То, что она собиралась сделать, тяготило ее, и пожилая леди долго тянула, прежде чем открыть сейф. Перебирала какие-то бумаги, не вникая в их смысл. Переставила и вернула на место письменный прибор. Бездумно открывала и закрывала ящики стола. Наконец, собралась с силами и достала из сейфа небольшой ящичек красного дерева, а из него – овальное зеркало в давно потемневшей раме, покрытой едва заметной, стершейся от времени резьбой. Зажмурилась и задержала дыхание, будто перед прыжком в холодную воду, затем распахнула глаза и царапнула палец ножом для бумаги. Выступившая капелька крови сорвалась, упала на мутную поверхность старого зеркала и тут же впиталась. Стекло потемнело, а потом из темноты проступило бледное лицо. Горящие алым огнем глаза требовательно уставились на леди Жаклин.
– Я все сделала, как велено, – хрипло прошептала та. – Все. Завтра Лилиан Дефарж отправляется в Магистериум. Она пройдет испытания.
Лицо медленно растворилось, поверхность зеркала снова посветлела. Леди Жаклин взглянула в него и тут же отшатнулась. Она каждый раз пугалась, точно в первый, никак не могла привыкнуть к тому, что никогда не видела в нем собственного отражения.
Дорогая Анна!
Мне так жаль, что я не смогу приехать на Осенний бал и посмотреть, как ты выступишь! Представляю, как расстроило тебя это известие. Мне и самой очень хотелось бы полюбоваться на то, как ты играешь, но, увы, дела требуют, чтобы я на некоторое время уехала в южную провинцию. Постарайся не слишком огорчаться, дорогая, и думай о том, что мы наконец-то купим тебе личную арфу взамен предоставленной колледжем. Мне пообещали хорошо заплатить за работу, так что мы сможем позволить себе такую покупку – и у нас еще останется неплохая сумма, представляешь?
Знай, что я всегда мысленно с тобой, во всем тебя поддерживаю и верю, что ты лучшая. Главный приз обязательно будет твоим! Как только я вернусь, мы отпразднуем твою победу.
Выше нос, малышка, сестры Дорн – лучшие!
С любовью
Лили.
***
Я запечатала письмо и положила его на стол в гостиной. Утром при уборке слуги найдут его и отправят адресату перед тем, как покинуть дом. Меня же к тому моменту здесь уже не будет.
Я не стала писать Анне о леди Дефарж и ее задании, нарочно упомянула южные провинции, где бывала лишь однажды еще при жизни родителей. Мы тогда выехали на побережье всей семьей, и эти каникулы, уверена, и сестра запомнила как месяц безоблачного счастья. Так что в ее сознании юг накрепко связан с радостью и беззаботностью – как и в моем. Я даже отказывалась от работы на побережье, хотя мне пару раз предлагали несложные дела – не хотела новых воспоминаний, что перекроют старые. Для меня те края навсегда остались детской сказкой.
О моей работе сестра имела весьма смутные представления. Она знала, что я забросила изучение погибшей цивилизации, но верила, что новое занятие – временное, до тех пор, пока она не закончит колледж. И наивно думала, что ее сестра – что-то вроде коммивояжера, ездит по стране и продает всякую всячину. Я старательно поддерживала ее заблуждения и просила не распространяться о моем занятии. Анна полагала, что я стыжусь своей работы, доказывала, что ничего плохого в ней нет, но просьбу все же исполнила. Да им с подругами хватало тем для разговоров и без обсуждений того, где служат родственники.
Плохо только, что она все равно расстроится. Осенний бал – событие в жизни колледжа значимое, а в творческом конкурсе сестренка собиралась участвовать впервые и, разумеется, сильно волновалась. Игрой на арфе она увлеклась в прошлом году и все сожалела, что у нас нет денег на покупку инструмента. Что же, одного человека гонорар от леди Дефарж точно сделает счастливым.
Я бросила последний взгляд на белеющий на столе конверт, решительно тряхнула головой, отгоняя воспоминания, и вышла из гостиной. До отъезда оставалось всего три часа.
Дом спал. Косые полосы лунного света расчерчивали коридор. Я помедлила у двери в библиотеку, но заходить не стала: все равно увлечься выдуманной историей не получится. Равно как и уснуть. Я проворочалась в постели до полуночи, прежде чем встала и принялась сочинять письмо. Теперь же вернулась в спальню, но в кровать не легла, подтянула к окну кресло и забралась в него с ногами. И бездумно смотрела в чернильную тьму, очнувшись лишь тогда, когда она начала сереть.
Указания леди Дефарж вчера оставила подробные, но довольно странные. Мне надлежало в четыре часа утра подняться в одиночестве на крышу особняка, прихватив с собой вещи, и там ждать. Так я и поступила.
Ночной холодный ветер сразу же пробрал меня до костей, и я поплотнее запахнула плащ, низко опустила капюшон и даже пожалела, что не надела перчатки. Сейчас они лежали где-то на дне объемной сумки, рядом с шерстяными носками грубой вязки. Платья, рубашки, юбки, брюки и верхнюю одежду мне привезли люди нанимательницы, а вот белье и разные мелочи позволили оставить свои. И вот я мерзла на крыше, испытывая сожаления, что лично, не доверяя слугам, так далеко упаковала и перчатки, и теплый шарф, понадеялась на обманчивое тепло ранней осени.
Небо на востоке стремительно светлело, наливалось багрянцем. Я завертела головой, ожидая сама не зная чего – какого-то чуда, наверное. Приближения летающего экипажа, например. Или крылатых лошадей. Или даже мифических драконов – почему бы нет? Ведь отчего-то мне велели дожидаться сопровождающих именно на крыше, а не на крыльце. Значит, логично предположить, что отсюда мы улетим.
Да, я ждала чего-то необычного, потому-то и испытала разочарование, когда незнакомый голос прямо за моим плечом буднично спросил:
– Лилиан Жаклин Дефарж?
Я медленно повернулась.
Он словно соткался из отступающей тьмы: черный плащ, черные перчатки, черные сапоги. И светлые волосы редкого серебристого оттенка.
– Лилиан Дефарж? – повторил он.
– Да, – подтвердила я внезапно севшим голосом. – А вы кто?
Узкие губы на мгновение искривились в усмешке – или мне почудилось в полумраке?
– Я – ваш проводник в Магистериум, леди Дефарж.
– Но как мне к вам обращаться?
Вот теперь ухмылка мне точно не почудилась.
– Никак. Пока что, во всяком случае. Дайте руку. Правую.
У меня с языка рвались десятки вопросов и еще больше колких слов, но я сдержалась и молча протянула распахнутую ладонь.
У моего провожатого были руки истинного аристократа. Узкие запястья, длинные тонкие пальцы – и неожиданно крепкая хватка. Все это я успела разглядеть и почувствовать в какую-то долю мгновения, прежде чем рассеивающийся сумрак не сгустился внезапно, надвинулся на меня и сдавил, сжал так, что не получалось сделать ни вдоха, как я не силилась.
Темнота, огненные круги перед глазами, звон в ушах. Что со мной? Я умираю?
– Нет, леди Дефарж, не умираете, – набатом прозвучал в голове голос сопровождающего. – Все в порядке. Ну же, откройте глаза.
Но я распахнула рот, судорожно втянула в себя воздух и тут же согнулась в приступе кашля, жуткого, жестокого, рвущего внутренности.
– Сейчас пройдет, – безжалостно заявил проводник. – Это с непривычки.
Когда приступ закончился, я открыла слезящиеся глаза и медленно разогнулась. И тут же у меня снова перехватило дыхание.
Магистериум словно вырастал из утреннего тумана. Рассветное солнце придавало розовато-золотистый оттенок белому мрамору стен. Жемчужно лучились высокие полукруглые купола зданий, слепили блеском покрытые позолотой шпили, гордо реяли на легком утреннем ветерке стяги: белые полотнища со звездой о семи лучах.
– Впечатляет, правда? – скучающим голосом осведомился проводник.
Я кивнула и только тут кое-что сообразила. И резко повернулась к нему.
– Вы что – читаете мысли?
Он усмехнулся.
– Нет. Но вы, претенденты, так предсказуемы. Сначала думаете, будто вот-вот распрощаетесь с жизнью, затем кашляете и отплевываетесь, а потом застываете с разинутыми ртами. Ничего нового.
Сейчас, когда тьма развеялась окончательно, я наконец-то смогла рассмотреть его как следует. Не так уж и молод, но и далеко не стар – лет примерно тридцати на вид. Светлые волосы небрежно падают на плечи. Густые брови и длинные ресницы неожиданно черные, как и глаза. Нос, пожалуй, длинноват, а губы узковаты, но все равно весьма привлекателен. Если бы еще не насмешливый и слегка высокомерный взгляд…
– Рассмотрели?
Если он думал меня смутить, то ошибся. Мне приходилось бывать в куда более пикантных ситуациях.
– Да. Предвосхищая вопрос, могу сказать: мне понравилось.
И тогда он расхохотался. Смеялся, запрокинув голову, столь искренне и весело, словно услышал невесть какую забавную шутку. А потом внезапно серьезным тоном сказал:
– Что же, добро пожаловать в Магистериум, леди Дефарж. Не могу пообещать, что ваше пребывание здесь вы сможете назвать приятным. И, кстати, теперь вам придется привыкнуть к обращению по имени, Лилиан. Или вы предпочитаете Жаклин?
Я вздрогнула и даже не сразу сообразила, что второе имя Лилиан дали в честь бабушки.
– Лили, – сказала твердо. – Зовите меня Лили.
***
Они стояли на широком балконе, прямо у балюстрады, но смотрели не на цветущие внизу пышные алые розы, а куда-то вдаль. Ласково пригревало нежаркое солнце ранней осени, легкий ветерок доносил густой тяжелый аромат, что кружил голову. Женщина потерла виски.
– Гроза будет, – тихо сказала она и указала рукой на восток, туда, где сгущались темные хмурые тучи. – К обеду точно разразится.
– Или пройдет стороной, – возразил ей собеседник.
Она слегка повернула голову, бросила на него быстрый взгляд и усмехнулась.
– Спорить не стану. А то еще с тебя станется отвести, помнишь, как тогда?
Они обменялись улыбками, нежными и немного грустными, и тут же вновь заговорили о серьезном. О важном. О том, что тревожило их обоих.
– Они уже собрались, – сообщил мужчина. – Все семеро.
– И ты их видел? – жадно спросила она. – Всех?
Он покачал головой.
– Нет, пока нет. Его еще не видел.
Она вздохнула.
– Как же некстати… Хотя такое кстати не бывает, верно? И все же я надеялась, что эти испытания обойдутся без меня. Но вот я здесь – и не знаю, кого ожидают большие трудности: претендентов или нас.
Он обнял ее за плечи – в этих объятиях не было ни страсти, ни огня, только ровное дружеское тепло. И она положила ему голову на плечо уже привычно – не как любовнику, как другу, с которым пройден бок о бок длинный путь.
– Мы справимся, Денея, – твердо пообещал он. – В конце концов, бывали мы в переделках и похуже. И всегда выкарабкивались.
– Конечно, мы справимся, – согласилась она. – Если подумать, так ничего сложного нас и не ожидает.
Но не было в ее голосе уверенности. Что-то тревожило, грызло изнутри, какое-то странное чувство, которому она никак не могла дать названия. Да еще и аромат роз, густой, насыщенный, раздражал до ломоты в висках – может, в этом все и дело?
Они все еще стояли на балконе, обнявшись, когда небо над Магистериумом затянули тяжелые низкие тучи, громыхнуло зловеще прямо над их головами и на землю упали первые крупные капли.
После предупреждения, что от обращения «леди Дефарж» придется отвыкать, я ожидала, что меня поселят в каком-нибудь более чем скромном жилище. Предполагаемая аскеза не пугала: мне доводилось жить в самых разных условиях, ни стирка, ни уборка, ни готовка меня не пугали. Вот только близкое соседство с изнеженными аристократами, наследниками древних родов, не радовало. И я уже готовила мысленные отповеди любому, кто попробует отлынивать от работы по дому, но захочет пользоваться ее плодами наравне со всеми.
Однако вскоре выяснилось, что мои ожидания не оправдались. Поселили претендентов вовсе не в бараке, как я того опасалась, а в большом – по моим меркам, конечно – уютном доме, где даже имелась прислуга. Пухленькая невысокая женщина средних лет представилась как Джой и показала мне небольшую комнатку на втором этаже.
– Ваша спальня, мисс, – пояснила она. – Ванная общая, в конце коридора. Это женское крыло, а правое – мужское. Внизу столовая, гостиная и библиотека. Готовит у нас Эльза, простые блюда, но вкусные. Завтрак через полчаса. Пока же можете отдохнуть с дороги.
Я сочла, что вовсе не устала, так что отдыхать мне не от чего, и отправилась осматривать дом. Заодно и познакомлюсь с кем-нибудь из новых соседей, если встречу. А нет – все равно за завтраком увидимся.
Столовая и гостиная пустовали, а вот в библиотеке обнаружился темноволосый рослый парень примерно моих лет. Он задумчиво брал с полки книги, одну за другой, вертел в руках и ставил обратно.
– Ищешь что-то конкретное? – спросила я.
Он вздрогнул и выронил увесистый томик. Тот шлепнулся на пол, и я увидела название: «Кровавые ритуалы Темных веков». Ого! Интересное, однако, чтиво подбирает себе парнишка. Наверное, надо не забывать запирать двери спальни на ночь. А то мало, вдруг ему какое описание и приглянется, еще захочет поэксперементировать. Пусть тогда поищет жертву в другой комнате.
Парень перехватил мой взгляд, слегка покраснел и поспешно поднял книгу.
– Э… нет, не ищу. В смысле, просто смотрю, – пояснил он немного сбивчиво. – Ты тоже прибыла на испытания, да? Кстати, я Ройс. А тебя как зовут?
– Лилиан, можно просто Лили.
Подходить поближе я не спешила и протянутую ладонь пожала с опаской. Оправдания Ройса меня не убедили – в библиотеке полно книгу, так с чего бы ему понадобилось «просто посмотреть» именно эту?
– Хорошо, что здесь не принято называть фамилии, – вздохнул он с непонятной печалью. – Хотя вы все равно догадаетесь. Все вы.
– Догадаемся о чем? – не поняла я.
Он замялся.
– Что я не такой, как вы. Не настоящий аристократ.
У меня голова пошла кругом. Это что же, у нас намечается сборище фальшивых наследников древних родов?
– А ты…
Хорошо, что он не дослушал и перебил, не то я проговорилась бы ненароком о чем-нибудь таком, что следовало держать в тайне. Во всяком случае, ненужные вопросы у Ройса точно бы возникли.
– Мой род давно пришел в упадок и захудал. Да и не были мы сильными магами никогда.
– Тогда почему ты здесь?
Он пожал плечами.
– Случайность. Дальний родственник отца не оставил наследника, а кому-то нужно принимать силу Источника. Вот выбор и пал на меня.
Если до этого мне хотелось поскорее покинуть библиотеку, чтобы не оставаться наедине с Ройсом, то теперь меня бы не сдвинули с места никакие силы – слишком интересный оборот принимал наш разговор.
– А что, так возможно?
– Конечно, – с легким удивлением ответил собеседник. – Родовая магия не может ведь просто так иссякнуть – она должна кому-то достаться. Разве ты этого не знала?
– Наверное, все дело в том, что я – прямая наследница, – как можно более беззаботным тоном солгала я. – Вот бабушка и не посчитала нужным объяснить такие тонкости.
Но подозрение во взгляде Ройса только усилилось.
– А твои родители?
Я опустила плечи, потупилась и пробормотала:
– Они погибли, когда я была ребенком.
– Прости.
– Ничего. Ты же не знал.
– Все равно прости. Ну, тогда понятно. Твою бабушку, должно быть, горе совсем сломило.
Я мысленно хмыкнула. Меньше всего Жаклин Дефарж походила на женщину, сломленную горем.
– Я все сделала, как велено, – хрипло прошептала та. – Все. Завтра Лилиан Дефарж отправляется в Магистериум. Она пройдет испытания.
Лицо медленно растворилось, поверхность зеркала снова посветлела. Леди Жаклин взглянула в него и тут же отшатнулась. Она каждый раз пугалась, точно в первый, никак не могла привыкнуть к тому, что никогда не видела в нем собственного отражения.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Дорогая Анна!
Мне так жаль, что я не смогу приехать на Осенний бал и посмотреть, как ты выступишь! Представляю, как расстроило тебя это известие. Мне и самой очень хотелось бы полюбоваться на то, как ты играешь, но, увы, дела требуют, чтобы я на некоторое время уехала в южную провинцию. Постарайся не слишком огорчаться, дорогая, и думай о том, что мы наконец-то купим тебе личную арфу взамен предоставленной колледжем. Мне пообещали хорошо заплатить за работу, так что мы сможем позволить себе такую покупку – и у нас еще останется неплохая сумма, представляешь?
Знай, что я всегда мысленно с тобой, во всем тебя поддерживаю и верю, что ты лучшая. Главный приз обязательно будет твоим! Как только я вернусь, мы отпразднуем твою победу.
Выше нос, малышка, сестры Дорн – лучшие!
С любовью
Лили.
***
Я запечатала письмо и положила его на стол в гостиной. Утром при уборке слуги найдут его и отправят адресату перед тем, как покинуть дом. Меня же к тому моменту здесь уже не будет.
Я не стала писать Анне о леди Дефарж и ее задании, нарочно упомянула южные провинции, где бывала лишь однажды еще при жизни родителей. Мы тогда выехали на побережье всей семьей, и эти каникулы, уверена, и сестра запомнила как месяц безоблачного счастья. Так что в ее сознании юг накрепко связан с радостью и беззаботностью – как и в моем. Я даже отказывалась от работы на побережье, хотя мне пару раз предлагали несложные дела – не хотела новых воспоминаний, что перекроют старые. Для меня те края навсегда остались детской сказкой.
О моей работе сестра имела весьма смутные представления. Она знала, что я забросила изучение погибшей цивилизации, но верила, что новое занятие – временное, до тех пор, пока она не закончит колледж. И наивно думала, что ее сестра – что-то вроде коммивояжера, ездит по стране и продает всякую всячину. Я старательно поддерживала ее заблуждения и просила не распространяться о моем занятии. Анна полагала, что я стыжусь своей работы, доказывала, что ничего плохого в ней нет, но просьбу все же исполнила. Да им с подругами хватало тем для разговоров и без обсуждений того, где служат родственники.
Плохо только, что она все равно расстроится. Осенний бал – событие в жизни колледжа значимое, а в творческом конкурсе сестренка собиралась участвовать впервые и, разумеется, сильно волновалась. Игрой на арфе она увлеклась в прошлом году и все сожалела, что у нас нет денег на покупку инструмента. Что же, одного человека гонорар от леди Дефарж точно сделает счастливым.
Я бросила последний взгляд на белеющий на столе конверт, решительно тряхнула головой, отгоняя воспоминания, и вышла из гостиной. До отъезда оставалось всего три часа.
Дом спал. Косые полосы лунного света расчерчивали коридор. Я помедлила у двери в библиотеку, но заходить не стала: все равно увлечься выдуманной историей не получится. Равно как и уснуть. Я проворочалась в постели до полуночи, прежде чем встала и принялась сочинять письмо. Теперь же вернулась в спальню, но в кровать не легла, подтянула к окну кресло и забралась в него с ногами. И бездумно смотрела в чернильную тьму, очнувшись лишь тогда, когда она начала сереть.
Указания леди Дефарж вчера оставила подробные, но довольно странные. Мне надлежало в четыре часа утра подняться в одиночестве на крышу особняка, прихватив с собой вещи, и там ждать. Так я и поступила.
Ночной холодный ветер сразу же пробрал меня до костей, и я поплотнее запахнула плащ, низко опустила капюшон и даже пожалела, что не надела перчатки. Сейчас они лежали где-то на дне объемной сумки, рядом с шерстяными носками грубой вязки. Платья, рубашки, юбки, брюки и верхнюю одежду мне привезли люди нанимательницы, а вот белье и разные мелочи позволили оставить свои. И вот я мерзла на крыше, испытывая сожаления, что лично, не доверяя слугам, так далеко упаковала и перчатки, и теплый шарф, понадеялась на обманчивое тепло ранней осени.
Небо на востоке стремительно светлело, наливалось багрянцем. Я завертела головой, ожидая сама не зная чего – какого-то чуда, наверное. Приближения летающего экипажа, например. Или крылатых лошадей. Или даже мифических драконов – почему бы нет? Ведь отчего-то мне велели дожидаться сопровождающих именно на крыше, а не на крыльце. Значит, логично предположить, что отсюда мы улетим.
Да, я ждала чего-то необычного, потому-то и испытала разочарование, когда незнакомый голос прямо за моим плечом буднично спросил:
– Лилиан Жаклин Дефарж?
Я медленно повернулась.
Он словно соткался из отступающей тьмы: черный плащ, черные перчатки, черные сапоги. И светлые волосы редкого серебристого оттенка.
– Лилиан Дефарж? – повторил он.
– Да, – подтвердила я внезапно севшим голосом. – А вы кто?
Узкие губы на мгновение искривились в усмешке – или мне почудилось в полумраке?
– Я – ваш проводник в Магистериум, леди Дефарж.
– Но как мне к вам обращаться?
Вот теперь ухмылка мне точно не почудилась.
– Никак. Пока что, во всяком случае. Дайте руку. Правую.
У меня с языка рвались десятки вопросов и еще больше колких слов, но я сдержалась и молча протянула распахнутую ладонь.
У моего провожатого были руки истинного аристократа. Узкие запястья, длинные тонкие пальцы – и неожиданно крепкая хватка. Все это я успела разглядеть и почувствовать в какую-то долю мгновения, прежде чем рассеивающийся сумрак не сгустился внезапно, надвинулся на меня и сдавил, сжал так, что не получалось сделать ни вдоха, как я не силилась.
Темнота, огненные круги перед глазами, звон в ушах. Что со мной? Я умираю?
– Нет, леди Дефарж, не умираете, – набатом прозвучал в голове голос сопровождающего. – Все в порядке. Ну же, откройте глаза.
Но я распахнула рот, судорожно втянула в себя воздух и тут же согнулась в приступе кашля, жуткого, жестокого, рвущего внутренности.
– Сейчас пройдет, – безжалостно заявил проводник. – Это с непривычки.
Когда приступ закончился, я открыла слезящиеся глаза и медленно разогнулась. И тут же у меня снова перехватило дыхание.
Магистериум словно вырастал из утреннего тумана. Рассветное солнце придавало розовато-золотистый оттенок белому мрамору стен. Жемчужно лучились высокие полукруглые купола зданий, слепили блеском покрытые позолотой шпили, гордо реяли на легком утреннем ветерке стяги: белые полотнища со звездой о семи лучах.
– Впечатляет, правда? – скучающим голосом осведомился проводник.
Я кивнула и только тут кое-что сообразила. И резко повернулась к нему.
– Вы что – читаете мысли?
Он усмехнулся.
– Нет. Но вы, претенденты, так предсказуемы. Сначала думаете, будто вот-вот распрощаетесь с жизнью, затем кашляете и отплевываетесь, а потом застываете с разинутыми ртами. Ничего нового.
Сейчас, когда тьма развеялась окончательно, я наконец-то смогла рассмотреть его как следует. Не так уж и молод, но и далеко не стар – лет примерно тридцати на вид. Светлые волосы небрежно падают на плечи. Густые брови и длинные ресницы неожиданно черные, как и глаза. Нос, пожалуй, длинноват, а губы узковаты, но все равно весьма привлекателен. Если бы еще не насмешливый и слегка высокомерный взгляд…
– Рассмотрели?
Если он думал меня смутить, то ошибся. Мне приходилось бывать в куда более пикантных ситуациях.
– Да. Предвосхищая вопрос, могу сказать: мне понравилось.
И тогда он расхохотался. Смеялся, запрокинув голову, столь искренне и весело, словно услышал невесть какую забавную шутку. А потом внезапно серьезным тоном сказал:
– Что же, добро пожаловать в Магистериум, леди Дефарж. Не могу пообещать, что ваше пребывание здесь вы сможете назвать приятным. И, кстати, теперь вам придется привыкнуть к обращению по имени, Лилиан. Или вы предпочитаете Жаклин?
Я вздрогнула и даже не сразу сообразила, что второе имя Лилиан дали в честь бабушки.
– Лили, – сказала твердо. – Зовите меня Лили.
***
Они стояли на широком балконе, прямо у балюстрады, но смотрели не на цветущие внизу пышные алые розы, а куда-то вдаль. Ласково пригревало нежаркое солнце ранней осени, легкий ветерок доносил густой тяжелый аромат, что кружил голову. Женщина потерла виски.
– Гроза будет, – тихо сказала она и указала рукой на восток, туда, где сгущались темные хмурые тучи. – К обеду точно разразится.
– Или пройдет стороной, – возразил ей собеседник.
Она слегка повернула голову, бросила на него быстрый взгляд и усмехнулась.
– Спорить не стану. А то еще с тебя станется отвести, помнишь, как тогда?
Они обменялись улыбками, нежными и немного грустными, и тут же вновь заговорили о серьезном. О важном. О том, что тревожило их обоих.
– Они уже собрались, – сообщил мужчина. – Все семеро.
– И ты их видел? – жадно спросила она. – Всех?
Он покачал головой.
– Нет, пока нет. Его еще не видел.
Она вздохнула.
– Как же некстати… Хотя такое кстати не бывает, верно? И все же я надеялась, что эти испытания обойдутся без меня. Но вот я здесь – и не знаю, кого ожидают большие трудности: претендентов или нас.
Он обнял ее за плечи – в этих объятиях не было ни страсти, ни огня, только ровное дружеское тепло. И она положила ему голову на плечо уже привычно – не как любовнику, как другу, с которым пройден бок о бок длинный путь.
– Мы справимся, Денея, – твердо пообещал он. – В конце концов, бывали мы в переделках и похуже. И всегда выкарабкивались.
– Конечно, мы справимся, – согласилась она. – Если подумать, так ничего сложного нас и не ожидает.
Но не было в ее голосе уверенности. Что-то тревожило, грызло изнутри, какое-то странное чувство, которому она никак не могла дать названия. Да еще и аромат роз, густой, насыщенный, раздражал до ломоты в висках – может, в этом все и дело?
Они все еще стояли на балконе, обнявшись, когда небо над Магистериумом затянули тяжелые низкие тучи, громыхнуло зловеще прямо над их головами и на землю упали первые крупные капли.
ГЛАВА ПЯТАЯ
После предупреждения, что от обращения «леди Дефарж» придется отвыкать, я ожидала, что меня поселят в каком-нибудь более чем скромном жилище. Предполагаемая аскеза не пугала: мне доводилось жить в самых разных условиях, ни стирка, ни уборка, ни готовка меня не пугали. Вот только близкое соседство с изнеженными аристократами, наследниками древних родов, не радовало. И я уже готовила мысленные отповеди любому, кто попробует отлынивать от работы по дому, но захочет пользоваться ее плодами наравне со всеми.
Однако вскоре выяснилось, что мои ожидания не оправдались. Поселили претендентов вовсе не в бараке, как я того опасалась, а в большом – по моим меркам, конечно – уютном доме, где даже имелась прислуга. Пухленькая невысокая женщина средних лет представилась как Джой и показала мне небольшую комнатку на втором этаже.
– Ваша спальня, мисс, – пояснила она. – Ванная общая, в конце коридора. Это женское крыло, а правое – мужское. Внизу столовая, гостиная и библиотека. Готовит у нас Эльза, простые блюда, но вкусные. Завтрак через полчаса. Пока же можете отдохнуть с дороги.
Я сочла, что вовсе не устала, так что отдыхать мне не от чего, и отправилась осматривать дом. Заодно и познакомлюсь с кем-нибудь из новых соседей, если встречу. А нет – все равно за завтраком увидимся.
Столовая и гостиная пустовали, а вот в библиотеке обнаружился темноволосый рослый парень примерно моих лет. Он задумчиво брал с полки книги, одну за другой, вертел в руках и ставил обратно.
– Ищешь что-то конкретное? – спросила я.
Он вздрогнул и выронил увесистый томик. Тот шлепнулся на пол, и я увидела название: «Кровавые ритуалы Темных веков». Ого! Интересное, однако, чтиво подбирает себе парнишка. Наверное, надо не забывать запирать двери спальни на ночь. А то мало, вдруг ему какое описание и приглянется, еще захочет поэксперементировать. Пусть тогда поищет жертву в другой комнате.
Парень перехватил мой взгляд, слегка покраснел и поспешно поднял книгу.
– Э… нет, не ищу. В смысле, просто смотрю, – пояснил он немного сбивчиво. – Ты тоже прибыла на испытания, да? Кстати, я Ройс. А тебя как зовут?
– Лилиан, можно просто Лили.
Подходить поближе я не спешила и протянутую ладонь пожала с опаской. Оправдания Ройса меня не убедили – в библиотеке полно книгу, так с чего бы ему понадобилось «просто посмотреть» именно эту?
– Хорошо, что здесь не принято называть фамилии, – вздохнул он с непонятной печалью. – Хотя вы все равно догадаетесь. Все вы.
– Догадаемся о чем? – не поняла я.
Он замялся.
– Что я не такой, как вы. Не настоящий аристократ.
У меня голова пошла кругом. Это что же, у нас намечается сборище фальшивых наследников древних родов?
– А ты…
Хорошо, что он не дослушал и перебил, не то я проговорилась бы ненароком о чем-нибудь таком, что следовало держать в тайне. Во всяком случае, ненужные вопросы у Ройса точно бы возникли.
– Мой род давно пришел в упадок и захудал. Да и не были мы сильными магами никогда.
– Тогда почему ты здесь?
Он пожал плечами.
– Случайность. Дальний родственник отца не оставил наследника, а кому-то нужно принимать силу Источника. Вот выбор и пал на меня.
Если до этого мне хотелось поскорее покинуть библиотеку, чтобы не оставаться наедине с Ройсом, то теперь меня бы не сдвинули с места никакие силы – слишком интересный оборот принимал наш разговор.
– А что, так возможно?
– Конечно, – с легким удивлением ответил собеседник. – Родовая магия не может ведь просто так иссякнуть – она должна кому-то достаться. Разве ты этого не знала?
– Наверное, все дело в том, что я – прямая наследница, – как можно более беззаботным тоном солгала я. – Вот бабушка и не посчитала нужным объяснить такие тонкости.
Но подозрение во взгляде Ройса только усилилось.
– А твои родители?
Я опустила плечи, потупилась и пробормотала:
– Они погибли, когда я была ребенком.
– Прости.
– Ничего. Ты же не знал.
– Все равно прости. Ну, тогда понятно. Твою бабушку, должно быть, горе совсем сломило.
Я мысленно хмыкнула. Меньше всего Жаклин Дефарж походила на женщину, сломленную горем.
