– Начинаем! – торжественно возвестила Грейс и закрыла глаза.
Невесть откуда взявшийся прохладный ветерок откинул прядь волос с моего плеча за спину.
Признаться, поначалу я испугалась. Немного, но все же. Откуда бы взяться ветру в закрытой комнате? Неужели Грейс Кемпбелл действительно обладает некими способностями, превосходящими все известные мне? Но я быстро взяла себя в руки и включила голову. Наверное, за плотно задвинутыми шторами одно из окон открыто, и порыв внезапного ветра совпал со словами самозваного медиума. Вот и все объяснение, простое и логичное.
Затрепетали огоньки свечей, Дороти еще сильнее прикусила губу.
– Я здесь, – низким хриплым голосом возвестила Грейс. – Вы звали меня?
Мне стало смешно. Она нарочно изменила голос, чтобы мы поверили, будто в нее вселился дух давным-давно умершего предсказателя? Полагает нас настолько наивными?
Но Франсуа подался вперед и жадно спросил:
– Козеполус, это ты?
Грейс рассмеялась скрипучим неприятным смехом.
– А ты кого ожидал, мальчишка?
Какой невежливый дух, однако!
Франсуа не обиделся.
– Мы благодарны тебе, что ты почтил нас своим визитом, легендарный прорицатель!
Лесть Козеполусу понравилась, и он заговорил благосклоннее:
– И что вы хотели узнать, потомки? Задавайте свои вопросы!
У меня, если честно, вопросы имелись – к самой Грейс и к прочим присутствующим. Но задать их означало испортить вечер – и отношения с соседями. Так что я промолчала.
Госпожа медиум обвела собравшихся взглядом и едва заметно кивнула Франсуа, предлагая ему спрашивать первым.
Художник откашлялся.
– Я читал ваши пророчества, лейс Козеполус.
– Читал? – удивился дух (буду так называть для удобства, хотя ни в каких призванных духов я не верила). – Но я ничего не записывал! Я вообще не умел писать! И не умею!
Оно-то да, в ином мире вряд ли учебные заведения имеются. Хотя об иных мирах нам тоже ничего не известно.
– Ваши слова были записаны, – пояснил Франсуа. – Вашим сподвижником и последователем. Неким Фермоном.
– Не знаю такого! – отрезал дух.
Любители спиритизма растерянно переглянулись. Похоже, сеанс пошел не по плану.
– Так вот, – продолжил Франсуа, благоразумно решив замять вопрос с последователем и сподвижником, – вы говорили о несчастье, что разразится после восхода Темной звезды. И мне хотелось бы знать…
– Не помню, чтобы я такое говорил, – перебил его невоспитанный Козеполус. – Но раз уж вас интересуют несчастья, то вот что: одному из вас грозит беда! Смерть! Смерть вижу я! Она уже близко!
И Грейс Кемпбелл расхохоталась безумным смехом. Продолжала ли она изображать духа или желала дать понять, что древний прорицатель нас покинул – не знаю. Помню, у меня еще мелькнула мысль, что она либо страдает душевным расстройством, либо замечательная актриса и наслаждается произведенным эффектом. А потом случилось нечто и вовсе неожиданное. Дороти Чедвик вскочила, глухо вскрикнула, схватилась ладонями за горло. И рухнула без сознания прямо на стол, обрушив подсвечники.
Нельзя сказать, что обморок ее меня слишком уж взволновал. Духота, нервная обстановка – а ведь Дороти действительно нервничала. Возможно, что даже боялась чего-то. Словом, ей было из-за чего лишиться чувств.
Вот Пол перепугался.
– Дотти! – позвал он растерянно. – Дотти! Что с тобой?
Клайв Грейстоун осторожно приподнял бедняжку, и тут-то я ахнула и зажала рот ладонью. Потому что обморок обмороком, но вот тоненькая струйка крови, что стекала из уголка рта Дороти, мне определенно не нравилась. И наводила на нехорошие мысли.
– Она ушиблась? – свистящим шепотом спросила Линда. – Скажите, что она ушиблась!
Но я видела, что предположение неверно. Нет, кровь шла вовсе не из-за удара о столешницу. И оставалось только надеяться, что Дороти жива.
– Что с ней? – неестественно высоким, визгливым голосом выкрикнул Пол.
Но Грейстоун не ответил. Он обвел взглядом помещение и, не отпуская Дороти, шагнул к двери.
– Что ты… – начал Франсуа и запнулся.
– Ее нужно положить куда-нибудь. На кровать или на диван. Но не на пол же! И свежий воздух. И свет, чтобы… чтобы осмотреть. Возможно, понадобятся кое-какие меры.
Значит, жива. Мертвым никакие меры уже не нужны. И меня затопило волной облегчения. Пусть мы с Дороти Чедвик и были знакомы всего-то несколько часов, но мне вовсе не хотелось видеть, как она умирает.
Спохватившись, я обвела лица всех собравшихся внимательным взглядом. Если кто-то причинил молодой женщине умышленный вред, то не выдаст ли себя злодей? Но нет, волнение и любопытство – вот и все, что удалось разглядеть. Если кто-то в этой комнате и совершил преступление, то уже взял себя в руки и натянул уместную личину, скрыв под ней истинные чувства.
– Он был прав! – благоговейно выдохнула Грейс Кемпбелл. – Козеполус! Он предсказал смерть!
И у меня даже кулак зачесался от желания немного подрихтовать ее красивое личико. Ну, или не немного. Судя по исказившемуся лицу Пола Чедвика, подобный порыв ощутила не я одна.
– Она жива! – рявкнула я.
– Это пока что! – парировала Грейс.
Пол шагнул к ней, и выражение его лица мне не понравилось. Да, лейса Кемпбелл определенно напрашивалась на неприятности, но еще немного – и предсказание Козеполуса сбудется. И жертвой станет вовсе не Дороти. А Пола упекут за решетку, чего я вовсе не желала. Так что поспешно ухватила его за локоть и потянула к двери.
– Ей нужна ваша помощь! Вашей жене!
– А… да… ну да…
Клайв Грейстоун уже успел уйти по коридору и потому не услышал перепалку, а вот Франсуа повернулся к Грейс и что-то негромко сказал. Жаль, что так тихо, но ничего, Линда мне потом все передаст. Любопытно, чью сторону принял хозяин дома.
А вот Клайв определенно бывал в особняке, и не раз, потому как ориентировался в нем с легкостью. И в комнату, куда он внес бесчувственную Дороти, вряд ли Франсуа звал всех соседей. Такое у меня возникло впечатление, когда и я вошла в небольшой кабинет. Уютное помещение, где хорошо посидеть в одиночестве, максимум, со старым приятелем за бокалом. Письменный стол, удобное кресло. У противоположной стены – мягкий диван с подушками и низкий столик. Невысокий шкаф с запертыми дверцами – вот и вся обстановка. Странно, но ни одной картины на стенах, а вот на столике – ваза с апельсинами и графин с водой.
Клайв уложил Дороти на диван, склонился над ней.
– Пустите! – Пол попытался оттолкнуть его, но безуспешно.
– Не мешайте! – рявкнул Грейстоун так, что я чуть не присела. – И не толпитесь здесь! Выйдите все, кроме… да, лейса Бартон, вы останьтесь. Ваша помощь может понадобиться.
Моя?
Полковник Баггинс, успевший бесшумно проскользнуть в кабинет, послушно вышел. Франсуа и Линда с беспокойством в глазах заглядывали из коридора. А вот Пол решил поспорить.
– Я должен остаться с Дотти! Слышите? Она – моя жена, и вы не имеете права…
– Выйди, – сквозь зубы процедил Клайв Грейстоун.
И в комнате словно морозным ветром повеяло. Холод пробрался под рукава платья, заставил невольно поежиться, пробежался вниз от затылка по шее, вызывая неприятные ощущения. Закололо кончики пальцев, и я подула на них, согревая дыханием. А Пол замолчал, и в воцарившейся тишине я отчетливо расслышала, как клацнули его зубы. Так же молча он попятился, словно не рискуя поворачиваться к Грейстоуну спиной – и, клянусь, я вполне разделяла его опасения! Столпившиеся в дверях беззвучно расступились, позволив растерянному супругу пострадавшей скрыться за ними.
– Воды! – велел Грейстоун, не поворачивая головы и не отводя взгляда от лица Дороти. – Горячей! Лейса Бартон, включите все светильники!
Франсуа нервным тоном повторил распоряжение – похоже, кто-то из слуг обретался неподалеку, потому что тут же раздались поспешные шаги. А я прошлась по кабинету, нажимая на все выключатели. Вспыхнула яркая люстра под потолком, зажглись мягким светом молочно-белые шары на стенах и над столом. При таком освещении я заметила, как бледна Дороти, бледна неестественно, до синевы. И кровь на ее синюшной коже казалась особенно яркой – пугающей.
– Элис! – обратился ко мне Клайв по имени, отбросив церемонии. – Подойдите сюда, придержите ей голову.
Я сделала так, как он велел, а он положил одну ладонь на шею Дороти, а вторую – ей на грудь, на то место, где, по моим представлениям, находилось сердце.
– Держите! И не давайте ей вырываться!
Каким это образом, интересно? Угрожая оторвать голову? Но Дороти не приходила в себя, так что вопросы я сочла неуместными. Все равно женщина без сознания вырываться не будет.
Если бы я не приглядывалась столь внимательно, то ничего бы и не заметила. Клайв Грейстоун сжал губы, нахмурился – сосредоточился. А потом из-под пальцев его полился призрачный бледный свет, и закусить губу, чтобы не вскрикнуть удивленно, пришлось уже мне. Свет растекался по коже Дороти, менял цвет с молочного на алый, затем на золотистый, а потом впитывался в кожу пострадавшей. Молодая женщина задышала часто, рвано, забилась, и мне пришлось удерживать ее за плечи.
– Все, отпускайте.
Дороти приподнялась и закашлялась.
– Дотти!
– Ни с места! – рявкнул Грейстоун.
У меня не было возможности оглянуться, но, поскольку Пол в кабинете так и не появился, то его, видимо, не пропустили Франсуа и полковник Баггинс.
Кровь все еще стекала по лицу и шее Дороти, но уже не красная, а черная, густая. Страшная. Мне стало не по себе. И еще взгляд – взгляд, напомнивший отчего-то о фарфоровой кукле с мертвыми глазами. Он ничего не выражал, ни на ком не фокусировался. И минутное облегчение сменилось тяжелой удушливой волной страха: выживет ли несчастная? Или все старания Клайва Грейстоуна ни к чему не приведут?
– Вода, лейс, – раздался робкий голос. – Горячая, как вы и велели.
– Сюда, – отрывисто распорядился Грейстоун. – И таз. Пустой. Живее!
Испуганная молоденькая девушка в форме горничной торопливо просеменила к дивану, поставила на пол ведерко с исходящей паром водой. Всхлипнула, закрыла рот рукой, выбежала и тут же вернулась с тазиком веселого ярко-розового цвета.
– Держите! – велел ей Грейстоун. – А вы, Элис, придерживайте Дороти!
И он прижал пальцы к вискам бедняжки. Дороти вздрогнула так, словно ее прошило электрическим током, издала звук, похожий на вой раненого зверя, и склонилась над тазом. Ее рвало чем-то черным, мерзким, она захлебывалась рвотой, и мне приходилось приподнимать ее, а горничная утирала ее лицо мокрым полотенцем. Казалось, что все это длилось вечность. Но вот обессиленное тело в моих руках содрогнулось в последний раз, Дороти выплюнула черный сгусток и откинулась, тяжело дыша, мне на плечо. Грейстоун положил ладонь ей на лоб.
– Все, – сказал он. – Теперь все будет в порядке. Пол, можете подойти, только не прикасайтесь к ней пока что.
И Пол бросился к жене, едва не сбив на пол таз, чудом подхваченный в воздухе горничной.
Конец ознакомительного отрывка. Полный текст: https://feisovet.ru/магазин/Тайны-тыквы-и-любовь-Тори-Халимендис
Невесть откуда взявшийся прохладный ветерок откинул прядь волос с моего плеча за спину.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Признаться, поначалу я испугалась. Немного, но все же. Откуда бы взяться ветру в закрытой комнате? Неужели Грейс Кемпбелл действительно обладает некими способностями, превосходящими все известные мне? Но я быстро взяла себя в руки и включила голову. Наверное, за плотно задвинутыми шторами одно из окон открыто, и порыв внезапного ветра совпал со словами самозваного медиума. Вот и все объяснение, простое и логичное.
Затрепетали огоньки свечей, Дороти еще сильнее прикусила губу.
– Я здесь, – низким хриплым голосом возвестила Грейс. – Вы звали меня?
Мне стало смешно. Она нарочно изменила голос, чтобы мы поверили, будто в нее вселился дух давным-давно умершего предсказателя? Полагает нас настолько наивными?
Но Франсуа подался вперед и жадно спросил:
– Козеполус, это ты?
Грейс рассмеялась скрипучим неприятным смехом.
– А ты кого ожидал, мальчишка?
Какой невежливый дух, однако!
Франсуа не обиделся.
– Мы благодарны тебе, что ты почтил нас своим визитом, легендарный прорицатель!
Лесть Козеполусу понравилась, и он заговорил благосклоннее:
– И что вы хотели узнать, потомки? Задавайте свои вопросы!
У меня, если честно, вопросы имелись – к самой Грейс и к прочим присутствующим. Но задать их означало испортить вечер – и отношения с соседями. Так что я промолчала.
Госпожа медиум обвела собравшихся взглядом и едва заметно кивнула Франсуа, предлагая ему спрашивать первым.
Художник откашлялся.
– Я читал ваши пророчества, лейс Козеполус.
– Читал? – удивился дух (буду так называть для удобства, хотя ни в каких призванных духов я не верила). – Но я ничего не записывал! Я вообще не умел писать! И не умею!
Оно-то да, в ином мире вряд ли учебные заведения имеются. Хотя об иных мирах нам тоже ничего не известно.
– Ваши слова были записаны, – пояснил Франсуа. – Вашим сподвижником и последователем. Неким Фермоном.
– Не знаю такого! – отрезал дух.
Любители спиритизма растерянно переглянулись. Похоже, сеанс пошел не по плану.
– Так вот, – продолжил Франсуа, благоразумно решив замять вопрос с последователем и сподвижником, – вы говорили о несчастье, что разразится после восхода Темной звезды. И мне хотелось бы знать…
– Не помню, чтобы я такое говорил, – перебил его невоспитанный Козеполус. – Но раз уж вас интересуют несчастья, то вот что: одному из вас грозит беда! Смерть! Смерть вижу я! Она уже близко!
И Грейс Кемпбелл расхохоталась безумным смехом. Продолжала ли она изображать духа или желала дать понять, что древний прорицатель нас покинул – не знаю. Помню, у меня еще мелькнула мысль, что она либо страдает душевным расстройством, либо замечательная актриса и наслаждается произведенным эффектом. А потом случилось нечто и вовсе неожиданное. Дороти Чедвик вскочила, глухо вскрикнула, схватилась ладонями за горло. И рухнула без сознания прямо на стол, обрушив подсвечники.
Нельзя сказать, что обморок ее меня слишком уж взволновал. Духота, нервная обстановка – а ведь Дороти действительно нервничала. Возможно, что даже боялась чего-то. Словом, ей было из-за чего лишиться чувств.
Вот Пол перепугался.
– Дотти! – позвал он растерянно. – Дотти! Что с тобой?
Клайв Грейстоун осторожно приподнял бедняжку, и тут-то я ахнула и зажала рот ладонью. Потому что обморок обмороком, но вот тоненькая струйка крови, что стекала из уголка рта Дороти, мне определенно не нравилась. И наводила на нехорошие мысли.
– Она ушиблась? – свистящим шепотом спросила Линда. – Скажите, что она ушиблась!
Но я видела, что предположение неверно. Нет, кровь шла вовсе не из-за удара о столешницу. И оставалось только надеяться, что Дороти жива.
– Что с ней? – неестественно высоким, визгливым голосом выкрикнул Пол.
Но Грейстоун не ответил. Он обвел взглядом помещение и, не отпуская Дороти, шагнул к двери.
– Что ты… – начал Франсуа и запнулся.
– Ее нужно положить куда-нибудь. На кровать или на диван. Но не на пол же! И свежий воздух. И свет, чтобы… чтобы осмотреть. Возможно, понадобятся кое-какие меры.
Значит, жива. Мертвым никакие меры уже не нужны. И меня затопило волной облегчения. Пусть мы с Дороти Чедвик и были знакомы всего-то несколько часов, но мне вовсе не хотелось видеть, как она умирает.
Спохватившись, я обвела лица всех собравшихся внимательным взглядом. Если кто-то причинил молодой женщине умышленный вред, то не выдаст ли себя злодей? Но нет, волнение и любопытство – вот и все, что удалось разглядеть. Если кто-то в этой комнате и совершил преступление, то уже взял себя в руки и натянул уместную личину, скрыв под ней истинные чувства.
– Он был прав! – благоговейно выдохнула Грейс Кемпбелл. – Козеполус! Он предсказал смерть!
И у меня даже кулак зачесался от желания немного подрихтовать ее красивое личико. Ну, или не немного. Судя по исказившемуся лицу Пола Чедвика, подобный порыв ощутила не я одна.
– Она жива! – рявкнула я.
– Это пока что! – парировала Грейс.
Пол шагнул к ней, и выражение его лица мне не понравилось. Да, лейса Кемпбелл определенно напрашивалась на неприятности, но еще немного – и предсказание Козеполуса сбудется. И жертвой станет вовсе не Дороти. А Пола упекут за решетку, чего я вовсе не желала. Так что поспешно ухватила его за локоть и потянула к двери.
– Ей нужна ваша помощь! Вашей жене!
– А… да… ну да…
Клайв Грейстоун уже успел уйти по коридору и потому не услышал перепалку, а вот Франсуа повернулся к Грейс и что-то негромко сказал. Жаль, что так тихо, но ничего, Линда мне потом все передаст. Любопытно, чью сторону принял хозяин дома.
А вот Клайв определенно бывал в особняке, и не раз, потому как ориентировался в нем с легкостью. И в комнату, куда он внес бесчувственную Дороти, вряд ли Франсуа звал всех соседей. Такое у меня возникло впечатление, когда и я вошла в небольшой кабинет. Уютное помещение, где хорошо посидеть в одиночестве, максимум, со старым приятелем за бокалом. Письменный стол, удобное кресло. У противоположной стены – мягкий диван с подушками и низкий столик. Невысокий шкаф с запертыми дверцами – вот и вся обстановка. Странно, но ни одной картины на стенах, а вот на столике – ваза с апельсинами и графин с водой.
Клайв уложил Дороти на диван, склонился над ней.
– Пустите! – Пол попытался оттолкнуть его, но безуспешно.
– Не мешайте! – рявкнул Грейстоун так, что я чуть не присела. – И не толпитесь здесь! Выйдите все, кроме… да, лейса Бартон, вы останьтесь. Ваша помощь может понадобиться.
Моя?
Полковник Баггинс, успевший бесшумно проскользнуть в кабинет, послушно вышел. Франсуа и Линда с беспокойством в глазах заглядывали из коридора. А вот Пол решил поспорить.
– Я должен остаться с Дотти! Слышите? Она – моя жена, и вы не имеете права…
– Выйди, – сквозь зубы процедил Клайв Грейстоун.
И в комнате словно морозным ветром повеяло. Холод пробрался под рукава платья, заставил невольно поежиться, пробежался вниз от затылка по шее, вызывая неприятные ощущения. Закололо кончики пальцев, и я подула на них, согревая дыханием. А Пол замолчал, и в воцарившейся тишине я отчетливо расслышала, как клацнули его зубы. Так же молча он попятился, словно не рискуя поворачиваться к Грейстоуну спиной – и, клянусь, я вполне разделяла его опасения! Столпившиеся в дверях беззвучно расступились, позволив растерянному супругу пострадавшей скрыться за ними.
– Воды! – велел Грейстоун, не поворачивая головы и не отводя взгляда от лица Дороти. – Горячей! Лейса Бартон, включите все светильники!
Франсуа нервным тоном повторил распоряжение – похоже, кто-то из слуг обретался неподалеку, потому что тут же раздались поспешные шаги. А я прошлась по кабинету, нажимая на все выключатели. Вспыхнула яркая люстра под потолком, зажглись мягким светом молочно-белые шары на стенах и над столом. При таком освещении я заметила, как бледна Дороти, бледна неестественно, до синевы. И кровь на ее синюшной коже казалась особенно яркой – пугающей.
– Элис! – обратился ко мне Клайв по имени, отбросив церемонии. – Подойдите сюда, придержите ей голову.
Я сделала так, как он велел, а он положил одну ладонь на шею Дороти, а вторую – ей на грудь, на то место, где, по моим представлениям, находилось сердце.
– Держите! И не давайте ей вырываться!
Каким это образом, интересно? Угрожая оторвать голову? Но Дороти не приходила в себя, так что вопросы я сочла неуместными. Все равно женщина без сознания вырываться не будет.
Если бы я не приглядывалась столь внимательно, то ничего бы и не заметила. Клайв Грейстоун сжал губы, нахмурился – сосредоточился. А потом из-под пальцев его полился призрачный бледный свет, и закусить губу, чтобы не вскрикнуть удивленно, пришлось уже мне. Свет растекался по коже Дороти, менял цвет с молочного на алый, затем на золотистый, а потом впитывался в кожу пострадавшей. Молодая женщина задышала часто, рвано, забилась, и мне пришлось удерживать ее за плечи.
– Все, отпускайте.
Дороти приподнялась и закашлялась.
– Дотти!
– Ни с места! – рявкнул Грейстоун.
У меня не было возможности оглянуться, но, поскольку Пол в кабинете так и не появился, то его, видимо, не пропустили Франсуа и полковник Баггинс.
Кровь все еще стекала по лицу и шее Дороти, но уже не красная, а черная, густая. Страшная. Мне стало не по себе. И еще взгляд – взгляд, напомнивший отчего-то о фарфоровой кукле с мертвыми глазами. Он ничего не выражал, ни на ком не фокусировался. И минутное облегчение сменилось тяжелой удушливой волной страха: выживет ли несчастная? Или все старания Клайва Грейстоуна ни к чему не приведут?
– Вода, лейс, – раздался робкий голос. – Горячая, как вы и велели.
– Сюда, – отрывисто распорядился Грейстоун. – И таз. Пустой. Живее!
Испуганная молоденькая девушка в форме горничной торопливо просеменила к дивану, поставила на пол ведерко с исходящей паром водой. Всхлипнула, закрыла рот рукой, выбежала и тут же вернулась с тазиком веселого ярко-розового цвета.
– Держите! – велел ей Грейстоун. – А вы, Элис, придерживайте Дороти!
И он прижал пальцы к вискам бедняжки. Дороти вздрогнула так, словно ее прошило электрическим током, издала звук, похожий на вой раненого зверя, и склонилась над тазом. Ее рвало чем-то черным, мерзким, она захлебывалась рвотой, и мне приходилось приподнимать ее, а горничная утирала ее лицо мокрым полотенцем. Казалось, что все это длилось вечность. Но вот обессиленное тело в моих руках содрогнулось в последний раз, Дороти выплюнула черный сгусток и откинулась, тяжело дыша, мне на плечо. Грейстоун положил ладонь ей на лоб.
– Все, – сказал он. – Теперь все будет в порядке. Пол, можете подойти, только не прикасайтесь к ней пока что.
И Пол бросился к жене, едва не сбив на пол таз, чудом подхваченный в воздухе горничной.
Конец ознакомительного отрывка. Полный текст: https://feisovet.ru/магазин/Тайны-тыквы-и-любовь-Тори-Халимендис
