Волнение лёгким ветерком всколыхнуло Юных. Конечно же, они знали о своей будущей Миссии и робели от предстоящего им Перехода в опасный Мир людей.
– Таковы заветы наших Мудрецов, и мы не можем, не должны отступать от них. Сразу же после Бала все вы отправляетесь в Мир людей. Знайте: там, в опасном и неприветливом Мире, вас ждёт самое восхитительное чувство – Любовь. У кого-то она продлится достаточно долго – по меркам жизни короткоживущих – у кого-то – не очень. Но Любовь принесёт вам тот плод, который не созревает в нашем Мире – дитя. Мы же с нетерпением будем ожидать вас здесь…
Мелинда замолчала. Она тоже была взволнована – так было каждый раз, когда она напутствовала Юных.
– А если Великий Властитель Света не даст ни любви, ни дитя? – робко спросила Иветта. – Можно ли будет вернуться обратно?
– Конечно же. Более того: тот, кто не желает идти, пусть сразу останется здесь и займётся тем ремеслом, которое ему по душе. А с Миссией должны отправиться только те, кто от всего сердца хочет стать матерью или отцом – у таких непременно будет и Любовь, и дитя.
Юные стояли молча – сейчас они прислушивались к себе.
– В нашем Мире не все альвы живут лишь для продолжения рода, как в большинстве своём – короткоживущие. Многие найдут своё счастье в служении друг другу, Природе и Великому Властителю Света. А вскоре вернутся те из вас, кому предназначена Миссия продолжения рода, и приведут в нашу большую семью малышей. И наш род не прервётся.
Мелинда закончила свою речь.
– Бал завершён, – вступил в разговор Велерад. – Когда взойдёт солнце, я буду ждать вас у Священной Рощи. Большинство из вас перейдет в Мир Людей по северному Порталу.
– А почему по северному, а не южному? – раздалось сразу же несколько голосов.
– Люди юга опаснее северных – они слишком импульсивны, – объяснил Велерад. – Впрочем, будьте очень осторожны: это касается вас всех, без исключения.
– С какой стати? – фыркнула Эвена. – Мы заберём своих детей, а разрешения людей и спрашивать не будем!
– Ваша задача – с первых же дней постараться растить ребёнка одному. Это не так сложно: короткоживущие мужчины обычно при одном только заявлении о том, что у них будет ребёнок, пугаются и не хотят признавать его своим.
– Как?!.. – раздались изумлённые и возмущённые голоса. – Они отказываются от детей?!..
– Не все, но многие из них. Может, это потому, что люди очень плодовиты.
– А женщины? Как относятся к этому их женщины?
– Сейчас не об них речь. Отказ их мужчин от своих отцовских прав нам лишь на руку. А средствами мы поможем – люди всегда охочи до камней и золота.
– Вам же, – продолжил Велерад, обратившись к юношам, – придётся проявить изобретательность, чтобы оставить дитя у себя. Короткоживущие женщины зачастую любят праздное безделье и пороки – воспользуйтесь этим, чтобы закрепить свои права на ребёнка. Ведь вам предстоит прожить с ним рядом несколько лет, пока не вернётесь обратно.
– А почему нельзя вернуться сразу же, с новорожденным?
– Увы, дорогие мои, – покачала головой королева. – Первые годы вы обязаны будете жить в том Мире, поскольку не всегда можно сразу определить, что ваше дитя – альвийское.
– А как же определить? – подал голос Матти, молчавший до сих пор.
– А разве ты забыл своё детство? Ну-ка, вспомни: кто был твоим самым лучшим другом?
– Агник. Только его никто, кроме меня, не видел.
– То-то и оно. Примерно в возрасте три, самое большее – в шесть лет альвийское дитя прозревает и видит агников.
– А если…
– А если этого не случится – увы. Значит, это дитя чуждого нам Мира людей и должно остаться у них. Очень редко, но бывает и такое. В этом случае сразу возвращайтесь сюда – альвы не люди, второго ребёнка у нас не бывает.
– И вот ещё что, – закончил Велерад разъяснения королевы. – Будьте внимательны: общение с людьми у вас будет мысленное. Но, чтобы короткоживущие ничего не заподозрили, не забывайте пользоваться иллюзией разговора. Кстати, не забудьте пользоваться иллюзией и при опасностях, которые будут подстерегать вас в Мире людей.
Юные замолчали, обдумывая всё, услышанное только что. Больше вопросов не возникало. Велерад повторил:
– Когда взойдёт солнце, я буду ждать вас у Священной Рощи.
Утром, наскоро позавтракав, Мирослав отправился в больницу – проведать больную.
Он припарковал машину у входа и вышел. Ему в голову пришла мысль, что негоже идти к больной с пустыми руками. Тут он увидел стебелёк ромашки, каким-то чудом выросший на асфальте и распустивший свой скромный цвет. Это было как раз то, что нужно!..
Мирослав зашёл в палату. Девчушка была одна. Она полулежала на подушках и молча наблюдала за ним. Парень подошёл ближе.
– Привет, ты как?
Та улыбнулась, и эта улыбка совершенно преобразила её лицо.
«Да она же просто красавица!»
– Вот, – протянул он ромашку, – это тебе. Представляешь, сквозь асфальт пробилась.
– Ты был ранен? – вдруг безо всякой связи спросила Марьяна.
Брови Мирослава взлетели вверх.
– Я?.. Нет, слава богу…
– Тогда будь осторожен… Ночью… – было видно, что слова даются ей с трудом. Она закрыла глаза.
Мирослав постоял рядом, ожидая продолжения разговора, но девочка, похоже, уснула. Подождав немного, он тихонько вышел из палаты. Сбежал по ступенькам вниз, подошёл к машине. Сел, положил руки на руль, задумался.
Странная какая-то… Кстати, а какие всё же у неё глаза? Вот опять не заметил… Наверное, нужно будет ещё раз прийти. Мирослав улыбнулся, включил зажигание и плавно повёл машину с больничного двора.
Ближе к обеду в больнице появились супруги Доний. Они шли по коридору, переговариваясь вполголоса.
– Обещал приехать…
– Думаю, вечером заглянет к нашей девочке… Как она там?..
Они поздоровались с дежурной медсестрой, и та приветливо улыбнулась им в ответ. Сообщения родственникам и близким об улучшении здоровья своих пациентов ей, как и другим медицинским работникам, доставляли большую радость.
– Вашей девочке сегодня гораздо лучше. Постойте! – окликнула она родителей, заторопившихся к дочери. – Мы перевели её в другую палату, вот сюда. Прошу вас не волновать пациентку, и, пожалуйста, ненадолго.
– Да, да, – согласно закивали те, заходя в палату.
Марьяна, свесив ноги, сидела в постели. Едва завидев родителей, она воскликнула:
– Мамочка! Папусик! – и сделала попытку встать.
– Это ещё что такое? – прозвучал строгий голос медсестры, которая зашла следом за родителями Марьяны. – А ну-ка, немедленно ложись! Ишь, расхрабрилась! Только-только в себя пришла…
– Но ведь я совсем не больна!
– Это мы ещё будем выяснять, – голосом, не терпящим возражений, произнесла та. – Пока врач не разрешит подниматься – никакой самодеятельности! А не то запретим все посещения. Ясно?
Марьяна умоляюще сложила ладони.
– Мама, папочка, заберите меня отсюда!
– Доченька, потерпи немного, – принялась уговаривать её мать, – мы очень скоро увезём тебя домой, вот увидишь…
Лев Фёдорович заметил ромашку, лежащую на тумбочке.
– У тебя уже был посетитель?
– Это Мирослав подарил.
– Так он уже приходил?
– Да, был…
Она что-то не договорила, но сейчас это не интересовало родителей, которые не могли нарадоваться чудесному выздоровлению дочери.
В палату заглянула ещё одна медсестра.
– Граждане, сейчас будет обед. Освободите палату.
– Можно, мы поговорим с врачом?
– Конечно, но только Александр Иванович сейчас занят.
Супруги направились к двери.
– Не забудьте сказать врачу, что сегодня же заберете меня отсюда! – заявила им вслед Марьяна.
– Ишь, расхрабрилась! – проворочала медсестра. – А ну-ка, лежи спокойно…
Надежда Тарасовна и Лев Фёдорович дожидались врача возле его кабинета. Наконец тот, седой и подтянутый, подошёл к ординаторской.
– Александр Иванович! Дорогой! Как там наша дочь?.. – горячо обратилась к нему Надежда Тарасовна, не дожидаясь приглашения.
– Могу обрадовать, – улыбнулся тот и жестом пригласил их внутрь кабинета. – Хотя организм вашей девочки и ослаб, но, похоже, его основные функции не пострадали. Будем наблюдать…
– А домой? Можно, мы заберём её домой? Мы все ваши указания выполним… – просящим голосом произнесла Надежда Тарасовна.
– Об этом не может быть и речи, – строго прервал её врач. – Вы же не враг своему ребёнку. Ей предстоит полное обследование и длительная реабилитация. Наберитесь терпения. Честь имею, – и он поднялся.
– Идём, – негромко обратился к жене Лев Фёдорович, – придём к Марьяне вечером.
На лестничной площадке они увидели незнакомую женщину, звонившую в их квартиру.
– Вам кого?
– Вы – Доний? – повернулась она.
–Да.
– Вот, получите телеграмму и распишитесь.
Супруги зашли в квартиру, и Надежда Тарасовна развернула казённый бланк.
– От кого это? – полюбопытствовал Лев Фёдорович, заглянув через плечо жены.
– От мамы, – слегка удивлённо ответила та, – пишет, что Марьяна теперь здорова, и она приедет, чтобы забрать её к себе.
– Ну и тёща у меня! – фыркнул Лев Фёдорович. – Отчего же она не приехала, когда ей сообщили о несчастье с Марьяной?
– Мама тогда сказала, что будет молиться за неё. К тому же, у неё хозяйство, – робко возразила Надежда Тарасовна.
– Молилась она, как же… Разве ведьмы молятся?
– Никакая она не ведьма, – обиделась Надежда Тарасовна, – обычная мольфарка. Мама просто знает толк в травах, помогает животным и людям, ну и молится, конечно же… Она никому не делает зла.
– А откуда же она узнала, что Марьяна вышла из комы? – не сдавался Лев Фёдорович. – Ты ей сообщила?
Надежда Тарасовна отрицательно покачала головой.
– Вот! А ей уже известно! Ну, и кто же она, если не ведьма?..
Надежда Тарасовна не стала больше возражать. Ещё в детстве она чувствовала отчуждение друзей и односельчан из-за того, что все считали её мать мольфаркой. Травы, настойки, лечение были ей не интересны, совсем другое дело – красивая одежда. Поэтому она и выбрала профессию портнихи.
Марьяна терпеливо выдержала все уколы и манипуляции, а потом снова провалилась в глубокий сон. Так что вечером, когда пришли её родители, медсестра не впустила их в палату:
– Спит ваша красавица. Завтра приходите.
И, взглянув в помертвевшее лицо матери, успокоила:
– Да не волнуйтесь, это просто оздоровительный сон. Я сделала девочке успокоительный укол. Пусть поспит. А завтра, пожалуйста, приходите и беседуйте.
– А… с ней точно, ничего не случилось? – дрожащим голосом спросила мать.
– Всё в порядке, девочка выздоравливает, но это ещё продлится долго. Сами понимаете…
Вечером, после работы, Мирослав поставил машину в гараж и направился домой.
Сегодня снова звонила Светлана. Она наставала на встрече, чтобы сообщить, как она утверждала, нечто очень важное. По правде говоря, Мирослав сильно соскучился по её телу, жадному до ласк. Но уязвлённое самолюбие парня опять и опять рисовало ему картины встреч Светланки с её сытым лощёным спонсором. И, хотя та божилась и клялась, что у них с шефом чисто служебные отношения, да к тому же, он женат, Мирослав не верил ей так, как прежде, так, как хотелось бы верить…
Не доходя до угла нескольких метров, он заметил в тени дома две фигуры, мужскую и женскую. Что-то в них насторожило Мирослава... Он приблизился к ним и увидел: невысокий коренастый парень держит нож у горла женщины! Та стояла, глядя на Мирослава глазами, полными мольбы… Недавний разговор со Светланой держал его, не давая сосредоточиться, иначе Мирослав заметил бы второго, «качка», подкравшемуся к нему сзади.
– Отпусти её, мерзавец!
И это было последнее, что он произнёс перед тем, как зазвенело в голове и потемнело в глазах: в следующее же мгновение Мирослав замертво свалился вниз.
– Ну ты, дура, вали отсюда, пока и тебя не грохнули! – сипло гаркнул женщине «качок», выступивший из тени, с бутылкой в руке – ею он только что нанес удар по голове Мирослава. – И только попробуй пикнуть, из-под земли достану, поняла?.. Сумку сюда, коза!.. Пошла!..
Женщина кивнула, бросила сумку и боком, по стенке, двинулась в сторону подъезда.
– Может, и её грохнуть? – спросил невысокий своего напарника, провожая женщину глазами.
– Дурак ты! Сразу видно: не чалился. На кой хрен тебе мокрое дело? Пощипай лучше этого.
Невысокий послушно склонился над телом Мирослава и принялся лихорадочно шарить по его карманам. Видно было, что он боится. В это время Мирослав зашевелился. Нервы бандита не выдержали, и он неожиданно ударил лежащего ножом, который до сих пор держал в руке. Затем резко выдернул нож и замер, переводя взгляд с окровавленного лезвия на лежавшего парня.
– Идиот! – зашипел его напарник. – Какого черта ты его завалил?!..
– Чтоб не очухался! – храбрясь, парировал тот.
– Валим отсюда!.. Скорее! Да брось ты его, идиот! Брось, я сказал!.. А перо – прихвати!
В следующее мгновение они скрылись в темноте.
Мирослав остался лежать бесформенной кучей в тени дома.
Кто-то беспощадно вытолкнул её из сна сильным ударом в спину.
Марьяна резко села на кровати. В палате было сумеречно из-за света полной луны, которая на этой раз была не таинственной, а зловещей. Марьяна ощутила это и поняла, не отдавая себе отчета: он ранен!
Девочка соскочила с постели и бросилась в коридор, к дежурной медсестре.
– Он ранен!.. Скорее!.. Но он жив!.. Немедленно вызывайте врача!..
Старенькая медсестра вздрогнула от неожиданности, очки упали с её переносицы.
– А?.. Что такое?..
– Там парень, он потерял много крови!.. У меня такая же группа, как и у него! Возьмите мою!..
«Это же та, из реанимации, – поняла медсестра, – у неё что-то с головой… Травматический психоз. Бедная девочка…»
– Хорошо, хорошо, успокойся, – ласково проговорила она, – обязательно возьмём, поможем… А сейчас иди и поспи, ночь на дворе.
– Да не могу я спать!..
– А мы сейчас тебе таблеточку найдём… – протянула медсестра миролюбивым тоном, а про себя подумала: если не удастся успокоить, придется вызывать психиатра для консультации…
Внезапно зазвонил телефон. Медсестра взяла трубку, немного послушала и брови её удивлённо поднялись.
– Да… Хорошо… Есть, но немного, – она прикрыла ладонью телефонную трубку и спросила у Марьяны: – какая у тебя группа?
– Не знаю! Такая же, как и у него!..
Медсестра снова покачала головой. Всё-таки с девочкой что-то неладно.
– Ну хорошо, посиди пока здесь. Действительно, в приёмный покой доставили парня с ранением…
– Он потерял много крови! Ему понадобится моя!..
Раздался шум лифта. Медсестра поднялась: из лифта вывезли больничную каталку с лежащим парнем, над головой которого одна сестричка держала систему, вторая же быстро толкала каталку в сторону операционной.
Темнота… Шум в ушах… Разливающееся по телу тепло… И, наконец, боль в спине…
– Мирослав!.. Мирослав!.. Очнись, парень!..
Кто-то настырно лупит по щекам. Что за манеры… Какого чёрта… Мирослав закашлялся, хватая воздух. В спине резко усилилась боль, словно туда нож воткнули… Что со мной?.. Больно пошевелиться… Царапает в горле…
– Просыпается!.. Ф-фу... Слава богу.
– В сорочке родился парень! Жить будет. Сестра, вот назначения. Буди, буди его…
Поезд, замедляя ход, подтянул свою огромную тушу к перрону, заполненному встречающими, и, тяжело фыркнув последний раз, остановился. Из открывшихся дверей вагонов двинули пассажиры, чтобы тут же попасть в руки любящих родичей и знакомых.
– Таковы заветы наших Мудрецов, и мы не можем, не должны отступать от них. Сразу же после Бала все вы отправляетесь в Мир людей. Знайте: там, в опасном и неприветливом Мире, вас ждёт самое восхитительное чувство – Любовь. У кого-то она продлится достаточно долго – по меркам жизни короткоживущих – у кого-то – не очень. Но Любовь принесёт вам тот плод, который не созревает в нашем Мире – дитя. Мы же с нетерпением будем ожидать вас здесь…
Мелинда замолчала. Она тоже была взволнована – так было каждый раз, когда она напутствовала Юных.
– А если Великий Властитель Света не даст ни любви, ни дитя? – робко спросила Иветта. – Можно ли будет вернуться обратно?
– Конечно же. Более того: тот, кто не желает идти, пусть сразу останется здесь и займётся тем ремеслом, которое ему по душе. А с Миссией должны отправиться только те, кто от всего сердца хочет стать матерью или отцом – у таких непременно будет и Любовь, и дитя.
Юные стояли молча – сейчас они прислушивались к себе.
– В нашем Мире не все альвы живут лишь для продолжения рода, как в большинстве своём – короткоживущие. Многие найдут своё счастье в служении друг другу, Природе и Великому Властителю Света. А вскоре вернутся те из вас, кому предназначена Миссия продолжения рода, и приведут в нашу большую семью малышей. И наш род не прервётся.
Мелинда закончила свою речь.
– Бал завершён, – вступил в разговор Велерад. – Когда взойдёт солнце, я буду ждать вас у Священной Рощи. Большинство из вас перейдет в Мир Людей по северному Порталу.
– А почему по северному, а не южному? – раздалось сразу же несколько голосов.
– Люди юга опаснее северных – они слишком импульсивны, – объяснил Велерад. – Впрочем, будьте очень осторожны: это касается вас всех, без исключения.
– С какой стати? – фыркнула Эвена. – Мы заберём своих детей, а разрешения людей и спрашивать не будем!
– Ваша задача – с первых же дней постараться растить ребёнка одному. Это не так сложно: короткоживущие мужчины обычно при одном только заявлении о том, что у них будет ребёнок, пугаются и не хотят признавать его своим.
– Как?!.. – раздались изумлённые и возмущённые голоса. – Они отказываются от детей?!..
– Не все, но многие из них. Может, это потому, что люди очень плодовиты.
– А женщины? Как относятся к этому их женщины?
– Сейчас не об них речь. Отказ их мужчин от своих отцовских прав нам лишь на руку. А средствами мы поможем – люди всегда охочи до камней и золота.
– Вам же, – продолжил Велерад, обратившись к юношам, – придётся проявить изобретательность, чтобы оставить дитя у себя. Короткоживущие женщины зачастую любят праздное безделье и пороки – воспользуйтесь этим, чтобы закрепить свои права на ребёнка. Ведь вам предстоит прожить с ним рядом несколько лет, пока не вернётесь обратно.
– А почему нельзя вернуться сразу же, с новорожденным?
– Увы, дорогие мои, – покачала головой королева. – Первые годы вы обязаны будете жить в том Мире, поскольку не всегда можно сразу определить, что ваше дитя – альвийское.
– А как же определить? – подал голос Матти, молчавший до сих пор.
– А разве ты забыл своё детство? Ну-ка, вспомни: кто был твоим самым лучшим другом?
– Агник. Только его никто, кроме меня, не видел.
– То-то и оно. Примерно в возрасте три, самое большее – в шесть лет альвийское дитя прозревает и видит агников.
– А если…
– А если этого не случится – увы. Значит, это дитя чуждого нам Мира людей и должно остаться у них. Очень редко, но бывает и такое. В этом случае сразу возвращайтесь сюда – альвы не люди, второго ребёнка у нас не бывает.
– И вот ещё что, – закончил Велерад разъяснения королевы. – Будьте внимательны: общение с людьми у вас будет мысленное. Но, чтобы короткоживущие ничего не заподозрили, не забывайте пользоваться иллюзией разговора. Кстати, не забудьте пользоваться иллюзией и при опасностях, которые будут подстерегать вас в Мире людей.
Юные замолчали, обдумывая всё, услышанное только что. Больше вопросов не возникало. Велерад повторил:
– Когда взойдёт солнце, я буду ждать вас у Священной Рощи.
ГЛАВА 8
Утром, наскоро позавтракав, Мирослав отправился в больницу – проведать больную.
Он припарковал машину у входа и вышел. Ему в голову пришла мысль, что негоже идти к больной с пустыми руками. Тут он увидел стебелёк ромашки, каким-то чудом выросший на асфальте и распустивший свой скромный цвет. Это было как раз то, что нужно!..
Мирослав зашёл в палату. Девчушка была одна. Она полулежала на подушках и молча наблюдала за ним. Парень подошёл ближе.
– Привет, ты как?
Та улыбнулась, и эта улыбка совершенно преобразила её лицо.
«Да она же просто красавица!»
– Вот, – протянул он ромашку, – это тебе. Представляешь, сквозь асфальт пробилась.
– Ты был ранен? – вдруг безо всякой связи спросила Марьяна.
Брови Мирослава взлетели вверх.
– Я?.. Нет, слава богу…
– Тогда будь осторожен… Ночью… – было видно, что слова даются ей с трудом. Она закрыла глаза.
Мирослав постоял рядом, ожидая продолжения разговора, но девочка, похоже, уснула. Подождав немного, он тихонько вышел из палаты. Сбежал по ступенькам вниз, подошёл к машине. Сел, положил руки на руль, задумался.
Странная какая-то… Кстати, а какие всё же у неё глаза? Вот опять не заметил… Наверное, нужно будет ещё раз прийти. Мирослав улыбнулся, включил зажигание и плавно повёл машину с больничного двора.
Ближе к обеду в больнице появились супруги Доний. Они шли по коридору, переговариваясь вполголоса.
– Обещал приехать…
– Думаю, вечером заглянет к нашей девочке… Как она там?..
Они поздоровались с дежурной медсестрой, и та приветливо улыбнулась им в ответ. Сообщения родственникам и близким об улучшении здоровья своих пациентов ей, как и другим медицинским работникам, доставляли большую радость.
– Вашей девочке сегодня гораздо лучше. Постойте! – окликнула она родителей, заторопившихся к дочери. – Мы перевели её в другую палату, вот сюда. Прошу вас не волновать пациентку, и, пожалуйста, ненадолго.
– Да, да, – согласно закивали те, заходя в палату.
Марьяна, свесив ноги, сидела в постели. Едва завидев родителей, она воскликнула:
– Мамочка! Папусик! – и сделала попытку встать.
– Это ещё что такое? – прозвучал строгий голос медсестры, которая зашла следом за родителями Марьяны. – А ну-ка, немедленно ложись! Ишь, расхрабрилась! Только-только в себя пришла…
– Но ведь я совсем не больна!
– Это мы ещё будем выяснять, – голосом, не терпящим возражений, произнесла та. – Пока врач не разрешит подниматься – никакой самодеятельности! А не то запретим все посещения. Ясно?
Марьяна умоляюще сложила ладони.
– Мама, папочка, заберите меня отсюда!
– Доченька, потерпи немного, – принялась уговаривать её мать, – мы очень скоро увезём тебя домой, вот увидишь…
Лев Фёдорович заметил ромашку, лежащую на тумбочке.
– У тебя уже был посетитель?
– Это Мирослав подарил.
– Так он уже приходил?
– Да, был…
Она что-то не договорила, но сейчас это не интересовало родителей, которые не могли нарадоваться чудесному выздоровлению дочери.
В палату заглянула ещё одна медсестра.
– Граждане, сейчас будет обед. Освободите палату.
– Можно, мы поговорим с врачом?
– Конечно, но только Александр Иванович сейчас занят.
Супруги направились к двери.
– Не забудьте сказать врачу, что сегодня же заберете меня отсюда! – заявила им вслед Марьяна.
– Ишь, расхрабрилась! – проворочала медсестра. – А ну-ка, лежи спокойно…
Надежда Тарасовна и Лев Фёдорович дожидались врача возле его кабинета. Наконец тот, седой и подтянутый, подошёл к ординаторской.
– Александр Иванович! Дорогой! Как там наша дочь?.. – горячо обратилась к нему Надежда Тарасовна, не дожидаясь приглашения.
– Могу обрадовать, – улыбнулся тот и жестом пригласил их внутрь кабинета. – Хотя организм вашей девочки и ослаб, но, похоже, его основные функции не пострадали. Будем наблюдать…
– А домой? Можно, мы заберём её домой? Мы все ваши указания выполним… – просящим голосом произнесла Надежда Тарасовна.
– Об этом не может быть и речи, – строго прервал её врач. – Вы же не враг своему ребёнку. Ей предстоит полное обследование и длительная реабилитация. Наберитесь терпения. Честь имею, – и он поднялся.
– Идём, – негромко обратился к жене Лев Фёдорович, – придём к Марьяне вечером.
На лестничной площадке они увидели незнакомую женщину, звонившую в их квартиру.
– Вам кого?
– Вы – Доний? – повернулась она.
–Да.
– Вот, получите телеграмму и распишитесь.
Супруги зашли в квартиру, и Надежда Тарасовна развернула казённый бланк.
– От кого это? – полюбопытствовал Лев Фёдорович, заглянув через плечо жены.
– От мамы, – слегка удивлённо ответила та, – пишет, что Марьяна теперь здорова, и она приедет, чтобы забрать её к себе.
– Ну и тёща у меня! – фыркнул Лев Фёдорович. – Отчего же она не приехала, когда ей сообщили о несчастье с Марьяной?
– Мама тогда сказала, что будет молиться за неё. К тому же, у неё хозяйство, – робко возразила Надежда Тарасовна.
– Молилась она, как же… Разве ведьмы молятся?
– Никакая она не ведьма, – обиделась Надежда Тарасовна, – обычная мольфарка. Мама просто знает толк в травах, помогает животным и людям, ну и молится, конечно же… Она никому не делает зла.
– А откуда же она узнала, что Марьяна вышла из комы? – не сдавался Лев Фёдорович. – Ты ей сообщила?
Надежда Тарасовна отрицательно покачала головой.
– Вот! А ей уже известно! Ну, и кто же она, если не ведьма?..
Надежда Тарасовна не стала больше возражать. Ещё в детстве она чувствовала отчуждение друзей и односельчан из-за того, что все считали её мать мольфаркой. Травы, настойки, лечение были ей не интересны, совсем другое дело – красивая одежда. Поэтому она и выбрала профессию портнихи.
Марьяна терпеливо выдержала все уколы и манипуляции, а потом снова провалилась в глубокий сон. Так что вечером, когда пришли её родители, медсестра не впустила их в палату:
– Спит ваша красавица. Завтра приходите.
И, взглянув в помертвевшее лицо матери, успокоила:
– Да не волнуйтесь, это просто оздоровительный сон. Я сделала девочке успокоительный укол. Пусть поспит. А завтра, пожалуйста, приходите и беседуйте.
– А… с ней точно, ничего не случилось? – дрожащим голосом спросила мать.
– Всё в порядке, девочка выздоравливает, но это ещё продлится долго. Сами понимаете…
Вечером, после работы, Мирослав поставил машину в гараж и направился домой.
Сегодня снова звонила Светлана. Она наставала на встрече, чтобы сообщить, как она утверждала, нечто очень важное. По правде говоря, Мирослав сильно соскучился по её телу, жадному до ласк. Но уязвлённое самолюбие парня опять и опять рисовало ему картины встреч Светланки с её сытым лощёным спонсором. И, хотя та божилась и клялась, что у них с шефом чисто служебные отношения, да к тому же, он женат, Мирослав не верил ей так, как прежде, так, как хотелось бы верить…
Не доходя до угла нескольких метров, он заметил в тени дома две фигуры, мужскую и женскую. Что-то в них насторожило Мирослава... Он приблизился к ним и увидел: невысокий коренастый парень держит нож у горла женщины! Та стояла, глядя на Мирослава глазами, полными мольбы… Недавний разговор со Светланой держал его, не давая сосредоточиться, иначе Мирослав заметил бы второго, «качка», подкравшемуся к нему сзади.
– Отпусти её, мерзавец!
И это было последнее, что он произнёс перед тем, как зазвенело в голове и потемнело в глазах: в следующее же мгновение Мирослав замертво свалился вниз.
– Ну ты, дура, вали отсюда, пока и тебя не грохнули! – сипло гаркнул женщине «качок», выступивший из тени, с бутылкой в руке – ею он только что нанес удар по голове Мирослава. – И только попробуй пикнуть, из-под земли достану, поняла?.. Сумку сюда, коза!.. Пошла!..
Женщина кивнула, бросила сумку и боком, по стенке, двинулась в сторону подъезда.
– Может, и её грохнуть? – спросил невысокий своего напарника, провожая женщину глазами.
– Дурак ты! Сразу видно: не чалился. На кой хрен тебе мокрое дело? Пощипай лучше этого.
Невысокий послушно склонился над телом Мирослава и принялся лихорадочно шарить по его карманам. Видно было, что он боится. В это время Мирослав зашевелился. Нервы бандита не выдержали, и он неожиданно ударил лежащего ножом, который до сих пор держал в руке. Затем резко выдернул нож и замер, переводя взгляд с окровавленного лезвия на лежавшего парня.
– Идиот! – зашипел его напарник. – Какого черта ты его завалил?!..
– Чтоб не очухался! – храбрясь, парировал тот.
– Валим отсюда!.. Скорее! Да брось ты его, идиот! Брось, я сказал!.. А перо – прихвати!
В следующее мгновение они скрылись в темноте.
Мирослав остался лежать бесформенной кучей в тени дома.
Кто-то беспощадно вытолкнул её из сна сильным ударом в спину.
Марьяна резко села на кровати. В палате было сумеречно из-за света полной луны, которая на этой раз была не таинственной, а зловещей. Марьяна ощутила это и поняла, не отдавая себе отчета: он ранен!
Девочка соскочила с постели и бросилась в коридор, к дежурной медсестре.
– Он ранен!.. Скорее!.. Но он жив!.. Немедленно вызывайте врача!..
Старенькая медсестра вздрогнула от неожиданности, очки упали с её переносицы.
– А?.. Что такое?..
– Там парень, он потерял много крови!.. У меня такая же группа, как и у него! Возьмите мою!..
«Это же та, из реанимации, – поняла медсестра, – у неё что-то с головой… Травматический психоз. Бедная девочка…»
– Хорошо, хорошо, успокойся, – ласково проговорила она, – обязательно возьмём, поможем… А сейчас иди и поспи, ночь на дворе.
– Да не могу я спать!..
– А мы сейчас тебе таблеточку найдём… – протянула медсестра миролюбивым тоном, а про себя подумала: если не удастся успокоить, придется вызывать психиатра для консультации…
Внезапно зазвонил телефон. Медсестра взяла трубку, немного послушала и брови её удивлённо поднялись.
– Да… Хорошо… Есть, но немного, – она прикрыла ладонью телефонную трубку и спросила у Марьяны: – какая у тебя группа?
– Не знаю! Такая же, как и у него!..
Медсестра снова покачала головой. Всё-таки с девочкой что-то неладно.
– Ну хорошо, посиди пока здесь. Действительно, в приёмный покой доставили парня с ранением…
– Он потерял много крови! Ему понадобится моя!..
Раздался шум лифта. Медсестра поднялась: из лифта вывезли больничную каталку с лежащим парнем, над головой которого одна сестричка держала систему, вторая же быстро толкала каталку в сторону операционной.
Темнота… Шум в ушах… Разливающееся по телу тепло… И, наконец, боль в спине…
– Мирослав!.. Мирослав!.. Очнись, парень!..
Кто-то настырно лупит по щекам. Что за манеры… Какого чёрта… Мирослав закашлялся, хватая воздух. В спине резко усилилась боль, словно туда нож воткнули… Что со мной?.. Больно пошевелиться… Царапает в горле…
– Просыпается!.. Ф-фу... Слава богу.
– В сорочке родился парень! Жить будет. Сестра, вот назначения. Буди, буди его…
ГЛАВА 9
Поезд, замедляя ход, подтянул свою огромную тушу к перрону, заполненному встречающими, и, тяжело фыркнув последний раз, остановился. Из открывшихся дверей вагонов двинули пассажиры, чтобы тут же попасть в руки любящих родичей и знакомых.
