Ясно одно: на первую прогулку я оправлюсь уже завтра утром. И для начала навещу Сонную рощу. Полюбуюсь вековыми дубами. Непременно.
Рик увел Ласточку, я поблагодарила жениха за щедрый подарок и за позволение пользоваться мобилем, но Максимилиан только отмахнулся.
– Ерунда, право слово. К тому же мобиль в семье не единственный, у Марка имеется свой. Брат – любитель погонять на большой скорости.
Вот как?
– А вы?
Он растерянно моргнул.
– Я? Нет, эту забаву Марка я не разделяю, да и в целом предпочитаю ездить верхом. Как-то недолюбливаю механизмы. Семейным мобилем пользуются тетя и Рабастан.
И он улыбнулся чуточку смущенно, став при этом удивительно похожим на нашкодившего мальчишку, пойманного на горячем, но уверенного, что ему все сойдет с рук из-за природного обаяния. И я не выдержала, улыбнулась в ответ.
– Что же, постараюсь не злоупотреблять.
– Нет-нет, Вайолет, вы неверно поняли, – тут же всполошился он. – Тетя Лиз выбирается из поместья редко, она домоседка. Вот разве что по средам у нее вечерами заседание какого-то дамского клуба, не удивлюсь, если она и вас туда потянет. А Рабастан иногда разъезжает по нашим делам, вот как вчера, например. Кстати, я еще не попросил прощения за то, что не встретил вас лично.
Он взял меня за руку, склонился и на миг прижался к запястью губами. Я замерла, прислушиваясь к себе. Невесте ведь полагается ощутить некий трепет от первого поцелуя жениха, не так ли? Увы, даже ни намека на волнение я не почувствовала. Сухие горячие губы обожгли кожу, и, мне почудилось, оставили на ней отпечаток. Я даже посмотрела украдкой: нет, показалось. Но, за исключением ощущения мимолетного жара, ничего особенного я не испытала. Ну, если не считать разочарования от того факта, что никаких воспеваемых в сентиментальных романах искр между мной и Максимилианом не пробежало. А я ведь втайне надеялась. Мой жених хорош собой, молод, образован, богат и щедр. Хорошо ко мне относится. Так отчего же мне в него не влюбиться? И все сразу стало бы намного проще. И мысль о скорой свадьбе перестала бы вызывать во мне желание не то закрыться на все засовы, забиться в самый темный угол, не то бежать со всех ног куда глаза глядят. И пропало бы противное сосущее чувство, и утихли бы угрызения стыда. Увы, как выяснилось, любви по заказу не бывает. Не со второго же дня после знакомства, во всяком случае.
Стол к обеду накрыли не в доме, а в увитой плющом беседке.
– Привыкайте, дорогая, – весело посоветовала тейна Элизабет. – На Островах часто устраивают этакие пикники. К тому же, днем слишком жарко для обильной трапезы, поэтому мы часто обходимся закусками и каким-нибудь легким блюдом, а вот ужин – иное дело!
Пикник? Я окинула взглядом стол. Хрустящая от крахмала белоснежная скатерть с изящной вышивкой. Накрахмаленные же салфетки. Тончайший фарфор. Тяжелое серебро столовых приборов. Искрящийся в солнечных лучах хрусталь. М-да, в моем представлении пикники выглядели иначе. Скромнее, что ли. Да и выбор блюд, пусть и легких, большей частью овощных, поражал воображение. Единственное, с чем я согласилась, так это с тем, что в тенистой беседке находиться приятнее, чем в доме. Пусть толстые стены его и удерживали внутри прохладу, но сейчас лицо обвевал легкий ветерок, доносивший аромат цветов и морской свежести, и мне подумалось, что обед на свежем воздухе – самая прекрасная идея, что только может прийти в голову.
– Это потому, что сегодня не очень-то и жарко, – со смехом возразил Максимилиан, когда я поделилась этим соображением. – В зной мы из дома даже не высовываемся, а вот прекрасной погодой нужно пользоваться. Апельсинового сока, Вайолет? Или вы предпочитаете лимонад?
Я выбрала сок, отрезала кусочек куриного рулета, отправила его в рот – и едва не подавилась, услышав вопрос Маркуса.
– Вы уже назначили дату свадьбы?
Максимилиан задумался.
– Мы с Вайолет еще не обсуждали этот вопрос. Полагаю, нужно немного подождать. Вы ведь еще не привыкли к новому дому, не так ли?
Я ухватилась за подсказку с испугавшей меня саму готовностью:
– Да-да, пока все так… необычно. Да, необычно.
И перехватила брошенный в мою сторону взгляд серых глаз. Внимательный, насмешливый. Вспыхнула – да что он себе позволяет! Я действительно еще не успела привыкнуть к Максимилиану, вот и все! И вовсе не пытаюсь оттянуть день свадьбы! Мне просто надо узнать будущего супруга получше! И… и… и пусть Маркус вслух никаких обвинений мне не предъявлял, я продолжала мысленно с ним спорить и злилась все сильнее и сильнее. Потому что мне и самой оправдания казались жалкими и неубедительными. И такой вот, жалкой и неубедительной, наверное, в глазах Маркуса я и выглядела. И мне не должно было до этого быть никакого дела, совсем никакого! Пусть себе думает что хочет! Мне все равно!
Увы, даже несколько раз повторенная фраза уверенности не прибавила. Я продолжала подыскивать аргументы, и, что намного хуже, озвучивала их вслух.
– И климат здесь не такой, как в Атинайе. Я неважно себя чувствую.
Тейна Элизабет встревоженно охнула и принялась расспрашивать о подробностях, а Маркус едва слышно хмыкнул. Или мне почудилось?
– У вас кружится голова, дорогая? Или слабость? Это все из-за жары, слишком яркого солнца. Через несколько дней все пройдет.
Пришлось соврать, что да, появились головокружения – хотя ничего подобного я не испытывала. И тейна Элизабет настояла, чтобы после обеда я отправилась отдыхать. Отдыхать от бездействия – каково? Да любая наставница в пансионе пришла бы в ужас, услышь она об этом, а тетушка Летисия осуждающе покачала бы головой и заметила вполголоса, что в послеобеденном сне нуждаются дети и больные, а никак не здоровые юные девицы. А легкое головокружение прекрасно излечивается посильной работой – вот что сказала бы тетушка. И неужели мало дел, которыми можно заняться, не покидая уютной прохлады дома? В конце концов, именно мне, как жене Максимилиана, предстояло вести хозяйство, во всяком случае, пока не женится старший его брат. Но тейна Элизабет не спешила передавать бразды правления невестке, в чем мне еще предстояло вскоре убедиться.
Роза разобрала постель, помогла мне переодеться, принесла холодный мятный чай и влажное полотенце на лоб. Я лежала и пыталась разобраться в том, что произошло за утро. Осмотр особняка, сплетни о соседях, рассказ о прошлом Эдингноттов, даже щедрый подарок жениха – все это отступало, меркло перед тем странным чувством, что охватывало меня в присутствии Маркуса. Рядом с ним я терялась, глупела, становилась сама на себя не похожей. Он вызывал во мне странное, необъяснимое волнение. Раздражение. Желание доказать – но что? Отчего-то казалось, что он видит меня насквозь, со всеми потаенными мыслями, и это не могло не нервировать.
– Брось, Вайолет, – сказала я вслух. – Ему нет до тебя никакого дела. Ты сама себя накрутила.
И засмеялась – до того странным, охрипшим, послышался собственный голос.
***
К ужину спуститься мне не позволили. Нет, напрямую никто не запретил, но незадолго до удара гонга Роза притащила тяжело нагруженный поднос прямо в мою спальню.
– Госпожа велела приготовить вам овощи на пару и бульон, – сообщила немного смущенным голосом.
Я скрипнула зубами, но попросила передать тейне Элизабет свою благодарность: ни к чему втягивать слуг в противостояние между хозяевами. Себе же поставила на заметку непременно переговорить с тетушкой жениха. Забота хороша, конечно, но не в том случае, когда она чрезмерна. Если же оставить все, как есть, то вскоре мне и шагу без позволения ступить не дадут.
Впрочем, избавлению от ужина в компании Маркуса я трусливо обрадовалась: не представляла, как выдержу очередной понимающий насмешливый взгляд. Что-то слишком уж часто я стала думать о брате жениха – и это не могло не тревожить. Да и возвращаться к теме обсуждения свадьбы желания не испытывала. Понимала, что отсрочка эта ненадолго, но все равно чувствовала облегчение.
Так что поужинала не без удовольствия, хотя легкое чувство голода и осталось. Сама виновата: нечего было притворяться больной, чтобы избежать неприятного разговора. Теперь терпи.
Укладываясь спать, я и побаивалась, и втайне ожидала, что ночью меня вновь навестит тейна Лилиана. И у меня получится каким-то образом пообщаться с давно умершей женщиной и вызнать хоть что-то о поместье, в котором предстояло жить. Хоть немного приподнять завесу тайны. Но, к сожалению или к счастью, вторая моя ночь в «Дубах» минула спокойно, и никто не потревожил мой сон.
***
Ускользнуть удалось с первыми лучами солнца, еще до завтрака. Расчет меня не подвел: Рик уже проснулся и возился возле конюшни с каким-то деревянным чурбаном. Если он и удивился появлению «тааны» в столь ранний час, то виду не подал, как и положено вышколенному слуге. Вывел Ласточку, помог мне забраться в седло, поклонился.
– А… а тейн Максимилиан еще дома? – спросила я, вспомнив вчерашнее отсутствие жениха за завтраком.
Вот уж чего не хотелось, так это встретиться во время прогулки к Сонной роще с одним из братьев. И, пожалуй, с Маркусом больше, чем с Максимилианом.
Рик мотнул головой, сверкнул ослепительной улыбкой. Кивнул.
– Кони хозяев в стойлах, таана.
– И часто они, хозяева, выезжают по утрам?
В день моего прибытия Максимилиан тоже был чем-то занят. Недалеко от той самой Сонной рощи, если верить незнакомому Дирку. Так, может, у братьев привычка такая: ежедневно наведываться к старым дубам?
Рик пожал могучими плечами, натянулась полотняная рубаха.
– Когда как, таана.
Да уж, исчерпывающий ответ. Но вдруг именно сегодня мне повезет, и жених с братцем откажутся от утренней прогулки? Или изберут другой маршрут?
И только тут я сообразила, что понятия не имею, как именно добраться до Сонной рощи.
Пришлось спросить дорогу у Рика, хотя первоначально я вовсе не собиралась ставить его в известность, куда именно направляюсь. И не то, чтобы намеревалась заиметь еще и собственную тайну в придачу к тем, что уже окружали меня, нет. Да и напрямую никто посещать рощу не запрещал, Максимилиан настаивал лишь на том, чтобы я не покидала пределы поместья. А Сонная роща как раз в этих пределах и находится, верно? Но отчего-то зародилась и крепла в душе уверенность, что слишком уж распространяться о своих планах не стоит. Ни к чему это.
Рик воспринял мой вопрос спокойно, подтверждая тем самым догадку, что никаких запретов я не нарушаю. Рассказал, как проехать кратчайшим путем, и предупредил:
– Только за рощей уже хозяйские земли заканчиваются, таана. Так что дальше-то лучше не высовываться.
Я заверила его, что за рощу – ни ногой, в смысле, ни копытом, пришпорила Ласточку и тронулась в путь. Оглянулась на прощание: конюх стоял и внимательно смотрел мне вслед, приставив ладонь ко лбу козырьком. Поймав мой взгляд, тут же опустил руку, отвернулся и вновь занялся заброшенным из-за моей просьбы чурбаном.
Указания Рик дал четкие и ясные, найти по ним рощу труда не составило. Ласточка перешла на шаг, прядала беспокойно ушами, и беспокойство это передалось и мне.
Мирная, казалось бы, картинка: пронизанная солнечными лучами зелень листвы, шероховатые темные стволы мощных деревьев, пушистый ковер мха у корней. Здесь царила прохлада. И – тишина.
Не пели птицы, не шелестела листва. Не потрескивали сучья. Не журчали родники.
Я и не сразу осознала, что именно представлялось неправильным, царапало и раздражало, будто скрежет когтя по стеклу. А потом поняла: полнейшее отсутствие звуков. Даже шаги мои скрывал все тот же мягкий бурый мох, заглушал их, позволяя красться неслышно. Еще не испуганная, раздраженная, я притопнула ногой, но стопа провалилась в мягкое лесное покрытие, и ожидаемого глухого звука удара о землю не прозвучало. Мох… странный мох, разросшийся так сильно, укутывающий землю толстым ковром без просвета, и рыжина его, если приглядеться, отливает зловещим багрянцем…
Я оставила Ласточку на опушке, а сама пошла вглубь, убеждая себя, что проснувшийся внутри страх не имеет под собой рационального основания. Подумаешь, тишина! И мох – это всего лишь мох, ничего опасного в нем нет и быть не может. Я даже попыталась рассмеяться, громко, слух, но смех затих, толком не прозвучав. В этой роще, среди вековых дубов, мне самой он показался кощунственным. Так дальше и шла в полной тишине, ступая мягко, неспешно, изредка прикасаясь пальцами к теплой шершавой коре, трогая бездумно. И вышла на поляну.
И ничуть не удивилась, увидев облитый ярким светом темный силуэт. Конечно, я пришла сюда, чтобы встретиться с ним, зачем иначе?
Древнее божество Островов, вечно юный и одновременно старый, старше дубов, и самой этой земли, и моря – он мог быть только таким. Смуглым и гибким, в простых холщовых штанах и рубахе, с разметавшимися по плечам черными прядями. Невыразимо прекрасный и отталкивающий одновременно.
– Это вы – Вайолет? – спросило божество звонким юношеским голосом, и чары рассеялись.
И я снова засмеялась, немного хрипло. Потешалась над собственной глупостью. И богатым воображением, чего уж скрывать. Это же надо до такого додуматься – древнее божество! Обыкновенный мальчишка-островитянин. Или нет? Не такой уж обыкновенный и не чистокровный островитянин, что заметно, если взглянуть повнимательнее.
Кожа светлее, чем у аборигенов, и черты лица более тонкие, изысканные даже. Глаза под широкими черными бровями имеют характерный миндалевидный разрез, но цвет у них не темный, а ярко-бирюзовый. Скулы высокие, а вот нос ровный, тонкий, без присущей местным горбинки. Да и простота одежды обманчива. Приблизившись, я разглядела, что рубаха пошита из тонкого белого батиста. Ворот распахнут, и виднеется изящного плетения золотая цепочка с кулоном-диском. Этот кругляш притягивал взгляд, но паренек, словно почувствовав мой интерес, тут же спрятал его поглубже.
– Да, – откашлявшись, подтвердила я. – Да, я Вайолет. А ты – Дирк, верно? Родственник дера Питера?
Он усмехнулся.
– Родственник? Что же, можно сказать и так.
Я припомнила утренние сплетни и почувствовала, как полыхнули огнем щеки и уши. Выходит, Дирк – действительно сын дера Питера? Но личная жизнь соседа меня никоим образом не касается! И лучше даже и намеком не дать понять, что мне известны слухи!
– А что ты здесь делаешь?
Если бы не так некстати накрывшее с головой смущение я бы ни за что, ни за что не задала этот вопрос! Да, Сонная роща принадлежит Эдингноттам-Карлайлам, но Дирку вполне могли дозволить ее посещать. И моя реплика была бестактной, непозволительно бестактной! Даже если сосед забрел на чужую территорию без разрешения, то не мне его упрекать!
К счастью, Дирк не обиделся. Ответил спокойно, дружелюбно:
– Мне здесь нравится. Уютное место. Тихое.
Я с подозрением уставилась в глаза цвета моря. Тихое – согласна, даже слишком. Но уютное? Странные представления у паренька об уюте. Но он, похоже, не шутил, смотрел серьезно.
– И часто ты сюда приходишь?
Он пожал плечами.
– Время от времени. Питеру не слишком нравится, что я здесь появляюсь, а Катрина всегда рада донести. Поэтому я оставляю Грома, это мой конь, у ручья и дальше иду пешком.
Рик увел Ласточку, я поблагодарила жениха за щедрый подарок и за позволение пользоваться мобилем, но Максимилиан только отмахнулся.
– Ерунда, право слово. К тому же мобиль в семье не единственный, у Марка имеется свой. Брат – любитель погонять на большой скорости.
Вот как?
– А вы?
Он растерянно моргнул.
– Я? Нет, эту забаву Марка я не разделяю, да и в целом предпочитаю ездить верхом. Как-то недолюбливаю механизмы. Семейным мобилем пользуются тетя и Рабастан.
И он улыбнулся чуточку смущенно, став при этом удивительно похожим на нашкодившего мальчишку, пойманного на горячем, но уверенного, что ему все сойдет с рук из-за природного обаяния. И я не выдержала, улыбнулась в ответ.
– Что же, постараюсь не злоупотреблять.
– Нет-нет, Вайолет, вы неверно поняли, – тут же всполошился он. – Тетя Лиз выбирается из поместья редко, она домоседка. Вот разве что по средам у нее вечерами заседание какого-то дамского клуба, не удивлюсь, если она и вас туда потянет. А Рабастан иногда разъезжает по нашим делам, вот как вчера, например. Кстати, я еще не попросил прощения за то, что не встретил вас лично.
Он взял меня за руку, склонился и на миг прижался к запястью губами. Я замерла, прислушиваясь к себе. Невесте ведь полагается ощутить некий трепет от первого поцелуя жениха, не так ли? Увы, даже ни намека на волнение я не почувствовала. Сухие горячие губы обожгли кожу, и, мне почудилось, оставили на ней отпечаток. Я даже посмотрела украдкой: нет, показалось. Но, за исключением ощущения мимолетного жара, ничего особенного я не испытала. Ну, если не считать разочарования от того факта, что никаких воспеваемых в сентиментальных романах искр между мной и Максимилианом не пробежало. А я ведь втайне надеялась. Мой жених хорош собой, молод, образован, богат и щедр. Хорошо ко мне относится. Так отчего же мне в него не влюбиться? И все сразу стало бы намного проще. И мысль о скорой свадьбе перестала бы вызывать во мне желание не то закрыться на все засовы, забиться в самый темный угол, не то бежать со всех ног куда глаза глядят. И пропало бы противное сосущее чувство, и утихли бы угрызения стыда. Увы, как выяснилось, любви по заказу не бывает. Не со второго же дня после знакомства, во всяком случае.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Стол к обеду накрыли не в доме, а в увитой плющом беседке.
– Привыкайте, дорогая, – весело посоветовала тейна Элизабет. – На Островах часто устраивают этакие пикники. К тому же, днем слишком жарко для обильной трапезы, поэтому мы часто обходимся закусками и каким-нибудь легким блюдом, а вот ужин – иное дело!
Пикник? Я окинула взглядом стол. Хрустящая от крахмала белоснежная скатерть с изящной вышивкой. Накрахмаленные же салфетки. Тончайший фарфор. Тяжелое серебро столовых приборов. Искрящийся в солнечных лучах хрусталь. М-да, в моем представлении пикники выглядели иначе. Скромнее, что ли. Да и выбор блюд, пусть и легких, большей частью овощных, поражал воображение. Единственное, с чем я согласилась, так это с тем, что в тенистой беседке находиться приятнее, чем в доме. Пусть толстые стены его и удерживали внутри прохладу, но сейчас лицо обвевал легкий ветерок, доносивший аромат цветов и морской свежести, и мне подумалось, что обед на свежем воздухе – самая прекрасная идея, что только может прийти в голову.
– Это потому, что сегодня не очень-то и жарко, – со смехом возразил Максимилиан, когда я поделилась этим соображением. – В зной мы из дома даже не высовываемся, а вот прекрасной погодой нужно пользоваться. Апельсинового сока, Вайолет? Или вы предпочитаете лимонад?
Я выбрала сок, отрезала кусочек куриного рулета, отправила его в рот – и едва не подавилась, услышав вопрос Маркуса.
– Вы уже назначили дату свадьбы?
Максимилиан задумался.
– Мы с Вайолет еще не обсуждали этот вопрос. Полагаю, нужно немного подождать. Вы ведь еще не привыкли к новому дому, не так ли?
Я ухватилась за подсказку с испугавшей меня саму готовностью:
– Да-да, пока все так… необычно. Да, необычно.
И перехватила брошенный в мою сторону взгляд серых глаз. Внимательный, насмешливый. Вспыхнула – да что он себе позволяет! Я действительно еще не успела привыкнуть к Максимилиану, вот и все! И вовсе не пытаюсь оттянуть день свадьбы! Мне просто надо узнать будущего супруга получше! И… и… и пусть Маркус вслух никаких обвинений мне не предъявлял, я продолжала мысленно с ним спорить и злилась все сильнее и сильнее. Потому что мне и самой оправдания казались жалкими и неубедительными. И такой вот, жалкой и неубедительной, наверное, в глазах Маркуса я и выглядела. И мне не должно было до этого быть никакого дела, совсем никакого! Пусть себе думает что хочет! Мне все равно!
Увы, даже несколько раз повторенная фраза уверенности не прибавила. Я продолжала подыскивать аргументы, и, что намного хуже, озвучивала их вслух.
– И климат здесь не такой, как в Атинайе. Я неважно себя чувствую.
Тейна Элизабет встревоженно охнула и принялась расспрашивать о подробностях, а Маркус едва слышно хмыкнул. Или мне почудилось?
– У вас кружится голова, дорогая? Или слабость? Это все из-за жары, слишком яркого солнца. Через несколько дней все пройдет.
Пришлось соврать, что да, появились головокружения – хотя ничего подобного я не испытывала. И тейна Элизабет настояла, чтобы после обеда я отправилась отдыхать. Отдыхать от бездействия – каково? Да любая наставница в пансионе пришла бы в ужас, услышь она об этом, а тетушка Летисия осуждающе покачала бы головой и заметила вполголоса, что в послеобеденном сне нуждаются дети и больные, а никак не здоровые юные девицы. А легкое головокружение прекрасно излечивается посильной работой – вот что сказала бы тетушка. И неужели мало дел, которыми можно заняться, не покидая уютной прохлады дома? В конце концов, именно мне, как жене Максимилиана, предстояло вести хозяйство, во всяком случае, пока не женится старший его брат. Но тейна Элизабет не спешила передавать бразды правления невестке, в чем мне еще предстояло вскоре убедиться.
Роза разобрала постель, помогла мне переодеться, принесла холодный мятный чай и влажное полотенце на лоб. Я лежала и пыталась разобраться в том, что произошло за утро. Осмотр особняка, сплетни о соседях, рассказ о прошлом Эдингноттов, даже щедрый подарок жениха – все это отступало, меркло перед тем странным чувством, что охватывало меня в присутствии Маркуса. Рядом с ним я терялась, глупела, становилась сама на себя не похожей. Он вызывал во мне странное, необъяснимое волнение. Раздражение. Желание доказать – но что? Отчего-то казалось, что он видит меня насквозь, со всеми потаенными мыслями, и это не могло не нервировать.
– Брось, Вайолет, – сказала я вслух. – Ему нет до тебя никакого дела. Ты сама себя накрутила.
И засмеялась – до того странным, охрипшим, послышался собственный голос.
***
К ужину спуститься мне не позволили. Нет, напрямую никто не запретил, но незадолго до удара гонга Роза притащила тяжело нагруженный поднос прямо в мою спальню.
– Госпожа велела приготовить вам овощи на пару и бульон, – сообщила немного смущенным голосом.
Я скрипнула зубами, но попросила передать тейне Элизабет свою благодарность: ни к чему втягивать слуг в противостояние между хозяевами. Себе же поставила на заметку непременно переговорить с тетушкой жениха. Забота хороша, конечно, но не в том случае, когда она чрезмерна. Если же оставить все, как есть, то вскоре мне и шагу без позволения ступить не дадут.
Впрочем, избавлению от ужина в компании Маркуса я трусливо обрадовалась: не представляла, как выдержу очередной понимающий насмешливый взгляд. Что-то слишком уж часто я стала думать о брате жениха – и это не могло не тревожить. Да и возвращаться к теме обсуждения свадьбы желания не испытывала. Понимала, что отсрочка эта ненадолго, но все равно чувствовала облегчение.
Так что поужинала не без удовольствия, хотя легкое чувство голода и осталось. Сама виновата: нечего было притворяться больной, чтобы избежать неприятного разговора. Теперь терпи.
Укладываясь спать, я и побаивалась, и втайне ожидала, что ночью меня вновь навестит тейна Лилиана. И у меня получится каким-то образом пообщаться с давно умершей женщиной и вызнать хоть что-то о поместье, в котором предстояло жить. Хоть немного приподнять завесу тайны. Но, к сожалению или к счастью, вторая моя ночь в «Дубах» минула спокойно, и никто не потревожил мой сон.
***
Ускользнуть удалось с первыми лучами солнца, еще до завтрака. Расчет меня не подвел: Рик уже проснулся и возился возле конюшни с каким-то деревянным чурбаном. Если он и удивился появлению «тааны» в столь ранний час, то виду не подал, как и положено вышколенному слуге. Вывел Ласточку, помог мне забраться в седло, поклонился.
– А… а тейн Максимилиан еще дома? – спросила я, вспомнив вчерашнее отсутствие жениха за завтраком.
Вот уж чего не хотелось, так это встретиться во время прогулки к Сонной роще с одним из братьев. И, пожалуй, с Маркусом больше, чем с Максимилианом.
Рик мотнул головой, сверкнул ослепительной улыбкой. Кивнул.
– Кони хозяев в стойлах, таана.
– И часто они, хозяева, выезжают по утрам?
В день моего прибытия Максимилиан тоже был чем-то занят. Недалеко от той самой Сонной рощи, если верить незнакомому Дирку. Так, может, у братьев привычка такая: ежедневно наведываться к старым дубам?
Рик пожал могучими плечами, натянулась полотняная рубаха.
– Когда как, таана.
Да уж, исчерпывающий ответ. Но вдруг именно сегодня мне повезет, и жених с братцем откажутся от утренней прогулки? Или изберут другой маршрут?
И только тут я сообразила, что понятия не имею, как именно добраться до Сонной рощи.
Пришлось спросить дорогу у Рика, хотя первоначально я вовсе не собиралась ставить его в известность, куда именно направляюсь. И не то, чтобы намеревалась заиметь еще и собственную тайну в придачу к тем, что уже окружали меня, нет. Да и напрямую никто посещать рощу не запрещал, Максимилиан настаивал лишь на том, чтобы я не покидала пределы поместья. А Сонная роща как раз в этих пределах и находится, верно? Но отчего-то зародилась и крепла в душе уверенность, что слишком уж распространяться о своих планах не стоит. Ни к чему это.
Рик воспринял мой вопрос спокойно, подтверждая тем самым догадку, что никаких запретов я не нарушаю. Рассказал, как проехать кратчайшим путем, и предупредил:
– Только за рощей уже хозяйские земли заканчиваются, таана. Так что дальше-то лучше не высовываться.
Я заверила его, что за рощу – ни ногой, в смысле, ни копытом, пришпорила Ласточку и тронулась в путь. Оглянулась на прощание: конюх стоял и внимательно смотрел мне вслед, приставив ладонь ко лбу козырьком. Поймав мой взгляд, тут же опустил руку, отвернулся и вновь занялся заброшенным из-за моей просьбы чурбаном.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Указания Рик дал четкие и ясные, найти по ним рощу труда не составило. Ласточка перешла на шаг, прядала беспокойно ушами, и беспокойство это передалось и мне.
Мирная, казалось бы, картинка: пронизанная солнечными лучами зелень листвы, шероховатые темные стволы мощных деревьев, пушистый ковер мха у корней. Здесь царила прохлада. И – тишина.
Не пели птицы, не шелестела листва. Не потрескивали сучья. Не журчали родники.
Я и не сразу осознала, что именно представлялось неправильным, царапало и раздражало, будто скрежет когтя по стеклу. А потом поняла: полнейшее отсутствие звуков. Даже шаги мои скрывал все тот же мягкий бурый мох, заглушал их, позволяя красться неслышно. Еще не испуганная, раздраженная, я притопнула ногой, но стопа провалилась в мягкое лесное покрытие, и ожидаемого глухого звука удара о землю не прозвучало. Мох… странный мох, разросшийся так сильно, укутывающий землю толстым ковром без просвета, и рыжина его, если приглядеться, отливает зловещим багрянцем…
Я оставила Ласточку на опушке, а сама пошла вглубь, убеждая себя, что проснувшийся внутри страх не имеет под собой рационального основания. Подумаешь, тишина! И мох – это всего лишь мох, ничего опасного в нем нет и быть не может. Я даже попыталась рассмеяться, громко, слух, но смех затих, толком не прозвучав. В этой роще, среди вековых дубов, мне самой он показался кощунственным. Так дальше и шла в полной тишине, ступая мягко, неспешно, изредка прикасаясь пальцами к теплой шершавой коре, трогая бездумно. И вышла на поляну.
И ничуть не удивилась, увидев облитый ярким светом темный силуэт. Конечно, я пришла сюда, чтобы встретиться с ним, зачем иначе?
Древнее божество Островов, вечно юный и одновременно старый, старше дубов, и самой этой земли, и моря – он мог быть только таким. Смуглым и гибким, в простых холщовых штанах и рубахе, с разметавшимися по плечам черными прядями. Невыразимо прекрасный и отталкивающий одновременно.
– Это вы – Вайолет? – спросило божество звонким юношеским голосом, и чары рассеялись.
И я снова засмеялась, немного хрипло. Потешалась над собственной глупостью. И богатым воображением, чего уж скрывать. Это же надо до такого додуматься – древнее божество! Обыкновенный мальчишка-островитянин. Или нет? Не такой уж обыкновенный и не чистокровный островитянин, что заметно, если взглянуть повнимательнее.
Кожа светлее, чем у аборигенов, и черты лица более тонкие, изысканные даже. Глаза под широкими черными бровями имеют характерный миндалевидный разрез, но цвет у них не темный, а ярко-бирюзовый. Скулы высокие, а вот нос ровный, тонкий, без присущей местным горбинки. Да и простота одежды обманчива. Приблизившись, я разглядела, что рубаха пошита из тонкого белого батиста. Ворот распахнут, и виднеется изящного плетения золотая цепочка с кулоном-диском. Этот кругляш притягивал взгляд, но паренек, словно почувствовав мой интерес, тут же спрятал его поглубже.
– Да, – откашлявшись, подтвердила я. – Да, я Вайолет. А ты – Дирк, верно? Родственник дера Питера?
Он усмехнулся.
– Родственник? Что же, можно сказать и так.
Я припомнила утренние сплетни и почувствовала, как полыхнули огнем щеки и уши. Выходит, Дирк – действительно сын дера Питера? Но личная жизнь соседа меня никоим образом не касается! И лучше даже и намеком не дать понять, что мне известны слухи!
– А что ты здесь делаешь?
Если бы не так некстати накрывшее с головой смущение я бы ни за что, ни за что не задала этот вопрос! Да, Сонная роща принадлежит Эдингноттам-Карлайлам, но Дирку вполне могли дозволить ее посещать. И моя реплика была бестактной, непозволительно бестактной! Даже если сосед забрел на чужую территорию без разрешения, то не мне его упрекать!
К счастью, Дирк не обиделся. Ответил спокойно, дружелюбно:
– Мне здесь нравится. Уютное место. Тихое.
Я с подозрением уставилась в глаза цвета моря. Тихое – согласна, даже слишком. Но уютное? Странные представления у паренька об уюте. Но он, похоже, не шутил, смотрел серьезно.
– И часто ты сюда приходишь?
Он пожал плечами.
– Время от времени. Питеру не слишком нравится, что я здесь появляюсь, а Катрина всегда рада донести. Поэтому я оставляю Грома, это мой конь, у ручья и дальше иду пешком.
