настоящий момент краеугольным камнем являются вовсе не наши отношения, а клятый баланс, о котором я ненавидела вспоминать. Силы Совета не должны стать пугающим большинством. Силы, несущие смерть, не должны чувствовать безнаказанность. Я хочу остановить мрак, расползающийся по континентам, потому что так правильно. И потому что у меня есть силы встать на его пути. Я не просто Лесоцвет Борна, рождённая к Кэпите Рубдок, я свободный Хранитель, а это что-то да значит.
Я закрыла глаза и с остервенением принялась выколупывать воспоминания из обрывочных видений духов стихий, хотя уже имела представление, что ничего толком обнаружить не удастся. Те, кто ходит тропами, умеют заметать следы.
Я проснулась от осторожного прикосновения к плечу. Стояло раннее утро, вот-вот должны были заголосить петухи.
— То есть, в уплаченной комнате ночевали клопы? — поддела Иорана.
Склонившаяся подруга выглядела не очень, отчётливые синеватые круги под глазами, выбившиеся из тугого хвоста с косой пряди, залом на щеке, хрипотца после долгих разговоров по душам.
Я предприняла слабую попытку оправдаться:
— Леший, задремала и провалилась. Ты, похоже, вообще не спала?
— Ничего, — буднично отмахнулась Правительница, — в дороге отосплюсь. Этих кретинов в телегу забросим, а сами в экипаже отдохнём и обсудим, что ты там хотела. Пойдём позавтракаем, я уже попросила накрыть. Ты же со мной поедешь или у тебя своя дорога?
— Я пока без цели, поэтому с удовольствием приму предложение.
— Вот и славно, пир закатим! — Сквозь мрачный взгляд просочился луч азарта.
