– Почему? – спросил Мордан.
– Человек ещё жив. Значит ему хватило ума не нападать на караваны каджитов. Человек не назовёт своё имя Дро'зарр-Дару?
Отец склонил голову набок, пристально глядя на Мордана.
– Мордан. Меня зовут Мордан.
– Дро'зарр-Дар всем своим сердцем благодарит Морд’Ана за спасение его родичей. Великая Кошка-Мать даровала Дро'зарр-Дару встречу с Морд’Аном. С этого дня Морд’Ан – лучший рук Дро'зарр-Дара, – очень серьёзно сказал каджит, а потом обратился к Воину, стоявшему на вытяжку. – Теперь Бажар-до понимает, зачем Дро'зарр-Дар подобрал человека?
– Бажар-до понимает, – ответил Воин, почтительно склоняя голову.
– А вот Дро'зарр-Дар не понимает, – заговорил Отец, повышая тон, – за что он должен платить Бажар-до такое большое жалование, если он, как последний ренридж, дерётся, не видя ничего вокруг, подвергая опасности семью своего нанимателя?
Воин нехорошо прищурился и положил лапу на рукоять меча.
– Дро'зарр-Дар отказывается платить Бажар-до за службу? – спросил он, и в его вопросе нельзя было не услышать угрожающее рычание.
Отец встал и выпрямился во весь рост. Смело глядя в глаза Воину, он подошёл к нему почти вплотную и сказал ровным спокойным голосом:
– Каджит каджита не обманывает. Дро'зарр-Дар заплатит Бажар-до, всё, что обещал. Но Дро'зарр-Дар сообщит до-сура Бажар-до и К’Хай-лы, что его джихатты дерутся хорошо, но не настолько хорошо, как он обещал.
Воин опять вытянул лапы по швам, виновато опустил голову и сказал:
– Это право Дро'зарр-Дара.
В этот момент из кибитки вышла Мать с рыжим котёнком на руках, оба бурых шли по бокам, держась за многочисленные складки её длинной юбки.
– Ай, не говори гзалзи, Дро'зарр-Дар! – заговорила она. – Они отлично дрались, клянусь матерью Азуррой! Они вдвоём уложили семерых.
– Вдвоём?! – возмутился Отец. – Это женщина говорит гзалзи! Дро'зарр-Дар и Джи’ал уложили по меньшей мере троих!
– А! – только отмахнулась от него Мать и присела рядом с Морданом. – Как себя чувствует наш рук?
– Благодарю, уже лучше, – сказал Мордан.
– Ай, хвала Кошке-Матери! Он заговорил! – радостно воскликнула Мать и горячо обняла Мордана к его несказанному смущению. Он не мог припомнить, чтобы его хоть раз так обнимали за всю жизнь.
– До’Райя так рада! Так счастлива! – воскликнула Мать, нехотя выпуская Мордана из своих объятий. Она опустила на землю рыжего котенка, подтолкнула его к Мордану и воскликнула:
– Р’эд-ма, а ну поблагодари своего спасителя!
Котенок попросту прижался к боку Мордана, стал тереться об него и урчать.
– Человека зовут Морд’Ан, – сообщил Отец.
– Как-как? Мар’Дан, подарок Мары?! – удивлённо воскликнула Мать.
– Морд’Ан, – поправил её Отец.
– А, Мор… До’Райя хочет отблагодарить Морд’Ана за то, что он убил этого мерзкого ренриджа.
Воин громко хмыкнул и сказал:
– Это Бажар-до убил того йекошита.
– Пфф! Бажар-до ведёт себя как маленький джа'каджит. Может, он ещё будет мериться, у кого длиннее хвост? – ответила острая на язык Мать и опять обратилась к Мордану. – До’Райя приготовит сегодня на ужин настоящее эльсвейрское фондю. Морд’Ан когда-нибудь пробовал настоящее эльсвейрское фондю?
– Пробовал, – ответил Мордан. – Его готовила Б… б-босмерка одна, знакомая.
– Пфф! Разве босмеры умеют готовить? Эти лесные джики, которые едят одно вяленое мясо? Нет! Настоящее эльсвейрское фондю Морд’Ан сможет попробовать только у До’Райи. Каджиты устроят настоящий пир, чтобы возблагодарить богов за своё спасение!
И До’Райя с лихвой выполнила своё обещание. Первым делом она раздала задания всем, кроме котят и Мордана: кому наносить дров, кому наловить свежей рыбы, кому какие продукты достать из кибитки с припасами. Мордан, чтобы не путаться под ногами у занятых каджитов, потихоньку отошёл в сторону и присел в тени разлапистого вяза. Бредя к вязу, он обнаружил, что правая нога отзывается глухой болью на каждый шаг. Мордан присел, закатал штанину и увидел, что его сломанная голень плотно замотана тонкой лентой ткани. Он осторожно размотал её и увидел на месте раны бурую корку и уже заживающий жёлтый кровоподтёк. Но голень сильно опухла и приобрела заметную кривизну: очевидно, кость соединилась неправильно.
– Дро'зарр-Дару очень жаль, – сказал беззвучно подошедший Отец. – Каджиты – не лекари, а простые торговцы. Каджиты не умеют правильно лечить людей.
– Я понимаю, – кивнул Мордан. – Правда, я не человек. Я данмер.
– А! – отмахнулся Отец. – Каджиты плохо разбираются в породах людей. Как и люди в породах каджитов. Человек отличит Ом от Сутай, или Ом-рат от Сутай-рат?
– Нет.
– То-то и оно… Дро'зарр-Дар пойдёт ставить шатры.
Мордан молча кивнул, прислонился спиной к вязу, оперся затылком о ствол. С интересом он наблюдал, как ловко и быстро каджиты ставят свои шатры, как Мать хлопочет, суетясь между тремя кострами, на которых что-то варилось, жарилось и пеклось. Тёплый летний воздух был почти неподвижен, лишь иногда лицо Мордана ощущало легчайшие дуновения ветерка, которые доносили до него дым от костров и запахи кушаний, над которыми колдовала Мать. Запахи эти были настолько соблазнительными, что у Мордана, который ещё недавно даже не заметил бы, что не ел весь день, в животе громко урчало, а рот резко наполнялся слюной, которую приходилось сглатывать.
Наконец его позвали к каджитскому дастархану: широкой прямоугольной скатерти, расстеленной под открытым небом поверх ковров. Вокруг дастарахана были разложены лёгкие стёганные тюфяки, на которых комфортно расположились все участники каравана. Мордану отвели почётное место справа от Отца.
– Пусть человек попробует сначала босмерские закуски. Это единственное, что эти джики из Валенвуда делают неплохо, – сказала Мать и протянула Мордану тонкую палочку, на которую были нанизаны какие-то маленькие рыжие цилиндрики.
Мордан слегка растерялся, не зная, как это надо есть. Мать, показывая пример, аккуратно сняла зубами с палочки один цилиндрик и принялась жевать. Мордан поступил так же, сделал несколько движений челюстями и – замер, удивлённый странным сочетанием вкусов.
– Это сладкое красное яблоко с острым сыром, завёрнутое в то-о-оненький ломтик вяленой оленинки, – пояснила Мать. – Морд’Ану нравится?
Мордан поспешно закивал и принялся жевать в два раза быстрее. Раньше он ел и яблоки, и сыр, и вяленое мясо, но по отдельности. А когда все они разом оказались у него во рту, то солёность оленины, сладость яблока, терпкость сыра соединились во что-то совершенно новое и удивительное. Мордан быстро дожевал и проглотил один рулетик и тут же отправил в рот второй.
– А это фто такоэ? – спросил он, разглядывая третий, оставшийся на палочке. – К’кой-то мёд?
Рулетики были политы густой тёмно-коричневой жидкостью, придававшей им особую сладость.
– Нет. Это соус из дже'м'ат… э-э-э… из лунного сахара, по вашему.
– Офень фкуфно! – похвалил Мордан, дожёвывая третий рулетик. – Можно мне ещё таких?
– Пока хватит. Человек ещё не попробовал остальную еду.
Мордан смиренно вздохнул.
– Теперь пусть человек попробует лосося из Белой реки, запечённого с овощами. Лосось свежайший: Джи’ал поймал его час назад.
– Рыбу я люблю, – сказал Мордан, принимая тарелку с нежно-розовым сочным стейком из лосося, лежащим на подушке из печёной моркови и порея. Лосось таял на языке, как снег на печке, овощи мягко оттеняли его вкус.
– Человеку нравится? – спросила Мать.
Рот был переполнен, и Мордан лишь энергично покивал головой.
– Можно ещё лосося? – спросил Мордан, как только тарелка опустела.
– Лучше человеку попробовать другое блюдо, – ласково, но непреклонно сказала Мать.
Мордан опять вздохнул и с завистью посмотрел на каджитов, которые накладывали себе что хотели и сколько хотели. Дальше последовал томатный суп – одновременно сладкий и острый, от которого словно жидкое пламя разливалось из желудка по всему телу, доходя до кончиков пальцев на руках и ногах. Мать опять поинтересовалась мнением Мордана о супе, и опять он, как мог, выразил свой восторг.
– А когда будет фондю? – поинтересовался Мордан.
– Настоящее эльсвейрское фондю! – со значением произнесла Мать. – Сейчас будет. Но сначала – вот.
Она протянула Мордану лепёшку, поджаристую, пористую, пухлую, пахнущую лучше, чем свежевыпеченный хлеб только из печки. Он уже собрался впиться в неё зубами, как Мать остановила его:
– Пусть человек подождёт! Этот картофельный хлеб – для фондю.
С чугунного горшка, стоявшего в центре дастархана, сняли крышку, и густой пар вспорхнул маленьким облаком. Отец первым отломил кусок лепёшки, опустил его в горшок, подержал, потом достал и быстрым движением отправил в рот. Так же поступила мать и жестом предложила Мордану последовать их примеру. Кусок лепёшки погрузился в густой расплавленный сыр, который потянулся за лепёшкой, но не удержал добычу, когда Мордан извлёк свой кусок и отправил в рот. Мягкость и воздушность пресной лепёшки соединилась с густотой, плотностью и сладкой остротой сыра, и это, пожалуй, было самое вкусное, что он пробовал в своей жизни. О чём Мордан поспешил сообщить Матери, как только дожевал и проглотил. Все каджиты по очереди старшинства макали в горшок кусочки лепёшки и – не ели, а вкушали – Настоящее Эльсвейрское Фондю. Когда все попробовали по кусочку, снова Отец макнул кусок лепёшки в сыр, потом Мать, Мордан, все пошли по новому кругу. Неслух Рыжий попытался просунуться к горшку вне очереди, но получил от бдительной Матери деревянной ложкой по лбу и вернулся на своё место с пустыми лапами. Когда фондю закончилось, Мордан уже чувствовал себя объевшимся. Но Мать торжественно провозгласила:
– А теперь — сладкое!
И Мордану было передано целое блюдо с разнообразной выпечкой и чашка с чем-то янтарно-оранжевым.
– Это морковь в глазури из лунного сахара, – пояснила Мать. – А там – слойки с лавандой, с яблоком, с можжевеловыми и со снежными ягодами. Ну и, конечно, сладкий рулет.
Как ни протестовал уже изрядно наполненный живот, Мордан ел одно, другое, третье – и не мог остановиться. Такое всё было вкусное! Чтобы легче елось, Мать поставила перед ним кружку и целый кувшин какого-то удивительно ароматного напитка.
– Нордский мёд? – поинтересовался Мордан.
– Пфф! – презрительно фыркнула мать. – Пусть его пьют эти дикари норды! Это – горячий сидр с пряностями.
После Настоящего Эльсвейрского Фондю Мордан был уверен, что уже никакой вкус не сможет его удивить, но ароматный сидр просто влюбил его в себя, попутно ещё и уравновесив сладость слоек и рулета своей душистой кислинкой, нежно пощипывающей язык.
– Когда Дро'зарр-Дар нанимал Бажар-до, – заговорил вдруг Воин, державший в лапе надкушенную слойку, судя по лиловой начинке, с лавандой, – он обещал, кроме хорошего звонкого джа, ещё и еду от лучшей стряпухи Эльсвейра. Бажар-до подтверждает, что своё обещание про еду Дро'зарр-Дар сдержал.
Мать смущённо улыбнулась, Отец довольно хмыкнул и изрёк:
– Каджит каджита не обманывает.
А потом вдруг повернулся всем телом к Мордану и сказал:
– Дро'зарр-Дар не знал, что Морд’Ан – чародей. Он думал, что в караване только один боевой маг – К’Хай-ла. Морд’Ан учился в Коллегии Винтерхолда?
– Мордан… ну, то есть, я… не боевой маг, – помотал головой Мордан. – Про Коллегию я только слышал краем уха.
– Как же тогда Морд’Ан повелевал стихией огня? – заговорила Красотка. Голос у неё был глубокий, грудной, заставляющий мужское сердце биться быстрее.
– Я… мне удалось… словом, в руки ко мне попала книга, – смущённо стал объяснять Мордан, – в которой довольно много разных заклинаний. Я её читал, кое-что пробовал… многое запомнил, и… огненное заклинание в том числе.
– Книга? – удивилась Красотка. – Никогда не думала, что магию можно постичь самому по книжке.
– Я сейчас покажу её, – засуетился почему-то смущённый Мордан и полез в неразлучную сумку, перекинутую через плечо. Доставая книгу, он задел какую-то лежавшую в сумке тряпицу, она выпал на землю, раскрылась, и из неё высыпались несколько уже засохших лунных мотыльков. Отец наклонился и осторожно тронул когтем одного из них.
– Что это?
– Это лунный мотылёк, – ещё более смущаясь, пояснил Мордан.
– Зачем он Морд’Ану? – удивился Отец.
– Тут записаны, – Мордан показал всем книгу в своих руках, – кроме заклинаний, много рецептов разных зелий. В том числе есть рецепт зелья из крыльев лунных мотыльков. Пишут, что оно может сделать человека невидимым.
– Человека – невидимым? – ещё больше удивился Отец. – А может ли оно сделать невидимым каджита?
– Да! Может ли оно сделать невидимым каджита? – заинтересовался Старший Сын.
– Ммм?… – навострила уши Красотка.
– Я не знаю, – признался Мордан. – Я никогда его не делал. Только хотел попробовать. Но из-за этих мотыльков, даэдра их побери, чуть не погиб. И если бы не помощь каджитов… В общем, я перед вами в долгу.
– О нет! – решительно заявил Отец. – Морд’Ан свой долг сегодня погасил с лихвой! А если он ещё и сварит зелье, способное сделать каджита невидимым…
Отец искательно и даже как-то просительно, снизу вверх посмотрел на Мордана.
– Я бы мог попробовать. Правда, у меня не в чем его готовить…
– У Морд’Ана всё будет! – воскликнул Отец и резво нырнул в одну из кибиток. Вернулся он, держа в лапах изящный ящичек из красного сандалового дерева. Отец открыл крышку на беззвучных петлях, и Мордан увидел внутри отличный набор алхимика: бронзовые весы, ступку с пестиком, колбы, реторты, перегонный куб.
– Подарок Морд’Ану от Дро'зарр-Дара.
Как ни отнекивался Мордан, от подарка ему уклониться не удалось. И это был не последний подарок за день. Когда все уже разошлись по шатрам и стали укладываться спать, в шатёр, отведённый Мордану, вдруг заглянул рыжий котёнок. Он протянул маленькую пушистую лапку и сунул что-то в ладонь своего спасителя. Мордан присмотрелся и увидел, что это маленький клык, подвешенный на тонкий кожаный шнур.
– Первый молочный клык Р’эд-ма, – пояснил котёнок. – Подарок человеку. На удачу!
Мордан не успел сказать спасибо, как котёнок уже удрал из шатра.
На следующий день утром караван не тронулся с места, как обычно. Вместо этого Отец обратился к Мордану с просьбой попробовать сварить эликсир невидимости из крыльев лунных мотыльков. Пока Мордан ворожил над тиглем, колбами и алембиками, за его работой внимательно следили Отец, Старший Сын и Красотка. Как только варево остыло, Старший Сын попросил Отца:
– Можно Джи’ал первым это попробует?
Отец с недоверием посмотрел на склянку с белёсой, словно разбавленное молоко, жидкостью.
– Может, лучше, если человек?… – нерешительно сказал он.
– Конечно! – поддержал его Мордан.
Он поднёс склянку ко рту, выдохнул и сделал три больших глотка. Вкуса у зелья не было. Мордан поставил склянку на раскладной походный стол и прислушался к своим ощущениям. Ни во рту, ни в горле, ни в животе ничего не чувствовалось: он как будто сделал несколько глотков тёплой воды. Но только он перевёл взгляд на каджитов, как увидел, что коты смотрят на него с каким-то суеверным ужасом. Мордан опустил голову, чтобы осмотреть себя и – ничего не увидел! Туловище, ноги, руки – всё исчезло!
– Великий Раджин! Он исчез! – прошептал потрясённый Отец.
– Я не исчез, – возразил Мордан, и каджиты вздрогнули.
– Человек здесь? – заозирался по сторонам Отец. – Куда человек делся?
– Человек ещё жив. Значит ему хватило ума не нападать на караваны каджитов. Человек не назовёт своё имя Дро'зарр-Дару?
Отец склонил голову набок, пристально глядя на Мордана.
– Мордан. Меня зовут Мордан.
– Дро'зарр-Дар всем своим сердцем благодарит Морд’Ана за спасение его родичей. Великая Кошка-Мать даровала Дро'зарр-Дару встречу с Морд’Аном. С этого дня Морд’Ан – лучший рук Дро'зарр-Дара, – очень серьёзно сказал каджит, а потом обратился к Воину, стоявшему на вытяжку. – Теперь Бажар-до понимает, зачем Дро'зарр-Дар подобрал человека?
– Бажар-до понимает, – ответил Воин, почтительно склоняя голову.
– А вот Дро'зарр-Дар не понимает, – заговорил Отец, повышая тон, – за что он должен платить Бажар-до такое большое жалование, если он, как последний ренридж, дерётся, не видя ничего вокруг, подвергая опасности семью своего нанимателя?
Воин нехорошо прищурился и положил лапу на рукоять меча.
– Дро'зарр-Дар отказывается платить Бажар-до за службу? – спросил он, и в его вопросе нельзя было не услышать угрожающее рычание.
Отец встал и выпрямился во весь рост. Смело глядя в глаза Воину, он подошёл к нему почти вплотную и сказал ровным спокойным голосом:
– Каджит каджита не обманывает. Дро'зарр-Дар заплатит Бажар-до, всё, что обещал. Но Дро'зарр-Дар сообщит до-сура Бажар-до и К’Хай-лы, что его джихатты дерутся хорошо, но не настолько хорошо, как он обещал.
Воин опять вытянул лапы по швам, виновато опустил голову и сказал:
– Это право Дро'зарр-Дара.
В этот момент из кибитки вышла Мать с рыжим котёнком на руках, оба бурых шли по бокам, держась за многочисленные складки её длинной юбки.
– Ай, не говори гзалзи, Дро'зарр-Дар! – заговорила она. – Они отлично дрались, клянусь матерью Азуррой! Они вдвоём уложили семерых.
– Вдвоём?! – возмутился Отец. – Это женщина говорит гзалзи! Дро'зарр-Дар и Джи’ал уложили по меньшей мере троих!
– А! – только отмахнулась от него Мать и присела рядом с Морданом. – Как себя чувствует наш рук?
– Благодарю, уже лучше, – сказал Мордан.
– Ай, хвала Кошке-Матери! Он заговорил! – радостно воскликнула Мать и горячо обняла Мордана к его несказанному смущению. Он не мог припомнить, чтобы его хоть раз так обнимали за всю жизнь.
– До’Райя так рада! Так счастлива! – воскликнула Мать, нехотя выпуская Мордана из своих объятий. Она опустила на землю рыжего котенка, подтолкнула его к Мордану и воскликнула:
– Р’эд-ма, а ну поблагодари своего спасителя!
Котенок попросту прижался к боку Мордана, стал тереться об него и урчать.
– Человека зовут Морд’Ан, – сообщил Отец.
– Как-как? Мар’Дан, подарок Мары?! – удивлённо воскликнула Мать.
– Морд’Ан, – поправил её Отец.
– А, Мор… До’Райя хочет отблагодарить Морд’Ана за то, что он убил этого мерзкого ренриджа.
Воин громко хмыкнул и сказал:
– Это Бажар-до убил того йекошита.
– Пфф! Бажар-до ведёт себя как маленький джа'каджит. Может, он ещё будет мериться, у кого длиннее хвост? – ответила острая на язык Мать и опять обратилась к Мордану. – До’Райя приготовит сегодня на ужин настоящее эльсвейрское фондю. Морд’Ан когда-нибудь пробовал настоящее эльсвейрское фондю?
– Пробовал, – ответил Мордан. – Его готовила Б… б-босмерка одна, знакомая.
– Пфф! Разве босмеры умеют готовить? Эти лесные джики, которые едят одно вяленое мясо? Нет! Настоящее эльсвейрское фондю Морд’Ан сможет попробовать только у До’Райи. Каджиты устроят настоящий пир, чтобы возблагодарить богов за своё спасение!
И До’Райя с лихвой выполнила своё обещание. Первым делом она раздала задания всем, кроме котят и Мордана: кому наносить дров, кому наловить свежей рыбы, кому какие продукты достать из кибитки с припасами. Мордан, чтобы не путаться под ногами у занятых каджитов, потихоньку отошёл в сторону и присел в тени разлапистого вяза. Бредя к вязу, он обнаружил, что правая нога отзывается глухой болью на каждый шаг. Мордан присел, закатал штанину и увидел, что его сломанная голень плотно замотана тонкой лентой ткани. Он осторожно размотал её и увидел на месте раны бурую корку и уже заживающий жёлтый кровоподтёк. Но голень сильно опухла и приобрела заметную кривизну: очевидно, кость соединилась неправильно.
– Дро'зарр-Дару очень жаль, – сказал беззвучно подошедший Отец. – Каджиты – не лекари, а простые торговцы. Каджиты не умеют правильно лечить людей.
– Я понимаю, – кивнул Мордан. – Правда, я не человек. Я данмер.
– А! – отмахнулся Отец. – Каджиты плохо разбираются в породах людей. Как и люди в породах каджитов. Человек отличит Ом от Сутай, или Ом-рат от Сутай-рат?
– Нет.
– То-то и оно… Дро'зарр-Дар пойдёт ставить шатры.
Мордан молча кивнул, прислонился спиной к вязу, оперся затылком о ствол. С интересом он наблюдал, как ловко и быстро каджиты ставят свои шатры, как Мать хлопочет, суетясь между тремя кострами, на которых что-то варилось, жарилось и пеклось. Тёплый летний воздух был почти неподвижен, лишь иногда лицо Мордана ощущало легчайшие дуновения ветерка, которые доносили до него дым от костров и запахи кушаний, над которыми колдовала Мать. Запахи эти были настолько соблазнительными, что у Мордана, который ещё недавно даже не заметил бы, что не ел весь день, в животе громко урчало, а рот резко наполнялся слюной, которую приходилось сглатывать.
Наконец его позвали к каджитскому дастархану: широкой прямоугольной скатерти, расстеленной под открытым небом поверх ковров. Вокруг дастарахана были разложены лёгкие стёганные тюфяки, на которых комфортно расположились все участники каравана. Мордану отвели почётное место справа от Отца.
– Пусть человек попробует сначала босмерские закуски. Это единственное, что эти джики из Валенвуда делают неплохо, – сказала Мать и протянула Мордану тонкую палочку, на которую были нанизаны какие-то маленькие рыжие цилиндрики.
Мордан слегка растерялся, не зная, как это надо есть. Мать, показывая пример, аккуратно сняла зубами с палочки один цилиндрик и принялась жевать. Мордан поступил так же, сделал несколько движений челюстями и – замер, удивлённый странным сочетанием вкусов.
– Это сладкое красное яблоко с острым сыром, завёрнутое в то-о-оненький ломтик вяленой оленинки, – пояснила Мать. – Морд’Ану нравится?
Мордан поспешно закивал и принялся жевать в два раза быстрее. Раньше он ел и яблоки, и сыр, и вяленое мясо, но по отдельности. А когда все они разом оказались у него во рту, то солёность оленины, сладость яблока, терпкость сыра соединились во что-то совершенно новое и удивительное. Мордан быстро дожевал и проглотил один рулетик и тут же отправил в рот второй.
– А это фто такоэ? – спросил он, разглядывая третий, оставшийся на палочке. – К’кой-то мёд?
Рулетики были политы густой тёмно-коричневой жидкостью, придававшей им особую сладость.
– Нет. Это соус из дже'м'ат… э-э-э… из лунного сахара, по вашему.
– Офень фкуфно! – похвалил Мордан, дожёвывая третий рулетик. – Можно мне ещё таких?
– Пока хватит. Человек ещё не попробовал остальную еду.
Мордан смиренно вздохнул.
– Теперь пусть человек попробует лосося из Белой реки, запечённого с овощами. Лосось свежайший: Джи’ал поймал его час назад.
– Рыбу я люблю, – сказал Мордан, принимая тарелку с нежно-розовым сочным стейком из лосося, лежащим на подушке из печёной моркови и порея. Лосось таял на языке, как снег на печке, овощи мягко оттеняли его вкус.
– Человеку нравится? – спросила Мать.
Рот был переполнен, и Мордан лишь энергично покивал головой.
– Можно ещё лосося? – спросил Мордан, как только тарелка опустела.
– Лучше человеку попробовать другое блюдо, – ласково, но непреклонно сказала Мать.
Мордан опять вздохнул и с завистью посмотрел на каджитов, которые накладывали себе что хотели и сколько хотели. Дальше последовал томатный суп – одновременно сладкий и острый, от которого словно жидкое пламя разливалось из желудка по всему телу, доходя до кончиков пальцев на руках и ногах. Мать опять поинтересовалась мнением Мордана о супе, и опять он, как мог, выразил свой восторг.
– А когда будет фондю? – поинтересовался Мордан.
– Настоящее эльсвейрское фондю! – со значением произнесла Мать. – Сейчас будет. Но сначала – вот.
Она протянула Мордану лепёшку, поджаристую, пористую, пухлую, пахнущую лучше, чем свежевыпеченный хлеб только из печки. Он уже собрался впиться в неё зубами, как Мать остановила его:
– Пусть человек подождёт! Этот картофельный хлеб – для фондю.
С чугунного горшка, стоявшего в центре дастархана, сняли крышку, и густой пар вспорхнул маленьким облаком. Отец первым отломил кусок лепёшки, опустил его в горшок, подержал, потом достал и быстрым движением отправил в рот. Так же поступила мать и жестом предложила Мордану последовать их примеру. Кусок лепёшки погрузился в густой расплавленный сыр, который потянулся за лепёшкой, но не удержал добычу, когда Мордан извлёк свой кусок и отправил в рот. Мягкость и воздушность пресной лепёшки соединилась с густотой, плотностью и сладкой остротой сыра, и это, пожалуй, было самое вкусное, что он пробовал в своей жизни. О чём Мордан поспешил сообщить Матери, как только дожевал и проглотил. Все каджиты по очереди старшинства макали в горшок кусочки лепёшки и – не ели, а вкушали – Настоящее Эльсвейрское Фондю. Когда все попробовали по кусочку, снова Отец макнул кусок лепёшки в сыр, потом Мать, Мордан, все пошли по новому кругу. Неслух Рыжий попытался просунуться к горшку вне очереди, но получил от бдительной Матери деревянной ложкой по лбу и вернулся на своё место с пустыми лапами. Когда фондю закончилось, Мордан уже чувствовал себя объевшимся. Но Мать торжественно провозгласила:
– А теперь — сладкое!
И Мордану было передано целое блюдо с разнообразной выпечкой и чашка с чем-то янтарно-оранжевым.
– Это морковь в глазури из лунного сахара, – пояснила Мать. – А там – слойки с лавандой, с яблоком, с можжевеловыми и со снежными ягодами. Ну и, конечно, сладкий рулет.
Как ни протестовал уже изрядно наполненный живот, Мордан ел одно, другое, третье – и не мог остановиться. Такое всё было вкусное! Чтобы легче елось, Мать поставила перед ним кружку и целый кувшин какого-то удивительно ароматного напитка.
– Нордский мёд? – поинтересовался Мордан.
– Пфф! – презрительно фыркнула мать. – Пусть его пьют эти дикари норды! Это – горячий сидр с пряностями.
После Настоящего Эльсвейрского Фондю Мордан был уверен, что уже никакой вкус не сможет его удивить, но ароматный сидр просто влюбил его в себя, попутно ещё и уравновесив сладость слоек и рулета своей душистой кислинкой, нежно пощипывающей язык.
– Когда Дро'зарр-Дар нанимал Бажар-до, – заговорил вдруг Воин, державший в лапе надкушенную слойку, судя по лиловой начинке, с лавандой, – он обещал, кроме хорошего звонкого джа, ещё и еду от лучшей стряпухи Эльсвейра. Бажар-до подтверждает, что своё обещание про еду Дро'зарр-Дар сдержал.
Мать смущённо улыбнулась, Отец довольно хмыкнул и изрёк:
– Каджит каджита не обманывает.
А потом вдруг повернулся всем телом к Мордану и сказал:
– Дро'зарр-Дар не знал, что Морд’Ан – чародей. Он думал, что в караване только один боевой маг – К’Хай-ла. Морд’Ан учился в Коллегии Винтерхолда?
– Мордан… ну, то есть, я… не боевой маг, – помотал головой Мордан. – Про Коллегию я только слышал краем уха.
– Как же тогда Морд’Ан повелевал стихией огня? – заговорила Красотка. Голос у неё был глубокий, грудной, заставляющий мужское сердце биться быстрее.
– Я… мне удалось… словом, в руки ко мне попала книга, – смущённо стал объяснять Мордан, – в которой довольно много разных заклинаний. Я её читал, кое-что пробовал… многое запомнил, и… огненное заклинание в том числе.
– Книга? – удивилась Красотка. – Никогда не думала, что магию можно постичь самому по книжке.
– Я сейчас покажу её, – засуетился почему-то смущённый Мордан и полез в неразлучную сумку, перекинутую через плечо. Доставая книгу, он задел какую-то лежавшую в сумке тряпицу, она выпал на землю, раскрылась, и из неё высыпались несколько уже засохших лунных мотыльков. Отец наклонился и осторожно тронул когтем одного из них.
– Что это?
– Это лунный мотылёк, – ещё более смущаясь, пояснил Мордан.
– Зачем он Морд’Ану? – удивился Отец.
– Тут записаны, – Мордан показал всем книгу в своих руках, – кроме заклинаний, много рецептов разных зелий. В том числе есть рецепт зелья из крыльев лунных мотыльков. Пишут, что оно может сделать человека невидимым.
– Человека – невидимым? – ещё больше удивился Отец. – А может ли оно сделать невидимым каджита?
– Да! Может ли оно сделать невидимым каджита? – заинтересовался Старший Сын.
– Ммм?… – навострила уши Красотка.
– Я не знаю, – признался Мордан. – Я никогда его не делал. Только хотел попробовать. Но из-за этих мотыльков, даэдра их побери, чуть не погиб. И если бы не помощь каджитов… В общем, я перед вами в долгу.
– О нет! – решительно заявил Отец. – Морд’Ан свой долг сегодня погасил с лихвой! А если он ещё и сварит зелье, способное сделать каджита невидимым…
Отец искательно и даже как-то просительно, снизу вверх посмотрел на Мордана.
– Я бы мог попробовать. Правда, у меня не в чем его готовить…
– У Морд’Ана всё будет! – воскликнул Отец и резво нырнул в одну из кибиток. Вернулся он, держа в лапах изящный ящичек из красного сандалового дерева. Отец открыл крышку на беззвучных петлях, и Мордан увидел внутри отличный набор алхимика: бронзовые весы, ступку с пестиком, колбы, реторты, перегонный куб.
– Подарок Морд’Ану от Дро'зарр-Дара.
Как ни отнекивался Мордан, от подарка ему уклониться не удалось. И это был не последний подарок за день. Когда все уже разошлись по шатрам и стали укладываться спать, в шатёр, отведённый Мордану, вдруг заглянул рыжий котёнок. Он протянул маленькую пушистую лапку и сунул что-то в ладонь своего спасителя. Мордан присмотрелся и увидел, что это маленький клык, подвешенный на тонкий кожаный шнур.
– Первый молочный клык Р’эд-ма, – пояснил котёнок. – Подарок человеку. На удачу!
Мордан не успел сказать спасибо, как котёнок уже удрал из шатра.
На следующий день утром караван не тронулся с места, как обычно. Вместо этого Отец обратился к Мордану с просьбой попробовать сварить эликсир невидимости из крыльев лунных мотыльков. Пока Мордан ворожил над тиглем, колбами и алембиками, за его работой внимательно следили Отец, Старший Сын и Красотка. Как только варево остыло, Старший Сын попросил Отца:
– Можно Джи’ал первым это попробует?
Отец с недоверием посмотрел на склянку с белёсой, словно разбавленное молоко, жидкостью.
– Может, лучше, если человек?… – нерешительно сказал он.
– Конечно! – поддержал его Мордан.
Он поднёс склянку ко рту, выдохнул и сделал три больших глотка. Вкуса у зелья не было. Мордан поставил склянку на раскладной походный стол и прислушался к своим ощущениям. Ни во рту, ни в горле, ни в животе ничего не чувствовалось: он как будто сделал несколько глотков тёплой воды. Но только он перевёл взгляд на каджитов, как увидел, что коты смотрят на него с каким-то суеверным ужасом. Мордан опустил голову, чтобы осмотреть себя и – ничего не увидел! Туловище, ноги, руки – всё исчезло!
– Великий Раджин! Он исчез! – прошептал потрясённый Отец.
– Я не исчез, – возразил Мордан, и каджиты вздрогнули.
– Человек здесь? – заозирался по сторонам Отец. – Куда человек делся?
