АННОТАЦИЯ
Он снова возник в моей жизни, чтобы разрушить ее. Загадочный незнакомец, с которым мы впервые повстречались в ночь зимнего праздника и разошлись на долгие годы. Он оторвал меня от семьи, заставил разорвать помолвку с другом детства и увез за перевал, в неведомый край, полный чудес и опасностей. Вот только зачем я понадобилась ему, правителю таинственной Даркарии? Какие секреты скрыты в его прошлом? И как связан с ним амулет, что я получила в наследство?
ПРОЛОГ
Впервые я его увидела в Ночь зимних костров. Давняя, дошедшая из незапамятных времен традиция – огнем и весельем отгонять спускавшихся с гор чудовищ, порождений вечной тьмы. Тех, о которых не принято говорить во весь голос. Только шепотом, украдкой, оглядываясь через плечо и сотворяя охранный знак. В эту ночь не ложатся спать. Собираются на площадях, пьют горячее пряное вино, поют, танцуют, смеются и прыгают через невысокие костерки.
Я изо всех сил старалась вести себя чинно и пристойно, как и подобает юной ларе, дочери лаэрда, хотя безудержное веселье кружило голову, захлестывало волной, манило присоединиться к стайке хохочущих девушек, ждущих своей очереди у огня. Прохаживалась степенно, приветствовала отцовских подданных, а за мной неотступной тенью следовала наставница дорна Линда. Где-то неподалеку находились и охранники, готовые в любой момент броситься на мою защиту, но они ловко растворились в толпе – в Ночь зимних костров и правитель земель, и его жена, и дети должны вольно, без препон, общаться с народом.
Смех вокруг звучал чаще и громче, голоса стали более хмельными, песни – менее пристойными. Незамужним девушкам благородного сословия недолго оставалось находиться среди разгоряченной толпы. Приближался час возвращения в замок. Вот тогда-то я и увидела его. Встретилась глазами с немигающим взглядом золотистых глаз. «Прыгни через костер!», – прозвучало в голове. Я запнулась и едва не упала, но сумела удержать равновесие. А горящие золотом глаза с вертикальными зрачками удерживали мой взгляд, не отпускали. «Прыгни через костер!».
– Нет, – едва слышно пробормотала я. – Не буду.
Но ноги сами уже несли к центру площади, туда, где взметалось ввысь ревущее пламя главного костра, через который не осмелился бы прыгнуть даже безумец. Смолк веселый гомон толпы, поблекли краски, исчезли, растворились во тьме яркие разноцветные огоньки фонариков, люди вокруг превратились в призрачные безмолвные серые тени. Реальными оставались только мы двое: я и незнакомец, чьи глаза, казалось, заглядывают мне в душу. И еще костер, к жарким алым языкам которого меня толкала непреодолимая сила. Я хотела моргнуть, зажмуриться, избавиться от прожигающего насмешливого взгляда – но не смогла.
«Прыгни!».
Остановила меня дорна Линда. Догнала, схватила за рукав, зашипела недовольно:
– Ларра Эрна, что с вами? Вы что – ополоумели?
И звук ее голоса разбил чары. Я снова оказалась на людной площади, оглушенная многоголосым радостным шумом, опьяненная ароматами пряностей и сдобы, ослепленная яркими огнями и разноцветьем праздничных украшений, от пестроты которых зарябило в глазах.
– Он, – выдохнула я и пошатнулась от внезапного головокружения. – Кто он такой?
– О ком вы, ларра?
Я подняла руку, чтобы указать на незнакомца, и тут же опустила. Между двумя разукрашенными столбами, где он только что стоял, было пусто. Только развевались на ветру алые и зеленые широкие ленты.
– Ларра?
Подоспели охранники, переминались с ноги на ногу, посматривали вокруг настороженно, держались так, чтобы прикрывать меня и дорну Линду от неожиданного удара. Я попыталась растянуть непослушные губы в улыбке.
– Все в порядке. Мне почудилось что-то… что-то необычное. Наверное, я просто устала. Пора возвращаться домой, дорна.
Она согласилась с явным облегчением:
– Как скажете, ларра.
Вот только ничего мне не примерещилось. Я твердо знала, что видела между праздничными столбами незнакомца, чужака в темном плаще с тускло поблескивающей фибулой в виде головы неизвестного зверя с оскаленной пастью. Непокрытые темные волосы трепал ветер, а золотые глаза горели огнем.
Позже, много позже мне удалось убедить себя, что незнакомец все же был порождением моего воображения. Возможно, и стоял кто-то на том самом месте, но как я могла разглядеть все в таких подробностях – и серебряную фибулу, и темные пряди волос, и уж тем более цвет глаз и вертикальные зрачки? Нет, невозможно. Это все вина Ночи зимних костров и давних преданий о спускавшихся с гор чудовищах. Старики говорят, в эту ночь оживают легенды, вот мне и показалось, будто за мной явился один из тех древних монстров, что забирают разум и пленяют душу. И все же я часто просыпалась по ночам, забиралась с головой под одеяло и пыталась там укрыться от прожигающего властного взгляда, что долгое время не давал мне покоя во снах.
А потом миновала весна, пришло лето, и новые заботы заполонили все мои мысли. Потому что близился день моего семнадцатилетия, а с этого возраста девушка считается невестой. Значит, отец должен выбрать мне жениха. Многие желали породниться с лаэрдом Ройгаром и принять в свою семью его старшую дочь, но никому пока что он не дал ответа.
Так что я выбросила незнакомца из головы. Но он сам напомнил о себе. Напомнил тогда, когда я меньше всего этого ожидала.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Три года спустя
– Эрна! – донесся до меня заговорщический шепот. – Эрна! Иди сюда! Да сюда же, куда ты смотришь! Здесь я!
Я подняла голову и среди зеленой листвы и краснобоких яблок разглядела блеск золотистых локонов – таких же, как у меня. Только мои волосы убраны в косы, как и полагается уже сговоренной деве, а вот у Айлы, сестренки, просто перехвачены лентой. И вечно растрепаны. Дорна Линда выбивается из сил, пытаясь заставить Айлу вести себя как подобает юной ларре, но не слишком-то преуспевает. Бедной дорне и со мной-то нелегко пришлось, а уж сестренка – сущий сорванец. Улыбнувшись, я ухватилась за ветку и ловко вскарабкалась на дерево. Айла удобно устроилась, привалившись к стволу.
– Не боишься, что заметят? – захихикала она. – Донесут Свену, он и откажется брать тебя в жены!
Я запрокинула голову, зажмурилась от ярких солнечных лучей, проникавших сквозь крону.
– Не откажется! Он так долго ждал.
И в самом деле – долго. Почти два года. Столько прошло со времени сговора наших отцов, и отчего со свадьбой тянули, мне было неведомо. Но этой-то осенью, после сбора урожая, мы точно поженимся! Могли бы и раньше, в дни середины лета, вот только король объявил Большой совет и созвал лаэрдов в столицу. Давненько от отца не долетало вестей, уж не случилось ли чего? Писать длинные письма он не любил, так что получили мы с его отъезда всего одну коротенькую записочку, вот и все. В ней он извещал, что благополучно добрался до столицы, а еще – что король удостоил его великой милости и пригласил отужинать за королевским столом. Мама, прочитав, обрадовалась, а вот старая Грета, полубезумная бабка отца, стукнула клюкой о пол и проворчала, что ничего хорошего в этакой милости не видит, и что лучше бы держаться от правителей подальше. Но кто и когда слушал старую Грету? Разве что в детстве мы с Айлой долгими зимними вечерами сидели на низенькой скамеечке у ее ног и с восторгом и ужасом внимали рассказам о давно прошедших временах. От историй Греты стыла в жилах кровь и замирало сердце, но вскоре мама запретила нам выслушивать, как она выразилась, «глупые бредни», и нарушить запрет мы не осмелились.
– От отца письмо пришло, – сообщила Айла, подавшись ко мне. – Он скоро возвращается. Эрна! Стой! Да куда же ты!
Но я уже спрыгнула с дерева и неслась к конюшням.
Сердце колотилось радостно и взволнованно. Скоро! Скоро! Скоро! Отец возвращается, а значит, можно начинать приготовления к свадьбе. Если не тянуть и не мешкать, то и сбора урожая ждать не придется, а первый сноп с полей я перевяжу лентой уже в доме своего мужа.
– Звездочку седлать? – понимающе усмехнулся в седые усы старик конюх, и я кивнула.
Раскинула руки, закружилась на месте, подставив лицо ласковым солнечным лучам. Хорошо, что дорна Линда меня сейчас не видит! Совсем взрослая ларра, сговоренная невеста, почти жена – а веду себя, словно ребенок! Но что поделать, если от восторга хочется петь во весь голос, хохотать, лететь на Звездочке наперегонки с ветром, обнять весь мир?
Я знала, где отыщу Свена: у тихой заводи, где низко склонились над водой две кривые ивы. Так и оказалось. Гром, черный жеребец моего жениха, издали приветствовал нас со Звездочкой радостным ржанием. Проверявший сети Свен распрямился и помахал мне, а я в который уже раз залюбовалась им. Повезло мне, что и говорить! Долго отец никому не давал согласия на брак старшей дочери, но и жениха выбрал самого лучшего, самого отважного, самого красивого. Недаром все девушки мне завидуют, даже малышка Айла. Хотя не такая уж она и малышка – ей зимой исполнилось шестнадцать, еще полгода – и сама невестой станет.
Волосы у Свена цвета старого золота, как и у всех жителей предгорной долины, а глаза – синие-синие, точно майское небо. И улыбка озорная, точно у мальчишки, а на подбородке – крохотная ямочка. И нрав веселый, не суровый, как у его отца, лаэрда Дитриха. Вот того я побаивалась даже, а Свен только посмеивался, говорил, что лаэрд Дитрих только с виду такой нелюдимый, а так – добрейший человек. И вообще, с ним, со Свеном, я никого не должна бояться, хоть лаэрда, хоть разбуженного от спячки медведя, хоть чудовища с гор – он ото всех меня защитит!
И я верила. Как я могла не верить своему жениху, лучшему мужчине на свете?
– Эрна!
Я спрыгнула со Звездочки прямо в его объятия и, хохоча, ловко увернулась от поцелуя.
– Нельзя, Свен!
– Никто же не увидит, – умоляющим голосом произнес он. – Да и потом, скоро мы станем мужем и женой, так что дурного в одном поцелуе?
Но я только покачала головой. Один раз я уступила настойчивым просьбам и до сих пор не решила, понравилось ли мне целоваться с будущим супругом. Сначала было даже приятно, а потом Свен задышал шумно, стиснул меня крепко, до боли, и словно превратился в одержимого. Я тогда с трудом вырвалась из его рук и твердо сказала, что больше никогда, ни разу, до того самого дня, как нас навсегда соединят брачные узы. И слово свое держала, как Свен ни упрашивал.
Он не спешил разжимать руки, и мне пришлось извернуться, чтобы выскользнуть из объятий.
– Вот у тебя одни глупости на уме, а я узнала важную новость. Отец возвращается!
Лицо Свена просияло, он опять схватил меня в охапку, оторвал от земли, закружил.
– Пусти! Да пусти же, сумасшедший!
Но меня и саму радовало его ликование, теплом разливалось в груди. Наконец, Свен, прерывисто дыша, поставил меня на ноги, но не отпустил, вгляделся в лицо.
– Значит, Совет закончен? Король отпустил лаэрдов по домам? Наши отцы скоро вернутся? Ты же понимаешь, что это значит, Эрна?
Я зажмурилась и кивнула.
– Что скоро мы сыграем свадьбу.
– Ты же рада, Эрна? Так же счастлива, как я?
– Да, – шепнула я.
И на миг мне показалось, будто померк солнечный свет, зашелестели тревожно ивы, и замерло сердце от смутного предчувствия беды. Хрипло каркнул ворон, и я поежилась, словно от холода, несмотря на жаркий день.
– Дурной знак!
И не узнала свой голос – тусклый, надтреснутый, неживой.
– Да что ты, Эрна? Какой знак? Это всего лишь ворон! Глупая птица! Кыш!
И ворон каркнул еще раз, и в этом сиплом «кар-р-р!» мне почудилась насмешка.
– Зря ты так, – укорила я жениха. – Ворон – вещая птица богов, об этом всякому известно.
Но Свен только посмеялся над моими суевериями. Отвел в сторону выбившуюся из косы прядь, нежно погладил меня по щеке.
– Не боги – мы сами решаем свою судьбу. Все будет хорошо, Эрна! Еще до начала сенокоса ты войдешь в мой дом законной женой.
И слова его прогнали холод, охвативший меня. Снова ярко засияло солнце, заблестела в его ярких лучах водная гладь, и ивы шелестели уже не тревожно, а ласково, успокаивающее. Мы уселись на берегу и принялись мечтать о том, как будем жить после свадьбы.
Это был самый счастливый день лета, но тогда я еще об этом не знала, иначе не молила бы богов о том, чтобы он закончился поскорее. И он, и следующие дни, тянувшиеся невыносимо долго. Дни до возвращения лаэрда Ройгара в замок.
***
Отец вернулся, когда уже догорал закат, и блекли последние ало-золотые полосы, расчерчивающие небо. Стражники отворили запертые на ночь ворота, и он въехал во двор во главе небольшого отряда. Соскочил с коня, бросил поводья мальчишке-прислужнику и, тяжело ступая, направился к крыльцу. Дозорные известили маму о его приближении, и все домочадцы высыпали встречать лаэрда, но он не стал задерживаться и отвечать на приветствия. Хмуро велел согреть воды и принести ему ужин, а затем осмотрел собравшихся и остановил на мне тяжелый взгляд.
– Эрна, ступай за мной.
Он будто сердился на меня – только за что? Я не знала за собой никакой вины. Посмотрела на маму, но та растерянно качнула головой.
– Ройгар…
– Потом, Хильда.
И она замерла на месте. Никто никогда не слыхал прежде, чтобы лаэрд Ройгар так обрывал супругу, не давая ей договорить. И я поняла: что-то стряслось. Нечто такое, что переменит нашу жизнь навсегда.
Шла за отцом, затаив дыхание, стараясь ступать неслышно, чтобы не вызвать его неудовольствие громким стуком каблуков. Он толкнул тяжелую дверь своей комнаты, прошел внутрь и остановился у окна. Молчал долго, рассматривал кусочек чернильного неба с тонким серпом молодого месяца, ко мне не поворачивался. Наконец, сказал глухо:
– Ты выходишь замуж, Эрна.
– Знаю, – в недоумении откликнулась я. – Вы ведь еще два года назад сговорились с лаэрдом Дитрихом. Мы со Свеном…
– Не за этого мальчишку! За… за другого!
Я решила, что ослышалась.
– Простите, отец?
Вот тогда он обернулся – и я отшатнулась при виде его исказившегося лица.
– Что ты не поняла, Эрна? У тебя новый жених! Готовься к свадьбе!
На краткий безумный миг мне причудилось, будто я сплю и вижу дурной сон. Но скоро рассвет прогонит ночные кошмары, и все станет как прежде. А в следующее же мгновение осознала: нет, как прежде уже ничего не будет, прошлое не вернется, а кошмар этот – наяву. Лаэрда Ройгара всегда отличала суровость, но нас, своих дочерей, он любил, хоть и не баловал чрезмерно. По возвращению его из столицы я, как и Айла, ожидала подарка, а получила незаслуженно обрушившийся на мою голову гнев. Отец смотрел так, словно один только вид мой причинял ему невыносимую боль, разговаривал резко, зло, отрывисто. Но я все же осмелилась задать вопрос:
– Кто он? Скажите, отец, я знаю его?
Ответ меня поразил.
– Не знаешь. Как не знаю и я. Он… он живет за перевалом.
Я онемела. Всем известно, что за перевалом живут жуткие чудовища, о которых до сих пор не принято говорить в полный голос, чтобы не накликать беду. Ими не осмеливаются даже пугать непослушных детей. Многие столетия не спускались о них с гор в долину, но отголоски полузабытых легенд живы до сих пор и бродят среди народа.
– За перевал? Но за что, отец? Почему?
– Так решил король, и не мне противиться его воле, Эрна. Ступай. Через пять дней за тобой приедут.
