- Вы больше не боитесь меня, моя милая?
- Боюсь, - подумав, призналась я. - Немного.
Он обвел пальцем контур моих губ.
- Но иногда опасность бывает притягательна, не так ли? И страх только усиливает желание.
Я несколько раз повторила про себя самые крепкие ругательства, что слышала некогда от наших конюхов, пожелав, чтобы Благодатного утащили Сумеречные и воплотили с ним в жизнь свои самые извращенные фантазии. Попыталась представить картинку - получилось плохо, но на моих губах все равно заиграла мечтательная полуулыбка, которую Франц, разумеется, истолковал неверно. Он снова легко прикоснулся к моим губам.
- Мы вернемся к этому разговору, - негромко сказал он. - Позже, когда Лерой будет восстановлен. Когда вы будете готовы окончательно. Счастливой дороги, милая моя.
Предрассветный полумрак во дворе дома дель Ровье был разогнан ярким светом фонарей. Суетились слуги, спуская по широкой лестнице тяжелые дорожные сундуки, тревожно ржали кони. Когда же небо на востоке окрасилось наконец в золотисто-алый, из дома вышли хозяева. Женщины - одна высокая и статная, вторая чуть пониже и поизящнее - были закутаны в теплые плащи, капюшоны которых скрывали лица.
- Берегите себя, тетушка, - сказал Мартин, обнимая ту женщину, что повыше. - И присматривайте за Севериной.
- Не беспокойся, дорогой, - откликнулась Корделия. - Дорога нам предстоит не столь уж и долгая, ее в состоянии выдержать и такая дряхлая развалина, как я.
Ее спутница негромко запротестовала, уверяя, что тетушка Корделия далека от старческой немощи.
- Будь осторожна, Рина, - попросил Мартин. - В обители вы должны быть в безопасности, но все-таки...
- Все будет хорошо, - громко перебила его Корделия. - Не переживай из-за ерунды, мальчик мой.
И она жестом подозвала горничную. Вскоре путницы забрались в экипаж, кучер тронул вожжи, и карета медленно выехала из широко распахнутых ворот.
А спустя час и сам Мартин дель Ровье покинул свой столичный особняк. В отличие от своих родственниц, в путь он тронулся верхом, налегке и в сопровождении одного лишь слуги. Вскоре всадники покинули столицу через северные ворота и поскакали во весь опор по широкому тракту.
До "Разбойничьего логова" мы добрались еще засветло. Фиоре не солгал - хозяин постоялого двора без всяких вопросов выделил нам две комнаты и не выказал ни малейшего удивления, заметив, что слуга держится с хозяином как с равным. И когда я спустилась к ужину пусть и в мужской одежде, но больше подобающей небогатому аристократу, нежели простолюдину, удивления это ни у кого не вызвало. Мне в голову даже закралась мысль, что здешние обитатели вполне могли догадаться, что я - девушка, но и до этого им не было дела.
- Могла бы и не обрезать волосы, - с сожалением произнесла я.
- Не глупи, Рина, - оборвал меня Мартин. - Нам предстоит еще неблизкий путь, а на других постоялых дворах хозяева могут оказаться и повнимательнее к своим постояльцам.
Я вздохнула и притронулась к непривычно коротким локонам. После долгих споров Мартин позволил мне оставить волосы почти до лопаток и собирать их на затылке черной лентой в хвост.
- Несколько старомодно, - заметил он, - но кое-кто из провинциалов еще носит такую прическу. Столичные модники давно уже стригутся короче.
Это было правдой. Мода на почти неприличные мужские прически, когда волосы могут даже не прикрывать шею, охватила королевство стремительно. Из всех встреченных мною столичных жителей локоны ниже плеч имел только слащавый поэт Арамеус. И еще Благодатный, но он не был подвержен влиянию моды, одеваясь и укладывая волосы так, как полагалось ему по сану. Даже у Пабло Фиоре перехваченный лентой хвост был совсем коротким, не чета моему нынешнему. А многие мужчины и от лент давно отказались, поскольку стягивать на затылке им было толком нечего. Правда, столь радикальные стрижки позволяли себе в основном студенты.
Когда мы спустились в зал, Пабло еще не было. Мартин подозвал слугу:
- У вас должен был остановиться наш друг.
- Возможно, господин.
Я усмехнулась: сведения о постояльцах здесь действительно не разглашались.
- Если он вдруг спросит о нас, передайте, что мы уже прибыли и ожидаем встречи.
- Как скажете, господин. Что желаете заказать на ужин? У нас сегодня кролик в сметане и цыплята на вертеле.
- Две порции кролика и пиво, - распорядился Мартин.
- И воды, - добавила я.
Подавальщик отправился на кухню за нашим заказом, а вскоре в дверях зала возникла знакомая фигура. Мартин помахал рукой, привлекая внимание вошедшего, и Пабло подошел к нам.
- Я бы не узнал вас, госпожа Лерой, - тихо произнес он.
- Лучше называйте меня по имени, - предложила я. - Боюсь, что в нынешних обстоятельствах будет не до церемоний.
Пабло кивнул.
- Хорошо, Северина. Полагаете, вам удалось ускользнуть от ищеек?
Я пожала плечами.
- Наблюдатели видели двух женщин, направляющихся в Стримен в сопровождении слуг. Поверили ли они в то, что я одна из них - не знаю. Но за нами сегодня слежки вроде бы не было.
- Стримен? И о чем вы намереваетесь просить Искру Света, если не секрет?
- О том, чтобы ниспослала мне подходящего супруга, разумеется. Какие еще у меня могут быть желания?
Пабло расхохотался.
- Представляю себе лицо Благодатного, когда он услышал эти слова.
Но я не могла разделить веселье своего собеседника, поскольку прекрасно помнила не только выражение лица, но и слова, и действия Франца. От воспоминаний я поежилась, но, к счастью, мои спутники этого не заметили.
- А вы, Пабло? - спросил Мартин. - За вами следили?
- У моего дома вертелась парочка ищеек, - беспечно отозвался Фиоре, - но мне удалось от них оторваться.
- Уверены? - я встревожилась.
- Не зря я столько времени провел в странствиях, кое-чему научился. О, а вот и еда! Любезный, - обратился Пабло уже к подавальщику, - принесите-ка мне то же самое, что и этим господам. Выглядит на редкость аппетитно.
- Кролик в сметане, - сообщил прислужник, составляя на стол миски и кружки.
- Да, и мне тоже этого чудесного кролика.
Помимо основного блюда на столе оказался еще свежий ноздреватый хлеб, покрытый мелкими капельками кусок холодного желтоватого масла, плошка с солеными грибами и огромное блюдо с отварным картофелем. Пабло, еще не получивший свою порцию, мигом подтянул к себе кусок хлеба и принялся намазывать его маслом, а мы с Мартином приступили к кролику, показавшемуся после целого дня пути необыкновенно вкусным. А когда горячее стояло уже и перед Фиоре, дверь распахнулась в очередной раз, пропуская мужчину, показавшегося мне смутно знакомым. Я попыталась припомнить, где я могла бы его видеть прежде, и тут сидевший рядом Мартин удивленно произнес:
- А он-то что здесь позабыл?
Пабло повернулся ко входу и присвистнул:
- Да, вот уж кого никак не ожидал увидеть.
- Да кто это такой? - прошипела я.
- Мой однокурсник, - пояснил Мартин. - Анри дель Соррей.
Это имя мне ничего не говорило.
- Он же поэт Арамеус, - хмыкнув, добавил Пабло.
Арамеус? Я поперхнулась водой, которую как раз отхлебнула из кружки. Вот этот сурового вида блондин в темной поношенной дорожной одежде со стянутыми на затылке волосами - поэт Арамеус, любитель воланов и кружев, шелков и завитых локонов? Впрочем, неудивительно, что я его не узнала - меньше всего стремительно шагавший по залу путник был похож на изнеженное восторженное самолюбивое существо, которым я его запомнила во время нашей единственной встречи.
- Анри пришлось нелегко, - сочувственно заметил Мартин. - Его отец оставил сыну в наследство одни долги, вот бедолаге и оказался вынужден... О нет! Сумрак его побери, он узнал меня!
Действительно, Арамеус - или Анри дель Соррей - целенаправленно шел в нашу сторону. Он не сводил взгляда с Мартина и приветливо улыбался.
- Дружище! - произнес он, остановившись у стола. - Рад встрече! Как ты здесь оказался?
- Проездом, - буркнул мой друг.
Что бы там ни говорили Матильда и Изольда, но глупцом поэт точно не был. Улыбка сошла с его лица, и он обвел нашу небольшую компанию внимательным взглядом.
- Простите, что помешал. Приятного вам вечера, господа.
Он уже повернулся, чтобы отойти, но тут вмешалась я.
- Присоединяйтесь к нам.
Мартин и Пабло устремили на меня изумленные взгляды, а Анри внимательно посмотрел мне в лицо и кивнул.
- Это мой друг, - неуверенно произнес Мартин, - э... Север...
- Северина, - представилась я.
- Я знаю, - спокойно сказал Анри. - Мы были представлены друг другу на пятничном вечере у принцессы Каролины. Я вас прекрасно помню.
- А вот я вас не сразу узнала, - вырвалось у меня.
Анри усмехнулся.
- Должно быть, это потому, что я выглядел несколько иначе.
Я поняла, на что он намекал, и вспыхнула.
- Не смущайтесь, - утешил он меня. - В конце концов, это доказывает только, что из меня получился неплохой лицедей.
- Непревзойденный, - с жаром заверила я. - Вам удалось провести не только меня, но и всех прочих дам.
- Которые, - самодовольно заметил Анри, - видели меня не единожды.
- Воздаю честь твоему мастерству, - ехидно вставил Мартин. - Но все-таки я желал бы знать, как ты здесь очутился.
- Кажется, я задавал тебе этот вопрос, - с самым безмятежным видом напомнил ему поэт. - И получил исчерпывающий ответ. Но я не отличаюсь злопамятностью, потому согласен удовлетворить ваше любопытство.
- Уж будь любезен, - буркнул мой друг.
Я как следует пнула его под столом, сохраняя на лице самое дружелюбное выражение. Мартин скривился, но промолчал.
Анри подозвал подавальщика, заказал себе ужин и вновь повернулся к нам.
- Собственно, здесь и рассказывать толком нечего. Просто мне потребовалось временно покинуть столицу и отсидеться где-нибудь в глуши. Дело в том, что я имел неосторожность повздорить с неким довольно обеспеченным человеком.
Я припомнила рассказ Изольды о том, что поэта застали в постели замужней дамы, и воскликнула:
- Но ведь за вас заступилась ее высочество!
- Боюсь, что в данном случае ее заступничество особой роли не играет, - вздохнул Анри. - Да, передо мной не захлопнулись двери приличных домов. Но не мог ведь я объяснять вчерашним вечером двум напавшим на меня головорезам, что ко мне благоволит сама принцесса? Тем более, что у них была вполне определенная цель: им заплатили, чтобы они изуродовали "одну смазливую физиономию".
На лице поэта не было ни малейших повреждений, из чего я сделала вывод, что свой гонорар наемники не отработали.
- Бедолаги! - фыркнул Мартин, подтверждая мои догадки. - Они не знали, с кем связались.
- Да, они были несколько удивлены, - удовлетворенно хмыкнул Анри. - Но я понял, что в следующий раз так легко не отделаюсь. Рогоносец может нанять более опытных людей или даже целую шайку - денег у него хватит. А у меня нет никаких доказательств, чтобы упрятать его за решетку.
- И ты решил скрыться на время, пока обманутый супруг не успокоится?
- Вот именно. Через месяц-другой до этого недоумка дойдет, что он сам выставляет себя на посмешище и что чем быстрее все позабудут о приключившейся досадной случайности, тем для него же лучше.
- И куда вы направляетесь? - спросила я.
- Да куда глаза глядят, определенной цели у меня нет.
- Быть может, тогда вы захотите присоединиться к нам?
Мартин судорожно втянул сквозь зубы воздух, Пабло потрясенно молчал. Между тем ход моих рассуждений был прост: Анри видел нашу компанию и узнал меня. Пусть он и не походил на пустого болтуна, но доверять бы ему я не стала. Учитывая ту легкость, с которой он перевоплощался, я не могла быть уверена, что вижу его настоящее лицо, а не маску. К тому же изменения в моей внешности он никак не прокомментировал, хотя не заметить не мог. Кто знает, что пришло ему в голову в этот момент? Ясно одно: Анри, он же Арамеус - человек непростой. Следовательно, поэта лучше держать при себе, под присмотром. А вот брать его с собой в замок никто не обещал. Доберемся до Лероя - и распростимся.
- Что-то мне подсказывает, что вы тоже не на увеселительную прогулку собрались, - заметил Анри.
- Нам тоже есть от кого скрываться, - не стала я отрицать очевидное. - Но не думаю, что наши преследователи - если они будут - станут разыскивать компанию из четырех молодых людей. Так что вы можете принести нам пользу.
Раздумывал Анри недолго.
- А вы мне нравитесь, - со смешком заявил он. - И я готов сопровождать вас даже за Черту.
Не стоило ему так шутить - но кому дано предвидеть будущее?
Падает снег, такой густой, что ничего толком не видно за белым занавесом. Я силюсь разглядеть лицо того, кто стоит совсем недалеко от меня, но вижу только темную фигуру. Сумерки сгущаются все сильнее, и я разочарованно вздыхаю. Самое простое решение - подойти поближе, но я отчего-то не могу даже пальцем пошевелить. А незнакомец внезапно оказывается у меня за спиной - и когда успел переместиться?
- Ты обрезала волосы. Зачем?
Теплое дыхание щекочет мне шею. Он близко, совсем близко, но еще не прикасается, просто стоит вплотную, почти прижавшись - почти, но между нашими телами все-таки остается крохотный зазор. Мне хочется качнуться назад, совсем чуть-чуть - и тогда я прильну к его груди спиной. Но я по-прежнему неподвижна.
На мгновение я удивляюсь тому, что совсем не ощущаю холода, несмотря на легкую одежду, но вскоре эта мысль перестает занимать меня, поскольку рука незнакомца наконец-то обхватывает мою талию.
- Так зачем? - тихий шепот у моего уха.
Его губы прикасаются к завитку на виске, и я вновь обретаю способность двигаться. Откидываю голову ему на плечо и прикрываю глаза - мне хорошо, уютно и спокойно.
- Чтобы меня не узнали, - выдыхаю я.
- От кого ты скрываешься?
Рука поднимается чуть выше, замирает почти у груди, и мне нестерпимо хочется, чтобы она продолжила свой путь, погладила, сжала. Желание кажется таким естественным, что я даже не смущаюсь.
- От ищеек, - я прижимаюсь к нему теснее. - Скажи мне, кто ты?
- Твой друг?
Я слегка качаю головой.
- Я совсем тебя не знаю, как ты можешь быть моим другом?
- Тогда твой враг?
Я смеюсь - это предположение кажется мне нелепым.
- А кем ты хочешь меня видеть?
- Моим... - я задумываюсь. - Просто моим. Так можно?
- Нельзя брать, ничего не отдавая взамен, - замечает он.
- Но чего ты хочешь? - спрашиваю я, согласная на все, лишь бы волшебство его прикосновений продолжалось.
- Тебя, Северина. Согласна стать моей?
Я бездумно киваю.
И просыпаюсь.
- Значит, в Лерой?
Я смотрела на Анри и недоумевала: как он мог показаться мне недалеким напыщенным фатом? Сейчас я видела перед собой человека умного, собранного и решительного.
- Ваши мысли написаны у вас на лице, Северина, - хмыкнул он. - Поэт Арамеус - личность придуманная целиком и полностью. Да, вжиться в роль было нелегко, особенно если учесть, что играть ее приходилось едва ли не круглосуточно. Но меня это даже забавляло.
- Вам это нравилось? - не поверила я.
- Забавляло, Северина, - повторил Анри. - Это далеко не то же самое, что "нравилось". Поверьте, я просчитал многие варианты. Романтические стихи действительно принесли мне доход в кратчайшее время. Но для того, чтобы они стали популярны, их сочинитель должен был соответствовать представлениям прекрасных дам о поэте как о восторженном существе, далеком от грубой реальности.
- Боюсь, - подумав, призналась я. - Немного.
Он обвел пальцем контур моих губ.
- Но иногда опасность бывает притягательна, не так ли? И страх только усиливает желание.
Я несколько раз повторила про себя самые крепкие ругательства, что слышала некогда от наших конюхов, пожелав, чтобы Благодатного утащили Сумеречные и воплотили с ним в жизнь свои самые извращенные фантазии. Попыталась представить картинку - получилось плохо, но на моих губах все равно заиграла мечтательная полуулыбка, которую Франц, разумеется, истолковал неверно. Он снова легко прикоснулся к моим губам.
- Мы вернемся к этому разговору, - негромко сказал он. - Позже, когда Лерой будет восстановлен. Когда вы будете готовы окончательно. Счастливой дороги, милая моя.
Предрассветный полумрак во дворе дома дель Ровье был разогнан ярким светом фонарей. Суетились слуги, спуская по широкой лестнице тяжелые дорожные сундуки, тревожно ржали кони. Когда же небо на востоке окрасилось наконец в золотисто-алый, из дома вышли хозяева. Женщины - одна высокая и статная, вторая чуть пониже и поизящнее - были закутаны в теплые плащи, капюшоны которых скрывали лица.
- Берегите себя, тетушка, - сказал Мартин, обнимая ту женщину, что повыше. - И присматривайте за Севериной.
- Не беспокойся, дорогой, - откликнулась Корделия. - Дорога нам предстоит не столь уж и долгая, ее в состоянии выдержать и такая дряхлая развалина, как я.
Ее спутница негромко запротестовала, уверяя, что тетушка Корделия далека от старческой немощи.
- Будь осторожна, Рина, - попросил Мартин. - В обители вы должны быть в безопасности, но все-таки...
- Все будет хорошо, - громко перебила его Корделия. - Не переживай из-за ерунды, мальчик мой.
И она жестом подозвала горничную. Вскоре путницы забрались в экипаж, кучер тронул вожжи, и карета медленно выехала из широко распахнутых ворот.
А спустя час и сам Мартин дель Ровье покинул свой столичный особняк. В отличие от своих родственниц, в путь он тронулся верхом, налегке и в сопровождении одного лишь слуги. Вскоре всадники покинули столицу через северные ворота и поскакали во весь опор по широкому тракту.
До "Разбойничьего логова" мы добрались еще засветло. Фиоре не солгал - хозяин постоялого двора без всяких вопросов выделил нам две комнаты и не выказал ни малейшего удивления, заметив, что слуга держится с хозяином как с равным. И когда я спустилась к ужину пусть и в мужской одежде, но больше подобающей небогатому аристократу, нежели простолюдину, удивления это ни у кого не вызвало. Мне в голову даже закралась мысль, что здешние обитатели вполне могли догадаться, что я - девушка, но и до этого им не было дела.
- Могла бы и не обрезать волосы, - с сожалением произнесла я.
- Не глупи, Рина, - оборвал меня Мартин. - Нам предстоит еще неблизкий путь, а на других постоялых дворах хозяева могут оказаться и повнимательнее к своим постояльцам.
Я вздохнула и притронулась к непривычно коротким локонам. После долгих споров Мартин позволил мне оставить волосы почти до лопаток и собирать их на затылке черной лентой в хвост.
- Несколько старомодно, - заметил он, - но кое-кто из провинциалов еще носит такую прическу. Столичные модники давно уже стригутся короче.
Это было правдой. Мода на почти неприличные мужские прически, когда волосы могут даже не прикрывать шею, охватила королевство стремительно. Из всех встреченных мною столичных жителей локоны ниже плеч имел только слащавый поэт Арамеус. И еще Благодатный, но он не был подвержен влиянию моды, одеваясь и укладывая волосы так, как полагалось ему по сану. Даже у Пабло Фиоре перехваченный лентой хвост был совсем коротким, не чета моему нынешнему. А многие мужчины и от лент давно отказались, поскольку стягивать на затылке им было толком нечего. Правда, столь радикальные стрижки позволяли себе в основном студенты.
Когда мы спустились в зал, Пабло еще не было. Мартин подозвал слугу:
- У вас должен был остановиться наш друг.
- Возможно, господин.
Я усмехнулась: сведения о постояльцах здесь действительно не разглашались.
- Если он вдруг спросит о нас, передайте, что мы уже прибыли и ожидаем встречи.
- Как скажете, господин. Что желаете заказать на ужин? У нас сегодня кролик в сметане и цыплята на вертеле.
- Две порции кролика и пиво, - распорядился Мартин.
- И воды, - добавила я.
Подавальщик отправился на кухню за нашим заказом, а вскоре в дверях зала возникла знакомая фигура. Мартин помахал рукой, привлекая внимание вошедшего, и Пабло подошел к нам.
- Я бы не узнал вас, госпожа Лерой, - тихо произнес он.
- Лучше называйте меня по имени, - предложила я. - Боюсь, что в нынешних обстоятельствах будет не до церемоний.
Пабло кивнул.
- Хорошо, Северина. Полагаете, вам удалось ускользнуть от ищеек?
Я пожала плечами.
- Наблюдатели видели двух женщин, направляющихся в Стримен в сопровождении слуг. Поверили ли они в то, что я одна из них - не знаю. Но за нами сегодня слежки вроде бы не было.
- Стримен? И о чем вы намереваетесь просить Искру Света, если не секрет?
- О том, чтобы ниспослала мне подходящего супруга, разумеется. Какие еще у меня могут быть желания?
Пабло расхохотался.
- Представляю себе лицо Благодатного, когда он услышал эти слова.
Но я не могла разделить веселье своего собеседника, поскольку прекрасно помнила не только выражение лица, но и слова, и действия Франца. От воспоминаний я поежилась, но, к счастью, мои спутники этого не заметили.
- А вы, Пабло? - спросил Мартин. - За вами следили?
- У моего дома вертелась парочка ищеек, - беспечно отозвался Фиоре, - но мне удалось от них оторваться.
- Уверены? - я встревожилась.
- Не зря я столько времени провел в странствиях, кое-чему научился. О, а вот и еда! Любезный, - обратился Пабло уже к подавальщику, - принесите-ка мне то же самое, что и этим господам. Выглядит на редкость аппетитно.
- Кролик в сметане, - сообщил прислужник, составляя на стол миски и кружки.
- Да, и мне тоже этого чудесного кролика.
Помимо основного блюда на столе оказался еще свежий ноздреватый хлеб, покрытый мелкими капельками кусок холодного желтоватого масла, плошка с солеными грибами и огромное блюдо с отварным картофелем. Пабло, еще не получивший свою порцию, мигом подтянул к себе кусок хлеба и принялся намазывать его маслом, а мы с Мартином приступили к кролику, показавшемуся после целого дня пути необыкновенно вкусным. А когда горячее стояло уже и перед Фиоре, дверь распахнулась в очередной раз, пропуская мужчину, показавшегося мне смутно знакомым. Я попыталась припомнить, где я могла бы его видеть прежде, и тут сидевший рядом Мартин удивленно произнес:
- А он-то что здесь позабыл?
Пабло повернулся ко входу и присвистнул:
- Да, вот уж кого никак не ожидал увидеть.
- Да кто это такой? - прошипела я.
- Мой однокурсник, - пояснил Мартин. - Анри дель Соррей.
Это имя мне ничего не говорило.
- Он же поэт Арамеус, - хмыкнув, добавил Пабло.
Арамеус? Я поперхнулась водой, которую как раз отхлебнула из кружки. Вот этот сурового вида блондин в темной поношенной дорожной одежде со стянутыми на затылке волосами - поэт Арамеус, любитель воланов и кружев, шелков и завитых локонов? Впрочем, неудивительно, что я его не узнала - меньше всего стремительно шагавший по залу путник был похож на изнеженное восторженное самолюбивое существо, которым я его запомнила во время нашей единственной встречи.
- Анри пришлось нелегко, - сочувственно заметил Мартин. - Его отец оставил сыну в наследство одни долги, вот бедолаге и оказался вынужден... О нет! Сумрак его побери, он узнал меня!
Действительно, Арамеус - или Анри дель Соррей - целенаправленно шел в нашу сторону. Он не сводил взгляда с Мартина и приветливо улыбался.
- Дружище! - произнес он, остановившись у стола. - Рад встрече! Как ты здесь оказался?
- Проездом, - буркнул мой друг.
Что бы там ни говорили Матильда и Изольда, но глупцом поэт точно не был. Улыбка сошла с его лица, и он обвел нашу небольшую компанию внимательным взглядом.
- Простите, что помешал. Приятного вам вечера, господа.
Он уже повернулся, чтобы отойти, но тут вмешалась я.
- Присоединяйтесь к нам.
Мартин и Пабло устремили на меня изумленные взгляды, а Анри внимательно посмотрел мне в лицо и кивнул.
- Это мой друг, - неуверенно произнес Мартин, - э... Север...
- Северина, - представилась я.
- Я знаю, - спокойно сказал Анри. - Мы были представлены друг другу на пятничном вечере у принцессы Каролины. Я вас прекрасно помню.
- А вот я вас не сразу узнала, - вырвалось у меня.
Анри усмехнулся.
- Должно быть, это потому, что я выглядел несколько иначе.
Я поняла, на что он намекал, и вспыхнула.
- Не смущайтесь, - утешил он меня. - В конце концов, это доказывает только, что из меня получился неплохой лицедей.
- Непревзойденный, - с жаром заверила я. - Вам удалось провести не только меня, но и всех прочих дам.
- Которые, - самодовольно заметил Анри, - видели меня не единожды.
- Воздаю честь твоему мастерству, - ехидно вставил Мартин. - Но все-таки я желал бы знать, как ты здесь очутился.
- Кажется, я задавал тебе этот вопрос, - с самым безмятежным видом напомнил ему поэт. - И получил исчерпывающий ответ. Но я не отличаюсь злопамятностью, потому согласен удовлетворить ваше любопытство.
- Уж будь любезен, - буркнул мой друг.
Я как следует пнула его под столом, сохраняя на лице самое дружелюбное выражение. Мартин скривился, но промолчал.
Анри подозвал подавальщика, заказал себе ужин и вновь повернулся к нам.
- Собственно, здесь и рассказывать толком нечего. Просто мне потребовалось временно покинуть столицу и отсидеться где-нибудь в глуши. Дело в том, что я имел неосторожность повздорить с неким довольно обеспеченным человеком.
Я припомнила рассказ Изольды о том, что поэта застали в постели замужней дамы, и воскликнула:
- Но ведь за вас заступилась ее высочество!
- Боюсь, что в данном случае ее заступничество особой роли не играет, - вздохнул Анри. - Да, передо мной не захлопнулись двери приличных домов. Но не мог ведь я объяснять вчерашним вечером двум напавшим на меня головорезам, что ко мне благоволит сама принцесса? Тем более, что у них была вполне определенная цель: им заплатили, чтобы они изуродовали "одну смазливую физиономию".
На лице поэта не было ни малейших повреждений, из чего я сделала вывод, что свой гонорар наемники не отработали.
- Бедолаги! - фыркнул Мартин, подтверждая мои догадки. - Они не знали, с кем связались.
- Да, они были несколько удивлены, - удовлетворенно хмыкнул Анри. - Но я понял, что в следующий раз так легко не отделаюсь. Рогоносец может нанять более опытных людей или даже целую шайку - денег у него хватит. А у меня нет никаких доказательств, чтобы упрятать его за решетку.
- И ты решил скрыться на время, пока обманутый супруг не успокоится?
- Вот именно. Через месяц-другой до этого недоумка дойдет, что он сам выставляет себя на посмешище и что чем быстрее все позабудут о приключившейся досадной случайности, тем для него же лучше.
- И куда вы направляетесь? - спросила я.
- Да куда глаза глядят, определенной цели у меня нет.
- Быть может, тогда вы захотите присоединиться к нам?
Мартин судорожно втянул сквозь зубы воздух, Пабло потрясенно молчал. Между тем ход моих рассуждений был прост: Анри видел нашу компанию и узнал меня. Пусть он и не походил на пустого болтуна, но доверять бы ему я не стала. Учитывая ту легкость, с которой он перевоплощался, я не могла быть уверена, что вижу его настоящее лицо, а не маску. К тому же изменения в моей внешности он никак не прокомментировал, хотя не заметить не мог. Кто знает, что пришло ему в голову в этот момент? Ясно одно: Анри, он же Арамеус - человек непростой. Следовательно, поэта лучше держать при себе, под присмотром. А вот брать его с собой в замок никто не обещал. Доберемся до Лероя - и распростимся.
- Что-то мне подсказывает, что вы тоже не на увеселительную прогулку собрались, - заметил Анри.
- Нам тоже есть от кого скрываться, - не стала я отрицать очевидное. - Но не думаю, что наши преследователи - если они будут - станут разыскивать компанию из четырех молодых людей. Так что вы можете принести нам пользу.
Раздумывал Анри недолго.
- А вы мне нравитесь, - со смешком заявил он. - И я готов сопровождать вас даже за Черту.
Не стоило ему так шутить - но кому дано предвидеть будущее?
***
Падает снег, такой густой, что ничего толком не видно за белым занавесом. Я силюсь разглядеть лицо того, кто стоит совсем недалеко от меня, но вижу только темную фигуру. Сумерки сгущаются все сильнее, и я разочарованно вздыхаю. Самое простое решение - подойти поближе, но я отчего-то не могу даже пальцем пошевелить. А незнакомец внезапно оказывается у меня за спиной - и когда успел переместиться?
- Ты обрезала волосы. Зачем?
Теплое дыхание щекочет мне шею. Он близко, совсем близко, но еще не прикасается, просто стоит вплотную, почти прижавшись - почти, но между нашими телами все-таки остается крохотный зазор. Мне хочется качнуться назад, совсем чуть-чуть - и тогда я прильну к его груди спиной. Но я по-прежнему неподвижна.
На мгновение я удивляюсь тому, что совсем не ощущаю холода, несмотря на легкую одежду, но вскоре эта мысль перестает занимать меня, поскольку рука незнакомца наконец-то обхватывает мою талию.
- Так зачем? - тихий шепот у моего уха.
Его губы прикасаются к завитку на виске, и я вновь обретаю способность двигаться. Откидываю голову ему на плечо и прикрываю глаза - мне хорошо, уютно и спокойно.
- Чтобы меня не узнали, - выдыхаю я.
- От кого ты скрываешься?
Рука поднимается чуть выше, замирает почти у груди, и мне нестерпимо хочется, чтобы она продолжила свой путь, погладила, сжала. Желание кажется таким естественным, что я даже не смущаюсь.
- От ищеек, - я прижимаюсь к нему теснее. - Скажи мне, кто ты?
- Твой друг?
Я слегка качаю головой.
- Я совсем тебя не знаю, как ты можешь быть моим другом?
- Тогда твой враг?
Я смеюсь - это предположение кажется мне нелепым.
- А кем ты хочешь меня видеть?
- Моим... - я задумываюсь. - Просто моим. Так можно?
- Нельзя брать, ничего не отдавая взамен, - замечает он.
- Но чего ты хочешь? - спрашиваю я, согласная на все, лишь бы волшебство его прикосновений продолжалось.
- Тебя, Северина. Согласна стать моей?
Я бездумно киваю.
И просыпаюсь.
***
- Значит, в Лерой?
Я смотрела на Анри и недоумевала: как он мог показаться мне недалеким напыщенным фатом? Сейчас я видела перед собой человека умного, собранного и решительного.
- Ваши мысли написаны у вас на лице, Северина, - хмыкнул он. - Поэт Арамеус - личность придуманная целиком и полностью. Да, вжиться в роль было нелегко, особенно если учесть, что играть ее приходилось едва ли не круглосуточно. Но меня это даже забавляло.
- Вам это нравилось? - не поверила я.
- Забавляло, Северина, - повторил Анри. - Это далеко не то же самое, что "нравилось". Поверьте, я просчитал многие варианты. Романтические стихи действительно принесли мне доход в кратчайшее время. Но для того, чтобы они стали популярны, их сочинитель должен был соответствовать представлениям прекрасных дам о поэте как о восторженном существе, далеком от грубой реальности.
