Как откопать неприятности

26.09.2024, 22:18 Автор: Халимендис Тори

Закрыть настройки

Показано 1 из 5 страниц

1 2 3 4 ... 5


КАК ОТКОПАТЬ НЕПРИЯТНОСТИ
       


        АННОТАЦИЯ


       
        В окрестностях небольшого провинциального городка обнаруживают не то остатки древнего поселения, не то развалины храма, не то еще какую старинную достопримечательность. Журналистка Арабелла Дрейк отправляется на раскопки в поисках сенсации. Безопасник Реймон дас Вернс подозревает, что под видом одного из археологов скрывается опасный преступник. Нечто странное происходит в лагере, на первый взгляд тихом и спокойном. Посещают членов экспедиции непонятные видения, а по ночам раздается из темноты волчий вой, хотя волки в этих местах отродясь не водились. Ни Арабелла, ни Реймон даже представить не могут, чем в итоге обернется заурядное, казалось бы, задание...
       


        ГЛАВА ПЕРВАЯ


       
        Праздник в честь открытия нового фонтана не задался. Нет, так-то власти города постарались: и ленточку повесили красивую, красненькую, широкую. И ножницы наточили остро. Подушечку бордового оттенка бархатную, на которой их подали, кистями золотыми украсили. И мэр, что ленточку перерезал, выглядел солидно в новом костюме, и супруга его блистала и ослепляла бриллиантами, в полдень несколько неуместными, но кого и когда сие смущало? Поговаривали, что пошли на бриллианты деньги, выделенные меценатами на благоустройство местного приюта для собак, но сколько в тех слухах правды, никто не знал. И речь оного мэра в меру была пафоса исполнена. И оркестр играл бравурно. Сияли на солнце медные трубы, оглушали барабаны. А вот фонтан, сволочь этакая, все испортил. Не пожелал открываться, хоть ты тресни. Не запустился, в смысле.
        Что-то под землей утробно загудело, зафыркало. Каменная чаша выплюнула в небо тоненькую струйку воды и на том все прекратилось.
        Аплодисменты благодарных горожан еще звучали, по инерции, видать, но вскоре стихли. И воцарилось на площади настороженное молчание.
        Я растерянно почесала кончик носа шариковой ручкой. И вот что теперь писать? А главное – как? И ведь прекрасная же статья получалась, правдивая! День солнечный, как по заказу, публика нарядная, музыка веселая. Фонтан вот тоже впечатлял. Широкая чаша из зеленого камня, а в ней каменные же шары. Разноцветные. Серый, синий, белый, красный, а поверх них – еще и желтый. И что-то там такое заумное вся эта конструкция означала, но что именно – в памяти моей не отложилось. Но не беда, описание задумки имелось, причем подробное, в брошюрке специальной изложенное. Архитектором ведь выступал не кто-нибудь там, а племянник самого мэра, сын горячо любимой сестры. И редактор, давая мне задание, несколько раз подчеркнул его важность. И уволить пригрозил, если не справлюсь.
        Чуть поодаль Левицки бодро строчил в блокноте, не отвлекаясь даже, чтобы отереть испарину с лысины. Очки его в роговой оправе поблескивали, как мне показалось, злорадно. Сотрудничал Левицки с «Городским сплетником», а тот, всем известно, финансировался местной оппозицией, так что в вечернем выпуске следовало ожидать разгромную статью, в которой и мэру, и племяннику его, и супруге, и фонтану – всем достанется. А главное, и в суд ведь не подашь за клевету. Не то, чтобы обращения в суд когда-либо помогали, ибо кто станет читать опровержение мелким шрифтом на последней странице, но при мысли о том, что Левицки оказался в более выгодном положении, совсем уж как-то паскудно на душе стало. И ручку я погрызла по давно позабытой привычке, а затем, спохватившись, перечеркнула все написанное ранее.
        Статью требовалось сдать не позднее трех часов, так что придется импровизировать.
       
        * * *
       
        – И как это понимать?
        Главный редактор Прист, полный и одышливый, побагровел так, будто его вот-вот удар хватит. Левой рукою он опирался о столешницу, а правой потрясал листом с той самой злополучной статьей, отпечатанной на машинке.
        – Что это такое, а, Дрейк? Я тебя спрашиваю!
        – Статья, – пискнула я. – О городском празднике.
        – Статья? – взревел Прист, покраснев еще сильнее. Водянистые глаза его выпучились так, что грозились вывалиться из орбит. – Статья? Это, Дрейк, не статья, а сочинение второгодника на тему «Как я провел лето»!
        Стало обидно. Очень. Потому как незаслуженно Прист обзывался. Да, пришлось аккуратненько так обойти тему незапустившегося фонтана, а о чем тогда еще писать? Правильно, вот природу с погодой и описывать. И речь мэра тоже вычеркнуть довелось, потому как все возвышенные слова о юном даровании, инновациях, расцвете альтернативной архитектуры в нашем отдельно взятом городе и, как следствие, этого самого города процветание грядущее ни с природой, ни с погодой никак не монтировались. Вот и вышло в итоге, что праздник – он сам по себе состоялся, без повода. Без фонтана то есть. И без мэра. Но горожане довольны остались, вот что главное. И не слукавила ведь, действительно довольны. Им-то, если подумать, не так уж фонтан необходим. Если б еще на него из городского бюджета средства не выделили, притом немалые… Но в ясный солнечный день, под веселую музыку, среди каруселей и палаток с разнообразными вкусностями, о бюджете как-то никто почти и не задумывался.
        – Какая перед тобой стояла задача, Дрейк?
        – Похвалить городскую власть, – отрапортовала я. – Но в меру, не злоупотребляя, чтобы избиратели не заподозрили нас в предвзятости.
        А они и не заподозрят, потому как весь город точно знает: «Вестник» мэру и принадлежит, а что записан на двоюродного дядюшку на паях с троюродной бабушкой, так то детали, сути не меняющие. И Присту известно прекрасно, кто именно ему зарплату платит.
        – И? Где здесь хоть слово о городской власти?
        – Так вот же! В самом начале.
        Прист откашлялся и вслух зачитал, громко этак, с выражением:
        – Благодаря заботе коммунальных служб центральная площадь всегда поражает чистотой… – тут он запнулся, вновь закашлялся, набрал воздуха в грудь и заорал так, что у меня колени подогнулись: – Да ты издеваешься, Дрейк!
        И вовсе даже нет. И потом, разве есть моя вина в конфузе мэра? Я, если так-то, специально власти не упомянула, чтобы негатив не вызывать.
        Орал Прист долго. Припомнил мне и первый репортаж из сиротского приюта, в котором я, наивная, все обнаруженные проблемы перечислила. Откуда же мне было знать, что попечительницей заведения являлась мать юного гениального архитектора, она же сестра городского главы? И выставку картин, что я расписала в самых радужных тонах, чего делать никак не стоило, поскольку художником оказался зять того самого оппозиционера, владельца «Сплетника». И что с того, что мне лично его работы понравились? Если личное мнение корреспондента идет вразрез с официальной политикой издательства, то оное мнение лучше при себе держать. Правда, Прист выразился иначе, посоветовав весьма конкретно и подробно, как с таким мнением поступать должно. И вот теперь я провалила третье задание!
        Наконец, редактор выдохся, отер лысину платочком с подозрительными какими-то пятнами и повалился в кресло.
        – Значит, так, Арабелла Дрейк! – выдохнул он. – Даю тебе последний шанс. Не справишься – сама виновата. Вылетишь из редакции со свистом. Гарантирую.
       
        * * *
       
        – Сильно злился? – спросила хорошенькая смешливая Вероника, забавно округлив глаза.
        Тонкие пальчики порхали над клавиатурой печатной машинки, весело подпрыгивали светлые кудряшки надо лбом. Вероника числилась в штате редакции секретарем, а по сути являлась справочным бюро и незаменимым помощником при любых сложностях. В недрах ящиков ее стола обнаруживались подлинные залежи сокровищ: ножницы, иголка с нитками, пилочка для ногтей, целый склад лекарств, пакетики с изюмом и орешками и прочие необходимые мелочи. Она знала все и обо всех, но знаниями своими делиться не спешила, чем снискала всеобщее молчаливое уважение. Несмотря на то, что Вероника отметила в прошлом году тридцатилетие, окружающие воспринимали ее совсем юной девушкой, а в этом, знаете ли, тоже имеется своя магия.
        – Сильно, – со вздохом подтвердила я. – Орал вот.
        Вероника сочувственно кивнула.
        – Да, я через дверь слышала.
        И на упомянутую дверь покосилась. Толстая, массивная, табличкой позолоченной украшенная. Через такую что-либо расслышать затруднительно.
        – Может, капелек каких дашь? – робко попросила я. – Успокоительных.
        Вероника улыбнулась заговорщицки.
        – У меня кое-что получше есть. Вот! Шоколадка! И кофе сварю, хочешь?
        Кофе хотелось. И шоколадку тоже. И как-то припомнилось сразу, что позавтракать я не успела, торопилась выйти из дома, чтобы в первых рядах зрителей оказаться. А уже время обеда не только наступить успело, но и прошло почти.
        – А у тебя перерыв когда?
        Вероника бросила взгляд на часы.
        – А вот прямо сейчас и сделаю. Наш-то все равно, пока не отойдет, вызывать не станет. Так что допечатаю приказ – и свободна.
        – Сходим перекусить? – оживилась я. – С утра ни крошки во рту.
        – Сходим, – согласилась Вероника. – А шоколад все равно съешь. И кофе. Нет ничего лучше для стимуляции умственной деятельности, чем кофе с шоколадкой. Поверь моему опыту.
        Я поверила.
       
        * * *
       
        Небольшое кафе за углом пользовалось немалым спросом у сотрудников близлежащих офисов, поскольку кормили там недорого и вкусно. Но сейчас, к концу обеденного перерыва, заведение почти опустело, и столик мы нашли без труда.
        – Рассказывай, – велела Вероника, когда официант принес салаты и высокие запотевшие стаканы с прохладным лимонадом. – Не уволил ведь, правильно?
        Я кивнула и отпила глоток.
        – Не уволил. Новое задание дал. Сказал, что последний шанс.
        – Так хорошо же! Или, – Вероника подозрительно прищурилась, – опять с каверзой какой? У мэра интервью взять, что ли?
        Я рассмеялась, только вот невесело как-то вышло.
        – Что ты! К мэру меня теперь на пушечный выстрел не подпустят. Я, между прочим, элемент неблагонадежный.
        Собеседница ахнула.
        – Так и сказал?
        – Этими самыми словами.
        – А куда посылает тогда?
        Я скривилась.
        – Посылает… вот именно, что посылает. И лучше бы прямо по адресу, честнее было бы.
        – Белла! – Вероника погладила меня по руке. – Что, все так ужасно?
        Я пожала плечами.
        – Ужасно или нет, а приятного мало. На раскопки отправляет. Читала, нашли что-то археологи в степи? Не то город древний, не то кладбище заброшенное, не то храм с алтарем.
        – Не то просто груду костей с черепками. А тебе-то туда зачем?
        – Сенсацию искать. А не найду – самой создать. Но без сенсации велел не возвращаться.
        И мы замолчали, задумались. Не знаю, какие мысли крутились в голове Вероники, а я же пыталась вообразить нечто этакое, сенсационное. Мне потребуется что-то стащить с раскопок или, наоборот, подкинуть? А главное, как провернуть такой финт и не очутиться за решеткой? Оно, конечно, проблема поиска работы передо мной тогда стоять не будет года два, а то и три, но все же не к тому я стремилась.
        – И когда выезжаешь? – спросила Вероника, когда затянувшаяся пауза стала совсем уж неловкой.
        – А вот прямо завтра, – кисло ответила я. – Приказ отпечатаешь, командировочные в бухгалтерии получу, а с утра отправлюсь.
        Неприятностям навстречу. Знать бы еще, насколько грандиозным.
       


        ГЛАВА ВТОРАЯ


       
        От вызова к Самому Реймон дас Вернс ничего хорошего не ожидал, потому как все хорошее уже произошло не далее, как две недели назад. И орден вручили торжественно, и речь хвалебную произнесли, и грамоту выписали, и даже часами с гравировкой одарили. Воспоминание заставило поморщиться: часы оказались на редкость зловредными и, вопреки расхожей шутке о том, что даже в сломанном виде должны правильно определять время как минимум дважды в сутки, верно это самое время не показывали никогда. Во всяком случае, когда бы Реймон ни решал их сверить, всегда выходила какая-то ерунда. И он с тоской думал, что избавиться от столь чудного презента до следующего задания никак не выйдет: коллеги расспросами замучают. А то и вовсе решат, что зазнался он, раз начальственный подарок не носит.
        А вот если бы вместо часов да отпуск дали… нет, не с его везением. И чувствовал Реймон, что вовсе не затем его Сам вызвал, чтобы в отпуск отправить. Послать вот точно пошлет, а куда – вопрос? И хорошо бы на море или там в горы, но…
        – Блекстоун? А это где? – с недоумением спросил Реймон, услышав, куда его все-таки отправляют.
        Сам выбрался из-за стола, не без труда, кстати: располнел, обрюзг от кабинетной жизни, обзавелся обширной плешью. Но хватки не растерял. И если вдруг какому идиоту взбрело бы в голову, что с этаким увальнем легко расправиться – ну, на похороны Реймон бы не пошел. Потому как хоронить бы нечего было.
        – А вот здесь где-то, – пробормотал Сам, подходя к карте.
        Уставился. Прищурился близоруко. Провел пальцем слева направо, а затем и сверху вниз. И как рявкнул:
        – В степях где-то! Поезд довезет!
        А то. Поезд – он довезет, конечно, но Реймон к заданию предпочел бы подготовиться. Не курорт все-таки.
        – Там недавно археологи что-то отрыли, – немного поостыв, добавил Сам. – Не слышал разве?
        Археологами и их отрытиями… тьфу ты, открытиями, Реймон интересовался постольку-поскольку. Если что-то важное вдруг нашли, то об этом бы все газеты наперебой трубили. А раз нигде ничего, то, стало быть, и интересоваться находкой нет смысла.
        – Не слышал, – признался честно. – Да и когда бы мне? Задание вот…
        – С задания ты больше двух недель назад вернулся, – мрачно напомнил Сам. – И нет чтобы повышать культурный свой уровень, ты чем занимался, а?
        – Я и повышал! – возмутился Реймон. – В театре вон был. На «Деве в лесу».
        – И как? – живо поинтересовался Сам. – Моя мне всю плешь с этой «Девой» проела. Авангардно, смело и вызывающе, мол. Все ее подруги уже побывали и бьются в припадках восторга. А мы вот никак не выберемся. Стоит оно того?
        И лысину потер.
        – Смотря чего стоит, – уклончиво ответил Реймон. – Но я второй раз не пойду. Одного хватило.
        И поморщился, припомнив.
        Всего-то смелого и вызывающего в упомянутой «Деве» и было, что наряд ее, весьма откровенный. И оно бы и неплохо смотрелось, да вот только вес актрисы, роль девы исполнявшей, перевалил, как на опытный взгляд Реймона, килограммов этак за сто двадцать – сто тридцать. Нет, он не имел ничего против пышных дам, но короткое платьице пронзительно-розового цвета… Не от чего биться в восторженном припадке, если честно.
        Мари заявила, что ничего он не понимает в современном искусстве. Обиделась. И к телефону не подходила. И горничная всякий раз отвечала, что хозяйка разговаривать не настроена. Ну, так после третьего такого ответа он больше и не звонил.
        – Грубый ты человек, дас Вернс, к тонкому искусству нечувствительный, – попенял Сам.
        Реймон и спорить не стал, согласился, что да, и грубый, и нечувствительный. Но если это самое искусство столь тонко, что его и рассмотреть никак не выходит, то как тут чувствительным к нему быть?
        – Так о чем это мы? – спохватился Сам.
        – Об уровне. Культурном, – подсказал Реймон.
        – Иди ты…
        – В филармонию? Или в музей?
        – Что? В какую филармонию? Отчего в филармонию?
        – Потому что, – скромно заметил Реймон, – в театре я уже побывал. Уровень повысил. Осталась вот филармония. Или музей.
        – Музей, – задумчиво повторил Сам. – Будет тебе музей. Под открытым небом.
        – В степях? – вздохнул Реймон.
        – В степях. Возле Блекстоуна. Да пойми ты, не просто так тебя туда отправляют!
       

Показано 1 из 5 страниц

1 2 3 4 ... 5